Текст книги "Паутина"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)
– Да. Если иметь в виду шантаж, то она действительно неплоха.
– Тебе все это не нравится.
– Не больше, чем тебе самой. Жаль, что приходится добиваться своего таким образом. И дело даже не в том, что есть люди, которые занимаются этим всю жизнь. Хотя, может быть, и не столь откровенно… впрочем, я, возможно, их недооцениваю… подыскивая для этого более благовидное название, чем шантаж, подкуп или еще что-нибудь в том же духе.
– Но больше всего тебе не нравится то, что, возможно, такая тактика сработает.
– Да, это больше всего меня и отталкивает. Несмотря на то, что в конгресс избирается много порядочных людей, у всех на виду, как правило, те, кто нечист на руку. Знаю, дело не только в конгрессе, это повсеместное явление, и мои друзья, которые занимаются общественными науками, считают, что наивно ожидать чего-то иного, но все равно такое положение меня угнетает. А что, Клаудия полагает, что это хорошая мысль?
– Она считает, что это более здравый подход, нежели воздействовать на Леглинда общими рассуждениями о его лучших побуждениях.
– Тем более что их у него попросту нет. Она права. Ну что ж, мы с ним встречаемся через неделю, вот и посмотрим.
– Вы решили между собой, кто о чем будет говорить?
– Говорить будет большей частью она. Жду не дождусь, что она скажет. Никогда не слышал, чтобы она повышала голос, не говоря уже о том, чтобы поучать конгрессмена.
Однако, как впоследствии оказалось, Клаудия и не думала повышать голос. Оказавшись в офисе Оливера Леглинда, она напротив, говорила так тихо, что конгрессмену приходилось напрягать слух.
– Мы признательны за то, что вы так быстро откликнулись на нашу просьбу о встрече, – сказала она, с удовольствием отметив про себя, как Леглинд со Струдом быстро переглянулись, удивленные тихим голосом женщины ростом в шесть футов, с гладко зачесанными назад седыми волосами и слишком большими для нее очками. – Нам, конечно, было приятно услышать от мистера Струда, что мы ни в чем не виновны, хотя, с другой стороны, эта новость привела нас в определенное замешательство.
Конгрессмен нахмурился. Это был крохотный человечек, сложенный на редкость непропорционально: при малом росте у него были слишком длинные руки и слишком короткие ноги. Прищурившись, он внимательно разглядывал посетителей из-под мохнатых бровей. Густые волосы были так аккуратно расчесаны и уложены, что ясно было: он немало ими гордится. Гарт знал, что Леглинд способен одурачить слушателей, доведя их до исступления мрачными рассказами о пустой трате государственных средств, о том, что это угрожает чуть ли не самим основам американского образа жизни. Но сейчас перед ним не было толпы внимавших ему людей. Конгрессмен стоял, слегка раскачиваясь на каблуках, и вид у него был озадаченный и нетерпеливый.
– Мне казалось, это решение вас обрадует. Мне рассказывали, что вы недовольны нашими действиями, советовали профессору Андерсену не выступать с показаниями на слушаниях…
– Никто мне ничего подобного не говорил, – ответил Гарт. – Я был готов дать показания, мы с мистером Струдом обсуждали этот вопрос.
– Верно. Я наслышан о вашем разговоре, профессор. Похоже, вы считаете меня не слишком любознательным человеком. «Если бы его хоть сколько-нибудь волновала наука», – так вы изволили выразиться. Кроме того, вы упомянули о каких-то кознях, которые мы будто бы строим.
– Да, упомянул. Приношу свои извинения. Сожалею, что, не подумав, допустил подобные высказывания. Мне стыдно за них.
Леглинд молчал. Это молчание забавляло Гарта. Так бывало всякий раз, когда он ловил себя на мысли: насколько обезоруживают собеседника вовремя принесенные извинения. Мало кто из тех, кто собрался выяснять отношения, способен броситься в бой после простых слов: «Прошу прощения. Мне стыдно».
– Ну что ж, это благородный поступок, – сказал Рой Струд. – Не так много найдется людей, способных мужественно признать свои ошибки. Но, как мне кажется, конгрессмен пока не знает, почему вы недовольны нашим решением и что привело вас сюда.
– А то, что вы поставили нас в двусмысленное положение в нашем городе, – ответила Клаудия. – Обвинения висят в воздухе, но не подкреплены ничем конкретным.
– Что-что? Прошу прощения, я что-то не совсем вас понимаю.
– Она хочет сказать, что мы не объявили, что допустили ошибку по отношению к их университету, – решительно ответил Леглинд. – Но этого не может сказать никто, потому что до заслушивания показаний свидетелей дело так и не дошло. Да и не дойдет, если только вы этого не хотите. По крайней мере нам так сказали. Так что если вы приехали из-за этого, то, выходит, зря.
– Не думаю. Мы приехали, чтобы поговорить с вами о церемонии торжественного открытия Института генной инженерии. – Гарт видел, как неприязненно дрогнули у Клаудии уголки губ, когда она повторила то, о чем раньше говорила с Сабриной, самыми яркими красками расписывая предстоящее событие, имеющее общенациональное и международное значение, рассказывая о богатых доброхотах, включая Билли Конера, подаривших крупные суммы, о приглашенных на торжества ораторах, среди которых лауреаты Нобелевской премии и политические деятели мира. Клаудия протянула Леглинду лист бумаги со списком участников.
– Пока этот список держится в тайне, но мы захватили с собой один экземпляр, потому что вы, разумеется, входите в число приглашенных.
Выдержав паузу, она напомнила им обоим о призыве Леглинда к началу расследования по поводу пустой траты денег на создание института.
– Как же мы можем включать вас в группу сторонников, которым публично выражаем свою признательность? В этом случае нас обвинили бы в попытке подкупить вас. Всем известна ваша глубокая обеспокоенность положением дел в науке, и, хотя институт, разумеется, входит в число лидеров в области научных исследований и преподавательской работы, мы не можем оставить ваши публичные высказывания без внимания. Конечно, – продолжала она, – опровержение, сделанное сейчас, когда до назначенной на май торжественной церемонии открытия остается еще почти десять месяцев, скорее всего, прозвучит несколько странно. Но это уже от нас не зависит. Мы приехали к вам, господин конгрессмен, надеясь, что вы поможете нам разрешить эту проблему.
Леглинд осторожно, почти благоговейно взял перечень с именами приглашенных, держа его в вытянутой руке. Струд подал ему очки для чтения. Леглинд перечитал перечень несколько раз от начала до конца.
– Рой, – наконец произнес он, – вы не предложили нашим гостям кофе.
Номер «Чикаго трибюн» за 20 августа лежал на видном месте на рабочем столе Сабрины. Она заканчивала последнюю серию чертежей для «Дома Конера». Прошло уже дней десять с тех пор, как на первой полосе было опубликовано заявление Оливера Леглинда, но Сабрина во время работы время от времени поглядывала на газету.
«Каждый из нас – сторонников демократии – считает своим долгом изучать и проверять поступающую информацию. И если в результате выясняется, что тот или иной факт не соответствует действительности, то в целях защиты доброго имени и профессиональной репутации заинтересованных лиц мы должны не медля признать свои ошибки. Именно так обстояло недавно дело со Среднезападным университетом и Институтом генной инженерии. Институт – один из лидеров в области научных исследований и преподавательской работы. На следующий год намечено открытие института как самостоятельного заведения. Нет сомнения, что в ближайшем будущем институт станет маяком, указывающим путь ученым и всему человечеству. Но в комитете по науке, космосу и технике появились сведения, ставящие под сомнение финансовые аспекты деятельности института, а также целесообразность расходования университетом субсидий правительства. Комитет пренебрег бы своим долгом, если бы не провел расследование по поводу поступивших заявлений. В результате проверки члены комитета пришли к выводу, что институт, возглавляемый профессором Гартом Андерсеном, – пример для других учебных заведений, а расходование правительственных субсидий Среднезападным университетом может быть подтверждено документально. В нашей великой стране многое делается не так, как следует, и наш долг – выявлять и искоренять эти случаи. Но в то же самое время мы должны приветствовать все, достойное похвалы, и стремиться к тому, чтобы…»
Столько высокопарных слов, переливания из пустого в порожнее, и ради чего? Чтобы скрыть свою озабоченность собственной популярностью, скрыть свои собственные интересы. Скрыть то, что его можно купить.
Сабрина повернулась к продолговатому столу с образцами тканей ковров и штор, кафельной плитки, деревянного настила для пола, водопроводных кранов, штукатурки для стен и деталей арматуры для осветительных приборов. Альбомы с техническими чертежами – эскизами, которые она когда-то впервые показала Вернону Стерну и Биллу Конеру, уже стали толще в два раза после того, как она описала убранство каждой комнаты во всех квартирах. В альбомах были листы с образцами материалов, а также указаны названия фирм-изготовителей и дилерских компаний, торговавших ими. Она только что внесла последние изменения и теперь укладывала образцы в ящики, чтобы отослать поставщикам для оформления заказа. Как специалисту, ей еще не приходилось сталкиваться с таким большим объемом работы. Заклеив клейкой лентой последний из ящиков, она почувствовала одновременно облегчение и легкое разочарование: труд окончен. А неподалеку отсюда ее дом дремал, изнемогая от палящей августовской жары. Мысленно Сабрина представила его себе, и у нее возникло такое чувство, что она словно птица на яйцах в гнезде. В доме сейчас должно быть тихо и спокойно: миссис Тиркелл взяла выходной, Пенни и Клифф отправились в гости к приятелям, Гарт уехал в Чикаго в какую-то загадочную командировку. Как предположила Пенни за завтраком, он уехал, чтобы купить маме подарок на день рождения.
– Осталось ведь всего две недели, – пояснила она, – а у нас с Клиффом подарки уже есть.
Через две недели исполнится год с тех пор, как я живу здесь. Ровно год я выдаю себя за Стефани Андерсен. За год я так привязалась к семье, что почувствовала: она моя.
Год назад у нее были две жизни, два дома, две работы. Но скоро, после подписания документов о передаче Александре прав собственности на «Амбассадорз», жизнь у нее будет только одна. Дом на Кэдогансквер по-прежнему принадлежал Сабрине, но друзья Александры согласились купить его. Скорее всего это произойдет в декабре. Тогда и дом у меня будет один, подумала Сабрина: один дом, одна семья, одна работа. Одно-единственное дело – главное в жизни.
В лучах предзакатного солнца кружились пылинки, а свет ложился полосами на поверхность письменного стола с только что упакованными коробками. Все сделано, мелькнула у нее мысль. Сколько всего сделано за это время. Но сколько всего еще только начинается. Вот в чем своеобразие семейной жизни: никогда не знаешь заранее, что тебя ждет.
Она перенесла коробки к лестнице, чтобы водитель из Ю-Пи-Эс [31]31
«Юнайтед парсел сервис» – американская компания, занимающаяся доставкой почтовой корреспонденции. – Прим. пер.
[Закрыть]забрал их, бросила напоследок взгляд на пустой стол и, выйдя из кабинета, легко сбежала вниз по лестнице. Не успела она войти в дом, на кухню, как зазвонил телефон.
– Стефани, это Верн Стерн. Я хотел спросить насчет образцов.
– Все в порядке. Завтра они будут у вас.
– Отлично. Я так и думал. Просто хотелось удостовериться еще раз.
– Не стоит извиняться. На вашем месте я бы сделала то же самое.
Последовала короткая пауза.
– Надеюсь, мы скоро встретимся, – сказал он. – Я буду скучать, работая без вас.
– Мне тоже очень приятно было с вами работать, и я многому у вас научилась. Я собиралась написать вам письмо и поблагодарить за все.
– Написать письмо? Так официально? Можно поужинать вместе, тогда бы все и сказали.
– Нет, нельзя, – непринужденно ответила Сабрина, – если только вы не приедете к нам. А то я вас столько раз приглашала.
– Может, как-нибудь я приму ваше приглашение. Знаете, когда бываешь у друзей, рано или поздно вечер подходит к концу. Они машут тебе рукой на прощание у теплого камина, а ты уходишь домой один. Я не хочу сказать, что это неприятно, когда друзья приглашают меня к столу. Напротив. Но к вам у меня особое отношение, и мне бы не хотелось видеть вас счастливой, в уютном домашнем гнездышке…
– Людям должно быть приятно, если в жизни их друзей все хорошо. Я была бы рада, если бы у вас в жизни все так сложилось.
– Кто знает? Я по-настоящему завидую вам, Стефани. Где бы вы ни были, вы берете от жизни все сполна, все, что можете. Знаете, многим это не дано, они без конца за чем-то гоняются: за деньгами, за славой, за домом побольше, за машиной, за новой женой или мужем… Но в вас чувствуется внутреннее спокойствие. Словно застывшая в горделивом покое звезда, вы знаете, кто вы, что вам надо и кто вам нужен в жизни. Я надеялся, что, общаясь с вами, сам стану таким. Может быть, если мы еще поработаем вместе, так и будет.
Застывшая в покое звезда, подумала Сабрина, повесив трубку. И это после того, как я всю жизнь не знала, что же мне нужно. Гарту не стоит покупать мне подарок на день рождения, он и так сделал мне подарок, дороже которого ничего нет. Он помог мне обрести свое место в жизни.
Она услышала, как хлопнула входная дверь. Что-то они сегодня рано, мелькнула у нее мысль. Выйдя из комнаты, она остановилась как вкопанная на пороге гостиной. Посреди гостиной стоял Лу Чжэнь. Он осунулся, глаза были широко раскрыты и беспокойно бегали. Небрежно повязанный галстук болтался на шее, в руке был крошечный черный пистолет. Вне себя от изумления и ярости, он уставился на нее.
– А вы откуда взялись?
– Господи, Лу, что вы делаете? – Он неуверенно повел пистолетом в ее сторону, словно ждал, что ему скажут, как действовать дальше. – Лу, что вы делаете?
Его голова дернулась назад, он еще крепче сжал пистолет.
– Входите, миссис Андерсен. Садитесь. Прошу вас.
– Не сяду, пока вы не положите пистолет. Лу Чжэнь, что с вами?
– Вы должны сесть, миссис Андерсен. Я приказываю вам сесть.
– Хорошо, Лу, но вы садитесь тоже и положите пистолет. – Сердце у нее колотилось как бешеное. Этого просто не может быть! Ни с кем из их знакомых такого никогда не было. – Отдайте его мне. – Голос охрип, она откашлялась. – Я уберу его и никому ничего не стану говорить. Профессор Андерсен ничего не узнает…
– Профессор Андерсен! – с нескрываемым презрением произнес он. – К нему-то я и пришел. Вы ведь должны быть на работе. Сейчас дома никого не должно быть. – Он вскинул руку с пистолетом. – Сядьте!
Сабрина присела на подлокотник кресла.
– Зачем вам…
– Не на кресло, а вкресло! Вкресло!
Не сводя с него глаз, она медленно опустилась в кресло.
– Зачем вам понадобился пистолет в нашем доме?
– Потому что у меня нет другого выхода. Хотя с вами я разговаривать не буду. Я буду говорить только с профессором, и ни с кем другим.
– Я не знаю, когда он вернется. Может быть, вы сядете и подождете его?
– Я больше не буду садиться у вас в доме!
– Неужели? – она на секунду забыла про пистолет. – А мы были к вам так внимательны, словно вы член нашей семьи…
– Я никогда им не был! Всем вам было на меня наплевать!
– Это не так, и вы об этом знаете. Два года мы заботились о вас. Знаю, вы скучаете по своим родным и у вас почти нет здесь друзей, вы слишком много времени проводите один. Но почему вы обвиняете нас?
– Дело совсем не в этом, пробормотал он.
– А в чем? Лу, я постараюсь вам помочь, но лишь в том случае, если вы не будете угрожать мне пистолетом. Боже мой, неужели вы всегда обходитесь так с друзьями?
– В этом доме у меня нет друзей.
– И чья же в этом вина? Когда-то все мы были друзьями, и вам нравилось бывать у нас, вы с нетерпением ждали, когда мы пригласим вас снова. А теперь положите пистолет. Я не могу разговаривать, когда вы держите его в руке.
– Мне он нужен.
– Для чего? Чтобы убить меня?
Он покачал головой. Он побледнел как полотно, рука бессильно повисла вдоль тела, держа пистолет дулом вниз.
– Я не собираюсь вас убивать.
– Ни меня, ни кого-либо еще. Вы же знаете, что вам от этого будет только хуже. Лу, отдайте мне пистолет. Просто ужасно, что вы стоите с таким видом. Получается, мы с вами теперь враги.
Он пристально посмотрел на нее, и ей показалось, что он заколебался, но тут входная дверь распахнулась, и вошел Гарт, вместе с Пенни и Клиффом.
– Какого черта! – воскликнул Гарт.
– Не двигаться! – крикнул Лу. – А теперь все сюда, живо!
– Лу, откуда у вас игрушечный пистолет? – спросила Пенни.
Клифф толкнул ее плечом, увлекая к лестнице.
– Может, он и не игрушечный.
Вытянув руку, Гарт рванулся к Лу.
– Отдай его мне. Отдай пистолет,черт побери!
– Стоять! – В голосе Лу послышались истерические нотки. – Не подходите ко мне!
Усилием воли Гарт заставил себя остановиться.
– Ты никому здесь ничего не сделаешь, понятно? Ты зол на меня.Оставь их в покое, не то я разорву тебя на куски. Давай выйдем, можно поговорить…
– Я никуда с вами не пойду! Вы хотите испортить мне всю жизнь! – В тот самый момент, когда Пенни с Клиффом были уже у лестницы, он круто обернулся. – Назад! Вы никуда не уйдете! Вы же позвоните в полицию! Вы что, за дурака меня принимаете?
– Оставь их в покое! – Гарт рванулся было к Лу, но тот, развернувшись снова, навел пистолет на него, целясь прямо в голову.
– Я вас ненавижу! – закричала Пенни. – Я думала, вы хороший, будете учить меня китайскому языку, а вы подлец, и я вас ненавижу! – Подбежав к Сабрине, она бросилась ей на колени и заплакала. – Почему люди бывают такими подлецами?
– Я не подлец, – ответил Лу по-детски обиженным тоном, но он по-прежнему твердо держал в руке пистолет, а на лице застыло все то же непроницаемое выражение. – Это вы…– Голос у него окреп. – Вы думаете, можно взять человека и размазать его по стенке… навсегда испортить ему жизнь…
Клифф заметил, как он снова стал поднимать руку с пистолетом.
– Не надо! – крикнул он. – Не надо! Не надо! Не надо!
Сабрина порывисто обняла Пенни и склонилась над ней, защищая ее хрупкое, маленькое тело. Она была вне себя от страха. Он же может убить их. По телевидению ведь сообщают о психически неуравновешенных людях, обиженных на весь мир, считающих, что единственный выход из положения – убивать. Они слишком легко завладевают оружием. Она еще крепче обняла Пенни. Они не должны погибнуть. Пенни и Клифф не должны погибнуть, они ведь только вступают в жизнь.Ее охватила паника, и, подавшись вперед, она прикрыла собой напрягшееся, худенькое тело Пенни. А та прижималась к ее коленям, стараясь слиться с матерью. Боже всемогущий, сделай так, чтобы Пенни не погибла, чтобы Клифф не погиб. Прошу, сделай так, чтобы мои дети остались живы.
– БРОСЬ ПИСТОЛЕТ! – рявкнул Гарт и бросился вперед.
Лу отскочил в сторону и, оказавшись в дальнем углу комнаты, снова направил на них пистолет.
– А что вы будете делать, если не брошу? Вы же ничего не можете сделать!
– Я же сказал тебе – давай выйдем на улицу и поговорим…
– Поговорим? Что толку разговаривать? Мы уже поговорили у вас в кабинете. Я до сих пор слышу ваш голос, слышу, как вы говорите мне, что будете делать. Я знаю, вы и пальцем не пошевелите, чтобы мне помочь. Вы мне завидуете и хотите, чтобы у меня ничего не получилось. Вы думаете, что я окажусь победителем, получу Нобелевскую премию и стану знаменитым, а вы так и будете прозябать здесь, в вашем чертовом институте. Но я по праву должен взять над вами верх! Вы знаете, как я вкалывал эти два года над диссертацией? Я работал больше, чем вам когда-либо доводилось работать в жизни. Вы и понятия не имеете, что значит работать так, как я. У вас, американцев, и так все есть, вам кажется, что все в мире дается само собой, стоит только захотеть, а вы только и делаете, что берете, берете, берете, а что отдаете взамен? Вы делаете все, что хотите, а если вам не нравится то, что делают другие, вы выбрасываете их на свалку, словно мусор! Так вот, я не мусор! Я такой же настоящий ученый, как и вы, даже лучше! Я провел научные исследования, провел эксперимент, и вы сами сказали, что они дали блестящие результаты,и теперь, черт побери, вы будете делать то, что я скажу, потому что сейчас я сильнее вас! Вы позвоните в редакцию «Сайенс» и скажете, что отправляете туда мою работу, скажете, что речь идет об очень важном открытии и его надо опубликовать как можно скорее.
– Хорошо, я отправлю твою работу и позвоню в редакцию, но после того, как ты согласишься выйти из дома. Давай выйдем на улицу, я возьму с собой телефон и позвоню в редакцию на крыльце.
Лу прищурился.
– Нет, вы что-то задумали. Вы говорите это лишь для того, чтобы выманить меня из дома. Вы считаете себя таким умным, думаете, что можете обвести меня вокруг пальца, но скорее всего никуда звонить не будете. Я знаю, что не будете, потому что вы слишком завидуете мне, и знаете, что моя работа лучше всего, что вам удалось сделать за свою жизнь.
– Твоя работа – липа, – не сдержавшись, парировал Гарт.
– Нет, не липа! Это не липа! Вы сами сказали, что речь идет об очень важном открытии!Вы совершили ошибку, прислушавшись к мнению других ученых. Это они солгали, чтобы сохранить в тайне то, чем занимаются сами. Они тоже мне завидуют, потому что я молод и у меня еще все впереди. Вам бы следовало это понять. Так что моя работа – не липа. И мне нужно, чтобы она была опубликована, прежде чем я вернусь на родину!
– Но ведь никто не сможет повторить проведенный тобой эксперимент. Неужели это так трудно понять? Все люди, имеющие отношение к науке, поймут, что он безрезультатен.
– Нет, просто его нужно правильно провести. Так или иначе…
– Так или иначе, к этому времени ты будешь уже в Китае, да? А, по-твоему, китайские ученые понятия не имеют, что происходит в области молекулярной биологии в остальном мире?
– Я сам об этом позабочусь, когда вернусь на родину.
– Каким же образом?
– Не знаю! – Вне себя от злости и разочарования, Лу повысил голос и, без предупреждения вскинув руку с пистолетом, выстрелил в потолок. Гарт невольно отпрянул. У Пенни вырвался вопль ужаса. «Лу!» – крикнула Сабрина. Эхо оглушительного выстрела прокатилось по комнате, посыпалась штукатурка.
– Лу, послушайте!Пожалуйста, послушайте! – решительно сказала Сабрина. – Ничего хорошего не выйдет, если мы пострадаем. Вам же будет хуже. Положите пистолет. Лу, положите пистолет.
Но Лу почти не слышал ее. На доли секунды он, казалось, изумился собственной решимости, но потом его снова охватило отчаяние.
– Вы видите, это не игрушка! Видите, профессор, я настроен решительно, и вы будете делать то, что я вам скажу, потому что вы боитесь, не так ли? Знаменитый профессор боится! Вы думаете, все вас боятся, все жалкие студенты, но некоторые из нас так же знамениты, как и вы, и тогда боитесь уже вы! Что, вам это не нравится? Вы еще не страдали? Я заставлю вас страдать, если вы не сделаете то, что я скажу, если не позвоните в редакцию! Звоните! Прямо сейчас!
– А что ты будешь делать после того, как я позвоню? Возьмешь и уйдешь отсюда? Или ты думаешь, что нас нужно будет перестрелять, потому что мы не оставим тебя в покое? – Гарт сделал шаг вперед. – Ты сам загнал себя в угол, Лу, и, если ты не сложишь оружие сейчас, ты причинишь себе непоправимый вред. – Он сделал еще шаг вперед.
– Стоять! – крикнул Лу.
– Подумай о Китае, там у тебя еще есть шанс. У тебя прекрасный послужной список, ты наверняка сможешь устроиться на преподавательскую работу. Словом, у тебя есть будущее. Но только в том случае, если ты не будешь стрелять. – Он сделал еще шаг. – Подумай о своей жизни в Китае, Лу. Там ведь узнают…
Ах, Гарт, дорогой мой Гарт, подумала Сабрина, тщетно пытающаяся прийти в себя от страха. Ты всегда веришь в силу разума. Но часто ее бывает недостаточно.
– Не подходите ко мне! – заорал Лу. – Вы ни черта не знаете про жизнь в Китае. У меня все будет там в порядке, я обо всем позабочусь. Но сначала мне надо опубликовать работу! Нужно сделать себе имя!
– Имя, которое основано на обмане.
– НЕТ! Имя настоящего ученого. А если вы не сделаете то, что я скажу… – Сделав размашистый шаг вперед, он мотнул пистолетом в сторону Сабрины. – …я убью всех вас. Вы не верите, но я сделаю это, потому что на остальное мне плевать!
Он перевел взгляд на ствол пистолета и на долю секунды засмотрелся на Сабрину и Пенни. В это мгновение Гарт с Клиффом набросились на него и повалили на пол. Прозвучал выстрел, и Пенни закричала.
– Гарт! – Сабрина вскочила, Пенни забилась в угол кресла. – Боже мой, Боже… Гарт! Клифф!
– Все в порядке, – ответил Гарт. Поднявшись с пола, он встал на колени рядом с Лу, которого подмял под себя Клифф. Тело китайца сотрясалось от беззвучных рыданий. Усевшись на него верхом, Клифф, казалось, все еще не верил, что они с отцом сделали.
– Как это у нас вышло? – спросил он, обращаясь к Гарту. – Как так получилось, что мы одновременно набросились на него?
– Просто мы с тобой хорошо понимаем друг друга. – Высвободив пистолет из оцепеневших пальцев Лу, Гарт поднялся на ноги. – Все в порядке, – сказал он и обнял Сабрину. – Я боялся вас потерять. Господи, только подумать, что кто-то мог убить тебя… Пенни или Клиффа…
– Я знаю. – Уткнувшись лицом ему в грудь, она ощутила, как сильно бьется у него сердце. – Мы все боялись.
– Папа? – позвала Пенни. – А что он будет делать, когда Клифф встанет?
– Ничего. Перевес на нашей стороне. – Гарт только теперь заметил, что не выпускает из рук пистолет. – Клифф, отнеси его в библиотеку. Потом выбросим.
Широко раскрыв глаза, Клифф посмотрел на него.
– Конечно, – сказал он, пораженный до глубины души таким проявлением доверия со стороны отца. Осторожно поднявшись, он помедлил, выжидая, пошевелится Лу или нет. Но Лу не двинулся с места – он лежал, обхватив голову руками, плечи сотрясались от рыданий. Взяв у Гарта пистолет, Клифф осторожно обхватил его за рукоятку и, направив дулом вниз, чуть ли не на цыпочках направился в библиотеку.
– Он больше не опасен, – снова сказал Гарт, обращаясь к Пенни. – Бояться уже нечего.
– Но выстрел…
– Мы поищем потом пулю, она, наверное, застряла в мебели. Главное сейчас, что все мы живы-здоровы.
Сабрина опустилась на колени рядом с креслом, на котором свернулась калачиком Пенни.
– Все уже позади, моя хорошая. Лу задумал что-то ужасное. Теперь он жалеет об этом. Слава Богу, никто не пострадал. Мы любим друг друга и по-прежнему вместе. Как хорошо, что мы вместе!
– Я так испугалась…
– Мы все испугались. Было так страшно! Но теперь бояться нечего, все позади. Пенни, послушай, все уже кончилось, можно вздохнуть спокойно.
Пенни продолжала сидеть с широко раскрытыми глазами, в которых застыл страх.
– Мне казалось, у нас дома всегда все спокойно.
– Ну, так оно и есть, правда? Все мы здесь, все живы-здоровы, спасибо папе и Клиффу, которые подоспели как раз вовремя. Поговорим обо всем за ужином, ладно? Но сначала нужно позаботиться о Лу Чжэне, а ты пока, может, пойдешь к себе наверх, а? О'кей?
– Клифф тоже пойдет?
– А почему ты сама его не спросишь? Мне кажется, он сейчас в библиотеке, обдумывает все, что произошло.
– А если его там нет, можно, я приду обратно?
– Конечно.
Она ушла. Сабрина вздохнула. На глазах у нее выступили слезы.
– Нет, и у нас дома нет покоя. Мы делаем вид, что все спокойно, но мир полон опасностей, которые подстерегают нас в самых тихих уголках нашей жизни, где нам кажется, что мы в безопасности. Как нам сказать об этом Пенни?
Гарт снова прижал ее к себе.
– Мы скажем ей; мы сделаем все для того, чтобы защищать друг друга, где бы мы ни находились. Наверное, так будет правильно. Мне кажется, единственное настоящее и надежное убежище – любовь и чувство ответственности за близких тебе людей. Но даже и это чувство может пройти. Приходится полагаться на предусмотрительность и везение. Любовь моя, ты держалась просто замечательно.
– Я страшно испугалась.
– Я тоже.
Не говоря ни слова и склонив головы, они заключили друг друга в объятия. Спасибо тебе, сказала Сабрина про себя, словно молясь Богу. Спасибо за то, что дал мне этот дар – все больше любить друг друга и помогать своим детям взрослеть.
– Пожалуй, следует позвонить в полицию, – наконец сказал Гарт, – хотя, если честно, что-то не хочется. Как по-твоему?
– Не знаю. Он так взвинчен, что, мне кажется, нельзя так просто взять и отпустить его. Ему нужно прямо сейчас отправляться обратно на родину, где о нем позаботились бы родители, пока он сам не разберется во всем, что произошло, и не начнет все сначала. Но пока он не уедет, рядом с ним должен кто-то быть. У тебя никого нет на примете?
– Не знаю, есть ли у него друзья… впрочем, есть один профессор химии, он из Гонконга. Он не женат, довольно молод. Лу одно время общался с ним. Я ему позвоню. Ему вполне можно доверять, я расскажу ему обо всем, что случилось.
– Нет! – Лу вскочил. – Никому ничего не говорите. Прошу вас. Особенно профессору Сяо Мэню. Он… довольно высокого мнения обо мне.
– Тебя нельзя оставлять одного, – жестко ответил Гарт. – Сяо Мэнь – хороший человек, он мог бы стать твоим другом, если бы ты с самого начала обратился к нему. Возможно, он решит никому ничего не говорить, от него самого будет зависеть, как много людей обо всем узнают. Тут тебе выбирать не приходится. Когда-то у тебя была возможность выбирать, но ты ошибся.
– Он перестанет мне симпатизировать.
– Что ж, придется тебе с этим примириться. Посиди, а я тем временем позвоню ему. Сядь! И сиди спокойно.
Лу бессильно опустился на край стула, свесив руки. Когда Гарт ушел звонить, Лу мельком взглянул на Сабрину.
– Вас, наверное, не волнует, что он подписывает мне смертный приговор.
– Боже, какой же вы глупый! Он спасает вас. Какое будущее вас ждет как ученого, если станет известно о вашем обмане? А так вы уедете домой с докторской ученой степенью и незапятнанной репутацией.
Лу что-то процедил сквозь зубы.
– Что вы сказали?
– Таких ученых пруд пруди. А я хочу стать знаменитым.
– Может, когда-нибудь и станете. Хотя, если будете продолжать лгать самому себе, и не надейтесь.
– А я не лгал. Другие лгали. Профессор Андерсен допустил ошибку, решив к ним прислушаться.
Сабрина изумленно посмотрела на него. Даже после всего, что произошло, он продолжает стоять на своем. Поистине, нет предела тому, насколько люди могут заблуждаться на собственный счет. Возможно, из всех заблуждений это самое тяжелое.
– А вы теперь мне уже не симпатизируете, – сказал Лу.
– Конечно, нет. Вы чуть не поставили крест на добром имени моего мужа, а потом явились сюда, размахивая пистолетом и угрожая перестрелять меня вместе со всей семьей. С какой стати мне вам симпатизировать?
