Текст книги "Солнце (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)

Я не могла заставить себя успокоить их или хотя бы придумать отговорку. Может, всё то, что происходило между мной и Ревиком, не помогало. Может, моя беременность не помогала. Может, в тот момент я была недостаточно стабильна, чтобы смотреть на вещи ясно. Может, утрата приглушающего воздействия конструкции Дренгов делала меня более эмоциональной, чем обычно.

Я даже не была уверена, что злюсь. Я вернулась в каюту Ревика и плакала. Я ненавидела её и плакала, и в глубине души обдумывала идею открытой конфронтации с ней.

Этого я тоже не сделала.

Я также не сумела с тех пор остаться наедине с Балидором.

Когда в ту ночь Ревик вернулся в свою каюту и нашёл меня там, он дал мне знать, что команды охраны и разведки проведут тщательную оценку aleimi их обоих. Он сказал, что они уже начали, и что он приказал докладывать обо всех находках непосредственно ему. Он сказал, что будет делиться всем с Советом.

Он заверил меня, что разберётся со всем, и мне никак не нужно участвовать.

Похоже, он понимал, что я не хочу говорить об этом подробнее.

Наблюдая за мной чуть более пытливо, чем обычно, он стоял у кровати и снимал всю одежду, вешая её на стул. Закончив, он поддел мой свет, чтобы я сделала то же самое.

Когда он забрался под одеяло со мной, мы вернулись к работе над нашим личным проектом. Мы всё ещё смотрели его воспоминания, ещё не добравшись до момента, когда мы действительно встретились в реальной жизни, так что мы до сих пор были погружены в его свет.

Эти сессии также становились более напряжёнными.

Вопреки тому, что я много раз просила его прямым текстом, в том числе и в ту ночь, мы по-прежнему не занимались сексом.

К тому времени я чувствовала, что он этого хотел.

Я также чувствовала его решительный настрой подождать до тех пор, пока наши света не станут более открытыми.

Я знала, о чём он беспокоился на самом деле. Он ожидал, что мы оба слетим с катушек, когда доберёмся до меня и Даледжема, а также до него и тех наложниц в Пекине. Старые моменты были достаточно плохими, но всё станет в миллион раз хуже, как только мы будем иметь дело со свежими отпечатками в свете друг друга и с проблемами, которые были более актуальными для нас сейчас.

Я уже с трудом справлялась со многим, что он мне показывал.

Мы подбирались к моменту моего первого воспоминания о нём. Мы подходили к той точке, где, как мне казалось, наши хронологии впервые по-настоящему пересеклись.

Я постаралась вытолкнуть всё это из мыслей, пока помогала Тензи накрыть на стол для ужина с моими родителями.

Мы находились в дальней части палубы у левого борта, недалеко от входа в контрольную вышку и на нижние уровни корабля. В каюте Ревика не было достаточно места, да и погода сегодня была хорошая. Бонусом стало то, что этим вечером должен был быть красивый закат, так что я предложила Ревику поужинать здесь и побыть несколько часов на свежем воздухе.

Я понятия не имела, что они готовили для нас внизу из еды.

Тензи предложил позаботиться обо всём этом – подозреваю, по просьбе моей матери. Я заметила, что у неё имелась та же особенность, что и у Лили – вить верёвки из других видящих, когда ей это было нужно.

Или так, или я в принципе была настроена с какой-то горечью в адрес всех женщин.

У Касс тоже имелась такая особенность.

Выбросив из головы лицо моей бывшей лучшей подруги, я стиснула зубы, изо всех сил стараясь держать мысли пустыми, пока раскладывала столовые приборы и расставляла бокалы.

Нам потребовалось всего несколько минут.

Тензи налил мне бокал вина – вероятно, потому что я его нервировала, но он был слишком вежлив, чтобы сказать об этом. По его настоянию я села на мягкое палубное кресло и стала ждать появления остальных. Вскоре он ушел проверить, что там с едой, и я повернула кресло, чтобы закинуть ноги на перила палубы и смотреть, как солнце опускается по небу.

Я даже по какой-то причине постаралась приодеться, пусть и в повседневном стиле.

У меня не было большого ассортимента одежды, но я выбрала длинную чёрную юбку с разрезами по бокам и тёмно-зелёный топ с бусинами, которые появились у меня после нашей последней вылазки за одеждой в Нью-Дели, случившейся как будто несколько лет назад. Туфли на высоких каблуках обвивали мои лодыжки ремешками, а волосы были по большей части убраны в прическу.

Опять-таки, я не могла сказать, почему так утруждалась.

Учитывая ситуацию в нашей группе в последние несколько месяцев, я подозревала, что никто бы и бровью не повёл, если бы я явилась в драных армейских штанах и бронированной рубашке.

Может, влияние родителей вбито в меня сильнее, чем я осознавала.

А может, нервозность Ревика во всём, что касалось моих биологических родителей, начинала сказываться и на мне.

В любом случае, я пришла почти на сорок минут раньше, так что не ожидала, что кто-то появится на палубе прямо сейчас. Я потягивала вино, налитое для меня Тензи, и смотрела, как небо начинает менять цвета – золотистые узоры мерцали над волнами, пока корабль плыл на север.

Я изо всех сил старалась очистить свой разум и сосредоточиться на настоящем моменте. Я сфокусировалась на дыхании, на вдохах и выдохах, следя за ритмом волн и корабля….

И тут голос заставил меня резко повернуть голову, едва не расплескав вино.

– Мы пришли слишком рано, дочь? – осторожно спросила Кали.

Я убрала ноги с перил, чувствуя, что краснею.

Глядя, как она стоит там в элегантной зелёной юбке и свободной белой рубашке в крестьянском стиле, я осознала, что меня омывает волной противоречивых чувств.

С момента нашей первой встречи я вовсе не старалась быть вежливой с моей биологической матерью. Возможно, впервые я восприняла её как мою мать, а не как какую-то незнакомую религиозную фанатичку, которая бесчувственно оставила меня под мостом, когда я была ещё ребёнком.

Может, дело во всех тех вещах, что Даледжем рассказывал мне о ней.

Может, просто в последние дни я на многое смотрела иначе.

Как бы там ни было, я поймала себя на том, что не знаю, как вести себя с ней.

Поднявшись на ноги, я постаралась нормально улыбнуться.

– Всё нормально, – сказала я. – Я тоже пришла рано. Хотите что-то выпить? Я могу поручить Тензи или кому-то ещё принести что-нибудь.

Она улыбнулась в ответ.

Облегчение и надежда в её улыбке и свете заставили меня слегка вздрогнуть.

Очевидно, она тоже не знала точно, чего от меня ожидать.

– Было бы здорово, – сказала она достаточно тёплым тоном, чтобы вызвать очередной укол чувства вины в моём свете. – Я буду то же, что пьёшь ты, если можно.

Я кивнула и натянуто улыбнулась, затем взглянула на Уйе, который смотрел за борт на закат, скорее всего, давая нам с Кали эти несколько секунд для обмена репликами. Он был одет в схожем с Кали стиле – новые с виду джинсы и рубашка с воротником. Я заметила, что они оба надели сандалии.

Забавно, но глядя на них, я могла думать лишь о том, как они походили на жителей Калифорнии. Легко было представить, как они сливались с местным населением в горах Санта-Круз.

Взгляд Уйе скользнул ко мне в то же мгновение, когда он почувствовал, что я смотрю на него. Услышав вопрос про напитки, он глянул на мой стакан и поджал губы.

– Я предпочел бы что-нибудь покрепче, если есть, – сказал он.

– У них есть бурбон, – предложила я. – Мой муж пьёт его, так что у них обычно имеются запасы. Наверняка есть также водка и текила, поскольку это предпочтения Врега и нескольких Повстанцев. У нас обычно мало рома и более сладких видов алкоголя…

– Бурбон подойдёт. Безо льда.

Я кивнула, невольно слегка улыбнувшись.

Подняв свою гарнитуру, оставленную на столе, я попросила Тензи принести напитки и прихватить третью порцию для Ревика. Отключив гарнитуру, я снова улыбнулась своим родителям.

– Ревик на пути сюда, – объяснила я, всё ещё почему-то подавляя нервозность. – Он сказал, что придёт более-менее в назначенное время. Он заканчивает кое-какую работу по безопасности с Адипаном Балидором.

Должно быть, что-то проскользнуло в моём свете, когда я это сказала.

Или они уже слышали последние сплетни об Адипане Балидоре и его новой возлюбленной, Кассандре Джайнкул.

В любом случае, я заметила, как моя мать вздрогнула и глянула на Уйе, который на мгновение поджал губы. Затем я видела, как Кали поколебалась, почти как будто подумывала спросить меня об этом, но не знала, как.

Похоже, через несколько секунд она передумала – то ли из-за чего-то, что чувствовала в моём свете, то ли просто из-за здравого смысла.

В любом случае, её взгляд скользнул к закату.

– Здесь так красиво, – сказала она.

Выдохнув, я подошла к перилам и сжала их обеими руками.

Воцарилась тишина, пока мы втроём смотрели, как солнце постепенно опускается к тёмно-синей воде.

– Я сожалею, – сказала я, поворачиваясь и глядя сначала на Уйе, затем на Кали. – Мне стоило связаться с вами обоими ещё несколько дней назад. Просто времена какие-то безумные. И я была сама не своя…

Уйе поднял руку, открыв рот, чтобы заговорить, но Кали вмешалась первая.

– Всё нормально, дочь. Мы целиком и полностью понимаем, – её глаза заблестели, после чего она улыбнулась. – Большое спасибо, что нашла для нас время.

Глядя на них, я чувствовала, как та боль в моей груди усиливается в разы.

Я ощущала себя самой чёрствой и бесчувственной дочерью в мире.

Gaos… Я чувствовала себя ужасным человеком.

От мысли о Лили стало только хуже. Представив, что мне придется умолять Лили о встрече, когда она будет в моём возрасте, что Лили будет ненавидеть меня за то, что я сделала с Касс, или за миллион других неправильных поступков, которые я уже совершила за её короткую жизнь, я ощутила тошноту в нутре.

Осознав, что на мои глаза навернулись слёзы, я смущённо смахнула их, затем жестом показала им садиться, поначалу не в силах заговорить.

Я села после них.

Воцарилось очередное молчание, пока мы все смотрели или на стол, или на наши руки на столе, или на садящееся солнце. Я попыталась вспомнить, почему они хотели поужинать, старалась помнить о цели нашей встречи, но это было непросто.

Я хотела спросить Кали о видениях, но не знала, как это сделать.

Балидор сказал мне, что видения Кали были болезненными, и теперь этот факт тоже маячил в моей голове вместе с сильным чувством вины, хотя в этот раз я даже не знала, за что виню себя. Я гадала, почему видения как будто не вредили Фиграну.

– Для каждого из нас это по-разному, – тихо сказала Кали.

Я подняла голову.

Когда наши взгляды встретились, я увидела в её глазах слёзы, выступившие заметнее, чем раньше. Я импульсивно потянулась через стол и сжала её ладонь. Она стиснула мою руку в ответ, и её миниатюрные пальцы были на удивление сильными. Она сжала мою руку так сильно, что это причинило боль.

– Прости, – сказала она, издав отрывистый смешок и ослабив хватку.

Я всё ещё пыталась придумать, что сказать, когда движение позади них привлекло моё внимание к лестничному пролёту, который вёл под палубу. Там появился силуэт.

Это оказался не Тензи, как я ожидала.

Это был Ревик.

Он тоже приоделся, что, возможно, не должно было меня удивлять, но заставило уставиться на него на несколько секунд. Он надел тёмный костюм без галстука, его длинные волосы опускались уже ниже ушей, но явно были расчесаны и слегка уложены назад с помощью какого-то средства. Это придавало ему почти сходство с моделью-манекенщиком, и этого оказалось достаточно, чтобы я пялилась на него.

Он подошёл прямиком ко мне, улыбаясь.

Коротко и вежливо поклонившись каждому из моих родителей, он наклонился и поцеловал меня в щёку, после чего занял своё место. Честно говоря, думаю, я ещё никогда не испытывала такое облегчение от его появления, даже если не считать того, как хорошо он выглядел… и пах теперь, когда он оказался ближе. Что-то в его присутствии позволило каждой напряжённой мышце в моём теле расслабиться.

Ревик с улыбкой глянул на мой бокал вина.

– То есть, выпивка полагается только тебе? Это… удобно.

Я пихнула его в руку, невольно улыбнувшись.

– Ваши напитки сейчас принесут. Не волнуйся.

Наклонившись поближе, Ревик снова поцеловал меня. Я почувствовала, что он собирался поцеловать меня в третий раз, но потом опомнился и откинулся на спинку кресла, слегка покраснев и словно сообразив, что слишком много целует меня перед моими родителями.

Уйе заговорил первым.

– Как всё прошло? – спросил он. – С Адипаном Балидором?

Ревик поколебался, бросив на меня взгляд.

Я послала в ответ лёгкий импульс, давая ему знать, что всё хорошо, и я не против, чтобы они обсудили это, и он мог говорить Уйе и Кали всё, что захочет.

Ревик посмотрел обратно на Уйе.

– Мы не нашли ничего, что связывало бы брата Балидора с Дренгами… или с Тенью, – глянув на дверь (возможно, убеждаясь, что нас не подслушивают), он посмотрел на Уйе, и его глаза сделались серьёзными. – Свет Касс действительно другой. Я имею в виду, по сравнению с тем временем, когда она действовала как Война. Я почувствовал эту разницу. И все члены Совета тоже, причём некоторые из них обучались у Тарси или работали под её началом в Адипане. Варлан также чувствует эту разницу. Они сейчас оценивают её и пытаются понять, что это значит.

Бегло покосившись на меня, он посмотрел обратно на моего отца.

– У Касс и Балидора развилась предварительная связь, что и было замечено в ходе первичных допросов Балидора. Куда большей проблемой является скрытность брата Балидора… и тот факт, что он намеренно скрывал связь. Это было бы проблемой при любых обстоятельствах, учитывая законы Адипана и его обязательства как члена Совета. Учитывая риски, с которыми мы имеем дело, многие в Совете посчитали, что этому нет оправдания, и восприняли это как основание рассматривать его в качестве возможного вражеского агента, хоть добровольного, хоть нет.

– Не может быть, чтобы он оказался очередным шпионом, – сказала Кали, слегка нахмурившись.

Она произнесла это не как вопрос, но я слышала неверие в её голосе.

Ревик склонил голову набок в уклончивом жесте, но не ответил словами, и его взгляд скользнул к двери, которая вела в корабль.

На сей раз дверной проём не пустовал. Я проследила за его взглядом и увидела Тензи, приближавшегося к нам с Ситой и Ванай; все трое несли нагруженные подносы.

Никто из нас не произносил ни слова, пока они расставляли бокалы с водой и алкоголем, затем корзинку с хлебом, тарелочки с маслом и джемом. Далее появилась миска с овощами на пару, блюдо из каких-то злаков с орехами, медом и сушёными фруктами. В третьей миске был тайский салат с сырой рыбой и крабами, рядом с ним оказалась полная миска черники и клубники. Последней они поставили тарелку с нарезанным манго, миску клейкого риса и небольшой кувшинчик сладкого кокосового соуса.

Глядя на всё это, я осознала, что это лишь «закуски».

Я знала, что у нас имелось в запасах, и они наверняка давали нам слишком много.

– Мы скоро окажемся на суше, Высокочтимый Мост, – сказала Сита, улыбнувшись и погладив мои волосы рукой с кольцами. – Нам лучше всего использовать скоропортящуюся еду.

Кивнув, я улыбнулась ей в ответ.

Я не хотела показаться неблагодарной, и если честно, их заботливость трогала меня.

Большинство видящих обращались со мной деликатно (и это ещё мягко говоря) после моего возвращения из Пекина. Я заметила, что с Ревиком они тоже были мягкими.

Они также давали нам много личного пространства – и индивидуально, и вместе как паре.

Когда трое видящих с подносами ушли, Ревик на мгновение всмотрелся в моё лицо, погладив моё бёдро поверх длинной юбки под столом.

Его взгляд вернулся к Уйе и Кали, но он не отпустил мою ногу.

– Никто и не верит, что Балидор когда-либо стал бы добровольным шпионом, – сказал он, продолжая их предыдущий разговор. – Мы вынуждены оценить вероятность того, что Касс манипулировала его светом. Она посредница… и одна из Четвёрки. Но в данный момент мы не нашли подтверждений этому. Как я и сказал, её свет явно изменился, и в такой манере, которую она, по моему мнению, не смогла бы симулировать. Конечно, она во многом опирается на свет Балидора, поскольку некоторые её структуры повреждены Менлимом и Дренгами так же, как это было у меня и Лили.

Ревик бросил на меня очередной настороженный взгляд, после чего его глаза вернулись к Кали.

– Но некоторые в его команде не на шутку разозлились на него. И Совет посчитал, что это заслуживает наказания. Некоторые поговаривают, что его надо снять с должности Главы Адипана. Он уже потерял своё место в Совете.

Я вздрогнула, потрясённо глянув на Ревика.

Они вышвырнули Балидора из Совета?

Признаюсь, это немного шокировало меня.

Пальцы Ревика ободряюще массировали мою ногу, пока он продолжал спокойным тоном.

– У него были сообщники, – добавил он, обращаясь к Кали и Уйе. – В его команде были те, кто знал о связывании и регулярно работал на станции охраны по приказу Балидора, чтобы помочь ему держать всё в тайне. Гаренд. Мэйгар. Порэш. Юми подозревала, что что-то происходит, но похоже, её подозрения были относительно недавними, и она пыталась решить, что с этим делать, как только начала улавливать признаки романа. В настоящее время решается, какое наказание будет уместным для тех, кто непосредственно помогал ему.

От этого я тоже нахмурилась, глядя на стол.

Мне не нравилась идея о том, что Мэйгара накажут.

Подозреваю, что Ревику это тоже не нравилось, но его голос не изменился, когда он назвал его имя вместе с остальными.

Вздохнув, Ревик откинулся на спинку кресла, всё ещё поглаживая мою ногу, затем взял свой бокал и сделал глоток.

– Честно говоря, наказание чисто символическое, – добавил он, поставив бокал. – Мы не можем позволить себе отстранить Балидора от работы. Если только не найдём реальное подтверждение тому, что он как-то скомпрометирован. Основным фокусом будет оценка и очищение его света. Поскольку сеть разрушена, мы даже не можем понять, могут ли люди Дренгов получать информацию от тех, кем они манипулировали ранее.

– А что насчёт Кассандры Джайнкул? – сдержанно спросила Кали, тоже бросив на меня осторожный взгляд. – Что будет с ней? Или её статус останется прежним?

Ревик выдохнул, глянув на меня.

Подтянув меня ближе к себе за ногу, он продолжил поглаживать моё бедро, согревая своим светом.

– Ведутся разговоры о том, чтобы выпустить её и Фиграна из резервуара, – признался Ревик.

Почувствовав, что я застыла, он глянул на меня, затем сделал грациозный жест одной рукой.

– Во-первых, это делается для того, чтобы оценить их свет и посмотреть, как они будут вести себя теперь, когда сеть обрушена. Во-вторых, мы подумали, что можно использовать их, чтобы определить, есть ли здесь присутствие Дренгов, с которыми они могут связаться. В-третьих…

Он снова покосился на меня, глотнув бурбона.

– …Мы скоро высадимся на сушу. Будет лучше, если нам не придётся тащить с собой резервуары, и можно будет послать их в Соединённые Штаты. Если Дренги теперь не имеют доступа к их свету, тогда им будет безопаснее путешествовать с нами.

Уйе посмотрел на меня, и его голубые глаза пронизывали насквозь. Затем он взглянул на Ревика.

– Ты имеешь в виду, с тобой и Элисон? – уточнил он.

– Это ещё не решено, – сказал Ревик, по-прежнему поглаживая меня по ноге. – Это будет решение Высокочтимого Моста. Но да, – признался он. – Мы обсуждали это. Есть вероятность, что воссоединение Четвёрки на длительный период времени может помочь восстановить свет и Касс, и Фиграна… а также Лили и остальных, на кого негативно повлияли Дренги.

Я продолжала напрягаться, и Ревик послал тепло в моё сердце.

– …В Мифах, – добавил Ревик, наверняка ради меня. – Мост не может выполнить свою миссию здесь без трёх других членов Четвёрки. Раньше мы исходили из предположения, что у нас нет выбора, и надо попытаться. Теперь у нас имеется потенциальный вариант действовать дальше всей Четвёркой. При условии, что Балидор прав, и свет Касс действительно изменился.

Краем глаза я заметила, что он снова взглянул на меня.

Я чувствовала, что он нежно притягивает мой свет, пытаясь сделать так, чтобы я расслабилась, доверилась ему. Я чувствовала, как он заверяет меня, что они ничего не сделают без моего одобрения, то есть, пока я сама не посмотрю на Фиграна и Касс.

Я также знала, почему он говорит это тут, где я с меньшей вероятностью отреагирую остро, учитывая, что здесь присутствуют оба моих биологических родителя.

– В любом случае, – Ревик отпустил мою ногу и подался вперёд, чтобы положить себе на тарелку немного злаковой смеси, несколько ломтиков манго, несколько ложек клейкого риса и маленькую лужицу кокосового соуса. – Я бы хотел подождать до встречи с Тарси, и только потом что-либо рекомендовать Высокочтимому Мосту.

Выдохнув, я кивнула в основном про себя.

Хорошо всё обыграл, муженёк.

Я подождала, пока Кали и Уйе наполнят свои тарелки, затем зачерпнула себе клубники и черники, добавила смеси злаков и орехов и немного овощей на пару.

Откинувшись на спинку кресла, я стала тыкать в каждую из кучек вилкой, слушая, как Уйе спрашивает у Ревика, насколько Миферы преуспели с перенаправлением своей численности к карантинным городам в Дубае, Сингапуре и Нью-Дели.

Я чувствовала, что моя мать, Кали, наблюдает за мной, пока они говорили.

После небольшой паузы она заговорила в моём сознании.

«Хочешь, я поговорю с Касс вместо тебя? – робко послала она. – От твоего лица, имею в виду? Ты можешь подсказывать мне вопросы. Ты всё равно сможешь читать её из будки охраны, но тебе не придётся разговаривать с ней лицом к лицу».

Я посмотрела на неё.

В её зелёных глазах стояло беспокойство. Глядя на неё и думая на Касс, я ощутила боль в груди. На мгновение я лишилась возможности дышать.

Она импульсивно потянулась к моей руке и сжала мои пальцы.

«Прости, – послала она тише. – Я могу чем-то помочь?»

Подумав, я медленно покачала головой.

«В конечном счёте мне придется встретиться с ней лицом к лицу», – просто сказала я.

Когда Кали не ответила, я покачала головой, продолжая раздумывать, затем во второй раз взглянула на неё и сильнее открыла своё сердце.

«Думаю, я убедила себя, что мне не придётся иметь с ней дело, – призналась я, вилкой играя с ягодками. – Во всяком случае, не в такой манере, где она по-настоящему будет собой. Ну то есть, где бы я видела, что сама Касс делала все те вещи со мной».

Подавив очередной прилив эмоций и пытаясь найти слова, я покачала головой. Однако казалось важным выразить это, сказать правильно.

«Не в такой манере, где бы… ну, знаешь…»

«Не в такой манере, где это причинило бы боль, – мягко закончила Кали. – Я понимаю, дочь. Правда».

Я посмотрела на неё, кивнув и испытав странное облегчение, потому что почувствовала, что она действительно понимает.

«Думаю, я боюсь вновь впустить её, – призналась я, мельком глянув на Ревика, после чего снова посмотрела на Кали. – Я боюсь, что какая-то часть меня просто хочет сказать, что на самом деле это была не она, что она не делала все эти вещи со мной. Что всё может быть по-прежнему. Но я не вижу, как это может быть возможно, и тогда я просто хочу держать её подальше от себя. Я хочу держать её подальше от Ревика, от меня, от Лили и Мэйгара, от Джона и Врега… от любой дорогой мне части моей жизни».

Кали снова сжала мою ладонь, кивнув.

Я чувствовала, что она тронута тем, что я рассказываю ей эти вещи.

Подумав об этом, я подняла взгляд и увидела, что её глаза слишком блестят.

Она натянуто улыбнулась, вытирая слёзы.

«Как дела у вас с Ревиком? – послала она потом, может, почувствовав, что я отчаянно хотела сменить тему. – Он сказал Уйе, что вы просматриваете воспоминания?»

Я кивнула, слегка расслабившись.

Затем, переключив разум на её вопрос, я нахмурилась.

«Это тяжело», – призналась я, подумав о прошлой ночи.

Я толкнула его (скорее из-за смущения, нежели из-за чего-то другого) за то, что он смотрел, как мы с Джейденом занимаемся сексом, пока он меня охранял. Он наблюдал за нами вместе и дрочил, хоть и злился на меня, и в целом ревновал из-за того, что я с Джейденом. Он сказал, что именно тогда впервые осознал, что его чувства ко мне становятся более запутанными.

Тогда же Вэш начал предостерегать его, чтобы он не забывал о своей миссии в отношении меня.

Ещё сильнее сбивало с толку то, что Ревик показывал мне воспоминания о нас с Джейденом, которых я сама не помнила. Сессия прервалась, когда Врег вызвал нас наверх, чтобы посмотреть на прямую трансляцию того, как Миферы вторгаются в Дубай, так что я до сих пор не знала, почему у Ревика есть воспоминания обо мне и Джейдене, которых нет у меня.

По словам Ревика, мы с Джейденом впервые встретились на вечеринке в честь Хэллоуина.

Я помнила, как мы познакомились в одном из первых ресторанов, где я работала с Касс – ещё до того, как получила работу в «Счастливом Котике».

Ревик сказал, что после сегодняшнего вечера всё станет понятнее.

Он казался нервничающим, когда говорил это, и потому я тоже нервничала. Что бы он ни собирался показать мне, он явно ожидал, что мне это не понравится.

«Это тяжело, – повторила я, глянув на Кали. – Я многого не знала».

Она сочувственно кивнула, всё ещё держа меня за руку.

«Но я думаю, что он прав, – нерешительно сказала она. – Эта делёжка ближе к тому, что испытывает большинство связанных партнёров».

Я глянула на неё поверх бокала, отпив ещё один глоток вина. «Во время изначального образования связи, имеешь в виду?»

Она кивнула, немного поколебавшись, затем добавила:

«Нетипично иметь столько секретов от партнёра, сколько вам двоим пришлось скрывать друг от друга. Я знаю, что отчасти это наша вина, дочь, – виновато добавила она. – Честно говоря, я не ожидала, что твой муж сохранит наш секрет так долго. Я ожидала, что всё это всплывёт, когда вы образовали связь. Я думала, такое вообще невозможно».

Поколебавшись и всё ещё всматриваясь мне в глаза, она добавила:

«Такие секреты, особенно касающиеся друг друга и прямо влияющие на ваши отношения, не приводят ни к чему хорошему, дочь. Только не для связанной пары. Если секретов слишком много, то доверие, настоящее доверие становится невозможным. А доверие чрезвычайно важно для такой связи».

Я кивнула, слегка хмурясь от этой мысли. «Но разве у вас с Уйе нет своих секретов? Своей жизни? Вы действительно знаете абсолютно всё друг о друге?»

Она тоже нахмурилась, размышляя над этим.

Её глаза постепенно прояснились.

Она покачала головой, сжав мои пальцы.

«У нас есть секреты, – признала она. – У нас есть секреты, которые мы храним друг от друга, личные мысли и воспоминания. Но это не касается наших отношений. Это не касается нашего времени вместе. Ведь это является фокусом вашей делёжки воспоминаниями, разве нет?»

Всё ещё раздумывая и ощущая прилив нервозности, я кивнула.

Обдумав эту нервозность, я вздохнула.

«Наверное, это ощущается чем-то большим, – послала я. – Он видел очень многое из моей жизни. До всего этого, имею в виду. Когда я ещё не знала, кто он, он уже видел практически всё. Вещи, которых никогда не знали даже мои лучшие друзья. Вещи, которых никогда не знали мои родители и брат. У меня такое чувство, будто у меня вообще нет никаких секретов».

«Но ты видишь, что в этом и кроется проблема? – мягко послала она. – В том, что он знал всё это, видел всё это, а ты была не в курсе данного факта. И сейчас ты не делишь эти вещи с ним. Он ничего не видит впервые. Это ты видишь всё впервые. Он уже знал всё это о тебе. Теперь ты тоже знаешь то, что знал он».

Выдохнув и осознав, что она права, я кивнула.

Встретившись с ней взглядом, я снова кивнула, когда её слова отложились в сознании.

Я знала, что она права.

И всё же у меня складывалось ощущение, что мы с Ревиком ещё не столкнулись с худшим.

Кали сжала мою ладонь, посылая мне пылкий импульс жара.

«Подозреваю, что ты права, дочь, – послала она. – Но вы справитесь с этим. Вы оба справитесь. И когда вы образуете нормальную связь, всё станет намного проще».

«Откуда ты знаешь? – я прикусила губу, не сумев смягчить резкость своих мыслей. Сглотнув, я бессознательно показала жест одной рукой. – Как ты можешь знать, что мы справимся с этим? Ты не знаешь ни одного из нас достаточно хорошо, чтобы говорить так. Хоть с какой-то уверенностью».

Кали понимающе улыбнулась и отпустила мою руку.

Откинувшись на своё сиденье, она глянула на Ревика, затем обратно на меня.

«Ты права, – признала она. – Пока что я ни одного из вас не знаю очень хорошо. Определённо не так хорошо, как мне хотелось бы».

Помедлив, она убеждённо добавила:

«И всё же я не знаю ни одной связанной пары, которая прошла бы через то, через что прошли ты и твой супруг. Я не знаю ни одной связанной пары, которая пожертвовала бы тем же, чем и вы – ради друг друга, ради ваших детей – и уж тем более лишь с полусвязью».

Она встретилась со мной взглядом, и её зелёные глаза смотрели резче, содержа в себе ум и тепло, которое ударило меня прямо в то больное место в моём сердце.

«После всего этого, – послала она. – Почувствовав, что твой свет переплетён с Даледжемом, поверив, что ты носишь в себе ребёнка Даледжема и полюбила другого… твой супруг думал лишь о том, как спасти ваш брак. Он задавал Уйе вопросы о том, как вернуть тебя, как помочь тебе с беременностью, как быть для тебя лучшим супругом. Он пребывал в отчаянии, Элисон. Да и до сих пор пребывает».

Помедлив, она добавила:

«И ты кажешься мне такой же, дочь, хотя ты скрываешь это лучше, чем твой супруг. У тебя также больше причин не доверять ему. Даже с этими фактами мне кажется, что после возвращения из Пекина ты думаешь только о том, как спасти свой брак с ним. Даже зная, что он сделал, пока вы были в разлуке, и всё то, что ты вытерпела от него, ты всё равно сделала всё, о чём просил тебя твой супруг. Если это не любовь, то я не знаю, что это».

Встретившись с ней взглядом, я кивнула; моё лицо и шея полыхали жаром.

Почувствовав ту боль, снова зарождающуюся в груди, я глотнула вина.

Я думала, что Кали договорила, но оказалось, что нет.

«Я знаю, что ты не говорила с Даледжемом из чувства вины, – мягче добавила она. – Ты винишь себя за то, что могло бы случиться, если бы твой муж не вернулся; за то, что ты рассматривала Джема как его замену… но это естественно, дочь. Любая чувствовала бы себя так же, особенно с ребёнком в чреве. Ты должна простить себя за это. Ты должна простить себя за то, что полюбила Джема. Я говорю это не только как мать, но и как сестра… и как связанная женщина».

Я поднесла бокал вина к губам, сделав большой глоток.

Тошнота с силой вернулась в мой свет и грудь, лишив возможности дышать и едва не ослепив. Отвернувшись от её серьёзного взгляда, я закрыла глаза и открыла их лишь для того, чтобы посмотреть на солнце, повисшее над самым краем океана.