Текст книги "Пожалуйста, не уходи (ЛП)"

Автор книги: Э. Сальвадор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

62Дэниел

– Доброе утро, – говорит Джози, входя на кухню. На ней только моя футболка и ничего больше.

Я прислоняюсь бедром к столешнице, впитывая каждый ее сантиметр. От растрепанных кудрей до помятой ткани и каждой полоски кожи, что виднеется между ними.

– Перестань так на меня смотреть, – бормочет она, смущаясь, но при этом умудряясь насупиться.

– Ты же знаешь, что не могу, – я ухмыляюсь, протягиваю к ней руки и раздвигаю ноги, приглашая встать между ними. Джози быстро оказывается рядом и прижимается ко мне. Я обнимаю ее, целуя в макушку. – На тебе моя футболка, значит, ты моя. Я буду на тебя смотреть. К тому же прошлой ночью, кажется, совсем не возражала против моего взгляда. Так что не начинай.

Она фыркает.

– Почти уверена, что в восьмидесяти процентах случаев ты пялился на мою грудь.

Я делаю возмущенный вид.

– Неправда. Процентов пятьдесят, не больше. Остальное время любовался твоей задницей, киской и лицом. Видела бы ты себя в экстазе. Клянусь, это зрелище не забуду до конца своих дней.

Джози давится со смеху, прижимаясь к моей груди.

– Может, стоит записать видео, а потом вместе посмотреть. Очень надеюсь, выгляжу я действительно так хорошо, как ты описываешь, – в ее голосе слышится откровенное озорство.

Может, Джози просто шутит, но мысли меняют направление, пока представляю это. Я замираю, пульс подскакивает.

– Ты серьезно?

– Угу. У нас ведь есть камеры, разве нет? – я поспешно киваю. – Так почему бы и нет? Давай сделаем это. Ты уедешь, а мне понадобится кое-что для вдохновения.

Член наливается кровью.

– Тогда придется записать несколько видео. Хочу быть уверен, что тебе будет на что смотреть в мое отсутствие.

Она сжимает мой полувозбужденный член через шорты.

– Тогда начнем со... спальни, душа...

– Бассейна... кухни... гостиной... – я стону и закрываю глаза, но тут же распахиваю их, вспомнив про овсянку в кастрюле. Бросаю взгляд на плиту и благодарю судьбу, что хотя бы убавил огонь, но все же отстраняюсь от Джози, чтобы выключить конфорку. – Позвоню тренеру, скажу, что сегодня не приду на тренировку.

Я поворачиваюсь, притягиваю Джози ближе, прижимаю к себе и к столешнице, а потом поднимаю и сажаю на нее. Она обвивает ногами мою талию, руками плечи, и качает головой.

– Ты не можешь себе этого позволить. Сегодня первый день после твоего возвращения и игра.

– Но я-то не играю, – шепчу ей в губы.

После почти месяца без тренировок тренер и Ярвис решили, что лучше дать мне пересидеть игру на скамейке. Пока они не готовы выпускать меня на поле после случившегося.

Джози отстраняется, а на лице появляется легкая улыбка.

– Как себя чувствуешь?

Я перебираю пальцами край ее футболки, подбирая слова. Дело не в том, что не хочу рассказывать. Ведь доверяю Джози больше, чем кому бы то ни было еще, но первый порыв – натянуть на лицо беззаботную улыбку и соврать. Проще сказать, что все в порядке, чем признаться, что это не так, и заставить кого-то волноваться. Но я знаю, что не так стоит поступить. Мне нужно выговориться, пока не задохнулся. Паническая атака – последнее, чего бы мне сейчас хотелось.

– Я готов вернуться и заниматься любимым делом. Но немного тревожусь при мысли о том, что действительно там окажусь. Парни видели, как в раздевалке у меня случилась паническая атака, тренер Д’Анджело тогда помог с ней справиться, а после я уехал. Они не знают, через что мне пришлось пройти, но догадываются, насколько плохо себя чувствовал. И мне ненавистна мысль о том, что бросил их и что так долго отсутствовал. Понимаю, что это было необходимо, но не могу отделаться от ощущения, будто подвел команду.

Она мягко и успокаивающе гладит меня по волосам у виска.

– Ты их не бросал. Просто нуждался в заботе о себе, в том, чтобы поставить себя на первое место, потому что никогда этого не делаешь. Уверена, они это понимают и никто не злится за отъезд. Скорее наоборот, они счастливы, что ты вернулся и сейчас все в порядке. Уж я-то точно счастлива.

Я встречаюсь с ней взглядом, потом притягиваю к себе и обнимаю.

– Прости за все.

– Перестань извиняться, правда. Я все понимаю. Раньше не понимала из-за собственных проблем, но посмотри на нас. Ты не прячешься. Я не убегаю. Мы рядом друг с другом, вместе, и я больше не тревожусь из-за объятий, а ты не натягиваешь фальшивую улыбку, чтобы казаться счастливым. Мы далеки от идеала и никогда таковыми не будем, и это нормально. Мы просто будем говорить, разбираться, что работает, а что нет. И делать это вместе.

– Боже... – я прочищаю горло. – Ты потрясающая.

– Поблагодари за это Ярвис. Она сторонница того, чтобы «принимать свои эмоции». До сих пор передергивает, но с тобой это дается легко.

Я усмехаюсь, целуя ее в щеку.

– Как и мне с тобой.

Ее щеки розовеют.

– Даже плавание? – она замолкает, вглядываясь в мое лицо. – Я не давлю. Если не хочешь, ничего страшного, но мне стало бы очень приятно, если бы ты научился. Даже если не со мной. Я нашла одного человека, кото...

– Я буду учиться с тобой. Может, получится выкроить по тридцать минут, час в день, мы справимся, – я улыбаюсь, и когда ее взгляд падает на мои губы, глаза вспыхивают.

– Правда?

– Ага, мы ведь так и не сыграли в «Марко Поло», а ты знаешь, как я люблю игры, – говорю я игриво, но тут же становлюсь серьезен. – И ты права; это важно и мне правда стоит научиться. Я правда этого хочу.

Джози накручивает на палец прядь моих волос.

– Будем двигаться медленно, но обещаю, ты начнешь плавать на глубине, прежде чем сам это осознаешь. У тебя все получится, и я буду рядом на каждом шагу, договорились?

– Спасибо тебе, – я склоняюсь, прижимаясь к ее лбу.

– Нет, это тебе спасибо за то, что помог заполнить пустоту и за то, что был так терпелив.

– Ты заслуживаешь счастья. Заслуживаешь всего самого лучшего, Джоз, – повторяю я ее же слова.

Мы долго стоим, обнявшись, тонем в наступившей тишине, пока не приходится отпустить друг друга и собраться по делам.

Меня окружает толпа товарищей по команде, едва переступаю порог раздевалки. Объятия и вопросы сыпятся со всех сторон. К счастью, никто не спрашивает про паническую атаку и не выглядит разочарованным из-за моего отсутствия. Они просто рады, что я вернулся. Все так, как говорила Джози.

– Дайте Спарки немного воздуха! – орет Кай. – Он только вернулся. Не придушите его.

– Хватит делать из него пуп земли, – Ноа закатывает глаза, глядя в мою сторону. – Он просто парень. Тот самый, из-за которого мы перестали проигрывать. Надеюсь теперь, когда он снова в форме, возьмете себя в руки.

– Люблю тебя, Ноа, – ухмыляюсь я, радуясь, что он остается собой, ворчливым и язвительным, и тем самым перетягивает внимание на себя.

Все наперебой выкрикивают взволнованные слова, хлопают меня по плечу и по спине, а потом расходятся к своим шкафчикам, готовиться к предыгровой разминке и к тому, что тренер решил внедрить.

Я подхожу к своему шкафчику, достаю телефон и вижу сообщение от Джози.

Моя Джози : Проверь наружный карман сумки.

Я ощупываю один карман, потом другой, пока не нахожу тонкий клочок бумаги. Когда вытаскиваю его и читаю записку, торнадо тревоги, выворачивающее мне живот, стихает.

Ты делаешь мир ярче и лучше!

Я рада, что ты рядом!

С любовью, Джоз <3

Я складываю бумажку пополам и засовываю ее в отделение кошелька рядом со стразиком.

Я: Я знаю, что судьба реальна. Знаю, потому что существуешь ты.

Моя Джози : Знаешь, я никогда не была верующей, но с тобой во многое легко поверить. Люблю тебя и твое сексуальное личико.

Я: Люблю тебя!! Только личико?

Моя Джози : И все твое сексуальное тело. Иди разминайся или что вы там должны делать! Увидимся на игре.

Щеки от улыбки сводит, но она меркнет, когда сзади кто-то произносит мое имя.

Брайсон, засунув руки в карманы, смотрит на меня как провинившийся ребенок.

– Привет, Дэнни.

– Я не хочу...

– Прости, – тихо перебивает он.

– Что-что?

Брайсон оглядывается по сторонам и беспомощно вздыхает, поскольку все смотрят – украдкой, но все же смотрят.

– Я прошу прощения за ту хрень, что наговорил, и за то, что столкнул тебя в бассейн. Я не думал... не знал о твоем страхе, и если бы знал, не стал бы так поступать. И еще я... прости за все остальное. Я... рад, что ты вернулся.

Я прищуриваюсь, глядя на него с недоверием.

– Сколько тебе заплатили, чтобы это сказал?

Он криво ухмыляется.

– Не платили. Я... серьезно. Я пытаюсь поступать правильно. Прости, что был мудаком.

– Говнюком, но пусть будет «мудаком», – на губах расплывается самая что ни на есть дружелюбная улыбка, пока он смотрит на меня со злостью.

– Между нами все в норме? – он приподнимает бровь и протягивает руку, ожидая, что я ее пожму.

Хочется сказать «да ни хрена подобного», но через несколько недель турнир, а вскоре и региональные соревнования. Нам всем нужно ладить и работать как единое целое, а мне, как капитану, быть примером.

Я пожимаю протянутую руку.

– В норме. Только держись подальше от Джози.

Его брови взлетают от удивления, несмотря на напряжение в лице.

– Я думал, вы расстались?

– У нас все хорошо. Очень хорошо. И с тобой тоже будет, если продолжишь держаться подальше от нее.

Он отдергивает руку.

– Неважно.

– Я серьезно. Держись подальше от Джози, мать твою.

Его взгляд становится жестким, скулы снова напрягаются.

– Она вообще-то была моей девушкой. У нас есть общая история.

Я не улыбаюсь, как сделал бы обычно, чтобы сгладить углы, но и не изображаю злость. Просто смотрю на него спокойно и, что забавно, Брайсон чуть заметно ерзает. Он что, нервничает?

– Ну, а теперь бывшая и однажды станет моей женой. Она двинулась дальше; и тебе пора поступить так же.

Его глаза расширяются, и, клянусь, на долю секунды Брайсон выглядит выбитым из колеи, но тут же закатывает глаза с показным презрением.

– Неважно. Все равно она опустилась на уровень ниже.

Брайсон разворачивается и уходит, лицо пылает темным румянцем.

Грей подходит ко мне, но молчит, слишком занятый чем-то в телефоне. Нет, он выглядит раздраженным. Редкое явление.

– Ты чего такой? – спрашиваю я.

– Ненавижу групповые проекты. Надеюсь, тот, кто их придумал, сгорит в аду, – он яростно стучит по экрану. – Черт возьми, я спортсмен, и все равно делаю свою часть. Какое у остальных оправдание? Теперь у меня будет дерьмовая оценка, потому что она... клянусь, весь семестр как кость в горле. Слава Богу, это скоро кончится.

Мы с Каем переглядываемся, не понимая, о ком он. Грейсон кто угодно, но не вспыльчивый. Самодовольный, но злым его я еще не видел, и уж точно не из-за оценки. Хотя понимаю, на его месте я бы тоже злился.

Мой взгляд резко падает на дверь, из-за которой входит Энджел. Выглядит чуть растрепанным и отстраненным.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

На его лице расползается кривая ухмылка.

– Да, в порядке. Я, черт подери, просто отлично.

Теперь ясно: он не потерянный, а довольный собой. Конечно, суеверный черт.

– Только, пожалуйста, не говори, кто она. Я не хочу знать и уж точно не нуждаюсь в подробностях.

– И не собирался, – он подмигивает. – Рад видеть тебя снова, papi.

Рад вернуться.

Быть на поле все еще странно, но ком в горле больше не тянет вниз. Даже тяжесть в груди стала легче. Ярвис говорила, что это нормально, и что лучший способ не дать всему снова обрушиться, проговаривать вслух свои чувства.

Тогда это казалось глупым, но теперь, когда начал разговаривать, и правда стало легче. Вина все еще тлеет, но с каждым днем ее все меньше. А теперь, когда Джози снова рядом, я счастлив. В порядке, не идеально, но в порядке.

Я подписываю пару джерси и двигаюсь дальше вдоль линии.

– Привет, – говорит девушка в оверсайз-джерси с моим номером. – Я твоя большая поклонница, – она накручивает на палец прядь волос. – Подпишешь мою джерси? – она поворачивается ко мне спиной.

– Привет, да, без проблем, – я ставлю автограф поверх номера.

Она проводит языком по блестящим губам, в глазах вспыхивает хитрая искорка.

– Может, заодно и свой номер оставишь?

– Я, между прочим, занят.

– Жаль, – цокает она языком, наклоняясь через мягкое ограждение и нарочито демонстрируя декольте. – Может, запишешь мой номер на случай, если у вас не сложится?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

– Я очень сильно ее люблю.

– А я очень сильно люблю свой вибратор. Но это ведь не значит, что не могу попробовать другой, – шепчет она, наклоняясь чуть ближе. – И еще у меня есть бейсбольный мяч. Если хочешь, можешь написать свой номер на нем.

Я облизываю губы и шумно выдыхаю.

– Ладно, – забираю у нее мяч и делаю на нем пару пометок. – Но это останется между нами.

– Обещаю, – она поднимает правую руку, принимая мяч обратно. Читает написанное и хрипло смеется.

– Эй! – кричит Пен, поднимая телефон. – Дай сделать фото, пока ты не ушел.

– Что скажешь, шестой номер? – зовет Джози, сидя на мягком ограждении. – Можем вставить снимок в одну из тех рамок, что ты купил.

Я обнимаю ее за талию и выпрямляюсь во весь рост. Пен делает несколько кадров, потом машет нам рукой и уходит к месту рядом с Виенной.

– Я рад, что ты пришла, даже несмотря на то, что не играю, – я беру ее за руку.

Я все еще разминаюсь с командой, осваивая новую фишку, которую придумал тренер. Он заставляет нас ложиться на землю, смотреть на облака и говорить, что видим. Мы делали это полчаса и, как ни странно, каждому из парней понравилось.

– Я приду туда, где будешь ты. И не важно, играешь или нет, – она улыбается.

– Ты одержима мной.

Джози смущенно пожимает плечами, вертя кольцо на пальце.

– Правда что ли? И что?

– Хорошо, потому что я тоже тобой одержим, – я снимаю кольцо с ее пальца, отстегиваю цепочку и нанизываю тонкий золотой ободок на нее. – Теперь у меня будет маленькая частичка тебя, куда бы ни пошел.

Она проводит пальцем по цепочке, потом отпускает ее, позволяя металлу мягко скользнуть на грудь.

– Пойду присяду, а то ты меня сейчас окончательно заведешь. Стоишь тут в форме, смотришь на меня, говоришь такое.

– Джози? – я ловлю ее за запястье, прежде чем та успевает уйти.

– Да?

– Тебе очень идет моя фамилия. Ненавистно осознавать, что не могу видеть ее на тебе постоянно.

На лице Джози распускается ослепительная улыбка.

– Как там говорится? Сделай снимок, и он останется с тобой надолго? Что-то в этом духе, да?

У меня расширяются глаза, пересыхает в горле, поскольку я понимаю, на что она намекает.

– Удачи, Кэп.

63Джозефина

 Три месяца спустя

– Марко, – зовет Дэниел, не открывая глаз, раскинув руки и лениво покачиваясь на воде.

– Поло, – тихо откликаюсь я, бесшумно скользя по поверхности, чтобы обойти его с другой стороны.

Он двигается осторожно, но с той уверенностью, которой еще не было пару месяцев назад. Дэниел здорово продвинулся и теперь умеет почти все, кроме как держаться на глубине в одиночку. Но надеюсь, сегодня это изменится.

Я сжимаю губы, чтобы не расхохотаться, когда он бросается прямо в пустоту. Уверена, Дэниел знает, что меня там нет, просто дурачится, пытаясь рассмешить. И это срабатывает: он повторяет трюк, и я не выдерживаю. Из горла вырывается короткий смешок.

– Джози, детка, я тебя слышу. Ты же знаешь, я тебя поймаю, так что сдавайся.

Я закатываю глаза в ответ на самодовольный тон. Мы играли до двух побед из трех, и, к несчастью, он уже поймал меня дважды за короткое время. Моя гордость слишком велика, чтобы сдаться, я настояла на реванше, а Дэниел, конечно, согласился, желая побить рекорд.

Пресса несет полную чушь, не зная, какой Дэниел на самом деле нескромный.

– Марко, – он крадется сквозь воду, как хищник, и в этом есть что-то до смешного двусмысленное. И безумно раздражает, и чертовски заводит.

Жаркое июльское солнце только добавляет проблем, подсвечивая очертания его тела и доводя до невозможности отвести взгляд. Темные влажные волосы, зачесанные назад, четкий изгиб подбородка, загорелая кожа, мускулистое тело, по которому медленно скатываются капли.

Я отвожу взгляд, пока либидо не решило сдать меня с потрохами.

– Поло, – шепчу я и, опираясь на край бассейна, бесшумно перемещаюсь, пока не оказываюсь на глубине. Отталкиваюсь и выныриваю ближе к центру.

– Я тебя поймаю; можешь не тянуть.

– Ты правда уже начинаешь раздражать.

– Прибереги злость на потом. Она тебе еще пригодится, – на лице расцветает моя любимая улыбка. – Марко.

– На этот раз тебе меня не достать, – улыбаюсь я, все еще перебирая ногами на глубине. – Поло.

– Всему свое время, – Дэниел сдвигается, но вдруг замирает, и я смеюсь, потому что понимаю: он совсем не рядом. – Погоди... – он соображает. – Ты на глубине?

– Даю тебе пять секунд форы.

Дэниел приоткрывает правый глаз, быстро оглядывает бассейн, затем резко поворачивается и находит меня. Закрывает глаза и глубоко выдыхает.

– Я верю в тебя. Правда верю, – подбадриваю я.

Он осторожно движется вперед, и когда достигает того места, где начинается спуск, делает шаг. Я наблюдаю за ним настороженно, готовая броситься, если что-то пойдет не так, но знаю, что не придется. Он доплывет до меня.

– Ты сможешь, – тихо говорю я. – Плыви ко мне.

– Марко, – Он дышит глубже, продвигаясь вперед ровно, как я учила раньше. Голова над водой, руки расслабленно двигаются вдоль тела, ноги отбивают размеренный, уверенный ритм.

– Поло, – я пытаюсь сохранить самообладание, хотя чем ближе он подплывает, тем увереннее становится движение. Но когда Дэниел оказывается прямо передо мной, я не удерживаюсь и со смехом выдыхаю. – Ты сделал это. Открой глаза. У тебя получается!

Он приоткрывает их и на секунду замирает, но не перестает двигаться.

– Я с тобой, – говорю я, придерживая его за руку, но не держу на плаву; он справляется сам. Убедившись, что все в порядке, убираю руку.

– О! У меня получается, черт возьми! Я держусь на воде, – он смеется с недоверчивым восторгом, глядя вниз, на свое тело под поверхностью. – Джози, ты это сделала. Ты...

– Я ничего не делала. Ты доплыл сам. Ты это сделал, – отвечаю я с гордостью, но чувствую, как спокойствие уходит вместе с теплом, вспыхнувшим в его взгляде.

– У меня прекрасный учитель, – говорит он, откашливаясь и часто моргая.

– Я горжусь тобой.

Он кивает и затихает, осмысливая произошедшее. И я тоже.

Эти последние семь месяцев стали для меня настоящим пробуждением – насыщенным, болезненным и до боли прекрасным. Я научилась жить заново, научилась любить и позволила себе быть любимой.

Также научилась принимать, что у меня не будет всех ответов, и что не всем можно управлять. Особенно когда речь о маме. Я много разговаривала с Ярвис и продолжаю это делать. Она помогает мне понимать, и я действительно начинаю это делать. Знаю, в том, как ко мне относилась мама, не было моей вины. Я не могла бы поступить иначе.

И все же знаю, что маленькая дыра в душе никогда не затянется, поскольку, как бы ни было сложно, она все равно остается моей матерью. Она умерла, и эта боль никогда не исчезнет.

Понять и принять – самое трудное, потому что это то завершение, которого я, как бы ни старалась, никогда не получу. Но я учусь жить дальше, учусь не позволять вине за то, что к ней чувствую, съедать меня изнутри.

Наверное, именно поэтому наконец зашла в университетский водный центр и сказала Монике, что хочу эту должность. Я не знаю, что будет, когда начнется сезон – станет ли тренерство моей карьерой, но надеюсь, все сложится хорошо.

– О чем думаешь? – спрашиваю я, нарушая тишину. Наклоняю голову и киваю в сторону мелководья, приглашая его плыть за мной.

– Об Эдриане. О судьбе. О скале, – он плывет рядом, и когда мы достигаем мелководья, обнимает меня. Дыхание вырывается коротко, прежде чем Дэниел отстраняется и обхватывает мое лицо ладонями. – Может, прозвучит глупо, но думаю, это он послал меня к тебе в ту ночь. Мне ненавистна мысль о том, что все случилось именно так, но безумно счастлив, что нашел тебя, Джози.

– Мне не было страшно, но перед прыжком думала об этом. Как будто... ждала, что что-то произойдет, – признаюсь я. – И тогда это случилось. Появился ты.

Он целует меня в лоб.

– Я никогда не перестану появляться. Даже когда буду седым и в морщинах, все равно буду рядом. Обещаю. Так что привыкай к красивому лицу и ко всему прилагающемуся, потому что от меня тебе не избавиться.

Я запрокидываю голову и смеюсь, но смех тонет в его поцелуе.

– Какой же ты ненасытный.

– А ты ведь любишь меня таким, – он прижимается лбом к моему.

Я перебираю пальцами его волосы, широко улыбаясь.

– Люблю. Правда люблю.

Эпилог

Дэниел

Семь лет спустя

– Ты завтра приедешь?

– Чуть позже полудня, но мы обязательно будем, обещаю.

Мой друг бросает взгляд через плечо.

– Они приедут. Он пообещал.

На экране появляется его дочь, улыбающаяся от уха до уха.

– Завтра же Рождество!

Я улыбаюсь в ответ. Она как маленькая версия отца – та же копна волос, те же черты лица.

– Знаю. А письмо Санте ты уже отправила?

Она восторженно кивает.

– Угу, отправила.

Друг дергает головой в мою сторону, мол, не начинай, она разговорится. Но я вижу ее так редко, что не могу отказать себе в удовольствии. Следующие десять минут она с восторгом перечисляет весь список, пока мама не зовет ее ложиться спать.

– Я же предупреждал, – усмехается он, отпивая из кружки.

– Знаю, но я не против, – пожимаю плечами.

Он задерживает на мне взгляд.

– А ты с Джози говорил о своем рождественском списке?

Я бросаю взгляд на дверь ванной. Не знаю, куда мы едем и зачем. Единственное, что она сказала, – что нужно приехать в Кармел-бай-зе-Си и что номер в отеле уже забронирован. Сейчас Джози прихорашивается, хотя понятия не имею зачем, ведь на дворе почти полночь, но расспрашивать не стал. Привел себя в порядок и теперь просто жду.

Я сажусь на кровать, откидывая голову на изголовье.

– Намекал, но не хочу, чтобы она чувствовала... – я снова смотрю на дверь, – ...себя обязанной. У нее и без того забот хватает.

Мы с Джози всегда были на одной волне, когда речь заходила о детях. Оба их хотим, но все время уходило на работу, не до того было.

Семь лет назад меня выбрали во втором раунде драфта ГБЛ – клуб «Сиэтл Тандер». Моя жизнь резко изменилась, как и жизнь Джози. Почти три года мы жили на расстоянии. Ей нужно было закончить учебу, она работала с женской сборной по плаванию в МПУ и пыталась продать дом. Нелегко было отпустить прошлое, но она знала, что иначе нельзя. Когда дом продали, я видел, как с ее плеч будто спала последняя нить, связывавшая с матерью.

Потом все встало на свои места. Теперь Джози ассистент тренера в Университете штата Сиэтл. Возможно, скоро ее повысят до ассоциированного главного тренера, но не уверен: в последнее время она словно остыла к этой идее. Раньше глаза горели, а теперь сквозит равнодушие. Не понимаю почему, и всякий раз, когда спрашиваю, она отмахивается.

Я знаю: она поступит так, как сочтет нужным, а я поддержу любое ее решение, но еще недавно Джози была уверена, что знает, чего хочет. Не понимаю, что изменилось, но стараюсь на этом не зацикливаться. Мы всегда умели говорить друг с другом, так что, уверен, рано или поздно она сама все расскажет.

– Знаешь, ты можешь посидеть с нашими детьми тогда, когда захочешь. Черт, можешь забрать хоть на год, с моей стороны не последует ни единой жалобы. Думаю, их мама тоже не возразит, – он снова делает глоток. – Может, после этого ты передумаешь насчет детей. Поверь, они вечно ссорятся, вечно все раскидывают, – забудь, что такое чистый дом. Его просто не существует. И я уж молчу о личных границах: для них этого не существует. Они ходят за мной по пятам, куда бы, черт подери, ни пошел. Я не могу ни поесть спокойно, ни побыть в тишине, – он закатывает глаза, стонет, будто это сплошная мука, но я-то знаю: он обожает быть отцом.

Есть люди, которые просто становятся родителями, а есть те, кто для этого создан. Мой друг из последних.

– Но они чертовски милые, – я вспоминаю все фото и видео, что он присылал со своими детьми.

– Ага, есть такое, – он буквально светится от гордости.

Дверь ванной распахивается, и выходит Джози.

– Готов, Гарсия?

При виде жены по телу прокатывается волна адреналина.

Как только Джози переехала в Сиэтл, я сделал ей предложение, и год спустя мы поженились. Я бы сделал это раньше, но понимал, что спешить нельзя. Она, как и я, все еще искала себя, но уже тогда знал: Джози – та самая. Но чтобы не давить, не напугать, сдерживался, и, честно говоря, ожидание того стоило.

– Готов, Джоз, – я поворачиваю экран, давая им поздороваться, обещаю перезвонить по дороге и заканчиваю звонок. – Так куда мы едем?

– Очень скоро узнаешь, – он улыбается коротко, чуть неуверенно, переплетает пальцы с моими и тянет из номера к машине.

Джози не дает мне сесть за руль, и всю дорогу, куда бы мы ни направлялись, подозрительно молчит.

– Все в порядке? – я кручу кольцо на ее чуть влажном пальце.

– Да, все хорошо, – она барабанит по рулю, нервно, что для нее совсем нехарактерно.

Что-то явно не так, но я не допытываюсь. Знаю: это время года дается ей так же тяжело, как и мне. Смерть матери и то, что Рождество было любимым праздником Эдриана, всегда возвращают ту самую тихую грусть. С годами стало легче находить в нем радость, и это уже лучше, чем прежнее: бояться, чувствовать пустоту и мечтать исчезнуть в темноте.

Помогает и другое: я женат на своем лучшем друге; быть с ней делает сегодняшний день и все, что будут после, стоящими того.

Ну и, конечно, годы терапии. Она помогла мне наладить отношения с отцом. Первые месяцы были странными, местами неловкими, но потом все постепенно стало на свои места. Он извинился, и я простил.

– Я рядом, – напоминаю я, поднимая ее руку и целуя каждый сустав.

Джози улыбается, и внутри будто вспыхивает фейерверк.

– Знаю. Я тоже рядом.

Всю дорогу в основном говорю я, а она отвечает односложно или тихо мычит в ответ. Но замолкаю, когда Джози сворачивает на знакомую парковку.

– Пошли, – говорит она и выходит из машины, и я направляюсь следом.

– Ты ведь не привезла меня сюда, чтобы убить? – я оглядываю пустынную, темную стоянку. – Так и знал, что эти сериалы тебе идей подкинули. Черт, надо было брачный договор подписывать. Вот оно что, да? Решила забрать все мое состояние?

В последнее время она буквально помешалась на криминальных хрониках. Смотрит, слушает и читает только их.

Джози снова переплетает пальцы с моими.

– Наши отношения исчерпали себя. Пора мне наконец...

– Нет, – перебиваю я. – Возражаю. Можешь убить меня, но с сойтись другим или выйти замуж запрещаю. Мое единственное условие, – добавляю я, пока мы поднимаемся по тропе.

Она смеется, сжимая мою руку.

– То есть ты согласен, чтобы я тебя убила, но не согласен, чтобы была с кем-то другим?

– Детка, где-то же нужно провести черту, – заявляю я самым серьезным тоном.

Джози смеется громче.

– И ты хочешь провести ее здесь?

– Да, – не сбиваясь с шага, отвечаю я.

Джози сворачивает с тропы. Я иду за ней с закрытыми глазами не только потому, что знаю, куда мы направляемся, но и потому, что пойду следом куда угодно.

– К счастью для тебя, я не планировала убийство. И уж точно не горю желанием быть с кем-то, кроме тебя.

Я целую ее в макушку.

– Да, мне действительно повезло.

Она замолкает, когда мы выходим к той самой скале, месту, с которого все началось. Не подходим к самому краю, но стоим достаточно близко, чтобы ощутить прохладный бриз, поднимающийся от волн, что с грохотом бьются о скалы. Рев воды оглушителен, но даже он не способен заглушить тишину между нами.

Я наслаждаюсь этой тишиной, прежде пугающей. Но рядом с ней та становится успокоением.

– Раньше я говорила себе, что это единственная скала, куда не хочу возвращаться, – начинает Джози. – Воспоминания все еще здесь витали, и я ненавидела это. Но после разговоров с Ярвис сказала себе, что однажды вернусь. Она пояснила, будет полезно заменить плохое воспоминание хорошим. Я просто не знала, каким именно. Но теперь поняла, чем могу его заменить... – ее голос срывается, дыхание сбивается.

Джози сует руку в карман и что-то достает. Я не успеваю разглядеть, пока она не включает фонарик на телефоне. Луч света падает на сверток, завернутый в красную папиросную бумагу. Небольшой, но ощутимый. Когда она кивает, я осторожно разворачиваю бумагу.

В горле встает ком. Глаза расширяются. Я не моргаю, не дышу, не двигаюсь, уставившись на тест на беременность у себя в руке.

– Ты беременна?

– Да. Я узнала...

Я обнимаю ее, не дожидаясь конца фразы. Джози хихикает, взвизгивает, и, когда поднимаю ее, обвивает ногами мою талию. Но тут осознаю, что делаю, и опускаю ее на землю.

– Прости. Я не сделал тебе больно? – осторожно спрашиваю я, кладя ладонь на ее плоский живот. – Не слишком груб...

Ее лицо светится нежностью, но глаза блестят от слез, как и мои.

– Нет, все хорошо, я в порядке. Обещаю, – она кладет свою руку поверх моей.

– Я стану отцом, – выдыхаю я. – А ты матерью. Мы станем родителями. Я люблю тебя, – я обхватываю ее лицо ладонями, целую, потом отстраняюсь, чтобы повторить снова: – Я люблю тебя. Когда ты узнала? Я думал, у тебя спираль?

– Я тоже тебя люблю, – сквозь стекающие слезы ее губы расплываются в улыбке. – Узнала несколько дней назад, а спираль убрала месяц назад.

Я раскрываю рот.

– Месяц назад?

– Да, когда была готова. И знала, что ты тоже готов. Не особо-то это скрывал.

– Я не давил на тебя?

– Нет, ни капли. Я просто боялась, что, быть может, не справлюсь. Что не стану хорошей матерью.

Я осторожно прижимаю ее к себе.

– Ты станешь отличной матерью. Наш малыш тот еще счастливчик. Прямо как я.

Она всхлипывает.

– Думаешь?

– Уверен.

– Можешь обнять меня крепче. Я беременна, а не хрустальная. С малышом все будет в порядке.

Я усмехаюсь, но слова пробивают до глубины души. Я прижимаю ее к себе чуть сильнее не из страха, а чтобы защитить.

– Так вот почему ты не хочешь принимать ту должность?

– Да, я думала об этом, но хочу ребенка намного больше и, если помнишь, ты обещал мне четверых.

– Помню. Я заделаю столько детей, сколько захочешь. Черт, обеспечу всем, что только попросишь.

– Ты уже это делаешь, – счастливо парирует она.

Я беру ее за шею, глядя сверху вниз.

– Мы станем родителями.

– Да, станем, – выдыхает она, улыбка становится шире. – Дэниел?

– Да?

– Я рада, что мы остались живы, – она сокращает расстояние между нашими губами.