Текст книги "Гадюка на бархате (СИ)"
Автор книги: Дина Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)
– Потому что ты видел жриц в деле и не отнесёшься к своему заданию небрежно. И потому что тебе я доверяю. Увы, далеко не обо всех в нашем доблестном церковном воинстве я могу сказать то же самое.
========== Глава 32. Преданные ==========
Открыв глаза, Эулалия не сразу поняла, где находится. Комната, в которой она проснулась на широкой кровати, явно не была ни спальней Сигеберта, ни её собственной. Вот только отчего-то оказалось очень уютно и спокойно лежать под лёгким одеялом, глядя, как солнечные лучи проникают из-за неплотно задёрнутой розовато-бежевой атласной портьеры…
Но уже через несколько мгновений полусонного блаженства Эулалия вспомнила те последние события, которые, похоже, и предшествовали её забытью. И резко села в постели, прижав ладони к начавшим полыхать щекам.
Надо же было так опозориться!.. Да ещё перед кем – перед доверенным лицом кардинала!.. Эулалия сдавленно охнула, вспомнив, как рыдала, рассказывая Рихо Агилару об убийстве Светлых адептов. А потом… Потом, кажется, они пили вино и… На этом воспоминания Эулалии обрывались. О, Трое милосердные, видимо, она так напилась, что память начисто отшибло! Теперь Агилар точно будет считать, что она воспитана хуже падших женщин из квартала Шёлковых Лепестков. И, самое главное – наверняка расскажет об этом кардиналу Фиенну!
Эулалия могла бы ещё долго мучиться угрызениями совести, но тут короткий стук в дверь заставил её прервать невесёлые размышления. Эулалия поспешно пригласила стучавшего войти. А в следующее мгновение смутилась ещё больше и до подбородка спряталась под одеялом, сообразив, что на ней нет ничего, кроме тонкой нижней сорочки.
К счастью, на пороге показался не Рихо Агилар или, того хуже, кардинал, а высокая женщина с уложенными в аккуратный гладкий узел светлыми волосами и строгим худым лицом. Решительно расшторив окно, та отрекомендовалась горничной. И тут же предложила всё ещё немного сонной Эулалии помочь одеться, кивнув в сторону деталей туалета, аккуратно разложенных на паре кресел у окна.
Эулалия охотно согласилась, а когда с одеванием было покончено, горничная сообщила, что теперь принесёт завтрак. А потом, указав собеседнице на большой конверт из плотной бледно-лиловой бумаги, который лежал на прикроватном столике, коротко бросила:
– Это оставили для вас, госпожа, – и, не вдаваясь в объяснения, скрылась за дверью.
Взяв в руки конверт, Эулалия поняла – вряд ли внутри обычное письмо. Слишком уж тяжёлым тот казался. И, раскрыв его, она не обманулась в ожиданиях. На ладонь из конверта выпал усыпанный изумрудами кулон в форме миртового листа и на тончайшей золотой цепочке. А следом – записка, всего в несколько предложений:
«Обычно награды Церкви получают лишь те, кто носит мундиры её воинства. Но сражаются на её стороне не они одни. Пусть эта вещица послужит напоминанием о том, что твоя битва не менее важна, чем другие. И не менее достойна».
Эулалия повертела украшение в руках. На обратной, выполненной в виде наконечника копья, стороне у края змеилась изящная надпись на эллианском. «Верной», – гласила она. Тихонько вздохнув, Эулалия воровато оглянулась по сторонам. И на мгновение поднесла кулон к губам, прежде, чем надеть его и спрятать в вырезе платья.
Записку, даже такую – без подписи, разумеется, сохранять было нельзя. Щёлкнув пальцами, чародейка создала маленькую голубую молнию, которая мгновенно испепелила листок. Но до этого она ещё успела пару раз пробежать текст глазами. Вряд ли теперь Эулалия его когда-нибудь забудет. И вряд ли вспоминая, станет думать о долге перед Двумя и Создателем.
С завтраком она расправилась быстро, хоть и совсем не почувствовала вкуса еды. Потом, всё ещё взбудораженная неожиданным подарком, Эулалия вышла за дверь спальни, сминая в ладони тёмно-синий бархат своей пышной юбки. И испуганно вскинулась, когда услышала рядом тихий, чуть насмешливый голос, произнёсший на её родном языке:
– Доброе утро, Эулалия… Хотя скорее – уже день.
Обернувшись, она увидела Рихо Агилара. Тот легко поднялся с одного из стоявших в широком коридоре стульев с полосатой бело-фиолетовой обивкой и, после короткого поклона, в пару плавных шагов очутился рядом с Эулалией.
– Господин Агилар, – произнесла она, чувствуя, как опять краснеет.
– Лучше просто – Рихо. Во Флидерхофе вы не стеснялись называть меня так. Или для этого мне надо опять оказаться при смерти?..
– Не надо… Рихо, – постаралась придать лицу отстранённое выражение Эулалия. И зачем только понадобилось вспоминать про Флидерхоф!.. Там она действительно вела себя совсем не так, как полагается даме из общества, пусть даже и чародейке.
– Я хотел извиниться перед вами, – продолжил Рихо. В нескольких коротких фразах он рассказал ей о том, что сделал вчера. И, признаться, она немного успокоилась, услышав объяснения. За истерику было всё равно стыдно, но теперь Эулалию хотя бы не сочтут пьющей падшей женщиной.
А потом Рихо сказал то, что его собеседницу очень удивило:
– И ещё… Я так и не поблагодарил вас за то, что вы спасли мне жизнь.
– Я думала, вы меня за это возненавидите! – выпалила Эулалия. – Ведь вы – воин Церкви, а магия крови запретна!.. И потом, эти сны… Видения…
– Лучше видеть кошмары, но быть живым. Мне не за что вас ненавидеть.
– Я… Спасибо, – всё, что она смогла выдавить в ответ.
Это казалось странным, но в его чёрных глазах, в упор глядящих на неё, Эулалия и вправду не видела ненависти. Скорее – сочувствие и… Понимание?.. Так неожиданно было встретить его у церковника, который должен был убивать чародеев, преступивших закон. Может быть, именно поэтому она всё же осмелилась задать Рихо вопрос, сорвавшийся с её губ:
– Я вот всё думаю, мой сон… То есть ваш, который увидела я. Как вы считаете, это может стать правдой?..
Пожалела об этом она почти сразу. Потому что глаза Рихо полыхнули болью, и Эулалия заметила, как он едва заметно вздрогнул, словно от удара. Но ответил сдержанно:
– Я не верю, что Габриэль станет действовать во зло… пойдёт против Церкви.
– И я в это не верю! Но сон… Он ведь не только о его высокопреосвященстве, но и о вас тоже!.. Вы думаете, что смогли бы пойти на такое… Обратиться к тьме ради его спасения?
В глубине души Эулалия понимала, что, возможно, лезет не в своё дело. Но удержаться от расспросов просто не могла.
– Какой ответ вы хотите услышать?!.. – фраза слишком походила на рычание, и Эулалия отступила на шаг, прижимая ладонь к губам. Но Рихо тут же как-то притих, добавляя: – Простите. И… я всё же надеюсь никогда этого не узнать.
– Да… я понимаю, – кивнула Эулалия.
Теперь ей захотелось сказать что-то утешительное. Чересчур уж сникшим и потерянным выглядел грозный церковник. Но робость пересилила странный порыв и до задних дверей кардинальского особняка, к которым проводил её Рихо, Эулалия шла молча.
Сам Рихо, бросив последний взгляд на удалявшуюся фигурку в длинном сером плаще, поспешил захлопнуть дверь и быстрыми шагами направился вглубь дома.
В кабинете Габриэля Рихо застал его хозяина читающим какое-то письмо и слегка хмурящимся при этом.
– Все-таки иногда ты ведёшь себя хуже робкого монашка, – усмехнулся Рихо, подходя к письменному столу. – Переслал чародейке цацку через прислугу, а сам – в кусты. Кто бы мог подумать, что после всех твоих подвигов тебя засмущает эдетанская девчонка, а, Габриэль?.. Трое милосердные, как вспомню твоё вчерашнее выражение лица!..
– Это не цацка, а награда, Рихо. Оставь свой жаргон для допросов, а то иногда кажется, что ты вырос не в доме моего отца, а в трущобах!.. – сердито ответил Габриэль, и его друга это насторожило.
– Что-то случилось, чего я не знаю? – спросил тот. – Это письмо из дома?..
– Нет, из Фиорры пока никаких новостей, я бы тебе сразу сказал. А это – какая-то анонимка дурацкая… Я таких с курсантских времён не видел, когда нас доносы всяких полупомешанных доброжелателей заставляли разбирать!.. Мне то ли угрожают, то ли наоборот предостеречь пытаются. Но как-то уж очень путано… Ладно, нам пора ехать на казнь, – встав из-за стола, резко оборвал свою речь Габриэль.
Письмо выскользнуло из его пальцев и упало на пухлую стопку донесений.
– Ну, Рихо, ты что там, заснул? – поторопил он друга, в несколько стремительных шагов очутившись за порогом кабинета.
– Иду, иду, не беспокойся, – буркнул Рихо в ответ.
Осторожно выдернуть из стопки бумаг верхний лист оказалось делом пары мгновений. Благо Габриэль уже успел повернуться ко входу в комнату спиной.
«Когда-нибудь я обязательно спрошу, почему ты становишься таким полудурком, если дело касается твоей собственной безопасности, – думал Рихо, шагая следом за Габриэлем и сверля взглядом аккуратно подстриженный светлый затылок того. И одновременно с этим – быстро запихивая письмо за пазуху. – Но пока я лучше побуду двуличным ублюдком, ворующим важные документы, чем позволю угрозам воплотиться во что-то большее».
***
В небольшом шатре было очень тепло. Магический полог, видимый способному различать колдовство глазу как чуть светящаяся редкая сетка на ткани, не пропускал даже самый лютый мороз. Бронзовая лампа в виде державшей в руках шар обнажённой девушки с цветочным венком в волосах испускала слабый белый свет.
«Слава магии!.. Магии и золоту Кертицев, делающим нашу походную жизнь вполне сносной, – подумал Ислейв, вскидывая вверх руку с наполненным отличным лутецийским вином серебряным кубком. – Не хотел бы я блуждать по лесам без всего этого, а лишь с кучкой полуголодных злых паршивцев».
Сейчас, развалившись на узкой походной кровати, устланной волчьими шкурами, командир Малахитовых Гиен лениво размышлял о том, стоит ли всё-таки предпринимать вылазку в ставку Ритберга или лучше оставить эту затею.
Риск, конечно, был велик. Но и успех в подобном предприятии мог существенно изменить расстановку сил в кампании, начавшейся так лениво и неспешно – то ли из-за слишком рано наступившей в этом году зимы, то ли из-за неуверенности обеих сторон.
Интересно, что скажет Альбрехт, если Ислейв привезёт ему голову Эрнста Ритберга?.. Опять брезгливо скривится и скажет, чтобы маг не смел попадаться с этим трофеем на глаза императрице? Наконец-то оценит помощь Гиен по достоинству? Или придёт в ярость – ведь Ритберг когда-то был его наставником и, возможно, даже другом?.. Впрочем, если учесть то, как быстро Альбрехт забывает старых друзей, последнее как раз маловероятно.
Допитый кубок с вином был уже далеко не первым, и в жаркой духоте шатра Ислейва ощутимо разморило. Небрежно отшвырнув откатившуюся куда-то в дальний угол серебряную посудину, он опрокинулся спиной на мягкие меха, разглядывая чуть поблескивающие от магической сети складки ткани на потолке. Мысли в голове текли вяло, путаясь, перетекая одна в другую или попросту обрываясь. Перед глазами всплывало то милое личико Гретхен, с розовыми, так и манящими поцеловать их нежными губками, то сердитая физиономия Альбрехта, которому командир Гиен уже отчаялся угодить.
А потом лица сменили картины океанского побережья и джунглей Закатных Земель. Походов и сражений с эдетанцами. Нападений ташайцев, осыпавших имперских солдат отравленными стрелами и жреческими заклятьями, а потом растворявшихся без следа в зелени тропических лесов.
Было странно, находясь на одной войне, скучать по другой. Но, кажется, он всё же скучал. Если и не по самой войне, но по Альбрехту, которого знал тогда – наверняка.
Ислейв надеялся, что чудом разыскав на просторах Севера беглецов и сколотив из них подразделение, сумевшее нагнать страха на войска узурпатора, он сможет завоевать уважение монаршей четы. Но всё вылилось в придирки Альбрехта и отстранённость Гретхен. Наверное, это было судьбой Ислейва – оказываться ненужным тем, чьего внимания он жаждал больше всего.
Ткань у входа в шатёр на мгновение приподнялась, пропуская вместе с порывом холодного воздуха скользнувшую внутрь тонкую фигурку.
– Командир, – послышался девичий голосок, и Ислейв окинул гостью мутноватым взглядом.
Особа, неловко застывшая посреди шатра, была невысокой и стройной. Её лицо, обрамлённое светлыми волосами, успевшими отрасти так, что они прикрывали уши, показалось Ислейву кротким и довольно миловидным. Не самый худший вариант на ночь… Пожалуй, девчонка даже чем-то похожа на юную императрицу.
– Иди сюда, – сказал он, похлопав ладонью по шкурам на постели. – Не жмись же, ну!..
– Да, командир, – всё ещё несколько деревянно ответила девушка, но к Ислейву подсела охотно.
Поначалу Ислейв и сам не знал, как относиться к тому, что юные чародейки из Светлых вечерами поджидают его у шатра со вполне конкретными намерениями. Раньше он всегда предпочитал выбирать себе в любовницы дам более опытных и зрелых. Тех, которые не ожидали от подобных отношений большего, чем Ислейв мог им дать. Но теперь, очутившись в роли лиса в курятнике, среди жаждавших его внимания девушек, устоять он не смог… Да и не особенно хотел.
Тем более что сами чародейки, кажется, отлично понимали мимолетность таких связей, чаще всего ограничивавшихся парой-тройкой жарких ночей в командирском шатре. Во всяком случае, Ислейв надеялся на это.
– Как тебя хоть зовут-то? – мягко спросил он, приобнимая свою собеседницу за тонкую талию.
– Минна, – ответила та не то застенчиво, не то просто кокетливо опуская светлые ресницы. Носик у неё был слишком уж приплюснутый, а пара серебряных колечек, продетых в его крыло, по мнению Ислейва только подчёркивали этот недостаток. Но большие голубые глаза Минны сверкали неподдельным обожанием, и Ислейв понимал, что это не только льстит ему, но и разжигает страсть.
– Красавица Минна, – довольно протянул он, прежде чем коснуться губами губ своей собеседницы.
Минна ответила на поцелуй торопливо, но явно с охотой, а её маленькая ладонь уже зарылась в пряди волос Ислейва.
Тот припомнил, как недавно украдкой подслушал разговор двух девушек из Гиен, которые восторгались «пёстрой» причёской Ислейва с её отдельными светлыми прядями в рыжевато-русых волосах. Может, одной из них и была Минна?..
Довольно уркнув, Ислейв мазанул губами по нежной девичьей щеке, быстро спускаясь ниже – к тонкой горячей шейке и прикусывая светлую кожу зубами. Минна ахнула, заёрзав на его коленях и слегка впиваясь короткими ноготками в затылок Ислейва – так, что по хребту у того мгновенно пробежали мурашки. Медлить больше не хотелось, поэтому Ислейв резко, но не грубо опрокинул Минну на пушистые серые шкуры.
И тут же принялся расстегивать её мундир, скользнув ладонью по большому белому воротнику густо расшитому крупным жемчугом. Рубашка под мундиром была попросту с треском разорвана, но Минна и не думала возражать против такого вольного обращения с её одеждой. Лишь с коротким тихим стоном сильнее выгнулась навстречу пальцам Ислейва, гладившим её кожу.
Ислейв усмехнулся, заметив меж маленьких острых грудок с крупными розовыми сосками прекрасно выполненную татуировку в виде оскаленной морды гиены. Зверь прижимал уши и злобно щурил глаза, словно заметив врага.
Визит в один из ближайших городков, где жило немало перешедших в имперское подданство юттов, которые любили татуировки и умели их делать, не прошёл для молодых магов даром. Ислейв отлично помнил, как ему пришлось долго поддерживать иллюзорный образ гиены, пока молодой хмурый ютт рисовал изображение зверя на плотном листе дорогой белой бумаги, Стихии знают откуда взявшемся в этой глуши.
А теперь командир Гиен забавлялся, обнаруживая символ своего отряда на самых разнообразных частях тела юных чародеек.
Впрочем, размышлениям о причудах Гиен Ислейв предавался недолго, предпочтя припасть губами сначала к рисунку на чуть солоноватой коже, а потом – и к нежной груди.
Минна громко выдохнула, вновь запуская пальцы в шевелюру Ислейва, пока язык того касался её напряжённого соска, а сам Ислейв торопливо расстегнул массивную золотую пряжку ремня, удерживавшие на её бёдрах узкие серые штаны…
И смог отлично убедиться в том, что Минна, извивающаяся всем телом среди пушистых шкур, казалась скромницей лишь поначалу. Любовницей она оказалась пусть и не слишком опытной, зато искренней и пылкой. Взяв её на грозившем не выдержать таких испытаний походном ложе, Ислейв чуть позже задумался о том, что стоит пригласить девчонку в свой шатёр ещё хотя бы на пару ночей.
Но облегчение, подаренное объятьями Минны, вышло для Ислейва кратким. Проснувшись среди ночи и чувствуя под боком приятное тепло свернувшегося клубочком девичьего тела, он понял, что его вновь одолевают мрачные мысли о будущем.
Возглавив Малахитовых Гиен, он хотел дать молодым магам почувствовать самоуважение и некоторую свободу. И доказать имперской правящей верхушке, что чародеи могут быть куда более мощной силой, если не ставить их в жёсткие рамки, как это делали с выпускниками Академии.
Поначалу казалось, что у него неплохо получается. Вот только очень скоро он обнаружил, что стоит во главе бешеной своры, одуревшей от собственной безнаказанности. Свора выглядела верной хозяину и готовой растерзать любого, на кого тот укажет. Но Ислейв был уверен, что она сожрёт его самого, вздумай он проявить слабость.
Когда-то он презирал стихийников Ковена за то, что они день за днём интриговали друг против друга и превращали учеников в постельные игрушки или подопытных… И, взобравшись, наконец, на вершину власти, упивались собственным могуществом, пока их – разленившихся и потерявших чувство самосохранения – не приканчивали счастливые соперники.
Ещё сильнее Ислейв ненавидел империю, обращавшуюся со Светлыми немногим лучше, чем бахмийцы со своими чародеями-рабами. И отчаянно надеялся, что война с узурпатором дала ему шанс создать нечто новое, лучшее, нежели Академия или Ковен. Но вместо этого, видимо, только в очередной раз доказал, что давать магам волю – себе дороже…
В попытках придумать какой-то выход из сложившейся ситуации Ислейв не заметил, как провалился в сон.
Вновь он проснулся, когда уже наступило утро, и в щель рядом с пологом, закрывавшим вход в шатёр, пробивались тонкие солнечные лучи. Стоило Ислейву пошевелиться, как рядом с ним завозилась под грудой шкур Минна.
– Уж-же утро?.. – зевая, протянула она, поворачивая к своему любовнику заспанное, но всё равно симпатичное личико.
– Можешь спать дальше, – хмыкнул тот. – Всё равно сегодня в рейд никто не выберется.
– Ну нет, зачем же – спать!.. – явно осмелев, Минна прильнула к Ислейву, принявшись тереться грудью об его обнажённое плечо. – Я вот уже выспалась, команди-ир…
Этого Ислейв уж точно не мог стерпеть – каменным он не был. «Да к демонам всё!.. – подумал он, подминая под себя тут же потянувшуюся к нему с поцелуем и недвусмысленно раздвинувшую бёдра Минну. – К демонам войну и Кертица… Хотя бы на следующие полчаса!»
Но, к несчастью, осуществить заманчивый план ему не удалось. Потому что ото входа в шатёр вдруг повеяло холодом. А хрипловатый резкий голос, который Ислейв сейчас хотел бы услышать меньше всего на свете, отрывисто произнёс:
– Ньял, выгоняйте свою девку!.. У меня новости. И ждать они не могут!
– Моргнер, да чтоб вас!.. – выдохнул Ислейв, оборачиваясь ко входу и глядя на застывшую в освещённом солнцем проёме фигуру. Минна разочаровано фыркнула, завозившись в постели. – Какие ещё новости?..
– Такие, что наш консорт, кажется, отправился к Престолу Троих. И нам нужно решать, что мы станем делать дальше.
Первой мыслью было просто: «Нет!..». А в следующее мгновение Ислейв уже грубовато отпихнул в сторону обиженно всхлипнувшую Минну. И, вскочив на ноги, принялся неловко натягивать штаны.
– Приятно видеть, что всё же способны осознать серьёзность ситуации, Ньял, – хмыкнул Моргнер, но очень быстро об этом пожалел.
Не утруждая себя магией, Ислейв попросту схватил того за ворот тёмно-синего камзола и рванул к себе, бешено сверкая глазами, в полутьме шатра по-волчьи вспыхнувшими зелёным.
– Как он умер?!.. Моргнер, вы видели… тело?..
– То, что от него осталось… Ньял, прошу вас выпустить мою одежду, я и так всё вам скажу, – всё с той же иронией произнёс Моргнер.
Ислейв разжал пальцы, и его собеседник продолжил:
– Головы там не было, а то, что привезли в Сосновый Утёс, оказалось изрядно попорчено. Но, вроде бы, брат его признал. Что до того, как… Насколько я понимаю, хозяйка Утонувшего Леса сочла союз с императрицей Гретхен невыгодным. На отряд консорта устроили засаду и всех перебили. В Ольховой Лощине… Ну, не в самом замке, конечно, а поблизости. А Эррейнов и след простыл. Теперь хозяину Лощины, барону Верлю туго придётся, если Кертицы призовут его к ответу.
– К дьяволу барона!.. А её величество?
– Говорят, потеряла сознание, когда узнала о муже. Ньял, нам надо подумать, стоит ли Гиенам возвращаться в Сосновый Утёс, или же…
– Вон!
– Простите, что, Ньял?
– То, что слышали, Моргнер!.. Скоро я отвечу на все ваши вопросы. Но сейчас – вон отсюда, убирайтесь из шатра!..
– Как пожелаете, Ньял, – спорить Моргнер не стал и, пожав плечами, направился к выходу.
– Ты тоже!.. – рявкнул растерянно хлопающей глазами Минне Ислейв, начиная подбирать с пола одежду любовницы и швырять той на колени. – Давай, живо, прочь!..
– Н-но, командир, там мороз, – запинаясь, пролепетала Минна, в ужасе глядя на Ислейва, такого нежного с ней ещё пару минут назад.
– Ах, мороз… – ухмылка её любовника сделалась жуткой, а правую ладонь того объяло тёмно-зелёное пламя. – Если не исчезнешь отсюда на счёт три, будь уверена – я тебя согрею!.. Итак, один…
Взвизгнув, Минна подобрала одежду и мигом вылетела наружу.
Не обращая никакого внимания на то, что в шатре заметно похолодало, а сам он по-прежнему обнажён до пояса, Ислейв тяжело уселся на кровать. И, не глядя, сдёрнул с левой руки неплотно обхватывавший запястье браслет. Тот был дешёвым и невзрачным с виду, сделанным из причудливо переплетённых между собой кожаных полосок.
Укладывая вещицу перед собой на прикроватный столик, Ислейв невольно вспомнил последнюю встречу с Альбрехтом…
– Просто надень это и всё! – теряя терпение, воскликнул Ислейв, силой впихивая в ладонь уже надевшего дорожный плащ друга кожаный браслет. – Хороший амулет никогда не бывает лишним, ну!.. Вспомни Закатные Земли!
– Сколько тебе можно повторять, что я еду на переговоры, а не на войну! – огрызнулся Альбрехт, недоверчиво разглядывая плетёную вещицу. – Что он вообще делает? Отводит стрелы?.. Создаёт порталы?
– Нет, что ты… Подобные артефакты умеют делать лишь единицы. И я к ним, увы, не отношусь. Это – всего лишь старая юттская магия. Браслеты парные, – Ислейв отогнул пышное кружево на манжете, чтобы показать точно такое же украшение на запястье. – А сделаны они из кожи, срезанной с живой свиньи и с её новорождённого поросёнка.
– Гадость!.. – выплюнул Альбрехт. – И зачем всё это?
– Как мать связана со своим детёнышем, так и браслеты связаны между собой. Стоит тебе расплести полоски – сделать это не сложно – как я сразу же узнаю, где ты находишься. И пойму, что тебе нужна помощь.
– Вот как… Ладно, Малахит, если только ради нашей старой дружбы! – сказал Альбрехт, брезгливо кривя губы. Но браслет всё-таки взял.
…Тогда Ислейв не сказал Альбрехту обо всех свойствах украшения, назвав лишь главное. Но теперь, положив браслет на складной столик у кровати, быстро произнёс заклинание. И через мгновение почувствовал, как магические нити потянулись к нему от украшения, принося с собой тяжесть в висках, а ещё – сырость и прохладу осеннего леса, в которую едва уловимо вплетались запахи крови и конского пота.
Перед глазами замелькали размытые, словно увиденные через мутную водную толщу, картинки. А к ним примешивались ощущения, которые сложно было назвать приятными.
Бой, звон металла о металл, сумятица и крики. Ярость, сожаление и отчаянье. Смыкающийся круг врагов и их глумливые выкрики. Лучники, уже натянувшие тетивы своего оружия. И рыжий парень, в отчаянном рывке заслоняющий своего господина. «Эрих… Кажется, его звали так. Новый оруженосец Альбрехта», – мелькнуло в голове у Ислейва.
Жгучая, раздирающая боль в ноге от вонзившейся в неё стрелы. И падение в холодную мокрую грязь за миг до того, как сверху придавливает тяжёлое тёплое – но, пожалуй, уже мёртвое – тело.
Громкие голоса, звучащие совсем рядом, но постепенно отдаляющиеся, пропадающие во тьме, которая заволакивает сознание. И снова – как вспышка – пробуждение в какой-то мерно покачивающейся повозке…
Цепь картин, порождённых силой амулета, наконец, оборвалась. Ислейв выдохнул, стараясь побыстрее перебороть накатывавшие волнами головную боль, жар и слабость. Юттская магия точно не была безобидной, но результат, по мнению Ислейва, стоил того, чтобы её использовать.
Быстро надев рубашку и привычный изумрудный дублет, отделанный золочёным кружевом, а после – пристегнув к поясу богато украшенные серебром и хризолитами ножны с мечом, Ислейв на пару минут застыл посреди шатра, погрузившись в напряжённые раздумья.
Альбрехт всё же остался жив, но почему-то пока и не подумал воспользоваться амулетом. Не имел возможности? Забыл? Оказался слишком тяжело ранен?.. Гадать о причинах можно было до бесконечности. Главное, что любую попытку выручить этого упрямого болвана теперь пришлось бы начать с визита в Ольховую Лощину. Там Ислейв мог бы попытаться взять след и выяснить, куда всё-таки забрали консорта его пленители.
Но было ещё кое-что. Стоило ли вообще бросаться в эту погоню, вполне возможно – уже бесполезную – когда императрица Гретхен оставалась в Сосновом Утёсе?.. Вполне возможно, что помощь чародея ей, испуганной и раздавленной горем, пришлась бы очень кстати. Правда, тогда Альбрехт почти наверняка оказался бы обречён.
Разорваться надвое Ислейв всё равно не сумел бы… И, окинув своё походное жилище быстром взглядом, он решительно ступил за порог.
***
Языки пламени взметнулись выше, наконец-то скрыв обвисшую в цепях женскую фигуру.
Габриэль с облегчением отвёл взгляд. Во всяком случае, казнь ташайской жрицы обошлась без происшествий. По нынешним временам и это было немало.
– А если бы не ваше упрямство, лидеры Солнечного Братства уже могли бы окончить свои дни точно так же!.. – повернувшись к сидевшему по правую руку от него кардиналу, громко заявил Карл, до этого не отводивший взгляда от священного костра.
– Я могу повторить лишь то, что уже говорил вам, ваше величество, – Габриэль очень старался говорить любезно. Но упрямство и беспардонность Карла в последнее время раздражали всё больше. Кто бы мог подумать, что неуклюжий щенок так быстро превратится в самоуверенного тирана. – Во-первых, нет никаких оснований объявлять восставших лерийцев еретиками…
– Есть!.. – наставительно поднял палец Карл. – Они собираются в этом своём… «вольном княжестве» объявить магов равными прочим подданным. Что это как не попрание воли Церкви?!..
Габриэль мягко улыбнулся в ответ. И мысленно пожелал Карлу отправиться трактовать волю Церкви демонам Бездны, сделав это как можно скорее. А вслух сказал:
– Поверьте, ваше величество, Церковь сама в состоянии разобраться, кто является еретиком, а кто – нет. И вы не дослушали меня до конца, а то бы поняли, что наш нынешний спор абсолютно бессмысленен. Я продолжаю настаивать на том, что вердикт о ситуации в Лерии может быть вынесен только в Тирре. Я же не наделён полномочиями для того, чтобы…
– Вы обещали мне помощь и поддержку, ваше высокопреосвященство!.. И за это я дал вам место в Императорском Совете, – ответ Габриэля Карла явно не устроил. Он не поленился перегнуться через обитый алым бархатом подлокотник своего кресла и цепко ухватить кардинала за запястье. – Но почему-то до сих пор никакой серьёзной помощи от вас не увидел!
Трибуна для почётных зрителей наполнилась перешёптываниями. Сидевшие недалеко от императора и главы Церкви придворные, собравшиеся поглазеть на казнь жрицы, не собирались упускать из виду скандал, начинавший разгораться между первыми лицами государства. Императрица Луиза нервно теребила горностаевую муфту, не зная, стоит ли ей вмешаться в разговор, или лучше не лезть под горячую руку Карла.
Габриэль медленно выдохнул, прогоняя из воображения заманчивые картины. В них рука Карла оказывалась вывернута под неестественным углом, а сам мидландский властитель через мгновение после этого летел лицом в землю… Возможно, проклятие и сожрало силы Габриэля, но выучка Гончих от него никуда не делась.
К чужим же непрошенным прикосновениям он всегда относился скверно. А плен у Несущих Истину, в который Габриэлю довелось угодить, только усилил эту неприязнь.
– Руку, ваше величество! Очень вас прошу, уберите руку!.. Иначе, я сочту это покушением на духовное лицо. И вынужден буду действовать соответственно, – Рихо, до этого молча стоявший за спинкой кардинальского кресла, всё-таки не выдержал. И сделал шаг вперёд, пытаясь вклиниться между двумя высокопоставленными спорщиками.
А Габриэль не знал, радоваться ли этой поддержке или опасаться, что его друг сейчас вляпается в очередную историю.
– Что?! Как ты смеешь?!.. – возмутился Карл, но тут, присмотревшись к Рихо, от изумления выпустил руку Габриэля. – Чёрт, да это же ты!.. Церковник, которого ташайская тварь ужалила… Живучий вы, похоже, народ – я-то, думал, ты уже давно на том свете!..
– Как видите – нет, ваше величество.
– Ну, и каково тебе теперь живётся с мыслью, что ты спас императора, а, офицер?.. – Карла, похоже, не на шутку заинтересовал этот вопрос. Во всяком случае, о споре с Габриэлем он уже и не вспоминал.
– Не могу подобрать слов… – вкрадчиво начал Рихо, но поймав на себе яростный взгляд Габриэля, выпалил с туповатым видом: – Потому что меня переполняет гордость, ваше величество!..
– Да, пожалуй, тебе и впрямь есть, чем гордиться, – протянул Карл – уже более миролюбиво, хотя всё равно настороженно.
Остаток церемонии прошёл спокойно, но стоило Габриэлю и Рихо сесть в кардинальскую карету, как первый обрушился на друга с упрёками:
– Рихо, проклятье! Зачем ты влез?!.. «Буду действовать соответственно», – понимаете ли, – покачал головой Габриэль. – И что бы ты сделал? Скрутил бы императора, а потом отправился на виселицу за покушение на монаршую особу?.. Я ещё не успел замять дело с магией крови, а ты опять…
– Если бы щенка ударил ты, вышло бы ещё хуже. Я видел, какие у тебя были глаза.
– Я могу стерпеть и не такое. А тебе стоит поучиться сдержанности.
– В Дети Милости я не записывался. Петь песенки, пока тебя убивают, не стану.
– Никто пока и не пытался. Мидланд – цивилизованное государство. И здесь уже успели выучить: убить церковника – всё равно, что зазвать Бездну к себе домой.
– Цивилизованное!.. – невесело усмехнулся Рихо. – Когда вспоминаю, что спас жизнь этому коронованному недоумку, у меня, и правда, слов недостаёт… Цензурных. А как ты думаешь, император может что-то знать об исчезновении канцлера?..
