Текст книги "Гадюка на бархате (СИ)"
Автор книги: Дина Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)
Рихо хотелось стиснуть Лавинию в объятиях изо всех сил и получить ещё одно подтверждение того, что он видит возлюбленную наяву. Но он боялся тем самым причинить ей боль и лишь очертил двумя пальцами контур лица, видя, как улыбка расцветает на нежных губах. А потом Лавиния потянулась к нему, и её поцелуй с Рихо вышел долгим и жарким.
И только тревога за ещё одного близкого человека заставила Лавинию с сожалением отстраниться, спросив:
– Рихо, скажи… А Габриэль?.. Он здесь, в Боэнне? С ним всё…
– Да здесь он, здесь, – быстро ответил Рихо, неохотно выпуская её из объятий. – Как всегда, сидит за работой допоздна, ты же его знаешь!.. Пойдём, устроим твоему брату сюрприз.
Пока они поднимались на второй этаж и шли по широкому коридору к кардинальскому кабинету, Лавиния успела рассказать возлюбленному о посольстве и о своих намерениях найти у гиллийцев нечто, способное исцелить Габриэля.
– Ты и вправду думаешь, что это сработает? – напряжённо спросил Рихо, вглядываясь в её лицо.
– Я надеюсь, – Лавиния произнесла эту фразу твёрдо, но потом её голос дрогнул: – Потому что, Рихо, я… Я не знаю, где ещё можно найти какое-то средство. Я искала его, пыталась! Отдала столько золота за старинные манускрипты о проклятиях!.. К счастью, Винченцо было плевать, на что я трачу деньги, – Лавиния презрительно скривила губы. – Он, верно, считал, что я покупаю ткани и драгоценности… Но только я всё равно не нашла ничего полезного! Такое чувство, что в убийствах чародеи континента преуспели куда как больше, чем в исцелении.
– За убийства лучше платят, – невесело усмехнулся Рихо.
– Видно, так и есть. Но, говорят, магия Хрустальных островов не такая, как наша – она сильнее и старше. Так что если и есть шанс, то именно там.
Светлые волосы Лавинии слегка растрепались. В мягком свете магических светильников, укреплённых на стенах коридора, они казались подобием сияющего серебряного ореола, а голубые глаза сверкали гордо и упрямо. И у Рихо перехватывало горло от смеси счастья и отчаянья.
– Идём? – стесняясь нахлынувших чувств, хрипловато спросил он. И кивком указал на двери кабинета.
– Подожди, – всё ещё затянутая в замшу перчатки ручка Лавинии мягко коснулась плеча Рихо. – Пожалуйста, сначала скажи мне… Габриэль, как он?..
«Он слишком много рискует и слишком мало щадит себя. Поэтому временами мне хочется съездить ему по благородной физиономии за все выкрутасы», – мгновенно пронеслось в голове у Рихо. Вслух же он сказал:
– Неплохо. Насколько это возможно… в такой ситуации.
– Я понимаю, – кивнула в ответ Лавиния и решительно постучала в дверь.
Она вошла в помещение так же уверенно, как когда-то входила в комнаты брата в фиорском дворце. Вошла и… замерла посреди кабинета, встретившись взглядом с сидевшим за письменным столом Габриэлем. А потом втянула ноздрями воздух и с лукавой улыбкой произнесла:
– М-м-м, жасмин… Доброго вечера, братик! Похоже, ты или начал пользоваться женскими духами, или очень неплохо проводишь время в этом сером и холодном городе!..
– Уверяю тебя, дама, посетившая мой кабинет, весьма благочестива, и заходила сюда исключительно по делам Церкви. Не стоит всех судить по себе, моя грешная сестричка, – Габриэль возвёл глаза к небу и состроил нарочито постную гримасу. – Хотя тонкий нюх пригодится тебе, когда ты станешь старой и сварливой ревнивой женой…
– Ах, так, значит?! Старой и сварливой?!.. – её улыбка сделалась хищной, и Белая Львица Фиеннов кинулась к брату, словно собираясь ударить. А через мгновение уже смеялась и плакала в его объятиях.
Лавиния наконец-то скинула промокший плащ, швырнув его прямо на пол. Туда же полетели берет и поспешно стянутые перчатки. Сегодня она была одета в короткий чёрный кафтанчик, богато украшенный серебряным шитьём, и узкие штаны, заправленные в голенища высоких сапог.
При взгляде на неё, Рихо невольно вспомнилось, как Лавиния в мужском наряде сопровождала их с Габриэлем в походах по фиорским портовым тавернам. В подобной одежде её было невозможно принять за юношу, но даже местной грубой публике не приходило в голову приставать к особе, гулявшей в компании воинов Церкви.
Нынешний же визит Белой Львицы казался настоящей милостью Создателя. Чудом, словно бы вернувшим их всех в счастливое прошлое… Рихо видел сияющие радостью глаза Габриэля, слышал звонкий смех Лавинии. И думал о том, что рубил бы без устали любых врагов, охотно умер бы сотню раз мучительной смертью, если б тем самым мог приблизить к счастью этих двоих. Вот только его верность, увы, не решала ничего.
Но всё же, Рихо был счастлив оказаться с ними вместе. Брат и сестра могли выглядеть полностью увлечёнными друг другом, но рядом с ними он – бастард и сын язычника – никогда не чувствовал себя лишним.
…Лавиния совсем по-ребячески завизжала, когда Габриэль подхватил её на руки, закружив по комнате. Но мгновенно сделалась серьёзной, когда он, аккуратно спустив её на пол, привалился к столу и закрыл глаза, что-то тихо шипя сквозь зубы.
– Габриэль? – встревожено спросила она, подойдя к брату и приобняв его за плечи. – Что с тобой?.. Плохо?..
– Ерунда, голова закружилась, – он улыбнулся и поправил её локон, упавший на высокий лоб. – Не нужно глядеть на меня таким скорбным взглядом, сестричка. Ты всё равно больше любишь, когда на руках тебя таскает Рихо, правда?.. Так что – невелика потеря… Рихо, а тебе не кажется, что мы просто ужасно принимаем нашу гостью? – обратился Габриэль к другу. – Думаю, стоит распорядиться, чтобы слуги принесли вина и чего-нибудь поесть!
– Хорошо, сейчас, – кивнул Рихо, бросая в сторону Габриэля последний настороженный взгляд, и быстро вышел из комнаты.
– Я очень по тебе скучала, – мурлыкнула Лавиния, устраиваясь на подлокотнике кресла, в которое уселся Габриэль. Он взял в ладони её тонкую белую руку и тихо ответил:
– Я тоже. Настолько, что почти не хочу спрашивать, как ты попала в Боэнну.
– Почти?.. Ладно, не буду долго мучить тебя неизвестностью, – после этих слов она повторила брату рассказ, уже услышанный Рихо.
– Значит, гиллийцы всё-таки надумали вылезти из своей норы, – хмыкнул Габриэль, когда его сестра умолкла. – Если отцу и вправду удастся заключить с ними договор, это может изменить многое.
– Может. Но Святой Престол ведь не одобрит союз с язычниками?
– Святой Престол уже не раз проявлял изрядную гибкость в подобных вопросах. А наш отец отлично знает, какие аргументы следует подбирать в диалогах с Тиррой.
– О, да!.. А вот ты меня удивляешь, братик – даже не станешь отчитывать меня за то, что я отправилась в опасную поездку?.. Тиберий до отъезда покоя мне не давал уговорами остаться дома!
– Я – не Тиберий. И, признаюсь честно, я понятия не имею, где сейчас безопасней – среди язычников или в наших славных цивилизованных землях. Континент ждут большие перемены.
– И мой брат, разумеется, приложил к ним руку!
– Разве что – слегка. Глупо было упускать возможность, – светлые глаза Габриэля азартно блеснули.
– Отец очень ругался, когда узнал, что ты теперь заседаешь в Императорском Совете. Сказал, что тебе не простят вмешательство в светские дела.
– Вот как… Но отец не знает всего. Поверь, я бы не стал действовать наугад.
– Я верю, – Лавиния осторожно пригладила короткие волосы брата, и он прижался щекой к её ладони – совсем мимолётно, чтобы уже через секунду выпрямиться в кресле с обычным самоуверенным видом.
Их беседу прервало скорое появление Рихо в сопровождении слуг с подносами. За едой и Фиенны, и их друг болтали о разной чепухе, стараясь хотя бы на краткий срок забыть о своих бедах. Только Лавиния чувствовала, как в груди у неё что-то болезненно сжималось, когда она поглядывала на своих собеседников. Белая Львица не видела их двоих больше года, и теперь перемены, которые она заметила, ей совсем не нравились.
…На крыше же соседнего с кардинальским особняком дома человеческая фигура замерла, прильнув к кирпичной трубе. Незаметная постороннему глазу и готовая к долгому ожиданию, тень внимательно следила за освещёнными окнами кабинета.
========== Глава 28. Слабость и сила ==========
– Значит, в убийстве герцога Альтьери обвинили Детей Милости?.. Славно, давно было пора прижать в Эллиане эту секту, – тон Рихо сейчас напоминал ворчание хищника. – Хотя бы своей смертью выродок послужил полезному делу!..
– Да, сентинский епископ оказался очень благодарен отцу за эту идею, – Лавиния задумчиво катала меж длинных пальцев светло-зелёную виноградину. – Хотя, по-моему, Дети – всего лишь безобидные недоумки… В Фиорре их проповедника закидали конским навозом, когда он стал говорить гадости о нашей семье.
– Правильно сделали, – Габриэль не замедлил вмешаться в разговор. – А дядюшку Паоло отправили-таки в монастырь?..
– Отправили, хотя матушка пыталась за него заступиться, – в голосе Лавинии отчётливо зазвучала злость. – Очень странно, она ведь должна быть счастлива, что её брат теперь наверняка спасёт свою душу!.. Лицемерная дрянь!
– Перестань, Лавиния, – холодно ответил Габриэль. – Она – наша мать, и не стоит говорить о ней подобным образом. Я уверен, ей сейчас очень нелегко.
– Да?! Нелегко?!.. – Лавиния вскочила со своего стула – так, что тот с грохотом отлетел в сторону. – Хочешь быть слепым и беспамятным – будь, Габриэль, будь! А я не забыла, как она сказала, что твоя смерть станет искуплением грехов отца!.. И не забуду! – после этих слов она стремительно вылетела из комнаты, грохнув дверью напоследок.
Габриэль вздохнул, проводив взглядом сестру, которая так стремительно превратилась в разъярённую демоницу, и сказал Рихо, молча ставившему на место опрокинутый Лавинией стул:
– Иди, успокой её. У нас троих времени осталось до рассвета – ты же сам слышал, что Лавиния не может задержаться в Боэнне дольше. Глупо будет тратить время на пустые обиды.
– Почему не ты?.. Я с твоей сестрой не ссорился.
– Мы с ней вцепимся друг другу в волосы, выясняя, кто из нас кого больше любит. Так что – идти точно лучше тебе.
– В последний раз, Габриэль!..
– Хорошо – в последний, значит – в последний.
…Только уже выйдя в коридор, Рихо почувствовал, что от слов друга его ощутимо передёрнуло.
Лавиния стояла у окна, зябко обхватив руками свои плечи, казавшиеся совсем узкими в чёрном бархате камзола. И когда она обернулась на звук шагов, Рихо увидел, что щёки у неё такие же мокрые, как и залитое дождём оконное стекло.
Рихо не стал ничего говорить, быстро притянув её к себе и поцеловав с грубоватым напором. Лавиния упёрла ладонь ему в грудь, словно бы сопротивляясь, но уже через мгновение обхватила Рихо за шею, заставляя нагнуться так, чтобы ей было удобнее… И словно провалилась в горячую яростную Бездну, очнувшись уже сидящей на подоконнике, в расстёгнутом кафтанчике и расшнурованной шёлковой блузе.
– Не-ет, подожди, мы же не можем вот так, – с явным сожалением в голосе протянула Лавиния, отпихнув руку Рихо, уже скользнувшую под тонкую ткань, нагревшуюся от близости тела. – Габриэль…
– Он отправил меня тебя успокоить.
– Не могу сказать, что ты справился с задачей, – кончик языка Лавинии на мгновение высунулся изо рта. Рихо подумал, что, пожалуй, всё-таки не выдержит и сдерёт с неё проклятые мужские тряпки прямо здесь. А вот высокие сапоги, так изящно облегавшие длинные ноги, можно и не снимать. Разве что пряжки будут царапаться…
– Но, думаю, за попытку тебя всё равно стоит поблагодарить, – подмигнула ему Лавиния, принимаясь приводить свою одежду в порядок.
– Да?.. И когда же ты собираешься этим заняться?
– Сейчас, – она ловко спрыгнула с высокого подоконника и дурашливо поклонилась, сложив руки на груди. – Спаси-ибо!..
– Хм-м… Ладно, будем считать, что ты старалась, – Рихо смерил её взглядом, в котором под напускной суровостью пряталось веселье. – Но вообще-то, я имел в виду нечто другое.
– «Другое» будет там, где есть кровать. А пока – давай вернёмся к моему строгому братцу, верному защитнику матушки.
– Тебе и вправду не стоило говорить о ней в таких выражениях, – Рихо произнёс эти слова как можно мягче, опасаясь, что Лавиния вновь разразится слезами или ругательствами. Но она лишь молча уткнулась ему в плечо. А потом подняла голову и сказала:
– Знаю, Рихо, знаю. Я не хочу делать Габриэлю больно, вот только всё равно делаю!..
– Я не о том. Габриэль… крепче, чем кажется, в этом можешь не сомневаться. Но он прав в том, что госпожа Фелиция, какой бы она ни была, остаётся вашей матерью.
– Да что ты можешь об этом знать!.. – в запале крикнула Лавиния, но тут же осеклась.
– Правда твоя – в семейных делах я не сильно сведущ, – ответная фраза прозвучала спокойно, но в глазах эдетанского бастарда на миг полыхнул пламень Бездны. – У меня в них мало опыта.
– Я совсем не то имела в виду!.. – Лавиния всплеснула руками – без обычной завораживающей грации, просто и даже неловко. Её губы снова начали подрагивать. – В одном матушка права – я всем приношу только зло!..
Тяжело вздохнув, Рихо покачал головой. А потом быстрым движением сгрёб возлюбленную в охапку, прижимая её лицо к своей груди. Лавиния не пыталась отстраниться, только крепко вцепилась пальцами в его плечо.
То жгучее желание, которое охватывало Рихо при каждом взгляде на дочь дома Фиеннов, никуда не делось, но до поры отступило на задний план. Сейчас он утешал Лавинию точно так же, как страдающего ребёнка или друга.
Так они застыли на пару минут. Он – спрятав её в объятьях, она – сжавшись в комочек и словно бы укрывшись от всего остального мира. Но, отстранившись друг от друга, снова выглядели спокойными и собранными.
Когда они вернулись в кабинет, Габриэль стоял у камина и вертел в руках что-то поблескивающее золотом.
– Ну что, Рихо, она тебя не съела? – нарочито растягивая слова, поинтересовался он.
– Оставила на завтрак, – откликнулся Рихо.
Лавиния же с удивительным для неё терпением снесла такое обсуждение своей особы. А потом подошла к брату и тихо произнесла:
– Прости. Я не хотела, но…
– Я понимаю, – Габриэль коротко коснулся её руки и продолжил, уже громче и уверенней: – Поэтому лучше закончим спор. Тем более, что нам и без того есть о чём поговорить. Ты помнишь его?.. – на протянутой к сестре ладони Габриэля лежал широкий золотой браслет.
– Это ведь… принадлежало Шайле? – Лавиния очень старалась, чтобы в её голосе не звучала жалость – она знала, что брат такого терпеть не может.
– Да. А теперь я хотел бы отдать браслет тебе.
– Но почему? – Лавиния знала, что украшение Габриэль бережёт куда больше чем собственные – весьма почётные – награды за службу в рядах Гончих. И теперь не могла не изумиться его порыву.
– О, это довольно долгая история, так что – присядь, – Габриэль указал на одно из кресел. – И, Рихо, думаю, рассказывать лучше тебе – я-то не видел всего своими глазами.
Рихо бросил на друга сердитый взгляд, но спорить не стал и без долгих предисловий изложил Лавинии историю, связанную с Шайлой и браслетом. Разве что не стал говорить о магии крови – просто коротко сообщил, что его исцелила чародейка.
Лавиния, не перебивая, выслушала рассказ – так и сидела, замерев, на краешке большого кресла. А когда Рихо замолчал, осушила в пару глотков бокал с вином. И тут же принялась подливать себе из кувшина ещё, стараясь не пролить мимо – руки мелко тряслись.
– Ты ведь чуть не сдох из-за этого рыжего Вельфа, Рихо, – выдохнула Лавиния, вновь отпив немного вина. – А если б там не было чародейки?..
– Значит, мне бы не повезло, – пожал плечами Рихо.
– Надеюсь, мидландский император хотя бы наградит тебя орденом. Или лучше – титулом.
– Вот на это, сестричка, вряд ли стоит рассчитывать, – усмехнулся Габриэль. – Его величество Карл… сдержан в проявлениях благосклонности. Но со стороны Церкви повышение по службе и ещё одна ониксовая звезда Рихо обеспечены.
– Неблагодарность – отвратительное качество для монарха, – презрительно прищурилась Лавиния. – Но ладно, оставим в покое мидландцев, – она взяла в руки браслет, задумчиво разглядывая изображённых на нём крылатых существ. – Какие занятные твари… Твари… Бестии!.. – Лавиния радостно хлопнула в ладоши, роняя украшение себе на колени. – Габриэль, ты когда-нибудь слышал о Престоле Бестий?..
– Нет, кажется, не припомню такого.
Рихо не удивился, что у него Лавиния спрашивать не стала. Во всяческих древностях и сестра, и брат разбирались куда лучше, унаследовав любовь к подобным вещам от отца.
– А я читала в одной рукописи, когда изучала язык островитян. Там говорилось, что это древний трон гиллийских князей. И даже рисунок с ним был… Так вот, украшавшие трон скульптуры тех самых бестий удивительно похожи на узор этого браслета.
– Уж не княжескую ли регалию умыкнул предок Шайлы, бежавший с островов?.. – вопрос невольно сорвался с языка у Рихо. И тут же на него устремились взгляды сестры и брата – сверкающий любопытством и настороженно-колючий.
– Мы не знаем, что тогда произошло, – возразил Габриэль. – Поэтому и обвинять кого-то не можем. Но, Лавиния, тебе стоит быть поосторожней с этой вещицей. И не показывать её никому без нужды.
– Насчёт этого не беспокойся, братик, – Лавиния лениво улыбнулась, и всякий, кто увидел бы её улыбку, мог бы с уверенностью сказать, что своё прозвание – в честь грозной хищницы – сестра Габриэля получила не зря. – Меня не стоит учить интригам.
– Главное, не заиграйся. Гиллийцы – колдуны и язычники. Я далёк от мыслей о том, что они поклоняются демонам и едят человеческое мясо, как считают некоторые учёные мужи, но шутить с ними всё равно не стоит.
– Не заиграюсь, Габриэль. И вернусь с островов с тем, за чем туда отправляюсь.
Рихо отлично понял – Лавиния имела в виду не только договор о союзе с Эллианой. И был уверен, что и для Габриэля это не осталось тайной. Но тот ответил сестре лишь кивком, ни о чём её не расспрашивая. Вместо этого он сказал:
– Надеюсь, ты уже успела догадаться, отчего тебе так легко позволили возглавить посольство. Отец явно рассчитывает скрепить союз с гиллийцами с помощью брака. Аврелия слишком мала, остаёшься ты, – Габриэль в упор посмотрел на сестру, встретив её внимательный взгляд. – Думаю, не затей твой покойный супруг глупой авантюры с покушением, жить бы ему всё равно оставалось недолго. Сентина уже не выйдет из Жемчужной Лиги, так что избавиться от него было вполне логичным шагом. Я сам поступил бы так же.
Рихо слегка поморщился. Он сам убивал немало – и не только в бою. Но всегда при этом подчинялся чьим-то приказам. А когда принимал решения самостоятельно – делал это во имя и во исполнение воли Церкви. Габриэль же ничуть не стеснялся убирать людей со своего пути просто потому, что считал нужным.
Вот только Рихо помнил Габриэля и другим. Шестилетним мальчишкой, не побоявшимся вступиться за своего ровесника-бастарда, которого Тиберий и его приятели вздумали забрасывать камнями, играя в «поход на бахмийцев». Юным курсантом Обители Терновых Шипов, тащившем на себе раненого друга через кровавый ад Арренца… И поэтому, никогда не согласился бы с теми, кто называл Фиеннов бездушными демонами.
– Я подозревала это, – напряжённо сказала Лавиния. – Что ж, если будет нужно – я готова связать свою жизнь и с гиллийцем. Всё равно я знала, что отец долго мне вдоветь не позволит.
Рихо очень захотелось выругаться. Всё, что говорила Лавиния, было предсказуемым и логичным. Но менее больно всё равно не становилось.
– Я бы обвенчал вас прямо сейчас. И это был бы самый важный обряд в моей жизни, куда там коронации Вельфа!.. – с неожиданным жаром сказал Габриэль. – Но…
– Но у каждого из нас есть свой долг. И хватит об этом, – припечатал Рихо, совершенно не понимавшей фиенновской манеры с наслаждением ковыряться в собственных ранах.
– Тут наш бастард абсолютно прав, братец! – нарочито грубо хохотнула Лавиния, салютуя бокалом Габриэлю.
– «Наш бастард», – криво усмехнулся тот, отвечая сестре таким же жестом. – Звучит так, словно…
– Словно байки, которые ходят о нашей семье, оказались правдой, братик.
– Создатель и Двое, что вы оба плетёте! – скривился Рихо. – И это благородная дама и духовное лицо…
– Мог бы и привыкнуть уже, – пожала плечами Лавиния. – Ханжа бахмийский!..
Они сидели втроём ещё какое-то время. Перебрасывались ничего не значащими фразами, но чувствовали, что этот разговор запомнится каждому из них надолго. А потом Габриэль с улыбкой кивнул сестре, успевшей перебраться на колени к Рихо, бросил ей короткую фразу о том, что хочет немного отдохнуть и вышел из комнаты.
Иногда Лавиния задавалась вопросом – мог ли кто-то ещё, кроме Габриэля, с такой лёгкостью принять её отношения с Рихо, противные людским законам и воле Создателя?.. И приходила к выводу, что сделать это могли бы немногие.
А сейчас она спрыгнула с коленей возлюбленного и, потянув Рихо за руку, сказала:
– Надеюсь, теперь ты не откажешься устроить мне небольшую экскурсию по вашему боэннскому обиталищу?
– Экскурсию?..
– Ну вообще-то, мне в ней и одного пункта хватит!.. Твоей комнаты.
Медлить Рихо не захотелось. Так что он молча взял Лавинию за руку и потащил в указанном направлении.
Его спальня здесь, в особняке, принадлежавшем местному епископу, была маленькой и просто обставленной. Только кровать впечатляла своими размерами и шириной, занимая большую часть комнаты. И венчал монументальный предмет мебели балдахин из слегка выцветшего зелёного бархата.
…Рихо сообразил, что уже с пару минут таращится на складки тяжёлой ткани, лишь когда Лавиния, успевшая зажечь в комнате свечи и раздеться, окликнула его с расстеленного ложа.
– Рихо? Ты чего там застыл?.. Стесняешься? – начала было Лавиния насмешливым тоном, но, похоже, застывший взгляд спутника сказал ей слишком много. Потому что, едва посмотрев в сторону Рихо, она – уже в одной только белой шелковой блузе – спрыгнула с постели и быстро подошла к нему.
– Лавиния, милая… – неловко сказал Рихо, с трудом прогоняя из мыслей картины, увиденные в проклятом сне. – Я… просто задумался, вот и всё.
– Вижу, – сухо сказала она. А потом обняла возлюбленного, прижимаясь щекой к его груди. – Я, чёрт возьми, не первый год сестра офицера Гончих. Насмотрелась, как вы с Габриэлем, возвращаясь в Фиорру, то от детей шарахаетесь, то на фонтаны таращитесь со священным ужасом. И сейчас то же самое, верно?.. Только что тебе на этот раз не угодило? Кровать?.. Так это, в конце концов, не единственное место, чтобы…
– Прекрати. Чувствую себя скорбным разумом калекой, – смуглая ладонь мягко накрыла её губы, но Лавиния и не подумала отстраняться. Наоборот, неторопливо прошлась языком от пальцев до запястья. И Рихо подумалось, что на балдахин и связанные с этой деталью интерьера воспоминания ему быстро становится абсолютно наплевать.
– Во-от как? – протянула она, уже успев засунуть горячую ладошку за ремень его штанов. – А я, что-то, знаешь ли, калекой тебя совсем не ощущаю…
– Дьявол, я с тобой рехнусь когда-нибудь! – почти прорычал Рихо, подхватывая возлюбленную под обнажённые бёдра, чтобы уже через мгновение распластать её на казавшейся теперь вполне привлекательной постели. Шёлк блузы затрещал, поспешно сдёрнутый под шипение её владелицы: «Лутецийская работа!.. Не порви, варвар!», но очень скоро той сделалось совсем не до судьбы изящной вещицы.
***
Дождь за окном прекратился, но боэннская ночь оставалась всё такой же сырой и холодной. Промозглая тьма словно бы пыталась дотянуться своими щупальцами до жарко натопленной спальни, и огоньки свечей в серебряных подсвечниках подрагивали от сквозняка.
Ложиться сегодня Габриэль не собирался и, зябко поёжившись, уселся в кресло рядом с маленьким прикроватным столиком, который занимала очередная стопка церковной документации.
По мнению Рихо, донесения должны были непременно сниться молодому кардиналу в кошмарах, и временами тому казалось, что друг не так уж далёк от истины. Но сейчас раздумья о Рихо и кошмарах невольно заставили Габриэля вспомнить один сегодняшний разговор.
…Эулалия смотрела внимательно и жадно. И Габриэль видел в больших чёрных глазах такую абсолютную веру в него, какую предпочёл бы не видеть никогда. Потому что слишком хорошо знал, до чего человека способно довести слепое поклонение кому-то смертному.
– Ваше высокопреосвященство, – наконец несмело нарушила тишину она. – Вы говорили, что господину Агилару тоже, как и мне приснился странный сон?.. А что именно он видел?
– Господин Агилар оказался не столь откровенен, как ты. Он ничего толком мне не рассказал, кроме того, что в этом кошмаре оказался словно бы в твоём теле. И ещё говорил про какого-то Сандро из вашего Ковена…
Уже через мгновение Габриэль пожалел о том, что поделился со своей посетительницей словами Рихо. Услышав имя «Сандро», та побелела как мел и вжалась в спинку стула, на котором сидела. В глазах её читался настоящий ужас, а тонкие пальцы судорожно вцепились в край габриэлева письменного стола.
– Ваше высокопреосвященство… – прошептала она и замолкла, похоже, боясь расплакаться.
Габриэль хорошо себе представлял, как в Стихийном Ковене обращаются с адептами. В Обители Терновых Шипов нравы магов изучали не менее тщательно, чем охотник изучает повадки опасного зверя. И он догадывался, что успело выпасть на долю Эулалии, до того, как она успела стать личной ученицей Сигеберта.
Только вот утешать запуганных женщин Габриэль никогда не умел. Поэтому лишь сказал со вздохом:
– Я понимаю, что увиденное Рихо, вряд ли было приятным для тебя. Но сейчас это осталось в прошлом. И можешь быть уверена в том, что попусту болтать о своём сне Рихо не станет.
– Я… Мне так стыдно, ваше высокопреосвященство, – голос Эулалии сделался ещё тише. – Господин Агилар… и вы… Вы теперь знаете, какая я грязная… Недостойная! – она всё-таки расплакалась, закрыв лицо узкими ладонями. Но плакала не в голос, а почти беззвучно, только пару раз с её губ срывались тихие всхлипы.
Чародейка из рода эдетанских аристократов нисколько не была похожа на ту, другую, которую Габриэль любил и не сумел защитить. Но почему-то её облик всё чаще будил в нём воспоминания о Шайле. А вместе с ними – неуместную жалость к той, которая для него должна была оставаться лишь полезным Церкви орудием.
Орудие нельзя беречь в ущерб важным целям. Но кто сказал что с ним нужно обращаться небрежно, особенно если оно представляет немалую ценность?.. Утешив себя тем, что руководствуется именно этими рассуждениями, Габриэль сказал:
– Недостойной?.. Но с чего бы той, что предана Церкви, считать себя таковой? Думаешь, офицерам и рядовым Гончих не случается оказываться в плену и терпеть… издевательства? Такие вещи делают недостойным только того, кто их совершает.
Габриэлю совсем не нравилось то, какие банальности он изрекает с умным видом. Но, кажется, до Эулалии ему всё-таки удалось достучаться. Во всяком случае, теперь она смотрела на него с любопытством, а не с обречённостью затравленного зверька.
– Как вы можете сравнивать меня и воинов Церкви?.. – с изумлением спросила она. – Я…
– Ты такой же человек, как и любой из них.
«И хотел бы я дожить до того дня, когда церковные иерархи признают это. Но раз уж не доживу, то хотя бы постараюсь его приблизить».
– Даже Двое были всего лишь людьми, – это было истиной, пусть и звучало сейчас с каким-то еретическим оттенком. Но Габриэль уже привык пользоваться теми привилегиями, которые давал ему высокий сан – будь то возможность спасти друга от костра или широко трактовать законы Церкви. – А о магии в священных текстах и вовсе не сказано ничего конкретного. Я думаю, вопрос лишь в том, для чего её использовать. Когда-нибудь в Тирре поймут свою неправоту по отношению к чародеям. И попросят у них прощения, – вот последнее – уже откровенная ересь. Только Габриэль ничуть не жалел о сказанном, видя каким огнём вспыхнули глаза Эулалии.
…Размышляя о беседе с чародейкой, Габриэль и сам не заметил, как провалился в тяжёлый сон. А проснулся, инстинктивно выхватив кинжал из ножен у пояса – почудилось, будто из темноты за окном на него смотрят чьи-то глаза.
Спальня находилась на втором этаже, но Габриэль отлично знал, что для человека подготовленного это особого препятствия не представляет. А для какой-нибудь нечисти, которая всё ещё хоть редко, но встречалась в имперских землях – и подавно.
С клинком наготове, который всё ещё ощущался в руке куда привычней, чем молитвенник, Габриэль подошёл к окну. Тишина стояла полнейшая, но это ничуть не успокаивало. Рывком отворив оконную створку, он мгновенно отшатнулся в сторону, держа оружие наготове. Повеяло холодом и сыростью.
Но больше ничего не произошло. На улице царила вся та же сонная безмятежность.
«Ты становишься конченым параноиком, Глациес. И ещё – развалиной, – невесело усмехнулся про себя Габриэль, подумав, что раньше точно не провалился в забытьё вот так безвольно. – А ведь надеялся, что всё это произойдёт хотя бы лет на тридцать попозже… Ладно, хватит себя жалеть – это смешно и глупо. Хорошо, что Рихо меня сейчас не видит».
До рассвета оставалось немного, небо за островерхими кровлями домов уже начинало светлеть. Габриэль захлопнул окно и вернул кинжал в ножны. Стоило поторопить сестру с отъездом, хотя и отчаянно не хотелось этого делать.
***
Лавиния лежала среди смятых простыней, согнув острые колени. Меж её маленьких белых грудей с розовыми сосками поблёскивала усыпанная жемчугом золотая звезда Троих, а светлые волосы в беспорядке рассыпались по подушке.
– Я бы хотела, чтоб ночь длилась вечно, – хрипловато и рассеянно произнесла Лавиния, вслепую нашарив рукой ладонь Рихо. – Чтобы нам никогда не пришлось расставаться. И больше бы я не стала просить у Создателя ничего…
– Когда-то, – Рихо приподнялся на локте, придвигаясь поближе к возлюбленной, – я хотел сбежать вместе с тобой. Раз уж на континенте нам нельзя быть вместе, я бы увёз тебя в султанат.
– В султанат? – Лавиния перевернулась на бок, и на её лице отразилось насмешливое удивление. – Ты серьёзно?
– Почему бы и нет, – Рихо притянул Лавинию к себе, и она прижалась к его плечу. – Знаешь, как султан ценит «убийц магов»?.. Он обещал перебежчикам из рядов Гончих земли и титулы. А уж у меня, как у офицера, и вовсе был бы шанс занять место рядом с троном. Так что нам бы не пришлось вести жизнь голодных беглецов. Ты жила бы во дворце не хуже фиорского…
– И ты через неделю возненавидел бы меня за всё то, чего лишился, сбежав в султанат и предав свою веру. Нет, Рихо, я никогда бы не заставила тебя платить такую цену.
– И, наверное, ты всё-таки права, – Рихо невольно подумал, что он сам никогда бы не смог с таким терпением переносить то, что выпало на её долю. Ждать и покоряться день за днём…
