Текст книги "Солнце (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 52 страниц)

– Мы не знаем, как долго, – признался он. – Нельзя сказать точно.

Выдохнув, он убрал мокрые от пота волосы с лица и добавил:

– Помощи всегда рады, братья и сестры, но если честно, думаю, здесь ваши усилия нужнее. Кто-то должен быть здесь, чтобы защитить Меча и Мост. За этими стенами, – добавил он, показывая в сторону проёма в стене пещеры. – …У нас хватает людей.

Снова выдохнув и вытирая пот с лица, он продолжил:

– Луриаал и её видящие возглавляют команду местных людей, а также видящих-беженцев, людей Атвара и других, чтобы сражаться на земле. Они уже сцепились с отрядами армии Миферов наверху, преимущественно с помощью взрывчатки и засад. Они пытаются задержать их и не подпустить к пещерам. Президент Брукс работает с людьми, чтобы завести Списочников и беженцев поглубже, а также попробовать установить какой-нибудь физический барьер, чтобы замедлить их на случай прорыва. Самая большая наша проблема – время. У нас мало времени, даже если не считать того, что Дренги делают с дверьми. И у нас закончились ОБЭ.

Он кивнул в сторону Касс, Мэйгара и клонов.

– Им начинает не хватать света, – добавил он. – Дренги сумели отрезать бассейны света, так что у них есть доступ только к нашей группе. Джем говорит, что щит, скорее всего, никак не сломать… без Меча, во всяком случае, не получится. Возможно, и с ним тоже не удастся.

Викрам посмотрел на Ревика, чей свет сделался ещё ярче, чем прежде.

– Не то чтобы это сейчас имело значение. К сожалению, он вне досягаемости. И останется таковым в обозримом будущем.

Викрам кивнул в сторону Ревика, словно они ещё не знали, что он имел в виду.

– Короче, – добавил Викрам, – наши варианты на исходе, друзья мои. На этом этапе мы, скорее всего, уже не сможем застать их врасплох. Даже их клоны-телекинетики, похоже, всё лучше изучают тактики, которые мы применяли против них до сих пор.

– Сколько у них осталось телекинетиков? – спросил Джон. – Мы ведь убили некоторых на поверхности, верно? – он глянул на Данте. – Она убила, я имею в виду. Я слышал, что Данте расправилась с целой группой с помощью того спутникового лазера. А сколько осталось? Мы знаем?

– По нашим прикидкам, как минимум пятнадцать или около двадцати, даже за вычетом тех, которых убили Нензи и Данте.

– Двадцать, – Джон испытал тошноту. – Это много телекинетиков.

– У них по-прежнему меньше организованности, чем у наших, – напомнил Викрам, глянув на клонов. – Но да. Это много телекинетиков.

– В конечном счёте они пробьются, – сказал Балидор, и все взгляды обратились к нему. – Нам надо начать обсуждать то, что мы сделаем в таком случае. Скорее всего, мы потеряем всех, кого не сможем спрятать за хотя бы одним ОБЭ, даже если окажем вооружённое сопротивление. Одни лишь гибриды нанесут много урона.

Он глянул на Анжелину, нахмурившись, затем посмотрел на остальных.

– Нам нужно организовать несколько линий обороны до того, как они ударят по главным барьерам, поскольку мы даже половину своей группы не сумеем разместить за этими линиями.

Помедлив, он мрачно добавил:

– Если мы не установим эти линии обороны до прорыва, копатели и телекинетики быстро расправятся с нами, особенно с гражданскими. Людям-Миферам, возможно, не придется сделать ни единого выстрела. Они просто натравят на нас копателей, а сами будут сидеть и ждать. Или выпустят газ. Или, возможно, взрывчатку…

– Ты хотел сказать, это произойдёт в том случае, если дверь не открыта, – перебил Джакс с предостережением в голосе. – Если Мост откроет дверь, тогда мы пройдём через неё.

– Да, брат, – Балидор повернулся, посмотрев на него. – Если дверь открыта, мы пройдём через неё. Но мы больше не можем рассчитывать на то, что это случится вовремя… или что это вообще случится. Хорошо верить в наших посредников, но мы должны приготовиться бежать, если придётся. Тава рассказал нам о нижнем туннеле, который может вывести нас с востока. В качестве последнего средства спасения.

После его слов воцарилась тишина.

Никто, включая Джона, толком не верил, что они выберутся отсюда живыми.

Не таким образом. Не через туннель с востока. И не через какой-то другой туннель.

Если они и покинут эти пещеры, это произойдёт лишь одним способом.

Его взгляд скользнул к Элли и Ревику, которые теперь сделались такими яркими, что на них тяжело было смотреть.

Если Элли и Ревик не проведут их через дверь, они сгорят здесь – плоть, кости, красная пыль, кровь их друзей и предков смешается воедино. Они будут здесь с богами Нового Мира, когда солнце поглотит единственный их дом, который они когда-либо знали.

Джон прикусил губу, глядя в спины Ревика и Элли.

«Поспешите, – невольно подумал он про себя. – Поспеши, Эл. Тебе надо поспешить, бл*дь».

Он понятия не имел, услышала ли его сестра.

Он понятия не имел, сыграло ли это какую-то роль, даже если она его услышала.

– Убейте этих паразитов! Немедленно! – рявкнул Дейфилиус, показывая на взрывы, полыхавшие разрозненной линией к востоку. – Затопчите их как тараканов, ибо они и есть тараканы! Они даже не видящие… они люди! В чём проблема?

Он уставился на Франка и Маркуса, двух командиров его сил видящих.

Франк смотрел куда-то вдаль, и его глаза казались усталыми. Маркус, высокий худой мужчина с аккуратно подстриженными усиками, посмотрел на него в ответ так, словно хотел ответить, но не был уверен, что сумеет вести себя цивилизованно.

Маркус, пожалуй, выглядел таким взъерошенным, каким Дейфилиус его никогда не видел.

Обычно безупречная чёрно-белая униформа, в которую он был одет, покрылась красной пылью. Усы пропитались потом и тоже запачкались пылью. От пота короткие каштановые волосы льнули ко лбу и шее. Пот смочил куртку и рубашку спереди, ручейками стекал по лицу. Его обычно оливковая кожа сделалась красной и опухшей, покрывшись пятнами.

– Где ваши ледянокровки? – рявкнул Дейфилиус на Маркуса, игнорируя более тихого Франка. – Разве они не могут разобраться с этой проблемой?

– Они сражаются с телекинетиками внизу, – кротко ответил Маркус, стискивая зубы от явного раздражения. – Они пытаются пробиться с копателями. Я думал, что нашим приоритетом по-прежнему является это, а не выкуривание каких-то дикарей из нор…

– Когда они проникнут? – перебил Дейфилиус, вытирая лоб частью своих одеяний. – Долго ещё?

Серебристые нити сердито извивались над ним, жужжали в ушах, кричали на него из какого-то далёкого и усеянного звёздами куска чёрного неба над его головой.

Дейфилиус испытывал головокружение, пребывал как будто наполовину вне себя. Он не слышал ничего, кроме этого жужжания. Он чувствовал ожесточённые тычки их света, лихорадочную частоту, ярость из-за того, что он ещё не сделал необходимое им.

Он знал, что что-то не так.

Что-то пошло ужасно, ужасно не так.

И тут было так жарко.

Слишком жарко, чтобы думать, двигаться, дышать.

Такое чувство, будто сам Ад навестил Землю.

В своём бреду он задавался вопросом, может, так и случилось. Он гадал, вдруг это тоже сделала Мост – вдруг она и её приспешники внизу, прячущиеся в лабиринте проклятой красной скалы, обрушили на него этот ад, заставляя его проживать это, вдыхать это вместе с ними.

– Сэр? – сказал Маркус чрезвычайно вежливым тоном. – Вы хотели, чтобы мы отвлеклись от попыток пробиться сквозь их видящих и стали гоняться за красными индейцами? Или нам продолжать работать над тем, за чем мы сюда пришли?

Дейфилиус слышал в его голосе сарказм, неуважение.

Он знал, что его люди злятся на него.

Он знал, что они ожидали легкой победы над неподготовленным и явно уступающим во всём врагом. Атака в каньоне разозлила большинство из них, и не только потому, что они потеряли четверть своей численности за двадцать-тридцать минут. Он знал, что большинству из них просто хотелось отступить и разбомбить это место под ноль.

Дейфилиус всё это знал. Он чувствовал это в серебристых нитях, в шёпоте разумов вокруг него, в их злости на него, в их отвращении из-за его провала.

Но не мог переживать по этому поводу.

Серебристые нити хотели, чтобы он отправился вниз.

Они хотели, чтобы он убил Моста.

Они хотели, чтобы его копатели разодрали ей горло, разодрали горло её мужа, её приёмного брата и друзей. Они хотели. чтобы те выжрали её нерождённого ребенка из утробы.

Они шептали ему, говорили, что слишком поздно бомбить.

Слишком поздно. Надо пробиться внутрь.

Надо убедиться наверняка.

Дейфилиус всё это знал, и задержки из-за Маркуса, Франка и их видящих вызывали у него желание закричать. Он чувствовал себя так, будто вырвет свои глаза, раздерёт собственную плоть, подожжёт сам себя, если не сумеет добраться до них. То жужжание в его голове сводило с ума, точно тысяча голосов шептала, орала, говорила ему в ухо, твердила, что Бог проиграет, что люди Бога проиграют, и это будет его вина.

Демоны развратят священные двери.

Эта гнилая Ева, соблазнительница, шлюха Сатаны… эта самка… снова уничтожит мир людей.

Как же жарко.

Почему, во имя Бога и его ангелов, так жарко?

Такое чувство, что за последние полчаса потеплело на десять градусов.

Открыв фляжку, которую он носил поверх своих одежд, Дейфилиус жадно выпил несколько глотков. Этого было недостаточно. Пустыня как будто высасывала каждую каплю влаги из его скальпа, из кожи, из лёгких и рта сразу же, как только он переставал пить, и заменяла жидкость красной пылью.

Маркус прочистил горло, уставившись на него.

Дейфилиус чувствовал, что все они теперь смотрят на него.

– Сэр? – единственное слово переполнилось тем вежливым презрением. – Брат Дейфилиус, – произнес Маркус. – Чего бы вы от нас хотели?

Дейфилиус посмотрел на него.

Он уставился на лицо Маркуса, на его идеальные каштановые усики, на выгнутую бровь. Он видел лёгкую улыбку на губах, выражение отвращения в тёмных глазах.

Выдернув из кобуры пистолет, который дали ему его люди, Дейфилиус выстрелил ему в лицо. Сдвинув дуло, он выстрелил и в лицо Франка, когда другой мужчина повернулся к нему, широко раскрыв глаза от шока.

Дейфилиус убрал пистолет в кобуру.

Крики и потрясённые вздохи раздались с обеих сторон, когда солдаты в униформе попятились от него и от двух тел, распростёршихся на камне. Они оба ещё шевелились, словно хватаясь за жизнь, но Дейфилиус их проигнорировал.

Что касается остальных, Дейфилиус их не видел и едва слышал.

Он отпил ещё несколько глотков из фляжки, пролив немного на свои одежды. Только потом он заметил, что кровь то ли Маркуса, то ли Франка забрызгала его одеяние. Подняв взгляд, он увидел, что за ним наблюдает Грегорио, его правая рука.

Выражение лица здоровяка было настороженным, но осторожным.

Никакой непокорности не виднелось в тех тёмных глазах.

– Могу я помочь тебе, Брат Дейфилиус? – уважительно спросил он.

Дейфилиус вылил воду себе на голову, ахнув.

Серебристые нити всё ещё жужжали вокруг него, но не так плохо, как раньше.

Теперь он чувствовал себя яснее. Он вновь чувствовал себя целеустремлённым.

Он не смотрел на два трупа, что лежали в красной пыли у его ног. Он слышал сдавленные звуки от одного из них, но не потрудился определить, от кого именно.

Он смотрел лишь на Грегорио, который всё ещё осторожно наблюдал за ним.

– Да, брат Грегорио, – сказал он с благодарностью. – Ты можешь мне помочь. Я хочу, чтобы вы проникли в туннели. Немедленно. Если копатели не могут это делать, я хочу, чтобы вы использовали бомбы и пробили ямы в земле. Затем я хочу, чтобы вы послали людей. Если они убьют их или поджарят ОБЭ-полями, я хочу, чтобы вы послали ещё больше людей. Я хочу, чтобы эти люди копали голыми руками, если придётся. Я хочу, чтобы вы посылали людей до тех пор, пока мы не пробьёмся.

Он помедлил, оценивая глаза Грегорио в поисках понимания.

– Это ясно, брат? – поинтересовался он нежным тоном.

Последовала кратчайшая пауза.

Затем Грегорио кивнул. Он склонил голову, отдав честь.

– Чрезвычайно ясно, возлюбленный брат, – произнес он почтительным тоном. – Чрезвычайно ясно.

– Тогда, пожалуйста, сделайте это, – ответил Дейфилиус. – Прошу, сделайте это немедленно.

На сей раз Грегорио отвесил полноценный поклон, и его пальцы вскользь задели красную землю, прежде чем он выпрямился и прижал ладонь к сердцу в завершающем жесте.

– Моё дело – исполнить твою волю, священный брат, – сказал он.

Он повернулся, собираясь уйти, но тут среди толпы солдат раздался крик.

Грегорио повернулся обратно, и Дейфилиус развернулся вместе с ним, уставившись в направлении криков.

Они показывали не на землю.

Они показывали не на бомбы, взрывавшиеся на востоке, не на ямы, вырытые гибридами, и не на двух мужчин, распростёршихся у ног Дейфилиуса. Они даже не показывали на то, что осталось от зазубренного каменного образования, называвшегося Шипроком. Они не кричали из-за американских дикарей, или телекинетиков Моста, или видящих, атаковавших их в каньонах.

Они показывали на небо.

– Sole! – закричал один по-итальянски. – Sole! Miei Dei!⁵

Раздались и другие вопли, не все на итальянском или английском, хотя эти языки доминировали. Их крики и визги затмили разум Дейфилиуса.

Он посмотрел вверх, проследив за их показывающими пальцами, и осознал, что он был прав.

Ад действительно пришёл на Землю.

Мост убьёт их всех.

– Sole! – кричали они. – Солнце! Посмотрите на солнце! Оно убьёт нас всех!

Округлая сфера звезды, обычно висевшая на небе размером с монетку, сделалась совершенно неузнаваемой. Она выглядела в три-четыре раза больше обычного размера – тёмно-красная с оранжевым сфера, пульсирующая силой и светом. Почему-то с такого близкого расстояния солнце казалось живым… как живое существо, а не сфера горящего газа, полностью лишённая сознания; как массивное, живое и дышащее животное.

Вспышки полыхнули с одной стороны длинной медленной аркой, как будто воспламенив воздух.

Дейфилиус мог лишь смотреть на это с разинутым ртом.

Серебристые нити извивались над головой, бормоча, шепча, уговаривая, крича.

Он чувствовал, что ангелы видят солнце его глазами, видят то же, что видел он.

Он почувствовал, как они понимают, что это означает.

Дейфилиус повернулся к своему заместителю, и его голос сделался твёрдым как лёд.

– Сейчас же, Грегорио, – сказал он. – Нам нужно пробраться внутрь немедленно.

Грегорио усилием воли оторвал взгляд от солнца, и его лицо выражало шок и страх. Затем, как будто осмыслив слова Дейфилиуса, он резко захлопнул рот. Страх, затем злость исказили черты мужчины.

В итоге злость победила.

– Да, сэр, – сказал он, и его голос напоминал жёсткое рычание.

Не произнеся больше ни слова, он повернулся, жестикулируя и свистя охранникам, которые стояли ближе всего к ним.

– Идёмте со мной! – проревел он. – Немедленно! Во имя Единственного Истинного Бога мы ворвёмся в эти пещеры… немедленно! Что бы для этого ни потребовалось, какие бы потери мы ни понесли. Мы выроем их из их гнусного трусливого убежища. Мы вытащим их на свет Божьего солнца. Мы перережем им глотки и вырвем их кишки для падальщиков…

Все словно ошеломлённые уставились на него.

Поначалу медленно, затем всё нарастая, ответный крик заполнил воздух.

Дейфилиус слышал в их крике страх.

Он слышал почти истерию, которая жила в этом звуке.

Ему было всё равно.

Они делали то, что надо сделать. Они делали Божью работу. Они выполняли волю воинственных ангелов света.

И это всё, что имело значение.

Глава 61. Последняя дверь

Они пришли из ниоткуда.

Я плавала сквозь перекатывающиеся рябью волны золотистого и синего цвета.

Безмолвные, пульсирующие силой и интенсивностью; там было столько света, что я не могла дышать.

Я чувствовала лишь Ревика.

Я чувствовала лишь Ревика, солнце, дверь. Я знала, что остальная Четвёрка тоже присутствует с нами; я видела геометрические паттерны, создаваемые переплетением наших светов… но прежде всего я чувствовала себя связанной между тремя этими элементами.

Ревик, дверь и солнце создавали со мной новую матрицу Четвёрки, сплетённую воедино через пирамиду-мост-башню, связывающую нас друг с другом, соединяющую наши умы, если можно их так назвать, соединяющую наши света, соединяющую нашу цель.

Затем, без предупреждения, тишина закончилась.

Затем, без предупреждения, они оказались всюду.

Ревик предупреждал меня. Он говорил, что они нападут. Он сказал, что как только они поймут, что мы делаем, они атакуют со всей мощи, бросят в нас всё, что имеется в их распоряжении.

Он много месяцев говорил, что они хотели моей смерти.

И всё же интенсивность их атаки едва не выбросила меня полностью из моего тела. Если бы только света не текло через меня в ту дверь, связывая меня с солнцем, Ревиком и той обрамлённой кристаллами расщелиной, то меня бы наверняка вышвырнуло из моего тела.

А так меня будто ударили по голове кувалдой.

Боль была невыносимой. Она взорвалась в моей голове с раскалённой добела интенсивностью, и сначала я даже подумала, что умерла.

Я была уверена, что они убили меня, что я умираю.

Крики переполнили небеса вокруг меня. Серебристые нити извивались на чёрном фоне неба, затмевая вид на солнце, затмевая звёзды, тот интенсивный свет, который Ревик лил через меня как лаву. Я не видела Ревика, не чувствовала Ревика… Вместо этого я чувствовала себя так, будто меня обернули миллионы паутинок из твёрдого металла, окунули в смолу, которая льнула ко мне, душила, силилась покрыть каждую частичку моей кожи и света.

Кажется, я закричала.

Мой свет боролся, стараясь оттеснить их от похожей на мост структуры, которая покачивалась над моей головой. Они обрушились на неё, пытаясь сломать, снести с опор.

Летающие существа продолжали бить по мне со всех сторон, но я до сих пор не упала. Я не делала ничего, только стояла там и старалась открыться тому высшему свету.

Как только я сумела открыться, даже немножко, свет солнца снова начал струиться через меня. Я мельком увидела солнце, Ревика, дверь.

Я почувствовала присутствие всех троих, окутывавшее меня, связывавшее меня с ними.

Липкие, извивающиеся, похожие на смолу металлические нити начали медленно сгорать…

Затем образ вновь изменился.

Я почувствовала, что пол ушёл из-под ног. Такое чувство, будто меня бросили вниз головой в какое-то новое место, отрезанное от того, где я была раньше.

Я оказалась в серой безликой коробке.

Переход случился так быстро, что я могла лишь стоять там, хватая воздух ртом и глядя по сторонам, пытаясь осмыслить своё окружение.

Комната, если можно её так назвать, состояла из серебристо-серого света.

Этот свет не был светом, но блокировал каждую частицу настоящего живого света, который мог бы проникнуть в это пространство.

Посмотрев на него, почувствовав своим aleimi, я ощутила лёгкую тошноту и почувствовала себя как никогда одинокой. Это ощущалось как мёртвое пространство посреди созидания, место, которое пожирало свет, пожирало сердце, пожирало любовь.

Всё в нём напоминало мне о смерти.

Это походило на перманентное состояние разложения. Не такое разложение, которое было динамичным; это разложение никогда не двигалось, никогда не менялось, никогда не трансформировалось в нечто иное.

Оно просто оставалось тем, чем было – мёртвым, горьким, холодным.

Существа, которых я чувствовала там, тоже были подобны смерти.

Наполненные яростью из-за её отсутствия, из-за отсутствия, которое резонировало с ними, они ненавидели свою металлическую тюрьму. Зависть, мелочность, голод, садизм, безразличие затмили всё, что когда-то могло быть истинными чувствами. Скука, презрение, отвращение, неуемность, неудовлетворение оставили их одинокими, постоянно злыми, постоянно ненасытными.

Они ощущались как кости, иссохшие в пыль.

Они были убийцей с мёртвыми глазами, без чувств или сопереживания.

Я внезапно осознала, что они наблюдали за мной.

Как раз когда я подумала об этом, из похожего на дым воздуха сформировалось одно существо. Поначалу я не знала, то ли его субстанция появилась из серебристо-серого ящика, то ли его присутствие делало пространство таким. Ощущалось всё так, будто и то, и другое могло быть правдой.

Возможно, оно просто хотело, чтобы я чувствовала себя одинокой, отрезанной от солнца, Ревика и всех, кого я любила.

Я вспомнила, как Галейт однажды сделал это со мной много лет назад.

Я помнила, как он вытащил меня из света, пытаясь убедить, что света не существует, что я одна, что я уступаю в силе… что я никогда не смогу победить.

Я уже не была той маленькой девочкой.

Теперь я едва понимала, кем она была.

И какими бы ни были мотивы этого существа, мне честно было почти всё равно.

Высокий скелетообразный силуэт смотрел на меня от противоположной стены, не моргая жёлтыми глазами цвета мочи и сцепив руки перед грудью. Его осанка была слегка сгорбленной, и оно не меняло выражения, а наблюдало, как я осматриваю его пространство, словно дожидаясь, когда я привыкну к новому окружению или, может, как-то отреагирую.

Его тело казалось ещё более худым, чем его лицо; я представляла, как оно скукоживается и иссыхает под чёрным одеянием.

Это мог быть Менлим в его истинном обличье.

Это мог быть кто угодно из них… или никто из них.

Это могли быть все они, поскольку я подозревала, что все они были более-менее одинаковыми.

Опять-таки, это всего лишь ещё один костюм, ещё одна ложь, так что это не имело значения.

– Ты убиваешь его, – сказало существо, глядя на меня сквозь тот серый, мёртвый свет. – Ты убиваешь своего супруга.

Когда я не отреагировала, на губах существа заиграла лёгкая улыбка.

– Само собой, ты это понимаешь? – произнесло оно. – Он не такой как ты. Он не создан для того, чтобы направлять подобный свет. Ты убьёшь его прежде, чем это закончится.

Я всё ещё не могла заставить себя отреагировать. Или переживать из-за его слов.

– Тебе действительно всё равно, Высокочтимый Мост? – спросило существо.

Я продолжала смотреть на него.

Не было абсолютно никакого смысла связываться с этой штукой.

Его попытки напугать меня были примитивными, незрелыми. Оно не заботилось о Ревике. Ему плевать на него, на меня. Оно не понимало любовь или что-либо касаемо нас, так что оно пыталось действовать, исходя из того, что в прошлом сработало с другими людьми и видящими… давить на глубинные страхи нас всех, на чувство вины, на стыд, на ощущение недостойности, самобичевания и страха.

Это работало, потому что это напоминало зеркало, которое мы поднесли к своим лицам.

Но теперь я могла видеть сквозь зеркало.

Я видела существо, которое его держало, и оно ничего не знало о том, что говорило. Оно могло лишь имитировать. Оно могло лишь подражать без осмысления, топорно пытаясь задеть и причинить боль, подтолкнуть сделать то, что ему было от меня нужно.

Оно ничего не знало.

Оно ничего не понимало.

Так почему мне стоит утруждаться и говорить с ним?

– Пропусти нас, – сказало существо. – Пропусти нас, и мы позволим вам жить. Мы отзовём наши армии. Мы больше не станем убивать.

На сей раз я посмотрела на него. Конечно, не потому, что поверила… а потому что я реально снова говорила с ним. Оно пыталось вести со мной переговоры.

– Нет, – просто сказала я.

– Мы пробиваемся прямо сейчас, – сказало оно, глядя на меня. – Наши слуги прямо сейчас пробиваются сквозь красную землю. Мы убьём вас всех, если вы не поможете нам покинуть это место. Мы убьём каждого человека и видящего, чьё имя есть в том Списке…

Я рассмеялась, качая головой.

– Нет, вы этого не сделаете, – сказала я.

– Мы убьём многих… – прошипело существо.

– В это я могу поверить. Но вы не можете добраться до двери вовремя. Вы не можете добраться до меня. Если бы могли, вы бы со мной не говорили.

Когда новая мысль пришла в мою голову, я слегка нахмурилась, глядя на него.

– А почему вы со мной говорите? – спросила я. – Вы должны понимать, что теперь это со мной не сработает. Вы знали это уже какое-то время. Вот почему раньше вы не пытались вести со мной переговоры. Думаю, вы не пытались договориться со мной с тех пор, как я забрала Ревика от Салинса.

Нахмурившись и обдумывая это, я обвела взглядом серый ящик.

– …Это попытка отвлечь, – добавила я.

– Пропусти нас, – прошипело существо. – Пропусти нас, и мы оставим твоих людей в покое. Мы отправимся в новое место, новое время, на новую планету. Мы будем трогать тебя или твоих людей! Вы больше никогда нас не встретите!

На сей раз я нахмурилась по-настоящему.

– Вы нацелились на солнце, – сказала я. – Вы не пытаетесь торговаться со мной. Вы пытаетесь задержать меня, чтобы суметь самим обуздать солнце… чтобы использовать его и открыть одну из своих дверей прежде, чем я успею открыть наши.

Посмотрев на серые стены, я ощутила нарастающую злость, осознав, что они уже отвлекли меня слишком надолго – определённо дольше, чем мне стоило позволять.

Как мне отсюда выбраться?

Как я выбралась из ящика, в который поместил меня Галейт?

Как только я подумала об этом, мой свет расслабился.

Ревик.

Ревик – вот как я выбралась.

«Муж?» – позвала я его, устремляясь вверх через мой свет, через тот похожий на лестницу мост, ведущий к небу, к солнцу, к нему.

«Муж… где ты?»

Последовала кратчайшая пауза.

Я почувствовала, как двигаюсь сквозь ту паузу, путешествую выше и выше, сквозь ту лестницу света, следуя за нитями, пока не добралась до самого конца. Я последовала прямо до него, до нашей связи света, до его разума, до его присутствия… до его сердца.

Я почувствовала его сердце, то светлое бело-синее солнце, что жило в его груди.

Как только я сделала это, свет омыл меня жарким потоком.

Разноцветная лава хлынула вниз по той лестнице и в моё сердце. Бледные золотистые, зелёные, небесно-голубые, кроваво-красные, белые, жёлтые, оранжевые цвета… это струилось через меня в кристаллы двери, в существо за ними, в присутствие, которое я там ощущала.

Что-то во мне снова щёлкнуло, обретая опору в этой цепочке.

Я снова чувствовала связь с обоих концов. Я снова чувствовала себя, сбалансированную между ними.

Я чувствовала Ревика.

В этот момент я осознала, что Дренги были правы.

Я почувствовала, что это делает с ним, как это ломает его свет.

От него выплеснулось так много радости и так мало переживаний, что сложно было смотреть на это. Я чувствовала его радость, принятие всего этого света, готовность пропустить это через себя вопреки тому, что это делало с ним. Здесь он был прекрасен. Здесь он был богом.

Но Дренги не ошибались.

Это убивало его.

– Gaos, что нам делать? – сказал Джон. Он смотрел на потолок и чувствовал, как его сердце колотится всё сильнее, пока он переводил взгляд между высоким потолком пещеры и образами, мелькавшими на виртуальных экранах перед Данте.

Теперь он это слышал.

Он слышал крики в туннелях снаружи, пока они убегали от звуков копателей, приближавшихся к ним сквозь стены.

Они послали Юми с Врегом, Декланом, Тореком, Луриаал, Тавой и Чёрным Крылом.

Джон старался не думать о том, что его муж где-то там, но знал, что они нуждались в нём. Им нужно было установить новую линию баррикад, организовать какой-то военный отпор к тому моменту, когда они пробьются.

Он закрыл глаза, подавляя образы, которые так и хотели накатить на него.

Снова начались взрывы, и он вздрогнул, пригнувшись и наблюдая, как красная пыль сыплется со стен и потолка. Врег сказал им по армейскому каналу, что Дренги теперь просто швыряют Миферов в ОБЭ, используя человеческие тела, а не более ценных генетически усовершенствованных гибридов, чтобы замкнуть и пересилить органический механизм.

Врег сказал, что они пока не пробились, но поле начинает ослабевать.

– Десять минут, – пробормотал Балидор рядом с ним. – У нас от силы десять минут, Джон.

Джон посмотрел на лидера Адипана и кивнул вопреки кому в горле.

Балидор тоже остался здесь в основном для того, чтобы помочь держать щиты вокруг Элли, поскольку остальные разведчики помогали команде телекинетиков. Джон глянул на Касс, у которой последние полчаса шла кровь носом. Они с Мэйгаром выглядели такими бледными, такими истощёнными в плане света, что Джон поражался, как они вообще оставались в сознании.

Три клона-телекинетика уже умерли. Балидор сказал, что это наверняка вызвано эмболией головного мозга – распространённый диагноз, когда существо было убито в Барьере.

Дренги по-прежнему атаковали их всех.

Балидор сказал, что они также пытались атаковать Элли и Ревика, но Элли каким-то образом умудрилась их отбросить… а Ревик был настолько омыт aleimi-светом солнца, что ничто не могло до него дотронуться.

Тем не менее, Ревик тоже выглядел не лучшим образом.

Балидор, Джораг и Рэдди переместили их с Элли тела, пребывавшие в состоянии транса, аккуратно двигали их конечности, чтобы усадить их и прислонить к стене. Их кожа была такой горячей, что для этого пришлось надеть перчатки. И всё равно Джораг показал Джону ожог, который получил, когда задел кожу Ревика.

Джон не понимал, как одежда Элли и Ревика попросту не сгорела, и почему не вспыхнули их волосы или кожа, но Балидор сказал ему, что это всё равно aleimi-свет, а не физический свет и не огонь… он влиял на живых существ не так, как на что-то инертное вроде одежды или волос.

И всё же Ревик выглядел так, будто потерял в весе с тех пор, как всё это началось.

Его кожа сделалась ярко-красной, длинные волосы сделались совершенно мокрыми от пота.

Их ауры так далеко расходились от их тел, что никто не мог подойти к ним ближе, чем на два с половиной метра, не ощущая дискомфорта. Никто и не пытался с тех пор, как Джораг, Рэдди и Балидор их передвинули. Джон знал, что Балидор приглядывал за ними из Барьера, делая всё возможное, чтобы защитить их, пока они делали своё дело, но выглядело всё не лучшим образом.

Ревик в особенности выглядел совсем не хорошо.

Элли была такой же раскрасневшейся и вспотевшей, как и её супруг, но что-то в её aleimi и коже указывало на то, что она переносит это иначе. Она даже сейчас выглядела спокойной, её лицо оставалось странно безмятежным, тогда как на лице Ревика жила гримаса, которая выглядела и ощущалась как равное сочетание триумфа и боли.

Глядя на него, Джон знал, что Ревик умирает.

От этой мысли его сердце разбивалось, и всё же он осознал, что это не стало сюрпризом.

Он знал, как высока вероятность, что все они умрут.

Он знал это с самого начала, но теперь реальность этого факта ударила по нему как тонна кирпичей. Реальность смерти его сестры, её мужа. Реальность смерти Врега, Балидора, Лили, Мэйгара, Анжелины, Данте, Джины, Вика, всех.

Он импульсивно схватил Балидора за руку.

Видящий сжал его пальцы в ответ, не отпуская.

– Мы просто оставим их так? – спросил у него Джон.

Балидор крепче стиснул его пальцы, не отвечая.

– ОБЭ на западной стороне слабеет, – пробормотала Данте.

Она подняла на них взгляд, и её тёмные глаза смотрели устало. Рядом с ней Джейден работал над той же консолью, его кожа покраснела и покрылась пятнами, лицо выглядело измождённым. Так странно, что он сейчас находился рядом, но Джон, возможно, впервые не возражал против этого.