Текст книги "Гадюка на бархате (СИ)"
Автор книги: Дина Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)
– Ты узнала что-нибудь о Карен? Обо мне?.. Мы будем вместе?
– Сначала ты увидишь голову барса, а потом – свою наречённую. Ты будешь держать её в объятиях, и произойдёт это в день твоего триумфа. Вот то, что сказал мне Тшиен.
Стефан удивлённо вздохнул. Идя к Черисе, он не особенно верил в её гадания. Просто слишком извёлся от неопределённости и скуки, вот и решил сделать хоть что-то. Но о фибуле с головой барса, он не говорил никому, Черисе не удалось бы это подслушать. Возможно, она и впрямь владела тайным знанием… Хотелось в это верить, ведь напророчила жрица не беду, а счастье.
– Вот, возьми, – Стефан отвязал с пояса кошель из чёрного бархата. – Здесь золото. Не так и много, но…
– Не стоит, господин, – раскосые глаза сверкнули в полумраке подземелья. Хотя смотрела сидевшая на полу Чериса снизу вверх, в её взгляде и позе не было подобострастия. Она выглядела такой же спокойной и чуждой, как и молодой питон, обвивший её шею. – Я готова открывать вам волю моего бога без всякой платы. Просто знайте, что всегда можете прийти ко мне… в трудный час.
Кажется, Черисе удалось его смутить – распрощался с ней Стефан неловко и поспешно. Но главное – жрица показала ему силу своего бога. А значит, однажды Стефан непременно вернётся. И уже точно не сумеет уйти так легко.
***
Стук в дверь заставил Ислейва досадливо поморщиться. После боя с солдатами узурпатора, инструктажа молоденькой волшебницы, второй раз в жизни создававшей полноценный портал, и разбирательств с замысловатым любовным многоугольником, который сложился из Светлого адепта, двух его однокурсниц и чародейки Ковена, у командира Гиен раскалывалась голова, а перед глазами плясали разноцветные круги. Он страстно мечтал рухнуть в постель, не раздеваясь. Или, на худой конец, позвать Матильду и приказать, чтобы она натаскала воды для ванны. А после – принять эту самую ванну исключительно в одиночестве – ни на какие лишние телодвижения Ислейва сейчас бы точно не хватило.
Вот только в распахнувшуюся дверь вошла вовсе не Матильда или кто-то ещё из прислуги, а Томас Моргнер собственной персоной. И сообщил он не слишком-то радостную новость – его высочество Альбрехт желает срочно видеть командира Гиен. Ислейву очень хотелось в ответ попросту застонать. Но он взял себя в руки и спокойно ответил собеседнику, что отправится к консорту прямо сейчас.
– Плохо выглядите, Ньял, – напоследок заметил Томас, окидывая Ислейва цепким взглядом блестящих чёрных глаз. – Лучше бы отдохнули, а то ведь свалитесь где-нибудь в лесу – что тогда будет с Гиенами?..
– Благодарю за беспокойство, Моргнер, но, право же, не стоит, – процедил сквозь зубы Ислейв, поправляя манжет из золотого кружева. – Я умею соизмерять силы.
– Как знаете, – коротко кивнув на прощание, Томас скрылся за дверью, к великому облегчению Ислейва – Светлого мага он недолюбливал и не слишком-то доверял тому.
Разговор с Альбрехтом Ислейва не слишком-то порадовал. Возмущение старого друга поступками Гиен показалось ему наигранным. Поэтому в ответ на обличительный монолог Ислейв бросил:
– В Закатных Землях ты не был таким щепетильным.
– Но мы, чёрт возьми, не в Закатных Землях, а ты об этом частенько забываешь! Твои… Гиены – не просто убийцы, а изуверы! Подумай, что скажет об их действиях северная знать!
– Если ты станешь побеждать – они спокойно закроют на это глаза. А если проиграешь – тебе будет всё равно.
– Чем так смело судить о перспективах, лучше бы унял своих людей!.. Они на тебя чуть не молятся, но при этом ты распустил их донельзя!
– Уйму, не волнуйся. Лучше знаешь что, Альбрехт… возьми-ка меня с собой на переговоры с Эррейнами.
– Что?! – Альбрехт, расхаживавший по комнате, едва не запнулся на ровном месте. – То мне предлагают взять туда Стефана, то теперь ты со мной собрался… Кого мне ещё прихватить? Половину твоих Гиен?.. Бродячий цирк с обезьянами?
– Я почти уверен, что Франческа явится на переговоры со своей чародейкой. Она без Ормаль Кальмийки никуда не выезжает.
– Госпожа Эррейн пусть делает то, что считает нужным, но я ей уподобляться не собираюсь.
– Я могу оказаться тебе полезен.
– Но вреда ты принесёшь куда больше. У тебя, Малахит, есть определённая репутация. И прости, но я не хочу, чтобы она бросала тень на мою. Надеюсь, ты поймёшь.
– Чего уж тут непонятного, – с улыбкой кивнул Ислейв. В его светло-зелёных глазах не отразилось и тени обиды. Что-что, а скрывать эмоции Ковен научил его отменно. – Не стану отнимать твоё время.
Выйдя за дверь, Ислейв подумал, что давно стоило перестать надеяться на их с Альбрехтом «дружбу». Это за океаном, среди воинственных дикарей, они стояли плечом к плечу. Здесь – на земле империи – магу не судьба равняться с консортом. Даже если когда-то, по глупости, считал того почти братом… Но зато у него оставалась война, на которой он чего-то да стоил.
***
Эдмонд Леманн должен был войти в портал последним – весь его отряд уже успел скрыться в сияющей ровным белым светом высокой арке. В простой светло-коричневой куртке и чёрных штанах, забранных в высокие сапоги, он выглядел строже и старше, чем в ало-золотой форме лейтенанта гвардии. Но держался с привычной преувеличенной вежливостью.
– Возможно, вы захотите дать мне какие-то указания напоследок, ваше величество? – спросил Леманн, подойдя к стоявшей у стены Луизе.
Та зябко куталась в горностаевую накидку. В подвалах Академии Света было не слишком-то тепло, хотя – сухо и чисто. А вот полтора десятка бессознательных тел юношей и девушек в серых мундирах, лежащих вокруг портальной арки, не смущали ни Луизу, ни её верного гвардейца. Впрочем, как и Вилму Мейер, стоявшую возле портала, скрестив руки на груди, и застывшую за её спиной Эулалию.
Подавая руку для поцелуя, Луиза подумала, что хоть на смазливой мордашке Леманна и застыла безупречно-любезная маска, глаза его оставались холодны. Он не был в неё влюблён – лишь жаждал получить в лице императрицы источник почестей и наживы. И Луиза не могла не признать, что это немного задевало.
– Всё уже было сказано, – сухо ответила она. – Исполни то, для чего отправляешься на Север – и получишь баронский титул. Но если не сумеешь… Тебе лучше не возвращаться.
– Я не подведу вас, ваше величество, – выдохнул Леманн и, отвесив Луизе низкий поклон, направился к порталу. Едва последний путешественник вошел в него, Вилма произнесла короткую фразу, и сияющая арка исчезла с негромким хлопком. А кутавшаяся в ало-чёрную шаль чародейка принялась деловито расхаживать меж распростёртыми на каменных плитах телами.
– Эти ещё живы, – кивнула она в сторону лежавших бок о бок парней с залитыми кровью лицами. – И вот она, – рубин в массивном перстне блеснул на пальце Вилмы, когда она ткнула им в сторону девушки с тёмно-русыми волосами. Та, пожалуй, выглядела самой старшей из жертв, чью природную магию чародейка использовала для строительства портала. – Эулалия, дорогая, – обернулась она к адептке с улыбкой, которую при других обстоятельствах можно было бы назвать ласковой, – надеюсь, ты сможешь показать мне, что не чураешься грязной работы. Добей их.
Пару мгновений Эулалия таращилась на Вилму, но потом прошептала:
– Да, госпожа Мейер, – и тряхнула кистью, разминая пальцы для того, чтобы бросить заклятие.
– Нет, милая, не так, – всё с той же улыбкой, Вилма крепко схватила тонкое запястье адептки. – Эти красавчики… и красавица, конечно же, не в том состоянии, чтобы брыкаться. А у тебя на поясе есть прекрасный острый нож. Так что ни к чему тратить магию. Прирежь их, а я погляжу, как ты справишься.
Эулалия двинулась к полумёртвым адептам – неторопливо, но как будто бы больше не колеблясь. Начала с девушки, а потом – парой вполне профессиональных ударов – расправилась и с парнями. И обернулась к Вилме – словно послушная охотничья сука, замершая над добычей.
– Отлично, девочка, – удовлетворённо кивнула ей Вилма. – Нам с её величеством пора уходить, а ты – приберись здесь. И можешь быть свободна до завтра.
– Хорошо, госпожа Мейер.
К кабинету Вилмы они с Луизой шли в молчании, хотя вряд ли обеих увиденное в подвальном зале могло потрясти. Просто обсуждать общие планы в коридорах Академии, в которых то и дело мелькали преподаватели или адепты, казалось опрометчивым. А приятельницами, способными развлечь друг друга лёгкой болтовнёй, императрица и чародейка точно не были.
Кабинет – явно отобранный Вилмой у кого-то из высокопоставленных Светлых магов – оказался просторным, обставленным изящной мебелью из розового дерева и светлым благодаря высоким окнам, которые обрамляли тяжёлые складки оранжевато-коричневых портьер. А ещё – лишённым и тени индивидуальности нынешней хозяйки. Вилма не торопилась перетаскивать сюда любимые безделушки и прочие личные мелочи, слишком занятая работой на императрицу и главу Ковена одновременно.
– То, как ты выстроила портал, – первой нарушила тишину Луиза. – Это… не будет иметь последствий?
– Я не использовала чёрную магию, – ответила Вилма, швыряя свою пёструю шаль на один из стоявших в комнате стульев и усаживаясь в кресло за рабочим столом. – Такое колдовство не входит в перечень запрещённого. Просто обычно сложно найти для него материал.
– Вам повезло, что вы получили в своё распоряжение Академию. И… её ресурсы.
– Повезло?.. Я предпочитаю делать своё везение собственными руками. Впрочем, как и вы.
– Но убийство Зальма и взрыв…
– Ах, ваше величество, я не думала, что вы так наивны, чтобы счесть это всё случайностью!..
– Вилма, – прошипела Луиза, злобно сузив синие глаза, – так, получается, всё-таки именно ты чуть не похоронила нас с Карлом в соборе Святой Брианны?!.. Я всегда знала, что вас, бесовых магиков, надо на цепи держать!
– Ваше величество, ваше величество! – примирительно подняла ладони Вилма. – Сначала выслушайте меня, а потом – уже судите. Я – не Трое на небесах и не могла рассчитать всё в точности! Уверяю вас, я вовсе не хотела, чтобы вам или императору что-то угрожало!
– Тогда – говори. И лучше тебе быть убедительной.
…До сегодняшнего дня императрица и не подозревала, что оскорбившего её лейтенанта гвардии зарезала Вилма. Хотя теперь Луиза припомнила, что погиб Зальм именно в тот день, когда она сама пригласила ту во дворец. А уж отвести глаза тюремной страже и парализовать свою жертву, чтобы та не вздумала сопротивляться, было для одной из сильнейших чародеек Ковена несложной задачей.
– Дворец не слишком-то защищён от тех, кто обладает магией, – не без самодовольства заметила Вилма. – Вы очень уж привыкли, что чародеи ползают перед вами на брюхе.
– Я обсужу эту проблему с капитаном гвардии, – отмахнулась Луиза. – Переходи ко взрыву.
Прямо об этом Вилма не сказала, но Луиза и сама догадалась, что её соратница всегда привыкла действовать наверняка. Поэтому посчитала обвинения в убийстве Зальма недостаточными для полного разгрома Академии. И отправила к Светлым своего неуравновешенного подручного, наказав тому не стесняться в средствах. Это неизбежно должно было привести к конфликту, который по задумке Вилмы представил бы магов Академии в невыгодном свете. В общем-то, всё так и вышло, разве что последствия оказались излишне громкими.
…И теперь Луиза не знала, чего ей хочется больше – восхититься изворотливостью Вилмы или начать задумываться о том, чтобы избавиться от этой чересчур уж прыткой особы.
========== Глава 30. Узы и цепи ==========
Полускрытое облаками солнце освещало скудно обставленную комнату, пробиваясь сквозь мутноватые стёкла пары узких окон. А Зеф Янсен наблюдал, как другой свет – серебристо-белый – изливается из-под пальцев целительницы, заставляя постепенно исчезать свежие шрамы, расчерчивающие половину его лица.
– Зачем ты это делаешь? – всё-таки не выдержал и обратился Зеф к Алиме, сидевшей на табурете возле его койки и как всегда делавшей свою работу с бесстрастной мелодичностью. – Ну залечила раны – и благодарствую. А морду-то к чему правишь?.. Чтоб бедные церковнички не перепугались, на меня глядя?
– Лучше просто помолчи, Янсен, – ответила Алима, не прекращая своего занятия. – А то прожгу шкуру насквозь, тебе это точно понравится.
Как ни странно, Зеф действительно её послушался. Бывший маг примолк до тех пор, пока Алима не отстранилась. Напоследок, удовлетворённо хмыкнув, она бросила внимательный взгляд на его щёку, теперь куда менее напоминавшую скверно сшитое лоскутное одеяло.
Лишь тогда, растянув губы в неприятной ухмылке, Зеф сказал:
– А вообще-то ты умна, бахмийка. Хорошо пристроилась у церковных собак. Интересно, скольких из них ты перекалечила или на тот свет отправила, вместо того, чтоб лечить. Потому что, долго ли умеючи…
– Если не начнёшь думать, прежде чем болтать – станешь первым, – легко, как юная девочка, Алима вскочила с табурета и, сложив руки на груди, гневно уставилась на Зефа. – Подолью тебе в еду зелья, от которого твой поганый язык отсохнет. А может – и ещё кое-что. Долго ли умеючи!..
– Стерва ты, бахмийка, как и всё ваше Светлое племя, – угрозой Янсен не особо впечатлился. – Я ж, наоборот, уважение тебе собирался выказать – за сокращение поголовья церковных уродов… А если ты их не моришь, тогда зачем вообще тут остаёшься?.. Здесь не ваша клятая пустыня, где всем магам ошейники присобачивают. Такую сильную целительницу, как ты, на континенте кто хочешь на службу возьмёт. Дала бы дёру и ела бы с золота да спала на шёлке – хоть в Эллиане, хоть в Лутеции, хоть где на востоке…
– Вряд ли мои причины покажутся тебе вескими, Янсен. Так что уж лучше я промолчу.
***
Их сегодняшняя встреча была прощальной. Но знала об этом только сама Луиза, а никак не её любовник. Такое доказательство собственной власти над судьбой того, кто сейчас прижимал её к мягким перинам, неторопливо лаская одной рукой белую округлую грудь, пока другая обхватывала гладкое плечико, распаляло Луизу ещё сильнее. И заставляло волны жара расходиться по животу и внутренней стороне раздвинутых бёдер.
– Бери же, – шепнула Луиза, касаясь уха любовника губами, на которых ещё сохранился вкус поцелуя. – Да-авай, Вилли, я хочу… Хочу… Ааах, – почувствовав внутри то, чего и желала, она чуть шевельнула бёдрами. Это заставило Вилли издать долгий вздох, больше похожий на рычание и задвигаться энергичнее. Луиза сильнее выгнула спину, чувствуя, как её тело всё прошивает нарастающая сладкая дрожь. Взгляд ловил то лицо Вилли, то расписной потолок императорской спальни. А потом перестал отчётливо улавливать хоть что-то… Для этого было слишком хорошо и жарко.
– Вилли, – нараспев произнесла Луиза, едва оба немного отдышались, – скажи, а ты задумывался о том, что будет с нами дальше?
– С нами двоими?.. Полагаю, ничего. Ты же сама понимаешь, что наша… связь долго продлиться не сможет, – равнодушным тоном ответил Вилли.
Встретив его жёсткий взгляд, Луиза захотела поёжиться и зябко обхватить свои плечи руками. Но ничего такого она не сделала. Вместо этого села, убрав за спину волосы. А потом слегка склонилась над лежащим Вилли и сказала:
– Но неужели ты совсем этого не хочешь?..
– Свинья тоже может хотеть оказаться во дворце, – Вилли ухмыльнулся, кладя ладонь на полное бедро любовницы. – Лучше давай потратим следующий час не на болтовню.
– Прекрати, – поморщилась она. – И выслушай меня, иначе я просто выставлю тебя вон!..
– Гвардию позовёшь для этого?.. Или лучше сразу – мужа?.. Ладно-ладно, я выслушаю тебя, Луиза, не злись!..
– То-то же, – фыркнула она. – Подумай сам – когда я рожу наследника, Карл станет мне только мешать. Он пьёт, как та самая свинья и пялит меня, как уличную девку!.. Не говоря уже о том, что его странные идеи в политике до добра не доведут. Ты же был сегодня в Императорском Совете и не мог не слышать, как мой муженёк убеждал кардинала Фиенна объявить лерийцев еретиками и отправить на полуостров церковное воинство!..
– Кардинал на такое всё равно не согласится, он – не полный идиот. Понимает, что такие вещи решаются в Тирре.
– Да плевать, что решит этот чахлый святоша! Терпеть его не могу – как взглянет, так кажется, что насквозь меня видит!.. – скривилась Луиза. – Ну да, я не о нём, а Карле. Можешь не сомневаться, я от него рано или поздно избавлюсь.
– А от меня – ещё раньше?
– У тебя, мой милый, – она окинула Вилли изучающим взглядом, – куда как больше… достоинств, чем у моего муженька. Так что, я не отказалась бы видеть тебя рядом со своим троном. Может – и в качестве консорта.
– У консортов в нашем государстве какая-то несчастливая судьба… И я никак не пойму, к чему ты клонишь.
– К тому, сладкий, что тебя может ждать большое будущее. Особенно если в ближайшее время ты не станешь мозолить глаза Карлу. А то он уже начал задавать мне странные вопросы.
– Хочешь услать меня чёрти куда, следом за Леманном?
– Леманн и один должен справиться. А ты лучше послушай меня, прежде чем зубки щерить!..
Вилли и вправду выслушал её очень внимательно. И выслушав, подумал, что эта женщина может казаться сколь угодно подлой и распутной, но вот глупой и трусливой её назвать трудно. Пока Карл разъезжал по охотам и заваливал Совет странными планами войны с лерийцами и Севером, она продолжала плести паутину, в которой каждой мухе находилось достойное место.
А сам Вилли?.. Желал ли он стать ещё одной мухой, которую до поры до времени не жрали, потому что с ней хотелось наиграться всласть?.. Но если он примет предложение Луизы, у него останется больше свободы действий… А если откажет ей – то приобретёт могущественного врага. Что такое гвардейский капитан, пусть и дворянин из знатного рода, против правящей императрицы?..
– Так ты согласен?.. – спросила она, теребя в пальцах свой длинный чёрный локон.
Вилли, в общем-то, не оставалось ничего, кроме как сказать:
– Да. Я попытаюсь сделать всё, как ты прикажешь.
– О, я так и знала, что ты меня не разочаруешь, дорогой, – в глазах Луизы сверкнули синие звёзды. А может, именно таким было пламя Бездны, теперь неизбежно ожидавшее Вилли после смерти. И это казалось отличным поводом урвать ещё немного удовольствий в земной жизни.
– И я тоже постараюсь тебя не огорчить… Очень постараюсь, – жарко шепнула она, пододвигаясь к любовнику.
Иногда Вилли хотелось поклоняться Луизе, как языческой богине. Он не уставал восхищаться её красотой, энергией и жаждой удовольствий. И особенно тем, что видел – при всей лживости своей натуры, Луиза ничуть не притворяется, когда стонет от наслаждения в его объятьях. Куда чаще он мечтал сдавить её белое трепещущее горло в ладонях. И не отпускать, пока прекрасное тело – такое горячее и полное жизни – не перестанет дёргаться. Потому что видел, как она играет страной и сорит деньгами. Как беспечно ломает жизни, ни на миг не задумываясь о тех, чьи судьбы трещат под каблучком её атласной туфельки. И понимал, что и его она уничтожит без сожалений.
Но сейчас её белая грудь с острыми сосками коснулась тела Вилли, а губы жадно и ловко прильнули к его губам. И долго раздумывать о том, стоит ли ещё раз взять с Луизы то, что она так настойчиво предлагала, он не собирался. Если яд можно было пить, смешав с лучшим вином, Вилли не собирался давиться его горечью.
***
– Я просто хочу знать, насколько всё серьёзно, – Габриэль вовсе не хотел произносить фразу таким встревоженным голосом, но сохранить невозмутимость ему не удалось. Наверное, он слишком устал прятать чувства за равнодушной маской. А Алима, смешивавшая сейчас компоненты для какой-то пахучей субстанции, оставалась одной из тех немногих, с кем он мог быть откровенен.
– То есть – не рехнётся ли твой друг вконец?.. Не придётся ли надеть на него кандалы, чтобы с ножами на людей не бросался? – изогнув густую чёрную бровь, Алима в упор посмотрела на собеседника, продолжая при этом добавлять по капле в миску перед собой красно-бурую жидкость, отчего месиво начинало приобретать ещё более странный цвет и запах.
– Ты не любишь смягчать истину, верно?..
– Как и ты, Джебриль… А магия крови очень… специфична. Я никогда её не изучала всерьёз, – она скривила губы, но тёмных блестящих глаз не опустила. – Правда, я думаю, постепенно она утратит силу. Связь между чародейкой и Рихо попросту иссякнет, не имея подпитки.
– Думаешь?..
– Если бы я знала наверняка, то сказала бы!.. А ты лучше бы о себе так беспокоился!
– А что я… Со мной всё ясно.
– Чтоб я больше такого не слышала, – выдохнула Алима, без нужды принимаясь переставлять на столе флакончики. – А Рихо я дала одно зелье, которое точно поможет, если ему ещё станут являться кошмары.
– Надеюсь, Рихо не вылил его в окно, с него может статься. Скажи, что ты такое готовишь? Пахнет… впечатляюще.
– Мазь. Хорошо помогает при ожогах. Так что не кривите физиономию, ваше высокопреосвященство. Очень нужное снадобье в вашем деле – вдруг встанете слишком близко к костру на грядущей казни?..
– Я буду сидеть рядом с императором, так что – вряд ли. Хотя, в общем-то, это ещё хуже, чем у костра.
– Император!.. В моей земле такого султана зарезали бы через неделю после восшествия на трон.
– Надеюсь, Карла всё-таки не прирежут в ближайшие пару лет. Иначе получится, что Рихо зря старался, – усмехнулся в ответ Габриэль.
Он заглянул к целительнице ненадолго – задать мучивший его вопрос о видениях Рихо. Но уходить совсем не хотелось. Габриэль знал – Алима никогда не станет использовать сказанное при ней против него. Редкое качество среди тех, с кем кардиналу доводилось общаться. С ней он мог быть не бесстрашным Ледяным Мечом или ловким политиком, а просто собой. И иногда показывать неуверенность или страх. Последнего он не делал даже при Лавинии или Рихо, считая их ношу и без того слишком тяжкой. Но Алима и без того уже успела насмотреться на Габриэля в те дни, когда он сам казался себе омерзительно слабым. Тогда, как и теперь, он видел в её глазах понимание, а не жалость.
Порой Габриэль задумывался – изменилось ли бы что-то в жизни их семьи, если бы его безупречно аристократичная матушка была бы хоть немного похожа на бахмийскую чародейку, совсем недавно носившую рабский ошейник?.. Но тут же упрекал себя за такие мысли, считая их недостойными. Однако возвращались они частенько.
…Габриэль как сейчас помнил первый разговор с матерью после своего возвращения из госпиталя Обители. Тогда, в начале лета, в саду вокруг фиорского дворца цвели белые и ярко-жёлтые кустовые розы. Их крупные, слегка клонившиеся на стеблях округлые цветки свешивались прямо внутрь ажурной беседки из розового мрамора, а нежные лепестки устилали гладкие плиты пола.
Фелиция Фиенн, гордо восседавшая среди разложенных на резной каменной скамье белых атласных подушек, выглядела воплощением изящества в платье из бежевого шёлка, отделанном кружевом. Казалось, она не замечала эллианского зноя. Её бледное овальное лицо с тонкими правильными чертами не тронула даже тень румянца. Большие голубые глаза, которые не делала менее прекрасными тонкая сеточка окружавших их морщинок, смотрели на сына прямо и строго. А изящные серьги с крупными каплевидными жемчужинами и высокая причёска, из которой не выбивался ни один волосок, дополняли элегантный образ.
Для Габриэля же эллианский солнечный полдень был чересчур жарким, а запах роз – тошнотворно-сладким. Однако он внимательно слушал матушку, не позволяя вежливой улыбке исчезнуть с лица.
Голос у Фелиции был на редкость чистый и мелодичный. Но её манера изрекать каждое предложение, так, словно от этого зависели судьбы мира, сейчас казалась Габриэлю очень утомительной. А смысл речей – и вовсе столь же приятным, как нож под рёбра.
– …Я так и знала, что твой отец обязательно захочет тебя использовать! – Фелиция нервно сплела тонкие пальцы. – Даже сейчас, когда тебе… так недолго осталось! – выдохнув последнюю фразу, она поднесла к глазам белейший платочек.
– Я сам хочу отправиться в Эрбург. Там я смогу оказаться полезным Церкви. Отец тут абсолютно ни при чём.
– Ах, дорогой, – осторожно – чтобы не испортить причёску – покачав головой, Фелиция слегка надула губы, – я понимаю, что ты любишь своего отца!.. Но не стоит его выгораживать. Мы оба знаем, что Адриан за ужасный человек.
– Я и не собирался, – Габриэль постарался произнести это не слишком грубо, но понимал, что выдержка ему изменяет. Возможно, из-за чёртовой слабости, к которой теперь придётся привыкнуть. Или же – из-за того, что сегодня услышал, как «ужасный человек» сулил своим советникам золотые горы, если те сумеют найти средство от проклятия.
– Ну-ну, – Фелиция чуть нахмурила брови. – Хорошо, пусть так, мой милый. Только вот, Габриэль, я всё равно думаю, что было бы лучше, если бы ты отправился в монастырь. Я всегда знала, что грехи твоего отца не останутся безнаказанными, всегда!.. Но ты мог бы попытаться искупить их! А в имперской столице для тебя непременно окажется немало соблазнов. К тому же Адриан непременно втянет тебя в политические игры, помяни моё слово!..
Габриэль знал, что матушка привязана к нему куда сильнее, чем к остальным детям. Возможно, потому, что чуть не умерла, рожая его, о чём любила напоминать и мужу, и самому Габриэлю.
То, что она выжила тогда, Фелиция называла не иначе как чудом Создателя. И всегда мечтала, чтобы Габриэль посвятил себя Церкви. Правда, вот то, как он в итоге это сделал, Фелиции пришлось совсем не по вкусу. Но были вещи, в которых Габриэль не собирался следовать чьей-то воле, как бы ни любил матушку.
– Если бы я хотел стать монахом, я бы стал им ещё несколько лет назад, – спокойно ответил он. – И я никогда не позволю втянуть себя в то, что считаю дурным.
– Всё-таки смирения тебе недостаёт, сынок, – хотя матушка и по-прежнему пыталась говорить ласково, слова Габриэля ей явно не понравились. – Взять хотя бы этого ужасного языческого бастарда, которого ты всюду таскаешь за собой. Или – да простят меня Двое и Создатель, что говорю о такой грязи – твою непростительную связь с мерзкой ведьмой.
– Рихо – добрый почитатель Троих и воин Церкви, матушка. И прошу вас, не говорите так о Шайле.
– Так?! А как же ещё говорить о поганом колдовском отродье, Габриэль?.. – последние слова сына Фелицию явно ничуть не смутили, а, напротив, раззадорили. – Ты должен был понять, что её смерть была знаком для тебя… Милостью Создателя!
До сих пор Габриэль сдерживался. Но теперь, улыбнувшись той холодной улыбкой, которая доводила врагов Церкви до истерики, сказал:
– Надеюсь, матушка, вы не станете разбрасываться подобными заявлениями перед кем-то, кроме меня. Потому что называть убийство, совершённое чёрными магами, милостью Создателя – ошибка. И узнав о ней, Церковь вряд ли оставит эту ошибку без внимания.
– Ты угрожаешь мне?.. Своей матери?! – сейчас Фелиция уже не выглядела бесстрастной. Она подалась вперёд и ловила каждое слово сына со смесью испуга и воодушевления.
– Вовсе нет. Забочусь о вас так же, как и вы обо мне. Но, думаю, беседу нам лучше прервать. Пока мы не наговорили ещё чего-то… опрометчивого. Прошу меня извинить, – с этими словами Габриэль поднялся со скамьи и отвесил матери низкий поклон, стараясь не обращать внимания на то, как пол закачался перед глазами.
Прочь от беседки он шёл, стараясь очень прямо держать спину. Мир вокруг мигал и расплывался блёклыми пятнами – похуже, чем в ночь пьянки после окончания учёбы в Обители. Так что встреча с Рихо, который почему-то ошивался в саду поблизости, была очень кстати. Без помощи того Габриэль точно бы грохнулся где-нибудь среди одуряюще пахших под южным солнцем розовых кустов. И никогда бы не простил себе такого позора.
К ужину, на котором в кои-то веки собралось практически всё семейство Фиеннов, Габриэль уже успел прийти в себя. Возможно, помогли в этом зелья, которые надавала ему с собой Алима, почти не отходившая от него в госпитале – несмотря на все презрительные взгляды прочих целителей. А может – и его собственное упрямство вкупе с нежеланием видеть мучительную тревогу в глазах Лавинии.
Перед тем, как все сели за стол, Габриэль даже успел попросить у матушки прощения за свою несдержанность. Та приняла извинения со своим обычным царственным видом. Но попыток переубедить сына не оставила. Так что он даже обрадовался, когда пришёл день его отъезда в Эрбург, хоть прежде всегда любил возвращаться в родной дом…
– Джебриль?.. – вырвал Габриэля из воспоминаний встревоженный голос Алимы. – Что с тобой, сон сморил?
– Нет, просто задумался… Но теперь мне явно пора идти. Благодарю тебя за всё, Алима.
– Ты же знаешь, что не стоит.
Бросив короткий взгляд на захлопнувшуюся за Габриэлем дверь, целительница поправила тёмно-синий платок, который покрывал её голову наподобие чалмы, и вновь принялась за работу. Закончив с мазью, она быстро прибралась на столе. А потом ненадолго замерла перед скромным серебряным изображением звезды Троих, висевшем в углу комнаты.
Алима не собиралась переходить в трикверианскую веру. Но даже ей не пришло бы в голову притащить статуэтку Милосердной в цитадель церковного воинства. Впрочем, благодаря заступничеству Габриэля, никто из Гончих не выражал недовольства пёстрой бахмийской одеждой чужестранки или её манерой молиться в час восхода луны, которую та считала ликом своей богини.
И Алима прекрасно понимала – ей есть за что быть признательной молодому кардиналу. Даже если не вспоминать о том, что когда-то в Ханийской пустыне он спас ей жизнь. Но вот вернуть ему долг Алима так и не смогла. И иногда по-настоящему ненавидела себя за это.
– Помогите ему, – произнесла она, глядя на символы Троих. Без особой почтительности, скорее требовательно. – Помогите сейчас, раз когда надо было, не уберегли.
***
– Вот, ваше высокопреосвященство, как вы и приказывали – пособник ташайских преступниц, – едва переступив порог, рядовой Гончих произнёс эти слова с некоторой запинкой.
Габриэль, удобно расположившийся в кресле за простым деревянным столом, прекрасно понимал замешательство молодого церковника. Уж больно невнушительным казался тот самый пособник.
Худой загорелый мальчишка в слишком большой для него грубой серой рубахе и подвёрнутых широких штанах робко ступил в комнату, когда Гончий слегка подтолкнул его в спину. На вид бывшему прислужнику змеиных жриц было лет четырнадцать. Или возможно – чуть меньше. Отросшие почти до плеч прямые чёрные волосы неровными прядями падали на широкоскулое смуглое лицо.
– Если пожелаете, я всё же могу прислать секретаря, ваше высокопреосвященство, – продолжил конвоир юного ташайца. – Или сам останусь.
– Нет, не стоит. Мы побеседуем наедине, так что – ступай.
– Как прикажете, ваше высокопреосвященство.
Когда окованная металлом дверь с лязгом захлопнулась за Гончим, Габриэль сказал мальчишке:
