Текст книги "Солнце (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 52 страниц)
Я чувствовала, что и Касс тоже адаптируется, хотя это она направила нас сюда.
В отличие от того, что предположила бы я, Списочники не были заточены в недрах Ватикана, не были закованы в какой-нибудь пещере под Собором Святого Петра в окружении человеческих черепов, могил мёртвых священников или чего-то такого.
Вместо этого они были заперты в железной клетке на главной арене Римского Колизея.
Они реально заново отстроили эту штуку, бл*дь.
Теперь, когда мы были здесь, когда я видела это своими глазами, я невольно таращилась на всё это, теряясь в деталях стадиона вокруг меня и в его новизне, вопреки возрасту оригинальной постройки. Если проигнорировать флаеры, стили одежды, голографические рекламы и гигантские жидкокристаллические экраны, то такое чувство, будто нас телепортировали в прошлое.
Люди заполняли трибуны вокруг нас – их было где-то пятьдесят-шестьдесят тысяч.
Большинство, казалось, устроилось тут на круглые сутки.
Они принесли подушки для сидения, подушки под головы, одеяла, кулеры, наладонники, бутерброды, фрукты, бутылки вина. У некоторых имелись зонтики и ручные вентиляторы от жары. Некоторые привели с собой домашних собак. Другие принесли большие свистки, надели широкополые шляпы. Все, похоже, пребывали в отличном настроении, и чертовски многие выглядели пьяными, хотя сейчас ещё не было и четырёх часов дня. Большая часть алкоголя казалась домашним, даже вино.
Мы сидели не совсем на галёрке, а примерно посередине, поближе к высоким трибунам, но всё равно относительно близко к овальной арене, засыпанной песком. Нам удалось получить места прямо напротив от того, что раньше было ложей императора – может, потому что большинство дневных «развлечений» исполнялось в основном для зрителей в ложе, отчего места вокруг них и за ними пользовались большей популярностью.
Из-за этого мы иногда смотрели на представления под странным углом.
Конечно, дни императоров и их королевских дворов давно миновали.
Теперь на тех плюшевых сиденьях восседали лидеры культа Миферов. Они отдыхали на подушках, созерцая события дня.
Даже теперь, спустя час нашего бдения здесь, масштабность стадиона и сам факт, что он вообще существовал, всё ещё привлекали моё внимание. Конечно, в новой версии имелись современные штрихи. Жидкокристаллические экраны висели в воздухе над самыми верхними сиденьями, подвешенные под тёмно-красным тентом, который перекатывался рябью как органика и блокировал самые жаркие лучи послеобеденного солнца. На входе сюда мы прошли через турникеты с проверкой крови и сканирование флаерами, миновав ещё больше экранов.
Мы купили билеты через гарнитуры в каменном здании в парковой зоне, прямо за главными воротами. От владельца магазина, на которого надавил Ревик, мы узнали, что они по-прежнему использовали систему кредитов, хотя она по большей части ограничивалась официальными транзакциями.
Всё остальное делалось за крупицы золота или за бартер.
Войдя в сам колизей, мы прошли через широкий парк, где они возвели каменную статую колосса подобно тем, что существовали в римские времена, и поставили её в центре овального газона в конце тенистой аллеи, обрамлённой деревьями.
Однако вместо императора Нерона или бога Солиса, которые существовали в оригинале, теперь статуя изображала голого мужчину с изогнутым драконьим хвостом. Его широко раскрытые драконьи глаза смотрели на нас из-под массивных каменных крыльев, а его ноги были слегка расставленными. Я невольно подметила, что они сделали статуе до странного большое мужское достоинство.
Войти в колизей было всё равно что войти в другой мир.
Каменные арки, выстроенные одна за другой, образовывали круглые коридоры.
На каждом уровне эти коридоры были заполнены торговцами, предлагавшими всё, от сувенирных футболок и браслетов ручной работы до изумительного ассортимента домашней еды и напитков. В отличие от зоны самого стадиона, киоски с едой и прилавки уличных торговцев были примитивными; многие из них состояли из одеяла, расстеленного на низеньком столе или даже на полу.
Это скорее напоминало мне тот рынок под открытым небом в Дубровнике.
В основном старухи и дети продавали куски мяса и фруктов, сушёные сливы, попкорн, бутерброды с сыром и мясом, вино и злаковый алкоголь в бумажных стаканчиках, небольшие порции салатов, квадратные ириски, хлеб, пиццу, картошку фри и небольшие пирожные с розовой или шоколадной глазурью. Я не видела никаких холодильных аппаратов, и все прилавки с готовящейся едой использовали газовые или даже угольные костры.
В результате коридоры под трибунами становились задымлёнными, жаркими и провоцировали клаустрофобию. Несмотря на дым, в воздухе кишели насекомые, привлечённые едой.
Из-за близости туалетов тут также воняло.
Когда мы добрались сюда, стадион был почти полностью заполнен. Чтобы лучше представлять, куда идём, мы купили виртуальную программку у потного мужика, отдав за неё крупичку золота. Используя ту же валюту, мы также купили четыре пары виртуальных очков, управлявшихся через гарнитуру, а также сушёное мясо, воду, фруктовый сок, хлеб, сыр и сушёные яблочные дольки.
Холо говорил и читал на итальянском, так что он смог перевести программку для меня и Касс. По его словам, первое мероприятие начиналось в восемь утра, а последнее тянулось до глубокой ночи. Убийство Списочников произойдёт за ужином.
После этого значился какой-то современный цирк с акробатами и животными. Потом начнутся матчи по рукопашному бою между людьми. Это продлится до тех пор, пока не пройдут все схватки и не будет объявлен последний победитель – по словам Холо, программка обещала это примерно к полуночи. Я заметила, что главным призом в человеческих боях было стадо из пятидесяти голов скота и некое количество кредитов, ценности которых я не знала.
Хоть это и не было последним пунктом в расписании, убийство Списочников значилось как главное событие.
Мы видели, что среди сувениров продаётся намного больше вещей, связанных со Списочниками, нежели с бойцами, атлетами или артистами. В коридорах под стадионом торговцы предлагали всё, начиная от кусочков одежды Списочников и заканчивая сосудами с их кровью и прядями их волос – видимо, граждане Рима считали это священными реликвиями. Миниатюрные самодельные помосты, дополненные столбами для порки и цепями, стояли на столах рядом с полноразмерными копиями кнутов, медных кастетов и ножей, которыми пользовались палачи.
В одном ларьке даже продавались капюшоны палачей вместе с шляпами от солнца и солнцезащитными очками.
Я видела, как дети носятся вокруг них и восторженно визжат.
Используя свой свет, чтобы заставить продавца отвернуться, я схватила пару медных кастетов и кнут, с лёгкостью спрятав их в сумку.
Я видела, что Касс заметила и нахмурилась, но ничего не сказала.
Согласно программке, после убийства Списочников состоится церемониальный уход лидеров Миферов.
Предположительно в отсутствие их религиозных лидеров ночная толпа будет смотреть цирк вместе со своими детьми, а затем напьётся до отупения, на протяжении остатка ночи наблюдая, как люди избивают друг друга.
Я лишь надеялась, что большинство детей заснёт прежде, чем начнутся финальные мероприятия.
С другой стороны, учитывая остальную программу дня, может, это и не имело значения.
Списочники уже были выставлены напоказ, голышом в старомодной железной клетке прямо под ложей с лидерами Миферов. Возле них и прямо напротив императорской ложи стоял помост с деревянными шестами, украшенный железными цепями.
Голодные и исхудавшие львы охраняли клетки Списочников, будучи прикованными так, чтобы иметь возможность дойти прямо до железных решёток. Львы расхаживали туда-сюда, периодически рыча. Они бросались на Списочников всякий раз, когда кто-то высовывал руку или ногу за решётки, а иногда и безо всякой причины.
Что касается мест в ложах, они были украшены красной и золотой тканью, уставлены рядами широких мягких стульев, перемежавшихся низкими столиками. Вдоль стен стояли видящие с безвыразительными лицами, одетые во всё чёрное и носившие кровавые ошейники. Я уже проверила ту зону своим светом и почувствовала ОБЭ-поля вокруг самой ложи, а также какое-то поле, которое, судя по ощущениям, имело больше Барьерного компонента.
Используя виртуальный бинокль, я могла видеть, как слуги ходят вокруг тех широких мест, наполняют бокалы и кубки, приносят тарелки с пиццей, бутербродами, начос и пастой, даже обмахивают потные лица лидеров, массируют им ступни или плечи.
Похоже, все люди в тех ложах были мужчинами, одетыми в тёмно-коричневые или чёрные монашеские одеяния. Как и мужчина, который вёл солдат под землёй, все они носили одеяния, украшенные огромным символом трискеля из трёх спиралей.
Возможно, неудивительно, но все слуги, похоже, были женщинами.
Пока что я не узнала никого из тех, что мы видели в ложах.
Я также не узнала никого из Списочников, но заметила, что как минимум некоторые были видящими. Я насчитала четверых, которым не могло быть больше восемнадцати, если бы они были людьми.
– Там есть Барьерное поле, – тихо сказал мне Холо, подбородком указав на ложу. – Подобное тому, что мы видели в доках Нью-Йорка.
– Тогда к чему все видящие? – спросила я так же тихо. – Они здесь ради шоу?
Холо нахмурился.
– Не ради шоу. Но они здесь и не для поддержания щита. Я почти задаюсь вопросом, может, они сканируют толпу из-за того щита. Ищут шпионов. Неверующих, – он одарил меня невесёлой улыбкой, но глаза оставались жёсткими. – …Безбожников. Богохульников. Ну, ты поняла.
– Он прав, – сказала Касс так же тихо, наклонившись ко мне с другой стороны. – Это поле сильно. Оно также работает против телекинеза. Я немножко надавила, просто чтобы проверить. Должно быть, это та странная технология видящих, о которой рассказывала нам Данте. Та же, которую они используют для охраны городских ворот.
Я глянула на неё, слегка нахмурившись, но кивнула.
Мы знали, что могут быть части Рима, где наш телекинез не сработает. Данте предупредила нас об этом во время нашей последней связи с ней и Виком.
– У тебя есть доступ к профилям Списочников? – спросила я у Холо, наклонившись к его уху. – В твоей гарнитуре. Ну, к тому, что собрала Данте.
Холо покачал головой.
Он ни на секунду не сводил взгляда с покрытой песком арены.
Выдохнув, я кивнула. Нам пришлось оставить большую часть наших разведданных позади, на лодках Атвара. Я помрачнела ещё сильнее, подумав об этом и о том, какой информацией мы уже поделились с его людьми в Хорватии.
Подражая позе Касс и опираясь локтями на спинку широкой каменной скамьи, я поправила свои солнцезащитные очки и сосредоточилась на арене, изо всех сил стараясь выглядеть как нормальный человеческий зритель. В данный момент нам демонстрировали рукопашные бои, в которых видящие убивали других видящих. Пусть это было, пожалуй, последнее, на что мне хотелось смотреть в данный момент, я испытывала облегчение из-за того, что убралась из тех коридоров внизу, с их густым мясным запахом, вонью мочи и горелого пластика.
В тени тента, который изредка колыхался лёгким ветерком, трибуны ощущались откровенно божественными в сравнении с коридорами. Я то потягивала холодный ягодный напиток, то жевала сушёное мясо и пыталась притворяться заинтересованной, пока четыре пары видящих внизу нападали друг на друга с оружием и щитами, которые выглядели так, будто им несколько сотен, а то и тысяч лет.
Конечно, всё в сражениях было неправильным.
Все видящие поверх своей брони в стиле Древнего Рима носили те кровавые ошейники.
Ещё сильнее ошейников тревожило пустое выражение в их глазах и на лицах, пока они замахивались друг на друга массивными мечами, иногда топорами или более замысловатыми древними орудиями из железа, покрытого шипами. В последних раундах боёв мы видели, как два видящих сражались пылающими мечами. Они дрались бездумно, как будто зациклившись на убийстве друг друга и не переживая, победят они сами или проиграют.
Они также сражались медленно, переставляя ноги размеренными шаркающими шагами.
Это ни капли не походило на схватки mulei между видящими, которые я видела за последние годы. В mulei умелые бойцы часто двигались так быстро, что мои глаза не успевали за ними следить. Их зрение было зорким, их света были зоркими, а выражения лиц – сосредоточенными.
А это напоминало драку зомби.
За своими солнцезащитными очками я стала наблюдать за монахами в ложе, и тут толпа вокруг нас восторженно взревела, и люди со всех сторон вскочили на ноги.
Глянув на крепко сложенного итальянца лет пятидесяти, который вскинул кулак в воздух по другую сторону от Фиграна, я слегка поморщилась при виде ослепительной улыбки на его лице. Я увидела, что Фигран тоже смотрит на него, скривив губы так, словно он увидел особенно уродливое животное.
Когда Фигран не отвернулся, я щёлкнула его своим светом.
Нам меньше всего надо, чтобы Фигран начал мутузить кулаками пьяного итальянца.
Провидец моргнул, затем повернул голову, посмотрев на меня.
«Весьма странно, – заметил он в моём сознании. – Не так ли, прекрасная сестра? Это цирк крови. Они все должны быть голыми… покрытыми кровью. Трахаться и есть в ней».
Слегка нахмурившись, я слегка прищёлкнула языком.
Я решила проигнорировать его последние слова.
«Это правда странно, Фиг, – пробормотала я, используя верхние части своего света, чтобы пообщаться с теми частями его, которые жили в том же месте. – И да, люди здесь ведут себя странно. Но не говори вот так со мной здесь, ладно? Нам надо оставаться неприметными. Это подразумевает и Барьер тоже».
Он моргнул, глядя на меня с непонимающим выражением.
Судя по его лицу, я не была уверена, осмыслил ли он хоть что-то из моих слов.
Когда он снова уставился на улыбающегося итальянца, Касс раздражённо вздохнула.
Она была более прямолинейной, чем я. Когда он не перестал пялиться, она с силой треснула его ладонью по бедру.
Он подпрыгнул и перевел на неё взгляд.
– Да, моя прекрасная подруга?
– Не будь грубияном, Тони, – предостерегла она, заговорив по-итальянски. – Оставь славного мужчину в покое.
Я слегка моргнула, удивившись. Внезапно я вспомнила, что в старших классах она изучала итальянский. Я выбрала испанский. Честно говоря, я подумала, что итальянский был странным выбором для жительницы Калифорнии, но она всегда хотела приехать сюда.
Подумав об этом сейчас, я снова нахмурилась.
Я не потрудилась посмотреть на арену, чтобы узнать, из-за чего толпа ревела и завывала. Мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы я знала, что именно означали крики и улюлюканье. Кто-то получил серьёзный удар… наверняка смертельный.
Или ход схватки резко переменился.
В любом случае, мне не нужно было знать детали.
– Бл*дские куски ё*аного дерьма, – пробормотал Холо рядом со мной, крепко поджав губы и глядя через свои зеркальные голубые очки.
– Эй, – пробормотала я, наклонившись к его уху. – Не позволяй этому влиять на тебя, брат. Нам нужно оставаться неприметными.
– Ни один из этих ridvak червей не чувствует меня, – он фыркнул с отвращением, оглядываясь по сторонам. – Они слишком заняты, дроча в попкорн, чтобы заметить мои слова. Я наверняка мог бы прокричать об этом, и они бы не заметили.
Я уже давно не слышала, чтобы он использовал такие слова. Раньше, когда Ревик работал на Салинса и Дренгов, а Холо работал на Ревика, я слышала такое постоянно.
– Они видят твоё лицо, – сказала я, взяв его за руку. Послав лёгкий импульс тепла в его грудь, я попыталась успокоить его злость. – Эй. На тебе надеты солнцезащитные очки. Не смотри, если не можешь с этим справиться. Я не смотрю.
Холо помрачнел.
– Я всё равно буду это слышать. Я всё равно буду это чувствовать.
– Мы не можем спасти их всех, – сказала я тише, с лёгким предупреждением в голосе. – Сохраняй веру, брат. Ты знаешь брата Меча. Он сделает всё, что сможет.
Я почувствовала, что Холо услышал это.
Когда мои слова отложились в сознании, я также ощутила, как он предпринимает попытку успокоить свой свет.
Через несколько секунд он кивнул, сжимая мою руку в ответ.
Он оторвал взгляд от боя, за которым наблюдал, и вместо этого сосредоточился на мне, хотя его глаза оставались невидимыми за зеркальными солнцезащитными очками.
– Как думаешь, Джакс в порядке, Сестра Элли? – сказал он.
Я моргнула.
Джакс был в Соединённых Штатах с Декланом.
Я вроде как забыла об этом в свете всего происходящего. Холо и Джакс были близки всё то время, что я их знала. Временами я воспринимала их почти как единое целое, а не двух раздельных личностей. Я всё ещё не знала точную природу их отношений, но знала, что время от времени они бывали любовниками, а также являлись практически неразлучными друзьями.
– Я уверена, он в порядке, брат, – сказала я после затянувшейся паузы. – Последнее, что я слышала – Деклан сообщил, что они где-то в Нью-Мехико. Он никого не потерял после отъезда из Вирджинии. Включая и Джакса.
– Их осталось совсем немного, – пробормотал Холо, почти не слыша меня. – Эта covic jurekil’a сука убила большинство из их группы, так что лишь немногие выжили, чтобы преследовать её.
Я мягко прищёлкнула языком, лишь слегка вздрогнув от того, как он назвал Чандрэ.
Но я ничего не сказала.
Продолжая хмуриться, Холо снова посмотрел на арену.
– Она едва не убила Джорага, – добавил он, по-прежнему говоря тихо. – Gaos d’lanlente. Джор же ходячая гора, бл*дь. Очень хороший боец. Я бы подумал, что только босс или ты могли бы убить Джора. Может, Врег, – он повернулся, глядя на меня. – А Джакс маленький по меркам видящих.
– Их застали врасплох, – напомнила я ему, крепче сжимая его руку. – Он с Декланом. И Тореком. Они присмотрят за ним.
Вспомнив, что я узнала про Торека за последние недели в ходе деления воспоминаниями с Ревиком, я нахмурилась.
– В любом случае, – сказала я, вытолкнув Торека из мыслей. – Врег, Джон, Мэйгар и многие другие скоро встретятся с ними. Может, они уже с Джаксом и остальными.
После очередной паузы Холо вздохнул.
– Надеюсь, – опираясь локтями на каменную скамейку, он выпустил мою руку и снова глянул на меня через голубые солнцезащитные очки. – Он справлялся не очень-то хорошо. Джакс. Ну, ты понимаешь. После Нью-Йорка.
Я слышала это, но не знала детали.
Я не была с ними в Нью-Йорке – не в тот момент.
Нахмурившись, я невольно подумала, что Джаксу дерьмово не везло на операции в последний год. Сначала он сопровождал Ревика в Нью-Йорке, потом отправился на вылазку в Вашингтон с Локи, где они угодили в засаду и потеряли Онтари. Затем он застрял со мной в Денвере, после чего оказался в том кошмаре в Лэнгли, где Чандрэ прикончила больше половины команды.
Должно быть, Холо услышал какую-то часть этого. Он выдохнул.
– Ага, – сказал он. – Вот это я и имею в виду.
Глянув на него, я кивнула.
– Я понимаю. К сожалению, сейчас у нас нет безопасного места, где брат Джакс мог бы расслабиться, – подумав об этом, я фыркнула. – Если честно, он, пожалуй, сейчас находится в лучшем месте из возможных… учитывая всё остальное.
Холо кивнул.
Медленно выдохнув, он кивнул ещё раз.
После этого мы долго просто сидели там и притворялись, будто смотрим бои видящих, а на деле изучали Колизей, Списочников и монахов в ложах.
Я также заставила себя посмотреть часть самих боёв. Я знала, что в конечном счёте кто-то заметит, если я вообще не буду смотреть. Я даже заставила себя встать и покричать несколько раз вместе с остальными людьми на трибунах.
– Долго ещё? – пробормотал Холо, когда я только что села после одного из таких разов.
– Не знаю. Они отстают от графика боёв? Такое чувство, будто отстают.
Я подождала, пока он просмотрит список боёв.
– Может, минут на двадцать, – признался он после небольшой паузы. – Может, чуть больше. Мне приходится угадывать имена, и я точно не знаю, какой бой проводился, когда мы пришли. Они ещё не вывели финальные пары видящих, так что я предполагаю…
Его речь оборвалась.
Выпрямившись, он приподнял солнцезащитные очки, показывая поразительно голубые контактные линзы и золотисто-голубой макияж глаз.
Уставившись на покрытую песком арену, он пробормотал себе под нос на прекси.
– Gaos, – сказал он. – Что он творит, бл*дь?
Я проследила за его взглядом.
Когда я увидела стоявшего там мужчину, по мне пронёсся страх.
Я ожидала, что это будет Ревик, что он не выдержит порочности колизейских развлечений и выйдет, чтобы положить всему конец… но перед императорской ложей появился не Ревик.
Это был Балидор.
Рядом со мной Касс резко втянула воздух.
Должно быть, он вышел из одной из дверей-люков в полу стадиона.
На нём была полная боевая броня в стиле Древнего Рима – такая же, как у других видящих на арене. Но после этого сходство между ними заканчивалось. На нём не было ошейника, и его серые глаза оставались ясными, а шаги – уверенными и грациозными. Он проигнорировал дерущихся видящих, проходя между ними, прямиком к императорской ложе и монахам, сидевшим внутри.
Я наблюдала, наверняка с разинутым ртом, как он с мрачной решительностью идёт к пустому участку песка прямо под ложей. Я заметила, что монахи отреагировали, перестав нежиться и болтать меж собой. Они сели прямо, их взгляды не отрывались от Балидора.
Они наблюдали за его приближением, явно будучи заинтригованными и встревоженными. Они испытывали любопытство при виде видящего без ошейника перед ними. Я не могла понять, узнали ли они, кто он.
Я невольно заметила саму ложу, пока всматривалась в лица людей.
Постройка была прекрасна в той манере, которая никогда не устареет.
Целиком сделанная из тёмного дерева и белого песчаника, она выделялась на фоне окружающих трибун деревянной крышей, охранниками с копьями, гобеленами, мраморными стенами, высокими вазами и фонтанами. Полупрозрачные белые занавески трепетали на бризе с обеих сторон вместе с кроваво-красными флагами с символом трёх спиралей. Флаги висели на чёрных шестах, которые держали охранники, стоявшие на страже в передней части ложи, которая выходила на арену.
Балидор без колебаний шёл к ним, сжимая в руке меч.
Он выглядел до странного естественно и в этой одежде, и со старинным оружием. Он также странно напоминал короля в своей типично балидоровской манере.
Касс, сидевшая рядом со мной, совсем не обрадовалась этому зрелищу.
Я почувствовала, как её свет реагирует смятенной массой эмоций, ожесточаясь и искря, источая густое нестабильное напряжение, которое заставило меня стиснуть зубы. Я буквально ощущала, как она задержала дыхание, сжала руки в кулаки и прикусила губу, словно заставляя себя хранить молчание. Как Холо и монахи в ложе, она выпрямилась и подалась вперёд, уставившись на мужчину-видящего, пока тот грациозно шёл по песку.
Глядя на неё, я осознала – по-настоящему осознала, возможно, впервые.
Она была влюблена в Балидора.
То есть, по-настоящему влюблена.
Почему-то потрясённая этим открытием, я прикусила губу, стараясь не реагировать. Мой взгляд вернулся к арене, губы хмуро поджались.
Что бы это ни было – что бы ни задумал Балидор, бл*дь – это не было частью плана. По крайней мере, это не было частью нашего плана, о котором мы договорились перед тем, как разделиться.
По мере того, как всё больше и больше людей замечало одинокого видящего, шагавшего к ложе, толпа вокруг нас постепенно притихла.
Не шевелясь, они наблюдали, как Балидор идёт по песку; его движения явно выдавали в нём видящего – дикие, почти хищные повадки. Когда рядом не было Ревика или Варлана, лидер Адипана выглядел даже выше обычного, выше любого человека в той ложе. Походка Ревика была не совсем такой, но достаточно похожей, чтобы я внезапно вспомнила, насколько хорошо Балидор умел драться.
Видящие на арене перестали сражаться друг с другом и наблюдали за ним.
Они следили глазами за его продвижением, словно будучи озадаченными.
Что-то в виде настоящего видящего, который двигался как видящий, убирал волосы как видящий, выглядел как видящий, и имел несломленный свет, как будто вызвало короткое замыкание в программе других видящих. Они перестали убивать друг друга и уставились, наблюдая за Балидором так, будто увидели в нём призрак прежних себя.
Не дойдя до радиуса досягаемости исхудалых львов и их цепей, Балидор остановился.
Посмотрев на монахов, он прочистил горло.
Должно быть, при нём имелось какое-то усиливающее устройство, поскольку мы все это услышали. Звук его покашливания эхом разнесся по Колизею.
– Я бы хотел поговорить с вашим лидером, – сказал он.
Он говорил по-английски, сохраняя официально вежливый тон.
Пока он говорил и после этого, его серые глаза не отрывались от лиц в ложе. Он не разжимал хватки на рукоятке тяжёлого меча. Выражение его лица оставалось спокойным, но суровым.
– Я Балидор из Адипана, – сказал он после паузы, во время которой никто не вышел вперёд и не сказал ни слова. – У меня есть послание для того, кто возглавляет эту банду убийц, истязателей, еретиков и поработителей, которая в нынешнее время засела в благородном и священном городе Рим… послание от моего возлюбленного посредника, приходящегося братом Дракону… от Прославленного Меча.
Глава 37. Ультиматумы и запросы
Когда он договорил, молчание сгустилось.
Такое чувство, будто все в Колизее задержали дыхание.
Затем я готова была поклясться, что услышала смещение одежды, костей, мышц и кожи, когда все головы повернулись, а взгляды метнулись к той ложе из тёмного дерева и песчаника, а также к сидящим там монахам, чтобы увидеть, как ответят лидеры Миферов.
Мой взгляд тоже устремился туда.
Используя виртуальный бинокль, я сканировала каждое лицо в той ложе.
Моё сердце уже гулко стучало в груди, дыхание учащалось.
Я знала, что отчасти это реакция на свет Касс, паникующей рядом со мной, но по большей части это чисто из-за того, что наши с ней мужья, видимо, вычеркнули изначальный план, а мы понятия не имели, чем они его заменили.
Изначально Балидор, Ревик, Иллег, Стэнли и Далай должны были проникнуть на нижние уровни, устранить достаточно охранников, чтобы расчистить дорогу, и прийти за Списочниками, как только Миферы приготовятся начать казнь. Идея сводилась к тому, чтобы дождаться повода для открытия клеток и быстро вытащить их… и они сделали бы это, пока мы с Касс отвлекали всех телекинетическим световым шоу.
Ревик и его команда должны были вывести пленников через двери-люки. Ревик взял бы на себя наступление, тогда как Балидор занялся бы обороной, отчасти используя свой свет, чтобы контролировать крупных животных и с их помощью отогнать человеческих охранников.
Касс, Холо, Фигран и я выбрались бы с бегущей толпой.
Мы назначили точку встречи в заброшенном доме недалеко отсюда.
План был отнюдь не безупречным, но мы решили придерживаться принципа простоты.
Наше единственное преимущество сводилось к фактору неожиданности, поскольку они меньше всего ожидали, что мы явимся сюда, ведь это такая безрассудная выходка.
Я куда сильнее беспокоилась о том, как вытащить нас всех из города.
По рации мы слышали много переговоров о городских воротах и о том, как много ресурсов Миферы направили на их охрану, предположительно чтобы удержать нас внутри. Последние сообщения от Данте описывали ОБЭ-поля, видящих-разведчиков, человеческих солдат, вооружённые флаеры, поля сдерживания видящих, в которых телекинез мог не работать, минные поля, которые могли активироваться как на суше, так и в водных каналах, детекторы движения, сканирования тел, а также система паролей, которая могла запирать все стены.
По этой же причине мы решили прибегнуть к относительно незамысловатому плану по освобождению Списочников. Вместо армейского подхода мы решили полагаться на отвлечение, перенаправление, фактор неожиданности. Мы решили, что не сможем устранить лидеров Миферов; мы знали, что у них имеется подстраховка от телекинеза.
В то же время нам пришлось бы спровоцировать некоторую конфронтацию просто из-за того, где держали Списочников. Но идея сводилась к быстрой атаке – одна нога здесь, другая там.
Что бы ни делал Балидор в данный момент, это определённо не было быстрой атакой.
Это не был фактор неожиданности. Это противоположность неожиданности. Конфронтация с лидерами Миферов, предупреждение о том, что мы здесь, в Колизее, информирование прямым текстом, что Ревик возглавляет наши силы… всё это не вязалось с нашим изначальным планом.
Это была практически полная противоположность нашего плана.
В императорской ложе зародилось движение, и я повернулась.
Мой разум включился в работу, глаза сфокусировались, и я осознала, что какая-то часть моего света искала Ревика верхними фрагментами моего aleimi.
Я резко перевела взгляд в сторону императорской ложи.
С центрального места в переднем ряду встал монах с тёмными кудрявыми волосами. Он сделал несколько шагов вперёд, чтобы его тело оказалось на освещённом солнцем участке за пределами крыши ложи. Он посмотрел на Балидора, сцепив руки поверх чёрного одеяния. Два видящих с кровавыми ошейниками молча встали по обе стороны от него, оставаясь в тени.
Моей первой мыслью было то, что он молод.
Ну то есть, не так уж молод, но и не настолько стар, как большинство людей в той ложе. Учитывая седые и лысые головы монахов позади него, которые все выглядели лет на шестьдесят-семьдесят, а то и старше, его относительная молодость бросалась в глаза. Если этот мужчина был человеком, он едва ли был старше сорока с чем-то лет.
Если бы меня попросили угадать, я бы сказала, что ему где-то сорок четыре или сорок пять лет.
Его телосложение также отличало его от других монахов.
Его коллеги относились либо к одному, либо к другому концу спектра – либо тощие как скелеты, либо мягкие, округлые и с двойными подбородками, отчего их тела в монашеских робах словно растекались по плюшевым креслам.
Мужчина впереди обладал телосложением тяжелоатлета.
Широкая как бочка грудь определяла очертания его монашеской робы. У него были широкие плечи, тёмно-карие глаза, полные губы, узкая талия под тканым монашеским пояском. Мускулистые волосатые кисти руки и предплечья выглядывали из рукавов. Он не носил украшений, даже чёток.
Сделав ещё несколько шагов вперёд, он остановился на самом краю платформы, а монахи, сидевшие вокруг него, напряглись, и их лица отражали нервозность. Посмотрев на Балидора, молодой монах с тёмно-карими глазами снова скрестил руки на груди, помедлив лишь для того, чтобы поправить пояс, украшенный символом трискеля.
– Я Дейфилиус, – сказал он.
Его голос был мелодичным, обладал той манящей, лёгкой для слуха тональностью, которая свойственна актёрам и натренированным ораторам. Он смотрел на Балидора без страха, его глаза оценивали.
