Текст книги "Гадюка на бархате (СИ)"
Автор книги: Дина Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)
Гретхен довольно неуклюже отговорилась тем, что на них в дороге напали разбойники и её мужа ранили. Старосту вроде бы такое объяснение, вкупе с прилагавшейся к этому платой за постой, устроило, и он больше не донимал гостью вопросами. Она же очень переживала за Альбрехта – целителя или знахарки в деревне не оказалось, а Гретхен, конечно, обучали многому – от вышивания золотом до иностранных языков, вот только лекарское дело в этот список не входило, так что сама она мужу ничем помочь не могла.
Вздохнув, Гретхен поднялась со ступенек крыльца и собиралась уже вернуться в дом, чтобы проведать Альбрехта, как вдруг увидела на другом конце двора молодую крестьянку. Женщина, помахав рукой, умоляюще смотрела на Гретхен – видимо, просила ту подойти поближе.
***
Церковная служба подходила к концу. Чуть усмехаясь про себя, Рихо подумал: Габриэль мог бы и не беспокоиться, что прихожане станут клевать носом во время его проповеди – как и всегда, множество глаз неотрывно следили за кардиналом, и в них неизменно читалось если и не благоговение, то искренний интерес.
Оратором Габриэль был действительно прекрасным, а его молодость и привлекательная внешность только усиливали впечатление от произносимых с церковной кафедры наставлений и заставляли жадно ловить слова кардинала даже самых юных и легкомысленных дворяночек, чьё стремление попасть на службу в соборе Святой Брианны говорило скорее не о благочестии, а о желании продемонстрировать роскошные наряды и переброситься парой-другой взглядов с симпатичными кавалерами.
Рихо, на чью эдетанскую религиозность не слишком повлияли даже вольные нравы Эллианы, ставшей его второй родиной, в храме обычно представлял собой чуть ли не готовый образец истинного трикверианца, полностью погружённого в размышления о Троих и их свете, освещающем пути всех живущих. Вот только сегодня кардинальскому порученцу отчего-то было трудно сосредоточиться на молитвах, а после – и на безупречных, как с точки зрения знания Священного Писания, так и в плане ораторского искусства рассуждениях Габриэля.
Взгляд Рихо рассеянно блуждал по окружавшему его пространству, задерживаясь разве что на прекрасных витражах собора. Те при солнечном свете поражали своей яркостью и пронзительной чистотой красок, да и сейчас, когда храм наполняло сияние множества свечей, выглядели лишь чуть менее эффектно.
Один из самых больших витражей изображал святую Брианну рядом с королём Дагобертом – властителем мест, в которых ныне находился Эрбург. Согласно церковным сказаниям, прекрасная дева Брианна когда-то и принесла в эти края веру в Двоих и Создателя, обратив в неё сначала короля Дагоберта, который вскоре стал её мужем. Те же сказания гласили, что королева Брианна основала Эрбург, впоследствии ставший столицей Мидландской империи.
Совсем иным был вытянутый в длину витраж, на котором выполнивший его художник в оранжево-алых и чёрных тонах искусно изобразил вечно пылающую Бездну, где обречены страдать до конца времён грешники, истязаемые бесами.
В который раз разглядывая многочисленные картины пыток тех, кто при жизни не чтил заветы Троих, Рихо с трудом скрыл усмешку, готовую появиться на губах. Вовсе не потому, что одобрял всё, вытворяемое адскими прислужниками с их жертвами. И не из-за того, что ему, неплохо осведомлённому о пытках, некоторые сцены казались ужасно нелепыми. Просто воину Церкви невольно вспомнилось – лет десять назад проказливого мальчишку, которым он был тогда, рассказы священников о вечных муках на том свете действительно пугали.
А теперь Рихо мог с уверенностью сказать, что в его собственной Бездне нет котлов с кипящим маслом и щипцов для вырывания мяса. Зато в ней есть воспоминания о плачущей у него в объятиях Лавинии, которая на следующий день должна уехать в чужую страну и стать женой незнакомого ей человека. Об Адриане Фиенне, который бросает в лицо юноше, живущему в его доме: «Ты же не думал, что я равняю чужого бастарда со своими детьми? Как жаль, что мой сын так плохо умеет выбирать себе друзей!» и, пожалуй, неотступнее всего – о срывающемся с пальцев колдуна-некроманта чёрном облачке проклятия, от которого Рихо успевает оттолкнуть Габриэль, сам ловя заклятие прямо в грудь.
Обо всём этом, в приступе обычно не свойственной ему меланхолии, Рихо размышлял, глядя на яркий витраж, который казался красивым и пугающим одновременно. А через пару мгновений Агилар уже стоял рядом с кардиналом, готовый сражаться с любым врагом Церкви и Габриэля Фиенна лично. Потому как нечто, громыхнувшее где-то совсем рядом, сотрясая стены собора, и сверкнувшее ярким синим светом сквозь храмовые окна, могло быть только магией – сильной и сложной, а следовательно – и смертельно опасной.
В соборе же мгновенно воцарился хоть и не сам ад, но нечто сходное с его преддверием. К высоким сводам медленно поднимался дым от рухнувших на что-то горючее свечей, с потолка сыпалась пыль и мелкие камешки, кто-то истошно кричал, кто-то ругался, не особо взирая на святость места, где находится.
Императорские гвардейцы сгрудились вокруг растерянного монарха, вполне готовые защитить того от клинка или стрелы, но вряд ли способные чем-то помочь его величеству, если каменные стены собора не выдержат натиска магии. Многие придворные дамы попадали в обмороки (насколько уж непритворные – другой вопрос), но не Луиза – та, вскочив на ноги и подобрав поудобней свои пышные юбки, готова была со всех ног броситься к выходу из храма или к любому другому пути к спасению.
Некто в толпе прихожан басом выкрикивал одни и те же слова: «Кара Создателя!», и у Рихо прямо-таки руки чесались пояснить этому паникёру, что трактовать волю Создателя без дозволения на то Церкви – весьма чревато. Рихо, знакомый с применением боевой магии, начинал осознавать, что колдовство свершилось где-то рядом с собором, а не ударило по нему – иначе для всех, кто был в храме, и могилы бы рыть не пришлось. Но воин Церкви не надеялся, что быстро сумеет объяснить это мечущейся в ужасе толпе.
Зато вот Габриэль довольно быстро пришёл в себя, и его хорошо поставленный голос сумел перекрыть воцарившийся в огромном помещении шум:
– Стойте, добрые почитатели Троих! – слова звенели в наполненном пылью и дымом воздухе и, как ни странно, всё-таки достигали сознания перепуганных людей. – Разве пристало нам, находящимся в святом месте, страшиться тёмных сил? Помолимся же, и Трое защитят нас от любого зла! – и кардинал сам опустился на колени перед алтарём, складывая руки на груди.
То ли подействовал личный пример Габриэля, не спешившего спасаться бегством, то ли, и впрямь, вера в возможность божественного чуда была сильна в душах столичных горожан – но прихожане, как заворожённые, последовали за кардиналом, один за другим падая на колени и начиная шептать молитвы.
Габриэль же, слегка повернув голову в сторону Рихо, всё ещё стоявшего рядом с ним, шепнул своему порученцу:
– Возьми нескольких Гончих, и проверьте, что снаружи. Если там всё же не случилось Второе Пришествие, начинайте потихоньку выпроваживать из храма тот народ, что поближе к выходу. Не думаю, что я надолго отвлёк наших «мужественных» эрбуржцев, а если вся эта толпа одновременно ломанётся к выходу, тут будет куча трупов безо всякого колдовства.
Агилар только кивнул в ответ, не собираясь мешкать в исполнении приказа.
Когда Рихо и ещё четверо воинов Церкви, настороженно оглядываясь, вышли на площадь перед собором, зрелище перед их глазами предстало впечатляющее.
– Учудили-таки, демоновы чародеи! – воскликнул, пожалуй, самый младший из Гончих – рыжеволосый парень в мундире рядового – и тут же неуверенно обернулся в сторону Рихо, ожидая возможного выговора. Но тот лишь потрясённо качал головой.
Несмотря на хлещущие потоки ливня, с площади можно было неплохо разглядеть стоявшее чуть в стороне от неё здание Академии Света. И сейчас, на фоне затянутого тучами неба, в той стороне отчётливо виднелись языки пламени ярко-голубого цвета, вздымавшиеся над одним из флигелей обители Светлых магов.
«Огонь цвета неба… Чёрт возьми, неужели этот Алвиан-Островитянин и вправду знал, что писать в своих пророчествах?» – подумал Рихо. Но теперь было явно не до размышлений о древних еретических сочинениях.
========== Глава 9. Круги по воде ==========
От лесной дороги в сторону уходила узкая тропинка. У её начала шагавший рядом с Гретхен деревенский мальчишка остановился, как вкопанный.
– Вот и пришли, благородная госпожа. По тропке ступайте и так до чародеева жилья дойдёте. А мне Зелда велела вас только досюда проводить, да и колдун не любит, когда к нему много народу шляется.
– Спасибо, Ханк, – поблагодарила Гретхен. – Не бойся, теперь-то я и сама точно доберусь. Ну, беги домой, скорее!
Мальчика упрашивать не пришлось. Проводив взглядом его быстро удалявшуюся фигурку, Гретхен пошла по тропинке – решительно, как будто и вовсе не боялась, хотя сердце её от волнения колотилось часто-часто.
Осмелившаяся обратиться к Гретхен во дворе у старосты крестьянка оказалась невесткой хозяина дома. Она и рассказала заезжей даме о живущем недалеко от деревни колдуне, который когда-то вылечил её старшего брата, раненного на охоте диким вепрем, и посоветовала обратиться к этому колдуну за помощью для Альбрехта.
Когда же Гретхен спросила, как зовут мага, то Зелда – невестка деревенского старосты – ответила, что имя у него северное и какое-то мудрёное – не то «Слейви», не то «Лейви». В этот момент императрица-беглянка едва не вскрикнула в изумлении – она и подумать не могла, что жилище Ислейва, куда они с Альбрехтом стремились побыстрее добраться, находится так близко. Почти сразу же Гретхен решила отправиться к магу, постаравшись отбросить в сторону прежний страх перед ним – тревога за мужа сейчас мучила её куда сильнее.
Гретхен пришлось идти довольно долго, прежде чем тропинка вывела её к поляне, на которой стоял дом Ислейва. На опушке леса Гретхен замедлила шаг, собираясь с духом и одновременно – с любопытством разглядывая представшее перед ней строение.
Конечно, по сравнению с императорским дворцом Эрбурга или любым из замков мидландской знати двухэтажный особняк чародея был не слишком велик. Но, обнесённый высоким каменным забором и возвышающийся в дикой местности, он тоже по-своему впечатлял.
Постучав в маленькую калитку, примостившуюся рядом с обшитыми полосами металла воротами, Гретхен ждала довольно долго, успев подумать – неужели Ислейва не окажется дома?.. Но ведь должен же в особняке остаться кто-то из его прислуги!..
Эти размышления Гретхен прервал скрип отворившейся калитки и появившийся перед посетительницей мужчина. На мгновение она приняла его за самого чародея, но потом вспомнила, что по рассказам Альбрехта Ислейв был молод или выглядел таковым. Возраст же стоявшего перед ней человека подходил к пятидесяти годам, а, возможно, уже и перевалил эту отметку.
Широкоплечий, не слишком высокого роста русоволосый незнакомец был юттом – во всяком случае, Гретхен знала, что мужчины именно из этого народа любят заплетать волосы, а шевелюру и бороду появившегося из-за калитки человека украшали многочисленные тонкие косички, в которые кое-где были вплетены крупные стеклянные бусины.
– Что вам угодно, госпожа? – осведомился ютт. Любезные слова не слишком-то вязались с его суровым тоном.
– Я хотела бы видеть чародея Ислейва Ньяла, – привычным для неё повелительным тоном произнесла Гретхен, но осеклась под пронзительным взглядом пожилого ютта и уже куда менее уверенно добавила: – Это ведь его дом, правда? Господин Ньял сможет со мной поговорить? У меня к нему очень важное дело.
Ютт с сомнением посмотрел на Гретхен, но сделал приглашающий жест, немного отступая от калитки:
– Зайдите во двор, госпожа, и подождите здесь. Я узнаю, сможет ли мой господин принять вас.
Уже когда ютт повернулся, чтобы уйти, оставив Гретхен дожидаться в просторном, мощёном красновато-коричневым камнем дворе, она всё же осмелилась крикнуть ему вслед:
– Прошу, передайте господину Ньялу, что это дело связано с его другом – Альбрехтом Кертицем!
Обернувшись, ютт кивнул Гретхен, но больше ничего не сказал, быстро скрывшись в дверях дома.
Торви – когда-то в прошлом прославленный воин одного из юттских княжеств, теперь же – прислужник чародея – торопливо поднимался по лестнице, чтобы сообщить господину о появившейся в особняке девушке. Ютт не знал, как его хозяин отнесётся к посетительнице, но надеялся, что хотя бы сообщение о Кертице заинтересует Ислейва.
За годы службы Торви привязался к Ислейву, став для того скорее доверенным лицом и даже – почти другом, нежели просто слугой. И теперь Торви, прежде восхищавшийся умом и смелостью хозяина, ломал голову, как бы вытащить Ислейва из той трясины, в которую превратилась его жизнь. После изгнания из Ковена Ислейв заперся в своём особняке, предаваясь преимущественно двум вещам – одинокому пьянству и постельным забавам в компании двух девиц, привезённых им с войны в Закатных Землях.
Постучавшись в двери спальни хозяина и получив разрешение войти, Торви совсем не удивился, застав того сидящим у зашторенного окна с бокалом в руке. Коньяк в бокале плескался на дне, да и, судя по совершенно затуманенному взгляду Ислейва, сам бокал был далеко не первым.
– О-о, Торви явился! – осклабился Ислейв, вяло махнув рукой в сторону слуги. – Говори, с чем пожаловал.
Торви начал рассказывать своему господину о посетительнице, но когда упомянул о Кертице, Ислейв зашёлся пьяным смехом.
– Нет, Торви, думаю, эта дурочка тебе наврала… Я теперь совершенно ни к чему Альбрехту, наш дорогой северянин нынче забрался высоко, ему не больше не понадобятся такие изгои, как я…
– Так мне сказать этой даме, что вы её не примете?
– Гони прочь, пожалуй… Хотя… Говоришь, миленькая блондинка?
– Благородная дама, господин, молодая и красивая. Волосы, как золото.
– Тогда веди её сюда, дорогой Торви, – хлопнул в ладоши Ислейв. – Мои Матильда с Черисой, конечно, горячие девочки, но от разнообразия грех отказываться!
***
Компанию, собравшуюся в Лазуритовой гостиной императорского дворца, можно было назвать почти семейной, вот только никакой родственной теплотой и доброжелательностью между собравшимися даже и не пахло.
– Неужели вы не понимаете, что переходите все границы, ваше величество? – сердито говорил Мориц Вильбек, расхаживая взад-вперёд по комнате. – Произошедшее сегодня – результат и вашей самонадеянности тоже. Вы расшевелили проклятое чародейское гнездо, и вот, к чему это привело. И вы за каким-то дьяволом протащили в Императорский Совет Фиенна! Можно подумать, у нас мало проблем без церковников…
– Я вовсе не обязан держать перед вами отчёт, господин канцлер, – не менее резко возразил своему будущему родственнику Карл, сидевший, закинув ногу на ногу, в обитом синим бархатом кресле. – И уж точно не имею никакого отношения к тому, что Светлые недоумки, кажется, разнесли свою собственную Академию. Раз они представляют собой такое скопище бешеных фанатиков, то очень хорошо, что Академия перейдёт во власть Ковена. А Фиенн будет нам полезен.
– Плевать на магов, пусть рвут глотки друг другу, лишь бы были под рукой на случай войны. Но вы крайне наивны, ваше величество, если считаете, что кардинал будет полезен кому-то кроме самого себя.
– Может, я и наивен, – бросил Карл, в упор глядя на Морица. – Но император здесь не вы.
– Даже императору нужны те, на кого можно опереться, ваше величество. Не совершайте ошибку Кертица. Сила империи – не только в монархе, но и в её знатнейших родах. И лучше бы вам не обращать против себя эту силу.
– Нам всем стоит сейчас успокоиться, – торопливо сказала Луиза, до этого молча сидевшая на кушетке в углу комнаты и не участвовавшая в разговоре. – Мы сейчас чересчур впечатлены случившимся и можем в запале наговорить друг другу того, о чём потом станем жалеть. Не лучше ли сегодня отдохнуть, а завтра, на свежую голову, всё обсудить? – Луиза ослепительно улыбнулась мужчинам.
– Можно подумать, завтра что-то изменится, – проворчал Вильбек, но дальше спорить с племянницей не захотел. – Ладно, у меня на сегодня ещё много дел, так что – позвольте откланяться, ваше величество.
– Позволяю, – сквозь зубы ответил ему Карл, но, как только за Морицем захлопнулась дверь, вскочил с места и возмущённо сказал Луизе: – Ты это слышала? Дьявол, может я сделал твоего родственничка канцлером, но это не даёт ему права отчитывать меня, императора! Что он о себе возомнил?!
– Прошу, не волнуйся так, дорогой, – Луиза поднялась с кушетки, спихнув с колен лоснящегося чёрного мопса, отчего собачка недовольно всхрюкнула. – Дядя действительно перегнул палку, но, думаю, он и сам это понял.
– А вот я в этом не уверен, – нахмурился Карл, с силой стискивая руку подошедшей к нему Луизы. – Запомни, я ценю тех, кто поддержал меня на пути к трону, но навязывать мне свою волю не посмеет никто. Никто, слышишь?!
– Конечно, мой милый, – проворковала она, с досадой думая, что на запястье теперь точно останется синяк. – Всё будет только так, как скажешь ты. Ты – повелитель Мидланда, и нет пределов твоей власти.
– Нет пределов… Может, и нет – кроме воли Троих, верно, дорогая? – неожиданно в голосе Карла появился страх. – Что если всё произошедшее сегодня – их кара, Луиза? Мы сожгли свою же столицу, неудивительно, если небеса гневаются на нас…
– Глупости, – голос Луизы оставался тих и нежен, но в её сердце полыхала злость на мальчишку-идиота, в котором так некстати вспыхнули религиозные чувства. – Ты император или старая карга, чтобы верить в такую чушь? Власть монарха угодна небу, а уж какими путями её осуществлять – Трое оставляют на усмотрение занимающего трон, – сейчас Луиза поминала добрым словом когда-то казавшуюся ей отвратительным узилищем монастырскую школу, в которой в ветреную головку будущей императрицы вбили некоторые трикверианские догматы. – Так что оставь эту ерунду кликушам с церковных папертей. И, главное, помни – что бы ни случилось, я – на твоей стороне, любимый. Всегда.
– Всегда? – теперь он целовал её руку, которую только что сжимал с такой яростью. Луиза вдруг подумала, что характер этого «щенка», как она частенько называла Карла, не так уж прост, и, может быть, ей ещё придётся потрудиться, чтобы сохранить его благосклонность. – Даже если тебе придётся пойти против семьи? – продолжил император, намекая на сегодняшнюю дерзость Морица.
– Не сомневайся во мне, милый. Теперь ты – моя судьба и моя семья, если пока не перед людьми, то перед Создателем – уже давно. А дядюшка Мориц… Что ж, он помог нам заполучить власть, но он – человек немолодой и, возможно, в скором времени… отойдёт от дел. Не думай об этом слишком много, мой сладкий. Порой судьба сама устраняет причины наших тревог. Знаешь, за этот долгий день я поняла, как скучаю по тебе… по тому, чем мы обычно заняты, когда остаёмся наедине, – наградив своего любовника коротким поцелуем, Луиза отпрянула от него и лукаво произнесла: – Я буду ждать тебя в спальне, Карл, и, надеюсь, что мне не придётся долго томиться в ожидании, – и поспешила к дверям гостиной.
Луиза, гордо вскинув голову, шла к своим покоям, когда крепкая мужская рука вдруг схватила её за локоть, быстро затащив за алую бархатную портьеру, скрывавшую довольно просторную стенную нишу.
– Как это понимать, дорогая племянница? – Мориц – а именно он оказался человеком, столь решительно посягнувшим на неприкосновенность императрицы – буквально кипел от гнева. – Мало того, что ты стала спесива без меры, так ещё и не можешь держать в узде того жеребца, которого тебе велено было объездить! Какого демона молодой Вельф принялся проявлять свой норов?!
– А я откуда знаю, дядюшка. Император-то – он, – язвительно ответила Луиза. – Я же – всего лишь глупая женщина, которой не следует лезть в государственные дела, как вы недавно мне объяснили. Может мне вообще лучше рассказать Карлу, что вы сравнили его с необъезженным жеребцом? Как думаете, надолго ли вы после этого сохраните свой высокий пост?
– Попробуй только это сделать – не проживёшь и пары суток, – прошипел Мориц. – Думаешь, я не найду верного человека, способного свернуть твою белую шейку? Лучше бы тебе сказать, что ты пошутила.
– Хорошо! – почти выкрикнула Луиза. Она действительно знала, сколько у дядюшки Морица ловких людей, способных выполнить поручения самого разного рода. – Я, и вправду, не должна была всего этого говорить. Но вам стоит знать, что с Карлом сложно – он бывает вспыльчив и далеко не всегда слушается меня. Возможно, мы могли бы обсудить наши дальнейшие планы как-нибудь за бокалом вина не торопясь. Я с радостью прислушаюсь к вашим советам.
– Ладно, ты меня уговорила, – буркнул Мориц, резко отдёргивая скрывавшую до этого их с племянницей портьеру. – Я пришлю слугу с предупреждением, когда надумаю навестить тебя.
«Хоть бы Вилма сумела побыстрее приготовить свою отраву, потому что яд очень скоро мне понадобится», – промелькнуло в голове у Луизы, провожавшей дядюшку взглядом.
***
Генерал Маркус Неллер задумчиво смотрел на пламя, плясавшее за кованой решёткой камина. Оно сейчас выглядело таким мирным и уютным, в отличие от голубых огненных языков, которые генерал успел сегодня увидеть над крышей Академии Света.
– Что, всё ещё не насмотрелся на огонь? – вырвал Неллера из размышлений голос полковника кавалерии Георга Бренна, как и сам Маркус устроившегося в кресле рядом с камином. – А мне вот на сегодня, видит Создатель, уже хватило.
Георг – молодой мужчина с простоватым загорелым лицом, голубыми глазами и слегка вьющимися волосами цвета спелой пшеницы – был лучшим другом Маркуса и совсем не удивительно, что он составлял компанию генералу в этот вечер.
– Этот огонь другой – мирный и… укрощённый, что ли, – рассеянно ответил Маркус, и Георг изумлённо вздёрнул светлую бровь – обычно его другу были не свойственны размышления на подобные отвлечённые темы. – Насколько, конечно, вообще можно укротить стихию. Очень уж часто она вырывается из-под контроля, как, впрочем, и магия. Чёрт возьми, как подумаю, что все мы могли сдохнуть в этом соборе! Не страшно умереть в бою, но задавленным камнями, как крыса… Что за мерзкая смерть!
– Но мы всё-таки живы, – усмехнулся Георг, потянувшись за стоявшим перед ним на инкрустированном перламутром столике бокалом с вином.
– Да. Вот только, тебе не кажется, что правление молодого Вельфа начинается слишком весело? Пожар в Крысином Городке, теперь Академия… И ладно бы дело ограничивалось этим! – тяжёлая ладонь Маркуса с силой хлопнула по подлокотнику кресла. – Ты слышал о его решении поднять подати в Лерии, притом, что в городах западного побережья, жиреющих на торговле с колониями, налоги в этом году снижены? Бедная, бедная Лерия, с которой уже содрали семь шкур и теперь с остервенением станут драть восьмую!
– Я помню, что твоя матушка – из лерийских дворян. Но что тут можно сделать? Воля императора – это воля императора, – развёл руками Георг.
– Да есть ли у него своя воля? Мне плевать, что его величеству вздумалось жениться на императрице Луизе, но сделать канцлером её дядюшку?! Бездна, я сам – южанин, но когда я слышу имя Морица Вильбека, мне стыдно за южное дворянство. Только ленивый не слышал, как липнет к его рукам золото из казны, и сколько на этих руках крови.
– Будь поаккуратней в высказываниях, умоляю тебя, Маркус, – Георг покачал головой, мысленно ругая на чём свет стоит гордый и нетерпимый характер своего друга, причинявший тому немало неприятностей. – Вильбек – и вправду, человек опасный, а ты и так теперь в немилости у его величества. Стоит тебе хоть раз оступиться, и прощения уже не заслужишь.
– А если мне не нужно прощение? – вспыхнувший в тёмно-зелёных глазах Маркуса азартный и злой огонёк вызвал у его собеседника самые скверные предчувствия. – Как ты думаешь, Георг, куда заведёт страну монарх, не имеющий ни ума, ни совести? Окруживший себя магами, церковниками и подхалимами? Скажи, ты хочешь жить в империи, в которой всё пойдёт прахом?
– Не хочу, но все мы присягали на верность династии Вельфов.
– Династии меняются.
– Ты имеешь в виду… Но это безумие! Неужели ты действительно думаешь пойти против императора? Утопить страну в крови?
– Не знаю, пока – не знаю, – подперев рукой подбородок, Маркус вновь глядел в огонь и тени от пламени плясали на его лице. – Но сдаётся мне, скорее страну утопят в крови другие, пока мы сидим сложа руки. Я хотел спросить тебя, Георг… Твой брат ведь по-прежнему служит в Грифоньей страже?
– О, да Фридрих всё так же стережёт покой трона и позорит скороспелое дворянство моего семейства, – шутливо отозвался тот на упоминание Маркусом имевшего мрачную славу имперского ведомства, которое уже не первое столетие охотилось за шпионами и государственными изменниками. – Но, если ты считаешь, что из-за этого я передам твои слова брату или кому-то ещё…
– И в мыслях не было, – небрежно отмахнулся Маркус. – Я спросил об этом совсем по другому поводу. Попробуй узнать у брата, нельзя ли устроить мою встречу с Эрнстом Ритбергом – насколько я знаю, тот сейчас под домашним арестом и охраняют его как раз люди из Грифоньей стражи.
– Зачем тебе? Лишь навлечёшь на себя лишние подозрения, общаясь с человеком, отказавшимся присягнуть новому императору.
– Ритберг – единственный из оставшихся в столице людей, кого я уважаю. И мне хотелось бы выяснить, что он думает о сложившейся ситуации, прежде чем действовать самому.
– Ладно, попробую что-то разузнать у брата. Но, будь уверен – Ритберг никогда не изменит трону, это я могу тебе и сейчас сказать.
– Возможно. И, всё-таки, я хочу знать это наверняка.
========== Глава 10. Сильнейший яд ==========
Гретхен невольно поёжилась, когда Торви, выходя из хозяйской спальни, захлопнул дверь. Императрица с тревогой смотрела на мага, который в небрежной позе сидел у окна и, кажется, вовсе не собирался приветствовать гостью.
Ислейв Ньял показался Гретхен… невнушительным, что ли. Во всяком случае, впечатлившись рассказами о грозном чародее, Гретхен была немного удивлена, увидев перед собой невысокого и худощавого молодого человека. У Ислейва оказалось узкое лицо, длинноватый нос и чуть раскосые светло-зелёные глаза. Волосы у него были довольно длинные – до плеч и, вроде бы, рыжевато-русые, но одни пряди казались гораздо темнее других, отчего причёска мага выглядела какой-то пегой.
Страх Гретхен перед Ислейвом сейчас смешивался с возмущением – мало того, что тот вздумал пригласить её не в гостиную или кабинет, соблюдая хотя бы минимальные правила этикета, а в собственную спальню, так ещё и не удосужился привести себя в порядок. Конечно, его белая рубашка из тонкого полотна, отделанная розоватым фламийским кружевом, была очень дорогой, но, мятая и полурасстёгнутая, она вряд ли походила на наряд, в котором стоило принимать даму.
– Ну, что же вы застыли, госпожа? Проходите, располагайтесь, – Ислейв махнул рукой, широким жестом обводя комнату. – И, конечно же, рассказывайте, что привело вас в мою уединённую обитель.
Сделав пару неуверенных шажков в сторону мага, Гретхен вновь остановилась, только и сумев вымолвить:
– Мне нужна ваша помощь.
Отлично умевшая держать себя на многолюдных торжественных церемониях и приёмах, общаясь со знатнейшими людьми империи и континента, сейчас, оказавшись наедине с этим странным мужчиной, Гретхен пришла в замешательство.
А Ислейв слегка затуманенным взглядом смотрел на замершее перед ним создание – такое юное, но, судя по чепцу на голове и золотому кольцу на пальце левой руки, уже успевшее связать себя с кем-то узами брака.
Смотрел на золотистые локоны, выбившиеся из-под жёстких краёв чепца, большие выразительные глаза, в которых застыло испуганное выражение и чуть приоткрытые нежные розовые губы. На тонкий стан, изящество которого не скрывала даже тяжёлая ткань платья.
Ислейв не чурался женщин, а женщины, в свою очередь, частенько благосклонно принимали от него знаки внимания. Список его любовных побед имел немалую длину, и были в нём даже имена парочки пресыщенных дворянок, которые предавались запретной любви с чародеем из жажды острых ощущений.
Но никогда прежде Ислейв не видел перед собой женщины, которая бы столь явно воплощала в себе благородство и недоступность, как стоявшая перед ним. И, может быть, именно чтобы скрыть то, как она впечатлила его, ответил Гретхен нарочито грубо:
– Ну это-то мне и так понятно – не полюбоваться же на мою персону вы сюда явились. Вопрос в том, что за помощь вам нужна. И, разумеется, какой будет моя плата за неё.
– Разве ваш слуга не сказал про Альбрехта Кертица? – в голосе Гретхен уже начинали проскальзывать сердитые нотки – юная императрица не привыкла встречать столь нелюбезный приём. Ей бы нужно было сразу прояснить всё – рассказать Ислейву, кто она такая и зачем пришла к нему, но она растерялась. – Он ведь ваш друг, и вы не можете не…
– А вот это вы зря, милая, – уже и вовсе фамильярно заявил Ислейв, встав с кресла и слегка покачнувшись при этом. – Зря вы зачем-то приплетаете Кертица, которого сами, должно быть, видели пару раз в жизни.
«Да он же пьян! – со злостью подумала Гретхен, когда Ислейв разболтанной походкой приблизился к ней почти вплотную. – О, Трое, молю – дайте мне сил пережить всё это! До чего же гадкая, мерзкая ситуация».
– Да и на моего дорогого… бывшего друга Альбрехта, мне, признаться, нынче откровенно начхать, – расплывшись в хищной улыбке, Ислейв склонился над Гретхен, а та зачарованно смотрела в его глаза, в которых посвёркивали золотистые искры. – Лучше б сами, госпожа, были ко мне поласковее, и тогда, может быть, я помогу в вашем деле… Должно быть – весьма деликатном, раз уж вы заявились сюда без слуг и свиты, не так ли? – шепнул маг, склоняясь к ней ещё ниже.
– Как вы смеете!..
– Почему бы мне и не посметь, милая? – хмыкнул Ислейв, ухватив Гретхен за подбородок. А через секунду – смял так манившие его кораллово-розовые губки в крепком поцелуе.
Гретхен до этого целовал лишь один человек – её муж, да и он никогда не делал этого без её позволения. В первый момент она будто окаменела – этого просто не может происходить именно с ней, не в её рот впиваются пахнущие дорогим коньяком губы, не по её талии скользят мужские ладони…
Но растерянность Гретхен очень быстро сменил гнев – да как смеет какой-то жалкий чародей, забытое Создателем магическое отродье, творить насилие над ней – императрицей, в которой течёт кровь множества поколений властителей Мидланда?! Именно эта, захлестнувшая её, ярость позволила Гретхен немного прийти в себя и – суметь со всей силы впиться зубами в нижнюю губу охваченного страстью Ислейва.
