Текст книги "Солнце (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 52 страниц)

Я забыла, каково это – верить, что я одна это чувствую.

Тогда я думала, что влюбилась в призрака.

Более того, я думала, что любила того, кто ко мне совершенно ничего не испытывал.

К тому времени я была отвергнута им на стольких уровнях, столькими способами. Я знала, какой я была идиоткой, оплакивая его с такой силой, но ничего не могла с собой поделать. Не гордость заставила меня попытаться оттолкнуть его. Это был ужас перед мыслью, что я никогда не выберусь из этой ситуации, что он никогда не перестанет причинять мне боль, даже после смерти.

Я была так уверена, что я для него никто.

Я была так уверена, что я для него – лишь религиозный символ, да и к тому же весьма разочаровывающий. Слишком несведущая, чтобы знать что-то о видящих. Слишком слепая, чтобы стоящим образом использовать свой свет. Возможно, иногда я бывала другом или знакомой, но в основном являлась лишь грузом ответственности, той, кто по-детски запала на него, и он не мог развеять эти чувства, как бы часто ни отталкивал меня. Он не хотел секса со мной или даже настоящей дружбы.

В то время он лишь пытался избегать меня на протяжении всего того периода, что я его знала.

Затем я вспомнила, каково было в Индии. Я вспомнила, как лежала в доме Вэша на тюфяке, застеленном шкурами, и прокручивала в голове воспоминание о том, как он трахал женщину на корабле, пыталась убедить себя, какой я была тупой и заблуждающейся.

В тот период я так усиленно пыталась отпустить его.

Я старательно пыталась жить дальше, найти своё место среди видящих, даже если они обращались со мной как со священным артефактом, а не как с живой личностью.

Я была уверена, что если Ревик жив, то он продолжит бежать от меня.

Чувствуя, как он тяжело дышит рядом со мной, а его свет кружит безудержными арками, я закрыла глаза, перекатившись на бок. Думая о том, что он показал мне, о боли, которую он испытал из-за меня, из-за убеждения, что оттолкнул меня и навеки разрушил наши отношения, я прикусила язык до крови.

Всё время своего отсутствия он был откровенно помешан на мне.

Он был откровенно помешан на всех вещах, которые сделал неправильно в отношении меня.

Ревик и раньше рассказывал это, но увидев это теперь, я осознала, что какая-то моя часть не верила ему. Когда я увидела его в Лондоне, стало ясно, что что-то изменилось, но если честно, я думала, что дело в заточении. Я думала, что он передумал насчёт меня, пока был в плену – может, потому что провёл столько времени с двумя моими лучшими друзьями.

Если честно, я не знала, что в нём поменялось. В тот момент я была так до умопомрачения влюблена в него, что не позволяла себе слишком задаваться вопросами.

Подумав об этом теперь, я вздрогнула и сильнее прикусила язык. Я вспомнила, какой беспомощной в этом отношении я ощущала себя, и как я это ненавидела. Я никогда и ни к кому такого не испытывала. Я никогда не была не в силах контролировать свои чувства или сдержать своё сердце.

Закрыв глаза, я постаралась взять под контроль свой свет, свой разум.

Но это казалось почти невозможным.

Я снова чувствовала его. Я ощущала, что Ревик позади меня и наблюдает за мной.

Ощутив его свет в своём, его боль, вплетающуюся в меня и притягивающую, я подавила жёсткий и резкий укол боли, как будто пронзивший мою грудь.

Прикусив губу, я заставила себя заговорить, хотя бы чтобы отвлечься от тех ранних дней, от того, что я помнила и ненавидела.

Я почти ненавидела его за то, что он напомнил мне это.

Я ненавидела то, что чувствовала в те месяцы, думая, что он погиб. Я ненавидела вспоминать, какой я тогда была – какой слабой, полностью пребывающей в его милости я была.

– Зачем тебе понадобилось показывать мне это? – я вытерла лицо, и мой голос звучал хрипло. – Сейчас? Когда Касс едет с нами?

Подумав об этом аспекте, о котором, честно говоря, и не задумывалась, я ощутила ком в горле. На глазах выступили слезы вопреки моему желанию.

Я постаралась заблокировать образы, но не могла.

Я не могла это заблокировать. Чем сильнее я подавляла, тем сильнее накатывали воспоминания, только теперь они принадлежали Ревику, а не мне. Я видела, как он лежал там, дрожал в темноте, терял сознание, потом пробуждался и хотел меня так сильно, что кричал и звал меня в темноте.

Я видела, как Джон и Касс пытались успокоить его, чтобы он заснул.

Я чувствовала боль в его сердце, ту сокрушительную, нескончаемую боль, его плач, когда Териан говорил, что я мертва, или что он насилует меня в соседней камере… или что другие Шулеры забавляются со мной, готовя для Галейта.

Почему-то эти эмоции переносились сложнее всего… даже сложнее наблюдения за тем, как Териан избивает его, раздевает догола; даже сложнее тех частей, где Териан принуждал его к сексуальным актам с моими друзьями ради собственной забавы.

Моё горло болело от жажды, которая была не моей, а желудок скручивало от голода.

Всё это было пропитано болью разделения, делавшей голод и жажду ещё более невыносимыми… но именно боль в его сердце ощущалась так, будто это реально может меня убить.

Я чувствовала, как он лежал там и мечтал, чтобы это правда убило его.

Я всё ещё не шевелилась, когда Ревик потянулся через меня в темноте. Мягко дотронувшись ладонями до моей талии, он светом подтолкнул меня поднять голову и передал флягу с водой.

Я подумывала сказать ему, что мне это не нужно.

Я подумывала сказать ему, что я знаю – это всё в моей голове.

Я знала, что на самом деле не испытываю жажды и просто резонирую с его воспоминаниями, чувствуя, как он лежал в той камере и чувствовал такую жажду и голод, что не мог нормально думать.

Но я этого не сделала.

Вместо этого, открутив крышку, я сделала несколько больших глотков.

Его рука тем временем обвилась вокруг меня.

Я чувствовала в этом тягу, нежелание отпускать меня, переставать прикасаться ко мне.

– Прости, – сказал Ревик. – Я стараюсь идти в хронологическом порядке. И мы дошли до этого момента.

На мгновение убрав флягу от рта, я кивнула, прикусив губу.

Я это понимала. Я знала, что мы делаем.

Я сделала ещё один большой глоток воды.

Думаю, в том, что он показал мне это сегодня ночью, не было скрытого подтекста или мотива. Я знала, что это получилось случайно, но увидев его с Касс и чувствуя её свет позади меня весь день, я почти не могла с этим справиться.

Его пальцы пробрались под мою эластичную футболку, погладив живот.

– Если из всей ситуации ты извлекла это, думаю, ты упустила смысл, Элли, – тихо сказал Ревик.

Я повернулась. Нахмурившись, я изогнулась так, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Я не упустила смысл, – сообщила я ему.

Посмотрев на моё лицо, он подвинул меня ближе, притягивая своим светом. Я позволила ему, но мои глаза на мгновение закрылись, когда от его света боль накатила резкой вспышкой.

Если он и заметил, это не помешало ему ещё сильнее затащить меня под себя.

– Ты уверена? – пробормотал Ревик, крепче обхватывая пальцами моё тело. – Или мне надо ещё раз показать тебе… что к тому моменту я любил тебя уже несколько лет, жена. Или как я с ума сходил, бл*дь, скучая по тебе и понимая, как сильно я похерил всё между нами практически с самого начала.

Он опустил лицо, томительно целуя меня в губы, затем в подбородок. Он опускался поцелуями по шее, глубже запустил руки под рубашку, лаская мои рёбра, затем поясницу. Тепло исходило из его света, губ, пальцы и языка, чувственный и жидкий жар вплетался в мою грудь, вызывал ком в горле… сводил меня с ума.

Моя боль усилилась, глаза сами собой закрылись.

Мы ещё даже не дошли до самых тяжёлых вещей в нашем браке.

Мы даже близко не подошли к самым недавним вещам, которые были ещё свежими, о которых даже думать больно, а я уже пребывала в раздрае.

– Ты понимаешь, – тихо сказал Ревик. – Ты понимаешь лучше, чем притворялась, – потёршись щекой о мою щёку, он на мгновение сжал мои волосы в кулаке и выдохнул. – Gaos, Элли. Я чувствую разницу. Это сводит меня с ума, чёрт возьми… но нам надо это закончить.

Я напряглась в его объятиях, под его ладонями.

– Какую разницу? – резко переспросила я. – В смысле ты чувствешь разницу?

Он поднял голову, посмотрев на меня своими прозрачными, похожими на хрусталь глазами. Глядя на него, видя его угловатое лицо в тенях, я сглотнула.

Я постаралась смягчить тон, успокоить свой свет.

– Какую разницу ты чувствуешь? – спросила я тише.

– В тебе, – просто ответил Ревик. – Я чувствую разницу в тебе.

В глубинах его радужек мерцал свет.

– Ты начинаешь доверять мне, – он наклонился, томительно целуя в губы. Прежде чем я успела ответить, он издал тихий стон, снова целуя меня, запутываясь пальцами в моих волосах. – Ты начинаешь по-настоящему доверять мне, Элли. И это ужасает тебя до безумия. Ты делаешь всё возможное, чтобы убедить себя в том, что ты неправа. Что ты не можешь доверять мне. Что я вру тебе. Что я как-то манипулирую своими воспоминаниями.

После его слов воцарилась тишина.

Я просто лежала там, пока он покрывал поцелуями моё лицо, опускался вниз по моему горлу.

Я невольно задумывалась об этом.

Я не могла не обдумать его слова.

Ревик крепче обхватил меня руками, теснее прижимая к своему телу.

– Это работает? – спросила я.

Я почувствовала, как к лицу прилило тепло, когда я взглянула на него.

Я прикусила губу, подавляя резкий иррациональный страх от выражения его глаз, которые я видела в свете оплывшей свечи на каминной полке полуразрушенного дома, где мы спали. Я не помнила, когда он в последний раз смотрел на меня так.

А может, я не помнила, когда в последний раз позволяла себе по-настоящему заметить это.

– Это работает? – повторила я, сглотнув. – Я убеждаю себя?

Ревик улыбнулся, и то другое выражение ни на секунду не уходило из его глаз.

Он склонился ниже, поцеловав моё ухо, затем тихо забормотал, и его слова притягивали, уговаривали.

– Когда всё это закончится, – пробормотал он, – я буду делать с тобой очень плохие вещи, жена. Очень, очень плохие вещи… до тех пор, пока ты мне позволишь.

Он обхватил руками мою спину, стиснув пальцами мои плечи. Целуя меня в шею, он сжал объятия так крепко, что я едва могла дышать.

– И нет, жена, – сказал он с глубинным удовлетворением в голосе и с такой нежностью, что моя грудь заныла. – …Это них*я не работает.

– Какого чёрта вы двое делаете всю ночь, если поутру выглядите вот так? – она слегка усмехнулась, но я видела в её глазах неуверенность. – Вы оба выглядите дерьмово. Вы всю ночь в лесу практикуете mulei или что?

Искоса улыбнувшись Балидору, она стиснула его ладонь и пробормотала потише:

– …Мы все знаем, что вы не трахаетесь.

Подняв взгляд от маленького костра, где я наливала себе похожий на грязь кофе, который мы сумели сообразить из кофейных зёрен, найденных Врегом в Стамбуле, я невольно наградила её сердитым взглядом. Пока что я за четыре дня умудрилась не сказать ей ни слова, да и Балидору тоже, по сути.

До сего момента я также умудрялась не смотреть на неё, во всяком случае в упор.

Однако теперь я уставилась на неё прежде, чем успела себя остановить.

Я пыталась подобрать слова, подавить желание огрызнуться в ответ на её дерьмовую подколку и намёк, будто она что-то знает о нас с Ревиком или о нашем браке.

В итоге я стала сверлить сердитым взглядом кофейник, стиснув зубы.

Я продолжила наливать густую жидкость через импровизированный фильтр, сооружённый из тонкой ткани, которую я нашла в грузовике и постирала. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы отфильтровать большую часть – во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы получить две чашки жидкости, более-менее напоминающей кофе.

Касс и Балидор сидели на обветшалом диване с разводами от воды, прямо перед входной дверью в дом почти без крыши, где мы провели ночь. Я примерно знала, где они спали – в одной из спален поменьше. К сожалению, я знала это потому, что той ночью просыпалась несколько раз и как минимум однажды слышала, что они занимались сексом.

Касс ничуть не стала тише по сравнению с тем, какой она была в колледже.

Подумав об этом теперь, я поморщилась и подула на свой кофе, чтобы остудить. Я старалась не смотреть на них обоих, пока они сидели на диване и разговаривали друг с другом, хотя я их не слышала.

В отличие от предыдущих дней, сегодня их почему-то было почти невозможно игнорировать.

В глубине души мне хотелось развязать с ней ссору.

А может, мне просто хотелось получить повод врезать ей по лицу.

Вспомнив, что Ревик сказал мне прошлой ночью – что часть меня противится этому, старается не доверять ему и отказывается видеть случившееся между нами в другом свете – я гадала, может, моя злость на Касс была тем же самым.

Если честно, сложно было переживать по этому поводу, даже если это правда.

Но я знала, что сосредоточиться на Касс – это простой способ продолжать злиться.

Я чувствовала уязвимость, которая скрывалась за этим. Я чувствовала едва маскируемое желание избежать этой чёртовой уязвимости и более интенсивных чувств, от которых я не могла отделаться после обрушения сети Дренгов. Сосредоточиться на Касс – это лёгкий способ прятаться за своими щитами, и я чувствовала, что в глубине души мне хочется этого.

Для какой-то части меня это казалось выживанием.

Я не могла быть настолько открытой теперь, когда мы сталкивались с подобными вещами. С тем, что Кали показала в своём видении. Я просто не могла провалиться во всё это, иначе буду бесполезна для них.

Краем глаза я видела, как Балидор поцеловал Касс в щёку, затем наклонился ближе к ней и тихо заговорил ей на ухо. Видя серьёзность в его глазах, смешавшуюся с более мягкой эмоцией, когда он заправил прядь её волос за ухо, я нахмурилась.

Она держала тарелку на коленях, ковыряя вилкой порошковый омлет, кусочек протеинового батончика и ломтики яблок.

Я видела, что Балидор принёс это ей и только потом взял еду себе.

Мне хотелось бы просто проигнорировать их.

Мне хотелось бы хотя бы считать их жалкими или смешными… но почему-то мне это просто не удавалось.

Похоже, в этот раз Касс заметила мой пристальный взгляд. Я почувствовала, что она смотрит на меня в ответ, и когда я нечаянно встретилась с ней глазами, она робко улыбнулась мне. Должно быть, она что-то заметила в моем взгляде, потому что я увидела, как она силится сохранить эту улыбку, а в её выражении проскакивает сомнение, страх и, возможно, смущение.

– Эм, то, что я сказала ранее… я не пыталась быть стервой. Про секс, имею в виду, – она глянула на Балидора, затем на меня. – Это была довольно дерьмовая шутка. Прости.

Встав с кружкой кофе в руках, я повернулась к ней спиной.

Я собиралась зашагать обратно к грузовику и посмотреть, как там у остальных дела с приготовлениями, но тут из-за дома вышел Ревик. Его волосы были мокрыми и липли к лицу, покрасневшему от холодной воды, но чистому. Он надел другую футболку – выцветшую серую, которую я ранее видела на авианосце.

Он подошёл прямиком ко мне и улыбнулся при виде кружки кофе в моей руке.

Обвив рукой мою талию, он посмотрел вниз и увидел, что вторая кружка стоит на камне у костра.

– Значит, ты всё-таки справилась с фильтром? – наклонившись, он поцеловал меня в губы, ласково убирая волосы с моего лица и погладив по щеке. Снова поцеловав меня, он послал заряд жара в мою грудь, заставив меня вцепиться в него.

– Вторая для меня? – спросил Ревик, целуя раковину моего уха.

Тихо прищёлкнув, я невольно улыбнулась.

– Нет, – ответила я. – Моя. Я жадина. Захотела две.

Он издал низкий смешок.

Отпустив меня с неохотой, которую я прочувствовала до кончиков пальцев на ногах, Ревик наклонился и взял свою кружку. Боль всё ещё исходила из его света, влияя на меня, но он, похоже, вообще не пытался сдержать её или приглушить. В глубине души мне хотелось врезать ему уже за это, но вместо этого я уставилась на него.

Он снова начинал выглядеть иначе в моих глазах.

Я помнила, как это сводило меня с ума, когда я только познакомилась с ним.

В Сиэтле, после ночи, когда мы начали первичную связь света, Ревик стал выглядеть совершенно иначе в моих глазах. Затем снова на корабле, после того, как он помог мне пережить ситуацию с моей мамой, я осознала, что снова замечаю его, особенно его тело и губы. В Лондоне я не могла не пялиться на него, и не только из-за веса, который он сбросил в плену у Териана. Я пялилась на Ревика-Сайримна, пока он работал на Салинса.

Я снова пялилась на него в Нью-Йорке после того, как его свет изменился.

Теперь он снова выглядел для меня иначе.

Его тело выглядело по-другому, даже его лицо.

Мне нравилась лёгкая щетина, длинные волосы и то, какими мускулистыми выглядели его руки и грудь после всех упражнений по поднятию тяжестей, которые он проделывал с Врегом на корабле. Мне нравилось, каким загорелым он стал после ежедневных пробежек по палубе. Мне нравилось, как выделялись его глаза на фоне смуглой кожи.

На каком-то уровне он выглядел абсолютно прежним, но в то же время мне казалось, будто я смотрю на того, кого едва знаю… а может, на того, кого только начинаю узнавать.

Закусив губу, я отвела глаза, когда почувствовала, что Ревик заметил мой пристальный взгляд.

Он всё равно подошёл ко мне и поддел своим светом.

– Эй, – мягко позвал он. – Лицевые протезы? – он сделал глоток кофе, слегка поджав губы от горечи, затем проглотил жидкость, не сводя с меня взгляда. – Как бы мне ни хотелось весь день смотреть на твоё настоящее лицо, тебе стоит надеть их.

Когда я не пошевелилась, он снова поддел меня светом, и я выдохнула.

– Какая разница? – сказала я, жестом показывая лёгкое раздражение. – Врег же сказал, что это почти бесполезно, учитывая сведения для моей идентификации, которые у них имеются.

Он снова поддел меня.

– Это всё равно поможет против любителей. Это поможет против всех, у кого нет доступа к флаеру с системой распознавания личности, – Ревик снова глотнул кофе. – Что более важно, это поможет, пока мы в грузовике. Иначе местные могут узнать тебя и сообщить о твоём местоположении властям в надежде на награду, – снова подтолкнув меня, он поцеловал меня в щёку. – Сделай мне уступку. Я помогу тебе надеть их.

Выдохнув, я кивнула.

Я ненавидела носить лицевые протезы. Они заставляли меня потеть, чесаться, и мне казалось, будто они раздражали мой свет в каждой частичке кожи, с которой соприкасались.

Я всё ещё стояла там, когда Фигран вышел из-за дома в том же месте, откуда появился Ревик, и его волосы тоже были влажными. Однако в отличие от Ревика, Фигран был без рубашки, и его туловище и штаны тоже были мокрыми.

Он окинул взглядом лагерь, затем его глаза зажглись при виде кружки в руках Ревика.

– Ооо! Кофе! – он мгновенно выхватил кружку из рук Ревика, пока тот делал глоток.

Ревик помрачнел, попытавшись отобрать кофе обратно, но Фигран увернулся, сгорбившись над кружкой, и убежал за диван, чтобы Балидор и Касс отделяли его от нас.

Ревик посмотрел на меня, вздёрнув бровь, и я рассмеялась, протянув ему свою кружку.

– Я поделюсь, – сказала я ему.

– Нет. Садись, – сказал он, показывая на пенёк, на котором я сидела ранее. – Я надену на тебя лицевые протезы. А ты пей.

Раздражённо прищёлкнув языком, я закатила глаза.

И всё же я подчинилась.

Следующие пять минут или около того я сидела, периодически попивая кофе, пока Ревик аккуратно накладывал на меня кожные протезы. Я дала ему сделать несколько глотков, но он не раз отмахивался, вместо этого хмуро косясь на Фиграна, который пил его кофе как можно быстрее – наверное, чтобы Ревик не стащил его обратно.

– Не ной, Фиг, – сказала Касс, глянув на него через плечо. – Нам тоже никто не предложил кофе.

– Мы же не за рулём, – мягко напомнил ей Балидор.

– Она тоже, – проворчала Касс.

Ревик бросил на меня ровный взгляд, видимо, заметив, что я заскрежетала зубами.

Всё ещё поджимая губы, он в последнюю очередь передал мне кейс с контактными линзами, и я надела их самостоятельно.

В это время Ревик подошёл к Фиграну и выхватил кружку из руки видящего сразу же, как только оказался достаточно близко. Убирая кейс от линз в сумку из-под лицевых протезов, я слышала, как он материт Фиграна за пустую кружку.

Убрав всё в свою вещевую сумку, я достала расчёску и расчесала волосы.

Когда я закончила, Ревик уже завёл двигатель грузовика.

Бросив расчёску в сумку, я взвалила её на плечо и пошла к грузовику. Балидор стоял там с кучей сумок у ног. Он забросил ту, что, наверное, принадлежала ему или Касс, затем протянул руку, предлагая забрать мои вещи.

Я протолкнулась мимо него и сама забросила сумку в кузов грузовика.

Я ощутила рябь раздражения от Балидора.

– Ты когда-нибудь смиришься с этим? – проворчал он мне в спину.

Я развернулась и посмотрела на него.

– Нет, 'Дор. Я никогда с этим не смирюсь.

Отвернувшись от него, я схватила с земли сумку Фиграна и закинула её тоже в кузов грузовика.

– Ты ведёшь себя реально по-детски, – сказал он, скрестив руки на груди. – Ты одна из моих самых близких друзей, Элли. Я был верен тебе с тех самых пор, как мы познакомились. Да, мы поссорились. Друзья ссорятся. Но я никогда не давал тебе ни одной причины…

– Ага, – сказала я, бросив на него холодный взгляд. – Она мне тоже причин не давала. Пока не попыталась убить меня.

Отвернувшись, я стиснула зубы и закинула в грузовик сумку Ревика.

Воцарилось молчание, пока Балидор наблюдал за моими действиями.

Когда я глянула на него в следующий раз, его губы скривились в сердитой гримасе.

– То есть, это обвинение за компанию? – спросил он. – Ты и я, наше общее прошлое, наша дружба, всё это теперь не имеет для тебя значения? Всё это – ничто? Всё то, через что мы прошли вместе за последние годы – всё это стёрто? Просто из-за того, в кого меня угораздило влюбиться?

Я открыто поморщилась, с неверием покосившись на него и захлопнув одну из металлических дверей в задней части грузовика. Оставаясь спиной к нему, я опустила L-образный засов в отведённую ему выемку, затем заперла его органическим ключом.

Я не смотрела на него, отвечая.

– Балидор, тот факт, что ты можешь сказать мне подобное, будто это не вызывает у меня желание блевануть тебе на ботинки, лишь сообщает мне, что ты понятия не имеешь, что эта сука-психопатка сделала со мной.

Повернувшись, я наградила его жёстким взглядом и захлопнула вторую дверь.

Отвернувшись от его хмурой гримасы, я фыркнула и закрыла вторую дверцу.

– …Или ты чрезвычайно погрузился в бредовые заблуждения, – сказала я, покачав головой и прищёлкнув языком. – Иисусе, 'Дор. Проснись уже? Касс ещё со старших классов манипулировала мужиками, водя их за члены. Если ты хоть на секунду подумал, что она не использует тебя, чтобы наладить контакт с остальными…

– Ох, просто очаровательно, Элисон. Ну спасибо тебе большое за это. И за твою льстящую веру в мои способности, – его лицо исказилось от настоящей злости. – Ты даже не смотрела на её свет, Элли. Ты отказываешься даже признавать тот факт, что её свет изменился. Ты ни черта не знаешь о том, в каком она состоянии, и через что она прошла, чтобы прийти в эту точку…

– Я понятия не имею, через что прошла Касс? – я развернулась к нему, впервые сдерживая настоящую ярость. – Ты, бл*дь, издеваешься?

– Сайримн был массовым убийцей, – парировал Балидор, и его лицо ожесточилось. – Ты ожидаешь прощения и искупления грехов для него, но ни для кого другого? Почему? Потому что это было личным для тебя? – его голос понизился до рычания. – Сайримн был чертовски личным для меня, Высокочтимый Мост. Но я смирился с этим.

– После того, как год с лишним уговаривал меня убить его? – рявкнула я.

– Да! – ответил он. – Но потом я смирился, чёрт подери, – его челюсти сжались. – Более того, я смирился с этим ради тебя, Элли.

Ревик высунул голову из-за корпуса грузовика и нахмурился, взглянув на нас.

– Эй. Вы двое готовы ехать?

Когда мы оба промолчали, лишь сверля друг друга гневными взглядами, он выдохнул.

– Можете дальше ссориться в грузовике, – сказал он, стукнув кулаком по металлу и улыбнувшись. – Нам пора выдвигаться в дорогу. Варлан уже всех посадил. Они ждут.

Сердито выдохнув, я развернулась и пошла прочь от них обоих, к пассажирскому сиденью грузовика. Не оборачиваясь и не смотря, последовал ли за мной Балидор, я открыла дверцу, забралась внутрь, затем захлопнула и заперла дверцу.

Кажется, почти два часа после этого никто не произносил ни слова.

Ну, никто, кроме Фиграна, который бесконечно трещал о том, каким невкусным был кофе, и как ему хочется добавки, и смогу ли я приготовить ему ещё кофе.

Затем он продолжил рассказывать нам, какой вкусный кофе он пробовал в других местах.

Думаю, только Ревик посмеивался над ним.

Глава 23. Дубровник

Мы решили попробовать найти путь в Хорватию по воде.

Дубровник был старым средневековым городом, до сих пор остававшимся более-менее нетронутым даже после зачисток, последовавших за вспышкой С2-77. Большая часть стены вокруг центра города оставалась на месте, главный порт более-менее функционировал, пусть и служил местной мафии да тем, кто работал из Восточной Европы, Турции и районов Ближнего Востока.

Нам сказали, что местные криминальные боссы жили за стеной в старом городе, вместе с запасами вина, изобилием еды, большей частью молодого женского населения Дубровника, а также с многочисленными рабами, набранными из местных и соседских общин.

Мы избегали той части города, что находилась за стеной.

Вместо этого мы поехали на грузовиках через старые южные районы, заканчивавшиеся на северном полуострове Бабин Кук с пригородом, который раньше вмещал роскошные отели и маленькие доки для частных лодок и яхт.

Варлан взял один из грузовиков для обмена. Они с Иллег ушли, чтобы найти нам лодку.

Я хотела взглянуть на рынок и попробовать обменять второй грузовик на какую-нибудь приличную еду, но Ревик был не в восторге от этого плана. Это также поднимало вопрос о том, что нам делать с Касс и Фиграном… и реально ли мы можем рискнуть и оставить их без присмотра хотя бы одного видящего-телекинетика.

Ревик, конечно, отказывался оставлять меня даже ради охраны Касс.

В итоге мы все поехали. Все, кроме Далай, которая осталась присмотреть за нашей одеждой и оружием в сгоревшем роскошном отеле у воды – его мы использовали как точку встречи.

Вместо Ревика за руль села я. Вдобавок к лицевым протезам и контактным линзам, я покрыла голову тёмным платком и хлопковой шалью, которую нашла для меня Иллег. Моё туловище скрывалось под армейской броней, а руки и бёдра прятались под длинной шалью.

Естественно, броня была идеей Ревика. Он включил контроль температуры в органике прежде, чем я забралась на водительское место – в надежде, что это помешает флаерам опознать мои органы, скелет и сердцебиение.

Холо и Стэнли сидели в кузове грузовика, вооружившись снайперским оружием и боеприпасами, которых хватило бы на несколько перестрелок.

Все остальные – то есть, я, Ревик, Балидор, Касс и Фигран – втиснулись на передние сиденья небольшого грузовика.

Я пыталась игнорировать тот факт, что Касс прислонялась к моему сиденью сзади и выглядывала в окна вместе с Балидором, который сидел посередине, и Фиграном, который расположился справа от него, прямо за Ревиком на пассажирском сиденье, и наполовину залез Балидору на колени, пытаясь высунуться за сиденье и посмотреть через заляпанное мошками ветровое стекло.

Я везла нас по новым районам города.

Остальные смотрели в окна и искали признаки рынка, а также читали людей на эту же тему, когда они нам попадались.

– Вон там! – наконец сказал Ревик. – Те люди. Они только что пришли откуда-то.

Он кивком указал на группу из шестерых пожилых женщин в шалях, не слишком отличавшихся от моей. Две из них толкали тележки по мостовой. Тележки были наполовину заполнены овощами, хлебом, сушеными семенами или бобовыми, пустыми бутылками из-под воды, тканями, растительным маслом, поношенными теннисными туфлями, пряжей, свечами и, похоже, только что убитыми кроликами, завернутыми в листья.

– Ты получил от них точное место? – спросила я, глянув на Ревика, когда мы проехали мимо их группы.

Пожилые женщины остановились и с разинутыми ртами уставились на наш грузовик.

– Секунду, – пробормотал он.

Балидор заговорил позади меня в тот самый момент, когда я понизила передачу, подстраиваясь под более крутой участок узкой мощёной улочки.

– Я нашел, – сказал он. – Это у гавани. К югу отсюда… обратно в сторону материка.

Он послал мне кадр, показав длинный растянувшийся рынок под открытым небом, расположенный рядом с остатками парка развлечений у воды. Он показал его мне сжатым набором кадров с нескольких точек обзора, в том числе и сверху, чтобы это напоминало подобие карты.

– Поняла. Спасибо.

Ревик бросил на него раздражённый взгляд.

Заметив его искренне уязвлённое самолюбие, Балидор закатил глаза.

– Виноват, ваше Прославленное Королевское Высочество, – буркнул он себе под нос. – В следующий раз непременно дам вам поиграть в героя перед вашей краснеющей невестой.

Ревик медленно повернулся, наградив его изумлённым взглядом… затем от души расхохотался в голос.

Думаю, я удивилась ещё сильнее Балидора. От этого звука я подпрыгнула и дёрнула руль, а оправившись, ошарашенно посмотрела на Ревика.

Он улыбнулся мне в ответ.

Внезапно меня накрыло сильным импульсом понимания.

Сегодня он был искренне счастлив. Он был счастливым с самого утра.

На самом деле, подумав об этом, я осознала, что он был счастлив с тех пор, как мы вышли из нашей сессии прошлой ночью.

Он не имел права быть настолько счастливым, учитывая всё происходящее… учитывая то, куда мы направлялись далее, а также тот факт, что мы можем вообще не добраться до берега Италии, и уж тем более не проникнуть в Ватикан. Но я даже не могла раздражаться на него.

Я ни на что не могла раздражаться, когда он был таким счастливым.

Должно быть, Ревик услышал меня. Его улыбка сделалась шире.

Он скользнул по сиденью и обнял меня руками, пока я продолжала вести машину. Когда я рассмеялась от неожиданности, заёрзав в его объятиях, он лишь крепче стиснул меня и принялся целовать в шею.

– Эй, эй, – сказала Касс. – Не доводи до аварии! Я не хочу ломать ногу просто потому, что вы оба чокнутые.

Балидор расхохотался, снова удивив меня.

Ревик не отпустил меня, а наклонился и впился зубами в мою шею, заставив меня взвизгнуть. Силясь пробраться к рычагу между его рук, я переключила передачу, когда мы снова выехали на прямой участок дороги.

Когда Ревик продолжил обнимать меня, наполовину притягивая к себе на колени, отчего я еле дотягивалась до педалей, я шлёпнула его по рукам, невольно рассмеявшись.

Фигран высунул голову между сиденьями, подняв руку так, будто находился на школьном уроке и ждал, когда его вызовут.

Когда никто из нас не разрешил ему говорить, он прочистил горло.