Текст книги "Сферы влияния (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 47 страниц)

Глава сорок третья

Три года спустя Гермиона не отводила взгляда от собственных рук, а точнее – от тонкого ободка на безымянном пальце правой руки. Три года золото насмешливо блестело, оставаясь неумолимо-холодным, и, в общем-то, это было хорошо. Она привыкла к холоду и находила в нем источник спокойствия.

Три года назад мистер Кто подписал с Майкрофтом длинный запутанный «Билль о сотрудничестве», который получил статус официального приложения к Статуту о секретности. Гермиона не участвовала в процессе. Передав контакты с маггловским миром главе Отдела тайн и другим невыразимцам, она сосредоточилась на других делах. Занималась чем угодно, кроме магглов и их забот. Ей было известно, что документ составлялся в течение двух месяцев, и в его редактировании принимали участие члены Визенгамота и Парламента.

Когда всё было готово, Гермиона встретилась с премьер-министром в его резиденции на Даунинг-стрит, 10. Её сопровождал секретарь и два аврора. С премьер-министром был только Майкрофт, и Гермиона предпочла сделать вид, что не заметила его.

– Что ж, – заметил премьер, когда документ был подписан и скреплён клятвой, – я рад, мадам Грейнджер, что хотя бы мои последователи будут избавлены от того шока, который испытал я, когда прошлый министр выскочил из моего камина. Сколько нервов мы с вами сбережём будущим поколениям! – и он рассмеялся. Гермиона постаралась поддержать его смех, хотя ей было совсем невесело.

Перед тем, как аппарировать прочь, она не выдержала и бросила на Майкрофта взгляд. Майкрофт ответил ей слабой полуулыбкой.

Вечером того же дня Гермиона надела кольцо, с которого так и не убрала Протеевы чары. Она сделала это сразу после того, как закрыла свой дом чарами ненаносимости и «Фиделиусом», завязанным на саму себя. Тайна её дома оказалась запертой в сердце, а туда Майкрофту Холмсу пути больше не было.

Не то, чтобы Гермиона его осуждала. Она не была уверена в том, что не поступила бы так же, окажись на его месте. Вернее, нет: та девочка-гриффиндорка, которая когда-то впуталась в слишком трудную для неё игру ради спасения незнакомого ей человека, никогда бы на это не пошла. Но сейчас она понимала: в политике нет места… сантиментам. Любопытно: ни от кого в мире она никогда не слышала этого слова, его употреблял в двадцать первом веке, кажется, один только Майкрофт, и в его устах оно обретало особый смысл, наливалось соками его презрения, пропитывалось отвращением. Гермиона коснулась пальцами кольца. Оно оставалось молчаливо-холодным так долго, что можно было поверить, что оно остыло навсегда. Но теперь оно жгло кожу, а на ободке пылало единственное слово: «Шерринфорд».

И что ей делать в Шерринфорде? Это было место, где волшебникам не имело смысла находиться – тонкие приборы, сложные исследования, разработки, идущие вразрез с самой сутью магии и такие хрупкие перед её мощью.

Она решительно перевернула кольцо, чтобы не видеть надписи – если Майкрофт считает, что может по-прежнему влиять на неё, исподволь управлять её действиями, то он ошибается. Их отношения закончены.

А кольцо всё жгло, и золотистые буквы бросали блики на государственные бумаги. Гермиона сжала руку в кулак, чтобы не видеть даже бликов, но и тогда лёгкое жжение и едва различимый отсвет сквозь пальцы привлекал её внимание, заставляя думать о себе. О Майкрофте Холмсе. О Шерринфорде.

Она выпустила перо из пальцев и скрипнула зубами, и в этот момент сквозь дверь просочился бесформенный Патронус.

– Могу я просить вас об аудиенции, мисс Ата? – спросил тусклый голос, и Гермиона ответила согласием, даже при том, что не хотела сейчас видеть никого, даже старого союзника.

Мистер Кто зашёл почти сразу, по сложившейся привычке похвалил потолок и сказал лёгким тоном:

– Очень странную активность засекли мои птички, и я решил, что вы захотите узнать об этом в числе первых, мисс Ата.

Гермиона наклонила голову, и мистер Кто продолжил:

– Это выглядит как появление мощного обскура. Но… не совсем. Когда появляется обычный обскур, его сила бушует долгое время. А это была короткая вспышка. Если бы мы не следили за всеми подобными явлениями, мы бы её пропустили.

Опустив взгляд, Гермиона снова прочитала надпись на кольце: «Шерринфорд». Она могла сейчас аппарировать на военную базу Майкрофта. Вот только ей там нечего было делать.

– Но вы не пропустили, – произнесла Гермиона. – Где именно вы обнаружили вспышку?

– В Суссексе, на побережье. Тихое местечко.

Гермиона встала и спросила, точно зная, какой получит ответ:

– И вы желаете туда прогуляться в моей компании?

– Не могу устоять, – подмигнул мистер Кто.

Гермиона привычным движением набросила личину мисс Аты, сказала секретарю, чтобы её не беспокоили, и спустя несколько минут они с мистером Кто и ещё троими невыразимцами стоять на тёмном пустом побережье, на ледяном ветру. Как было заведено в Отделе тайн, они обошлись без представлений – всем было достаточно личин. Мистер Кто, закутавшись в мантию поплотнее, объявил:

– Нам севернее. Если мы ничего не найдём, то все поблагодарим мистера Бэггинса за чудесную вечернюю прогулку.

Против воли Гермиона фыркнула – похоже, мистер Кто набирал к себе в команду таких же сумасшедших, как и он сам. Но она не возражала.

Минут пять они шли по мокрому песку в тишине. Впереди чернели деревья, но вскоре за ними показался дом. Или, точнее, как оказалось, остов дома – остались внешние и часть внутренних стен, некоторые перекрытия, но более ничего.

– Гоменум ревелио, – послышалось рядом, и три тусклых бледных огонька устремились прочь.

– Нам к дому, – сказал мистер Бэггинс.

– В таком случае, – произнёс мистер Кто тихо и серьёзно, – мы с вами и мисс Атой проверим дом, а Рапунцель и мистер Дарси заглянут на третий огонёк.

Гермиона не знала, что именно их ждёт, но волнения не ощущала. Тёмным дом, побережье – ничто её не пугало.

Ведомые мистером Бэггинсом, который то и дело сверялся с наручными часами, они пошли в дом. Прямо в холле под лестницей стоял телевизор, на котором застыло изображение темноволосой бледной женщины в белой рубахе.

Взмахом палочки мистер Кто окутал их пологом тишины – по лёгкому гудению в ушах Гермиона опознала заклятье «Оглохни», которое когда-то Гарри вычитал в учебнике Принца-полукровки.

– Подождите, мистер Бэггинс, – сказал он, – ваше кольцо никуда не денется. Давайте посмотрим, что у нас тут за орки…

Сосредоточившись, он сделал палочкой сложный пас, потом кивнул, получив какую-то информацию, и уверенно направился по лестнице наверх. Гермиона не опускала палочку, вслушиваясь в звуки старого сгоревшего дома и пытаясь ощутить его обитателей.

Она с изумлением поняла, кого встретит, ещё до того, как мистер Кто толкнул закрытую дверь.

На полу сидели, обнявшись, двое – Шерлок Холмс и женщина с тёмными волосами, которую они видели на экране телевизора.

– Дайте мне, – тихо сказала Гермиона, и невыразимцы не стали останавливать её. Она подошла и опустилась на колени рядом с Шерлоком и незнакомой женщиной. Таким младшего Холмса она никогда не видела. Его ментальный барьер оставался непроницаем, но на лице было написано всё – боль, страх, отчаяние.

– Шерлок, – прошептала Гермиона тихо. Он вздрогнул, моргнул, а потом облегчённо выдохнул:

– Это ты… Мой друг где-то в колодце, вода прибывает, – его голос звучал хрипло и надорвано, а пальцы посинели, так крепко он стискивал женщину в объятиях.

– Его найдут. Твоего друга найдут, – пообещала Гермиона, и тут женщина открыла глаза.

Гермиона не была уверена, как она выдержала этот удар, потому что он был сокрушительным. На мгновение она думала, что закричит. С худого измождённого неведомой болезнью лица на Гермиону смотрели крайне знакомые голубые глаза. И всё встало на свои места, как по щелчку. Холмсы были аномалиями. Все. Шерлок с его непробиваемой ментальной защитой, Майкрофт, который восстановил воспоминания без магии и, кажется, почти научился читать мысли, оставаясь при этом стопроцентным магглом, и наконец, третий ребёнок в семье. Обскур, который дожил до взрослого возраста. Сестра, которую похоронили, как утверждал Майкрофт.

– Эвр, – произнесла Гермиона мягко, словно говорила с ребёнком, – теперь всё будет хорошо.

Кто-то из невыразимцев забрал Шерлока, хотя тот пытался удержать сестру в объятиях. До слуха Гермионы донёсся невнятный голос, который сообщил, что из колодца вытащили живого человека. Что-то прибавили про полицию. Гермиона почти не осознавала этого, потому что продолжала смотреть Эвр Холмс в глаза. Ей должно было быть около тридцати пяти, но, где бы она ни жила все эти годы, это не была счастливая и радостная жизнь. Бледная кожа как будто никогда не видела солнца. Длинные нечёсанные волосы могли бы быть очень красивыми, если бы не ломались на концах.

– Вы наконец пришли. Поздно, – сказала Эвр бесчувственным ровным голосом. – Я всё ждала. Сними это. Маску.

Гермиона подчинилась, не заботясь о репутации в глазах невыразимцев, и мягко коснулась сознания Эвр. Та дёрнулась как от боли, но Гермиона успела уловить знакомое ощущение, привкус обскури.

– Значит, это ты, – продолжила Эвр, и в окклюментный щит щит Гермионы толкнулось что-то жёсткое и грубое. – Странно, что ты здесь, а не ищешь свою принцессу. Впрочем, ему полезно посидеть там, куда он засунул меня.

Спрашивать, о ком речь, не было смысла. И точно так же не было смысла пытаться узнать больше.

– Не делай так, Эвр, – попросила Гермиона тихо. – Ты читала мысли людей, да? Всё это время?

– Я не могу прочесть твои! – рыкнула Эвр, и Гермиона почувствовала, как в комнате стал сгущаться воздух. Обскур пытался вырваться из тела, но Эвр держала его в узде, контролировала.

– Ты не сможешь, – ответила Гермиона, протянула руку и коснулась холодной руки Эвр. – До этого ты читала мысли магглов, это люди, которые не владеют магией.

– Я знаю. Он давал мне документы. Я смеялась. Он так завидовал вам всем. И даже мне. Это невыносимо для него – быть обычным. Он же самый умный.

– Он говорил о тебе. Когда он тебя описывал, то сказал, что они с Шерлоком оба идиоты в сравнении с тобой.

Эвр не повелась на лесть.

– А потом он добавил, что я мертва. О, я знаю его лучше тебя. Видела бы ты его лицо сегодня, когда он стоял под дулом пистолета, – вскинув голову, Эвр зло засмеялась, но Гермиона не пыталась перебить её. Она держала её за руку и говорила, задавала вопросы, слушала, и постепенно сознание Эвр открывалось.

Точного момента Гермиона не уловила, но она словно прошла сквозь плотную стену воды, и вокруг всё поменялось.

Это в реальности существовала комната, где Эвр сидела на полу в длинной бело-серой рубахе. В её сознании комнаты не было. Сознание Эвр находилось в самолёте. Маленькая девочка с волнистыми тёмными волосами и знакомыми голубыми глазами стояла в проходе шатающегося самолёта. На сидениях было множество людей, но все они спали. Здесь был и Майкрофт – взрослый, но моложе, чем сейчас, и Шерлок, только ребёнок. Тусклый свет мигал. И девочка со слезами на глазах пыталась растолкать хоть кого-нибудь.

– Вы не спите! – звонко закричала она, кинулась к Гермионе и крепко обняла её за талию.

– Нет, милая, – пробормотала Гермиона, гладя её по голове, – я не сплю. Расскажи мне, что здесь происходит?

Это был совершенный ментальный образ. Если бы не богатый опыт, Гермиона могла бы поверить, что самолёт реален. Его потряхивало от турбулентности, она слышала ровный гул двигателей, у всех людей были настоящие живые лица.

– Мы в самолёте, – уверенно ответила девочка, чуть разжимая объятия, – но все спят. И мама спит, и папа, и братик! Я пыталась кого-то разбудить, но никто меня не слышит! – в её голосе зазвучали слёзы.

Сделать полшага назад – и снова будет комната сгоревшего особняка. Но если Гермиона чётко ощущала грань, то для девочки в самолёте её не существовало вовсе.

– И Джим спит. А он обещал играть со мной!

Содрогнувшись всем телом, Гермиона заставила себя посмотреть на спящего и очень живого Джима Брука.

– Ты тоже уснёшь?

– Нет, милая, – пообещала Гермиона. Она не называла Эвр по имени – ведь у девочки его и вовсе могло не быть. И она не рисковала действовать силой. – Скажи, ты хочешь выйти из самолёта?

– Очень хочу. Только я не могу, он в воздухе.

Действительно, если посмотреть в иллюминатор, можно было увидеть проплывающие внизу огни городов. Едва ощутимо Гермиона коснулась плотной завесы за спиной. Потом мысленно дотронулась до стен самолёта.

Нет, не Нарцисса подсказала Джиму Бруку, как создать лес самоубийц.

Маленькая девочка, которая не понимает, что за сила терзает её. Гермиона уже это видела, когда держала в руках сознание и магию Джейн Райт. Но Джейн Райт была обычной девочкой, а Эвр – нет. Гениальная Эвр Холмс сумела сделать то, с чем не справлялись лучшие менталисты, потому что она смотрела на обскура не со стороны, а жила с ним.

Все действовали неправильно, и сама Гермиона – тоже. Они пытались запереть обскура. Эвр спряталась от него сама. Через образы людей в самолёте она контактировала с внешним миром, но сама оставалась в безопасности от разрушительной силы. Пока снаружи буйствовал обскур, она сидела в безопасном укрытии.

– Это не страшно, что он в воздухе, милая, – Гермиона взяла девочку за руку и посмотрела ей в глаза, – я волшебница. Я умею летать.

Девочка не испугалась, а засмеялась.

Так легко было бы вывести её из самолёта, просто потянув за собой. Но что её будет ждать там? У Гермиона задрожали руки, когда она представила, что маленькая темноволосая девочка умрёт у неё на глазах.

Самолёт трясло. Сначала Гермиона списала это на турбулентность, но теперь поняла – что-то не так. Девочка вскрикнула, когда самолёт особенно ощутимо подбросило в воздухе.

– Тихо, тихо, – Гермиона снова прижала её к себе, – всё в порядке.

– Он упадёт! Самолёт упадёт!

Он действительно падал. Медленно, но ощутимо. Что бы ни произошло сегодня, это пошатнуло безупречную защиту Эвр, вывело её из состояния равновесия – в прямом смысле слова. И самолёт не мог лететь дальше. И у Гермионы не было уверенности, что, если сейчас она выйдет из сознания Эвр и транспортирует её в лабораторию, драгоценное время не будет упущено. Ясно было одно: если самолёт упадёт, Эвр станет ещё одним погибшим обскуром.

– Милая, – Гермиона присела на корточки, чтобы смотреть на девочку снизу вверх, – давай сначала отвлечёмся? Давай поиграем? Ты любишь играть?

– Очень люблю! – звонко рассмеялась девочка, и в сознание Гермионы потекли образы весёлой игры.

Четверо мужчин в белой комнате. В костюмах, такие смешные. Бах – один умер. Так здорово упал с дырочкой в голове. А остальные засуетились. Странные взрослые – почему-то играют только в такие сложные игры.

Гермионе не было дела до того, что у неё лицо стало мокрым от слёз. Она сняла все барьеры, кроме базовых, позволяя Эвр показывать ей игру. А потом Шерлок громко кричал. Его так легко разыграть! А его друг плохой. Зачем ему нужен другой друг, если есть она, Эвр? Пусть его не станет, как не стало того, прошлого!

«Я где-то был потерян, Иди меня искать…», – запела Эвр вслух и опять засмеялась. Тёмный глубокий колодец, маленький мальчик на дне, который так глупо кричит. Зачем он кричит? Эвр же всё просчитала – его никто не услышит. И второго друга не услышат тоже. Они все исчезнут, и тогда Шерлок будет играть с ней.

Гермиона не должна была этого делать, но с её губ слетел триггер:

– Майкрофт!

Скучный, вредный Майкрофт, Майкроф-обжора. С ним не поиграешь! Но зато он так много всего знает! Эвр обожает забраться к нему на колени и дать книжку – пусть читает своим важным голосом. И она приходит к нему со всеми вопросами и проблемами. «Майкрофт, расскажи, как люди умирают?». «Майкрофт, больно – это что такое?». Майкрофт отбирает интересный ножик, опять мешает её играм, и кричит.

А ещё Майкрофт приходит к ней и стоит по другую сторону от толстого стекла, и плачет. Теперь он сам сидит за стеклом. Гермиона видела камеру, белые стены, металлическую дверь, тело в углу.

Игры помогли, но слишком мало. Самолёт шатался и нёсся вниз. Оставить Эвр здесь – она погибнет. Вытащить из самолёта – значит, столкнуть лицом к лицу с обскуром, который уничтожит её. Гермиона не чувствовала паники только потому что прошла очень долгое обучение и имела за плечами годы практики. Нельзя паниковать в сознании пациента. Нужно думать. Её собственный голубой спокойный океан поднимался ближе, забирая тревоги и волнения. С ясным, чистым сознанием Гермиона поняла, что ей нужно делать.

– Иди ко мне руки, милая, – позвала Гермиона.

Эвр из самолёта было лет семь, конечно, Гермиона ни за что не подняла бы такого взрослого ребёнка. Но в сознании вес не имел значения. Она обхватила девочку одной рукой, чувствуя, как маленькие руки обхватывают её за шею. Удерживая Эвр на руках, она вынесла её из самолёта, а потом сделала один точный, уверенный толчок. Обскур вместе со своей магией, со всеми накопленными воспоминаниями, злобой и болью влетел в самолёт. Пелена стала плотнее, повинуясь воле Гермионы. Но сквозь неё можно было слышать звуки крушения.

Самолёт упал. Обскур погиб.

Сначала Гермиона, а следом за ней – маленькая девочка Эвр в теле тридцатипятилетней женщины открыли глаза.

Эпилог

Первое, что Гермиона ощутила, придя в себя, это крепкие руки мистера Кто на плечах. Потом – ладонь Эвр в руке.

– Я на земле, – пробормотала Эвр. – Я на земле…

– У вас есть менталисты? – спросила Гермиона, с трудом выталкивая слова из горла. – Я… Она обскур. Ей тридцать пять.

– И она будет жить, – закончил за неё мистер Кто таким серьёзным тоном, которого Гермиона у него ещё не слышала. – Мистер Дарси, пожалуйста, вызовите сюда…

Гермиона перестала слушать его указания. Эвр озиралась по сторонам, она не понимала, где она и что делают все эти люди. В ней больше не ощущалось магии. Но главное, она была жива.

– Всё будет хорошо, милая, – сказала Гермиона, и на уставшем лице Эвр появилась светлая искренняя улыбка ребёнка, который верит обещаниям взрослых.

– Шерлок! – вдруг воскликнула она.

Гермиона обернулась, как и все остальные. Разумеется, как всегда, проигнорировав все магические защиты и ограничения, Шерлок влез именно туда, откуда его выгнали. Мистер Дарси направил было на него палочку, но Гермиона остановила его резким окриком, а потом и мистер Кто добавил:

– Нет-нет, пустите молодого человека к сестре. Как занятно…

– Прочь из моей головы, – буркнул Шерлок. – Что с ней, Гермиона?

– Шерлок! – Эвр встала, хотя ноги у неё подгибались, и потянулась к нему. Мгновение поколебавшись между тем, чтобы и дальше требовать объяснений, и объятиями, Шерлок неожиданно выбрал второе. Эвр доверчиво прижалась к его груди, положила голову ему на плечо, хотя роста они были примерно одинакового.

– Гермиона! – позвал Шерлок из-за копны волос Эвр. – Майкрофт… Он жив?

– Да, – ответила она. – Я пойду за ним. Мистер Кто…

Невыразимец подмигнул ей и сказал:

– Обойдёмся без нудных нотаций, госпожа министр. Детей ждёт горячее какао и тёплая постель.

– Джон пойдёт со мной! – объявил Шерлок, проигнорировав «детей». Неужели вырос?

– Найдём какао и для Джона, – пожал плечами мистер Кто. – Мисс Грейнджер?

Гермиона поймала его взгляд и поняла, что больше ей говорить нечего. Действительно, мистер Кто обо всём позаботится.

Она закрыла глаза, восстанавливая в памяти образ камеры: белые стены, металлическая дверь, стеклянная перегородка. И уже перед самой аппарацией мелькнули золотистые буквы, написанные на кольце: «Шерринфорд».

Она оказалась перед стеклом. Оно было настолько прозрачное и тонкое, что легко было представить, будто бы его и вовсе нет, если бы не потёки крови. К стене прислонялось тело в чёрном костюме. А в дальнем углу, сжавшись, обхватив голову руками, сидел Майкрофт.

Он заметил её. Медленно поднял голову, потом с трудом встал на ноги и, пошатываясь, подошёл к стеклу. Остановился, опёрся о него ладонями и прислонился лбом. На его лице отчётливо виднелись дорожки слёз.

Гермиона подошла еще ближе и коснулась стекла там же, где лежали его ладони. Полдюйма пуленепробиваемого стекла – вот и все, что их разделяло. Она медленно сжала пальцы, и они прошли сквозь стекло. Она чувствовала лёд его рук, их дрожь, слышала биение его сердца.

Очень осторожно она коснулась его сознания, передавая образ – Шерлок и Эвр, держащие друг друга в объятиях, и рядом – безликие невыразимцы, которые позаботятся о них. Это было главное.

Очень многое Гермиона хотела бы ему сейчас сказать. О Шерринфорде, с которым он так глупо и мелко её обманул, об Эвр. Но слова не находились. Ещё хотелось задать множество вопросов. Но на них на все был простой и очевидный ответ – мерцающий голубым светом, пронзительный, наполненный болью и отчаяньем, но все-таки твёрдый взгляд Майкрофта.