Текст книги "Пожалуйста, не уходи (ЛП)"

Автор книги: Э. Сальвадор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

26

Джозефина

Мама: Буду через тридцать минут. Надеюсь, все осталось на своих местах.

Я не понимаю, зачем ей возвращаться домой, если мы все равно не проведем Рождество вместе.

Я сижу в гостиной, решая, что не стану отвечать на ее сообщение. Смотрю на елку, которую она нарядила без меня. Не то чтобы мы когда-то украшали ее вместе, или вообще делали хоть что-то. Если это не связано с плаванием. Это единственное, во что она хочет быть вовлечена.

Час ожидания спустя я решаю отбросить раздражение и пишу ей. Она уже должна быть здесь.

Я: Все на своих местах.

Полтора часа спустя.

Я мечусь по комнате, не зная, написать еще раз, позвонить или просто сидеть, ничего не делая. Она разозлится, если я завалю ее сообщениями. Но это на нее не похоже. Если бы она собиралась задержаться, то предупредила бы, чтобы я не ждала.

Два часа спустя.

К черту.

– Это Клаудия Резендис, оставьте сообщение после сигнала.

– Мам, привет, извини, что беспокою, но я просто хотела убедиться, что все в порядке. Ответь мне, пожалуйста.

Четыре часа, десять голосовых сообщений и двадцать сообщений спустя в дверь звонят.

Бросаясь к двери, я, не раздумывая, распахиваю ее. Двое полицейских стоят снаружи, их суровые лица чуть смягчаются, когда они смотрят на меня.

Вся кровь приливает к голове, вызывая головокружение, но я вцепляюсь в дверную ручку, изо всех сил стараясь удержаться на ногах.

– Я сержант Грант Хэнсон, а это мой напарник, Хорхе Чавес. Вы Джозефина Резендис? – я киваю. – Можем войти?

Я бессознательно качаю головой и отступаю, пропуская их в дом. Потом он спрашивает, не присядем ли мы, но я остаюсь стоять, потому что не уверена, что вообще еще способна двигаться.

Он вздыхает. Вздох почти неслышен, но я улавливаю всю его тяжесть, чувствую глубоко в костях, а от слабой, полной сочувствия улыбки на лице Хорхе перед глазами начинают мелькать черные точки.

– Вы дочь Клаудии Резендис? – спрашивает Грант, и все, что я могу сделать, это снова кивнуть. – Ваша мама попала в серьезную аварию, ее доставили в Монтерейский Региональный Медицинский Центр, но она не выжила.

– Нет, – я смеюсь, качая головой с недоверием. – Она сказала, что будет через тридцать минут. Она мне написала, – я открываю сообщение и показываю ему. – Видите? Это не может быть она. Это не она. Этого не может быть... нет.

Он говорит, кажется, целую вечность, но, хотя стоит прямо передо мной, я не различаю ни единого слова. Снова пытаюсь дозвониться, но она не отвечает.

Я слышу бесконечное «Мне жаль». И от Гранта, и от Хорхе. Но осознание происходящего не приходит, пока Грант не спрашивает:

– Есть друг или родственник, который мог бы приехать и отвезти вас в больницу?

– Нет, у меня больше никого нет.

Сползая на пол у кровати, я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Сердце бешено колотится, все тело покрыто липкой испариной. Волосы прилипли к шее.

Я зажмуриваюсь, изо всех сил пытаясь взять под контроль прерывистое дыхание. Он жив, я знаю, что с ним все в порядке, я сама его видела. Это то, что я твержу себе снова и снова, но даже несмотря на то, что видела его, я задыхаюсь. Не могу перестать потеть.

– Джози.

Я поднимаю голову, поворачиваясь туда, откуда раздался голос. Дэниел стоит в моей спальне, а потом опускается рядом на пол.

– Кажется, я говорила тебе уйти, – я отвожу взгляд, прикусываю внутреннюю сторону щеки, лишь бы снова не сорваться. Лицо пылает, в глазах мутно, они наполняются слезами, которым я не позволяю пролиться.

– Джоз, посмотри на меня, – тихо говорит он, и в голосе слышится мольба.

Я не хочу, но не могу его игнорировать.

– Что? – всхлипываю я и ненавижу себя за то, что по щеке скатывается одинокая слеза, а его вид только и делает, что приносит больше боли. В горле встает ком, мешающий говорить, но это не останавливает глухой, душащий рык, вырывающийся наружу.

– Все в порядке, Джози. Я здесь.

Я не сопротивляюсь, когда он обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Дэниел держит крепко, позволяя мне разрыдаться в его объятиях. Не спрашивает, что случилось, не засыпает вопросами. Он просто гладит меня по руке, пока не перестаю всхлипывать.

Не знаю, как у меня получается заговорить, но начав, не могу остановиться.

– Нельзя обещать, что будешь здесь в определенное время, а потом не прийти. Нельзя давать такие обещания. Не стоит их давать, если не можешь сдержать.

– Прости, Джози, – он поднимает мой мокрый подбородок пальцем и заставляет посмотреть на себя. Его глаза впиваются в мои, скользят по лицу, прежде чем Дэниел смахивает оставшиеся слезы. – Я правда собирался появиться вовремя. Прости, что заставил тебя волноваться. Клянусь, я не нарочно.

Слова застревают в горле. В голове мелькают уродливые, яркие образы.

– Я здесь, – повторяет он и берет мою ладонь, прижимая ее к своей щеке. Его большая рука накрывает мою, другая все так же лежит на плече. – Ты чувствуешь меня?

Я снова всхлипываю и киваю.

– Я прямо здесь, – говорит он. – Я никуда не уйду.

– Ты не можешь давать такие обещания, – хриплю я.

– Знаю, прости. Я не хотел заставлять тебя через это пройти, – искренне отвечает он. – Ты все еще чувствуешь меня?

Я снова киваю и, когда он убирает ладонь, провожу пальцем по его щеке. Только в этот момент понимаю, что все время задерживала дыхание и когда наконец выдыхаю, тело обмякает. И лишь тогда осознаю то, чего не замечала раньше: я сижу у него на коленях.

Он не выглядит встревоженным или чужим, как в в понедельник вечером, но я знаю, что стоит отодвинуться. Я в порядке, и он это понимает, но, словно прочитав мои мысли, говорит:

– Я буду рядом столько, сколько нужно. Делай то, что считаешь нужным.

Мне стоит встать, но я не делаю этого. Все так же держа ладонь на щеке, я кладу голову ему на плечо, закрываю глаза и делаю дрожащий вздох.

– Мама написала, что будет дома через тридцать минут.

Он крепче обнимает меня. Я знаю, Дэниелу, как и каждому в городе, известно, как она умерла. Какой-то парень под веществами летел на скорости и врезался в нее лоб в лоб. Он выжил, потому что они, конечно, всегда выживают, а она погибла на месте.

– Пожалуйста... – хныкаю я. Мысль о том, что с ним может что-то случиться, сжимает меня болезненной хваткой. – Не делай так снова.

– Обещаю, не буду, – говорит он, прижимаясь губами к моей голове, и я чувствую, как Дэниел оставляет там целомудренный поцелуй.

Мое лицо заливает жар, но я не придаю этому значения.

– Извини, что накричала на тебя.

– Не извиняйся. Это мне жаль, что заставил тебя волноваться.

Я провожу пальцами по линии его подбородка. Наверное, стоит что-то сказать или сделать. Слезть с него, перестать трогать, прекратить все это, но я не могу заставить себя выполнить хоть одно из того, о чем кричит разум.

Когда пальцы достигают его подбородка, я приподнимаю их, но замираю в нерешительности под его нижней губой. И тогда Дэниел слегка наклоняет голову, позволяя пальцам соскользнуть.

Я провожу ими по его губам и чувствую теплое дыхание. Пульс учащается, когда Дэниел оставляет на них поцелуй, или мне только кажется, что это так. Но когда я ощущаю это снова, понимаю, что ничего себе не надумала.

Я хочу поднять на него взгляд. Хочу пальцы заменить своими губами. Хочу многого, но все это не для меня.

Дэниел идеален, а вот я далека от нормы. Мне бы все обдумать, но не хочу.

Поэтому запрокидываю голову и встречаюсь с ним взглядом. Дэниел уже смотрит на меня сверху вниз, прожигая взглядом и приковывая, а затем опускается к моим губам.

Он не двигается, не делает ничего, кроме как улыбается и произносит слова, звучащие как пощечина, возвращающая в реальность.

– Я просто хочу напомнить, что как твой друг, ты можешь мне доверять, Джози. Говори со мной о чем угодно. Я рядом.

Друг. Точно.

Он просто неисправимый флиртовщик, по умолчанию слишком дружелюбный. Но я ему никогда не понравлюсь.

– Спасибо, – я собираюсь слезть с него, но кажется, будто объятия крепчают. Уверена, это всего лишь игра моего разума, потому что стоит снова двинуться, его руки просто падают на пол. Как будто побег в понедельник еще не доказал, что я ему совершенно не интересна. Он просто ведет себя любезно; я не должна принимать это за что-то большее.

Некоторые время мы оба молчим. Сидим бок о бок, пока я наконец не разрываю тишину.

– Причина, по которой я написала в том, что хотела обсудить наши условия проживания.

Он напрягается и морщится.

– Да, я знаю, прости. Я не хотел задерживаться. Обещаю, заберу свои вещи и...

– Нет, не в этом дело, – я кручу кольцо на пальце, чувствуя, как внутри поднимается тревога. Может, стоило подумать еще, но это ничего не изменит, поскольку я уже знаю, чего хочу.

– Нет?

– Нет. Я хотела спросить – и ты не обязан, не чувствуй себя связанным... не хочешь ли ты переехать? – понимаю, что слишком рано, он здесь всего неделю, но ночует с понедельника. – Я знаю, у тебя есть свой дом, счета, и придется искать, кому все это передать, но если захочешь, можешь переехать.

Он молчит слишком долго. Я поторопилась? Всего через неделю? О чем я только думала?

Просто так приятно, когда кто-то рядом. Конечно, без него тихо, но это уже не та тишина, что раньше. Она другая, временная. Не верится, что я это признаю, но я жду, когда утром прозвенит его будильник. Он такой же, как мой, но приятно осознавать, что принадлежит еще кому-то. Что есть кто-то, наполняющий тишину, которую я сама не могла заполнить.

– Забудь, что я сказала, – я уже собираюсь подняться, но его слова останавливают меня.

– Я, вообще-то, и сам думал спросить о том же.

– Правда?

– Да, я всю неделю об этом думал. Уже почти струсил, потому что решил: может, это слишком быстро, может, ты хочешь вернуть свое пространство. Но, похоже, я ошибался, потому что вижу: тебе нравится, что я здесь, так же сильно, как мне видеть тебя, пусть и нечасто.

Я почти улыбаюсь, но заставляю губы оставаться неподвижными... пока щеки не предают меня, и я знаю, что он это замечает.

– Дело не в том, что мне нравится твое присутствие, а в том, что ты готовишь. Так что не перекручивай. Это единственная причина, по которой я позволяю тебе здесь находиться.

– Ммм, конечно. Закрою глаза на то, что, как я знаю, тебе нравится мое присутствие так же сильно, как мне твое, – он ухмыляется.

– Тебе нравится мое присутствие? – я придаю сказанному игривый тон, но отчаянно жду услышать «да». Потому что, как бы глупо это ни звучало, мне нужно снова услышать, как кто-то это говорит. Что ему нравится находиться рядом со мной.

– Да, – отвечает он без малейших раздумий. – Мне нравится быть рядом с тобой и делать что-то вместе. Я бы не был здесь, если бы было иначе.

В этот раз я улыбаюсь, и его глаза не пропускают этого. Никогда не пропускают.

– Так... ты правда хочешь переехать?

– А насколько сильно осудишь меня, если скажу, что в машине, в общем-то, уже лежат вещи?

Я раскрываю рот от удивления.

– У тебя в машине все вещи?

– Всего несколько необходимых.

Я убираю выбившуюся прядь волос за ухо. Черт. Не делай этого. Я ему не интересна.

– О, еще как осужу, но если серьезно, тебе помочь выгрузить вещи?

Дэниел отвечает кривой ухмылкой, а взгляд скользит вниз, к моим губам. Я не улыбаюсь, но теперь хочется. Он задерживается на них, потом моргает и отводит глаза.

– Нет, Джози, мне не нужна помощь, но спасибо, – его взгляд снова падает на мои губы. Мне нужно, чтобы он перестал так делать. Я замечаю, как дергается его кадык, и только урчание в животе охлаждает накал.

– Проголодался? – дразню я, делая вид, что совсем не хочется его поцеловать.

Я ему не интересна.

– А заметно? – он встает и протягивает мне руку. – Хочешь перекусить?

Я вкладываю ладонь в его руку, и тот легко меня поднимает.

– Есть предложения?

27

Дэниел

– Ты случаем не сбежал, чтобы тайком жениться? – допытывается Кай.

– Обещаем, не будем осуждать, – подхватывает Грей.

– Сгораешь от зависти, Грей? – язвительно усмехается Энджел, когда тот закатывает глаза.

Грей отвечает ему средним пальцем.

– Заткнись.

– Так все-таки сбежал? – Кай задает этот вопрос уже в тысячный раз.

– Она беременна? – спрашивает Грей.

Это заставляет меня перестать складывать вещи и поднять взгляд на соседей, которые каким-то чудом умудрились оккупировать каждый свободный сантиметр комнаты.

После тренировки я сказал, что переезжаю и куда именно. Стоило только произнести имя Джози, как тут же посыпались вопросы и до сих пор не прекращаются. Причем все до единого повторяются из раза в раз. Кроме вопроса о беременности; это что-то новое.

– Для этого пришлось бы заняться сексом, чего мы не делали и не собираемся. Потому что мы друзья, и я не собираюсь все рушить, пусть это и не раз снилось.

– Это не помешало Мэри забеременеть, – пожимает плечами Грей, и мы все на секунду замираем, уставившись на него, а потом только переглядываемся и молча качаем головами.

– Это правда! – мы поворачиваем головы в сторону раздавшегося от двери голоса. Пен улыбается от уха до уха, глаза у нее горят любопытством. – Ты и вправду переезжаешь.

Я смотрю на Энджела, но тот качает головой:

– Не смотри на меня. Я ничего не говорил.

Грей внезапно начинает смотреть куда угодно, только не в мою сторону.

– Ты не мог дождаться, пока я уйду?

– Эй! А почему мне нельзя было знать? – огрызается Пен, проходя вглубь комнаты.

Я возвращаюсь к упаковке вещей, игнорируя ее и все прожигающие меня взгляды.

– Ну так что... она беременна? – выпаливает Пен, усаживаясь прямо на пол.

– Господи, да что вы так зациклились? Мы друзья. Разве друзьям запрещено жить вместе?

Их хохот раздается так, будто я сказал величайшую шутку в мире. Я редко бросаю злые взгляды, но сейчас ловлю себя на этом. Особенно на том, что направляю их в сторону сестры, которой вообще-то здесь быть не должно.

Джозефина

– Мы просто друзья, – говорю я Ви.

Она написала и попросила зайти. Пен собиралась присоединиться, но сказала, что у нее дела и что заглянет позже. Что даже кстати, потому что я не уверена, что смогу говорить о ее брате при ней.

– Просто друзья... – она ставит на середину стола суши и все остальное, что успела заказать. – С привилегиями?

Я не собиралась рассказывать, что Дэниел переезжает, но она начала упрашивать и вытягивать хоть что-то. У меня никогда не было настоящих друзей, таких, кому можно доверять, а Ви вроде именно такая. Я обычно не люблю раскрываться – да что там, я никогда этого не делаю, – но решила, что поболтать с ней не повредит.

Теперь жалею.

Я смотрю на нее в упор.

– Нет, и с чего ты взяла, что просто дружба предполагает привилегии?

Она хитро улыбается.

– Ну же, признавайся. Только между нами. Можешь говорить о Дэниеле сколько влезет. Пен нет, чтобы затыкать нам рты или умолять замолчать.

Я палочками беру ролл и макаю в соевый соус.

– Признаваться-то не в чем. Мы просто друзья.

Она раздраженно выдыхает и показывает большой палец вниз.

– Ну дай же мне хоть что-то, Джози. Хоть толику. Вы ведь будете жить вместе до конца семестра. Он буквально переезжает к тебе. Ну как такое вообще возможно?

– Собираешь свои вещи и съезжаешь.

– Ты понимаешь, о чем я. У него же есть счета и все такое.

– Я не заставляю его платить, поскольку не вижу в этом смысла, но он будет готовить. А Грей, помнишь его?

Она довольно мычит.

– Ага, такое не забудешь... эти усики и легкий южный акцент.

– Он будет платить столько же, сколько раньше платил Дэниел. Похоже, у него с деньгами все в порядке, или типа того, не знаю. Я не спрашивала.

Он написал после тренировки. Сказал, что поговорил с парними, и, как и ожидалось, они отнеслись нормально. Больше мы не общались, потому что он занят сборами вещей, а я не хочу нарушать личное пространство.

Вчерашняя ночь выдалась непростой. Я пережила целую бурю эмоций, которые до сих пор не улеглись. Не уверена, что поступила правильно, разрешив ему переехать. Не потому что не хочу, но после того как на него набросилась, стало ясно, насколько Дэниел для меня важен, и это пугает.

Ви, наполнив тарелку, поджимает под себя ноги. Расправляет плечи, будто готовясь задать главный вопрос.

– Просто ответь: ты его хочешь?

– Э-э, нет.

– Ага! Ты замешкалась.

– Я не замешкалась. Я жевала.

– Херня.

Дэниел

– Херня, – отрезает Кай.

– Я настоятельно рекомендую вам всем обратиться к психологу, потому что ваше мышление нездорово, – я укладываю последнюю виниловую пластинку в коробку и заклеиваю ее скотчем.

– Хочешь знать, что действительно нездорово? Ты переезжаешь к девушке, которую знаешь всего месяц, а когда бывшая предложила тебе жить вместе, отказался, – парирует Энджел, упрямо гнувший свою линию, как и все остальные.

Все молчат, кроме Ноа – и за это я искренне благодарен.

– Это не нездорово, – произносит Ноа. Я приятно удивлен его поддержкой.

– Спасибо, но...

– Это бред. Я удваиваю ставку. Нет ни единого шанса, что вы не сойдетесь до конца семестра.

Я поторопился.

– Ноа, заткнись. Вообще-то, все заткнитесь и убирайтесь. Если не собираетесь помогать, вы мне тут не нужны, – я ставлю коробку на пол и хватаю следующую, еще пустую. – Подождите, вы что, до сих пор держите пари? Я же сказал прекратить.

– Пари? – Пен мгновенно поднимает взгляд и переводит его с одного на другого. – Какое пари? Я тоже участвую.

– Пен, ты-то тут вообще почему? – бурчу я.

– О какой сумме речь? – она даже не думает меня слушать.

– Я переезжаю к ней потому, что вы действуете мне на нервы.

– Знаете, будь я на его месте, тоже бы с ней жил. Вам стоит увидеть ее дом. Он, блин, просто шикарный, – вставляет Энджел.

– Погоди, а ты откуда знаешь, как он выглядит? – Кай переводит взгляд с Энджела на меня.

– Мы помогли ей поменять колесо и проводили до дома, – спокойно поясняет тот.

– Если не можете быть полезными, проваливайте, – повторяю я.

– А ты сделаешь вид, что не услышал вопрос Энджела? – Кай подначивает, растягивая невинную улыбку. – Все-таки сбежали, да?

– Váyanse a la verga⁵⁰, – бросаю я и показываю всем средний палец, продолжая укладывать кассеты.

Кай прикладывает ладонь к груди, изображая шок и возмущение.

– И этими устами ты целуешь свою маму?

– Дэнни, я все маме расскажу, – я закатываю глаза и стараюсь ее игнорировать, но Пен, как назло, липнет, будто муха. – Кстати, если она твоя подруга, почему у тебя...

– Заткнись, – цежу я сквозь зубы.

– Что у него? – подхватывает Грей, и все моментально замирают в радостном предвкушении.

– Ничего, – бормочу я.

Джозефина

– По-моему, он сексуальный, но на этом все.

Мы уже минут сорок обсуждаем Дэниела. Она не унимается, а я вот-вот сорвусь и уйду.

– Ладно, давай разыграем сценарий.

– Нет.

– Просто выслушай, окей? – она даже не ждет моего ответа, прежде чем начать перечислять пункты «сценария».

– Я слушаю последние сорок минут, Виенна, – ворчу я.

– Ты такая милашка. Мой лучик солнца, – умилительно гудит она, проводя пальцем под моим подбородком.

Я смотрю на нее без всяких эмоций.

– Я не маленькая. Ты на год младше меня.

– Зато выше, – самодовольно объявляет она.

И это правда; рост у нее сто восемьдесят три сантиметра.

– У тебя ломается кондиционер, и единственный работающий вентилятор оказывается в его комнате. В доме адское пекло, жара, и...

– Этого никогда не будет.

– Чисто гипотетически.

– Ты не упоминала.

– Ну, теперь упоминаю. Итак, гипотетически, твой кондиционер сломался...

– Ви, да что у тебя за навязчивая идея с сексом? Разве двое людей противоположного пола не могут жить вместе платонически? – я делаю глоток и молюсь, чтобы по щекам не было видно, как они пылают.

– Могут, но вы знаете друг друга сколько? Месяц? И теперь он переезжает? Ага, не верю я во всю эту платоническую чушь про «мы просто друзья».

Дэниел

– Знаешь, есть ведь такая штука – друзья с привилегиями, – начинает Грей.

Джозефина

– Это создано для таких, как ты и Дэнни, – вставляет Ви, и в ее голосе плещется озорство.

Дэниел

– Клянусь, если не заткнетесь прямо сейчас, я порву с вами все контакты, – предупреждаю я, поскольку они мусолят эту тему уже два часа. Что переходит любые границы.

Джозефина

– Я уйду, если не прекратишь, потому что это уже полный абсурд, – грожусь я, когда она снова тянет свою бесконечную гипотетику. – Для всего, что ты придумала, ему нужно хотя бы немного мной интересоваться, а Дэниелу плевать.

Она привстает, и вино в ее бокале вот-вот расплещется.

– В смысле, не интересуется? В это невозможно поверить. Ты себя вообще видела? Ты потрясающая, Джози.

Я почти улыбаюсь, но вместо этого делаю глоток, пока в голове прокручиваются воспоминания вчерашних событий. Я не люблю делиться подробностями, но алкоголь вышибает слова наружу. Я рассказываю про наших бывших, про случайное видео, про то, как он врезал Брайсону, про вечер понедельника и то, как я уселась к нему на колени, чтобы сфоткаться и отправить снимок его бывшей. Как Дэниел едва ли не бегом рванул к себе и не смотрел на меня. Я не объясняю, почему все сложилось именно так, но говорю, что он назвал меня другом.

– Погоди, – она делает большой глоток, прежде чем продолжить. – С какой стати он бы так отделал Брайсона, а потом позволил отправить фото, где ты сидишь у него на коленях? Это совсем не похоже на «я все еще люблю ее».

– Не знаю и не спрашивала, поскольку просто возвращала долг. Что он делает меня не касается.

– Возвращала долг? – ее чеширская ухмылка меня пугает.

– Он мог помочь мне порезать Брайсону шины.

– Погоди, – она буквально млеет, легко шлепнув меня по руке. – Это чертовски мило. Не смей говорить, что он не...

– Нет, – сразу обрываю я. – Я знаю, ты веришь в... – я запинаюсь, не находя слов.

– В любовь? – она хихикает.

– Да, в это. В любовь... Я знаю, ты в нее веришь, а я нет.

Она ахает театрально, но, кажется, искренне потрясена моим признанием.

– Что? Ты не веришь в любовь? Но вы с Брайсоном встречались почти год. Разве ты его не любила?

– Нет, – я убедила себя, что он мне нравится, потому что была одинока, но в конечном счете рядом с ним все равно оставалась одинокой. – Не любила.

– Это объяснимо. Он был и остается куском дерьма, – она на секунду задумывается. – Но ты правда не веришь, что где-то есть тот, кто создан именно для тебя?

В груди сжимается.

– Нет, и меня это устраивает. Я видела, что любовь делает с людьми, и это точно не для меня. Вот, возьми Дэниела и Аманду: она его ранила, а он все еще хочет ее или что-то к ней чувствует. Брайсон сделал то, что сделал, и я не могу не чувствовать к нему отвращения.

– Не знаю. Пен уверяла, что он ее точно забыл.

– Может, он с ней не до конца честен. Кто знает? Я знаю только одно: на меня он так не смотрит, что полностью устраивает, – а правда устраивает? – Теперь мы будем жить вместе, и я не хочу создавать неловкость, – да и с чего бы ему вообще захотеть такую испорченную, как я?

– Ладно, еще одна гипотеза.

– Виенна, клянусь... – я стону, допивая остатки вина. Но она тут же хватает бутылку и плескает мне еще.

– Он не обязан тебя любить, как и ты его. Но это не значит, что вы не можете спать. Гипотетически: что, если вы...

– С меня хватит, – я пытаюсь встать, но она закидывает длиннющую ногу мне на колени.

– Ладно, шучу. Не уходи, – она усмехается. – Один вопрос, и я заткнусь.

– Что?

– Если без шуток, ты бы переспала с ним?

– Ви, почему ты...

– Да или нет?

– Ви, перестань спраш...

– Это всего лишь вопрос. Да или нет.

– Какая разница?

– Разница есть. Да или нет?

– Ты всегда такая настойчивая?

– Могу быть. Да или нет?

– Пожалуй, я больше не хочу с тобой дружить.

– Малышка, этот поезд давно ушел. Ты со мной навсегда. Мы ведь в клубе «дочерей с погибшими мамами». Правила не я устанавливаю, так что привыкай.

На этот раз я не сдерживаю улыбку.

– Ого, смотрите-ка. Она и правда умеет улыбаться.

Улыбка гаснет, но это не останавливает ее ответную улыбку.

– Да или нет?

– Твоя гиперфиксация на том, чтобы мы с Дэниелом переспали правда странная, – я сжимаю бедра.

– Это просто вопрос. Да или нет, Джози?

Да.

– Нет.

Дэниел

Когда я возвращаюсь в почти пустую комнату, парни и сестра все еще там сидят, глядя на меня с ожиданием. Снова и снова забрасывают вопросами, на которые я отказываюсь отвечать.

Ну и что с того, что Аманда предлагала переехать к ней, а я отказал? Не понимаю, почему на этом надо зацикливаться. У нее были другие соседки, которые, как она знала, раньше пытались со мной флиртовать. Это не останавливало от упрашиваний, а я всегда отказывал.

Джози, с другой стороны, живет одна, и это меня бесит. Я буду скучать по жизни с парнями, да и наш дом ближе к кампусу, но дорога от дома Джози на самом деле не так уж и плоха.

– Ладно, у меня один вопрос, – Пен оглядывает комнату. – Кто теперь будет здесь жить?

Мы с парнями пожимаем плечами. Все вышло спонтанно, и вряд ли они предложат это место кому-то еще. Кажется, я слышал, как Грей говорил, что превратит комнату в дополнительную гардеробную или что-то вроде того. Особенно теперь, когда щедро вызвался оплачивать мою часть счетов. Я сказал, что это лишнее, Джози ведь не позволяет мне платить, но он отмахнулся.

– А как вы относитесь к тому, чтобы впустить сюда девушку?

– Нет, – одновременно отвечаем мы с Энджелом.

– Почему? – хмурится она.

– Потому что тебе придется жить с кучей парней, – поясняю я, хотя это и так очевидно.

Я им доверяю, но знаю, что Пен здесь не выживет. Парни обожают приводить девушек, а Кай и Энджел вообще могут беззастенчиво шляться по дому голышом. Есть еще Ноа, умеющий быть мудаком, и хоть с Пен никогда не был груб, я легко представляю, как она сделает что-то, что его взбесит. Грей же раз на нее пялился. Пен ищет отношений, а он нет. Все кончится тем, что он разобьет ей сердце, а это последнее, чего я хочу.

– Вау. Я даже не задумывалась. Вы хотите сказать... – она саркастически протягивает и, направив указательный палец вниз, добавляет: – что у вас у всех есть пенисы? – потом делает этим пальцем круг по комнате, глядя на нас с нарочитым недоверием.

Я смотрю на нее без тени улыбки, но Кай и Грей тут же прыскают.

– Я более чем готов вас познако...

– Не смей заканчивать эту фразу, Грейсон, – предупреждаю я, хмурясь.

Он поднимает руки в притворной капитуляции. Именно поэтому я этого не допущу.

– А что не так с твоим жильем? – спрашивает Энджел, искренне недоумевая, как и я.

– Вы ближе к кампусу, и места больше, – она пожимает плечами, отводя взгляд. – Я буду платить по счетам.

– Если это из-за бывшего, то...

– Нет, – резко обрывает Пен и прожигает его взглядом. – Дело не в нем. Мне просто нужно больше пространства, а у вас его навалом, – она смотрит на парней, ища поддержки, но под моим взглядом они синхронно качают головами.

Пен усмехается.

– Вы козлы.

– Прости, милая. Может, в другой раз, – подмигивает Грей.

Она показывает ему средний палец.

– Так или иначе, вы с Джози... – снова начинает Кай.

– Завязывай. Мы друзья, – обрываю я, но Грей только подливает масла в огонь.

– Напомнить, как ты двинул Брайсону за то, что тот обозвал Джози сукой?

Пен смотрит так же яростно, как я чувствовал себя тогда.

– Он что сделал?

Я-то думал, что сестра обожает драму, но парни, похоже, любят ее не меньше: наперебой вываливают все подробности про Аманду, Брайсона, Джози и меня, про тот удар в раздевалке, про то, как Джози порезала ему шины, и про все остальное. Даже Ноа выглядит заинтригованным. Твою же мать.

– Ты не стал бить Брайсона, когда речь шла об Аманде, а вот ради Джози...

– Не надо, – ворчу я. – Мы просто...

– Друзья, – легкомысленно протягивает Пен, изображая кавычки пальцами. – Конечно, «друзья», но ведь «просто друзья» не хранят в кошельке один потерянный страз. Просто говорю.

– Пенелопа, заткнись, – выдыхаю я, когда на меня разом уставляются все присутствующие.

– Что ты имеешь в виду? – Грей звучит слишком заинтересованно.

– С вас хватит. Я ухожу, – я хватаю последние две коробки, но Кай успевает всунуть еще один вопрос:

– А что, если Джози сама захочет тебя? Что тогда?

– Что значит «что тогда»? – раздражаюсь я больше, чем хотелось бы.

– Что, если... Джози захочет тебя, и, допустим, ты ее тоже... что тогда?

– Кай, скажи прямо. Ты бы переспал с Джози, если бы она попросила? – Грей поднимает бровь.

Да.

– Нет. Спокойной ночи.