Текст книги "Пожалуйста, не уходи (ЛП)"
Автор книги: Э. Сальвадор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)
17
Джозефина
– Вы вернулись, – говорит сотрудник «Побережье Серфинга и Плавания», когда я кладу на прилавок пенопластовую доску и очки. Почти уверена, что это те самые, которые недавно сдавала. – Передумали?
– Да.
Я не знаю, чем все обернется. Не в смысле обучения Дэниела; с этим проблем не возникнет. Я могла бы учить его даже во сне, настолько уверенно держусь на воде, но там, где уверена я, неуверен он.
И дело не только в этом. Он по-настоящему напуган.
Я до сих пор не знаю или не понимаю, почему, и он до сих пор словом об этом не обмолвился, но я чувствовала его страх. Прошла неделя, а я все еще помню, как по мне скользил его пристальный взгляд, следивший за каждым движением в бассейне. Это не догадка; я была уверена, потому что тело каким-то образом научилось улавливать моменты, когда его внимание приковано ко мне. Странное чувство: в животе все сжимается, а сердце... даже не знаю, что оно делает, но в любом случае дело было совсем не в этом.
Все было иначе, и хотя хотелось задержаться в воде подольше, я вышла. Стоило сесть рядом, как почувствовала, как его напряжение схлынуло, осанка распрямилась, а на губах появилась та самая легкая улыбка.
Расплатившись, я беру пакет и выхожу из магазина.
Каждые несколько шагов взгляд снова и снова возвращается к пакету. Я сомневаюсь в себе и в своих силах помочь Дэниелу. Я учила плавать многих, но это были дети.
А Дэниел не ребенок. Он взрослый мужчина, сто килограмм чистой мускулатуры. Это слишком хорошо ощущалось, когда мы танцевали. И если бы этого было мало, его пресс, мощные руки и бедра говорили сами за себя.
Все будет хорошо. Я уверена, что найду способ...
Мысли обрывает голос, окликающий меня по имени. В ту же секунду, как я понимаю, кто это, жалею, что обернулась.
– Джози, – Брайсон снова зовет меня, но я делаю вид, что не слышу. Он не сдается, повышает голос и через пару шагов оказывается рядом. – Джози, эй.
Я ускоряю шаг и, к сожалению, он упрямо держится рядом.
– Да?
Он обреченно выдыхает.
– Я знаю, ты злишься из-за пятницы. Не следовало так говорить. Я был пьян, а ты же знаешь меня. Я не подумал.
– Ты вообще когда-нибудь думаешь? – парирую я.
Он тяжело вдыхает.
– Что ты от меня хочешь?
– Чтобы ты оставил меня в покое. Не знаю, насколько яснее нужно выразиться, – ворчу я и тут же думаю, что надо было брать велосипед.
– Джозефина, – он хватает меня за руку и отводит в сторону.
– Да что с тобой не так? – я вырываю руку и отступаю на несколько шагов, увеличивая дистанцию. – Больше никогда не прикасайся ко мне.
Я уже ухожу, но его слова заставляют остановиться.
– Я знаю, что это была ты. Ты порезала мои шины.
– Понятия не имею, о чем ты, – бросаю я через плечо. Я не тревожусь и не боюсь, что он узнал, но и подтверждать не собираюсь.
Он встает прямо передо мной, и я замечаю фиолетовый синяк на его щеке и рассеченную губу. Оба места распухли, но сильнее всего губа.
Не знаю, что случилось, да и не важно, но он, похоже, принимает мое молчание за тревогу. Брайсон всегда умел трактовать все так, как ему выгодно, а не так, как есть.
– Честно, я в порядке. Все не так плохо, как выглядит, – он небрежно трет щеку и усмехается, будто все и правда нормально, но я вижу легкую гримасу боли и то, как дергается его глаз. – Поймал летящий мяч.
– Лицом? – я не могу понять, как он ухитрился так влететь, играя в бейсбол за команду первого дивизиона.
Он выглядит смущенным, будто вспоминая тот день. Что-то тут не сходится, но я не спрашиваю. Разговор закончен.
– Что-то вроде того, – отвечает он, снимая кепку и проводя пальцами по грязно-блондинистым волосам.
Это почему-то напоминает Дэниела и его густые каштановые волосы. Никогда не было слабости к парням в кепках, но он стал исключением.
– Ладно, пока.
– Джози, подожди, – он снова встает у меня на пути. – Мне все равно, что ты порезала шины. Плевать на напиток, который в меня швырнула. Я просто хочу, чтобы ты вернулась.
Я замираю, пораженная его серьезным тоном. И вовсе не в хорошем смысле, не ликуя от того, что мой говенный, изменявший бывший парень вдруг возжелал меня вернуть. Шокирует то, что он и правда изображает отчаяние. Или... что действительно хочет меня вернуть. В это трудно поверить.
– Я не резала твои шины, а напиток ты заслужил, потому что повел себя как мудак, – говорю я без тени раскаяния. – И выбрось из головы мысли о нас, все кончено.
Я пытаюсь обойти его, но тот снова преграждает дорогу.
– Брай...
– Я сделаю все, что угодно, детка, – отчаянно выдыхает он.
Я хмурюсь.
– Не называй меня так и уйди с дороги.
– Я не понимаю, почему ты так легко сдаешься. Я все еще люблю тебя и хочу, чтобы у нас все получилось.
Я собираю в кулак остатки терпения.
– Давай не будем. Я устала. А завтра у меня тяжелый день.
– Тяжелый от чего? Преподавания? – он закатывает глаза, глядя на меня с раздражением. – Я не понимаю, зачем ты бросила плавание. Если бы твоя мама была здесь, она бы разочаровалась, увидев, как ты легко сдалась. Ты лучшая. Забыла, как в шестнадцать выиграла первую золотую медаль на Олимпиаде? Посмотри, кем ты стала. Обучение детей никогда никуда не приведет.
Терпение лопается, и раздражение превращается в гнев, разливаясь по жилам бурлящей лавой.
– Не смей говорить о ней. И, к счастью, мне плевать на то, что ты считаешь важным для моей жизни или карьеры.
– Я просто говорю, как есть. Не злись. Если бы твоя мама была здесь, она бы разочаровалась, и ты это знаешь.
Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. В горле застревает ком, мешая глотать.
Я не могу спорить, потому что он прав. Если бы она была здесь, либо заставила бы меня вернуться в команду, либо отреклась.
Плавание было нашей единственной связью и без него я для нее никто.
Я ухожу в темноту собственных мыслей, сжимаюсь, прячась за страхами и одиночеством. Я хочу отгородиться, но он не отступает, прекрасно понимая, что задел за больное и загнал меня в угол.
Я хочу двинуться, сказать хоть что-то, но чувствую себя загнанной в самый мрачный угол сознания.
– Я знаю, не стоило поднимать эту тему, но тебе нужно подумать о будущем. О нас. Мы еще можем все исправить. Мы хороши друг для друга. Да, были проблемы, но мы можем оставить их позади. Если хочешь, можем сделать вид, что их и не было. Я так и поступил, – он делает шаг вперед, вторгаясь в мое личное пространство. – Просто представь, каким могло бы быть наше будущее вместе. Я в лиге, ты снова профессиональная пловчиха. Ты уже состоялась. Не понимаю, зачем выбрасываешь все в урну.
Такое вопиющее игнорирование собственной измены отрезвляет. Причин, по которым я никогда не вернусь к нему, слишком много, чтобы перечислять, да и незачем. Я не только не вижу с ним будущего, я не вижу будущего вообще. Но что бы ни случилось завтра или позже, я лучше проживу каждую секунду в одиночестве, чем рядом с ним.
Глядя ему прямо в глаза, я спрашиваю:
– Какой у меня любимый цвет?
Он смеется.
– Синий, а что?
– Желтый.
Брайсон криво ухмыляется.
– И поэтому ты не даешь шанс?
В голове вертится вереница испанских ругательств, но я решаю не тратить дыхание.
– Помимо того, что ты этого не знаешь, не притворяйся, будто не смотрел прямо в камеру, когда Аманда сжимала твой член между грудей.
Его ухмылка спадает при одном упоминании ее имени. Наверное, думал, что я никогда не узнаю, кто она. Может, считал, что не догадаюсь, что он трахнул ее намеренно.
– Ты не только изменил мне, но еще и переспал с девушкой собственного товарища по команде.
Его губы мгновенно приоткрываются.
– Что тебе наговорил Дэниел? Это не...
– Мне скучно и я устала от этого разговора, – я этот раз я не позволяю ему снова встать на пути или загнать меня в угол.
– Ты трахаешься с Дэниелом?
– Нет, и даже если бы да, то что...
– Он все еще любит ее. Я соврал про мяч. Он ударил меня в понедельник из-за Аманды. Видел, как мы разговаривали в пятницу вечером, и его это задело.
Теперь звучит правдоподобно, и от этого в животе бурлит.
– Мне все равно.
– Я просто пытаюсь тебя предостеречь. Он, скорее всего, общается с тобой только ради мести. Не позволяй ему использовать тебя, Джози.
– Ты закончил? – сердце бьется как сумасшедшее, но уже по совсем другим причинам, которые не в силах объяснить.
– Он очень любит ходить налево. Если не веришь, просто поспрашивай.
И вот уже уходит он, а я остаюсь стоять с рвущимися в клочья мыслями и тяжелым сердцем.
18
Джозефина
– Простите, что опоздала, – выдыхает Ви, опускаясь напротив меня и рядом с Пен. – Поверьте, вылезти из хвоста русалки не так-то просто.
Ужин Пен организовала в последний момент. Сказала, что ей нужно выговориться, и вот мы здесь, в «Си-Сайд Тако». Я не собиралась идти, потому что, как обычно, не подумала и нагрузила себя занятиями без передышки. Понимая, если не сделаю этого, то останусь наедине со своими мыслями, что сейчас опасно. Там почти нет света, и я знаю, что как только окончательно стемнеет, не смогу заглушить уродливые мысли, все еще таящиеся в глубине сознания.
И без того тяжело, а одиночество в субботний вечер, да и в любой другой, не приносит облегчения. Сегодня я тоже не хотела оставаться одна, иначе бы снова и снова перебирала вчерашние слова Брайсона.
Они не выходят из головы, хотя и не должны. Даже если Дэниел и использует меня, чтобы досадить Брайсону, не могу сказать, что меня это особенно задевает. Я, конечно, та еще развалина, но меня даже забавляет мысль, что это бесит Брайсона.
А вот то, что неотвязно крутится в голове снова и снова, признание, что Дэниел ударил его из-за Аманды. Мне не должно быть до этого дела, но думаю я лишь об этом.
Не станешь же так избивать человека из-за кого-то, если тот тебе безразличен. Может, он до сих пор к ней что-то чувствует. Может, все еще любит, но корит себя за это. В конце концов, это она изменила, и все равно о нем заботится. Ее взгляд не позволил в этом засомневаться.
– Правда здорово, что у тебя такая работа. Она и в самом деле так весела, как я себе представляю? – спрашивает Пен.
– Да, – карие глаза Ви сияют. – Коллектив потрясающий. Можно менять хвосты и лифы. А выражения лиц детей, когда они видят меня, бесценны. Правда, сам хвост надеть уже отдельный труд, да и под водой долго оставаться тяжело, но оно того стоит.
– Может, если у меня ничего не выйдет, я тоже стану русалкой, – в шутку говорит Пен.
Мы с Ви переглядываемся, слыша неуверенность и разочарование в ее голосе.
Опасаясь сказать что-то не то и задеть ее, я позволяю Ви продолжить разговор.
– Хочешь рассказать, что тебя гложет? Мы рядом, – мягко спрашивает она.
Прежде чем Пен ответит, официантка принимает заказы. Как только та уходит, Пен без промедления все выкладывает.
Она вздыхает.
– Как так может произойти, что ты встречаешься с человеком, признаешься в любви, а потом он бросает тебя, потому что «нужно сосредоточиться на себе», а через пару недель начинает встречаться с твоей лучшей подругой?
Мы с Ви переглядываемся, но я все еще молчу. Не хочу быть той, кто станет подбадривать Пен, рассказывая о своем убогом опыте с первым парнем. Это не поможет, да и жалости я не хочу. К тому же это касается ее брата, а о нем лучше не говорить.
И снова Ви берет инициативу на себя.
– Погоди, то есть твой бывший встречается с лучшей подругой? Скажи, что вы больше не дружите?
Она раздраженно выдыхает и обмякает на стуле.
– Да, и... я... я не... она не... мы... это сложно. Она в группе поддержки, а я капитан, и не могу... нужно поддерживать... нормальные отношения, – она запинается и опускает голову на стол. Все так же уткнувшись лбом в столешницу, добавляет: – И мы живем вместе.
Я скептически фыркаю.
– Не нужно ни черта делать. Ты ей ничего не должна. Она была твоей лучшей подругой, а теперь встречается с бывшим? Абсолютно, черт подери, нет.
Ви энергично кивает, поддерживая мои слова.
– И вы еще живете вместе? Да катись оно все к черту, и она, и он.
– Я знаю. Знаю, но я... – Пен тихо стонет, поднимая голову. – Мне просто нужно это пережить. Он порвал со мной несколько месяцев назад. Не изменял или что-то такое. Она сказала, что не хотела влюбляться, но... – она обрывается, словно каждое слово дается с трудом. – У них общий предмет, они стали партнерами, одно потянуло за другим.
– О, Пен, – сочувственно говорит Ви.
– Все в порядке, наверное. Я хочу забыть его, правда, но каждый раз, когда вижу их вместе, представляю нас. Все, что он делает для нее, делал и для меня, – она улыбается, но улыбка так и не касается глаз. – Хотя, честно говоря, для нее он делает даже больше, чем для меня, – Пен вздыхает и качает головой, будто пытаясь стряхнуть воспоминания. – Простите, что так драматизирую. Мне просто нужно было выговориться.
– Ты не драматизируешь, – резко одергиваю я.
– Она права. Ты просто делишься своими переживаниями, и в этом нет ничего плохого, – соглашается Ви. – Честно, ты держишься куда лучше, чем держалась бы я на твоем месте. Давно бы уже закатила грандиозный скандал.
Лицо Пенелопы проясняется, и она хихикает.
Хотела бы я уметь так же. Снимать чужую боль или неловкость, вместо того чтобы только усугублять. Интересно, любила бы меня мама, если бы я была другой.
Я делаю глоток воды и кладу руки на колени, чтобы перестать теребить кольца.
– Это прозвучит до жути банально, но, знаешь пословицу: чтобы забыть одного, нужно оказаться под другим, – с лукавым видом предлагает Виенна.
– Пробовала, не сработало. Все парни напоминают его, потом я начинаю скучать и снова застреваю в круге «а что, если» и «что я могла сделать, чтобы он остался».
– Возможно, это и не универсальный рецепт, но пробовала встречаться с кем-то, кто совсем на него не похож? Просто спрашиваю, потому что знаю по опыту, если искать замену в тех, кто внешне или характером похож на него, никогда не получится отпустить.
Признаться, мне было несложно вычеркнуть Брайсона, но я вижу, как тяжело приходится Пен.
– Может, не сработает, и, наверное, вообще не стоит слушать, потому что у меня был всего один парень, и все закончилось плохо. И...
– Нет, ты права. Я даже не думала об этом, но теперь понимаю, что действительно пыталась заменить его кем-то похожим, – она робко улыбается, щеки розовеют. – Я жалкая, да?
– Нет, не жалкая, – твердо отвечаю я. – Если кто и жалкие, так это они. Не ты.
Она смотрит на меня так, будто с плеч упал груз.
– Спасибо, что выслушали. Я уже сходила с ума.
– Не благодари. Мы всегда рядом. Теперь... – Виенна складывает руки на столе, решительно глядя на нее. – Кто твой бывший и как он выглядит, чтобы мы держались подальше от тех, кто хотя бы отдаленно похож.
Пен достает телефон и показывает фото бывшего парня.
Люк Родригес, младшекурсник, разыгрывающий в баскетбольной команде МПУ.
Ви долго и пристально смотрит на экран, кивает сама себе, будто анализируя полученные данные. Потом выпрямляется, и на ее лице вспыхивает улыбка от уха до уха, словно только что озарила гениальная идея.
– У вас с Энджелом отличная искра, – она многозначительно шевелит бровями.
Я, может, и была слегка пьяна на той неделе, но тоже это почувствовала.
Пен передергивает.
– Звучит банально и отвратительно. Он же лучший друг Дэнни, я с ним практически выросла. Я знаю о Энджеле все, и ничего хорошего в нем нет. Следующий вариант.
– То есть ты правда никогда об этом не думала? Не то чтобы я подталкиваю, но, Энджел ведь и вправду горячий.
– Нет, никогда не думала, потому что я не смотрю на него как на потенциального партнера.
– Ты не ответила на мой вопрос, – ухмыляется Виенна.
– Ладно... да, он симпатичный, но, как я уже сказала, мы выросли вместе, и он лучший друг Дэнни. И мы вроде как друзья. Я не хочу делать ничего, что могло бы превратить наши взаимоотношения в неловкость. И даже если бы захотела, а я не хочу, он бы все равно не согласился. Плюс... вы же знаете его репутацию? Да уж, нет, спасибо. Следующий.
Виенна презрительно фыркает.
– У тебя есть предложения, Джози?
– Мои суждения, мягко говоря, не идеальны, так что слушать их точно не стоит.
– Сильно в этом сомневаюсь, – говорит Пен, когда официантка ставит перед нами еду. – Но я все равно доверяю твоему мнению.
– О, – я убираю волосы за ухо.
– Завтра у меня тренировка по плаванию и немного работы в аквариуме, но после шести я свободна. Можем встретиться и...
– Я не смогу. У меня завтра урок.
– Думала, ты занимаешься только по субботам? – спрашивает Пен, сбрызгивая креветочные тако соком лайма.
– Да, только по субботам, но удалось уговорить Дэниела позволить его учить, – отвечаю я, поливая тако зеленым соусом.
Когда я подношу тако ко рту, рука замирает в воздухе. Пенелопа смотрит на меня широко раскрытыми глазами, идеальные брови сведены, а губы приоткрыты. И вдруг с них срывается недоверчивый смешок.
– Дэниела? Дэниела Гарсию, моего брата? Того самого Дэниела?
Я киваю, косясь на Ви, потому что не понимаю, почему Пен выглядит настолько ошеломленной.
– Да, он сам сначала написал, потом передумал, но мы сумели договориться, – объясняю я.
– Дэниел это сделал? – изумленно спрашивает она.
– Да... – ненавидя допытываться, я откладываю тако и подбираю слова, стараясь не прозвучать чересчур настойчиво. – Я заметила, он очень напряжен, когда речь заходит о воде. Есть причина? Я просто хочу понимать, во что ввязываюсь, и как смогу лучше помочь.
Она долго молчит, уставившись в тарелку с тако. В груди поднимается тревога.
Я переступила черту? Как теперь отступить? Что я натворила?
– Тебе не обязательно...
– Наш брат Эдриан, мой близнец, утонул, и Дэнни видел, как это произошло, – она прикусывает губу. – С тех пор у него тяжелые отношения с водой. Он... он правда согласился?
– Да, но я не знала, – боже, какая же я ужасная. Фактически вынудила его согласиться. – Он мне ничего не говорил. Я не...
– Это замечательно. Он никогда и никому не позволял его учить. Родители нанимали людей и пробовали все, но он всегда отстранялся. Он правда согласился? – повторяет она, выглядя шокированной.
– Да, но, возможно, я надавила. Я поговорю с ним и...
– Нет, не надо, – перебивает Пен, ее глаза полны надежды и чего-то еще, что я не могу уловить. – Ты первый человек, кому он добровольно позволил помочь. Ты должна это сделать, пожалуйста.
– Возможно, я не самый подходящий человек. Не очень хороша с людьми, а что если...
– Но с ним-то хороша, и только это имеет значение. Он тебе доверяет. Пожалуйста, помоги, – умоляет она, но я-то знаю, что есть специалисты, обученные специально для этого.
В груди бушует война эмоций, они сталкиваются и разрывают между тем, что я должна чувствовать и чего не должна. Я могу все испортить еще до начала, но в конце концов сдаюсь.
– Хорошо, я помогу ему.
19
Дэниел
– Давай же, Эдриан. Очнись. Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, не уходи, – шепчу я, глядя, как спасатель делает ему искусственное дыхание. – Давай же, Эдриан. Очнись. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, не уходи. Очнись.
– Дэнни!
Я поднимаю взгляд к двери спальни, где в проеме стоит встревоженный Энджел.
– Что? – я запихиваю полотенце в сумку и резко застегиваю молнию.
– Ты в порядке? Выглядишь немного бледным, – он заходит в комнату и плюхается в кресло у стола.
– В порядке, – отвечаю я с улыбкой, хотя в животе крутит. Желчь подступает к горлу, но я сглатываю.
Его скептический взгляд скользит к сумке на кровати.
– И куда это ты собрался?
– Плавать с Джози.
Он подпрыгивает так резко, что едва не валится с кресла, и таращится на меня, как на сумасшедшего.
– Плавать? С Джози?
– Ага. Она согласилась научить меня плавать.
Глаза Энджела округляются, а отвисшая челюсть едва не ударяется о грудь.
– Она согласилась, и ты правда это сделаешь? Скажи честно, ты действительно хочешь научиться или просто решил подкатить, потому что если второе, ты конченый идиот. Я видел тебя в воде.
– Ни то, ни другое. Я сделаю это, потому что иного способа, при котором она позволит помочь, не существует.
– Что еще за чушь?
Я хватаю спортивную сумку, перекидывая ее через плечо.
– Ничего. И перестань выдумывать, будто я в нее втрескался или что там еще у тебя в мыслях? Мы просто друзья.
Он хихикает, но срывается на смех, и, поднявшись, направляется к выхода. Но предок чем покинуть комнату, Энджел оборачивается на меня через плечо и снова давится смешком.
– Что? Почему ты...
– Если бы знал, что ты окажешься в таком отчаянии, поставил бы больше. Черт, – стонет он, привалившись к дверному косяку.
– Вы серьезно? – я выхожу и спускаюсь по лестнице.
Все собрались в гостиной. Кай и Ноа играют в «Колл Оф Дьюти33», а Грей болтает с кем-то по телефону.
– Говорю тебе, Сейнт...
– Бросай трубку, – требую я и становлюсь прямо перед телевизором, перекрывая экран.
– Да пошел ты! – Ноа сверлит меня убийственным взглядом.
– Ты сдурел? – вскакивает Кай, вскинув руки. – Из-за тебя мы умерли...
– Ставки отменяются, – бросаю я твердо, как только Энджел появляется в гостиной. – Я не понимаю, почему вы...
– Ты убил меня ради какой-то тупой ставки? – перебивает Ноа, выражение его лица непроницаемо, но я различаю злость в голосе.– Мудак. Уйди с дороги.
– Между мной и Джози ничего нет. Так что кончайте со ставками. Я сыт по горло вашей...
– Поговорим позже. Да... Дэнни совсем съехал с катушек... серьезно? – Грей прыскает в трубку. – Сколько прошло, пока ТиДжей... да не, не мое это... я и о себе толком позаботиться не могу... постель застелить не могу... ну ты понимаешь... нам стоит...
Вырывая телефон, я прикладываю его к уху.
– Он перезвонит позже. Пока, Сейнт, – я вешаю трубку, прежде чем вернуть телефон.
– Ну, грубо, – он прищуривается, нахмурившись. – Что с тобой?
– Больше никаких ставок. Поняли? – я строго смотрю на каждого.
Кай фыркает.
– Это из-за Джози? Мы же просто прикалываемся.
– Нет, не прикалываемся, – вмешивается Ноа. – Ты либо хочешь ее трахнуть, либо она тебе нравится. Что бы там ни было, мы...
– Все не так.
– А как тогда? – Грей наклоняет голову, разглядывая меня. – Потому что из-за нее ты ударил Брайсона. Или мы были свидетелями разных событий? Ты знаешь, сколько раз он задирал тебя из-за Аманды, но как только назвал Джози сукой, ты сразу решил помахать кулаками.
Правда в том, что я сам не до конца понимаю, что происходит. Я не думаю о Джози как о сексуальном объекте, но и врать, будто не замечаю ее, не стану. Просто я не хочу ее не уважать. Она через многое прошла. А если бы не это... о чем я вообще говорю?
– Мы друзья.
– Я трахал многих своих подруг. Просто решил упомянуть, – Энджел пожимает плечами.
Я прищуриваюсь, показывая, что это не помогает, на что он снова пожимает плечами.
– Главный вопрос, кого ты еще не трахал? – фыркает Кай.
– Дело не во мне, придурок, да и не тебе это говорить, – парирует Энджел.
– Не будь занудой, Дэнни. Ну, если вдруг влюбишься в нее или что-то произойдет, в чем проблема? Почему ты так реагируешь? – спрашивает Грей.
Не то чтобы я против ставок, но делать объектом пари человека, к которому что-то испытываю, не стану. Наши отношения не похожи ни на прошлые интрижки, ни на то, что было с Амандой.
Хотя даже не уверен, можно ли это назвать отношениями. Она едва пускаем меня в свой мир, и единственная причина, почему достиг хоть какого-то прогресса в том, что согласился позволить учить меня плавать.
Я даже не уверен, что действительно нравлюсь Джози.
В одни дни кажется, что начинаю ее понимать, а в другие не понимаю вообще. Она терпит меня только из-за совместных занятий и походов, и если бы не это, мы, уверен, даже не разговаривали бы.
– Просто прекращайте со ставками. Это глупо, и между нами ничего не будет, – устало говорю я, поправляя сумку на плече.
– Куда это ты? – спрашивает Кай.
Прежде чем успеваю уклониться от ответа или взглянуть на Энджела с призывом заткнуться, он уже выпаливает:
– На уроки плавания.
– И она согласилась? – Грей выглядит оскорбленным до глубины души.
– Это же ты подал идею. Пришло время учиться, – я сжимаю ремень сумки, когда новая волна тошноты подкатывает к горлу. – Увидимся позже.
Я звоню в дверь, медленно вдыхая и выдыхая. Повторяю еще несколько раз, надеясь, что тошнота уйдет, но она только усиливается.
Но она и головная боль накатывают сильнее, когда Джози распахивает дверь. Осознание предстоящего лишь усиливает панику.
– Привет, Гар... – он изучает меня, взгляд скользит по лицу, а после опускается спускаясь к забитым сумкам. – Что за сумки? – спрашивает, хотя я чувствую, что не это она хотела сказать, и внутренне благодарен за это.
Джози жестом приглашает войти, и я следую за ней, говоря:
– Я приготовлю тебе ужин.
Бывают моменты, когда понять ее трудно, но иногда уязвимость проступает так ясно, что читать ее проще, чем дышать.
Наш разговор о продуктах засел в голове. Я понял без лишних слов, почему у нее не хватает сил готовить. Хочу сказать, что бывал в такой ситуации, но и перетягивать на себя одеяло не стану.
Когда мы заходим на кухню, она резко останавливается и поворачивается ко мне.
– Тебе не обязательно...
– Я сделаю это, и все. К тому же, я отлично готовлю. Если с бейсболом не сложится, могу стать личным поваром, – я улыбаюсь, ставя сумки на столешницу. – Ладно, может, не хватит всех качеств личного повара, но поверь, мой рис на уровне профи. Просто подожди, пока не попробуешь мою тингу34, и не волнуйся, я сделаю ее особенно острой для тебя.
Тревога поутихла, но теперь я ощущаю... нервозность совсем по другим причинам. Я не перегибаю палку? Хочу сделать ее счастливой, хочу помочь заполнить пустоту, хочу сделать все, чтобы ей было хорошо, но при этом не хочу давить.
Она подходит чуть ближе, останавливаясь по другую сторону стола.
– Ты знаешь, что я люблю острую еду?
– Ты сказала, что большинством блюд сложно наслаждаться, если они не острые. Я понимаю тебя.
Она сказала это во время похода. Я старался узнать ее как можно лучше, задавая случайные вопросы здесь и там.
– Не помню, чтобы говорила это, – она заглядывает в сумку, но я замечаю легкое подергивание ее губ.
Фейерверк. Каждый раз, когда она это делает.
– Я умею быть внимательным. Не то чтобы хвастался, но именно это помогло стать капитаном и занять позицию шортстопа.
Ее губы снова дергаются, как и мое сердце.
– Почти уверена, что причина в... – она обрывается на полуслове, доставая два контейнера. В одном дольки лайма, в другом лимона, но когда Джози вытаскивает соковыжималку для лимонов, с ее губ срывается смешок. – Я... – она замолкает, губы медленно изгибаются в легкой улыбке.
Ох... вау... вау.
Я не моргаю и не дышу, боясь, что все исчезнет или что до сих пор сплю, но когда она встречается со мной взглядом, легкая улыбка едва заметно углубляется, и, богом клянусь, мозг отключается.
С чего это я вообще тревожился?
– Подумал, может пригодиться. Знаю, прошла неделя, но иногда даже маленьким порезам нужно больше времени, чтобы зажить, – взгляд опускается на ее пухлые губы. – И я не был уверен, есть ли у тебя соковыжималка для лимонов, но если есть, теперь будет еще одна, чтобы первой не было одиноко.
– Вообще-то у меня ее нет, так что эта очень пригодится. И знаешь... – говорит она, взгляд становится отстраненным, ностальгическим. Это заставляет задуматься, вспоминает ли она сейчас маму. Джози никогда о ней не говорит, и я не хочу задавать вопросы, потому что сам тяжело переживаю разговоры об Эдриане. – Давно не добавляла лаймы и лимоны в воду, но, думаю, снова начну. Спасибо, Гарсия.
Я невольно горжусь собой.
– Знаешь, можешь звать меня Дэнни, раз уж мы друзья, или мы не...
Это не совсем вопрос, но одновременно и он. Может, прозвучит отчаянно, но я хочу услышать это от нее.
– Я думала, мы уже разрешили этот спор? Разве друзья не называют друг друга по фамилиям? – она выглядит искренне смущенной, а я чувствую себя придурком.
– Верно, разрешили. Извини. Я не...
– Тебе не нужно извиняться. Я... – она замолкает, доставая вещи из сумок. Открыв холодильник, я вздрагиваю: он почти пуст. Стоя ко мне спиной, Джози говорит: – Извини, если я была... стервой. Знаю, производила не самое приятное впечатление и не была... жизнерадостной. Люди зовут меня Уэнсдей и...
– Джозефина, посмотри на меня.
Она не поворачивается, так что я подхожу. Остановившись перед ней, жду, когда Джози запрокинет голову, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.
Пальцы жаждут скользнуть по ее щеке. Нет дня, чтобы я не вспоминал, какой ее кожа была той ночью, когда помогал поменять колесо.
– Не знаю, кто внушил такое мнение, но, как по мне, ты не такая. Я просто вижу Джозефину, – я делаю шаг вперед; руки безвольно свисают по бокам. Они тяжелыми, и мне отчаянно хочется протянуть их и обнять ее. – Я все еще не знаю тебя так, как хотел бы, но, как говорил той ночью на скале, хочу узнать. Хочу, чтобы ты открылась мне, когда будешь готова. И если посчитаешь, что хочешь поговорить о маме, я буду рядом.
Ее ноздри слегка раздуваются, а взгляд смягчается. Джози убирает волосы за ухо и кивает.
Этот кивок говорит все, что нужно знать, и впервые с того дня, как встретил ее, я чувствую, что Джозефина действительно впускает меня в свой мир.
Я не давлю и не подталкиваю, и вместе мы заполняем холодильник, затем выходим к бассейну.
Тревога вспыхивает, и я начинаю потеть, несмотря на прохладную погоду. Когда собираюсь сказать Джози, что это плохая идея и уйти, она вкладывает руку в мою, не отводя взгляда от бассейна.
– Твоя сестра рассказала об Эдриане, – сочувственно говорит она, глядя на меня. Сердце сжимается, но когда она начинает мягко выводить круги большим пальцем по тыльной стороне ладони, боль стихает. – Я не буду заставлять делать то, к чему ты не готов. Но если захочешь, я помогу.
Я теряюсь от ее слов, потому что тогда, когда обычно меня парализует тревога и страх, сейчас этого нет.
Может, Джози чувствует мою потную ладонь или то, как сильно сжимаю ее руку, но сжимает в ответ и смотрит на меня так понимающе, что взгляд впечатывается в сознание.
– Я рядом, – тихо и искренне говорит она, но прежде всего это похоже на обещание, и я верю ей.
