Текст книги "Паутина"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)
У Макса должны быть деньги, но где теперь его искать?
Да и куда мне податься?
Можно жить вместе с Леоном. Он этого хочет. Да и я тоже.
Нет, пока рано. Я же сказала ему, что собираюсь жить одна. Теперь я могу полагаться только на себя.
Он все понял; он всегда все понимает.
Я люблю Леона. Я люблю Леона. Я люблю Леона.
Эти слова пела ее душа в такт ритмичным движениям тела. Мускулы стали побаливать; она включила понижающую передачу и, достигнув самой низкой, поехала медленнее. Достав бутылку с водой и сжав ее, она на ходу направила струйку ледяной воды прямо в рот, а потом, изогнувшись всем телом, вернула бутылку на место. В тот момент, когда она поворачивалась, мимо неожиданно пронеслась машина. Она едва успела заметить черную шляпу водителя. Резко вывернув руль вправо и выскочив на обочину, она еле удержалась в седле. Велосипед слегка занесло. Нужно быть повнимательнее, а не то сломаю себе запястье.
Что за странность, подумалось ей, но ум работал сейчас с той же скоростью, что и ноги. Поэтому она не стала задерживаться на этой мысли и продолжала крутить педали, не сводя глаз с вершины. До нее было уже совсем близко. Растительности почти не осталось; еще немного, и она исчезнет совсем, и не останется ничего, кроме белого камня, указывающего самую высокую точку – белоснежная вершина, в центре которой, словно перо, воткнута телевизионная мачта. Солнце выше поднималось над горизонтом, но по мере того, как она взбиралась на вершину, воздух становился прохладнее. Она старалась глубже дышать и теперь думала лишь о том, что надо еще и еще раз нажать на педали; потом еще, и вот, сделав очередной поворот, она оказалась на самой вершине.
Тяжело дыша, она прислонила велосипед к невысокой каменной стене и, припав к бутылке с водой, осушила ее до дна, а потом открыла вторую. Часы показывали восемь утра, у подножья горы солнце уже начинало припекать, но здесь, на высоте шести тысячи футов над уровнем моря, было прохладно. Стефани почувствовала дрожь и достала куртку. Натянув ее на себя, она застегнула молнию доверху. Она была здесь одна; для туристов час еще слишком ранний, поэтому ресторан был закрыт. Слышался только размеренный вой ветра: поэтому гора получила такое название. Стефани оставила велосипед и, обрывая гроздь винограда, не спеша начала обходить вершину: радиолокационную станцию военно-воздушных сил и продолговатое приземистое бело-красное здание с научным и телевизионным оборудованием. Попутно она внимательно разглядывала открывавшуюся ей панораму.
Вокруг бесконечным зеленым ковром раскинулись равнины Прованса. А за ними, гигантским кольцом зеленого, светло-желтого и голубого оттенков, возвышались Альпы с покрытыми снегом вершинами. Виднелись Люберонский хребет, долина Роны, Пиренеи. Сама Рона, лениво извиваясь и отливая серебром на солнце, словно широкая лента, уходила за горизонт. Она видела маяки в заливе Бер, Марсель, горную гряду Малых Альп, которую Стефани впервые увидела на картине Леона. Леон тоже должен быть сейчас здесь, нам надо увидеть все это вместе. Какая красота, какое великолепие, какой изумительный мир!
Она вдруг почувствовала себя счастливой. У меня все впереди: новая жизнь, целая жизнь с Леоном. Потому что, сколько бы времени для этого ни понадобилось, я все вспомню. И тогда я стану той, что была раньше, и той, что я есть сейчас. И я буду иметь все, что пожелаю.
Она улыбалась про себя, охваченная любовью к Леону, жаждой жизни. Перед ней открывались новые возможности… Вдруг на землю упала чья-то тень, она повернула голову и оказалась лицом к лицу с мужчиной, который неслышно подошел сзади. В руке у него был пистолет, такой крошечный, что, казалось, рука в перчатке сжимает отливающую серебром игрушку. Но пистолет смотрел на нее и был так близко, что, поворачиваясь, она невольно задевала его рукой. Она вскрикнула, и свободной рукой мужчина схватил ее за локоть.
– Заткнись! Попробуй только пикнуть! Не трогайся с места, стой, как стоишь, делай вид, будто любуешься местностью. А то, не дай бог, кто придет.
– Что вам нужно? – Голос ее звучал странно, словно чужой. – Денег у меня почти нет. Хотя немного есть, возьмите, они в сумке. Возьмите…
– Я сказал – заткнись! Тише! – Опущенные поля его черной шляпы почти касались лба Стефани. Они стояли так близко, что она видела еле заметные царапины на кожаной куртке. – Твои деньги мне не нужны. Мне нужен твой муж. Где он?
– Я вас видела вчера. Во дворе церкви. А сегодня утром это вы были около нашего дома на машине?
– Где он?
– Не знаю.
– Черта с два не знаешь! – Он надавил пистолетом Стефани на грудь, и у нее вырвался невольный протяжный вздох. – Я всю ночь дежурил у вашего дома, он не уезжал, но и в доме его нет. Где он?
– Нет, он уехал. Правда, уехал. – Теперь все было реально: этот мужчина, пистолет, синеющее небо. Ее била дрожь, она прерывисто дышала. Пистолет больно давил грудь, а лицо мужчины, в котором было что-то ангельское – крохотный носик над полными ярко-красными губами, было так близко, что она чувствовала его дыхание. Леон, Леон, Леон, стала мысленно звать она на помощь, я не могу сейчас умереть, ведь у нас с тобой ничего еще не начиналось.
– Вы делаете мне больно. Что вам нужно?
– Куда он поехал?
– Я же сказала вам – не знаю! Я ничего не могу вам сказать! Пожалуйста, перестаньте… мне больно.
– Ах ты, сучка, я перестану тогда, когда ты мне скажешь, где он, черт побери! Он поехал не в Марсель, я проверял. Где он?
– Не знаю! – Он знает про склад Макса в Марселе. Что же он еще знает? Откуда он взялся?– Зачем он вам нужен? Что вам от нас нужно?
– Мне нужен он. Ты мне ни к чему, если скажешь, где он.
– Я ничего не могу вам сказать. Он уехал, когда я еще спала, и не сказал, куда…
– Ты лжешь. – Он еще сильнее сжал ей руку и стал выворачивать ее, пока она не закричала.
– Нет, не лгу, не лгу. Мне больно, прошу вас, оставьте меня в покое, я ничего не…
– Господи, ну и разговорчик у нас, мать его! О'кей, ты поедешь со мной, только помалкивай. Покажешь, где его искать.
– Не могу! – Она не на шутку разозлилась. – Черт бы вас побрал, я не знаю, где он! Мы больше не живем вместе!
Эти слова, похоже, его озадачили. Он ослабил нажим на пистолет, упиравшийся дулом в грудь Стефани.
– Давно?
– Со вчерашнего вечера. Он уехал и не вернется. Это все, что я знаю.
– Чушь собачья! Я видел вас обоих там, около церкви: ворковали, как голубки. Чтоб он тебя после этого бросил – дудки!
Стефани в отчаянии посмотрела на него, не зная, что еще сказать.
– Он уехал. Он не вернется.
– Черта с два! – Он оглянулся, потому что в этот момент в ста футах от них показался туристский автобус, заезжавший на стоянку. – Пошли, надо выбираться отсюда.
– Зачем? Я ничего не могу вам сказать! Может, вы просто уйдете? Пожалуйста, уходите. Я же сказала вам, я клянусь,что ничего не знаю…
– Заткнись!
Мужчины и женщины в соломенных шляпах и цветастых хлопчатобумажных рубашках и платьях, с фотоаппаратами на шее выходили из туристского автобуса. Мужчина подтолкнул Стефани вперед, и они двинулись вдоль невысокой стены, свернули за угол и оказались позади радиолокационной станции.
– Машина вон там, за углом, – сказал мужчина и, ткнув пистолетом, показал в сторону дальнего от них края смотровой площадки, на которой Стефани оставила велосипед. Иди тихо рядом со мной и, смотри, не распускай язык.
– Куда мы идем?
– Я же сказал – туда, где сейчас твой муж. – Он оценивающе посмотрел на длинные обнаженные ноги Стефани, затем уже игриво ткнул ее дулом пистолета в грудь. – Хотя по пути можно будет остановиться и немного поразвлечься. – Наклонившись, он ловко сунул руку ей между ног. – Красота. Честно, красота! Торопиться ведь некуда, правда? Где бы он ни был, все равно будет тебя ждать.
– Нет! – закричала Стефани и, охваченная отчаянием, добавила: – Если вы до меня дотронетесь, я ни за что не скажу, где он.
Мужчина удивленно вскинул бровь.
– Вот видишь? Я же с самого начала знал, что знаешь. И ты, сучка, все мне расскажешь. Ты-то думаешь, что нет, но, когда я с тобой разберусь, ты… – Со стороны туристского автобуса донеслись оживленные возгласы. – А теперь пошли в машину. – Ткнув дулом пистолета Стефани под ребра, он потащил ее за собой к углу здания радиолокационной станции. Дойдя до угла, он остановился, затем, схватив Стефани за локоть, заслонил ее собой и, приняв беспечный вид, стал озираться по сторонам. В нескольких футах поодаль стояло приземистое здание в форме буквы L с научным телевизионным оборудованием, дверь его была закрыта. Толкая Стефани перед собой, он пересек небольшой открытый двор и подошел к навесу у края здания.
Остановившись там, они подождали. Тело Стефани было холодно как лед, она едва дышала, все мышцы напряглись. Ее охватил животный ужас при виде радостной улыбки на ангельском лице мужчины и жадного взгляда, которым он мерил ее с ног до головы. Она все еще чувствовала дуло пистолета, упиравшегося в грудь, и прикосновение его руки между ногами. Она осмотрелась, но бежать было некуда: усыпанная камнями, без единого дерева вершина была пустынна, только два эти здания да туристы, что-то радостно лопотавшие по-немецки при виде панорамы и беспрестанно щелкающие фотоаппаратами.
Однако прошло несколько минут, и туристы собрались уходить. Они поднимались в автобус, а водитель их пересчитывал. Шипя, пневматическая дверь закрылась, и они уехали.
– Пошли. – Мужчина взял руку Стефани, словно джентльмен, прогуливающийся вместе с дамой. Но в эту секунду показалась мчавшаяся на полной скорости машина. Кренясь набок, она пронеслась по стоянке и, слегка задев машину мужчины, остановилась.
– Какого черта… – начал было тот, но увидел за рулем Макса.
– А-а, привет. Что ты на это скажешь? – Пока Макс открывал дверцу и выбирался из машины, Стефани почувствовала, что рука, сжимавшая ей локоть, разжалась. Она вырвалась и побежала к Максу.
– Макс, вернись! – закричала она.
– Сабрина! Где… – Стефани услышала за спиной хлопок, как при фейерверке, и увидела, что Макс, пошатнувшись, стал падать, но устоял, прислонясь спиной к машине.
– Макс! – Оступившись, она упала на одно колено, но встала и снова побежала. Колено ныло, она увидела, как по ноге стекает кровь. – Макс, уходи, он убьет тебя…
– Ложись! – Вместо слов у Макса вырвался какой-то невнятный звук, и они со Стефани бросились на землю в ту самую секунду, когда раздался новый выстрел. Стефани быстро поползла, стискивая зубы от острой боли, пока не оказалась за углом здания. Она слышала еще два пистолетных выстрела, когда Макс бросился от машины за угол здания с противоположной стороны, после чего воцарилась тишина. Она двинулась дальше, пока не наткнулась на дверь в стене и, свернувшись калачиком и поджав ноги, устроилась в проеме. Мужчин не было видно, стояла тишина, нарушаемая лишь размеренным воем ветра. Вдруг рядом оказался Макс и, молча обняв, притянул ее к себе. Кровь из раны на колене запачкала ему спереди рубашку, но ее рукав сверху тоже пропитался кровью.
– Макс, он попал в тебя…
– Тс-с. – Он поцеловал ее – мимолетный, полный отчаяния поцелуй. – Я люблю тебя. Я не мог бросить тебя. Оставайся здесь. Оставайся здесь.– И, хотя окровавленная рука висела плетью, он отошел от двери. Поискав что-то, он в конце концов нашел большой округлый камень, поднял его и стал отходить от Стефани в том же направлении, откуда пришел. Она наблюдала, как он движется зигзагами, прижимаясь правым боком к стене здания, пока не дошел до самого края. Обернувшись, он бросил камень вдоль здания, тот ударился о стену и, отскочив от мостовой, исчез за углом.
Стефани стала ждать. Забравшись снова в дверной проем, она видела только тень мужчины, всматривавшегося туда, где за углом исчез камень. Почти в тот же момент рядом появилась еще одна тень: это Макс бросился на мужчину сзади, они свалились на землю, и обе тени пропали. Они катались по мостовой, посреди острых камней, хрипя и изрыгая ругательства. Наверху оказывался то один, то другой.
Макс чувствовал, что противник старается его задушить, словно ножом, надавливая на гортань рукой. Он со всего размаху ударил его коленом в пах и услышал, как тот взвыл и ослабил хватку на горле Макса. Макс был старше, но выше ростом и сильнее, а кроме того, им овладел такой ужас… он же убьет и ее тоже, убить меня ему будет мало, потому что тогда она сможет его опознать…Ничто не в силах было его остановить. Черная шляпа с обвислыми полями отлетела в сторону, кровь брызнула на мостовую, а потом на землю, кувыркаясь, упал и пистолет, отливая серебром.
Сделав прыжок от двери, Стефани ловко подобрала его.
– Макс! – Она подползла к обоим мужчинам, корчившимся на земле от боли. – Макс, пистолет!
– Merde! – рявкнул Макс и сбросил противника с себя. Выхватив пистолет у Стефани, державшей его на раскрытой ладони, он поднял его трясущейся левой рукой… он же лучше владеет правой, подумала Стефани, но тут же поняла, что эта рука и ранена… и выстрелил.
Вскрикнув, мужчина схватился за живот. Макс выстрелил еще раз, но тело уже начало обмякать, и пуля попала в стену здания.
– Merde, – прошептал он.
Стефани подползла к нему и, обняв, стала баюкать, словно ребенка.
– Нужно вернуться к машине, отвезти тебя к врачу. Ты можешь…
– Нет, подожди. Надо передохнуть. – Из груди у него вырывалось хриплое дыхание, и он бессильно привалился к ней. – Черт, я уже… слишком стар… для таких… дел.
– Макс, кто это?
– Его кто-то… послал. Чтобы убить меня. Сабрина, уезжай… уезжай из Кавайона. Они охотятся и за тобой тоже.
– Нет, он сказал, ему нужен только ты…
– …это мелкая сошка… он ничего не знает. Поэтому я… и вернулся. Чтобы забрать тебя. Не мог тебя бросить. – Он шевельнул рукой, крякнув от боли. – Он что, был… в доме?
– Да, он сидел в машине, когда утром я выехала из дому. А вчера вечером он был во дворе церкви, ты его видел. Макс, кто послал его?
– …неважно. Если тебе удастся выбраться… уходи…
– Что это даст? Он же нашел тебя.
– Случайно. Глупое совпадение. Услуга, оказанная другу… хочешь сделать добро… Впрочем, какого черта! Самому надо было быть умнее… не такой я человек, чтобы творить добро… ну и вот, получил. С тобой ничего не случится. Послушай меня…
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– От мадам Бессе. К тому же вчера он заходил к нам на террасу, и я понял, что он где-то неподалеку караулит. Я уехал, выйдя через черный ход ночью, его я не видел, но знал, что он… где-то поблизости… так что пришлось вернуться… не мог уехать без тебя. А потом я увидел его машину. Господи, он был так близко… он мог убить тебя… не нужно мне было оставлять тебя одну. Сабрина, уходи, уходи, тебе нельзя здесь оставаться!
– Вчера ты этого мне не говорил.
Он еле слышно засмеялся, но смех был больше похож на хрип.
– Мне казалось… любовь… и желание быть вместе… Господи, какой же я был идиот, думая, что любви достаточно.
Стефани плакала. Склонившись над ним, она прижала его к своей груди. Она никогда еще так его не любила.
– Макс, тебе нужен врач. Ты можешь ползти? Где ключи от машины?
– Остались в салоне. – Подняв здоровую руку, он нежно погладил Сабрину по щеке. – Ты такая красивая… Благодаря тебе моя жизнь стала светлее. Сабрина, послушай… послушай… если я умру…
– Не говори так! Макс, сейчас мы пойдем обратно к машине. А теперь пойдем, давай, я тебе помогу…
– …позвони Роберу. Он о тебе позаботится. Он знает, что делать. Позвони Роберу.Скажи, что позвонишь.
– Конечно, позвоню. В любом случае позвоню, он нам поможет. А теперь пойдем, ну пожалуйста, Макс, а то я не могу нести тебя…
– Попробую… – Кряхтя, он попытался привстать, опираясь на здоровую руку, но в этот момент мужчина, собравшись с силами, набросился на них и повалил на землю. Стефани ударилась головой о мостовую, перед глазами поплыли черные круги. Прижав к земле, Макс накрыл ее своим телом, так что она не могла дышать; кровь пульсировала в висках, веки набрякли. Набрав воздуха в легкие, она попыталась было закричать, но не смогла издать ни звука. Сейчас я умру, подумала она и тут услышала выстрел, потом еще один, и, напрягая все силы, рванулась и сбросила лежавшего сверху Макса.
Открыв глаза, Стефани увидела здание – оно плыло у нее перед глазами и качалось из стороны в сторону, и облака рваными лентами плыли по темно-голубому небу. Щекой она ощущала легкое дуновение ветерка, страшно ломило затылок, но потом взгляд ее прояснился, и она увидела голову Макса. Он был неподвижен.
Хватая ртом воздух, она с усилием встала на четвереньки и застыла на месте, слегка пошатываясь и понурив голову, а потом неуверенно подползла к Максу. Спереди рубашка у него была вся в крови. Он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом.
– Нет, нет, нет, – зашептала Стефани, потом прижалась щекой к его лицу и, коснувшись пальцами шеи, попыталась нащупать пульс. – Макс, прошу тебя, не умирай, прошу, не умирай. – Но ответа не последовало, пульс тоже не прощупывался. Она еще долго просидела на одном месте, пока, наконец, ей не стало ясно, что он умер.
Сев на землю, она долгим взглядом посмотрела ему в лицо, на глубокие морщины, появившиеся лишь недавно, на копну волос с сильной проседью, на густую седую бороду, потом поднесла руку к его глазам и закрыла их.
– Не нужно было тебе возвращаться, – прошептала она и снова заплакала. – Ах, Макс, не нужно было тебе возвращаться! Ты же уехал, а он не знал, куда. Ты был в безопасности. Даже когда ты вернулся, когда увидел его машину, то мог бы повернуть обратно. Мог бы спастись.
Мужчина лежал в нескольких футах поодаль, распластавшись на груде камней, брюки у него были в крови. Глаза невидящим взором смотрели в небо. С другой стороны здания раздался натужный рев – новый автобус карабкался в гору.
Вытянутое в длину здание закрывало центральную стоянку и смотровую площадку. Стефани интуитивно почувствовала, что мужчин надо куда-то спрятать. Она не знала, что сделал Макс, кто подослал убийцу. Возможно, хотели убить и ее тоже. Не в силах искать объяснение происшедшему, она понимала, что нужно держать все в тайне, по крайней мере до тех пор, пока не поговорит с Робером. Робер наверняка знает, что делать. Робер знает больше, чем она сама.
И вот, по-прежнему плача и тяжело дыша от боли – такие оба они были тяжелые, она затащила Макса и мужчину за угол здания, оставила их в небольшом углублении и навалила перед телами камни. Если туристы и захотят полюбоваться видом с этой стороны вершины, то рассмотреть что-либо в заваленной камнями и погруженной во мрак выемке, где лежали оба тела, будет невозможно.
Наклонившись над Максом, она коснулась рукой его лица, поцеловала в закрытые глаза и в губы.
– Прости меня, Макс. Прости, что я так и не смогла полюбить тебя, прости, что не смогла остаться с тобой. Прости, что не могу остаться с тобой сейчас или взять тебя с собой. Если бы я могла…
Взвизгнули тормоза туристского автобуса, и пневматическая дверь с шипением открылась. Водитель стал по-испански объяснять пассажирам, сколько у них времени для того, чтобы полюбоваться окружающим видом, советуя не разбредаться по вершине и не подходить слишком близко к обрыву. Вскоре его голос смолк, потому что подъехал еще один автобус с очередной группой туристов.
Сняв разорванную куртку, Стефани на скорую руку привела себя в порядок и вытерла кровоточащее колено кусочком ткани из кармана. Она провела всей пятерней по волосам и несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять бившую ее дрожь. Ей хотелось, чтобы ее кто-нибудь обнял, хотелось поплакать, уткнувшись кому-нибудь в колени, но рядом никого не было. Теперь я могу полагаться только на себя.
Но Робер ведь поможет мне, мелькнула у нее мысль. Макс сказал, он знает, что делать. У меня есть Робер, который поможет мне во всем. И Леон… ах, Леон, любовь моя, когда я немного окрепну, когда перестану чувствовать себя ребенком, мы с тобой будем вместе.
С того момента, как подъехали автобусы, прошло несколько минут. Она еще дрожала, но уже смогла выпрямиться, сесть и вскинуть голову. Выйдя из-за скрывавшего ее здания, она быстро и решительно направилась к машине Макса, не обращая внимания на автобусы и взгляды посторонних. Ключ был на месте. Она дала задний ход, выехала со стоянки и двинулась вниз.
А вечером, когда на часах было уже десять и сгустились сумерки, они с Робером и Эндрю Фриком добрались до вершины Венту. Когда Стефани вернулась в город после сумасшедшей гонки по улицам Кавайона, то сразу же отправилась к Роберу и все ему рассказала. Обнявшись, они расплакались. Пожалуй, никто никогда еще не проливал слезы из-за Макса. Совсем выбившись из сил, Стефани заснула на диване в квартире Робера, а тот, тщетно стараясь унять слезы и не в силах отделаться от ощущения нереальности всего происходящего, позвонил Эндрю и дал ему указания, о которых еще раньше известил его Макс.
Уверенный в себе Макс, неуязвимый Макс, непревзойденный мастер по части всяких интриг и афер, человек, который всегда выходил сухим из воды… как могло случиться, что он умер? Несмотря на все его темные делишки, на которые Робер волей-неволей закрывал глаза, несмотря на все свойства его натуры, вызывавшие у Робера внутренний протест, – каким бы великим человеком он стал, если бы весь свой талант, всю свою энергию направил на то, чтобы руководить по-настоящему праведными делами! И несмотря на это, он помогал Роберу всякий раз, когда тот в нем нуждался; они были друзьями.
Робер не знал, чем именно занимался Эндрю Фрик, работая на Макса, но его имя и номер телефона были в указаниях, оставленных Максом. Именно Эндрю, плача и проклиная убийцу Макса, вез теперь Робера и Стефани на микроавтобусе на вершину Венту, а небо становилось все темнее и над Альпами все выше поднимался серебристый серп месяца.
– Главное, чтобы полиция ничего не узнала, – сказал он.
– Да, – согласился Робер. Весь день он раздумывал над этим и в конце концов пришел к выводу, что на карту поставлено слишком многое, чтобы подключить полицию к расследованию обстоятельств гибели Макса и выяснению личности его убийцы. Теперь Роберу предстояло позаботиться о Сабрине. Макс раньше говорил ему, что ей, возможно, угрожает опасность. В результате полицейского расследования она оказалась бы на виду, ее фотография могла появиться в газетах, за ней стали бы охотиться. Какими бы делами ни занимался Макс, было очевидно: тщательное полицейское расследование могло выйти Сабрине боком. Нужно было помнить о счете Макса в швейцарском банке – его предстояло оформить на имя Сабрины, о праве собственности на дом и на машины, о бесценных предметах антиквариата – все это ведь теперь принадлежало ей. А вот если в дело вмешается полиция, с правами собственности все будет обстоять не так просто. Может ведь получиться так, что она останется ни с чем.
Итак, дорогой мой друг, мы похороним тебя тайком от всех, и также тайком от всех попрощаемся с тобой. А поскольку ты тоже жил тайком от всех, так нам, пожалуй, и стоит сделать.
– Нужно, чтобы их никто не нашел, – сказал он, обращаясь к Эндрю.
– Правильно. Придется копать могилы и для того и для другого.
На вершине Венту было так темно, что, выключив фары микроавтобуса, они едва различали друг друга. Тела лежали на том самом месте, за грудой камней, где Стефани их оставила. Эндрю подъехал поближе, и втроем они перенесли оба трупа в кузов, под тусклым светом. Потом Эндрю нашел велосипед и шлем Стефани и прикрепил их к багажнику микроавтобуса.
– У этого типа была машина, – сказала Стефани. – Может, там тоже что-нибудь есть?
– Он не сказал, как его зовут? – спросил Робер, обращаясь к Стефани.
Она покачала головой.
– Нет, и откуда приехал – тоже нет. Но Макс знал. Он ничего мне не сказал, но знал, кто его послал. Знал, кто хотел, чтобы он был… мертв.
Обняв за плечи, Эндрю крепко прижал ее к себе, думая, что в жизни ему еще не приходилось видеть более ослепительной женщины, и понимая теперь, почему Макс держал в тайне свои отношения с ней. Старина Макс, ему шестьдесят лет, он сам в этом как-то признался, но, несмотря на свои шестьдесят, сумел удержать подле себя такую красавицу. Черт побери, мелькнула у него мысль, что я теперь буду делать без Макса? Дело не в том, что не удастся найти работу, это как раз не проблема, но благодаря Максу она казалась такой интересной.
Они разыскали машину, которая стояла, не слишком бросаясь в глаза, в углу стоянки. На номерной знак был наклеен ярлык фирмы, занимавшейся прокатом автомобилей. Поискав в салоне, они обнаружили еще один пистолет, три паспорта, выданные на трех разных людей из разных стран, карту Прованса, термос с кофе, недоеденный бутерброд и фотографию Макса из какого-то модного иллюстрированного журнала.
– Но здесь он без бороды! – воскликнул Робер.
– И волосы у него рыжие, я не знала, что у него такие волосы, – добавила Стефани. – Здесь он выглядит гораздо моложе. – Она внезапно загрустила. Выходит, она почти ничего о нем не знала.
– А мне нравилась его борода, – сказал Эндрю. – Знаете, он всегда казался немного странноватым. Жизнь многих людей легко можно угадать по виду, а вот о Максе этого не скажешь.
– Да, таким Макс и был, – тихо ответил Робер. – Он не допускал, чтобы его можно было «вычислить» или отнести к той или иной категории людей по его виду и образу жизни.
– Пойдемте, – нетерпеливо отозвался Эндрю. Забрав все вещи убийцы, кроме термоса и бутерброда, он сунул их в бардачок в салоне микроавтобуса. – Давайте выбираться отсюда.
Спустившись с горы, они въехали в рощу кедров и сосен. Машина Стефани была на месте. Ведь только сегодня утром я была здесь, подумала Стефани, а кажется, будто прошла целая вечность. Заехав вглубь футов на пятьдесят и ориентируясь по свету фонарика Стефани, мужчины вышли из машины, достали лопаты из микроавтобуса и принялись рыть землю.
– Давайте закопаем их подальше друг от друга, – сказал Робер. – Не хочу, чтобы этот человек лежал рядом с Максом.
– Да где угодно! – фыркнул Эндрю. – Главное, чтобы тот сукин сын, который прислал его сюда, не знал, где он похоронен. Это не даст ему покоя, правда же? Его парень как в воду канул, Макса нигде не видно, вообще ничего нет. Он так и не узнает, что же, черт побери, произошло! Пусть это сведет его с ума.
В полночь они опустили оба тела в могилы. Легкий ветерок мягко шелестел над маленькой поляной, овевая взмокших от пота мужчин и заплаканное лицо Сабрины.
– Господь всемогущий, – произнес Робер. Взяв у Сабрины фонарь, он выключил его. Взявшись за руки, они стояли в звенящей тишине. – Ныне преставился Макс Лакоста. Мы хороним его не так, как следовало бы, но с любовью и соблюдением всех обрядов. В своей жизни он далеко отклонился от пути праведного и не мог служить примером для подражания, но осуждать его за это мы не можем. Это был человек сложный, противоречивый, но в то же время заботливый и любящий. Этому человеку приходилось преступать закон, но он заботился об остальных, творил добро и делился с ними деньгами, талантом и энергией. Он мог бы добиться в жизни гораздо большего… или гораздо меньшего. Ему так и не удалось сполна вкусить счастья, хотя он познал счастье в той же мере, что и горе, познал богатство и горечь утраты, любовь и страх. Он был другом мне и многим другим. Если бы он был жив, то смог бы обратить свои недюжинные способности на благо других. Я всегда буду пребывать в убеждении, что, останься он жив, так бы и произошло. Боже праведный, прими душу его. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Стефани заплакала и Эндрю тоже. Потом лучик фонарика осветил вторую могилу, и Робер произнес краткую молитву за упокой души убийцы.
– Все, – сказал Робер, отдал Стефани фонарик, и, взяв лопаты, они с Эндрю забросали могилы землей, утрамбовав ее поплотнее, принесли веток и сухих листьев и прикрыли сверху.
Опустившись рядом с могилой на колени, Стефани приложила ладонь к земле. Муж мой, подумала она. Почему мне всегда казалось невероятным, что мы с ним женаты, точно так же, как сейчас кажется невероятным, что меня зовут Сабрина? Но он в самом деле заботился обо мне так, как муж должен заботиться о жене.
– Дорогая моя… – Робер тронул ее за плечо, она встала и вместе с ним пошла к машине. Он сел за руль и двинулся в путь, а Эндрю на микроавтобусе поехал следом. Каждый был занят собственными мыслями, пока они ехали по спящей деревушке Бедуан, мимо погруженных во мрак других деревушек и фермерских домов, то и дело попадавшихся посреди холмистой равнины, и так все время, пока не достигли Кавайона.
– Сегодня вы останетесь ночевать у меня, – сказал Робер, обращаясь к Стефани. – Я не хочу, чтобы вы были дома одна.
Она бросила на него взгляд из-под ресниц.
– Мне кажется, у этого мужчины могут быть сообщники. Не дождавшись от него никаких известий, они приедут, чтобы увидеть меня.
– Этого мы не знаем.
– Но вы ведь об этом тоже подумали. Поэтому и хотите, чтобы я осталась у вас дома.
– Возможно. Я не хочу искушать судьбу.
Она слишком устала, чтобы спорить.
– Но сначала я хочу поговорить с Эндрю.
Робер оставил их одних в маленькой гостиной, и она расспросила Эндрю о его работе в Марселе. Вот что он ей рассказал.
– Во всем мире существует огромный спрос на фальшивые деньги – требуются сотни миллионов долларов в год. Макс старался удовлетворить этот спрос, и я горжусь, что был в числе тех, кого он привлек к этой работе. С ним было чертовски приятно работать, Сабрина, он был хорошим другом. Я хочу сказать, что он заботился о людях, любил жизнь, любил заниматься делами и добиваться результатов. Знаете, мне он напоминал кукловода, который следит за тем, чтобы его куклы постоянно двигались.
– Да, – пробормотала Сабрина. – А что это за добрая услуга, которую он оказал?
– Добрая услуга? Понятия не имею.
– Он сказал: то, что им удалось его найти – следствие какого-то совпадения. Он, мол, оказал услугу одному из приятелей, что, в конце концов, обернулось против него самого.
Эндрю пожал плечами.
– Тут вы застали меня врасплох. Он никогда не говорил со мной о своей личной жизни.
– Может быть, Робер в курсе?
– Вы имеете в виду эту добрую услугу?
– Не только. Изготовление фальшивых денег, контрабанда…
– Господи, конечно, нет! Макс приказал мне никогда ни о чем Роберу не рассказывать. Знаете, он в самом деле любил Робера, но ни за что не стал бы посвящать его в такие детали. По большому счету, он никому не доверял, даже тем, кому симпатизировал. Ой, простите, я не имел в виду…
– Ничего страшного. Я ведь знала его именно таким.
– Послушайте, Сабрина, если вам нужна помощь или что-то еще… Я помогу вам отсюда выбраться, позабочусь о вас, то есть, если, конечно, вы позволите…
