Текст книги "Гадюка на бархате (СИ)"
Автор книги: Дина Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)
========== Глава 5. Оправданное целью ==========
В послеобеденный час до этого безоблачное эрбургское небо начали затягивать облака – маги Ковена собирались с помощью дождя затушить всё ещё не утихший до конца пожар.
У парадного подъезда императорского дворца было шумно и многолюдно – Карл захотел лично ознакомиться с масштабами постигшего столицу бедствия, а придворные поспешили выразить желание поехать вместе с ним в пострадавшую от огня часть города – даже те, в чьи прямые обязанности сопровождение императора вовсе не входило.
Кто-то предвкушал возможность выслужиться перед новым правителем, кто-то опасался, что со сменой власти может потерять выгодные должности. Но, во всяком случае, равнодушных и скучающих лиц при дворе сегодня было как никогда мало.
Словно радужные стёклышки в огромных витражах собора Святой Брианны – самого величественного храма Эрбурга – сверкали многоцветьем платья придворных дам. Наряды многих кавалеров не уступали им в пышности, затканные золотом и серебром, богато украшенные белой пеной дорогих фламийских кружев.
Среди всего этого разнообразия то и дело мелькали алые мундиры, и по их хозяевам скользило множество заинтересованных взглядов – гвардейцы, сыгравшие решающую роль в событиях минувшей ночи, мгновенно превратились в героев для одних и предателей, преступивших присягу императрице Гретхен, – для других.
Но когда на выходе из дворца показался Карл, пёстрое и шумное общество приумолкло, выстраиваясь в два ряда по обе стороны от пути монарха к императорской карете. Тишину нарушали лишь шелест юбок приседавших в реверансах дам да негромкие фразы, которыми Карл перебрасывался со своими спутниками.
По левую руку от императора шла Луиза, после ночи переворота окончательно расставшаяся с трауром – её платье глубокого синего цвета было тому зримым подтверждением. Волосы Луиза на сей раз убрала под серебристую сетку, усыпанную мелким жемчугом, а на её шее и в ушах сияли крупные сапфиры – нетерпеливая красавица уже успела запустить руку в шкатулки с украшениями, принадлежавшими Гретхен.
В отличие от Луизы, расточавшей подданным любезные, хоть и несколько рассеянные улыбки, Мориц Вильбек, беседовавший с Карлом, выглядел недовольным. А когда все трое подошли к каретам, Вильбек явно ожидал, что Луиза поедет вместе с ним, но та покачала головой в ответ на вопросительный взгляд дядюшки и направилась к экипажу императора.
– Ох, вы это видели, милая? – Сабина Иззен, невысокая пухленькая блондинка, чьё нежно-лиловое платье украшали бесчисленные оборки и рюшечки, в крайнем возбуждении придвинулась поближе к своей подруге, баронессе Герварт. – Она села в карету к его величеству! Вдовствующая императрица!
– Я слышала, император собирается жениться на ней, – как бы невзначай обронила Амалия Герварт, тут же прикрывая лицо веером, расписанным пасторальными сценками. Тон Амалии был почти безразличным, но вот её зелёные глаза сверкали не хуже изумрудов в серёжках, выполненных в виде кистей винограда.
– На вдове своего дяди! К тому же, она гораздо старше его величества. Немыслимо! Что скажет общество? – продолжала кудахтать Сабина, но Амалия возразила подруге:
– Почему же? Мне это видится вполне вероятным – иначе, зачем императору назначать её родственника, – сложенный веер Амалии чуть качнулся в сторону Морица, – на должность канцлера. А что до общества… Его величество, кажется, уже успел продемонстрировать свою решительность и… самостоятельность.
«Только вот молю Создателя и Двоих, чтобы выбором жены причуды Карла Вельфа и ограничились».
Карл выглядел очень довольным собой – как ему казалось, он в первый же день правления сумел достойно проявить себя, поставив на место и «зарвавшегося» генерала, и герцога Вильбека, без восторга воспринявшего указ о новых привилегиях для чародеев и уменьшение налогов с торговых городов западного побережья – тоже своеобразную плату за поддержку нового императора.
Луиза же, сидевшая в карете напротив своего любовника, была не в самом лучшем настроении, хоть пару минут назад и вовсю демонстрировала подданным благодушие. Сегодня утром Луиза проснулась от кошмара – в нём она убегала по бесконечному лабиринту объятых пламенем улиц от какого-то мужчины в чёрном, лица которого никак не могла разглядеть. Размышляя о привидевшемся сне, Луиза подумала, что наверняка этим мужчиной был Альбрехт – то, что столь серьёзный враг до сих пор оставался на свободе, одновременно злило и пугало её.
– Нужно как можно быстрее поймать Кертица, иначе он обязательно подложит нам большую свинью, – озвучила своё беспокойство Луиза, аккуратно расправляя складки на подоле платья. Прикосновения к гладкой дорогой ткани всегда успокаивали её.
– Чародеи сказали, что выход из портала находился рядом со столицей, так что далеко Альбрехт с моей сестричкой не убежали, – Карл был полон оптимизма. – Стража их вовсю ищет, так что очень скоро мы избавимся от этой проблемы.
– А если нет? Кертиц хитёр и ловок, с него вполне станется обдурить стражников – большинство из них умом не блещут, – возразила Луиза. – Гретхен отречение так и не подписала – а вдруг она с мужем заявится к лутецийскому двору или отправится в Эдетанну и станет оттуда оспаривать твоё право на трон? Наши соседи будут очень рады возможности привнести смуту в мидландскую землю. И потом, не забывай – у Альбрехта двое младших братьев, у которых обширные владения на Севере. Нужно решить, как нам обезопасить себя от их происков.
– Вряд ли они решатся на открытый бунт, – Карла вовсе не радовало, что день его триумфа омрачают всё новые и новые проблемы. – Времена, когда какие-то провинциальные землевладельцы могли диктовать свою волю императору, давно прошли, так что нам не стоит слишком опасаться младших Кертицев, любовь моя.
«Беспечный, самоуверенный мальчишка, – со злостью подумала Луиза. – Слышит ровно половину того, что ему говорят, но и то, что слышит – через час забывает!» Но тут в голову ей пришла новая и, как ей показалось, совсем недурная идея.
– Мне донесли, что на столичных улицах Альбрехта называют еретиком и демонопоклонником, а пожар – жертвоприношением, – азартно произнесла Луиза. – Этим можно отлично воспользоваться – пошли в погоню за Кертицем тех, кому еретиками сам Создатель велел заниматься! Поговори с кардиналом Фиенном, пусть он отправит по следу богоотступника церковное воинство. Говорят, Чёрные Гончие, если им понадобится, и грешника из Бездны достанут, а потом обратно проводят.
– Ты думаешь, кардинал согласится? – засомневался Карл. Мысль натравить на врага воинов Церкви показалась императору привлекательной, хотя ему и не слишком хотелось вновь связываться с Фиенном.
– А почему нет? Кардинал – разумный человек и он ведь уже поддержал тебя в твоей борьбе за трон.
«Не поддержал, а всего лишь пообещал ни во что не вмешиваться, да и то как-то увёртливо», – подумал император, но вслух в этом не признался – Луиза подробностей его разговора с Фиенном не знала, а преуменьшать свои достижения в глазах возлюбленной Карлу вовсе не хотелось.
– Что ж, думаю, стоит попробовать, мой прекрасный и мудрый советник, – сказал он, наклоняясь к руке любовницы для поцелуя. Она коротко вздохнула, когда губы Карла коснулись сначала её пальцев, а потом приникли выше – к тыльной стороне ладони и, наконец, к запястью. Луиза не испытывала нежных чувств к этому юноше, ставшему всего лишь новым шансом обрести могущество. Но вот осознание того, что перед ней склонил голову властитель империи, по-настоящему возбуждало.
***
– И ты действительно считаешь, что не о чем волноваться? Двести лет, Габриэль! Двести лет назад Менно Лоренц добился ограничений для магов – и заметь, его поддержал не только Святой Престол и мидландский император, но и тогдашний глава Стихийного Ковена. А теперь один дорвавшийся до власти идиот решил всё похерить. И ты ему потворствуешь!
Клинок вылетел из смуглой руки мгновенно, легко и совершенно незаметно вплоть до момента броска. И с убийственной точностью вонзился ровно по центру стола, выполненного из причудливой древесины, которую сплошь покрывали разводы – от вишнёвого до багрово-чёрного цвета.
В просторной, залитой послеполуденным светом из высоких окон гостиной на несколько секунд установилась тишина, лишь подрагивал вонзившийся в столешницу кинжал да блестели рубины на его рукоятке.
– Пурпурный палисандр из Закатных Земель. Ценится на вес золота или близко к тому. Какой ты всё-таки варвар, Рихо, – прокомментировал выбор цели своего порученца кардинал Фиенн.
– Скажешь Штайну, пусть вычтет из моего жалования, – улыбка Рихо жутковато выглядела в сочетании со злостью, тлевшей в его тёмных глазах. – И, кажется, мы говорили не о мебели. Если бы на твоём месте был кто-то другой, я бы уже отправил донесение в Тирру. В Журавлиную Башню, – название церковной службы внутренних расследований упало, словно булыжник, брошенный в окно.
– Неужели? – Габриэль, в расслабленной позе сидевший на обитой узорчатым бархатом софе, казался совершенно безмятежным. Сейчас, сменив подобающее его сану облачение на простую белую рубашку и чёрные бриджи, Габриэль выглядел куда как менее солидно, а о его месте в церковной иерархии напоминала лишь усыпанная сапфирами и лунными камнями золотая звезда Троих, висевшая у него на груди.
– Да! Поэтому – объяснись. «И огонь цвета неба стеною до небес встанет, и воды цвета пламени станут землю выжигать, страшней пожара» – скажи, ты вот этого хочешь?
– Опрометчиво с твоей стороны – поминаешь Журавлиную Башню и тут же цитируешь еретические сочинения, – усмехнулся Габриэль. – К тому же, пророчества Алвиана-Островитянина нынче принято подставлять ко всему подряд – от выборов понтифика до появления блох у болонки лутецийской королевы. Так что ты меня не впечатлил.
– Ну, это пророчество вполне определённо говорит о том, что давать магам чересчур много власти – чревато. А новый император этого не понимает. Ты и вправду всё ещё считаешь, что Карл Вельф на мидландском престоле будет полезен Церкви?
– Рихо-Рихо… – с притворным сожалением сказал Габриэль. – Вот именно поэтому ты не получишь серьёзный пост ещё лет так двадцать – ты совершенно не разбираешься в политике. Между «умным монархом» и «монархом, полезным в данный момент», всё же есть существенная разница, – голос кардинала звучал слишком уж нарочито поучающе, чтобы счесть его речь абсолютно серьёзной.
– Оно действительно того стоит? – Рихо перешёл почти на шёпот. – Наши люди у Пёстрой Скалы за это умирали? Ради этого ты сам…
– Хоть из меня-то мученика не делай. Это даже звучит глупо, – Габриэль в несколько быстрых шагов подошёл к испорченной его собеседником мебели и резко выдернул глубоко засевший в дереве кинжал. – Ладно, если уж тебе так хочется пояснений… Церковь теряет свою власть, Рихо. Тирра увязла в роскоши и внутренних дрязгах, кроме того, она слишком далеко – наблюдая за своей паствой из-за Хризолитового моря, понтифики многое упускают. Святому Престолу сейчас как никогда нужны перемены и новая резиденция – не несущая на себе ту печать затхлости и развращённости, которую со старой уже вряд ли можно смыть.
– И этой резиденцией должен стать Эрбург, – уже без возмущения, а, скорее, изумлённо сказал Рихо, усаживаясь в массивное кресло, чью спинку покрывала вычурная резьба. – Да смилуются над нами Трое, когда о твоих планах узнают в самой Тирре.
– Или Эрбург, или Боэнна, или другой крупный город на территории империи. Но, во всяком случае, сильный правитель на троне Мидланда в осуществлении этого плана может только помешать. А в Священном Городе не узнают ничего до положенного срока… если, конечно, ты не выдашь меня, – Габриэль задумчиво вертел в руках кинжал, украшавшие оружие камни сияли гранатово-красным.
Рихо невольно вспомнилась поездка в Тирру и до сих пор не поблекшие впечатления от святого для любого трикверианца города. Обжигающая жара, лишь слегка смягчавшаяся, когда с морского побережья прилетал свежий ветер. Величественные дворцы и храмы, часть из которых была на многие сотни лет старше самых древних строений в Лутеции или Эдетанне. Прекрасные сады и парки, полные экзотических растений. И – Габриэль здесь был как никогда прав – атмосфера, наполненная интригами и корыстью, несметные богатства, бесстыдно выставляемые напоказ, самые разнообразные пороки, едва прикрытые полупрозрачной вуалью благочестия.
– Ты же понимаешь, какое скорпионье гнездо задумал разворошить, Габриэль? – спросил кардинальский порученец, не придавая особого значения словам своего господина о том, что Рихо якобы может выдать его Святому Престолу. Если бы Габриэль всерьёз в чём-то подозревал Рихо, он нашёл бы быстрый и смертельный для последнего способ устранить досадную помеху. И даже давняя, начавшаяся с детских лет, дружба вряд ли бы заставила его поколебаться хоть на миг.
– За себя я не боюсь, а семью пусть только посмеют тронуть, – лёгкая улыбка не сходила с губ Габриэля. – Сколько врагов было у Фиеннов за прошедшие века – все ныне лежат в забытых могилах, а мы живы и место наше на континенте – не из последних.
В холёных белых пальцах металлическая молния была не менее быстра, чем в привычной к оружию руке Рихо. С тихим шелестом ладонь Габриэля отправила в недолгий полёт изукрашенный кинжал, пригвоздивший к подлокотнику кресла широкий рукав чёрного мундира офицера Гончих.
– Придётся тебе потратиться на новую форму, Рихо. Как видишь, я тоже ещё не забыл, чему нас учили… А тот столик мне всё равно никогда не нравился – он выглядит так, будто на нём кого-то долго и со вкусом убивали.
***
Пепел был везде. Лежал толстым слоем в руинах каменных зданий – деревянные в этом квартале выгорели до головешек – носился в воздухе, оседая на яркие наряды придворных. Дым уже почти перестал подниматься от развалин, но его едкий горький запах пропитывал одежду и волосы всех присутствующих.
Несмотря на гнетущий вид пепелища, которому только добавляло мрачности темнеющее столичное небо, среди императорской свиты царило скорее любопытство, смешанное с брезгливостью от неприглядного вида пожарищ, чем ужас и скорбь. До богатых районов города огонь всё же не добрался, поэтому сейчас эрбургская знать могла щекотать себе нервы видом редкого зрелища, не испытывая перед ним особого страха.
Пока Карл оживлённо обсуждал с начальником городской стражи и столичным мэром последствия пожара, Луиза отошла в сторону от основной части благородного общества, скрывшись за уцелевшим остовом дома из когда-то светлого, а теперь изрядно закопчённого камня. Ей, в отличие от многих из собравшихся, представшее перед глазами зрелище не доставляло никакого удовольствия. Нет, Луиза не сожалела о средствах, избранных на пути к власти. Но вид руин и воздух, пропитанный дымом, будил далеко не самые приятные воспоминания, до этого похороненные глубоко и надёжно.
– Кажется, ты слишком рано стала задирать свой маленький носик, племянница, – голос Морица Вильбека, остановившегося сейчас в паре шагов от родственницы, заставил Луизу вздрогнуть прежде, чем она сумела взять себя в руки. – Ещё не заняла рядом с новым императором никакого законного места, а уже чураешься тех, без кого никогда бы не попала ко двору.
С трудом сохраняя спокойствие, Луиза смотрела в светлые глаза своего собеседника, чей взгляд пронзал её не хуже длинных и смертельно острых осколков прозрачного стекла. Мориц был едва ли не единственным человеком, перед которым она до сих пор трепетала.
– Карл женится на мне. Наша свадьба состоится одновременно с его коронацией, – ответила Луиза, пряча неуверенность за самодовольным тоном. – Так что моё законное место никуда не денется. А вы, дядя, вроде, и так получили то, что хотели.
– Не слишком-то дерзи, дорогая. Хоть ты и Вильбек по отцу, я ещё не забыл, из какой деревенской грязи мой непутёвый братец вытащил твою матушку. И очень просто могу тебя в эту грязь спровадить обратно.
– Я нужна вам – это ваш единственный шанс удержаться рядом с троном.
– Ну-ну, надейся на это, но только не чересчур. В конце концов, у меня есть две незамужние дочери. В новом императоре Мидланда должна течь кровь Вильбеков и это произойдёт… так или иначе. Дело женщины – согревать постель и рожать наследников, а не лезть в государственные дела. Вздумаешь забыть об этом – пеняй на себя.
Они застыли друг напротив друга – пожилой герцог, преисполненный холодной злости, и его племянница, полная ничуть не меньшей ярости, но несколько хуже умеющая сдерживать чувства. И когда Мориц повернулся к Луизе спиной, чтобы молча покинуть свою собеседницу, императрица долго ещё с ненавистью смотрела ему вслед.
«Даже и не пытайтесь отнять у меня власть, дядюшка, – думала она, провожая взглядом удалявшегося Морица. – Я слишком долго к ней шла, чтобы упустить сейчас. Не вам судить, что может женщина и чего не может. В конце концов, женские руки могут подсыпать яду в бокал не менее ловко, чем мужские».
***
Слёзы текли по раскрасневшимся щекам Гретхен и, пожалуй, императрица-беглянка сама в точности не знала, чего было больше в её рыданиях – злости, обиды или облегчения.
Альбрехт, совершенно не ожидавший такой бурной реакции на своё, пусть и несколько запоздалое, возвращение в комнату на постоялом дворе, растерянно гладил супругу по голове и шептал какие-то успокаивающие глупости, пока Гретхен прятала заплаканное лицо у него на груди.
Альбрехт никак не ожидал, что его жена, мужественно вытерпевшая испытания ночи переворота и побега, закатит истерику всего лишь из-за того, что он несколько припозднился, торгуясь с ювелиром, никак не желавшим давать за предложенные украшения хотя бы относительно достойную плату, а после – разыскивая для себя и Гретхен приличных лошадей за не совсем уж безумную цену. Но, похоже, записываться в знатоки женской натуры ему было ещё рановато…
– Я боялась, что тебя схватила стража! – сердито, но уже хотя бы не прерываясь на рыдания, сказала Гретхен. – Что ты в тюрьме или… – она вновь всхлипнула. – А ты всего лишь с покупками задержался! Купили бы всё потом, вместе.
– Нет-нет, нам нельзя здесь долго оставаться, – нахмурился Альбрехт. – Мы выедем из города завтра, как можно раньше утром. Ну прости, прости, я вовсе не хотел тебя перепугать…
Последовавший за этим поцелуй вышел спокойным и неторопливым. Возможно, в том, как в этот миг их губы сливались воедино, не было слишком много страсти, но нежность заставляла обоих замирать от удовольствия, неся утешение и позволяя ненадолго забыть обо всём остальном мире, оставшемся за дверью убогой комнатушки и отнюдь не дружелюбном к беглецам.
Потом Альбрехт заказал для них двоих скромный ужин, а вскоре настало и время ложиться спать, чтобы встать ещё до рассвета. Гретхен, хоть и успевшая поспать днём, но вновь измучившаяся от переживаний за долго отсутствовавшего мужа, уснула первой, свернувшись калачиком у него под боком.
А Альбрехт, хоть и ужасно устал, ещё какое-то время лежал без сна, думая, что всё-таки правильно не сказал супруге с вечера о тех новостях, которые ему удалось разузнать, делая кое-какие закупки в местных лавочках. О том, что его самого обвинили в похищении Гретхен и поджоге столицы, а это значит – их с женой не только с усердием ищет стража, но и с радостью выдаст властям любой добропорядочный мидландский подданный.
План Альбрехта, заключавшийся в том, чтобы добираться во владения брата, в таких условиях начинал казаться не слишком-то осуществимым. Правда, имелся у него и другой вариант пути к спасению, не включавший в себя путешествия на столь дальнее расстояние. Но вот можно ли было счесть его надёжным?..
========== Глава 6. Планы и случайности ==========
Рассвет был тусклым и серым из-за начинавшего накрапывать дождя. Гретхен отчаянно сдерживала зевоту, собираясь в дорогу. В купленном для неё мужем светло-коричневом платье из грубоватого сукна, отделанном у ворота узкой полоской дешёвого кружева и с волосами, убранными под белый чепец, беглая императрица теперь выглядела похожей не то на обедневшую дворянку, не то и вовсе на женщину из торгового сословия.
Альбрехт тоже сменил свою одежду на более дешёвую и не бросающуюся в глаза, а вот с мечом и кинжалом у пояса не расстался – дороги в центральной части империи считались достаточно спокойными, но беглецам терять бдительность точно не стоило.
– Я готова, дорогой. Будем уходить? – спросила Гретхен, и муж рассеянно улыбнулся, кивая в ответ на её слова:
– Да, конечно. Только сначала я должен кое-что тебе объяснить. Мы не едем на Север.
Осторожно подбирая слова, чтобы не слишком испугать супругу, но одновременно стараясь ничего не утаивать, Альбрехт рассказал ей всё выясненное вчера. А потом объяснил, что при сложившихся обстоятельствах шансы добраться до владений его брата не слишком велики, и изложил новый план – отправиться по Старому тракту на запад, в замок одного из вассалов Бернхарда.
Такой путь будет гораздо короче и спокойнее – Старый тракт, построенный ещё во времена Первой Империи, лежал в стороне от современных торговых путей, а местность, его окружавшая, постепенно превращалась в провинциальную глушь. Это имело для Гретхен и Альбрехта как свои плюсы – преследователям, скорее всего, сразу не придёт в голову искать беглецов там, где у последних не было серьёзных союзников, так и минусы – в малолюдных землях каждый новый человек обращал на себя пристальное внимание местных жителей. Но, во всяком случае, оказавшись в дружественной крепости, они смогут почувствовать себя уже не столь беззащитными. Однако на этом планы Альбрехта не заканчивались.
– Я хочу написать братьям. Пока Бернхард и Стефан не в курсе происходящего в столице, они в большой опасности – неизвестно, что может замыслить твой кузен. Единственный способ их предупредить – отправить письмо с магическим вестником.
– Но как это сделать? – воскликнула Гретхен. – Обращаться к магам Света нельзя – они наверняка уже предупреждены, что мы в розыске. А связываться с Ковеном после всего, что натворили его чародеи…
– Мы навестим одного моего старого знакомого. Он – маг и живёт не так уж далеко от столицы, так что это и есть наш шанс.
Большие, цвета лесного ореха глаза Гретхен изумлённо распахнулись, делаясь совсем уж огромными.
– Альбрехт, я всегда думала, что ты терпеть не можешь чародеев!
– Вовсе нет. Скажем так, я их опасаюсь, – он действительно слишком насмотрелся на применение боевой магии, чтобы чувствовать себя уютно в компании волшебников. – Но признаю, что маги бывают полезны, и никакой ненависти к ним не испытываю.
– Этот твой знакомый… Ты уверен, что ему можно доверять? И, кстати, как его зовут?
– В Закатных Землях я спас ему жизнь, и он обещал вернуть мне этот долг. Что бы ни говорили о чародеях, но клятвы они держат. А зовут его Ислейв. Ислейв Ньял. Нам нужно идти, милая. Уже совсем рассвело.
Гретхен послушно кивнула. Что-то промелькнуло у неё в памяти в связи с именем мага, которое точно не казалось заурядным, но размышлять на эту тему было некогда.
***
В отличие от Сигеберта, предпочитавшего окружать себя роскошью, Вилма не испытывала никакой любви к «скопищам хлама» – так чародейка называла любые богато обставленные покои. Поэтому Вилма и оформила свой кабинет довольно просто – мебель светлого дерева, однотонные тканевые обои и почти никаких украшений – только странная, скошенная с одного бока массивная чёрная ваза, привезённая из какой-то далёкой восточной страны, да большой, прекрасной работы гобелен, изображавший Гвендолин Отступницу – первую женщину, которая смогла возглавить Стихийный Ковен, но была самим же Ковеном казнена. Случилось это после того, как во имя мести за своего воспитанника Гвендолин уничтожила половину населения одного из имперских городов.
– Что значит – «не пускают наших людей в Академию»? – ворчливо осведомилась Вилма, не поднимая взгляда от листа дорогой плотной бумаги, на котором что-то энергично писала. – Игнорируют императорский указ? И какого дьявола Сигеберт использует в качестве посыльного тебя?
– Больше никого под рукой не было. Я его ученица и должна исполнять любые приказы, – промямлила Эулалия, чувствовавшая себя в кабинете у Вилмы очень неуютно. – А руководство Светлых… Они говорят, что им нужно привести дела в порядок, так что формально указ не нарушают, но в стены Академии никого из Ковена не пустили. Господин Адденс просил вас разобраться с этим – он сам был вынужден отлучиться из столицы.
– Опять мне разгребать за нашим премудрым, – неаристократически загорелая и крепкая, но зато украшенная парой перстней с драгоценными камнями впечатляющего размера, рука Вилмы с силой стукнула по столу. – А ты перестань вести себя так, будто я сейчас сожру тебя живьём. На место в постели Сигеберта я, можешь поверить, не претендую. К счастью, я давно миновала этап, на котором карьера чародейки зависит от того, насколько широко она раздвигает ноги.
Эулалия испуганно застыла на месте, чувствуя, как жарко полыхают щёки. Может быть, Вилма, действительно не желала ей зла. Но, о Создатель милосердный, как же отвратительно стоять и выслушивать о себе… правду.
Проклятая ведьма не сказала о занятиях юной адептки ничего лживого, и оттого всё это было особенно унизительно. Пару лет назад Эулалия стыдилась даже подумать о том, что её может поцеловать мужчина. И если всё же допускала подобную греховную мысль, то потом долго каялась перед Тремя в прохладной тиши часовни родительского особняка – пока молитвенный экстаз не охватывал её маленькое смуглое тело, а пламя веры не выжигало целиком плотские желания. Как же низко она с тех пор пала!..
– И что на тебе за тряпки? – скривилась Вилма, с презрением глядя на чёрное, с глухим воротом и белым гофрированным воротником платье Эулалии. – Ты что, нанялась на службу к Гончим? Или носишь траур по своей безвременно утерянной девственности? – Вилма заметила, как при упоминании церковного воинства адептка вздрогнула. Ну и трусливая же нынче пошла молодёжь…
– Это мода моей родины, госпожа, – Эулалия очень старалась говорить ровным тоном.
– Так оставь её в прошлом – ты теперь живёшь не в Эдетанне, а в империи! Здесь волшебница должна вызывать у мужчин трепет, а не брезгливость. Можешь идти, но если ещё раз увижу, как ты позоришь Ковен своим внешним видом, передам Сигеберту, чтоб угостил тебя кнутом.
– Да, госпожа, – смиренно отозвалась Эулалия, хотя внутри у неё всё кипело от стыда, обиды и злости. Если это нужно, она наденет что угодно. Хоть голой выйдет на главную площадь. Ведь всё равно уже погрязла в пороке, обратного пути нет. Это её расплата за собственную сущность, за обладание магическим даром, который есть не что иное, как дьявольское клеймо. Как же она ненавидит себя – до отчаяния, до желания в искупительном порыве заживо сдирать собственную кожу!.. Но это не помешает ей послужить исполнению единственно важной и праведной цели.
Вилма проводила взглядом тонкую, безупречно прямую спину адептки. Эх, сколько гордости в девчонке, всё же благородная кровь даёт о себе знать. Сама Вилма такой никогда не была и не станет, как бы высоко ей ни удалось взлететь.
– Ну, что там ещё? – спросила Вилма у слуги, проскользнувшего в дверь кабинета, как только комнату покинула Эулалия. Смазливый – других в своём доме Вилма не держала, хоть никогда при этом и не тащила их в постель, дабы знали своё место – русоволосый паренёк почтительно застыл в ожидании разрешения обратиться к своей хозяйке.
– Просили передать вам, – юноша с поклоном протянул Вилме небольшой конверт.
– Кто просил?
– Какая-то девушка. На служанку, вроде, похожа. От кого – не ответила, сказала только, чтоб письмо передали лично вам, госпожа, и никому другому.
– Ясно, – жестом приказав слуге уходить, Вилма быстро распечатала конверт, из которого выпала записка. Прочтя её, чародейка счастливо улыбнулась – предложение, содержавшееся в послании, сулило большие возможности. Или большие проблемы. Но скучать в ближайшее время точно не придётся.
***
– Проклятые бумажки, тут и сам демон не разберётся! – Карл в раздражении отодвинул от себя очередной документ и сердито взглянул на своего секретаря, который вместе с помощником стоял подле рабочего стола императора.
– На кой вы мне сдались, бездельники?! – теперь уже Карл ощутимо повысил голос, и двое неудачливых служащих, попавших под горячую монаршую руку, озабоченно переглянулись. – Почему я должен сам просматривать эту чушь? Это ваша работа и вы должны передавать мне только самые важные бумаги. Жизненно важные!
– Но, ваше величество, его высочество, принц-консорт Альбрехт многое изучал самостоятельно. Кроме того, частью документов занимался личный секретарь его высочества – Рауш, поэтому мы и не в курсе…
– Вам лишь бы оправдания искать!.. А этого Рауша нужно арестовать и допросить – наверняка, он посвящён во все преступные деяния Кертица.
– Будет исполнено, ваше величество.
От дальнейшего общения с разозлённым монархом его подданных избавило появление лакея. Слуга объявил о том, что прибыл вызванный Карлом капитан дворцовой гвардии.
Вильгельм вошел в кабинет безо всякой робости, хоть и сразу заметил, что Карл не в духе. Дождался, пока тот прогонит служащих, а потом в небрежной позе уселся на стул, напротив своего друга и повелителя.
– Что, эти идиоты не справляются со своими обязанностями? Надеюсь, вы меня не им на подмогу позвали? Терпеть не могу всю эту канцелярскую волокиту и ни черта в ней не смыслю! – ухмыльнулся Вильгельм.
– Разумеется, нет. Для тебя будет другое поручение. Дворцовая гвардия, как я понимаю, сейчас осталась без лейтенанта…
– Да. Я как раз хотел спросить о том, каким образом вы решите судьбу Зальма.
– Его допросят, в том числе и о связях с Академией Света. А потом – повесят, как изменника.
Повесят. Дворянина. Недавно приехавшего в столицу и, вполне возможно, не совсем понимавшего, на что идёт, пытаясь помешать заговорщикам. Вильгельм и сам был зол на Гюнтера, чьё нелепое вмешательство сорвало практически идеальный план переворота, но такой позорной и мерзкой смерти он своему бывшему лейтенанту не желал.
– Но, ваше величество!.. Вряд ли Зальма стоит считать изменником. Скорее, он был обольщён чародейкой и по незнанию вовлечён в её интриги. Уверен, что сейчас парень искренне раскаивается. Возможно, высылка в колонии послужит ему достаточным наказанием. Там он не будет представлять никакой угрозы для государства.
«Прости меня за это, Гюнтер. Я-то уверен, что девчонка из Академии ничего не смыслила в интригах. Но если для того, чтобы вытащить тебя из петли, нужно её оболгать, я это сделаю».
