Текст книги "Сферы влияния (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

Глава тридцать девятая

Холод и дождь – вот чем их встретила Сербия, хотя сводки отдела метеорологии утверждали, что температурная разница между Лондоном и Белградом минимальна и составляет около двух с половиной градусов по Фаренгейту и около одного – по Цельсию. Они переместились на закрытую площадку, без охраны Майкрофта и без отряда авроров. Гермиона превратила свою мантию в неброское пальто, убрала порт-ключ, который должен был доставить их обратно, в карман и спросила: – Готовы? Я снимаю чары. Майкрофт, одетый, вопреки обыкновению, в куртку, кивнул. Гермионе показалось, что он нервничает, и тем не менее, именно он первым сориентировался в небольшом городке недалеко от Белграда, пока сама она нервно оглядывалась на пустынных и неприветливых улицах с одинаковыми многоэтажками. Неожиданно раздалось тихое звяканье. Майкрофт достал телефон, посмотрел на экран, поджал губы и сказал негромко: – Кажется, мы вовремя… – больше он ничего не добавил, но и этого хватало, чтобы предположить: Шерлок попал в неприятности. Не то, чтобы это было нехарактерно для Шерлока, насколько помнила Гермиона, но явно осложняло ситуацию. Еще в Лондоне они подробно обговорили план действий – и прибытие, и поведение, и ограничения. – У нас есть агенты в Сербии, разумеется, – сказал тогда Майкрофт, – но желательно не задействовать их. Это – крайний случай. Гермиона, в свою очередь, отметила: – Я почти не смогу аппарировать – места незнакомые. У меня есть несколько координат, но перемещать туда двоих, а то и троих, я не рискну. Также нежелательно привлекать внимание сербской службы безопасности волшебников – несанкционированное появление Министра Британии на их территории приведет к международному скандалу, – и добавила тихо: – У нас и так напряженные отношения с сербскими волшебниками. Майкрофт поднял бровь и холодно уточнил: – Неужели? Впрочем, в начале трудностей не возникло – на грязноватом пустыре Майкрофт нашел такси, сел на переднее сидение и, к удивлению Гермионы, вступил с водителем в невероятно оживленный диалог на сербском, активно помогая себе жестами и то и дело совершенно нехарактерно для себя громко смеясь. Таксист отвечал так же, а Гермиона, у которой через две минуты этого разговора заболела голова, уставилась в окно, где на трассе то и дело мелькали чудовищные по своему виду дорожные указатели, которые никак не желали складываться даже в подобие нормальных слов. Некоторое время спустя ее слух привык к языку, и она даже стала вычленять отдельные слова – они напоминали слова болгарского, который она когда-то начинала учить ради общения с Виктором Крамом. Впрочем, это не помогало ей понять смысл беседы, а когда таксист протянул пачку сигарет, и Майкрофт, взяв одну, открыл окно и закурил, она мысленно присудила ему десять очков за актерское мастерство и занялась более полезным делом – медитацией. Спустя полчаса такси остановилось, Майкрофт рассчитался с водителем, вылез из машины и даже не прикоснулся к задней дверце. Гермиона выбралась сама, и только когда таксист отъехал, Майкрофт перестал улыбаться, моментально сняв маску, достал платок и вытер губы со словами: – Омерзительно. Предположив, что это относится к сигаретам, Гермиона спросила: – Вы же курите? – Но не эту мерзость, – поморщившись, сказал он. – Пойдемте. Белград (а это, вне всяких сомнений, был он) оказался красивым старым городом. Несмотря на неприветливую серость, деревья поблескивали золотом крон, оттеняя величественные здания в классическом стиле. Гермиона шла вслед за Майкрофтом по широкой, выложенной плиткой дороге. Внезапно ее взгляд зацепился за темную массу. Поворот – и перед ними предстало тянущееся вдаль на добрых полмили кладбище: кладбище зданий. Покореженные, порушенные, поросшие жухлой травой и чахлыми деревьями, пробивавшими себе путь в проломах крыш, они скалились на город из-за глухого забора. Что бы здесь ни произошло – это произошло давно, и это было страшно. Гермионе стало неуютно, а Майкрофт, скользнув по зданиям взглядом, отвел глаза в сторону. Через пару минут они вывернули на пешеходную улицу и пошли вдоль магазинов с застекленными витринами – разительный контраст с тем запустением. Людей вокруг было мало – несколько туристов в сувенирных лавках и пара-тройка местных, но на всякий случай Гермиона прошептала: – Оглохни! – и спросила: – О чем вам рассказал таксист? – Место, которое нам нужно, находится буквально под столицей. – Вы говорили, что… – Что жилище барона Мапертиуса почти на границе с Румынией, – раздраженно сказал Майкрофт, – вот только мой дорогой брат решил привлечь внимание сербской полиции, так что теперь находится в местной тюрьме, – он кашлянул, – в некоем аналоге местной тюрьмы. Гермиона не успела спросить, что значит «аналог», потому что к ним подошли двое мужчин в черной форме с красными нашивками, и даже очень плохого знания кириллицы хватило Гермионе, чтобы понять смысл надписи «Полиција Србије» и суть требований. Майкрофт спокойно приподнял руку и полез в карман куртки, но Гермиона его опередила. На мгновение взгляды полицейских расфокусировались, а потом оба по очереди сказали то, что должно было означать: «Все в порядке, мэм, сэр, хорошего дня», – и отошли. Майкрофт подождал почти минуту, прежде чем спросил: – Как действует ваше… удостоверение? – Магглоотталкивающие чары в сочетании с легким направленным «Конфундусом». Говоря коротко, магглы видят именно те документы, которые оправдывают нахождение волшебника в конкретном месте, и перестают им интересоваться. – Что увижу я? – поинтересовался он светским тоном. – Лучше не проверять, потом будет болеть голова. Но думаю, что заграничный паспорт или что-то в этом роде. Почему-то Гермионе показалось, что Майкрофту не понравился ее ответ. Потом была поездка на автобусе, еще одно такси и снова автобус. Дважды, по изначальному уговору, Гермиона использовала заклинания, меняющие внешность, и еще раз – «Конфундус». Он достался последнему таксисту, который подвез их наконец-то к цели – даже на вид неприятному двухэтажному зданию с высокими серыми стенами, защищенными сверху колючей проволокой. Майкрофт остановился, кажется, на взгляд определяя местоположение камер и зону их действия, и сказал, впервые за день встречаясь с Гермионой взглядом: – Мне понадобится ваша помощь в… двух вопросах. Первое – это отвлечь охрану, а второе… – Майкрофт, – прервала его Гермиона, – давайте поступим проще. Под дезиллюминационными чарами я пройду внутрь, заберу Шерлока и… Он вздохнул как-то устало: – Сколько операций вы спланировали, Гермиона? Я делаю это каждый день, поэтому, Бога ради, просто поступите так, как я вас прошу, – хотя в его голосе не было упрека, Гермионе стало неловко за свою неосмотрительность. – Мне нужно, чтобы вы отвлекли охрану, – продолжил он, словно его и не перебивали, – в то время как я займусь Шерлоком. Еще я прошу вас под… дезиллюминационными чарами обойти это здание снизу доверху и проверить, чтобы здесь не осталось никого, кто помнил бы о его существовании. У вас будет, – он посмотрел на часы, – три с половиной часа, если управитесь быстрее – хорошо. Гермиона, поколебавшись, протянула Майкрофту карточку: – Держите. Главное, не смотрите сами. Майкрофт убрал удостоверение в карман, а Гермиона коснулась палочкой своих волос и произнесла: – Фраудис Висус, – поморщилась от ощущения разбитого над головой сырого яйца и сказала: – Удачи. – Вам также, – кивнул Майкрофт, глядя чуть левее нее. Место, которое Майкрофт назвал «некоторым аналогом тюрьмы», было омерзительным. Это была старая, годов пятидесятых, постройка с отсыревшей штукатуркой на стенах и скрипучими полами. «Гоменум ревелио» показало, что внутри около пятидесяти человек, несколько наверху, большинство – в подвале. Предположив, что Шерлока держат внизу, Гермиона начала со второго этажа, отводившегося, очевидно, под кабинеты. Ее шаги заглушали чары, а сама она была невидима, но все-таки сердце нервно колотилось где-то под горлом. Она волновалась и за себя, и – главное – за Майкрофта. Он не сказал ни слова, но сейчас Гермиона понимала – необходимость работать с людьми, вне кабинета, причиняла ему мучения. «Он справится», – сказала она себе решительно, и толкнула дверь первого кабинета. Один из двоих мужчин поднял глаза от компьютера и сказал что-то отрывистое, а потом замер, как и второй. Гермиона аккуратно коснулась их сознаний. Ее окунуло в мешанину чужеродных звуков. Она не понимала ни слова, но, к счастью, мышление хотя и связано с языком, все-таки не зависит от него, и через десять минут она увидела нужную картинку: сегодня с помощью четырех вертолетов и целого боевого подразделения взяли парня. Во время операции он вывел из строя троих. Лицо Шерлока разглядеть почти не удавалось из-за темноты и длинных спутанных волос, но Гермиона узнала характерный, хотя и заросший щетиной подбородок, и прищур голубых глаз. Она аккуратно подтерла воспоминания и вышла. Во втором кабинете ей повезло – никто из троих ничего не знал ни о Шерлоке, ни о его поимке. В целом, пока это было просто, разве что долго – из данных Майкрофтом трех с половиной часов час ушел на кабинеты верхнего этажа, где было всего девять человек в общей сложности. Вниз она спускалась осторожно. Какие-то склады, безликие комнаты со столами и стульями, вызывавшие ассоциации с камерами допроса, три настоящие камеры со стальными дверями. К арестантам Гермиона заглянула ненадолго, просто на всякий случай, но, как оказалось, не напрасно – один из них видел, как Шерлока выволакивали из соседней камеры. Гермиона видела за свою жизнь достаточно: допросные Аврората, камеры Азкабана (пусть и не лично, а в чужих воспоминаниях), коридоры с обитыми металлом стенами в зданиях маггловского правительства, всевозможные подземелья и подвалы. Но в такой дыре еще не бывала. В подвале «аналога тюрьмы» было холоднее, чем на улице, по стенам текла рыжеватая вода, всюду громоздились какие-то ящики грязно-зеленого цвета, деревянные короба, металлолом. Ступени были залиты бетоном много лет назад и уже раскрошились, обнажая арматуру. Пахло плесенью. В длинном узком коридоре на полу было мокро, по нему расхаживали безо всякого порядка четверо в серой военной форме и в надвинутых на глаза шапках. У каждого в руках было оружие – если память Гермиону не подводила, автоматы. Неожиданно один из них замер, вскинул оружие на плечо и прицелился как раз в то место, где стояла Гермиона. Раздался короткий лающий окрик: – Покажи се! Гермиона встретилась с военным взглядом. Его глаза блеснули янтарным, нечеловеческим. В них виделся отсвет луны. Оборотня простой «Конфундус» не возьмёт. Дрожащей рукой Гермиона направила палочку на его товарища и мысленно скомандовала: «Империо!» Волк еще смотрел на нее, а человек перехватил автомат и с силой опустил широкую рукоять, название которой от страха вылетело у Гермионы из головы, ему на шею. Остальные двое заметались, оборотень, пошатнувшись, упал на пол, и всех накрыли Чары Помех. Гермиона слабо стерла пот со лба, присела к оборотню, пальцам приподняла ему одно веко и вошла в сознание. Работать с ним аккуратно было невозможно – память пришлось рвать кусками на зависть министерским обливиаторам, и на него ушло слишком много времени. Поработав с остальными, Гермиона заторопилась. Камера за камерой, кабинет за кабинетом, голова начинала болеть, а люди все не кончались, словно их не пятьдесят, а все двести. Она уже знала, куда идет, где находится Шерлок и где должен был быть Майкрофт, и постепенно продвигалась туда. Оставалось меньше получаса, когда она приблизилась к скучающему охраннику с автоматом и с заткнутыми маленькими наушниками ушами. Даже сквозь них было слышно музыку. Гермиона направила на него палочку, и вдруг из-за его спины выскочил мокрый от пота лысый мужчина в одной только тонкой майке и растянутых штанах. В руках у него была металлическая палка. Он толкнул охранника и что-то рявкнул ему, а потом замер. Гермиона дотронулась до его сознания и увидела: маленькую камеру со влажными стенами, подвешенного за руки арестанта, льющуюся кровь, равнодушного наблюдателя в форме, возбужденный шепот пленника. «Ничего не было», – подсказала Гермиона его сознанию. И сознание согласилось. Мужчина выдохнул, бросил на пол свою палку и пошел куда-то прочь. С меломаном-охранником было еще легче. Оставалось буквально несколько шагов до нужной двери, когда в шею Гермионе уперлось что-то металлически-холодное. – Тшш, – раздалось над ухом. Нервы, напряженные до предела, едва не сдали. Она забыла, как дышать, и только пыталась понять, успеет ли? Что быстрее – движение палочкой или выстрел? Она уже приготовилась рискнуть и использовать беспалочковое, как металл отодвинулся, ощущение чужого тела за спиной исчезло. Гермиона резко обернулась. – Ты вовремя. Палочка опустилась. Резкий прищур, жесткая складка у женственно-изогнутых губ, волосы на этот раз выкрашены в медно-рыжий, а к ним – веснушки на лице и шее. Джокер из колоды, о котором она совсем забыла, непредсказуемый фактор по имени Габриэль. Секунда – и Габи бросилась Гермионе на шею, но тут же отстранилась и произнесла, чуть грассируя: – Ты ведь заберешь его обратно, правда? У Гермионы оставалось всего десять минут из данного Майкрофтом времени. Говорить с Габи было некогда. – Заберу, – произнесла она. Вейла не просто улыбнулась – расцвела вся, даже кожа засветилась изнутри. – Ты чудо, Эрмини, – она скрылась в одной из густых теней, а Гермиона вошла в камеру. В реальности, как и в воспоминаниях охранника, Шерлок действительно полустоял-полувисел: две длинные цепи спускались от потолка и удерживали его руки разведенными в стороны. Его голова упала на грудь, лицо закрывала копна нечесаных длинных волос, а тело покрывали многочисленные шрамы, ссадины, порезы и кровоподтеки. Рядом стоял Майкрофт – его нельзя было не узнать даже в серой форме и низко надвинутой на лоб шапке. Он отпустил голову Шерлока, которую придерживал за волосы, и сказал негромко: – Прости, но каникулы закончились, дорогой братец. Гермиона указала на цепи: – Редукто, – и они со звоном опали. Шерлок рухнул бы на пол, но Майкрофт его подхватил. Шерлок посмотрел на него, потом обшарил взглядом камеру, безошибочно нашел то место, где стояла Гермиона, и объявил, с трудом шевеля потрескавшимися губами: – Ну, наконец-то, я ждал вас три часа назад, – снова посмотрел на брата: – Теряешь хватку, дорогой братец, – и провалился в обморок.

Глава сороковая

С точки выхода порт-ключа Гермиона сразу перенесла всех троих домой к Майкрофту – это было, пожалуй, самое безопасное место, а Шерлоку срочно требовалась помощь. Придя в себя на несколько секунд после первого перемещения, он тут же отключился во время аппарации. Майкрофт делал вид, что все совершенно хорошо, даже ответил на рабочий звонок и десять минут разговаривал с кем-то о проблемах «подпольной сети», но то и дело бросал на лежащего на диване Шерлока короткие внимательные взгляды. Гермиона приманила из сумочки «Кроветворное» и дала Шерлоку два глотка. Потом направила палочку на длинный гноящийся порез через всю спину и произнесла: – Санентур, – повинуясь движению, рана очистилась и постепенно затянулась. Пришел черед более мелких. Конечно, Шерлоку еще предстоял визит к маггловскому врачу, но основное было проще и безопаснее залечить магией. В какой-то момент Шерлок открыл глаза, несколько раз моргнул, пытаясь сфокусироваться, и пробормотал, едва шевеля разбитыми губами: – Должность? Она промолчала, он сморгнул еще несколько раз, скривился, когда палочка ткнула его под ребра, залечивая синяки, и продолжил: – Высокая, судя по прическе и маникюру. И… о, любовник? Чиновник, – он закашлялся, выплевывая на пол сгусток крови, – борется с лишним весом, скрывает тягу к курению. Скука! Гермиона на мгновение замерла, не решаясь оглянуться. Майкрофт тоже не сказал ни слова, а Шерлок, снова закашлявшись и выпив следующее зелье, продолжил делиться тем, что казалось ему важным: – Ты сменил ковер, братец, напрасно, на этом пепел видно лучше. И Бога ради, перестань уже заедать стресс! – но тут начал действовать «Костерост» и, ко всеобщему благу, Шерлоку стало не до дедукции, потому что четыре сломанные кости начали разом восстанавливаться. Потерпев пару минут, он все-таки плюнул на гордость и застонал. – Прости, Шерлок, – сказала Гермиона, – но обезболивающего не дам, нельзя. Боюсь, тебе предстоит непростая ночь. Он вжался затылком в подушку и зажмурился. Гермиона осторожно превратила диван под ним в широкую кровать, наложила сигнальные чары и потушила свет. Майкрофт вышел первым, она последовала за ним, убедившись, что Шерлок не попытается сбежать из кровати при первой же возможности. Чтобы не отходить далеко от кабинета, они расположились в спальне, и, едва закрылась дверь, Гермиона рухнула на постель. Перед глазами все еще стояли картины сегодняшнего дня: Белград, режущий уши сербский, который заполнял разумы полусотни людей, желтые глаза оборотня, направленное на нее дуло автомата, ржавые потеки на стенах, избитый Шерлок Холмс, взволнованная Габриэль. Габи изменилась за последние годы – появились морщинки у глаз, складки у женственных губ. Даже странно, что она оставалась с Шерлоком все это время и даже рискнула одна влезть на маггловскую военную базу, почти не владея магией. Впрочем, наверное, не так уж странно. Когда Гермиона открыла глаза, то обнаружила, что Майкрофт стоит у книжных полок и как бы в задумчивости ощупывает пустой нагрудный карман рубашки. Она, конечно, не была Шерлоком и талантом к дедукции не обладала, но этот жест, направленный внутрь себя взгляд и напряженный подбородок подсказали ей, что Майкрофт не просто устал сегодня: он пережил серьезное потрясение. Как долго он ждал в камере Шерлока, прежде чем тот человек в майке вышел прочь? Как долго он смотрел на избиение собственного и (что бы он там ни говорил) горячо любимого брата? Гермиона села. Пусть ей сегодня было непросто, Майкрофту пришлось гораздо хуже. Пальцы продолжали мять рубашку. Поднявшись, Гермиона подошла к нему, остановилась сзади. Она понимала, что нужно его окликнуть и сказать что-нибудь, но на ум шли какие-то банальности вроде: «Все уже хорошо». Такой человек как Майкрофт не нуждался в них. Он знал, что все хорошо – но все-таки давал себе право теперь, после всего, быть немного слабым. Говорить про то, что Шерлок поправится, тем более не было смысла: Майкрофт наблюдал за лечением сам и был достаточно осведомлен о возможностях магии. Майкрофт не двигался, и тогда она, осторожно приблизившись, обняла его. Уткнулась лбом между лопаток, в напряженную и будто бы каменную спину, и замерла, только едва заметно поглаживая пальцами плечи. Они простояли так удивительно долго, прежде чем Майкрофт неуловимым движением высвободился из объятий, отошел в сторону и сказал: – Я вам благодарен за помощь, Гермиона. Полагаю, вам стоит это забрать, – и протянул волшебное удостоверение. – Оно мне помогло сегодня. Гермиона убрала карточку в карман и сказала, почти оправдываясь: – У маггла оно все равно долго не проживет. Майкрофт растянул губы в подобии улыбки: – Разумеется. Его пальцы снова коснулись кармашка, уже совершенно мятого, и тут Гермиона догадалась, снова достала палочку, взмахнула со словами: – Акцио, сигареты Майкрофта. Тонкая пачка влетела в комнату, просочившись под дверью. Гермиона поймала ее, протянула владельцу – и встретилась с очень странным взглядом. В нем было и уважение, и благодарность, и, на самом краю, что-то вроде раздражения. Тем не менее, он взял пачку, положил на тумбочку у кровати и спросил: – Вы не против, вероятно? Гермиона только кивнула и снова села на кровать, а Майкрофт подошел к окну, поднял жалюзи, открыл окно и закурил, и неожиданно заметил: – Некоторое время назад я полагал, что вас с Шерлоком связывают некие… – Отношения? – осторожно уточнила Гермиона. Майкрофт ничего не ответил, но, пожалуй, Гермиона сумела разобрать невысказанное: «Это один из тех случаев, когда я рад тому, что оказался неправ». Впрочем, она могла и ошибиться – но было приятно сидеть на кровати с ногами и смотреть, как холодный воздух поглощает серо-серебристые клубы дыма. На следующий день Шерлок был уже совершенно здоров, Гермиона вернулась к своим обязанностям Министра Магии, Майкрофт, вероятно, тоже занялся делами. А спустя неделю, аппарировав домой, Гермиона вместо привычной тишины услышала шум. Медленно, держа палочку наготове, она спустилась вниз, и вовремя – стоило ей подойти к входной двери, как та отворилась, а на пороге появился весьма довольный жизнью Шерлок Холмс с отмычкой в руках. Гермиона, не опуская палочки, спросила: – Где мы впервые встретились? Шерлок наморщил высокий лоб. – В притоне. Названия не помню – я был под очень большой дозой. Это что, проверка? – Да. И закрой дверь, – рявкнула она, убирая палочку. – Как ты вообще это делаешь? Шерлок снял пальто, повесил на крючок и прошел в гостиную, оставляя мокрые следы на белом полу. – Интуиция и логика, – объявил Шерлок, а потом крутанулся на каблуках ботинок и ткнул пальцем ей в грудь. – Ты! – обвиняющая пауза. – Спишь с моим братом. Гермиона кашлянула – и расхохоталась, не то от формы заявления, не то от тона, не то от общей абсурдности ситуации. – Во-первых, – сказала она, отсмеявшись, – мои взаимоотношения с Майкрофтом… – Боже, я даже представлять себе это не хочу! – заявил он, ураганом пронесшись по гостиной. – Тебя не касаются. – Брось, я мог угадать в тот же вечер, только голова болела, – махнул он рукой, прекратив трогать статуэтки на каминной полке и взявшись за изучение подоконника. – Во-вторых, – продолжила она, пытаясь не закипать, – твое понимание ситуации… Он замер, посмотрел на нее и с детской обидой в голосе сказал: – Я шутил над ним по поводу коротко стриженых женщин меньше недели назад. Как можно было быть таким идиотом? Воображаю, как он веселился. – Шерлок, – мягко сказала Гермиона, невольно проводя рукой по собственным остриженным волосам. Он заинтересованно наклонил голову, видимо, не в силах угадать, что именно она хочет ему сказать: – Тебе кто-нибудь говорил, что ты инфантильный, самовлюбленный, напыщенный придурок? Она не боялась его обидеть – скорее жаждала достигнуть такого эффекта, чтобы только стихийное бедствие под названием Холмс-младший покинуло ее дом. Но он не обиделся. Нет, он улыбнулся, подмигнул так, словно брал уроки красноречивого подмигивания у мистера Кто, и объявил: – Без магии жить скучнее! Если понадоблюсь – адрес прежний, Бейкер-стрит, два-два-один бэ. – Да ни за что на свете, – сказала она захлопнувшейся входной двери, устранила беспорядок и подумала, что Майкрофт решительно ошибается – она никогда не была похожа на Шерлока Холмса. Слава Мерлину. Ночь Гая Фокса волшебники пережили без происшествий – в отличие от магглов, у которых случилось что-то из ряда вон выходящее. А на следующий день сова принесла от Гарри письмо с просьбой увидеться, желательно – в доме на Площади Гриммо, по возможности – срочно. Гермиона перешла туда камином сразу, отложив дела, и первым, что она увидела, был бьющийся в истерике домовик. – Кикимер – говорил он, ударяясь головой о печную дверцу, – бесполезный, – еще удар, – глупый, – удар, – старый, – удар, – эльф, – серия ударов. – Кикимер не заслужить, чтобы его голова стояла рядом с головами предков, – хлоп! Печная дверца прищемила одно ухо. – Кикимер! – крикнула Гермиона, и этим спасла от той же участи второе ухо. Эльф замер, обернулся и сказал: – Добро пожаловать, госпожа нечистокровная подруга дорогого хозяина. Кикимер живет, чтобы служить благородному роду Блэков и его наследникам, а также своему благородному хозяину Гарри Поттеру. – Кикимер, – сказала Гермиона осторожно, – почему ты наказываешь себя? Эльф моргнул огромными круглыми глазами. – Кикимер должен наказать себя, потому что он недостойный эльф, который чуть не убил своего хозяина. Кикимер должен прожечь себе уши насквозь и изрезать себе кожу острыми ножами, но Кикимер – трусливый эльф. – Послушай, – она попыталась не воображать себе жуткие картины, – если ты искалечишь себя, то не сможешь служить своему хозяину. Поэтому расскажи мне сейчас, где он и как именно ты его чуть не убил. Вместо ответа эльф разразился рыданиями, высморкал длинный нос в белую наволочку и все-таки сказал: – Хозяин приказать принести ему ядовитого порошка. Кикимер отвечать, что хозяин Гарри не должен принимать порошка, но хозяин Гарри сказать Кикимеру, что Кикимер – просто глупый старый эльф, который не должен спорить с волшебником и своим хозяином. И тогда Кикимер… – его глаза снова наполнились слезами, – Кикимер сделать то, что требовать хозяин Гарри! И хозяин Гарри едва не умирать! Но потом он сказать… Дальше эльф говорить не смог, вновь зарыдав, а Гермиона поняла, что вот-вот присоединится к нему, и тоже будет биться головой об угол печки. – Где сейчас хозяин Гарри? – спросила она слабо. – В спальне, госпожа нечистокровная подруга хозяина. Гермиона выпрямилась и сказала: – Твой хозяин сейчас не в себе. Как его друг я запрещаю тебе наказывать себя до тех пор… – она видела в глазах эльфа недовольство, – пока хозяин лично не разрешит тебе наказать себя. Этот аргумент эльфу был понятен, и он кивнул, колыхая огромными ушами, одно из которых покраснело и покрылось волдырями. Гермиона еще не открыла дверь, как из комнаты сказали: – Спасибо, что пришла. Гарри был в одних джинсах, он сидел на кровати, поджав ноги, и было видно, что он даже более худой, чем голодавший и бегавший по лесам Шерлок. На столе действительно лежал «ядовитый порошок», несколько ложек и шприцев и волшебная палочка. Гермиона с трудом отвела взгляд от жуткого натюрморта и спросила: – Как давно? – Два с половиной года. После того срыва… ну ты помнишь? – Мерлин, – прошептала она. – Я думала, ты завязал, ты… – Я не могу остановиться. И мне… Мне нужно больше, понимаешь? Гарри мрачно улыбнулся, подошел к столу, взял шприц, уже наполненный прозрачной жидкостью, и вдруг, в каком-то остервенении, упер его острием в стол, сгибая иглу. Швырнул обратно. – Гарри, – сказала она, осторожно беря его за руку, – но ведь целитель Смеллвуд… И отшатнулась, потому что в глазах Гарри полыхнуло страшное, черное, с кровавой поволокой. – Не говори мне, – прошипел он, – про целителя Смеллвуда. Он вытащил меня первый раз. И он столкнул меня в ту же яму во второй. – В каком?.. – «смысле» повисло в воздухе. Гермиона ухватилась за стол, ощущая, что ноги ее больше не держат. О, Мерлин! Смеллвуд был целителем Малфоев. Он дал клятвы – и он же, когда стало нужно, сумел их обойти, когда это потребовалось. Если бы сейчас вернуться назад, на суд Визенгамота – она ногтями содрала бы с рожи Драко кожу и заставила бы ее сожрать! А Нарциссе… Нарциссе она вырвала бы сердце, и ничто, даже отдаленно похожее на жалость, не шевельнулось бы в ее груди. Но она оказалась слишком слабой, эмоционально-вовлеченной. То, что произошло с Гарри – ее вина. – Гермиона, – позвал Гарри. Она еще сильнее стиснула его пальцы. – Помоги мне. Я не хочу… этого всего. Я видел Джинни сегодня, – как будто невпопад, но так точно. – Я не могу к ней вернуться… так. Она и дети… Они заслуживают чего-то получше сбрендившего наркомана, да? Я просто… – он отошел от стола и вцепился пальцами в волосы в безумном жесте. – Просто хочу все вернуть. Чтобы все опять было хорошо, понимаешь? – Да, я… – Ничего ты не понимаешь, слава Мерлину! – без злобы прервал он ее. – Думаешь, я не говорил себе этого, да? «Это последняя доза в моей жизни!» «Все, хватит, больше ни разу!» «Прощай, приятель, я теперь свободен», – он говорил это с едкой насмешкой над собой, скаля пожелтевшие зубы. – Это нихера не работает. Потому что потом тебя кто-нибудь толкает в коридоре, или пациент умирает у тебя на руках, и ты думаешь: «Окей, это – особый случай, я заслужил того, чтобы немного расслабиться. Это не доза даже. Так, чтобы уснуть». И снова, и снова. Я докатился до самого днища, дальше уже некуда. Просто… просто помоги мне. Убирая чувство вины и ненависти в самый дальний из подводных сундуков, Гермиона протянула Гарри руку. Он схватился за нее, как за единственную опору в бурлящем океане этого мира. И порт-ключ рывком перенес их в цюрихскую лабораторию.