Текст книги "Солнце (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 52 страниц)
Я всё ещё таращилась на пилота.
– Это реально, бл*дь, пугает, Ревик.
Он рассмеялся.
– Всё нормально, – он схватил мою руку и крепко сжал. – Главное, не перепутай одного из них со мной, и всё будет в порядке.
– Как, чёрт возьми, ты можешь доверять кому-то из них? – на сей раз мой голос прозвучал громче, заставив пилота повернуться. Когда он уставился на меня, и эти слишком знакомые хрустальные глаза прищурились в манере, которую я знала слишком хорошо, я прикусила губу и повернулась к Ревику.
– Gaos di’lalente. И ты ещё что-то говоришь мне из-за того, что я освободила видящих. Ты даже не знаешь, что представляют из себя эти штуки, Ревик. Разве их не вывели для того, чтобы убить нас? И чтобы открыть двери и уничтожить остатки человечества?
Ревик пожал плечами, его глаза оставались спокойными.
– По сути да. Их также вывели, чтобы подчиняться приказам. Балидор, похоже, считает, что их сделали чрезвычайно податливыми в этом отношении, не имеющими никакого собственного идеологического кодекса…
– То есть, ты просто командуешь ими с помощью своего света? – я нахмурилась ещё сильнее. – И это твоя мера подстраховки, чтобы они не убили нас всех?
– Вообще-то, это делает Балидор, – Ревик улыбнулся и поцеловал тыльную сторону моих пальцев. – Мы подумали, что будет лучше, если их будет направлять он.
– И он не возражает против этого? Балидор?
Ревик мягко щёлкнул языком, пожав плечами. Он переключился на мой разум.
«Да, – послал он. – Он согласился со мной в том, что они могут оказаться полезными. Либо так, либо убивать их всех. Мы избавились от самой лаборатории… вот почему Базилику пришлось уничтожить».
Он помедлил, пожав тем же плечом.
«Вдобавок к куче тех органических машин-гибридов, – добавил он. – У них имелось подкрепление Эддарда и нескольких других колонн сети».
Его губы мрачно поджались.
«У них также имелись клоны Менлима. От них мы также избавились, – он помедлил, показав неопределённо грациозный жест рукой. – Ну… ты понимаешь».
«Ну… я понимаю что? – послала я, хмурясь. – Не говори мне, что один из них ты тоже сохранил?»
Повернувшись, он улыбнулся уголком губ и виновато пожал плечом.
– Господи Иисусе, – откинувшись на сиденье, я посмотрела в потолок, сжав подлокотники и стиснув зубы. – Иисусе.
Ревик крепче сжал мою ладонь. Когда я перевела взгляд, всё ещё хмурясь, он постучал по гарнитуре, с помощью языка жестов видящих сказав мне, какой канал они используют. Как только я переключилась на нужную частоту, его голос снова раздался в моих ушах, но теперь уже через гарнитуру.
– Балидор и Касс полетят в другом вертолёте. Фиграна и Стэнли мы посадили в третий. Мы посчитали, что лучше разделить нас, поскольку мне неизвестно, что у них имеется из противовоздушной обороны, – помедлив, он сжал мою ладонь. Когда я подняла взгляд, он более осторожно оценивал моё лицо. – Возможно, мне понадобится твоя помощь, когда мы поднимемся в воздух.
Я фыркнула, осознав, что он имеет в виду.
– Тут малым количеством жертв не обойдёшься, муж, – сказала я, предостерегая.
– Да, – прямо ответил он. – Не обойдёшься. Но мы и не можем позволить себе такое в данный момент, – бросив на меня мрачный взгляд, он крепче сжал мою руку. – Они придут за нами, жена. Тот монах, Дейфилиус… я видел его свет, пока Балидор говорил с ним. Он не врал про Америку.
Его прозрачные глаза встретились с моими и приобрели более серьёзное выражение.
Он дотронулся до моего лица той рукой, что не сжимала мою ладонь.
– Это финальная битва, жена. Выжженная земля. Мы не можем позволить им победить. Потому что тогда мы потеряем всё. Хуже того, мы выпустим Дренгов в одни-лишь-боги-ведают сколько других миров, – всё ещё оценивая моё лицо, он добавил: – Конечно, главная здесь ты… и мы это не обсуждали. Но я чувствовал в твоём свете то же, что чувствую я. Мы оба знаем, что грядёт. Мы оба чувствуем видение Кали. Мы оба знаем, что она показала нам правду.
Помедлив, Ревик стиснул моё плечо.
– Поэтому ты не возражала против того, что я сделал в той пещере. Теперь у нас осталось меньше вариантов выбора. Возможно, так мало их не было ещё никогда.
Посмотрев на него, я неохотно кивнула.
Я не могла спорить с его словами.
Но я до сих пор не могла заставить себя осознать весь масштаб последствий.
Ревик крепче сжал мою ладонь… так крепко, что это причиняло боль.
Он не разжал хватку, когда послал Балидору сигнал через гарнитуру, изменив частоты и в то же мгновение послав мне открытый канал.
– Касс готова? – спросил он у лидера Адипана. – Мне сказать ему взлетать? Или ты будешь направлять вертолёты со своей стороны?
Последовала краткая пауза.
Затем раздался голос Балидора.
Я услышала в его голосе облегчение и вновь осознала, как сильно они с Ревиком волновались за нас с Касс, оставшихся в Колизее без них.
– Мы готовы, – подтвердил он. – Я могу направлять флот вертолётов отсюда. Так вы все будете свободны для работы. Ты же поручил Элли поставить щит и направлять свет, верно?
– Верно, – сказал Ревик, глянув на меня и вскинув бровь.
Я нахмурилась, но ничего не сказала.
Должно быть, Ревик всё равно что-то почувствовал. Он поколебался, всё ещё всматриваясь в моё лицо, затем повернулся к передней части вертолёта и обратился к Балидору через гарнитуру.
– Как обстоят дела со связью с клонами? Проблемы есть?
– Пока что никаких, – сказал Балидор. – Они все связаны друг с другом посредством относительно простого механизма в свете. Это логично. Полагаю, они и не задумывались для работы в качестве отдельных индивидов, только как отряд, управляемый самими Миферами… или, возможно, Менлимом, если они создавались именно для его использования. Подозреваю, именно поэтому их свет так отличается.
Я слушала, пытаясь увидеть то, что видел он.
Ревик глянул на меня, затем открыл свой свет.
Через серию кадров он показал мне световые кадры общей aleimi-структуры между клонами, в том числе и с версией Менлима. Из-за слепоты я не видела это своим светом, но теперь, посмотрев на это через Ревика, я почувствовала, что расслабляюсь.
Я видела, где и как подсоединились Балидор и Ревик, и как Балидор посылал через ту же структуру импульсы и «запросы».
Выглядело всё так, будто они запрограммированы быть рабами.
– Так и есть, – подтвердил Балидор, явно почувствовав, что я на это смотрю. – Более-менее. Но скорее «более».
– Что, если они это поймут? – фыркнула я. – Как думаешь, копия Ревика будет в восторге от такого?
Балидор усмехнулся, но его слова прозвучали буднично.
– У них нет света твоего мужа… слава богам свыше и внизу.
– У них есть аспекты его света, – резко поправила я, всё ещё глядя на карты, которые показал мне Ревик. – Решение проблем. Высоко структурированное аналитическое мышление. О… и телекинез, – добавила я, позволив сарказму просочиться в мой голос. – Как же можно забыть про телекинез.
И снова ни Балидор, ни Ревик не выразили особого беспокойства.
– Всё будет хорошо, сестра, – заверил меня Балидор. – Может, они и выглядят как он, но поверь мне, эти штуки – не твой муж.
– Ты бы видел выражение её лица, – сказал Ревик Балидору, смеясь. Когда я пихнула его локтем, он снова заржал, словно ничего не смог с собой поделать. – …Gaos. Как бы мне хотелось иметь возможность запечатлеть это изображение.
Балидор расхохотался.
– У Касс была такая же реакция.
– Где клон Менлима? – перебила я, всё ещё не находя в этом ничего смешного. – Он с тобой, 'Дори?
– Нет, – сказал Балидор чуть более серьёзным тоном. – Иллег везёт его в другом вертолёте. Не волнуйся, Элли… правда. Твой муж его вырубил. Он также связан, и на нём надето несколько ошейников. Мы хотели сохранить его в живых ровно настолько, чтобы допросить его. Мы убьём его, как только исчерпаем его как ресурс. Я надеялся, чтобы ты, Фигран и Кали взглянули на него первыми. Я бы хотел провести полное сканирование и допрос, когда доберёмся в Америки.
– То есть, эта часть была твоей идеей? – фыркнула я.
– Да, – признал Балидор. – Ты не одобряешь? Можем выкинуть его из вертолёта над городом, если ты предпочтёшь такой вариант, Высокочтимый Мост.
Нахмурившись, я размышляла, обдумывая эту идею и пытаясь решить, что я чувствовала на самом деле.
Я видела логику в том, чтобы сохранить клон Менлима. Я даже видела логику в том, что сохранить несколько клонов Ревика. В то же время мне сложно было поверить, что мы получим от кого-то из них настоящие разведданные.
Балидор вздохнул на линии.
– Согласен, – сказал он чуть более тяжёлым тоном. – Но я посчитал, что мы не в том положении, чтобы отклонять любые возможные преимущества, которые нам подвернутся. К тому же, – признался он. – Я думаю, твой муж прав. Дейфилиус говорил правду. Они придут за нами, а значит, нам потребуется вся огневая мощь, которую мы сумеем заполучить. В том числе и клоны-телекинетики.
Я кивнула, снова видя логику в ходе их мысли.
– Что насчет Атвара? – спросила я. – Где он? Мне ещё не представилось возможности поговорить с ним. Мы слишком спешили убраться оттуда.
– Он полетит с нами, – сказал Балидор. – У нас тоже пока не было шанса поговорить, но он сказал нам, что их забрали с улиц вскоре после того, как мы расстались с ними. В тех пещерах мы видели определенно не их… на них надели ошейники и посадили в ту клетку под Колизеем с тех пор, как они пришли в сознание.
Его тон сделался мрачным.
– Похоже, Миферы часто такое проворачивают, – добавил он. – Пока мы были в той лаборатории под Ватиканом, мы видели фейковые трансляции, на которых ты и твой муж хладнокровно убивали Атвара, его супруга и Калаши. Скорее всего, эти записи предназначались для людей в Дубровнике. Они, наверное, надеялись, что их смерти обеспечат поддержку для высылки разведчиков за нами в Америки. Город и королевство Атвара, может, и невелики, но его видящие хорошо обучены, и у них имеются союзники по всей Восточной Европе и Средиземноморью.
Стиснув зубы, я кивнула, но ничего не сказала.
Это логично. Также облегчением стал тот факт, что наши инстинкты не ошиблись в том, что касалось Атвара и его мотивов.
Я также видела логику Дренгов во всём этом. Дренгам всегда нравилось морочить головы людям и извращать их восприятие. Им особенно нравилось заставлять нас думать, будто мы никому не можем доверять, и нам не к кому обратиться за помощью.
– Его надо высадить в Дубровнике? – спросила я через передатчик.
Балидор явно улыбнулся.
– Не совсем. Но да, первым делом мы отправимся туда. Оказывается, у них есть несколько самолётов. Он намеревается присоединиться к нам в Америках. Со всеми людьми, которых ему удастся убедить поехать с нами.
Мои брови взлетели вверх. Я глянула на Ревика, и он улыбнулся, склонив ладонь и голову в жесте, который сообщал мне, что для него это тоже стало новостью.
Это определённо не было нежеланной новостью… для нас обоих.
– Это здорово, 'Дори, – сказала я, выдохнув. – Передай ему спасибо. Его помощь очень ценится. Он считает, что ему хватит транспорта перевезти нас всех?
– Он, похоже, весьма уверен в этом, да. И я передам ему.
Последовало очередное молчание.
Я не осознавала, что все они ждут меня, пока Ревик не положил тёплую ладонь на моё бедро.
«Ты готова, детка?» – мягко послал он.
Посмотрев на него и увидев беспокойство в его светлых глазах, я невольно улыбнулась. Положив затылок на подголовник сиденья, я вздохнул и мягко прищёлкнула языком.
«Готова. Давай свалим отсюда».
Ревик широко улыбнулся, затем переключился на свою гарнитуру и послал Балидору импульс, что пора отправляться. Через считанные секунды я услышала, как шум вертолётных двигателей изменился. Вертолёт, который стоял на площадке перед нами, уже медленно поднимался в воздух.
Но я продолжала смотреть на Ревика, изучая его глаза и черты лица.
«Ты отлично справился, – сказала я ему. – Я упоминала это? Или опять забыла?»
Его улыбка сделалась шире, уголки рта приподнялись. «Должно быть, забыла».
Я один раз кивнула.
«Ну, это так. Ты отлично справился».
Он улыбнулся, поцеловал мои пальцы и отпустил, чтобы пристегнуться к сиденью с помощью холщовых ремней и пряжек из мёртвого металла.
«Так ты займёшься щитами? – небрежно послал он. – И светом? Для следующего этапа».
Я издала тихий смешок.
Откинувшись на сиденье, я поудобнее устроила своё тело, затем скопировала движения Ревика, пристегнувшись рядом с ним. Бегло протестировав свои структуры телекинеза, затем гарнитуру, затем щиты, и наконец пистолет – на случай, если клон вытворит нечто безумное, и придется его пристрелить – я повернулась к Ревику и один раз кивнула, слегка улыбнувшись.
«Да, муж, – послала я. – Я позабочусь о щитах. И о свете. Не волнуйся. Просто делай своё дело».
Повернувшись, он одарил меня одной из тех неотразимых улыбок.
К тому времени наш вертолёт тоже начал подниматься.
Повернув голову, я посмотрела в окно и наблюдала, как по мере нашего взлёта мне открывается вид на Ватикан. Дым заклубился вокруг нас, как только мы покинули защищённое пространство вертолётной площадки. Я позволила себе посмотреть на горящие постройки лишь в то время, пока мы взлетали.
В эту короткую паузу я увидела, как купол Собора Святого Петра обрушился внутрь. При этом пламя взметнулось вверх, и из новой дыры повалил чёрный дым.
Я отвернулась.
При этом мой разум устремился в те верхние уровни света, готовясь к работе.
Глава 40. Священная земля
Чандрэ осторожно хромала вокруг костра с помощью трости, которую дал ей один из людей, и аккуратно ступала ногами в темноте.
Обойдя кругом брёвна и тела, она подмечала, где сидят другие видящие и люди.
Она увидела человеческого президента Соединённых Штатов, Мойру Брукс, зажатую между двумя местными людьми на бревне, которое выглядело так, будто его полировало слишком много задниц и ног. Брукс тихо говорила со своими спутниками, жестикулируя руками, а два местных, мужчина и женщина, слушали и кивали.
Сидевшая возле Брукс женщина была одним из врачевателей своего клана, и она же дала Чандрэ трость. Теперь она подалась вперёд, слушая, и её длинные чёрные волосы спадали как завеса, а загорелые предплечья опирались на обтянутые джинсами бёдра.
Будь она видящей, Чандрэ с уверенностью сказала бы, что она сканирует Брукс.
А так она подозревала, что некоторые из этих людей чувствовали и замечали больше остальных.
Одно лишь ощущение качества света в этой долине говорило Чандрэ, что они имели некоторые знания о манипуляциях светом. Как ни странно, здесь имелась конструкция, и не абы какая. Она была очень давней и хорошо поставленной, тщательно управляемой и поддерживаемой на протяжении долгого времени – возможно, она столетиями передавалась из поколения в поколение.
Здешние видящие наверняка помогали, возможно, укрепляли её и оттачивали различными способами, но конструкция была создана руками человека и определённо существовала ещё до них. Луриаал сама сказала это Чандрэ, сообщив, что отчасти именно это привлекло её и её людей к данной долине.
И всё же у Чандрэ сложилось впечатление, что Луриаал с тех пор взяла на себя задачу культивировать эту осознанность, и даже обучать их более эффективному её использованию.
В любом случае, конструкция, наверняка являлась причиной, почему в эту зону пришло так мало людей, несмотря на её относительную безопасность от человеческого вируса. Конструкция делала так, что большинству людей долина казалась неприметной, заброшенной, возможно, даже опасной. Она отпугивала тех людей, которые не резонировали с этими более высокими и ясными частотами света.
Чандрэ почувствовала эту стену, когда впервые прошла через неё где-то к северу от места, где они бросили машину в стороне от шоссе.
В то время она задавалась вопросами насчет стены, но слишком отчаянно желала оторваться от выслеживающих её видящих и потому не слишком задумывалась.
Теперь, узнав, что охотниками были Деклан, Торек и остальные, она испытала ещё большую благодарность за то, что они сначала встретились с местным племенем людей и видящих. Погибнуть от рук людей Тени было бы плохо.
Погибнуть от рук своих же людей было бы в разы хуже.
При мысли о Деклане Чандрэ настороженно просканировала круг брёвен возле костра. Всё ещё опираясь на трость, чтобы передвигаться по периметру, она легко нашла его, несмотря на ошейник – отчасти потому, что он её уже заметил.
Крупный мужчина-видящий сидел на другом бревне, стиснув зубы и следя за Чандрэ тёмными глазами, пока она сильно опиралась на трость.
Джакс сидел рядом с Декланом на том же бревне, но в отличие от старшего видящего как будто не замечал присутствие Чандрэ и всех остальных людей и видящих вокруг костра. Его бледно-фиолетовые глаза тупо смотрели на огонь, и его свет казался странно пустым.
Чандрэ увидела пожилого человека, находившегося прямо за пределами освещённого костром круга и наблюдавшего за ним со слегка хмурым лицом. Его она тоже узнала.
Она слышала, как кто-то называет его «Медведем», как животное.
Чуть дальше на том же бревне сидели Торек и Луриаал, видящая с серебристыми волосами и серебристыми глазами, которая возглавляла видящих племени. Чандрэ смотрела, как Торек говорит с улыбкой на лице, прищёлкивая и урча на прекси, подчёркивая жестами рук слышимые слова и наверняка слова, посылаемые через Барьер. Судя по его свету и глазам, он безумно увлёкся женщиной-видящей, которая пригласила их в свой лагерь.
Чандрэ до сих пор очень мало знала о Луриаал, хотя находила её довольно дружелюбной, особенно при таких обстоятельствах.
Она знала, что видящие и люди здесь не доверяли ей.
Луриаал сказала Чандрэ, что обязана здешним людям жизнью и кровью, так что должна защищать их, в том числе и от неё. Она не рассказала историю, скрывавшуюся за этим долгом, и Чандрэ не спрашивала, но видящая с серебристыми глазами явно относилась к этому серьёзно. Она также серьёзно относилась к человеческому моральному кодексу – намного серьёзнее, чем большинство видящих относилось к Кодексам Видящих, особенно после гибели Вэша.
Чандрэ подверглась допросам и здешних людей, и самой Луриаал.
Вопросы были справедливыми, но конкретными. Они хотели знать, что именно она помнила о резне в Лэнгли – до, во время, и после. Они заостряли внимание на времени, конкретных воспоминаниях, других провалах в памяти, которые она могла испытывать, на её эмоциональных реакциях в отношении содеянного, на её чувствах до нападения и после. Они устраивали обычные и перекрёстные допросы, проверяли точность, постоянство, детали, которые она могла упустить.
Деклан слушал всё, не говоря ни слова.
И Торек тоже.
А также Калги и Оли.
В итоге Луриаал решила, что в лучших интересах для всех них надеть на неё ошейник. Она сказала, что итоговое суждение о судьбе Чандрэ вынесут Мост и Меч, но она поделится своими находками с посредниками, когда они прибудут сюда. Тем временем, объяснила она Чандрэ, это её право оберегать её людей.
Поскольку это была более чем разумная просьба, Чандрэ без протестов согласилась на ошейник.
Они, похоже, всё равно считали её какой-то одержимой.
Чандрэ видела, как многие люди показывали в её сторону оберегающие жесты, защищаясь от какого-то демона, который, по их мнению, имел власть над её светом.
Чандрэ всё ещё смотрела в сторону Луриаал, когда почувствовала на себе взгляд (в смысле, помимо взгляда Деклана) и повернулась. При этом она увидела, что за ней наблюдает тот самый старик, который несколько секунд назад хмуро косился на Джакса.
Когда их взгляды встретились, он показал ей жест сначала рукой, потом кивком головы.
Он хотел, чтобы она подошла к нему.
Слегка нахмурившись, Чандрэ поколебалась всего несколько мгновений.
Затем, отведя от него взгляд, она оперлась на трость, чтобы опуститься в сидячее положение, вытянув ноги. Вздрогнув от боли в ещё не зажившей ноге, она на мгновение сжала бедро через повязку, закрыв глаза. Она не хотела заставлять кого-то из видящих или людей подвигаться и давать ей место, так что уселась прямо на землю, в стороне от кольца вокруг костра.
Ей не хотелось находиться в компании.
На самом деле, ей хотелось лишь тепла, а также провести несколько минут вне хижины, в которой она находилась большую часть времени. Даже окружение видящих, которые ненавидели её и желали смерти, было лучше, чем вообще не бывать в окружении её братьев и сестер.
Закрыв глаза, Чандрэ оперлась на ладони и постаралась расслабиться, насладиться костром, подышать свежим воздухом, светом конструкции вокруг неё.
Прошлой ночью её разбудила стая койотов.
Поначалу это напугало её, а потом привело в восторг. Они казались такими скорбящими, но в то же время сострадательными по отношению друг к другу, как семья.
Ей здесь нравилось.
– Вот, – сказал голос прямо перед тем, как мощная рука пихнула её.
Глаза Чандрэ распахнулись, и она напряглась, повернув голову.
Старик улыбнулся, передав ей жестяную миску с чем-то, пахнущим насыщенно и пряно, с мясом и бобами.
– Вот, – повторил он на английском с акцентом.
Он явно хотел, чтобы она взяла миску.
После краткой паузы Чандрэ протянула руку и аккуратно взяла у него еду.
Она надеялась, что после этого он уйдёт.
Вместо этого он сел рядом с ней, плюхнувшись прямо на землю. Это несмотря на его возраст, который равнялся где-то 70–80 годам, поскольку он был человеком, и несмотря на то, что он был одет в джинсы и ковбойские ботинки – не самую свободную для движений одежду в мире.
Перебросив длинную седую косичку через плечо, чтобы не мешалась, он поставил себе на колени вторую миску и быстро начал есть, зачерпывая месиво из бобов и мяса с помощью лепёшки и кушая его прямиком из миски.
Он ничего ей не сказал, и после небольшой паузы Чандрэ сдалась, вздохнув.
Положив трость у своего противоположного бедра, она поднесла к носу миску и настороженно понюхала. Она уже собиралась помешать содержимое пальцем, но тут мужчина снова пихнул её рукой. Когда она перевела на него взгляд, он запустил руку в мешок рядом с ним и достал ещё две лепёшки. Он передал их Чандрэ.
– Горячо, – он показал с помощью пальцев и лепёшки, как надо кушать, словно она была младенцем и не видела, как он сам только что ел. – Горячо. Ешь.
Мысленно вздохнув, Чандрэ сдержала желание закатить глаза, затем взяла первый кусочек хлеба. Нахмурившись и понаблюдав, как он сгибает лепёшку в подобие ложки, она скопировала его действия (будучи уверенной, что он опять наорёт на неё, если она не сделает так, как он) и зачерпнула немного бобов в лепёшку.
Взяв еду в рот, она стала медленно жевать.
Было вкусно.
Очень, очень вкусно… особенно по меркам человеческой пищи.
Пожилой мужчина рядом с ней усмехнулся.
Когда Чандрэ повернула голову, он приобрёл очень довольный вид. Он показал на её рот и лицо, почти как на языке жестов. Когда она лишь нахмурилась и покачала головой, давая ему знать, что не понимает, он постучал по виску одним пальцем.
Осознав, что он имеет в виду, она вздрогнула, опешив.
Затем нахмурилась. Поддев пальцем ошейник сдерживания видящих, надетый на неё, Чандрэ оттянула его от своей шеи, показывая мужчине.
Хмыкнув в знак понимания, он кивнул. Отставив в сторону свою миску чили и куски лепёшки, он подвинулся по земле ближе к ней, пальцами показывая повернуть голову. Когда она лишь нахмурилась, не шевелясь, он повторил жест, на сей раз более непреклонно.
Вздохнув, она подчинилась.
Повернувшись к нему спиной, Чандрэ продолжала хмуриться, пока мужчина наклонялся над ней. Когда он хмыкнул и снова обратился к ней жестами, она раздражённо вздохнула, затем повиновалась и убрала свои густые косички от ошейника.
Она повернулась к нему во второй раз.
Он наклонился ближе.
Чандрэ посчитала, что он просто хочет осмотреть ошейник. Может, он не знал, как работают такие штуки. Откуда ему знать, если он жил здесь?
Вместо этого она услышала знакомое лёгкое гудение в ухе – работа сканера сетчатки. Нахмурившись ещё сильнее, она собиралась повернуться и спросить, что он делает, но тут услышала звучный щелчок.
Ошейник расстегнулся.
Чандрэ ахнула от шока, чувствуя, как нити отпускают её позвоночник. Затем старик раскрыл ошейник, снимая его с её шеи.
Повернувшись, она уставилась на него, затем на Луриаал, которая сидела по другую сторону костра. Луриаал наблюдала за ними двоими, сощурив серебристые глаза сильнее обычного, но в них не отражалось тревоги. Казалось, она вообще не беспокоилась из-за того, что ошейник сдерживания Чандрэ сейчас находился в руках старика.
Чандрэ повернулась обратно к старику.
– Нет, – сказала она, показывая отрицательный жест рукой. – Нет. Надень его обратно.
Она потянулась к ошейнику, но старик убрал его подальше, усмехнувшись.
Он снова постучал по виску, показав на её голову.
Несколько секунд она раздражённо смотрела на него.
Затем, осознав, что у неё нет выбора, она открыла для него свой свет.
Его мысли тут же раздались в её сознании.
«Всё хорошо, náshdóítsoh. Мне дали разрешение снять его с тебя сегодня вечером».
«Тебе не стоило, – послала она тут же. – Тебе не стоило его снимать…»
Старик отмахнулся от её слов, показав на её миску чили.
– Ешь, – сказал он по-английски. «Расслабься, красноглазая. Я тебе не наврежу».
Чандрэ уставилась на него, затем на ошейник, который он всё ещё держал на вытянутой руке подальше от неё. В голове промелькнула абсурдная мысль отобрать ошейник силой и надеть его самой. Осознав, что без помощи не сможет его активировать, даже если захочет, она раздражённо выдохнула и села обратно на землю.
Она подняла свою миску чили и поставила себе на колени.
Положив её органический ошейник на землю с другой стороны от себя, старик сделал то же самое.
Какое-то время они оба ели в тишине.
Затем вновь раздались мысли старика.
«Видела бы ты своё лицо, – весело послал он. – Ты думала, я отравлю тебя, красноглазая? Или ты надеялась на это?»
Она покосилась на него. Увидев то веселье в его тёмных глазах, она посмотрела обратно на еду, зачерпнув ещё кусочек лепёшкой.
«Большая часть человеческой еды – хрючево, – послала она в ответ. – Я не ожидала яда. Я всего лишь ожидала, что это будет на вкус как экскременты».
Расплывшись в улыбке, он усмехнулся, качая головой, зачерпнул побольше бобов и мяса, засунул в рот большой кусок и принялся энергично жевать.
«Тебе не очень-то нравится мой народ, да? – подумал он в ответ. – Почему нет?»
Чандрэ фыркнула.
Бросив на него ещё один бесстрастный взгляд, она зачерпнула чили лепёшкой.
«Твоему народу я тоже не нравилась, кузен, – послала она, жуя. – Им не нравилась моя семья. Или семьи моих друзей. Иногда мы им слишком нравились… а когда они не нравились нам в ответ, они решали, что мы им тоже не нравимся».
Старик не казался оскорблённым. Он пожал плечами, и его мысли оставались будничными.
«Возможно, это правда. Но твои теперешние проблемы не из-за моих людей».
Чандрэ прожевала очередную порцию лепёшки и чили. Обдумывая его слова, она кивнула.
«Верно», – послала она, продолжая жевать.
Между ними воцарилось молчание.
Чандрэ тем временем продолжала есть. Каждые несколько секунд она поднимала глаза, глядя на звёзды. Ночь была ясной. Даже с костром было видно столько звёзд, сколько она не видела уже лет сто… может, за исключением тех нескольких месяцев, что она провела с Элли в Памире.
Эта мысль вызвала боль в её сердце.
Боль была настолько резкой, что глаза защипало.
Чандрэ и не осознавала, что её свет до сих пор открыт для старика, пока он не послал ей очередную мысль. Она не осознавала этого отчасти потому, что его разум был тише разума любого человека, с которым она когда-либо сталкивалась… может, за исключением монахов с высоких азиатских плато. У него был такой разум, который легко отдыхал, когда он им не пользовался – он не был рабом своего разума.
«Тебе стоит позволить мне отвести тебя в киву, – подумал он в её адрес. – Тебе может пойти на пользу. Позволит проработать некоторые вещи».
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы переварить его слова.
Затем она пренебрежительно нахмурилась, не сумев сдержаться.
«Конечно, старик, – проворчала она в его сознании. – Будто если я увижу твоих тотемных животных, сгоню с потом треть своего веса и несколько часов посмотрю галлюцинации, это всё исправит, – она посмотрела на него в упор, и её мысли сделались холоднее. – Твои боги тоже не любят меня, кузен. И я не представляю, как они убедят Деклана не вырезать мне сердце однажды ночью, когда твоя Луриаал и её друзья не увидят».
Кивнув в сторону видящей с серебристыми глазами, которая сидела на бревне с Тореком и улыбалась ему, пока тот говорил, Чандрэ хмыкнула.
«Например, сегодня, если Торек успешно затащит её в постель».
Старик усмехнулся, снова не смутившись от её злости.
«А какие ещё у тебя есть дела? – подумал он в ответ. – Или это, или снова ошейник. Почему бы не пойти со мной? Отпугнёшь волков ещё на одну ночь. А завтра, может быть, этот твой брат сможет вырезать тебе сердце».
Раздражённо выдохнув, Чандрэ съела ещё несколько кусочков чили, запив водой из кружки, которую передал ей старик. Осушив кружку, она вернулась к чили, энергично жуя лепёшку и куски мяса.
Он накормил её. Он хорошо накормил её. Чили из оленины и бобов было лучшей едой, что она ела за последние месяцы. Даже лепёшка была вкусной – домашняя, хрустящая снаружи, мягкая внутри, с приятным привкусом дымка. И всё стало ещё вкуснее, когда её свет освободился от ошейника.
И что ещё важнее еды, он был первым из этих людей, кто вообще попытался поговорить с ней, не считая допросов.
И, как он и сказал, у неё не имелось дел поважнее.
Только лежать в её хижине, смотреть в потолок и надеяться, что этой ночью Деклан не придёт за ней.
«Ладно, старик, – послала она, глянув на него искоса. – Я соглашусь на твоё вуду на одну ночь. Если твои боги решат меня убить, так тому и быть».
Усмехнувшись, старик ласково шлёпнул её по колену.
– Хорошо, – сказал он вслух, улыбаясь ей.
Старика звали Макс.
Когда Чандрэ нахмурилась и спросила, почему другие зовут его Медведем, он признался, что это тоже его имя. Он сказал, что в детстве его звали Злым Медведем отчасти потому, что он вечно ввязывался в драки.
Он усмехнулся, добавив:
– Теперь слишком старый, чтобы драться. Теперь просто Медведь.
Чандрэ фыркнула, но не потрудилась ответить.
Теперь она сидела напротив него, вытянув ноги перед собой, поскольку она не могла сидеть со скрещенными, как остальные. На ней были те же армейские штаны и майка, что она носила на улице, но без куртки, ботинок, носков и плотной фланелевой рубашки, что она надевала для защиты от холода ночной пустыни. Луриаал дала ей эту рубашку, но она выглядела мужской, так что Чандрэ подозревала, что она принадлежала кому-то из людей.
