Текст книги "Паутина"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)
– Спасибо, Эндрю, но у меня все в порядке. У меня есть Робер и друзья.
Робер. Друзья.Она думала о них всю ночь, ворочаясь на маленьком диване, то и дело просыпаясь и вздрагивая. Ей мерещился голос Макса, Леона, Жаклин. То ей казалось, что она слышит, как мадам Бессе взбивает яичные желтки для суфле, то звон колокольчика в магазине «Жаклин из Прованса». То она вновь слышала глухой стук комков земли, падающих в свежевырытые могилы. Стало светать, а ей так и не удалось заснуть. Когда Робер вошел в спальню, она лежала на кровати, свернувшись калачиком, подложив руку под щеку и задумчиво глядя на него широко раскрытыми глазами.
– На что это вы так внимательно смотрите?
– Пытаюсь заглянуть в будущее. – На ней была пижама Робера, немного великоватая, и, когда она села на постели – волосы растрепались, на покрасневшей щеке остались следы пальцев, – у нее был вид беззащитного ребенка.
– Отчасти ваше будущее обеспечено, – ответил он и рассказал об оставленных Максом деньгах. – Вы теперь богатая женщина, Сабрина, и наверняка понадобится человек, который поможет вам правильно распорядиться деньгами и имуществом Макса. У меня есть на примете два таких человека, один живет в Марселе, а другой в Париже. Сейчас я скажу вам их имена.
Стефани взяла визитные карточки, которые он ей протянул. Богатая женщина. Но все, что мне нужно, у меня уже есть: дом, работа, друзья… и Леон.
– Робер, у меня есть друг. Этот человек мне очень дорог. Я хотела бы вас с ним познакомить.
Он бесстрастно посмотрел на нее.
– Макс знал об этом?
– Я так и не решилась ему рассказать. Я хотела, но… Знаете, он ведь собирался уехать из Кавайона. А мне хотелось остаться.
– Он говорил мне, что вы собирались уехать вместе. Причем надолго.
– Он уехал вчера вечером один, а я отказалась ехать с ним вместе.
– Из-за вашего друга?
– Отчасти да. Но прежде всего потому, что здесь мой дом и мне не хотелось начинать все сызнова где-то еще.
– Макс был вашим мужем.
– Я не могла поехать с ним, Робер. Он кое-что рассказал мне о своей жизни и делах, кое-что такое, в чем я не могла принимать участия… – Она почувствовала, что ее стала бить дрожь. – Не могу поверить, что мы с вами говорим о нем в прошедшем времени. Мне все время кажется, что сейчас откроется дверь, войдет Макс и рассердится на нас за то, что мы о нем говорим. Ему не нравилось, когда люди говорят или узнают что-нибудь про него.
– Но я же знал его или по крайней мере некоторые стороны его жизни. Не могу представить, чтобы он смог бросить вас на произвол судьбы.
– Он и не хотел этого делать. Пытался убедить меня уехать с ним. Но он знал, что я не люблю его… вы, по-моему, тоже это знали, Робер… а когда я отказалась, уехал один. Он знал, что, кем бы ни были его враги, они все равно его найдут. Но потом он вернулся. Сказал, что мне тоже угрожает опасность.
– Так что, по большому счету, вам тоже нужно уезжать. И чем скорее, тем лучше.
– Куда же я поеду? Робер, мне некуда ехать. У меня нигде больше нет знакомых.
– У меня есть друзья, я могу отправить вас к ним. Или причина в том, что ваш друг не хочет уезжать?
– Я его не спрашивала. Я люблю его, Робер, и хочу выйти за него замуж, но, прежде чем просить его быть со мной, мне нужно понять, на что я гожусь в жизни.
– Нет, вам нужно уезжать. Как вообще можно раздумывать после того, что произошло вчера? Если вы хотите, чтобы ваш друг был рядом, попросите его тоже уехать из Кавайона. Но, так или иначе, Сабрина, вам нельзя здесь оставаться.
– Да, я знаю, но сейчас я просто не в силах решить… Робер, сейчас я хочу только, чтобы вы встретились с ним и узнали его получше.
– И чтобы я дал вам свое благословение.
– Да.
– И обвенчал вас?
– Когда мы будем готовы… если вы согласитесь… кроме него, мне больше никто не нужен.
– А чего вы хотите сейчас?
– Сейчас я хочу, чтобы вы сказали, что рады за меня. Хочу, чтобы вы порадовались тому, что я нашла человека, которого люблю. – На глаза ее навернулись слезы. – Хочу, чтобы вы были другом нашей семьи.
Робер поцеловал ее в лоб.
– Ну что ж, тогда сегодня, после обеда. Вы успеете с ним связаться? Давайте пообедаем вместе в кафе «Элен». По-домашнему.
Кафе «Элен» располагалось в угловом, когда-то жилом доме. Это было белое, массивное здание квадратной формы. Официант провел Стефани и Робера через узкую арку в крошечный внутренний дворик, где благоухали розы. Единственный столик был накрыт на троих. Когда Леон вошел, он поцеловал руки Стефани.
– Я так волновался. Вчера весь день тебе звонил. Позвонил даже Жаклин, но она сказала, что не знает, где ты бываешь по воскресеньям.
– Столько всего случилось… Мне столько тебе нужно рассказать, Леон. Познакомься, это преподобный отец Шалон.
Мужчины обменялись рукопожатием, оценивающе поглядели друг на друга и инстинктивно прониклись взаимной симпатией.
– Мне доводилось видеть ваши картины, – произнес Робер. – Вы очень талантливы.
– Но что же все-таки случилось? – Леон уселся и взял Стефани за руку, а Робер рассказал ему о том, что произошло на вершине Венту. Пока он говорил, Леон придвинулся к Стефани и крепко сжал ее руку. – Ужасно, ужасно. Как же ужасно находиться там одной. Среди ветров и мертвецов. Мертвецов, – повторил он голосом, больше походившим на невнятное бормотанье. – Мертвецов: Все так неожиданно, так невероятно. – Обняв Стефани за плечи, он повернул ее лицом к себе. – Я хочу всегда быть с тобой, помогать тебе, если будет нужна моя помощь, оберегать тебя от опасностей, чтобы ты никогда больше не оставалась одна, как там, на горной вершине, чтобы тебе не было страшно… Господи, да я готов сделать все что угодно, чтобы этого никогда больше не было.
– Я думала там о тебе, – сказала Стефани. – Разговаривала с тобой. Говорила, что я не должна умереть, потому что у нас еще ничего не начиналось.
Он еле слышно рассмеялся.
– Ну что же, впредь мы будем заботиться друг о друге. А отец Шалон помолится за нас обоих.
– Да, где бы вы ни были, – ответил Робер, и они заговорили о том, что уже произошло, и о том, что еще могло произойти. Они просидели за столиком до самого вечера, вспоминая Макса, узнавая все новые подробности о занятиях Робера и о том, чем Макс ему помогал, и пытаясь предугадать, какая опасность угрожает Стефани.
– Мы уедем, – наконец, сказал Леон. – С какой стати нам оставаться, если опасность все-таки существует? Здесь нас ничто не держит. Найдем какой-нибудь тихий городок, где можно будет все начать сначала, где мы сможем жить так, как хотим, не привлекая внимания. Да, кстати. Я знаю, куда мы поедем. У меня есть друзья в Везле. Я пользуюсь гостиницей и мастерской, когда бываю в Бургундии. Вот туда мы и отправимся. В Везле никто друг за другом не следит, туристов там всегда много.
– Прекрасный городок, – сказал Робер. – И от него рукой подать до Парижа. По-моему, не больше сотни миль.
– Да, примерно, – ответил Леон. – Из Везле можно будет время от времени выбираться в театр, на концерт, в картинную галерею, словом, жить так, как нам захочется. Сабрина, ты не против?
– Нет, не против, – ответила она. Она не стала говорить, что и в Везле, и в Париже, и в любом другом городе, куда они захотели бы поехать, пожалуй, могут найтись знакомые ей люди. До тех пор, пока она не вспомнит, кто она, она не будет знать наверняка, что в этом или другом месте у нее нет знакомых. Но с какой стати говорить об этом именно сейчас? Леон рядом. Весь ужас вчерашнего дня: похороны в лесу, тягостное настроение, – все это осталось позади. Ей вспомнилось, какой неподдельный восторг охватил ее на вершине Венту за несколько мгновений до появления убийцы. У меня все еще впереди… новая жизнь, жизнь вместе с Леоном. Потому что я все вспомню. И тогда я стану той, что была раньше, и той, что я есть сейчас. И тогда я буду иметь все, что пожелаю.
Наверное, в жизни уже никогда не будет так просто, мелькнула у нее мысль. Теперь она уже знала, как спокойствие солнечного дня может разбиться вдребезги, как счастье может внезапно исчезнуть. Она подумала, что в предстоящие годы будут и неприятности, и новые открытия, и внезапные встречи, которые даже представить себе невозможно. Но если они будут вместе дорожить жизнью, которую станут строить сообща, то с ней уже не случится ничего страшного. Никогда не будет такого, как на вершине Венту, когда ей было и страшно, и одиноко. Потому что мы будем вместе. И ничто нас не разлучит.
– Значит, Везле, – сказал Леон. – Очень привлекательное место. К тому же вполне нам подходит. Сколько времени тебе понадобится на сборы?
– А как же дом? – спросила Стефани. – Мадам Бессе? Я же не могу просто взять и уехать.
– Мы с мадам Бессе соберем все вещи в доме, упакуем их и отправим вам, как только вы устроитесь на новом месте, – сказал Робер. – Вам нужно уехать как можно скорее и нельзя показываться в доме.
– Да, ты будешь теперь со мной, – произнес Леон. Они заговорили о том, как сохранить предметы антиквариата и произведения искусства, когда расплатиться с мадам Бессе, как перевезти мебель из дома Леона и вещи из мастерской. – Все это, конечно, очень сложно, но возможно, – сказал Леон, улыбнувшись Стефани. – А начнем мы с того, что съездим в Авиньон. Мне нужно купить там кое-что для работы. Может, ты поедешь вместе со мной? И хорошо бы записать, что нам нужно там сделать.
Стефани покачала головой.
– Я не могу сразу уйти из магазина Жаклин. Я спрошу у нее, сколько времени я ей еще буду нужна.
– Отъезд для вас сейчас важнее, – заметил Робер. – Если хотите, я поговорю с ней.
– Нет. Спасибо, Робер, но Жаклин – моя подруга. Я сама скажу ей, что уезжаю… через неделю.
Леон перехватил взгляд Робера.
– Раньше, – сказал он. – Мы уедем послезавтра. Если не успеем упаковать что-то сами, отец Шалон и мадам Бессе потом доделают. Но сначала съездим в Авиньон, ладно? Ну что, поедешь со мной завтра, ближе к вечеру?
– Да, – ответила Стефани. Ей вспомнился магазинчик, который как-то показывал ей Макс, – там было много старинных географических карт. Пожалуй, куплю одну карту Леону. Она ведь еще ничего ему не дарила, и сейчас ей вдруг захотелось сделать ему подарок.
– Я заеду за тобой в час, – сказал Леон, но, когда на следующий день он в назначенное время подъехал к магазину, Стефани была еще занята, обслуживая покупательницу. Глядя через витрину, он видел, как она то появлялась, то исчезала, заходя в служебную комнату. В проеме витрины, заставленной всякими безделушками, она казалась сказочно красивой – роскошная женщина в белом летнем платье плавно передвигалась среди хрупких антикварных вещей. Да, все в этом мире не вечно и преходяще, подумалось Леону. Он крепче сжал руль. Нет, черта с два! Наша любовь – это не преходяще. Жизнь, которую мы построим вместе, не будет преходящей.
Открыв дверцу, Стефани уселась, затем наклонилась к нему и поцеловала.
– Извини, столько было дел! Жаклин просто удивительная женщина! Надеюсь, можно будет как-нибудь пригласить ее приехать к нам в Везле. Как ты думаешь, она согласится?
– Пожалуй. Сегодня я был у тебя дома. Мы с мадам Бессе собрали твою одежду, и я расплатился с ней за сентябрь. Я сказал ей, что ты уже уехала из города.
– И что она ответила?
– Она всегда думала, что у вас с месье было много тайн, и, мол, что бы ты ни делала, она не удивится. Она надеется, что ты не будешь держать на нее зла.
– Она же знает, что не буду. Это она научила меня водить машину.
– А Робер научил готовить.
– А ты научил меня любить. Сколько времени мы пробудем в Авиньоне?
– Недолго. А завтра поедем домой, в Везле.
Стефани вздохнула.
– Одно время мне казалось, что, прежде чем мы будем вместе, мне нужно какое-то время побыть одной, чтобы научиться жизни.
– А теперь?
– Теперь я хочу быть с тобой. Мне нравится слушать, как ты говоришь «домой». Но я не знаю, что ждет нас завтра.
– Что бы там ни случилось с нами завтра, мы все будем преодолевать вместе. – Под палящим солнцем они быстро проезжали одну деревню за другой: вот вдоль дороги замелькали магазины, затем показалась и церковь. Чуть медленнее они пересекали площадь каждой из деревень. И на каждой мужчины в черном играли в boules [32]32
Boules – Буль – от французского слова шары. Общее название старинных французских народных игр, распространенных главным образом на юге страны. – Прим. ред.
[Закрыть](катание серебристых шаров по тщательно выметенной твердой земле). Удачи игроков вознаграждались аплодисментами гуляющих целыми семьями жителей деревни. Вскоре они увидели старинную каменную стену, опоясывающую Авиньон, и въехали в город через широкие ворота. Вдали были видны величественные башни и купола папского дворца. Леон поставил машину на стоянке у реки, вышел и стал разминать затекшие ноги. Стефани взяла с заднего сиденья широкополую соломенную шляпу с длинным красно-оранжевым шарфом вокруг тульи и надела ее. Леон взглянул на нее, и у него перехватило дыхание.
– Как красиво… Вот такой я тебя нарисую, когда мы приедем в Везле, рядом с зарослями бугенвилий. Ты что, недавно купила эту шляпу?
– Да, мне понравились эти цвета. А куда мы пойдем?
– В «Фурнитюр артистик». Сюда. – Выйдя на площадь Орлож, они замедлили шаг у карусели с ярко раскрашенными лошадками и слонами, с большими сиденьями, напоминавшими трон. Невольно обернувшись на оглушительную музыку оркестра, Стефани впилась взглядом в карусель.
– Какое замечательное место, правда? Детям здесь раздолье.
Леон взял ее за руку, увлекая за собой, и они отправились дальше. Становилось все жарче: многие мужчины сняли пиджаки, а Стефани сняла шляпу, провела рукой по волосам и снова надела ее. Пройдя площадь, они вышли на мощенную булыжником улицу, что шла вдоль реки Сорг. Здесь воздух был прохладнее. Водяные колеса, поросшие мхом, лениво вращались у кромки воды, а на противоположной стороне улицы Тантюрье один за другим тянулись антикварные магазинчики.
Один из них показался Стефани знакомым.
– Леон, нам нужно туда зайти. Я хочу кое-что купить.
Зайдя внутрь магазина, она двинулась вокруг большого стола, приподнимая лежавшие на нем тяжелые фолианты. Каждый из них хранил географическую карту, проложенную с обеих сторон для сохранности прозрачными пластиковыми листами.
– Ах, вот она! Тебе нравится?
Леон удивленно вскинул брови.
– Она просто великолепна. Это очень редкая вещь. Работа Торнье. А ты представляешь себе, сколько она стоит?
– Какая разница? Я хочу купить ее тебе в подарок.
Показался крохотный, сгорбленный старичок, опиравшийся на трость. Его седые волосы были растрепаны, а седая бородка подстрижена клинышком.
– Слушаю вас, мадам. – Он назвал цену.
– Отлично, – ответила Стефани.
Склонившись над картой, Леон внимательно рассматривал ее.
– Великолепная вещь. Я давно такую искал. – Вместе с хозяином магазина они стали сравнивать эту карту с остальными; Леон сказал, что он – художник и считает географические карты произведениями искусства. Они еще немного поговорили, время от времени отвечая на вопросы Стефани и наслаждаясь общением друг с другом. Потом Леон, обращаясь к Стефани, сказал:
– Мне бы все же хотелось подождать. Ты не против, если сегодня мы не будем покупать эту карту? Сначала давай точно узнаем, где мы с тобой будем жить, чтобы не таскать ее повсюду с собой. Потом можно будет договориться, чтобы нам переслали ее по почте.
– Ах! Что ж, если ты так считаешь, то… да, конечно. Но мне все-таки хочется подарить ее тебе. Мы пока подождем, – сказала Стефани, обращаясь к хозяину магазина.
– Я могу придержать ее для вас. Месье, не могли бы вы оставить мне свою визитную карточку…
– Нет. Картин у меня сколько угодно, а вот с визитными карточками дело плохо.
– Мы вам позвоним, – сказала Стефани. Перед уходом Леон бросил напоследок взгляд на карту, которую человечек с седой бородкой аккуратно укладывал в пластмассовый футляр.
– Ты просто умница! – сказал он ей, пока они шагали в направлении «Фурнитюр артистик» – магазина принадлежностей для художника. – Мне всю жизнь хотелось иметь такую карту. – Войдя в магазин, Леон поздоровался с высокой, широкоплечей женщиной, у которой были пухлые щеки и слишком большие для нее очки, отчего она казалась похожей на добродушную сову. Они принялись разговаривать о картинах маслом и акварелях, а Стефани тем временем бродила по магазину. Ей доставляло удовольствие это многоцветье красок, эти наборы кистей, разложенные по размеру, словно солдаты в строю, скатанные в рулоны холсты – тоже рассортированные по размеру, палитры, свисавшие с длинных шестов. Когда женщина ушла искать какой-то гипс, Леон обнял Стефани за талию.
– Сабрина, дорогая, подожди еще немного.
– Мне здесь нравится. Макс не любил ходить по магазинам. Он предпочитал разглядывать витрины.
– Мужья, как правило, не любят ходить по магазинам.
– Некоторые все же ходят.
Он улыбнулся.
– Возможно, один такой и отыщется.
Вернувшись, хозяйка магазина завернула в бумагу покупку, сделанную Леоном.
– Благодарю вас, месье. Надеюсь скоро снова вас увидеть.
– И я надеюсь. Но в следующий раз я буду ходить по магазинам Парижа, – сказал он, обращаясь к Стефани, когда они вышли на улицу. – Придется заново обзаводиться знакомыми среди владельцев магазинов, где можно будет покупать все, что нужно для работы.
Стефани остановилась.
– Похоже, из-за меня твоя жизнь резко меняется.
– Да. И я счастлив, потому что это самая лучшая, самая весомая причина для перемен.
И прямо посреди Авиньона, стоя под деревьями, они поцеловались, а потом, взявшись за руки, двинулись дальше – влюбленные, освободившиеся от невидимых пут, которые цепко держали их в Кавайоне.
– Теперь уже совсем скоро, – побормотал Леон. – У нас с тобой будет новая жизнь. Я чувствую себя путешественником, который пускается в новое путешествие с ожиданием неожиданных приключений. И, знаешь, это чувство мне по душе.
Да, но путешествие будет не одно, их будет два, подумалось Стефани. В первое мы отправляемся вместе, а во второе – только я. Мне ведь предстоит вновь обрести свое прошлое. И я добьюсь этого. Леон поможет мне. Скоро. Кто знает в Везле или в Париже я, наконец, найду то, что ищу?
ЧАСТЬ III
Глава 17
Жаркий октябрьский день в Авиньоне был в разгаре. В широкополой соломенной шляпе с длинным красно-оранжевым шарфом вокруг тульи Сабрина стояла у прилавка магазина «Фурнитюр артистик». Разговор с хозяйкой магазина о двух посетителях, что заходили в магазин несколько недель назад, продолжался.
– Та женщина не сказала мне, как ее зовут. Но, выйдя в соседнюю комнату, я слышала ее разговор с другом, и он назвал ее по имени. Он также назвал по имени ее мужа.
Сабрина выжидательно смотрела на нее.
– Ее звали Сабрина, – сказала женщина. – А ее мужа – Макс.
Полки со множеством разноцветных предметов, казалось, закачались перед глазами. Сабрина оперлась на прилавок, чтобы не упасть. Сабрина и Макс.Она приехала в Авиньон по следу одного привидения. А нашла два.
Не может быть. Это простое совпадение. Какая-то женщина, судя по всему, намеренно выдавала себя за Сабрину Лонгуорт. Причем она зашла настолько далеко, что даже выдумала какого-то мужчину по имени Макс. Но зачем? Все же знают, что Сабрины Лонгуорт не стало. С какой стати кому-то выдавать себя за нее? Это бессмысленно. Если только не…
Если только не…
Если только это не Стефани. Стефани Андерсен, которая играет роль своей сестры. Стефани… которая жива.
Этого не может быть. Этого не может быть, потому что…
Но с какой другой женщиной они могут быть похожи как две капли воды, какая другая женщина может называть себя Сабриной и появляться в обществе мужчины по имени Макс?
А что, если она не погибла? Если она жива?
Ах, боже мой, Стефани, если бы ты в самом деле могла…
– Мадам, – произнесла, обращаясь к ней, хозяйка магазина. Только теперь Сабрина заметила, что та протягивает ей стакан воды.
– Спасибо. – Стакан был увесистый, с глубокими поперечными полосами, вроде тех, что подают в бистро. Стекло приятно холодило руку. – Расскажите мне о них побольше. Поверьте, я не та женщина, которая была у вас.
– Тогда, мадам, это, наверное, была ваша сестра. Просто удивительно, как вы похожи…
– Мне нужно знать о них как можно больше. Прошу вас, расскажите мне о них все, что знаете!
– Больше я ничего не знаю, мадам. Никогда раньше их не видела. Мужчина, судя по виду, художник и, скорее всего, он живет не в Авиньоне. Если бы это было не так, он бы уже не раз побывал у меня в магазине. Мне кажется, у него дом в одном из городков по соседству. Может, в Ле-Бо. Многие художники там живут.
– А… та женщина? Как по-вашему, где она живет?
– Ничего не могу сказать. Знаете, несмотря на упоминание о муже, мне показалось, что они ведут себя, как близкие люди. Или…
– Да?
– Вообще-то, мне показалось, что они, возможно, спасаются бегством. По их поведению чувствовалось, что они словно куда-то торопятся… – В магазин вошел покупатель, и хозяйка дотронулась до руки Сабрины. – Это все, что я могу сказать вам, мадам. Жаль, что не могу быть еще полезной.
– Да. Спасибо. – Выйдя из магазина, она снова оказалась на жаркой улице. Мимо проходили люди, направляясь в основном в кафе; владельцы магазинов вешали на окнах и дверях таблички с надписью «Закрыто». Перерыв на обед, мелькнула у Сабрины мысль. Мне нужно успеть на самолет из Марселя в Лондон. А завтра – в Чикаго.
Но она была не в силах тронуться с места. Она стояла в тени платана, в голове мысли лихорадочно сменяли одна другую.
Ее зовут Сабрина. А ее мужа – Макс.
Сабрина и Макс. Отсюда не так далеко до Монте-Карло. Там… Произошел взрыв…
Улица пустела. Она прислонилась к стволу дерева, сердце забилось сильнее.
Пожить другой жизнью. Это придумала Стефани в Гонконге, год назад. Какое получится увлекательное приключение, Сабрина! Неделя. Всего одна невероятная неделя.
А Сабрина колебалась. Оно может затянуть тебя с головой.
Может, все так и произошло? Может, ей захотелось чего-то большего? Может, ей захотелось жить так до конца дней, и они с Максом решили исчезнуть?
Нет, Стефани никогда бы так не сделала.
Ее зовут Сабрина. А ее мужа – Макс.
Отсюда не так далеко до Монте-Карло.
Однако хозяин магазина, торгующего географическими картами, разозлился, потому что она стала утверждать, что никогда раньше там не была, и сказал:
– Насколько я понимаю, вы не питаете особого интереса к картам, занимаясь антикварной мебелью…
– Боже мой, – вслух произнесла Сабрина. – Ничего не понимаю.
Но… если Стефани жива…
СТЕФАНИ ЖИВА.
Это произнес внутренний голос, та часть ее «я», которую она утратила год назад, и об этом тоскует ее душа, даже в минуты счастья.
Стефани. Стефани. Стефани.
Ей нужно найти сестру. Нужно разыскать эту женщину во что бы то ни стало. И неважно, кто это окажется на самом деле.
Занимаетесь антикварной мебелью.
Быстрыми шагами, почти бегом она миновала залитые солнцем улицы и подошла к тенистому каменному дворику гостиницы «Европа». Официанты разносили обеденные блюда постояльцам. Некоторые удивленно вскинули головы при виде раскрасневшейся Сабрины. Она невольно замедлила шаг, вошла в вестибюль и поднялась в номер.
Надо будет позвонить, мелькнула у нее мысль. У меня нет времени ездить по провинции, в один антикварный магазин за другим…
Время. Сегодня мне нужно лететь из Марселя в Лондон. А завтра утром – из Лондона в Чикаго.
Она посмотрела на часы. В Авиньоне сейчас день, полвторого. В Эванстоне половина восьмого вечера. Сейчас они, наверное, ужинают. Муж и дети, наверное, ужинают.
Она повторяла эти слова про себя, как заклинание, Моя семья. Муж и дети.
Гарт, Гарт, Гарт.
Усилием воли она прогнала эту мысль. Не сейчас. Потом. Сейчас главное – Стефани.
Стефани. Жива.
Ах, Стефани, я люблю тебя, скучаю по тебе, иной раз мне так одиноко…
Но если она в самом деле жива, то что это значит? О ней уже год никто ничего не знает. Она сделала так, что все считали: ее нет в живых.
Но зачем ей это понадобилось? Она все еще хочет считать себя Сабриной Лонгуорт? Считать себя женой Макса?
Наверное, у Макса возникло желание скрыться. Впрочем, это не удивило бы тех, кто с ним знаком. Можно было себе представить, что он так поступит, если он узнал, что журналисты готовят серию материалов с разоблачением компании «Уэстбридж импортс»: подделки произведений искусства и контрабанда антиквариата. Скорее всего, у Макса Стювезана был тщательно разработанный план исчезновения.
Но неужели Стефани согласилась на жизнь в изгнании? Неужели она могла так его полюбить…
А как же ее муж? Дети? Сестра? Она хотела, чтобы мы считали, будто ее нет в живых?
Стоп… Стоп… Ее ведь на самом деле нет в живых. Да и как вообще она могла остаться в живых? Нет, здесь просто какое-то совпадение… какая-то самозванка…
Но что-то уж слишком много совпадений, и чем больше Сабрина думала о том, что Стефани осталась в живых, тем более реальным ей это казалось.
Свернувшись калачиком в кресле, она дрожащей рукой набрала номер телефона и дожидалась, когда телефонистка в гостинице соединит ее с Эванстоном. Сначала к телефону подошла миссис Тиркелл, в трубке послышался ее неторопливый, успокаивающий голос, а потом трубку взял Гарт.
– Ах, любовь моя, любовь моя, – сказала Сабрина. Эти слова вырвались у нее непроизвольно, она была настолько взволнована, что не смогла их сдержать.
– В чем дело? Что случилось? – Его торопливый голос, в котором явственно сквозили встревоженные нотки, казалось, зазвучал в ней самой; закрыв глаза, она мысленно представила, как он обнимает ее, целует в губы, прижимает ее своим телом сверху…
– Ничего. – Но на самом деле она дрожала так, что произнесла это слово еле слышным шепотом. Извини, проговорила она про себя, мысленно обращаясь к нему. Я еще ни разу не солгала тебе после того, как ты узнал всю правду; мне в самом деле казалось, что я больше никогда не буду тебе лгать. Но я не могу рассказать тебе все до конца. Я сама должна во всем разобраться, должна выяснить, что же все-таки произошло, потому что, если уж говорить совсем откровенно, вся эта история касается только нас со Стефани. Прости меня, любовь моя, прости, но я сама должна поговорить со Стефани…
Поговорить со Стефани?
Я не могу поговорить с ней, ее нет в живых. Ее нет целый год, и мне нужно привыкнуть жить без нее. Но если… если окажется, что она жива, то я сама должна поговорить с ней и узнать, почему она так поступила. Она согласится поговорить со мной, мы ведь всегда разговаривали с ней о чем угодно. Она перевела дыхание.
– Ничего не случилось, Гарт, просто я соскучилась, я люблю тебя… я скучаю без вас. Мне так плохо здесь одной. Жизнь становится в тягость, когда вас нет.
– Ну, эта проблема легко решается.
– Знаю. Я и пытаюсь кое-что сделать. А теперь расскажи, как дела у нас дома.
– Значит, завтра ты не приедешь.
Ах, Гарт, как же хорошо ты меня знаешь, я еще ничего не сказала, а ты уже все понял.
– Нет. Мне нужно задержаться на несколько дней. Надо еще кое-что посмотреть для «Коллектиблз».
– Ты что, все еще в Лондоне?
– Нет, в Авиньоне. Мне нужно позвонить кое-кому из торговцев антиквариатом в Провансе. Не знаю, сколько времени это займет.
Он ничего не ответил. Понял, что я лгу, подумалось Сабрине. Я уехала в Прованс, не предупредив его, сейчас я не очень с ним откровенна. Теперь он будет терзаться вопросом, не тянет ли меня в Европу, к прежней жизни, не почувствовала ли я за год нашей семейной жизни скуку?
– Гарт, все получилось совершенно неожиданно, я ничего заранее не планировала. – Она слышала, что в ее голосе звучит мольба, но ничего не могла с собой поделать; она в самом деле молила судьбу, чтобы все у нее в жизни сложилось хорошо. – Все остается в силе. Встретимся в Париже, когда у тебя закончится конференция, как мы с тобой договорились. Клифф и Пенни погостят у Вивиан, а мы целую неделю проведем одни.
– Да, конечно, – непринужденно ответил он. – А теперь расскажи, чем еще ты занималась.
Облегченно вздохнув, Сабрина откинулась на спинку кресла. Почему она решила, что, выслушав ее, Гарт сразу рассердится или чего-то испугается? Он ведь знает, что она продает «Амбассадорз» и дом на Кэдоган-сквер, знает и то, что теперь ей не хочется разрываться между домом и Европой. Просто мне померещилось, мелькнула мысль.
– Виделась с Сиднеем Джонсом и подписала документы о передаче прав собственности на «Амбассадорз», теперь он принадлежит Александре. Но мне пришлось массу времени провести в магазине: нужно было проверить бухгалтерские книги, побеседовать с Брайаном, просмотреть опись имущества…
– Словом, ты стараешься все сделать так, чтобы при расставании не терзаться угрызениями совести.
Она улыбнулась.
– Да, примерно. Ничего страшного, просто становится немного грустно. Как при окончании школы.
Он усмехнулся.
– Интересное сравнение, мне нравится. Кстати, ты уже решила, в какой гостинице собираешься остановиться в Париже?
– Пока еще нет. Как только решу, сразу дам тебе знать.
– Хорошо. Дети рвутся поговорить с тобой. Предупреждаю тебя заранее, пока шум в трубке не стал совсем невозможным.
– Спасибо. Я люблю тебя, Гарт.
– Я тоже люблю тебя, дорогая моя.
Не успел он попрощаться, как в трубке послышались голоса Пенни и Клиффа, дожидавшихся своей очереди у параллельных аппаратов. Они принялись болтать о школе, спортивных занятиях, друзьях и подругах, перебивая друг друга, рассказывая во всех подробностях свою жизнь в Эванстоне. А она представила их трехэтажный дом, высокие потолки в комнатах, отполированный до блеска деревянный пол, камины, выложенные плиткой, полки с книгами, подвал и чердак, где можно наткнуться на настоящие сокровища, кухню с продавленным диваном, на который так славно среди дня присесть и отдохнуть. Мой дом,подумала Сабрина, вспоминая, каким теплом он одаривает всю семью, когда они собираются вместе.
Тем не менее она почувствовала легкое нетерпение, слушая болтовню детей. Повесив трубку, Сабрина раскрыла телефонный справочник на странице с антикварными магазинами и картинными галереями и забыла обо всем. Теперь ей нужно только искать. Искать Стефани.
Первым делом она обзвонила магазины, расположенные в Авиньоне. Ей очень понравилось название «Арджуна», поэтому она позвонила сначала туда и поинтересовалась, не работает ли там Сабрина Лонгуорт.
– Нет, таких у нас нет, – ответил владелец магазина, и Сабрина уже собралась повесить трубку, но, передумав, спросила:
– А просто Сабрина?
И снова ответ: нет. Тут Сабрина додумалась, что если Стефани скрывается вместе с Максом, вряд ли она называет себя Сабриной Лонгуорт. Они наверняка сменили фамилию.
Если только это на самом деле Стефани. Если только она на самом деле жива.
Надежда постепенно таяла. Но Сабрина разыскивала не привидение, а свою сестру.
До самого вечера она просидела на телефоне: антикварные магазины в Авиньоне, Арле, Ле-Бо, Сен-Реми. «У вас в магазине не работает женщина по имени Сабрина?» Все было тщетно. На следующий день она наугад решила попытать счастья к востоку от города и стала звонить в магазины в Эксан-Провансе и Сен-Сатюрнине, но опять неудача. Наскоро перекусив и разложив перед собой карту, она стала звонить в магазины городов, расположенных между Эксом и Авиньоном: Апте, Фонтен-де-Воклюз, Карпантра, Оранж, Горд, Русильон. О вот, наконец, во второй половине дня она добралась до Кавайона и позвонила в магазин «Жаклин из Прованса».
