Текст книги "Солнце (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 52 страниц)
Я оттолкнула от себя руки, когда эта мысль окрепла. Я толкала их, пытаясь заставить посмотреть не на меня, а туда, пойти за ней, помочь Балидору.
Я силилась найти своим светом Ревика.
«КАСС! ОНИ ПЫТАЮТСЯ ЗАБРАТЬ КАСС!»
Ревик резко повернул голову. Он смотрел на меня с каменного пола, тяжело дыша, и его лицо исказилось от боли. Судя по его глазам, по отрешённости и свету, который я там видела, он толком не слышал меня, но почувствовал, что я его притягиваю. Он почувствовал отчаяние и ужас в моём свете.
Я показала на Касс, на то, как она вцепилась в шею Балидора.
Затем я увидела Фиграна.
Он съёжился в углу пещеры, справа от меня, и его рот раскрылся в беззвучном крике, а ладони зажимали уши. Его янтарные глаза встретились с моими, умоляя помочь, и они словно смотрели сквозь меня на нечто вне моей видимости.
Я видела, что Стэнли встал перед ним на колени, пытался говорить с ним, сжимал его руки. Мужчина старался сделать так, чтобы Фигран посмотрел на него, услышал его, но Фигран лишь смотрел на меня, ещё сильнее зажимая уши ладонями.
«ПОМОГИ! – закричал он в моём сознании, снова издалека, так далеко, что это походило на шёпот в темноте. Лишь его паника говорила мне о том, как громко он кричал. – ПОМОГИ МНЕ! ЗАСТАВЬ ПЛОХИХ ЛЮДЕЙ ОСТАНОВИТЬСЯ! МОСТ! ТОЛЬКО ТЫ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬ ЭТО! ТОЛЬКО ТЫ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬ ЭТО! ОТКРОЙ ДВЕРЬ! ОТКРОЙ ДВЕРЬ!»
Страх в моём сознании достиг крещендо, когда я поняла, что понятия не имею, что делать.
Образы мелькали и проносились в моём сознании, и я осознала, что они тоже пришли от Фиграна.
Я увидела, как невидимая сила схватила Касс и потащила её прочь от 'Дори, пока он кричал. Она тянула её по камню, сквозь ту сине-зелёную ауру света, в пульсирующую пещеру за ней. Я увидела, как она потом схватила Ревика, оторвав его от скалы, поглотив его. Когда Ревик исчез, она схватила Фиграна… затем меня.
Образ был слишком ярким. Слишком реальным.
Он также вывел меня из транса.
Полыхнув всем своим оставшимся светом, я со всей силы ударила вверх и наружу, прорвавшись сквозь конструкцию, душившую мою голову. Потянувшись к структурам над моей головой, я использовала их, чтобы найти источник света, дернуть связь с самым высоким источником, который я могла найти в эти доли секунды.
Свет хлынул на меня сверху.
Нормально вдохнув впервые с тех пор, как прошла через ту стену, я притянула ещё больше, используя свет и ту верхнюю связь как щит против более тёмного света внизу. Зная, что мне это удалось, я повернулась лицом к остальной пещере.
Я не нацелила этот свет на Ревика, хотя сложно было этого не делать.
Я нацелила его на Касс.
«КАСС! – завопила я ей, бездумно бросая ей свой свет и вспоминая ту связь, что мы образовали в туннеле. – КАСС! СЮДА! СЮДА!»
Её глаза резко дрогнули и вспыхнули, когда наши взгляды встретились.
Её бледно-золотистые радужки резко засветились, пока она стояла коленями на камне, и это сделало её зловеще прекрасной, напоминая мне о том, насколько она опасна. В то же время, глядя на неё, я невольно воспринимала её как родственное существо.
Появилась золотистая линия света, связывавшая меня с ней, светившаяся в темноте. Вместо того чтобы крепиться к моему или её животу, как свет из органической машины, эта линия связывала нас через центр груди, сердце к сердцу.
Я крепко держалась за неё. Затем я стала подпитывать эту линию своим светом.
Как только я это сделала, соединение заискрило и разделилось, связав всех нас четверых. Эти ответвления на моих глазах вспыхнули, испуская золотистые, зелёные, красные и синие искры.
Линии света полыхали всё ярче, пуская корни. Я видела те же символы и узоры, что видела в туннеле, те же золотистые и зелёные, меняющиеся, искажающиеся геометрические узоры, словно я находилась в гигантском телескопе. Они изменялись у меня на глазах, искря в тех связях между нами, усиливая их, превращая их в свою собственную структуру.
Линия, удерживающая меня с Касс, усилилась.
И не только та, что между нами – все они усилились, связывая меня, Касс, Фиграна и Ревика своеобразным многомерным щитом из света.
Я почувствовала каждого члена Четвёрки. Я инстинктивно вплеталась в них, без колебаний, без мыслей, даже без какого-то плана.
Используя эту связь, я глубже вплетала свой живой свет в Касс. Я чувствовала, как она отчаянно схватилась за меня в ответ, вцепилась так крепко, что я почти чувствовала её руки, сжимавшие мои, её пальцы на моих руках, её объятия на моей шее и плечах.
В моём сознании внезапно промелькнул образ того, как мы вдвоём пошли потанцевать в Сан-Франциско. На сей раз это было не видение и не картинка из чужого разума.
Это было воспоминание.
Удары кулаками. Опьянение, вкус крови, ощущение проступавших и темневших синяков, но почему-то никакого желания уходить. Мы держали друг друга под руки, использовали наш общий вес, чтобы толкать и пинать людей вокруг. Касс хохотала в голос, пока драка бушевала, хоть мы по сути стали её причиной.
Мы были в «Гекконе».
Тогда там выступало много панковских и метал-групп, что привлекало дилеров мета и кокаина, много людей, которые таким интересовались, людей, которые с такими людьми встречались, людей, которые жаждали драки или движухи, людей, которые сами пели или играли в группах, прихлебников, политиканов, недобайкеров, которые просто имели байк и любили бывать в таких местах, студентов, местных, знакомых с участниками групп, скучающих хипстеров, жуликов.
Это была одна из настоящих кулачных драк, в которые я ввязалась в то время.
Касс бросила Джека в четвёртый раз, который оказался последним.
После ссоры с криками из-за украденных денег, принудительного минета и просто мудачества с его стороны, она перетащила все свои вещи в нашу с Джейденом квартиру. Мы с ней пошли праздновать и соболезновать вместе, поскольку Джейден разозлился из-за того, что она пришла, а я разрешила ей остаться.
И Джона с нами не было.
Джон был на свидании. Поэтому, когда Джек заявился в «Геккон» примерно в час ночи со своими дружками (обдолбанными в хлам, и не только алкоголем), при нас не оказалось нашего обычного кунг-фу телохранителя.
Джек даже не пытался поговорить с Касс. Он просто подошёл к ней, схватил за талию и понёс из клуба так, будто она принадлежала ему.
Я нагнала их примерно посередине танцпола.
Я не думала – возможно, именно поэтому мне сошло это с рук.
Я не помедлила, чтобы подумать, а не пострадаем ли мы из-за этого. Были лишь я и она. Никто здесь нам не помог бы. Копы нам не помогли бы и вообще не приехали бы вовремя. Джон тоже не добрался бы сюда вовремя.
Той ночью она тоже смотрела на меня с ужасом.
Она смотрела на меня, чтобы я спасла её.
В то время я не знала, откуда мне известно, как это делается. Я никогда ничего подобного не проворачивала. На тот момент Джон едва показал мне основы кунг-фу.
Используя руку и плечо Джека для опоры, я забралась на него спереди. Он так опешил, и я двигалась так быстро, что у него даже не было времени воспротивиться. Бросившись на него всем своим весом, я врезала ему кулаком по лицу, и он издал сдавленный изумлённый крик, после чего уронил Касс, и мы трое грохнулись на танцпол.
Я не уверена, что случилось после этого.
Следующее, что я помню – весь танцпол охвачен дракой.
Мы с Касс оказались спина к спине, отталкивая парней.
Я всё ещё помню, как Касс смеялась. Она хохотала на протяжении всей драки. Я видела, как она врезала по лицу одному из дружков Джека, затем рассмеялась, когда он ударил её в ответ.
К тому моменту, когда вмешались копы и вышибалы, у нас обеих были разбитые носы и фингалы, и половина наших тел покрылась синяками. Джейден был в ярости. В три часа ночи мы с Касс слушали тираду про то, что Касс оказывает дурное влияние, и она будет втягивать меня в проблемы до тех пор, пока мне «хватает дурости общаться с ней».
Я помнила, что всё то время, пока он говорил, Касс смеялась.
Я помнила нас на танцполе. Я помнила, что когда какой-то парень сграбастал меня, она схватила меня за руку, развернулась вокруг меня и пнула его по лицу.
Я помнила, как гадала, почему это так весело.
Думаю, из лекции Джейдена я услышала лишь горстку слов. Мы с Касс просто улыбались друг другу с противоположных концов дивана и периодически смеялись, пока Джейден расхаживал перед нами и бесился из-за того, что мы не воспринимаем его всерьёз.
Всё это пронеслось в моём сознании быстрой вспышкой.
Затем я схватила её телекинезом.
Подхватив её под руки, обхватив её грудь своим светом, я оплетала её и вплеталась в неё так сильно, что почувствовала её всюду вокруг себя. Убедившись, что держу её, я без раздумий дёрнула её назад, протащив по каменному полу.
В процессе я потащила вместе с ней Балидора.
При этом крики в моём сознании сделались более громкими, более злыми.
Голоса нарастали, пытаясь привлечь мое внимание, пытаясь увлечь её от меня. Теперь те сознания ощущались более близкими, и я осознала, что не все голоса кричат. Крики были самыми громкими. Крики сильнее всего заставляли меня вздрагивать и отшатываться, но другие голоса как будто тревожили ещё сильнее. Они шептали, угрожали, уговаривали, убеждали, обещали, лгали.
Я узнала этот убаюкивающий, уговаривающий голос, так сильно похожий на Ревика.
Я почувствовала тянущие пальцы света, тот трос в моём животе, отчего мне стало сложнее оставаться у стен. Те крики становились громче, вызывая резкую ослепительную боль в голове, но шепотки пробирались в моё сознание, пытаясь уговорить меня отпустить Касс, отпустить Ревика, отпустить Фиграна, отпустить их всех, пойти с ними.
Я уже вплелась в свет Ревика, почти сама того не зная. Я удерживала его на месте, дёрнув Касс назад и разделив свой свет достаточно, чтобы крепко держать их обоих, будто от этого зависела моя жизнь.
Третьей частью своего света я удерживала Фиграна у каменной стены.
Ревик оправился первым, почти в то же мгновение, когда почувствовал в себе мой свет.
Я ощутила, как он осознаёт некий элемент происходящего.
Как только он понял, что я держу его, его свет вспыхнул, нацелившись на саму дверь, на ауру холодного голубого и зелёного света. Я почувствовала, как он борется с тем присутствием, что жило за той дверью.
Притягивать к себе Касс сразу стало легче.
Удерживать тело Ревика на месте также стало проще. Я подтянула его поближе к себе, дёрнув по каменному полу так, чтобы он распластался недалеко от места, где стояла я.
Боль в моей голове несколько отступила, и я смогла думать.
Я чувствовала, что Ревик борется. Я чувствовала, что ему больно. Он помог нам обоим, отвлекая то, что мне противилось, то, что затаскивало Касс в ту открытую, обрамленную органикой дверь. Теперь он хватал воздух ртом, ослепнув, и его голова раскалывалась от боли.
Разделив своё сознание в четвёртый раз, как только я подтянула Касс прямо к своим ногам и поближе к остальным, я послала сигнал Стэнли, Иллег, Далай, Холо.
«Ловите её! Не отпускайте её! Привяжите её к бл*дской скале, если придётся. Сделайте то же самое с Ревиком, если можете. Ни за что не подпускайте их обоих к тому проёму в стене».
Я не дожидалась их ответа.
Убрав большую часть своего света от Касс, я сосредоточилась на Ревике.
Он всё ещё стоял коленями на камне, недалеко от того места, где Иллег и Холо буквально пригвоздили Балидора и Касс к полу.
Кровь из носа текла по лицу Ревика.
Он издал болезненный хрип, ослабив часть своей концентрации теперь, когда я помогала ему. Боль резко пронзила мою голову и шею, пульсируя в висках и затылке. И всё же я ощутила лишь облегчение, когда почувствовала благодарность Ревика.
Я осознала, что он едва держался.
Теперь, когда я помогала ему, его структуры вновь включились в работу, окружив мои и укрепив нас вместе. Прежде чем я успела перевести дыхание, aleimi Касс вплёлся в наш с Ревиком свет. Я едва передохнула и тут же почувствовала свет Фиграна, укреплявший мандалу света, которая до сих пор формировалась над нашими головами.
Затем телекинетические структуры Касс вспыхнули над её головой подобно газовому пламени.
Через считанные секунды, даже меньше, чем через секунду, кран света в моём свете вновь открылся. Я едва замечала, насколько я опустошилась; но теперь свет вновь заполнил каждую часть моего aleimi.
Хрипло вздохнув, я ударила своим светом наружу, в тот проём в стене пещеры.
На сей раз существа полностью отпустили Ревика, заставив его шумно ахнуть, и он повалился назад, упёршись ладонями в каменный пол.
Как только он освободился, я притянула ещё больше света, используя всё, что я могла найти, любой источник вокруг нас четверых.
Сделав это, я ударила по живому существу в той пещере. Я не сдерживалась.
Я ни капельки не сдерживалась.
Используя свет, привлечённый нами четверыми, я ударила как можно сильнее, метя в тот пульсирующий и дышащий проём в камне. Я швырнула туда ещё больше себя, чем в момент сражения с Драконом. Я швырнула туда даже больше, чем считала возможным.
Я ударила с силой. Возможно, даже слишком сильно.
Крики стали громче, наполнились болью.
Последовала яркая вспышка…
Затем на мой свет опустилось странное телескопическое чувство, подобное падению в чёрную дыру. Это почти напоминало то чувство, когда я применяла телекинез, но всё же не в точности оно. Но оно было знакомым. Таким знакомым. Мой свет рефлекторно открылся, капитулируя, без колебаний, без раздумий сдаваясь этому чувству.
В то же время мощь этого ужасала меня.
Однако это угасало. Что бы я ни сделала, это не продлилось долго. Я уже чувствовала, как то телескопическое ощущение складывается обратно. Я осознала, что это каким-то образом было вызвано приливом света. Весь этот свет породил данную реакцию, но для её поддержания света не хватало.
Проём уже закрывался.
Он уже сужался, удлиняясь в другом направлении.
Я вскинула щит, сначала окружив им Ревика, инстинктивно защитив его белым и золотистым светом. После чего я окружила этим щитом Касс и Фиграна, затем остальную группу. Я держала свой свет разделённым, наблюдая за дверью и пытаясь решить, стоит ли снова ударить её нашим объединённым светом, или это только подвергнет нас опасности.
Моё тело всё ещё ощущалось согнувшимся пополам, но теперь мой кулак упирался в камень. Я нависала над Касс, мой свет укрывал Ревика и Фиграна плотной бело-золотистой сеткой, напитанной теми символами и многомерными геометрическими фигурами.
Я чувствовала себя рычащей матерью-волчицей, заслонившей собой волчат.
Но это заканчивалось. Я чувствовала. Когда то свечение сделалось ослепительно ярким, боль в моей голове уже начала отступать.
Дверь продолжала закрываться, извергая облака рассеивающегося света.
Та тяжёлая конструкция, которую я ощущала с тех пор, как вошла в пещеру, начала рассеиваться, позволяя мне вновь мыслить более-менее связно.
Я вновь смогла видеть, когда свет померк.
Первым делом я глянула на Ревика.
Я повернула голову, ища Фиграна. Мой свет скользнул назад, во второй раз проверив Касс и Ревика, затем снова Фиграна, затем опять Ревика, затем Касс. Что бы ни стискивало наши тела и света, это теперь отпустило нас.
Выдохнув, я только тогда повернулась к остальной группе.
– Все в порядке? – спросила я.
Все посмотрели на меня так, будто я пробудила их от транса. Увидев моё лицо, они кивнули – все, кроме Ревика, который до сих пор вытирал лицо и хрипел от боли.
Хмуро покосившись в его сторону, я посмотрела на всех остальных.
– Предложения есть? – спросила я, всё ещё говоря громко и резко.
Никто не ответил. Я осознала, что все в нашей группе до сих пор пребывали в шоке. Некоторые из них тупо смотрели на меня, а другие снова уставились на расщелину в стене, на сине-зелёное пламя, на пульсирующий и дышащий проём в стене.
Тот свет начал медленно гаснуть и отступать.
Постепенно светящаяся аура вокруг дверного проёма стала меркнуть.
Я увидела, как аура замигала, пульсируя то темнее, то ярче и как будто переживая короткое замыкание. Я наблюдала, как кожа органической машины пульсирует подобно последним ударам умирающего сердца.
Что ещё тревожнее, я наблюдала, как тёмная зелень металлического проёма начинает менять цвет.
Эта тёмная зелень начала уходить. Поверхность металла становилась странно светлой, из тёмно-зелёного как лес становясь ярко-зелёным оттенком молодой листвы. Она на моих глазах продолжала светлеть, вообще теряя цвет по мере того, как металл становился всё более и более инертным.
Что бы там ни было, чем бы ни было это присутствие, я ощущала его уход.
Они уходили. Может, они уже ушли.
Крики, которые я слышала, бормотание, стоны, уговоры, соблазнение, всё это отступало во тьму. Шёпот обещаний и угроз, их попытки образумить меня, уговорить отдать Касс и остальных, всё это отступало. Я почувствовала, как присутствие становится всё меньше, исчезая как будто в длинной матрице света с множеством ответвлений.
Я наблюдала, как этот цвет трепещет и пульсирует, становясь всё слабее.
Я почувствовала, как свет утягивается за ними по мере их ухода.
Прежде чем я успела осмыслить это, всё в той стене сделалось безмолвным.
Все остальные звуки в той пещере сделались поразительно громкими. Я слышала хрип своих лёгких, гулкий стук своего сердца в груди. Я чувствовала пот на своей коже, боль в ладонях, упиравшихся в камень, пульсацию в ногах и руках от того, как сильно я напрягала мышцы.
Холо одной рукой держал моё запястье. Наполовину присев передо мной, он другой рукой сжимал руку Касс. Он тоже хватал воздух ртом, потея вопреки прохладе.
Балидор обнимал Касс, и его волосы прилипли к вспотевшей шее сзади, руки дрожали. Иллег и Далай держали его и Касс, чуть ли не усевшись на них. Ревик всё ещё наполовину распластался по каменному полу, тяжело дыша, но теперь он вытирал кровь с лица и носа, пытаясь подняться обратно на колени, наверное, чтобы потом встать на ноги.
Стэнли стоял прямо за Фиграном, держа его за плечо и глядя на теперь уже тёмный проём в скале. Его сердце билось так громко, что я готова была поклясться – я слышала его через всю пещеру. Он стоял зловеще неподвижно, выражение лица застыло, словно он не мог поверить, что он только что увидел, что только что случилось со всеми нами.
Иллег и Далай теперь ощупывали Касс и Балидора, словно убеждаясь, что они действительно здесь, что они реальны, что их не затащит обратно в дверь. Далай сжимала рукой ногу Касс, не отпуская, тогда как Иллег держала её за плечо, стоя передо мной на коленях, словно пытаясь одновременно защитить и удержать нас обеих.
– Все в порядке? – повторила я. – Со всеми всё нормально?
Никто мне не ответил.
Никто даже не посмотрел на меня в тот момент.
Балидор гладил ладонью лицо Касс, облегчение виднелось в его взгляде и на лице, а его размытые радужки говорили мне, что они говорят друг с другом в Барьере. На моих глазах он ласково убрал её волосы с глаз, поцеловал в щёку, прислонился к её лбу своим вспотевшим лбом, и я даже здесь чувствовала его облегчение.
Только тогда я осознала, что Касс одной рукой стискивала мою лодыжку.
Она даже сейчас крепко сжимала её, улыбаясь Балидору. Она подняла другую руку, чтобы дотронуться до его лица в ответ, затем поцеловала его в губы. Когда они углубили поцелуй, я отвернулась, внезапно осознав, что пялюсь, сама того не замечая.
Окинув взглядом маленькую, теперь уже тихую и тускло освещённую пещеру, я впервые осознала, что кое-кого не хватает.
– Где Варлан? – спросила я.
Мои слова прозвучали резко, натужно в гулкой акустике пещеры.
– Где брат Варлан? – повторила я громче. – Почему он не здесь?
Опять-таки, никто ничего не сказал.
Лишь Фигран повернулся, отведя взгляд от двери, которая теперь казалась мёртвой.
Не сказав ни слова, он показал на проём в стене.
Глава 34. Серебряная бомба
Мы вернулись на шлюпку.
Я сидела рядом с Ревиком, втиснувшись вместе со всеми остальными, но на сей раз он не был в числе видящих, тянувших шлюпку по верёвке. И меня среди них тоже не было.
Он держал меня за руку, как будто не желая отпускать даже на несколько секунд. Несмотря на это, я изо всех сил старалась стереть остатки крови с его лица с помощью своей рубашки и воды из озера.
Мне тоже было сложно не прикасаться к нему.
Теперь, когда мой свет не пребывал в режиме активной паники от попыток защитить его и всех остальных в нашей небольшой группе, часть меня хотела убедиться, что он в порядке, что с ним ничего не случилось.
Та же часть меня хотела снять с него всю одежду и полностью осмотреть его, но я знала, что мои импульсы были сбитыми с курса, и это ещё мягко сказано.
Они также не лучшим образом смешивались с рядом других факторов – например, с тем фактом, что мы едва не умерли, а столкновение со смертью даже в благополучные времена вызывало у видящих желание делить свет. Это вызывало желание открыть свой свет, прикасаться, делиться привязанностью, трахаться… даже у тех видящих, у которых не было проблем с этим в данный момент.
Вместо этого я постаралась сосредоточиться на том, чтобы сохранить нам всем жизнь.
К этому времени мы практически ожидали, что окажемся не одни. Мы вернулись в основную пещеру, держа наготове две единицы работающего оружия и передвигаясь армейским строем.
Ревик вёл нас вперёд.
И даже так, Касс, Балидор и я следовали прямо за ним.
Мой свет до сих пор оставался в режиме боевой готовности, и я чувствовала, что свет Ревика в том же режиме. Даже теперь он смотрел на воду, пока я оттирала его кожу, а его глаза слегка светились изнутри, пока он сканировал каждый дюйм пещеры.
Я знала, что наша команда до сих пор пребывала в шоке, и не только мы четверо, которых едва не затянуло в тот органический проём в стене.
Когда всё стихло и стало ясно, что дверь и органическая машина нейтрализованы, вся команда на мгновение превратилась в паникующий хаос.
Спешные желания убраться оттуда нахер, но в то же время найти Варлана, определить, что с ним случилось, схлестнулись и сбивали с толку всех.
Мы были уверены, что Миферы настигнут нас в любую секунду.
Балидор, Иллег и Далай искали в пещере признаки газа, Барьерных полей и конструкций, камер наблюдения, ОБЭ-поля, всего, что могло представлять угрозу или заточить нас внутри. Тот факт, что мы ничего не нашли, не особенно успокоил нас.
Это лишь чертовски усилило спешку убраться отсюда поскорее.
Осознание того, что если мы окажемся в ловушке, они не станут держать нас в плену, а просто пустят пулю в башку каждого из нас, тоже не помогало.
Как не помогало и то, что если мы умрём (то есть, я, Ревик, Касс и Фигран), то каждое живое существо на Земле наверняка погибнет или будет порабощено Дренгами, и мы выпустим Дренгов в бесчисленное множество других миров.
Вид той двери в действии заставил меня осознать это так, как я не чувствовала это до сих пор. Теперь я активно переживала за свою жизнь, возможно, впервые с тех пор, как Ревик вытащил меня из Сан-Франциско.
Я была в ужасе от того, что случится, если я умру… если Ревик умрёт.
Как только я достаточно успокоилась, чтобы убрать щит, я высвободила лодыжку из хватки Касс и прошла к месту, где Ревик всё ещё стоял коленями на каменном полу. Он запрокинул голову, хватая воздух ртом и пытаясь рукой и рубашкой остановить кровотечение из носа.
Это было примерно тридцать минут назад.
Если не считать моего гипер-усиленного желания защитить Ревика, я замёрзла, испытывала голод, почти злость и измождение. Я чувствовала, что мой свет был опустошён.
Больше всего на свете я хотела выбраться отсюда.
Я не просто хотела покинуть те подземные пещеры, или Рим, или даже Италию – я хотела вообще покинуть Европу и Азию.
У меня не было никаких рациональных причин думать об Америке в таком смысле, но я всё равно думала так в какой-то части своей психики – я хотела отправиться домой.
Я хотела домой, бл*дь, обратно на земли Соединённых Штатов, даже если самих Соединённых Штатов уже не было. Может, это потому что большинство наших людей уже находились там – Джон, Врег, Лили, Тарси, мои родители, Мэйгар, Викрам, Локи, Данте, Юми. Может, это было желание оказаться именно в том месте, ибо я знала, что конец близок, и хотела находиться на знакомой территории, смотреть на землю, которая всё ещё вызывала во мне отклик.
Я знала, что это чувство иррационально.
По той же причине я не потрудилась озвучивать его вслух.
Варлан пропал. Сначала надо сосредоточиться на этом.
Мы все откуда-то знали, что он не вернётся. Никто из нас не хотел озвучивать это вслух, но я чувствовала это в каждом видящем в пещере.
И всё же просто уйти отсюда и от него было непросто.
Я не так уж хорошо знала Варлана, но он пробыл с нами больше года. Он стал одним из нас, интегральной частью нашей извращённой и своеобразной семьи. Я невольно гадала, как Фигран адаптируется к тому, что его «друг» пропал… и отложилось ли это вообще в его странно структурированном разуме.
Варлан также был одним из лучших наших разведчиков.
Его имя было в Списке.
Как только мы заметили его отсутствие, Касс, Ревик и я проголосовали за то, чтобы отправиться внутрь расщелины.
Остальные не разделяли наш энтузиазм.
Балидор хотел немедленно уйти.
Он напомнил нам, что органика была компьютером, несмотря на безумное количество живого материала и света. Он подчеркнул вероятность того, что она как-то связана с системой безопасности Миферов, и если так, то вероятно, они уже знали, что мы здесь. Раз мы, похоже, «сломали» их машину-питомца, с точки зрения Балидора, нам здесь вовсе не становилось безопаснее; это означало, что над землёй ревут сигналы тревоги.
В его словах был смысл.
Правда такова: что бы мы сейчас ни сделали, мы рисковали нарваться на настоящее телекинетическое сражение под Римом, чтобы вырваться наружу.
Но эта чёртова штука забрала Варлана. Она едва не забрала Касс, Ревика… и меня.
Я не собиралась уходить, хотя бы не взглянув на эту штуку.
Холо, Стэнли и Иллег громко жаловались, поддерживая позицию Балидора.
Далай мало что говорила, но оставалась у каменной стены вместе с остальными, держась как можно дальше от проёма в стене пещеры.
В итоге ещё до того, как мы закончили спорить, Фигран забрёл в тот проём, как будто не замечая нашу дискуссию. Наблюдая, как посредник небрежно заходит в ту мёртвую с виду расщелину, держа руки в карманах и разглядывая металлические стены, Касс, Ревик, Балидор и я переглянулись.
Затем, не сказав ни слова, мы последовали за ним.
Холо и Стэнли не отходили от противоположной стены ни на секунду.
Далай и Иллег тоже решили остаться снаружи, но они целились в проём из пистолета и винтовки, пока мы пошли внутрь. Я не совсем понимала, что там можно пристрелить, кроме нас, но жест оценила.
В любом случае, всё оказалось тщётным.
Пещера пустовала.
Она не просто пустовала, но и оказалась полностью мёртвой внутри. Осталось лишь безликое помещение с серебряными стенами из явно мёртвого металла.
– Они прежде были зелёными, – пробормотал Балидор, глядя по сторонам. – Они были тёмно-зелёными… я никогда прежде не видел столько органического металла в машине. Я никогда не чувствовал столь живой машины, – глянув на меня и Ревика, он нахмурился. – Я же не вообразил это, нет?
Я наблюдала, как он хмуро смотрит на зеркальную панель цельного металла.
Он стискивал руку Касс до побеления костяшек, словно до сих пор волновался, что что-то может выдернуть её из его хватки. Я старалась не замечать это, а также то, как Касс прислонялась к нему, держа его руку обеими ладонями и словно успокаивая.
Вместо этого я проследила за его взглядом.
Я видела то, что видел он. Цвет пропал, оставив лишь серебристые зеркальные панели. Я не видела швов; ничто не нарушало это расплавленную панель металла. Казалось, она покрывала не только стены, но и потолок с полом.
Мёртвый металл не выглядел вот так. Мёртвый металл не ощущался вот так.
Такой бывала лишь органика.
Но пульсация прекратилась. Свет, который я ощущала вокруг входа, исчез. Даже не используя свой свет, я знала, что он абсолютно умер.
В некоторых местах казалось, будто оно умерло на середине движения. Большая часть металлической поверхности была относительно тонкой, всего несколько дюймов покрывало скалу, которую я чувствовала под ней. Но в некоторых местах металл выгибался наружу, его толщина доходила до нескольких футов, перекатывалась волнами, словно в момент смерти она двигалась и перестраивалась.
– Ты это не вообразил, – сказал Ревик, запоздало отвечая Балидору и сканируя взглядом стены. – Они были зелёными. Тёмно-зелёными, как ты и сказал. Полностью сознательными. С телекинезом.
Он хмуро смотрел на выстеленную металлом утробу, и его взгляд скользнул к серебряному потолку, затем вниз к полу. По лёгкому размытию его радужек я понимала, что он пользуется своим светом видящего.
– Я никогда не видел ничего подобного, брат, – сказал Ревик мгновение спустя. – А ты?
Балидор покачал головой.
– Нет.
– Я тоже не видел, – вклинился Фигран.
Ревик бросил на другого элерианца взгляд, затем посмотрел обратно на Балидора.
– Живая часть машин… она просто исчезла, – он покачал головой, хмурясь. – Не умерла. А была извлечена. Словно живую ткань полностью вырвали из мёртвого металла.
Балидор повернул голову, бросив на Ревика жёсткий взгляд.
Затем он посмотрел туда же, куда и Ревик. То жёсткое выражение в его глазах проступало всё отчётливее.
– Такое возможно? – сказал он. – Как такое возможно?
Он глянул на меня, словно ожидал ответа.
У меня его не было.
Ревик продолжал сканировать стены.
– Это сознание, этот крик… то, что мы почувствовали, когда вошли во внешнюю пещеру, – он продолжал поворачиваться в разные стороны, продолжая поиски своим светом. – Это звучало идентично телекинетикам, которых нам показала Кали. Это звучало в точности как они. Это ощущалось в точности как они. Машина явно сделана из частей тела тех мёртвых видящих-телекинетиков и была каким-то образом напитана их aleimi-структурами. Сама машина обладала телекинетическими способностями.
Балидор кивнул, и в его глазах читалась нервозность.
– Знаю. Пугающее ощущение, брат.
Ревик глянул на него, затем на меня, вскинув бровь.
– Но Кали говорила так, будто они не могут сами открыть дверь. Так как они открыли эту? – он крепче сжал мою руку. – Есть идеи? Если они уже могут открывать двери, у нас определённо проблемы.
Воцарилось молчание.
Затем я стиснула зубы.
– Я не думаю, что они это сделали, – прямо сказала я. – Не думаю, что это они открыли дверь.
Ревик повернулся, уставившись на меня.
– Тогда кто это сделал?
Я поджала губы, посмотрев на него в ответ.
– Мы, – сказала я. – Мы открыли дверь. На короткий период, – добавила я, подняв ладонь, когда увидела, что Балидор хочет заговорить. – Она не осталась открытой. Чтобы сделать это или стабилизировать проём, было всё равно недостаточно света. Но я думаю, что я – мы – открыли её. После того, как Четвёрка во второй раз соединила свой свет, я ударила по двери, используя связи всех нас и структуры, которые мы построили меж собой. Я практически уверена, что именно тогда она и открылась.
