Текст книги "Гадюка на бархате (СИ)"
Автор книги: Дина Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)
– Луиза!.. – вновь с надрывом протянул бывший мидландский принц-консорт, так и продолжавшей сидеть на своей койке в одной из камер полузаброшенной подземной части тюрьмы. Там, где его, пожалуй, не нашли бы и через год, если бы не указания этой чокнутой поджигательницы, Осорио.
Штайн поморщился: брезгливо и жалостливо одновременно. Всё-таки лишавшую разума магию он особенно ненавидел – на то имелись давние и совсем не радостные причины.
– Так-то он смирный, – торопливо сказал один из сопроводивших Гончих к камере пленника тюремных служителей, взглянув на Альбрехта и тут же опасливо покосившись на Штайна. – О её величестве только всё время бредит. Она сюда приходила несколько раз… Баловалась с ним, – неуверенно закончил он.
Штайн почти посочувствовал тому. Тюремщика, всего лишь выполнявшего приказы начальства, сложно было назвать опасным преступником. Но арестован за пособничество тёмному колдовству он всё равно будет. Церковь Троих милосердна, но не слаба и беззуба. И каждый, кто соприкоснулся с чёрной магией, не избегнет её кары… Разве что – окажется невероятно ловок и удачлив.
Штайн вновь подумал о том, что тело мидландской императрицы, теперь уже официально обвинённой в сговоре с Мейер и участии в призыве демона, так и не нашли. Впрочем, как и тело Карла Вельфа. Та дрянь, которую использовала Осорио, полыхала почище зеннавийского огня и выжгла изрядную часть императорского дворца до пушистого пепла меж обугленных остатков стен.
Но что если императрице Луизе всё же каким-нибудь дьявольским чудом удалось ускользнуть из пламени, а в её чреве действительно рос ребёнок, чьему зачатию поспособствовало создание Бездны?.. Случись так, это точно могло стать в будущем немалой головной болью и для Тирры, и для Мидланда.
Пока Штайн мог лишь объявить тайный розыск возможной беглянки. И сам – заняться прочими безотлагательными делами, которых у главы мидландских Гончих скопилось ужасающее количество.
– Проследите за отправкой его высочества в Чёрную Крепость, – приказал он паре своих офицеров, застывших у входа в камеру. – В любом случае, мы пока не знаем, как на него повлияло участие в тёмном ритуале и насколько он безопасен для окружающих.
***
Знамёна – голубое с белым львом и синее с чёрным барсом – очень красиво смотрелись рядом. Пусть даже фоном для них служила всего лишь унылая весенняя равнина, землю которой, взрыхлённую множеством лошадиных копыт, разнообразили лишь пятна грязного полурастаявшего снега.
Глядя на яркие полотнища шёлка, гордо реявшие на ветру, Лавиния вновь задумалась о том, как всё же странно было вновь оказаться в имперских землях. Уже не таясь, а гордо проезжая во главе послушного войска и понимая, что вскоре она станет одной из тех, кто решит судьбу огромного государства. И, возможно, наконец-то закончит раздиравшую его войну.
Ту, до которой Лавинии не было не малейшего дела. И в которую она всё-таки ввязалась, надеясь отомстить за брата и спасти возлюбленного. Чтобы вскоре узнать, что Габриэль уже отомщён: не то усилиями какой-то безумной чародейки, сжёгшей императорский дворец, не то и вовсе – волей Троих, сполна обрушившей возмездие на головы его убийц. И продолжить ночами искусывать в кровь губы и расчёсывать до крови собственные запястья, мучаясь сомнениями о судьбе Рихо.
Но сейчас, пока Лавиния, гордо вскинув голову, шла по грязному полю – навстречу своему новому союзнику – на её лице не отражалось и тени печали или боли. Что Белая Львица успела освоить в совершенстве – так это умение скрывать собственные слабости.
Стефан Кертиц, ожидавший её, стоя на вершине невысокого холма и окружённый своими ближайшими соратниками-северянами – суровыми, в основном, немолодыми мужчинами в неброских тёмных одеждах, показался Лавинии выглядевшим старше своих лет. А, кроме того – весьма привлекательным юношей. В его манере держаться чувствовалась привычка повелевать, но не было излишнего высокомерия. Белая Львица подумала, что такой человек, возможно, и впрямь сумеет принести пользу империи, пострадавшей от неумелого правления покойного императора Карла и краткой, но разрушительной внутренней распри.
Хотя от глаз Лавинии не укрылось и то, как, едва посмотрев на Стефана, Диего, стоявший чуть в стороне от неё, нахмурился и что-то шепнул Ксантосу. Тот, быстро кивнув в ответ, тут же скользнул поближе к сестре. И застыл прямо у неё за спиной, не обратив никакого внимания на недовольный взгляд, которым наградил его Гверн.
В остальном же встреча прошла на удивление мирно и приятно, пусть она и была скорее данью вежливости – конкретные условия союза предстояло обговорить завтра. Даже горгульи, привычно державшиеся подле своей хозяйки, не пытались забавы ради напугать кого-то из свиты Стефана. За это Лавиния оказалась ставшим весьма своевольными тварям искренне благодарна. И вечером надеялась просто спокойно отдохнуть в одиночестве. Благо Гверн сегодня не требовал, чтобы она уделила ему внимание.
Вот только в своём шатре Лавиния обнаружила письмо от отца, присланное с магическим вестником. Читая послание, она подумала, что совсем недавно бы точно расплакалась, получив подобные известия. Или от облегчения, или же – от новой тревоги за того, кого и так отчаянно боялась потерять.
Отец писал ей, что Гончие арестовали фиорского епископа. Лавелло, видимо, совсем обезумел не то от зависти к Фиеннам, не то – от неудовлетворенных амбиций. Во всяком случае, он не постеснялся связаться с Несущими Истину. Подговорил их убить Адриана с семьёй прямо во время богослужения в кафедральном соборе.
Правда, ищейки Гончих оказались предусмотрительнее, не побрезговав в этот раз даже воспользоваться помощью магов в деле поимки фанатиков. С гулко колотящимся в груди сердцем, Лавиния подумала, что, окажись те не столь расторопны, она бы уже не увидела родных живыми. Как никогда не увидит Габриэля, раз за разом с отчаяньем вспоминая их последнюю встречу.
Но ещё страшнее оказалась для Лавинии иная новость. О том, что Рихо Агилар сдался Гончим в Эрбурге после пожара в императорском дворце, хотя до этого считался объявленным в розыск. Она сразу почувствовала, что Рихо наверняка имел отношение к произошедшему. И поняла, что жизнь её возлюбленного теперь висит на очень тонкой нити…
– Только я не позволю её оборвать! – тихо и яростно сказала Лавиния, опустив на колени руку с зажатым в ней отцовским письмом. – Не потеряю обоих, о нет!.. Лучше посулю Тирре золотые горы или устелю трупами свою дорогу отсюда и до её стен. Но не позволю им убить Рихо!..
– Госпожа сестра, – тихий голос, послышавшийся у входа в шатёр, вырвал Лавинию из её размышлений.
– Ксантос, – улыбнулась она брату. – Зачем ты…
– Мы хотели бы поговорить с вами о Стефане Кертице, госпожа, – вместо Ксантоса ответил появившийся следом за ним Диего. – Вам стоит знать, что он опасен.
– Чем же? – спросила Лавиния, жестом предложив вошедшим сесть.
Те послушно устроились на узкой кушетке напротив складного кресла, в котором расположилась хозяйка шатра. Лежавшие по обе стороны от неё горгульи только проводили гостей ленивыми взглядами из-под полуопущенных век.
– От него разит Бездной, – ответил Ксантос. Его шелестящая интонация сделала фразу особенно зловещей.
– Это и вправду может быть опасно, – Лавиния свела светлые тонкие брови. – Но сначала мне хотелось бы выяснить другое. Как вышло, что первым это заметил не ты, а Диего?.. Отец рассказывал мне, что твоя матушка-чародейка экспериментировала над собой во время беременности. Надеялась получить дитя древней крови, которое будет наделено чародейской силой. Это у неё, конечно, не вышло – ведь известно, что древняя кровь и магия не уживаются друг с другом. Но…
– Но я родился таким, какой есть, – глухо отозвался Ксантос. – Мерзостью. Изменённым.
– Человеком, способным видеть и чувствовать больше других, – упрямо мотнула головой Лавиния, сверкнув глазами. – Но сейчас речь не о тебе.
– У меня тоже есть некоторые способности, госпожа, – потупил взгляд Диего.
– Об этом я догадалась ещё в катакомбах храма Миррайги, – хмыкнула она. – А теперь меня больше интересует их природа.
– Это не Свет и не Стихии. И вообще не магия в строгом смысле слова. Скорее… Связь.
– Связь?
– Нечто вроде договора, – Диего поморщился. – Только – насильно навязанного обеим сторонам. Я, госпожа – живое подтверждение тому обстоятельству, что не стоит лапать сомнительные безделушки в домах у чёрных колдунов. Даже если эти колдуны уже мертвы.
– И с чем же тебя связала твоя безделушка? Или лучше стоит сказать – с кем?
– Именно, госпожа. С демоницей из Бездны. Молодой и слабой, но… Тоже кое на что способной, чтобы не сдохнуть в муках, если меня вдруг убьют. Я мог бы показать вам…
– Не смей! – прошипел Ксантос. – Только вздумай призвать свою тварь рядом с моей сестрой – и я покромсаю тебя на куски!
Слыша его напряжённую интонацию, горгульи угрожающе заворчали, и Лавиния положила ладони на их морщинистые лбы, успокаивая бестий. После чего примирительно сказала:
– Во всяком случае – не сейчас, Диего. Я и без того тебе верю. И доверяю – если бы ты хотел меня убить, давно бы попытался это сделать. Одного только не пойму – как тебя отпустили из Журавлиной Башни на свободу, зная о твоей связи с демоницей?
– Им было интересно, что из этого выйдет, госпожа. Единственное, чего Тирра жаждет больше, чем власти – это знаний. Знаний о Бездне – в особенности.
– Пожалуй, это похоже на правду… Но что там всё-таки со Стефаном?
– Он тоже… связан. Не так прочно, как я. Но с созданием куда более могущественным.
– Вот как, – Лавиния подалась вперёд, сложив ладони домиком. Точно так же, как частенько делал раньше, размышляя, её покойный брат. – Я почти не удивлена, что за его возвышением кроется нечто большее, чем простая удача. И эти слухи о сопровождающей его всюду женщине, никогда не снимающей капюшона своего плаща. Как ты думаешь, – она может быть тем самым созданием?
– Нет, госпожа, – он покачал головой со слегка снисходительной улыбкой. – Если бы существо подобной мощи надолго задержалось на этой земле, она сама бы уже сделалась похожей на глубины Бездны. Хотя женщина вполне может быть его служительницей.
– А что вы будете делать с Чёрным Барсом, госпожа сестра? – вмешался в разговор Ксантос.
– Ничего. Будь иметь в виду его особенности, вот и всё, – пожала плечами Лавиния. – А в остальном… Меня не интересует, кто станет стоять у трона Мидланда – хоть сам Князь Бездны. Мне нужна независимость Лерии и отсутствие препятствий её вступлению в Жемчужную Лигу со стороны империи. Ещё – жизнь и свобода Рихо Агилара. И если путь к этому лежит через временный союз с приспешником тёмных сил… Что ж, да будет так!
– Но Агилар…
– Я получила известие о том, что Рихо сдался Гончим. И я уверена, что Церковь в итоге окажется к нему снисходительна… В обмен на кое-какие очень интересные сведения о нашем «спасителе Мидландской империи», разумеется.
– Это мудрое решение, – кивнул ей Диего. – Церкви, и впрямь, виднее, что делать с подобной информацией.
– А я и не ожидала от тебя другого ответа, – усмехнулась Лавиния. – Но пока – лучше не вертись перед глазами у Чёрного Барса. А то вдруг он тоже способен теперь как-то почуять твои особенности?
– Вряд ли, госпожа. Но я буду осторожен, не сомневайтесь.
***
Чем ближе объединённое войско Кертицев, Эррейнов и островитян подходило к столице, тем увереннее Стефан чувствовал себя в роли его предводителя.
Тем более что остатки армии узурпатора не отличались мужеством и упорством в сражениях. А после новостей о том, что император и императрица, скорее всего, погибли на пожаре в эрбургском дворце, и вовсе стремительно разбегались. Или же – легко сдавались в плен, купившись на обещания помилования, которые щедро раздавал Чёрный Барс.
В последние же дни у него появился ещё один повод для радости. Войско почти подошло к владениям Фалькенбергов. Близился тот час, когда Стефан сможет снова увидеть свою возлюбленную, чтобы окончательно воссоединиться с ней.
Поэтому сейчас, слегка щурясь от яркого весеннего солнца, чьи лучи играли на поверхности луж, обильно украсивших после утреннего дождя дорогу, Чёрный Барс весьма благосклонно внимал местному мелкому владетелю.
Потрёпанная неброская одежда и заискивающая манера держаться делали пожилого мужчину похожим больше на простолюдина, чем на представителя благородного сословия. Но Стефан всё же старался вести себя с собеседником учтиво, поддерживая свою репутацию «Надежды Севера».
И, отвечая на подобострастный вопрос собеседника о том, планирует ли он задержаться в их краях, Стефан доброжелательно сказал:
– Разве что на одну ночь. Следующую я рассчитываю провести уже в Соколином Гнезде.
– Соколином Гнезде?! – в изумлении вытаращился на него собеседник. – Ох, господин Кертиц, вы же, поди, ничего и не знаете…
С каждым мгновением становясь всё более мрачным и растерянным, Стефан выслушал рассказ о взятии замка Фалькенбергов, разграбленного юттскими варварами, которые поспешно убрались из этих мест, когда услышали, что сюда идут союзные войска.
– А что сталось с семьей Рупрехта Фалькенберга? – непослушными губами, с запинкой, спросил Стефан.
– Говорят, погибли все. Ютты их убили… – мужчина всё говорил и говорил, печально и неторопливо перечисляя все беды, обрушившиеся на его край за последнее время.
Но Стефан его почти не слышал. Погибли… Как такое могло произойти?.. Чериса же обещала ему: возлюбленная в объятьях, час триумфа, голова барса… Какая ещё, если не та, что сейчас красуется на его знамёнах?! Неужели она оказалась слепа? Ведь её бог был так силён! Нет, это точно какая-то ошибка и Карен на самом деле жива!..
– Не только ютты здесь злодействовали, – продолжал мужчина. – Нашлись и свои, которым смута на руку оказалась. Вон, разбойники в этих краях лютовали. Недавно только их логово вычислили. Всех переловили, кого на месте не прикончили.
– Это правильно, – рассеянно кивнул Стефан, слишком увлёчённый мыслями о Карен, чтобы внимательно следить за рассказом.
– И ещё, господин… – замялся рассказчик, принявшись копаться в кошеле из потёртой чёрной замши, висевшем у него на поясе. – Мне эту безделушку бургомистр местный всучил, как узнал, что я с вами встречусь. Я сразу вам отдать её хотел, да запамятовал… Видать, у кого из ваших людей её разбойнички-то успели отнять.
– Почему вы так думаете?.. Что это вообще за вещь? – насторожился Стефан.
– А вот, господин… Может, признаете – штучка-то непростая.
На ладонь Стефана легло серебряное украшение. И тот сразу понял, что массивную фибулу в виде головы барса, с едва заметной щербиной, проходившей по лбу гербового животного, он действительно легко узнал… Вот только это его совсем не обрадовало.
– Да, вещица приметная, – медленно произнёс он, ощущая, как сильно пересохло в горле. – А… О том, откуда она у разбойников, точно ничего не известно?
– Вроде нет, господин. Хотя можете спросить об этом у бургомистра. Ежели вздумаете ехать в город, конечно. Знаю только, что вроде у девки фибулу отобрали. Той, что в банде у них верховодила. Молодая такая ещё, рыженькая… Но ох и злющая!.. И, говорят, из лука стреляла получше многих мужиков.
– Рыженькая… Из лука… – теперь Стефан чувствовал, что задыхается, словно после долгого бега. – Где она сейчас?! – прорычал он, схватив рассказчика за рукав камзола.
– Так в город всех бандитов отвезли, господин, – изумлённо вытаращился на него мужчина. – Чтоб всё честь по чести… Повесить их должны были на главной площади. Вчера как раз, кажись.
– Не-ет! – Стефан бесцеремонно оттолкнул собеседника, недоумевающего, почему его встреча с Чёрным Барсом закончилась таким странным образом. И бросился к лошадям, которые, к счастью, оказались не рассёдланы.
Сейчас Стефан нисколько не задумывался ни о своём статусе, ни о войске, которое покидал так поспешно, ни об опасности отправиться в путь – пусть и не дальний – только лишь в сопровождении личной стражи. Всё то время, пока он раздавал короткие приказы перед отъездом, в голове у Стефана стучала только одна мысль: «Успеть-успеть-успеть!».
Не оставила она того и позже, когда грязь просёлочной дороги уже бешено летела из-под копыт лошадей его отряда. Успеть!.. Конечно же, он успеет – иначе просто не может быть! Казнь наверняка задержали – в такой глуши ничего не делается быстро. И Чериса… Она ведь обещала ему!.. А до сих пор её пророчества всегда сбывались.
Городок, в который Стефан влетел на чёрном коне впереди всех своих спутников, оказался ровно таким, как он и предполагал: маленьким и грязным. А ещё – ленивым и сонным, даже сейчас, во время войны. Встретившим его по-весеннему голыми и пыльными улицами. И изумлёнными лицами горожан, жавшихся к обшарпанным стенам домов, едва завидев мчавшихся во весь опор всадников.
Но когда Стефан всё-таки добрался до совсем небольшой, под стать самому городу, главной площади, он уже не обращал внимания ни на что вокруг. Потому что виселица с болтавшимися на ней телами была заметна издалека. И он, понукая своего коня, кинулся к ней, будто стрела, спущенная с тетивы.
Стефан хотел бы до последнего на что-то надеяться. Но это оказалось попросту невозможно. Огненно-рыжие волосы одной из повешенных, даже спутанные и грязные, выглядели слишком приметно и знакомо.
Отчаянье сдавило грудь, вырвавшись из горла надрывным криком. И, словно в липком багровом тумане, Стефан бросился неуклюже рубить мечом верёвку, чтобы потом едва успеть подхватить тяжелое, одревеневшее тело своей возлюбленной.
Черты её лица, с вытаращенными помутневшими глазами, в которых застыл ужас, и вываленным изо рта языком, теперь мало походили на те, которые Стефан хранил в сердце. И всё же он взял на руки труп в вонючих лохмотьях очень бережно. Так, словно бы Карен до сих пор могла чувствовать боль или неудобство.
Стефан не помнил, сколько он просидел под виселицей. Когда на площадь опустилась ночная тьма, его стражники с новой силой принялись уговаривать господина уйти куда-нибудь в более подходящее место. Но после того как Стефан, вскочив на ноги, вытащил меч из ножен и пообещал прикончить любого, кто к нему приблизится, отошли на почтительное расстояние, встав вокруг виселицы широким полукольцом.
Рассвет Стефан тоже встретил с телом Карен на руках, всё больше погружаясь в оцепенение, в котором не чувствовал ни усталости, ни холода от успевшей остыть за ночь земли. Но, видимо, в какой-то момент Стефан всё же задремал. Потому что следующим его впечатлением стал мужской голос, негромко произносивший над ухом:
– Господин Кертиц!.. Господин Кертиц, прошу вас, вам нужно встать!
– Нет! – в полусне Стефан потянулся было к мечу. Вот только его запястье тут же перехватили: пусть и не слишком грубо, но с впечатляющей силой. Наконец-то окончательно проснувшись и распахнув глаза, Стефан увидел склонившегося над ним эдетанца из свиты Лавинии, который почти постоянно сопровождал ту.
– Линарес, – протянул Стефан припомнив фамилию спутника Госпожи Бестий. – Убирайтесь, я не оставлю Карен!..
– Ей уже ничем не поможешь. Мы можем только помолиться за её душу, – тихо ответил тот. – А вот если вы умрёте от простуды, это будет очень глупый конец для Надежды Севера. Давайте, поднимайтесь!.. Я не хочу волочь вас силой, как мальчишку.
– Вы не посмеете!
– Госпожа Лавиния приказала мне вернуть войску северян его предводителя. А я подчиняюсь именно ей. Так что уж будьте уверены – посмею.
– Я хочу… Чтобы её достойно похоронили, – сказал Стефан, всё-таки осторожно опустив тело возлюбленной на землю и с трудом поднявшись на ноги. – Достойно её имени. И все эти люди… Бургомистр, должностные лица… Вот они точно заслуживают казни! Не узнать дворянку, чьи владения находились не так далеко от этих мест! Повесить её!.. Я не покину город, пока они не поплатятся за это!
– Насколько я знаю, все были уверены в гибели Фалькенбергов, – осторожно ответил Линарес. – К тому же, девушка могла и не признаться, что она принадлежит к их роду. Иногда гордость бывает сильнее страха смерти, поверьте моему опыту… Но всё это дело, безусловно, заслуживает тщательного разбирательства. Вам же лучше вернуться к войску – во избежание распространения слухов и волнений.
– Я… Я понимаю, да, – Стефан уже с благодарностью опираясь на руку Линареса, когда пошатнулся, еле устояв на ногах. – И вернусь, как только распоряжусь о расследовании.
========== Глава 43. Новые пути ==========
«Пусть земля горит у тебя под ногами!.. Чтоб тебя псами затравили и сбросили в море!» – слова давно покойного Зальма будто бы наяву звучали у Луизы в ушах. И она готова была поверить, что проклятие, произнесённое им над телом юной чародейки, возымело-таки силу.
Недавняя всесильная властительница крупнейшей державы теперь стояла на раскачивавшейся у неё под ногами палубе потрёпанного временем убогого судёнышка. И, цепляясь за поручни левой рукой – обожжённую правую почти до локтя скрывали бинты – смотрела на серые морские волны, уносившие её всё дальше от мидландского побережья.
Смятение и хаос, воцарившиеся в столице после пожара, помогли Луизе, с трудом выбравшейся из подожжённого мстителями дворца, затеряться среди метавшихся в растерянности толп. И ускользнуть от Гончих, разыскивавших её за участие в ритуале.
Но путь до полуразрушенного Шильдштадта, через порт которого Луиза рассчитывала покинуть мидландские земли, оказался для неё не быстрым и не лёгким. Даже несмотря на те средства, которые она сумела выручить за пару имевшихся у неё украшений. Достойную сумму получить за них в спешке, разумеется, не вышло, а дороговизна военного времени и вовсе сделала её ничтожной.
Так что, бродя среди наполовину сгоревших и разрушенных построек порта, измученная, замерзшая и вздрагивавшая от каждого резкого возгласа за спиной, Луиза весьма обрадовалась вниманию толстого лутецийского торговца тканями.
Тот, наблюдая за погрузкой товара на свой корабль, оценивающе оглядел уже не в первый раз проходившую мимо молодую женщину, чью броскую красоту не слишком испортили даже полузаживший ожог на щеке и неровно обкромсанные обгоревшие волосы. А потом поинтересовался, что ищет здесь «дорогуша». И не сумеет ли он ей чем-то помочь.
В тесной и грязной корабельной каюте они довольно быстро пришли к взаимовыгодному соглашению. Торговец был уродлив, неотёсан и смотрел на свою оборванную гостью, едва ли не роняя слюну с мясистых ярких губ, обрамлённых густыми чёрными усами. Но его предложение взять Луизу с собой в одну из новых колоний Лутеции на севере Закатных Земель, куда он отправлялся, не оставило ту равнодушной. Она старательно нацепила на лицо кокетливую маску вместо гримасы отвращения, охотно согласившись «скрасить долгий путь» этому жирному щетинистому борову.
Сейчас, вдыхая холодный, пропитанный морской солью воздух, Луиза очень старалась не расплакаться. Было отвратительно и почти физически больно пасть от властительницы Мидланда до подстилки грязного мужика. И оказаться обременённой абсолютно ненужным ей ребёнком: ключом к власти, замок от которого был безвозвратно утерян.
Но если это спасёт её от преследования Церкви и позволит начать новую жизнь в заморских краях – Луиза вытерпит всё. Ведь пока она жива, всегда есть надежда вновь подняться даже из самой мерзкой зловонной грязи. И свой шанс Луиза постарается не упустить.
***
Стефану очень не нравилась новоиспечённая супруга гиллийского княжича, ставшая его союзницей. Сам княжич после первых переговоров почти не встречался с Чёрным Барсом, предпочитая между боями проводить время исключительно среди своих островитян. Но эта женщина с голубыми холодными глазами на ангельски красивом личике… Она постоянно находилась рядом. Убеждала, а иногда – и откровенно давила на Стефана, которому пока была слишком нужна армия язычников.
Хотя ещё сильнее, чем её высокомерная манера держаться и безупречно отточенные аргументы в спорах, Стефана смущали взгляды Лавинии. Ледяные, как вода в зимней проруби и острые, будто лезвия мечей из саффенской стали. Нестерпимые, как жестокий, обжигающий свет Двоих и Создателя, от которого Стефан теперь старался держаться подальше.
С помощью беспрекословно подчинявшихся Лавинии гиллийцев и их магов, Стефану удалось удивительно быстро и с минимальными потерями довести своих северян до Эрбурга, который канцлер Баттен сдал им без боя. Но он всё равно с нетерпением считал дни до того момента, когда островитяне вместе со своей владычицей покинут мидландские земли.
В конце концов, та не скрывала, что больше всего её в столице интересовали не имперские дела, а возможность встретиться с Рихо Агиларом, которого, как оказалось, прибывшие в столицу Белые Псы уже успели увезти с собой в Тирру. Так почему бы Лавинии не убраться вслед за порученцем её братца-святоши и, как поговаривали – собственным любовником?..
Стефан надеялся, что хотя бы их сегодняшняя встреча, проходившая во временном занятом Чёрным Барсом и его свитой особняке, приблизит отъезд Лавинии. Но всё-таки чувствовал себя не особенно уверенно, несмотря на присутствие Ланзо Рауша, обещавшего помочь брату своего господина, если у того возникнут какие-то затруднения из-за плохого знакомства со столичными делами.
– Надеюсь, по поводу договора о границах Лерии, у вас не осталось вопросов, – сказал Стефан, глядя прямо на свою собеседницу и очень надеясь, что его голос звучит внушительно, а не заискивающе.
– Пожалуй, нет, – она слегка качнула головой, отчего одна из пары светлых прядей, выпущенных из её высокой, увитой жемчужными нитями причёски, скользнула по нежной бледной щеке. – А я надеюсь, что вам удастся сохранить спокойствие в империи, после того, как моя армия покинет её пределы. Вам предстоит много непростой работы. И в вашей столице, к тому же, люди так обозлены действиями магов… Вам стоит быть благодарным Церкви, за то, что она сохраняла здесь порядок.
Стефан постарался не морщиться. Церковь пугала его до дрожи. Пусть даже он и знал, что та вряд ли станет открыто швырять обвинения второму лицу в Мидланде.
– Я найду, чем удовлетворить жажду крови эрбургских горожан, – уже уверенней бросил Стефан. – Вместе с моим братом-предателем Бернхардом, который недавно был захвачен в плен на Севере и сейчас на пути сюда, за военные преступления будут казнены Малахитовые Гиены. Пора им поплатиться за свои злодеяния.
– Вот как?.. А разве не их лидер способствовал заключению вашего союза с Эррейнами?
– Бывший лидер. К тому же, тогда я находился в отчаянном положении и вынужден был идти на… сомнительные сделки. Но можете быть уверены: теперь справедливость восторжествует. И Ислейв Ньял тоже получит по заслугам.
– Что же, это действительно… Внутренние дела империи, в которые я не имею никакого желания вмешиваться, – слегка пожала плечами Лавиния. – Мне остаётся лишь пожелать удачи вам, как моему доброму союзнику. И начать готовиться к отъезду из вашего славного города. Жаль только, что я не увижусь с императрицей Гретхен. Она, как я понимаю, останется в замке Хеннебергов до рождения ребёнка?
– Да, жаль. Но было бы неразумно подвергать её опасностям дальней дороги в таком положении. Так что ваша догадка верна, – эти слова Стефан произнёс совершенно невозмутимо – он слишком тщательно их репетировал. Пусть и знал, что в столицу Гретхен вернётся только в гробу.
Оставалось лишь рассчитывать на то, что её ребёнок всё же окажется крепок здоровьем. А, значит – ничто не помешает Стефану утвердиться в роли регента при императоре-младенце. Потому что упускать власть, так удачно плывшую в его руки, из-за помешательства Альбрехта и уже предрешённой смерти императрицы, Стефан был теперь точно не намерен.
***
Чувствовалась, что таверна была рассчитана на людей с достатком и некоторыми не слишком скромными запросами. Комната, в которую вошёл Диего Линарес, была просторной и чистой.
Правда, при этом напомнила ему жилище какой-нибудь не слишком бедствующей дамочки с улицы Шёлковых Лепестков. Обои в узкую красно-бело-золотистую полоску, развешанные по стенам пейзажи с полуголыми пастушками, мебель с пунцовой обивкой и гордо возвышавшаяся по центру широкая кровать, застланная белым атласным покрывалом, которое украшал рисунок в виде полураскрывшихся алых тюльпанов – всё живо навевало подобные ассоциации.
Добавило Диего смущения и присутствие мирно посапывавшей в постели юной девушки, чьи светлые кудряшки рассыпались по едва прикрытым тем самым покрывалом плечикам.
Но сам временный хозяин этого не слишком пристойного обиталища, кажется, не испытывал никакой неловкости, вполне доброжелательно махнув Диего рукой в сторону кресла, обитого потёртым бархатом, стоявшего рядом с точно таким же, в котором сидел он сам.
– Располагайся, церковник, – лениво протянул Ислейв Ньял, качнув полным бокалом, который держал в руке. – И налей себе вина, – добавил он, плавным жестом указывая на точно такой же сосуд, стоявший рядом с высоким кувшином на круглом столике. – А на Минну внимания не обращай. Она утомилась и теперь крепко дрыхнет.
– Благодарю, – кивнул Диего, присев и воспользовавшись предложением Ислейва. – Хотя я давно не церковник. И вообще, хотел бы знать, откуда вы…
– Ты. И «Ислейв», без всяких «господ чародеев», меня это нервирует, – перебил его лукаво ухмыльнувшийся собеседник. – Мир тесен, церковничек, мир тесен. Но можешь не дёргаться. Я точно не побегу орать о твоём прошлом на площади.
– За это я буду весьма признателен, – ответил гость, неторопливо отпив вина. – Но я пришёл сюда не говорить об этом.
– Тогда о чём же?
– О твоих больших неприятностях, – спокойно сказал Диего, подметив, каким цепким и настороженным мгновенно сделался взгляд Ислейва. – И отсутствии благодарности у некоторых… Крупных хищников.
Планы Стефана насчёт Гиен и их бывшего предводителя Диего изложил довольно кратко. Подробностей он и сам не знал. А Ислейв, надо отдать ему должное, в панику не впал. Напротив, деловито поинтересовался у своего гостя:
– Сам-то ты как это выяснил?.. Сильно сомневаюсь, что Чёрный Барс избрал тебя в качестве духовника.
– Мне рассказал Ксантос. Он же и попросил к тебе наведаться.
– А ему приказала Госпожа Бестий? Чем же я заслужил такую её милость?
– Об этом я ничего не знаю, – с нажимом сказал Диего. – И тебе бы советовал не выяснять детали, а поскорее убираться из столицы.
– Думаешь, я так легко брошу своих людей?!
– Ты им мало поможешь, если окажешься на одной с ними виселице. Лучше уноси ноги, покуда цел. И раз себя не жалко, хоть девчонку свою пожалей. Её ведь тоже не помилуют.
