Текст книги "Паутина"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)
– Непохоже на французскую фамилию, – с пренебрежением сказала мадам Бессе. Найдя перышко, она с силой выдернула его. – В наше время мясникам нельзя доверять.
Стефани внимательно наблюдала за ней.
– Я хочу научиться водить машину, – произнесла она.
Мадам Бессе подняла голову.
– Слушаю, мадам.
– И я хотела бы, чтобы вы научили меня водить.
– Ах, мадам, месье Лакост, наверное, рассердится. Скажет, что это его дело, а не мое.
Стефани продолжала ссыпать картофель в корзину. Макс не хотел, чтобы она выходила из дому. Всякий раз, когда она предлагала съездить на экскурсию в Кавайон, побывать в окрестных деревушках или хотя бы съездить в «Постоялый двор на холме» – крошечное кафе в дальнем конце улицы, где они жили, он находил предлоги для того, чтобы она оставалась дома.
Один раз, правда, они там обедали у огромного камина с решеткой, выступающей над очагом, сложенным из кирпича на небольшом возвышении, но это было всего один раз. Но, как говорил Робер, может быть, чем больше она будет видеть, тем больше сумеет вспомнить. Мне нужно видеть и слышать, подумала Стефани; все что угодно, лишь бы память вернулась ко мне. Мне нужно видеть что-то еще, кроме этого дома и сада; нужно приобщаться к окружающему миру. Тогда этот мир вернется ко мне. Мне нужно выбраться отсюда. А для этого надо уметь водить машину.
– Спросите у него, мадам, – тихо ответила мадам Бессе. – Сейчас все женщины водят машину. Даже самые консервативные мужчины к этому привыкли.
Стефани рассмеялась.
– Спрошу. Но его сейчас нет, и я точно не знаю, как долго он будет отсутствовать, а мне не терпится начать. Мне это очень нужно, – с жаром сказала она.
– Ну что ж… Конечно, жить здесь, вдали от города, очень тяжело. Без машины в самом деле не обойтись. Ну что ж, мадам… – Она подумала. – Мы начнем, а мосье продолжит, как только приедет. Вы никогда не водили раньше машину, мадам? Ни разу?
Я наверняка умела водить машину, наверняка умела готовить. Женщины умеют делать такие вещи. Но я не помню… О, Господи, если бы я только могла вспомнить…
– Нет, – ответила она мадам Бессе. – Я так и не научилась. Но хочу научиться. Прямо сейчас. Сегодня же.
– Но ведь на улице дождь, мадам! Не самое лучшее…
– Мы будем ехать медленно. Покатаемся здесь. Пожалуйста, для меня это очень важно. В Кавайон мы сегодня не поедем.
– Надеюсь, что нет, – еле слышно отозвалась мадам Бессе и пожала плечами. – Что ж, тогда подождите минутку… – Она положила обеих куриц в железную кастрюлю с водой, где уже лежали мелко нарезанные овощи, добавила немного зелени, наполовину прикрыла кастрюлю крышкой и поставила ее на слабый огонь. – А теперь, мадам, пусть это варится, а мы поедем кататься на машине.
Макс уехал на большом «рено», оставив в гараже небольшую, с низкой посадкой «альфа-ромео». Проходя со Стефани мимо нее, мадам Бессе покачала головой.
– Только не на этой. – Она отворила дверь в гараж, и, бегом одолев последние несколько метров, женщины в мокрых от дождя плащах и капюшонах оказались у маленького «ситроена», на котором ездила мадам Бессе.
Стефани села за руль.
– Итак, мадам, – произнесла мадам Бессе, принимая очень важный вид от сознания того, что делает. Она выпрямилась на сиденье, тыча пальцами в разные стороны и показывая, где что находится. – Ключ зажигания. Сцепление. Тормоз. Педаль газа. Коробка передач. Радиоприемник. Забудьте про радиоприемник, мадам, вас ничто не должно отвлекать. – Она перечислила все части автомобиля, показала все пять режимов коробки передач и попросила Стефани повернуть ключ зажигания. – К счастью, я заезжала на подъездную аллею задним ходом, так что вам остается ехать только вперед.
Целый час маленький «ситроен» петлял под дождем по центральной улице, опоясывавшей плоскую возвышенность над Кавайоном. Застыв на месте, вцепившись обеими руками в руль и сосредоточенно нахмурившись, Стефани снимала ногу с педали газа то быстро, то недостаточно быстро, нажимала на тормоз то слишком слабо, то слишком сильно, отпускала сцепление так резко, что мадам Бессе невольно вскрикивала, на поворотах брала в сторону то больше, то меньше, чем следовало, дергала руль то влево, то вправо, когда впереди маячило дерево. Но вскоре машина стала двигаться плавнее, движения Стефани стали увереннее, тело расслабилось.
– Очень хорошо, мадам, – сказала мадам Бессе. – Можно подумать, вы уже раньше водили машину. Вы так быстро все схватываете.
– Да, – пробормотала Стефани, – я отлично себя чувствую. – По правде говоря, чувствовала она себя просто замечательно. Корпус машины, мерный гул двигателя, салон, в котором было тепло, несмотря на проливной дождь снаружи, – все это придало ей сил и уверенности. Ее охватил восторг от того, что машина слушается ее: резко вперед, остановка, налево, потом – направо, снова вперед. Она сидела, вскинув голову и глядя прямо перед собой. Она ехала со скоростью десять миль в час! Мокрые каменные стены с железными воротами, охранявшие вход в каменные дома, промокшие насквозь сады, густой кустарник и высокие деревья – все медленно и величественно проплывало мимо. Но у Стефани было такое чувство, будто она летит. Я могу поехать куда угодно, подумала она. И в Кавайон, и в другие места, о которых говорят Макс, мадам Бессе и Робер: в Эксан-Прованс, Русильон, Арль, Сан-Реми, Горд, Авиньон. Я могу поехать куда угодно. Я свободна.
Она сделала еще один плавный поворот и мягко притормозила у подъездной аллеи «Постоялого двора на холме».
– Отлично сработано, мадам, – сказала мадам Бессе. – Вы грамотно, плавно затормозили. Но мы еще не дома.
– Нам еще рано домой, – твердо ответила Стефани. Она внимательно посмотрела на аллею, прикидывая ширину проезжей части между двумя каменными колоннами, потом сделала глубокий вдох и поехала между колоннами на стоянку. В это время дня там было всего несколько машин, но Стефани до этого не подумала, как надо парковать машину, а теперь, когда попыталась подумать, машина продолжала ехать вперед.
– Мадам! – встревоженно произнесла мадам Бессе, и Стефани повернулась к ней, чтобы что-то спросить, но времени уже не было: машина врезалась в заросли кустарника у дальнего конца стоянки и, дернувшись, остановилась. Фары уткнулись прямо в кусты.
– О, как же я могла… – Плечи Стефани поникли, когда она бросила взгляд на машину, зарывшуюся носом в кустарник. – Я так виновата перед вами, мадам Бессе! Вы только посмотрите, что я сделала с вашей машиной. Я так виновата перед вами…
– Прошу вас, мадам, не расстраивайтесь вы так! Вы так хорошо ехали…
– Но вы посмотрите, что я наделала! Почему я не нажала на тормоз? Я совсем про него забыла. – Она повысила голос. – Забыла, забыла, не могу вспомнить… вот в чем моя беда!
– Мадам, прошу вас!
– Мы купим вам новую машину, я так виновата, я должна была остановиться, ведь я не умею водить машину…
– Мадам!
Стефани повернулась, и мадам Бессе дотронулась до ее руки.
– Вы очень хорошо вели машину. Для человека, который никогда не садился за руль, вы отлично справились. Уверена, машина сильно не пострадала. Может, ее нужно будет кое-где покрасить заново. Это меня не волнует, да и вас не должно волновать. Это сущий пустяк, все будет хорошо.
Спустя минуту Стефани улыбнулась.
– Спасибо. Пожалуй, нужно дать задний ход и попытаться выехать отсюда.
– Ах, нет, мадам! Сейчас лучше не надо ничего делать. Вы еще не пробовали ездить задним ходом. Я сама выеду отсюда, а потом, пожалуй, мы поедем домой.
Стефани покачала головой. У меня в самом деле все получилось, подумала она, у меня отлично все получилось, и я не собираюсь сдаваться.
– Нет, это я выведу машину отсюда, и мы поедем домой. Но не сейчас. Сначала выпьем по бокалу вина. Мы это заслужили. Бедная, мадам Бессе! Вы что, боялись, что погибните?
Мадам Бессе открыла было рот, чтобы возразить, но потом закрыла его. Это ее машина, и ей, конечно же, негоже распивать вино вместе с мадам в каком-то кафе – или еще где-нибудь! – но она работает у мадам, а мадам вдруг стала такой упрямой и уверенной в себе, к тому же мадам, похоже, вряд ли передумает насчет вина, да, пожалуй, и насчет всего остального, поэтому не стоит ей возражать.
В кафе почти никого не было, столики были аккуратно накрыты розовыми узорчатыми скатертями и салфетками, стулья со спинками придвинуты к столам, каменный пол чисто выметен – все было для посетителей, желающих поужинать. Стефани и мадам Бессе сели за столик у камина, языки пламени лизали сложенные пирамидой поленья, на кирпичной плите у очага подогревались блюда с едой.
– Возьмем красного вина, – сказала Стефани и посмотрела на мадам Бессе, которая, секунду помедлив, кивнула. Они молча сидели и смотрели на огонь; мадам Бессе поджала губы в знак покорности судьбе, а Стефани улыбалась про себя. У нее снова было великолепное настроение.
Хозяин кафе принес вино и два ломтика груши, чтобы «подкрепить двух прекрасных дам в очень ненастный день, и в знак моего восхищения».
Когда он отошел, Стефани проводила его взглядом.
– Как мило.
– Скорее всего, он помнит, мадам, как вы отобедали здесь вместе с месье, и хочет, чтобы вы приходили сюда еще, – сказала мадам Бессе, отлично понимая, что за столиком сидит только одна прекрасная дама.
– Ах, вы несправедливы! По-моему, он просто проявил благородство и захотел скрасить дождливый день. – Стефани попробовала вино. – Очень вкусно. Что ж, мы сюда еще приедем. Мне нравится этот зал, нравится хозяин, да и вино превосходное. – Она откусила от ломтика груши. – Все превосходно. Думаю, мы часто будем приезжать сюда ужинать, конечно, когда у вас будут выходные, мадам Бессе.
В зале было тихо. В глубине за столиком сидели двое и читали прованские газеты, еще двое рядом играли в шахматы, а третий наблюдал. Один мужчина сидел в углу за столиком с графином вина и маленьким блюдом с грецкими орехами. С кухни доносился звон посуды, кастрюль и сковородок. Стефани представила себе: вот они с мадам Бессе сидят за небольшим столом дома – две женщины, решившие выпить по бокалу вина в зимний полдень… А вокруг струилось тепло камина; с дождевиков и шляп на вешалке стекала вода. Внезапно она ощутила прилив добрых чувств к мадам Бессе. Так женщины и становятся подругами, подумала она, и спросила:
– Вы замужем, мадам Бессе?
– Да, мадам.
– А дети у вас есть?
– Да, мадам.
– Они еще маленькие? По-прежнему живут с вами, дома?
– Нет, мадам.
– О, я этого не вынесу! – воскликнула Стефани. – Мне нужен разговор, а не вопросы и ответы, как будто вы – школьница, сдающая экзамен. Мы же можем поговорить, как две женщины, что здесь такого? Я обещаю не обращать на вас внимания, когда мы дома, если вас это больше устраивает. Могу, приняв довольно высокомерный вид, даже командовать вами, если вас учили, что принято именно так, а не иначе.
На губах мадам Бессе заиграла улыбка, черты ее лица мало-помалу смягчились. Она тоже чувствовала тепло камина, вкус отличного красного вина и груш, и ей нравилась – сегодня больше, чем раньше, – эта очень красивая и добрая дама, которая ведет себя как-то странно: то по-детски, словно она запуталась и растерялась, то держится, как настоящая женщина. А ведь она все время одна, подумала мадам Бессе, и невольно наклонилась вперед. Когда две женщины разговаривают между собой, в этом не может быть ничего дурного. В общем, это может быть очень приятно.
– Ну что ж, мадам, у меня семеро детей – три мальчика и четыре девочки. Первого ребенка я родила в шестнадцать лет, а последнего – в двадцать восемь. Конечно, сейчас они уже взрослые, у четверых – свои семьи, но все равно дети всегда остаются детьми.
– А муж? Ферма, где вы живете, принадлежит ему?
– Ему, моему отцу и дяде. Она достаточно велика, чтобы прокормить две семьи – дядину и нашу…
– Ваша мать умерла?
– Тридцать лет назад. У нее была какая-то опухоль… никто не знал, какая именно, а врачам она не доверяла. А потом было уже слишком поздно.
– Значит, она не помогала вам растить детей.
– Мне никто не помогал их растить. К счастью, я заботливая мать, мадам, к тому же довольно покладистая. И я знаю, что принято, и смогла воспитать своих малышей, так что они научились правильно вести себя и не доставляли никаких проблем.
Стефани улыбнулась.
– Звучит так просто.
– Это на самом деле просто, мадам, если у вас твердый характер и любящее сердце.
– А вы…
– Прошу прощения, мадам, еще вина? – У столика словно из-под земли вырос хозяин кафе, его лысеющая голова поблескивала в свете ламп под потолком, темные брови вопросительно изогнулись.
– Мне достаточно, – ответила Стефани. – Но вот мадам Бессе…
– Нет, нет, мне хватает того, что есть, мадам.
– Правда? Я хочу сказать: вы довольны тем, что дает вам жизнь, семья, ферма?
– Конечно, мадам, мне крупно повезло. Я родилась на ферме, кое-где побывала…
– А где?
– Что, мадам?
– Где вы были?
– О, как-то раз я была на море, в Ницце и Марселе, но там было слишком много народу, а мне нравятся поля, холмы и бескрайнее небо. Ездила в Оранж и Ванс, но нигде не было лучше, чем здесь; мне нигде не было так хорошо, как здесь. Знаете, мадам, у каждого из нас свое место, которое нас устраивает, люди, которые нас устраивают, и когда мы находим такое место и признаем его своим, глупо тратить время на поиски чего-то еще. Знаю, жизнь в других местах, о которых я даже не мечтала, может быть полна приключений, в ней могут быть и богатства, и невзгоды, но мне кажется, я бы потеряла себя, если бы была не на своем месте. Кем бы я тогда стала?
Глаза у Стефани защипало от слез, и, отвернувшись, она уставилась на огонь.
– Мадам? – Мадам Бессе наклонилась вперед. Я что-то не так сказала?
– Нет, конечно, нет. – Стефани обернулась и увидела встревоженное, нахмуренное лицо мадам Бессе. – Просто я подумала, что завидую вам. Жизнь так понятна вам и членам вашей семьи, все вы знаете себя: откуда и куда идете, где ваше место и… кто вы.
Мадам Бессе слегка пожала плечами.
– В этом нет ничего сложного. Мы стараемся быть самими собой, а не подражать другим. Нам хорошо вместе. И у меня хороший муж, хорошие дети, хорошая работа – у вас с месье, хорошее здоровье. Этого любому хватит, чтобы быть довольным.
– Но почему вы работаете у нас? Вы же говорили, что ферма кормит семью дяди и вашу собственную?
– Так и есть, но скоро сыновья и их семьи захотят взять ее в свои руки. Молодому поколению всегда не терпится избавиться от опеки стариков. У дяди сыновей нет, так что ферма перейдет трем нашим мальчикам, а мы перейдем в дом, который купили, с большим садом. Это в Сатюрнин-д'Апт, километрах в тридцати отсюда. Так что деньги, которые мне платит мосье, я откладываю на будущее. И, знаете, мадам, мне нравится моя работа. Я с удовольствием занимаюсь делами по дому – это у меня получается лучше всего, – а вам с мосье я нужна. Вот так.
– Почему вы нам нужны? – с любопытством спросила Стефани.
– Потому что, мне кажется, вы еще не нашли своего места. Мосье, может, и нашел, а вы пока ищете. Похоже, вы не знаете, чего ждать друг от друга, словно незнакомые люди, которые мало-помалу знакомятся. И, конечно, вы не… Хотя прошу меня простить, об этом не принято говорить.
– Мы не спим вместе. Вы это хотели сказать?
– Не мне об этом говорить, мадам.
– Но ведь в вашей супружеской жизни наверняка были периоды, когда вы не спали с мужем.
– Мадам!
– Ах, я не хотела… я не хотела сказать, что вы спали с кем-то еще. Я хотела сказать, что вы или ваш муж могли приболеть, и один из вас шел в другую комнату, чтобы дать другому поспать.
– Ну что ж… Пожалуй, иногда…
– Вот так и у нас с месье. Я попала в катастрофу и плохо спала, вот мы и подумали, что будет лучше, если я буду жить в отдельной комнате.
– Всегда, мадам? – прямо спросила мадам Бессе.
От этого вопроса Стефани поежилась.
– Все меняется. Может быть, не у вас или вашей семьи, но у большинства из нас. Я, в отличие от вас, не могу загадывать, что будет на следующей неделе или в следующем месяце. – Она бросила взгляд на часы. Эти золотые часики Макс подарил ей, когда они приехали в Кавайон, сказав, что теперь ей нужно будет знать время, самой составлять распорядок дня, не то, что в больнице. – Нам пора домой. Мосье должен звонить, а если меня не будет дома, он встревожится.
– Хорошо, мадам. – Снова плотно сжав губы, мадам Бессе приняла церемонный вид, с которым держалась раньше. – Если мадам хочет, чтобы я повела машину…
– Нет, я хочу сама поехать домой. К тому же мне надо учиться ездить задним ходом, не так ли? Не могу же я всю жизнь ездить только вперед.
Мадам Бессе слегка улыбнулась.
– Ваша правда, мадам.
– Тогда будете меня учить. Мадам Бессе, я за многое хочу сказать вам спасибо. – Стефани взяла мадам Бессе за руку и сжала, когда та попыталась ее отдернуть. – Но прежде всего за сегодняшний вечер. Я прекрасно провела время. И еще мне кажется, мы с вами подружились. Может быть, как-нибудь вы пригласите меня к себе на ферму. Мне бы хотелось на нее посмотреть. И познакомиться с вашей семьей.
– Если мадам пожелает…
– Ну я же только что сказала, – нетерпеливо бросила Стефани, встала и пошла за своим дождевиком. Хорошее настроение, которое было у нее только что, исчезло: сейчас в кафе были просто две женщины, огонь в камине затухал, на кухне гремела посуда, и пора было ехать домой.
На улице было уже темно. Они бегом бросились к машине на стоянке под длинными фонарными столбами. Дождь по-прежнему хлестал по лужам и отскакивал от веток деревьев. Стефани уселась за руль, думая что придется ехать в темноте, ехать под дождем, ехать задним ходом. Повернувшись к мадам Бессе, она хотела предложить, что, может, в конце концов…
Нет, подумала она. Эта женщина никогда не бывала дальше сотни миль от дома. Если она может вести машину, то смогу и я.
И вот, слушая указания мадам Бессе, Стефани включила передачу заднего хода, осторожно нажала на педаль газа и очень медленно отпустила сцепление. Глядя через плечо, она по кривой поехала назад, пока не оказалась перед колоннами въезда в аллею. Она посмотрела на мадам Бессе, та торжественно кивнула и повторила указания насчет первой, второй и третьей передач. Миновав ворота, Стефани свернула направо и выехала на центральную улицу.
В темноте, под проливным дождем свет фар освещал дорогу впереди лишь на несколько ярдов. Уличных фонарей не было, но она уверенно вела машину, ориентируясь по каменным стенам справа, которые привели к ограде и воротам ее дома. Миновав ворота, она остановилась перед дверью гаража, повернула ключ зажигания и глубоко вздохнула. Я сделала это и ни во что не врезалась. Может, и осталось несколько царапин, но я не разбила эту великолепную, великолепную машину.
Выбравшись из машины, они бегом бросились к дому. Мадам Бессе пошла на кухню, а Стефани осталась в гараже, стоя рядом со спортивной машиной Макса. На этой я тоже буду ездить, подумала она. И на его «рено». Или… а почему у меня не должно быть своей машины? Не могу же я спрашивать у него разрешения всякий раз, когда мне хочется съездить на рынок. Спрошу, как только он вернется.
Положив руку на сверкающую машину, она нежно, словно живую, погладила ее. Я буду ездить, встречаться с людьми, заходить в магазины, покупать себе вещи. Буду со всеми разговаривать. И тогда узнаю, где мое место. То место, которое будет меня устраивать. И тогда я не буду чувствовать себя такой потерянной.
Глава 8
Мадам Бессе куда-то уехала, и в светлой кухне остались Робер и Стефани. За окнами дул сильный мартовский ветер. Под весенним солнцем в саду пробивались из земли цветы и на деревьях появлялись крошечные почки. Ветви платанов, коротко обрезанные осенью, того и гляди начнут расти, лето в Провансе уже было готово вступить в свои права. Робер стоял у плиты, Стефани – рядом. Зачерпнув столовой ложкой из кастрюли, в которой, булькая, варился соус, он осторожно подул на нее.
– А теперь, Сабрина, посмотрим, что у нас получилось. – Он сделал маленький глоток. – Какая прелесть! Уму непостижимо, как несколько продуктов, слившись воедино, способны рождать такую величественную гармонию. Как жаль, что люди и правительства не могут научиться делать то же самое.
– Если это уму непостижимо, то как же можно этому научиться? – спросила Стефани.
Он усмехнулся.
– Тут вы поймали меня на слове. Им остается только молиться. Но это, похоже, не лучший способ решения проблем, стоящих перед миром.
– Робер, вы, должно быть, верите в силу молитвы.
– Да, конечно. Но я не верю, что молитва сама по себе, вложенные в нее сила и страсть способны привести к радикальным изменениям, в которых нуждается мир. Если люди хотят изменений к лучшему и воплощения своих желаний, они должны действовать. А теперь попробуйте-ка и скажите, можно ли сделать это еще вкуснее.
Взяв ложку, Стефани сделала глоток.
– Ах, как здорово! Хотя, пожалуй, пресновато на вкус?
– Хорошо. Очень хорошо. Какое удовольствие иметь дело с такой сообразительной ученицей! Добавим капельку лимонного сока. – Продолжая говорить, он нарезал лимон. – …а потом еще щепотку соли и перца.
– Робер, неужели вы никогда ничего не отмеряете? Всякий раз одно и то же: то немного сахару, то чуточку красного стручкового перца, то капельку лимонного сока, то несколько каперсов. Как я могу готовить по таким рецептам?
– А вы будете готовить не по рецептам! Вы будете творить, постигая, как различные части соотносятся между собой. Знаете, кулинария похожа на жизнь: вы же добиваетесь не постоянства и определенности, а стремитесь к разнообразию, изменениям, свободе. Без этого вы приготовите безвкусные блюда и проживете ограниченную, однообразную жизнь. На наших занятиях вы уже учитесь этому. По-моему, дорогая, в жизни вам часто приходилось готовить, возможно, это были не шедевры кулинарного искусства, а обычные, повседневные блюда, которые скорее всего были очень вкусными, потому что на кухне вы держитесь уверенно. Разве вы сами этого не чувствуете?
– Нет. Мне все здесь в диковинку. – Она взяла машинку для выжимания лимонов. – Вам пришлось рассказывать мне, как с ней обращаться. Я думала, что ножницы для домашней птицы – это ножницы, только особого вида, я не знала, как пользоваться специальным ножом, чтобы отделить мясо от костей, и… – Она запнулась. – Я даже не могла очистить картофелину, пока вы не показали, как нужно держать…
– Успокойтесь, успокойтесь, моя дорогая Сабрина. – Взяв у нее машинку, он обнял ее за плечи и нежно прижал к себе. – Знаю, вас все это страшно пугает и тревожит, но вы отлично справляетесь. Это всего лишь наш второй урок, а посмотрите, сколько вы всего узнали. Что же касается вашего прошлого, то не думаю, что вы можете приказать ему вернуться. По-своему, в свое время оно вернется. Вам надо набраться терпения. Не нужно лезть из кожи вон. Расслабьтесь и радуйтесь, что живете в этом великолепном доме, с людьми, которые заботятся о вас. – Он отстранился от нее так, что со стороны могло показаться, будто они одновременно сделали шаг в разные стороны. – Итак. Через два часа Макс будет здесь, а мы еще не кончили готовить ужин. Теперь, когда у нас есть соус для coquilles St. Jacques, [11]11
coquilles St. Jacques – ракушки Сен-Жак (франц.)– (Здесь и далее прим. пер.)
[Закрыть]мы приготовим coq au vin, [12]12
coq au vin – курица в винном соусе (франц.)
[Закрыть]a потом – marquis au chocolat [13]13
marquis au chocolat – шоколадный рулет (франц.)
[Закрыть]на десерт. Как вы понимаете, я питаюсь так не каждый день, иначе уже отрастил бы брюшко, и это надолго осталось бы у людей в памяти, хотя бы и Прованса. Но для небольшого торжества по случаю возвращения Макса и вашего второго урока кулинарии, прошедшего на редкость успешно, такое меню подойдет. Теперь, дорогая моя, мы сначала разбавим водой куриный бульон, и пока он будет вариться, займемся репчатым луком.
Я люблю Робера, подумала Стефани. Люблю мадам Бессе, люблю эту кухню в бело-красных тонах, где все так ярко блестит, люблю солнце после дождя, который лил целую неделю. На душе у нее было легко и весело, она порхала по кухне, что-то делала, обдумывала, творила. Ей только казалось непонятным и путало то, что у нее так резко может меняться настроение – вместо страха и подавленности вдруг приходит безудержная радость, а затем вновь ни с того ни с сего подступает депрессия. Вот как сейчас: она поразилась глубине своего невежества в том, что касается кухни, но, стоило Роберу успокоить ее, как ее охватило бурное веселье. Она почувствовала себя так же, как неделю назад, когда сидела за рулем машины мадам Бессе: она была живым, полноценным человеком, думающим о сегодняшнем дне, а не о безвозвратно потерянном прошлом.
Она следила за уверенными, ловкими руками Робера – ни одного лишнего движения – и пыталась подражать ему. Продолжая готовить, он описывал каждый свой шаг и даже посвящал ее в историю тех продуктов и специй, которыми они пользовались, рассказывая разные смешные истории про них.
– Знаете, как у Льюиса Кэрролла в «Алисе в стране чудес»: морж говорит, что буханка хлеба, перец и уксус…
– «Алиса в стране чудес»? А что это? Повесть? О говорящем морже? Как странно! Она у вас есть? Я бы хотела почитать.
Робер задвинул блюдо, накрытое крышкой, в духовку и немного помедлил, прежде чем повернулся и ответил ей. Его переполняло чувство жалости к этой женщине, которая так ослепительно красива, так полна жизни и любознательности, у которой такой живой и пытливый ум… но которому не за что ухватиться, кроме того, что происходит здесь и сейчас. Как же мы спешим принять прошлое за нечто само собой разумеющееся, подумал он: мы не отдаем себе в этом отчета, глядя на вчерашнее с высоты прожитого, и переносимся назад на неделю, на месяцы, может быть, даже на целые годы, чтобы выудить из них воспоминания, дающие нам уверенность, определяющие наше место в мире и закладывающие основу на завтра. Каково же человеку проснуться и обнаружить, что ухватиться не за что, что у него нет ничего, даже имени? У меня это просто в голове не укладывается; похоже, это сродни смерти.
Но эта прекрасная женщина не умерла: она молода, полна сил и энергии, пытается вновь обрести вкус к жизни. С нашей помощью, подумалось Роберу. Всем нам нужно быть очень добрыми и очень внимательными к ней; ведь от нас зависят все ее дни в настоящем, которые станут ее вчерашним, ее прошлым, зависит та основа, на которой она строит свое будущее. Мы можем дать ей ощущение безопасности и время для того, чтобы она стала новой Сабриной Лакост. Мы можем дать ей любовь. И если мы неуклонно будем следовать этой цели, она с присущим ей изяществом и вкусом вновь обретет себя, даже если прошлое никогда и не вернется к ней.
Все эти мысли молниеносно промелькнули у него в уме, и он заговорил, не успев повернуться к ней от духовки.
– По-моему, у меня есть экземпляр «Алисы». Я поищу. Это мудрая сказка, сочиненная одним английским математиком, который хорошо разбирался в человеческих слабостях, в том числе и в своих собственных. Если у вас после чтения возникнут вопросы, обращайтесь ко мне. Или к Максу, конечно. А теперь, дорогая, у нас уже все готово, я приберу на кухне, а вы пока переоденьтесь во что-нибудь нарядное. И как только Макс приедет, мы перейдем в библиотеку и там выпьем.
– Завтра мадам Бессе все уберет.
Он улыбнулся.
– Не сомневаюсь. Но я вторгся в ее владения, на кухню, и единственный способ сделать так, чтобы наша следующая встреча была приятной, – это оставить здесь все, как было. По возможности даже лучше, хотя с мадам Бессе мне тягаться сложно. Так что идите и приводите себя в порядок. Макс сказал, что будет в шесть, а он всегда точен.
– Вам он нравится, правда? – спросила Стефани. Ей не хотелось уходить.
– Очень. Он – человек своего слова.
– А вы знаете… – Она запнулась. – А вы знаете, чем он занят во время командировок?
– Мне он говорит, что занимается экспортом сельскохозяйственного и строительного оборудования.
– Вы в это верите?
– У меня нет оснований не верить. А вы?
– Не знаю. Он никого не подпускает близко к себе, я никогда не могу понять, о чем он думает.
– Он любит вас. Вы это знаете.
Стефани помолчала, помедлила секунду и сказала:
– По-моему, на самом деле вы не верите ему, когда он говорит, чем занимается.
– Сабрина, я не могу считать своего друга лжецом.
– Но вы же сказали: «Мне он говорит,что занимается экспортом оборудования».
– Ага! У вас острый ум, вы способны улавливать нюансы. Что ж, он в самом деле так мне говорит, и я не ставлю его слова под сомнение, но, по-моему, Макс – не тот человек, которого это могло бы устроить, поэтому мне кажется возможным, даже вероятным, что он занимается также и другими делами, которые привлекают его больше, чем строительное оборудование.
– Он говорил, что помогает деньгами вам и другим священникам по всему миру.
– Так оно и есть. У нас есть часть программ, которые для нас очень важны, и Макс помогает их финансировать. В сущности, я очень завишу от него из-за денег, которые он вносит. Речь идет о значительных суммах.
– Вы говорите о программах в области образования и профессиональной подготовки.
– Да, они рассчитаны на молодых и включают также поиск для них жилья, оказание помощи, чтобы они, в свою очередь, помогали родителям, младшим братьям и сестрам, прививали им навыки участия в политической жизни, если таковая существует.
– Если таковая существует?
– Во многих странах есть только диктаторские режимы.
– Значит, в случае с этими странами вы не даете им навыков политической деятельности?
– Нет, даем, но иначе. Сабрина, дорогая, если вы не приведете себя в порядок, Макс примет вас за шеф-повара, а не за хозяйку этого дома, а то и вовсе перепутает с мадам Бессе.
– Хорошо, сейчас иду, но я задала вам еще не все вопросы. По-моему, говоря о пище и кулинарии, вы объясняете все до мелочей, но стоит мне начать спрашивать о вас самом, как вы начинаете отвечать очень уклончиво.
– Ну идите же, – мягко попросил Робер. – День выдался на славу, мы вдоволь позанимались.
– О! – У Стефани вырвался жест разочарования. – Вы с Максом иногда такие скрытные.
Но, принимая ванну, она выбросила Робера из головы и стала думать о Максе. Его не было уже восемь дней, и дом с каждым днем становился все молчаливее. Что ж, я привыкла к нему, подумала Стефани, выходя из ванны и протягивая руку к банному полотенцу. Он – крупный мужчина и занимает много места. К тому же с ним интересно поговорить.
Она надела шелковый свитер цвета слоновой кости и широкие шелковые брюки в тон, которые Макс купил как-то раз в одном магазинчике в Эксан-Провансе, когда она лежала в больнице. Она надела эти вещи впервые, и ощущение от прикосновения прохладной, облегающей фигуру мягкой ткани свитера и свободно струящихся брюк было таким приятным, что она закружилась на месте от удовольствия. Очень сексуальные вещи, подумала она, застегивая на шее золотое ожерелье, которое Макс подарил ей перед самым отъездом в Марсель. Очень сексуальные вещи, а там – понимай как знаешь.
