Текст книги "Вне корпорации"
Автор книги: Дэни Коллин
Соавторы: Эйтан Коллин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)
Она вслух высказала то, о чем думали все. Остальные отводили глаза и молчали. Юрист продолжала:
– Убить Корда – все равно что сломать зажигалку после того, как ребенок нечаянно устроил пожар. Пожар еще пылает, но без зажигалки новых источников не возникнет.
– Вот именно! – воскликнул Керк.
– Не совсем, – возразил Гектор, перебивая Замдира. – Уже очень давно никому не приходилось сталкиваться с подпольным движением, но, поверьте мне, вы сами не захотите убийства Джастина Корда. Если его убьют, он сразу станет мучеником, погибшим за правое дело! Вам же, Юрист, я отвечу так: Джастин – не зажигалка, а настоящий огнемет. Если его сломать, он, подобно огнемету, причинит больше вреда, чем если его оставить в покое. Короче говоря, по моему скромному мнению, его следует изолировать и надеяться на то, что он в результате окажется не таким взрывоопасным.
Керк ехидно улыбнулся:
– Что же, по вашему скромному мнению, следует предложить, чтобы этот крайне опасный человек стал… менее опасным?
Гектор улыбнулся про себя. Есть!
– Надо заставить его инкорпорироваться.
– Мы уже пробовали – ничего не вышло, – сухо ответил Керк.
– Нет, сэр, это вы пробовали, и это у вас ничего не вышло. – Гектор уже не скрывал презрения. – Мы же нейтрализуем Джастина Корда другими способами.
– Как насчет его подружки? – предложила Юрист. – На нее можно надавить, ведь ее контрольный пакет у нас.
– Только в качестве крайней меры, – ответил Гектор. – Нет, по-моему, нам следует обратиться туда, куда никто давно уже не обращается. – Дождавшись, пока остальные подадутся вперед и пристально посмотрят на него, Гектор продолжал: – В правительство.
Керк уже собирался наброситься на Гектора, но тут все заметили, как замигала красная лампочка посреди стола. Послышался только один голос, но все немедленно повернулись к его источнику.
– Мистер Самбьянко, мистер Олмстед, прошу вас пройти ко мне в кабинет!
Голос умолк. Но все поняли, что Председатель неспроста обращается к Гектору в первую очередь и, что более характерно, не называет Керка Олмстеда по должности. После того как Гектор и Керк вышли, Бухгалтер предложила всем проголосовать за то, чтобы исключить Керка Олмстеда из совета директоров. Ее предложение поддержали, оно прошло единогласно, и Председатель узнал о результатах голосования еще до того, как увидел Гектора и Керка – им пришлось долго проходить через фильтр, которого требовала новая система безопасности. Предлагать кандидатуру на замену никто не осмеливался, но почти все уже отдали своим брокерам приказания скупить оставшиеся на рынке акции Гектора Самбьянко.
«Один Свободный Человек показал нам дорогу. Мы несвободны. Едва появившись на свет, мы теряем двадцать пять процентов от всего, что мы когда-либо заработаем. К тому времени, как большинство из нас сознательно выбирают свой жизненный путь, только счастливчикам удается владеть своим контрольным пакетом. У большинства же такой роскошной возможности нет. К тому времени нам промывают мозги и внушают, что мы должны продать еще больше своей бесценной свободы в обмен на воспитание, образование, продвижение по службе и, что совсем уж бессмысленно, обменять часть своего пая на ненужные игрушки. Нам указывают, где работать и где жить. Нас побуждают выбирать для создания семьи наиболее подходящих с экономической точки зрения партнеров. И это свобода? Говорят, у нас есть право выбора, но что нам остается выбирать к тому времени, как инкорпорированный мир с нами покончит? Один Свободный Человек не подчиняется, не сдается. Он свободен! Мы тоже можем освободиться! Вперед, к революции за Партией свободы! Вперед за Одним Свободным Человеком!»
Нелегальный пост в Нейро, приписываемый Шону Дуглу
Замдиром отдела спецопераций стал Гектор. Многие радовались его назначению, но ему сразу пришлось отдавать долги. Первым делом он навестил Бухгалтера… причем в ее кабинете. То был знак уважения, позволивший влиятельной даме из совета директоров сразу же почувствовать себя непринужденно, кроме того, этот шаг ничего не стоил Гектору. Другие члены совета директоров не могли рассчитывать на такой подарок. Юрист сама зашла в приемную Гектора, думая, что он скоро сюда вернется. Гектор не совершил типичной ошибки – он не зазнался и не заставил ее нарочно ждать. Достаточно и того, что она на месте. Он положил руку ей на плечи и вместе с ней вошел в свой новый кабинет.
– Поздравляю, Гектор.
– Спасибо, Джанет. Садитесь, пожалуйста. Чувствуйте себя как дома. По-моему, теперь мы с вами будем часто общаться.
Джанет решила сразу приступить к делу:
– У нас нет оснований для привлечения Джастина Корда к суду.
– Здесь вы правы, дорогая моя. – Он достал сигару из ящика стола и осторожно положил на столешницу. – У нас нет, зато у государства есть.
– У государства? – повторила Джанет. – Да-да, вы что-то говорили на заседании… При чем же здесь государство?
– Вы у нас глава юридического отдела, вот вы мне и скажите. – Гектор взял сигару, откинулся на спинку широкого, удобного кресла и закурил.
Джанет встала и принялась расхаживать туда-сюда, задумчиво сдвинув брови. Именно так она предпочитала размышлять над сложными задачами. Вскоре она остановилась.
– Невероятно! И как я упустила?!
– Садитесь, – предложил Гектор, – и рассказывайте.
Джанет села напротив Гектора.
– Пять процентов! А еще при первом разбирательстве он выбрал государственный суд, так что государство вправе требовать от него возмещения издержек! Во имя Дамзаха, это блестяще! – Джанет с подозрением покосилась на Гектора. Уж слишком он умен! Не метит ли на ее место?
Словно прочитав ее мысли, Гектор сказал:
– Джанет, мне не нужно ваше место. Меня и мое вполне устраивает. И не считайте меня слишком умным. Решение, до которого вы додумались, лежало на поверхности, просто его никто не замечал. Оно очевидно, как… как цифродруг.
– Но ведь вы заметили!
– Да, от таких мелочей зависит мой пост. Я считаю, что Джастина непременно нужно инкорпорировать. И тут в игру вступаете вы.
Джанет скрестила руки на груди:
– Что вы задумали?
– Я договорился о встрече с генеральным прокурором федерации. Послезавтра мы с вами вылетаем в Женеву. До встречи нам нужно составить сводку, в которой мы подробно опишем отношения правительства и мистера Корда. Не забудьте включить в сводку все прецеденты, правила, законы и поправки. Сводка должна быть полной, но внятной – необходимо, чтобы она дошла даже до членов правительства. Разумеется, мы пообещаем, что будем всемерно содействовать им.
– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы все пока хранилось в тайне.
– Да что вы, ничего подобного! Я уже допустил утечку и рассказал о предстоящей встрече журналистам. Пока мы будем беседовать с генпрокурором, всем станет известно содержание сводки. Надеюсь лишь на одно: никому из членов правительства эта мысль не придет в голову самостоятельно.
Джанет задумчиво поджала губы.
– Зачем так нужно сообщать всем, что все придумали именно мы? Либо Корд инкорпорируется, либо нет. Разве не этой цели мы хотим достичь?
– Затем, – ответил Гектор, задирая голову и выпуская к потолку струю дыма, – что прежний обитатель моего кресла прав. Мы – GCI, и общество должно знать, что мы не сидим сложа руки, а боремся с угрозой, которую представляет собой Джастин Корд. Кроме того, я намерен выйти в Нейро. Я лично буду опровергать все пасквили маньяка Дугла!
– Вы доложили о своих планах Председателю?
– Я ведь сижу в этом кресле, не так ли? И еще одно, Джанет.
– Что?
– Мы можем надавить на Джастина через Нилу.
– А поконкретнее?
– Поконкретнее – следите за ее родственниками, друзьями и коллегами. Более того, – добавил он, – отныне ваша задача – заставить ее почувствовать давление. Уж мы надавим на нее как следует!
Джанет была достаточно умна, чтобы не спорить.
– Для начала у меня есть все, что нужно, – сказала она, вставая. – Спасибо!
– За что? – спросил Гектор.
– За то, что поверили в меня. Ваш предшественник в меня не верил.
Гектор доброжелательно кивнул, подумав: «За что он и поплатился».
Через час новая секретарша сообщила Гектору, что у него в приемной сидит Керк Олмстед. Гектор мог бы нарочно промариновать Керка подольше, но такая месть казалась ему мелочной. Он велел секретарше немедленно впустить бывшего Замдира. Керк представлял собой жалкое зрелище. Он явно распродавал свои акции по дешевке.
– Самбьянко, давайте поскорее покончим со всем.
Гектор даже встать не потрудился.
– Нам по-прежнему требуется представитель на облаке Оорта. На эту должность выбрали вас.
– Не слишком оригинально.
– Керк, ваш замысел просто отличный, зачем ему пропадать понапрасну? Место вакантно, а из вас получится хороший представитель… Хотите чего-то оригинального? Пожалуйста! Отправляйтесь туда немедленно. Как только вы покинете мой кабинет, два охранника проводят вас в орпорт. За сохранность имущества не волнуйтесь. Все, что хотите, будет доставлено вам за счет компании. – Гектор неприветливо оскалился.
Керк ответил ему таким же оскалом:
– Что, Самбьянко, месть сладка?
– Керк, речь идет не о мести, а о безопасности. Я подумал и решил: если бы для меня было гораздо спокойнее и лучше держать вас поблизости, уж я бы непременно оставил вас здесь. Но я думаю, что мне будет легче работать, если вас отправят в какую-нибудь глушь. Так что, поверьте, это вовсе не месть. Все дело в Корде. Человека вне корпорации нужно уничтожить. У вас ничего не вышло, а у меня выйдет.
– Ия никак не могу ничего изменить? – спросил Керк, стараясь сохранить остатки достоинства.
Не отвечая, Гектор выпустил к потолку идеальное кольцо дыма. Дверь в кабинет открылась, за ней стояли два дюжих охранника. Состроив равнодушную гримасу, Керк вышел, не произнеся больше ни слова.
По «Бобовому стеблю» Керк добрался до орбитальной станции GCI за час. Через десять минут он сел на стыковочный рейс до Луны. С лунной орбиты отправлялись корабли на облако Оорта. Когда он садился в тесный и довольно унылый стандартный орбитолет, запищал его цифродруг, сигнализируя о срочном сообщении из GCI. В сердце Керка ярко вспыхнула надежда. Вдруг его возвращают – так же, как случилось с Гектором?
Сообщение оказалось кратким и предельно деловитым.
«Теперь я владею пятьдесят одним процентом вашего пая.
Свыше половины всех ваших доходов принадлежит мне.
Надеюсь, мое сообщение скрасит вам долгие часы, заполненные монотонной работой.
Гектор Самбьянко.
P. S. Вот это – месть».
«Какого рода свободу предлагает Партия свободы? В предыдущий раз, когда в мире властвовала свобода Джастина Корда и Шона Дугла, все человечество оказалось на грани вымирания. Мистер Дугл хочет предоставить вам равенство исхода. Старый мир наелся равенства сполна: все закончилось Большим Крахом. В нашем мире есть и свобода, и равенство. Славное равенство возможностей – вот что мы предлагаем! Сам Председатель вышел из „мелкоты“, но ему удалось взлететь на самый верх! Мне жаль, что мистер Дугл так ненавидит нашу систему, что готов убивать и разрушать ради того, чтобы уничтожить ее, но наша система работает. А его система не работала никогда».
Опровержение Гектора Самбьянко, Заместителя директора отдела спецопераций, GCI
За Джастином по-прежнему, куда бы он ни шел, летели медиаботы, зато толпы поклонников значительно поредели. Изменился и характер часто задаваемых вопросов. Его перестали спрашивать, с кем он встречается, какова его сексуальная ориентация и где он намерен жить. Теперь все вопросы почти без исключения были на одну тему. Джастина буквально изводили, спрашивая, когда же он наконец инкорпорируется.
Темное подбрюшье идеального общества начало проявляться многими способами. Узнав о чипах-локаторах, с помощью которых можно было за долю секунды определить местонахождение того или иного человека, Джастин проникся еще большим отвращением. Он немедленно задумался над производством дешевой «глушилки» – своеобразного электронного влажного полотенца, которое повязывают на больную голову. Он бы немедленно начал воплощать свой замысел в жизнь, если бы все его друзья не воспротивились. Тем не менее с помощью себастьяна Джастин выложил свои планы в Нейро. Вскоре во всей Солнечной системе начали мастерить кустарные «щиты Джастина». Он по-прежнему не был уверен в том, что поступает правильно, но решил: должен хоть что-то делать. Сама мысль о том, что человека рассматривают как вид собственности, которым владеет группа акционеров, чрезвычайно тревожила его. Но то, что вся «собственность» была «заклеймена», делало происходящее еще ужаснее. Джастин узнал, что в Земной конфедерации каждому при рождении вживляют чип-локатор. Крошечный чип был почти безопасным и почти никогда не применялся. Да и зачем, если узнать местонахождение любого гражданина без труда удавалось по многу раз на дню с помощью других приспособлений? За жителями Земной конфедерации наблюдали камеры слежения, кроме того, существовали и косвенные способы – например, с помощью квитанций и чеков. Зато, если человек исчезал, его акционеры могли запросить «поиск ценного имущества». Тогда включали чип и выслеживали пропавший «актив». После того как Джастин перечитал все, что можно, о чипах-локаторах, ему пришлось признать, что почти во всех случаях применение оправдывалось вполне объективными причинами. Он не только не увидел в действиях властей злого умысла, но и, наоборот, поддерживал принятые меры. И все же ему стало не по себе, когда он узнал, что и ему тоже, по заведенному обычаю, сразу после воскрешения вживили такой чип. Пришлось напрячь силу воли – так ему хотелось схватить кухонный нож и самостоятельно удалить свой чип. Он даже попытался убедить врача сделать это (и не заменять его на другой). Джастин бы предпочел, чтобы операцию делала доктор Ван из боулдерского медицинского центра, но теперь все учреждения и служащие GCI оказались для него недоступны. Мош и Элинор по-прежнему навещали его, но уже гораздо реже. Если бы не подписанный Нилой контракт, Джастин, наверное, и с ней бы перестал видеться «по делу». Им пришлось бы встречаться где-нибудь тайно и тем самым осложнить себе жизнь до крайности. Даже здесь они зависели от GCI. Корпорация имела право перевести Нилу из Боулдера и даже с Земли куда угодно. У Джастина появилась еще одна причина ненавидеть инкорпорацию. Он полюбил Нилу Харпер, но, зная, что ее могут у него отнять без всяких видимых причин, чувствовал, как в нем закипает кровь. В минуту ярости он даже подумывал, не примкнуть ли к Шону Дуглу. Но он прекрасно помнил, что Шон Дугл – закоренелый убийца. Поэтому от последней мысли он быстро отказался.
Надежды Джастина найти идеальное будущее, в котором его вылечат, оправдались. Он надеялся, что новый мир станет лучше, чем тот, который он покинул, во многом так оно и произошло. Он надеялся влиться в новый мир и вносить свой вклад в его процветание. Но он не мог влиться в новый мир, так как упорно отказывался инкорпорироваться. Поэтому он стал парией. Судя по всему, единственный вклад, который он внес, – постоянные раздоры и страх. Джастин снова и снова задумывался о последствиях своего воскрешения, у него участились головные боли. Он не понимал, почему все общество находит таким опасным его стремление к личной свободе. Зато он знал, что должен делать. Он станет неудобной мыслью. Тем, о чем часто забывают, но понимают, что это важно. Он заставит их понять, что они утратили, и поможет им снова обрести утраченное. Потом он женится на Ниле, забьется в тихий угол и больше не выберется на поверхность. Его мрачные мысли перебил звонок адвоката.
– Джастин, хорошо, что застал вас дома. Сделайте одолжение, не отвечайте ни на какие звонки и не выглядывайте в окно, пока я не приеду.
– Да в чем дело-то?
– По-моему, я знаю, что GCI передала федералам в Женеве два дня назад.
– Кажется, вы говорили, что они ищут повод для еще одного судебного разбирательства?
– Погодите, я скоро приеду. – И Мэнни отключился.
Необычный адвокат явился к Джастину только через два часа. За это время Джастину много раз звонили, кроме того, три человека явились к его квартире лично. Такие визиты по логике были бы невозможны, ведь ни один из троих не числился в списке лучших друзей Джастина. Как ни странно, Джастин обрадовался, поняв, что подкуп пережил многие катастрофы и катаклизмы. Прилетевший наконец Мэнни сиял.
– Джастин, все замечательно, все блестяще! Если бы я сам это сказал, мои слова сочли бы самым ловким ходом в истории!
– Мэнни, я рад, что вы так считаете. Некоторое время я думал, что мне грозят крупные неприятности.
– А… ну да, неприятности вам по-прежнему грозят, друг мой! Я сейчас говорю о том, что они собираются с вами сделать.
– Вставай и включай эту штуку! – приказал Джастин.
Омад держал в руке вентилятор и вилку, он, казалось, не знал, что со всем этим делать.
– Что значит «включай»? – спросил он.
Джастин вздохнул, встал с кресла, поднес вилку к специально встроенной в стену розетке и включил ее. Потом включил вентилятор.
– Вот видишь, все не так сложно!
– Ерунда, только воздух туда-сюда гоняет. Джастин, я еще понимаю твою любовь к ретро, но неужели никак нельзя обойтись без проводов? У нас-то все работает на лучистой энергии…
– Без проводов неинтересно.
– Джастин, переселяйся в какой-нибудь городок-заповедник. Здесь, в Нью-Йорке, ты не монтируешься.
Джастин вздохнул:
– Омад, я нигде не монтируюсь.
Из кухни вышел Мэнни.
– Куда мне идти? – спросил он.
– В столовую, – ответил Омад, с сомнением косясь на вращающиеся лопасти вентилятора.
Мэнни рассеянно побрел в столовую, где вокруг большого стола расположились Мош, Элинор и доктор Джиллет. Нилы на совещании не было. Ей пришлось срочно ехать в Питсбург и помогать родителям, которых подвергли ревизии по сфабрикованному обвинению в том, что они якобы скрывают прибыль от акционеров.
Разумеется, в суперсовременной изменяемой квартире Джастина и стол всегда подстраивался под количество гостей. В ожидании, пока Омад и Джастин усядутся, Мэнни снова забылся в водовороте мыслей. Пришлось Джастину слегка толкнуть его в бок, иначе пришлось бы ждать еще полчаса, прежде чем эксцентричный адвокат вспомнит, что остальные с нетерпением ждут его объяснений.
– А, да, Джастин… У меня две новости. Одна хорошая, другая плохая.
Джастин постарался успокоиться.
– Ладно, Мэнни, выкладывай!
Джастин удивился, заметив, что Мэнни покраснел. Омад от смеха подавился пивом, остальные с трудом сдерживали улыбки.
– Что?! – только и сумел спросить он.
Омад нагнулся вперед и что-то зашептал Джастину на ухо. Джастин вытаращил глаза:
– В самом деле?
Омад кивнул.
Джастин и сам не знал, что делать – смеяться или плакать. Решил рассмеяться.
– Мэнни, поверь, ты не в моем вкусе!
Его слова вызвали еще больше смеха, и это было хорошо, потому что лед был сломан.
– Продолжай, пожалуйста! – добавил он, выразительно глядя на Мэнни.
Мэнни два раза моргнул, вспоминая, о чем он говорил.
– Ах да. – Он встал и начал ходить вокруг стола, как будто выбирал водящего в детской игре. – Вот хорошая новость. Пока вам не вручат повестку в суд, вы сможете получше подготовиться. Тяните время! Если вы не будете выходить из квартиры и выглядывать в окно, вам не смогут вручить повестку… И даже если они решат сжечь все здание дотла, им понадобится целых две недели.
Джастин перебил его:
– Неужели они сожгут дотла все… – Он замолчал, увидев, что Мош качает головой. – Ладно, Мэнни, продолжай!
– Но как только вас засекут, вам вручат повестку.
Подбоченившись, Джастин насупился и приготовился к худшему.
– Выкладывай, Мэнни. Кто и почему?
– Земная конфедерация предъявляет вам иск на свои законные пять процентов.
Все задумались над словами Мэнни, Джастин заметил, что все сидящие за столом закивали, как будто поняли, в чем суть, и даже, наверное, одобрили происходящее.
– Что значит «получить свои законные пять процентов»?
– Согласно статье четвертой Земной конституции, все граждане, рожденные или натурализованные в Земной конфедерации, не платят никаких налогов. При рождении пай каждого гражданина составляет сто тысяч акций. Пять тысяч получает Земная конфедерация. Государство ни при каких обстоятельствах не имеет права требовать больше акций или прибыли от большего количества акций, кроме того, государство не имеет права продавать эти акции кому бы то ни было или передавать прибыль от этих акций. – Видя, что его слова не вызвали никаких вопросов, Мэнни продолжал: – Джастин, вас воскресили в нашем обществе. Представители государства могут объявить, что вы воспользовались всеми преимуществами нашего строя… или, допустим, стандартными процедурами и методикой. Например, вы путешествуете в орбитолетах и флаерах. Кроме того, на первом судебном процессе вы прибегли к помощи государственного судопроизводства. Следовательно, они понесли некоторые убытки и вправе требовать их возмещения.
Джастин пытался сохранить хладнокровие, но только сейчас начал понимать то, что его спутники поняли несколько секунд назад.
Все вполне логично.
– Мэнни, – он сглотнул подступивший к горлу ком, – может ли государство выиграть дело? Могут ли меня заставить инкорпорироваться?
– Государству требуется только одно: доказать, что ему был причинен ущерб…
– Но… но… я ведь за все могу заплатить!
– За что заплатить, Джастин? – Мэнни намеренно отвечал жестко и сухо. – За транспорт? За парковку? За оборону? За освоение других планет? Хочешь сказать, что никогда не соберешься на Марс?
– Н-нет… – промямлил Джастин.
– Я еще не закончил, – перебил его Мэнни. – Тебе также придется доказать, почему в твоем случае государство или общество должны заинтересовать… необычные экспонаты твоей коллекции.
– А как же мой доход? – спросил Джастин.
Мэнни покосился на него:
– Ваш доход, мистер Корд, не перевешивает дохода государства. Впрочем, этот пункт я, наверное, мог бы оспорить.
В разговор вмешался Омад:
– Ты только не возражай, хотя тебе захочется… По-моему, государство право!
– Может, объяснишься? – Джастин повернулся к Омаду.
Тот самодовольно ухмыльнулся:
– Джастин, ты мне нравишься. Откровенно говоря, ты один из немногих людей, кого я от всей души уважаю. Так что, надеюсь, ты не станешь возражать, если я скажу: окажи нам любезность, вырасти скорее. – Все зашикали, но Омад только отмахнулся. – Нет, пусть все выслушает! – Омад многозначительно посмотрел на друга. – Когда ты пошел против GCI, я тебя поддержал. Давно пора немножко встряхнуть этих гадов. Когда ты разорвал цепи на Марди-Гра, я подумал: «Надо же, свобода! Задай им жару!» И вот что получилось. Ты целыми днями торчишь в своей башне из слоновой кости, а если куда и выходишь, то попадаешь в другую такую же башню – или перемещаешься орбитолетами. Пойми меня правильно. Башни из слоновой кости – круто, как ты выражаешься. Но я еще люблю и шататься по барам, по ломбардам, якшаюсь с «мелкотой»… Хочешь узнать мое мнение? «Мелкота» боится. Боятся все, кроме горлопанов, которые вопят «Один свободный человек» и призывают покончить с инкорпорацией. Таких оголтелых я и сам побаиваюсь. Несколько дней назад подхожу я к одному и спрашиваю: «А ты не боишься психоревизии? Зачем распускаешь язык на публике?» А он посмотрел мне прямо в глаза и говорит: «Слушайте, мистер, мы тут все подвергаемся психоревизии – с самого рождения. Ну, устроят мне еще одну, что с того?» – Омад недоверчиво покачал головой и повторил: – «Ну, устроят мне еще одну, что с того?» – Он продолжал: – Джастин, тот псих аляскинский совсем не боялся психоревизии, и я уверен, что он такой не один. Вот что я тебе скажу, друг мой! Вожаком у них Шон Дугл, но ты – их бог. Инкорпорируйся, Джастин. Покончи с этим.
– Ясно. – Джастин недоверчиво посмотрел на друга. – Какой-то псих превратил меня в икону, и поэтому мне нужно добровольно отказаться от части самого себя?! Омад, а что дальше? Через месяц появится еще один сумасшедший и так далее… Неужели не понимаешь, речь идет о моей свободе! В сущности, ты мне советуешь ради общего блага продаться в рабство. Ответь-ка ты мне вот на какой вопрос! – Глаза у него полыхнули гневом. – Почему я должен вливаться в общество, которое требует моего закабаления?
Омад покачал головой и подбросил в руке своего цифродруга.
– Джастин, по-моему, ты совсем съехал с катушек, но ты мой друг. Надеюсь, ты и меня еще считаешь своим другом. Не забывай об этом. Я провожу друга до ворот ада и, если потребуется, потащусь туда следом за ним. Только не жди, что я вначале не объясню другу, что он – полный идиот!
Джастин чуть опустил плечи:
– Омад, ты по-прежнему мой друг. Просто я немного устал, вот и все.
– Джастин! – взмолилась Элинор. – Ну почему вы не можете принять их предложение? В конце концов, о чем они просят? Думаю, все мы согласны, что процесс не имеет никакого отношения к деньгам. На самом деле они хотят, чтобы вы присоединились к нам. Неужели мы в самом деле настолько вам противны?
Джастин оглядел всех присутствующих. Мош явно гордился женой и соглашался с ней. Омад пил пиво и делал вид, будто ему все равно, а доктор Джиллет из осторожности сохранял нейтралитет. Мэнни… ну, Мэнни, как обычно, пребывал в своем замкнутом мирке.
– Нет, Элинор, – решительно ответил Джастин, – я не могу. Мэнни, мы будем драться.
«Сегодня Человек вне корпорации прибыл в Женеву. По словам очевидцев, он в самом деле вошел в кабинет генерального прокурора и потребовал, чтобы его вызвали в суд. Повестки у потрясенных представителей прокуратуры не оказалось. В ожидании, пока ему выпишут повестку, Человек вне корпорации, как сообщается, раздавал автографы. К тому времени, как он вышел, у здания собралась толпа, состоящая из государственных служащих и обычных граждан из всех слоев общества. Многие скандировали: „Ин-кор-по-ри-руй-ся!“ Человек вне корпорации вошел в толпу и начал отвечать на вопросы. Постепенно призывы инкорпорироваться смолкли. Возможно, Человек вне корпорации проявляет эгоизм, возможно, он опасен, но в стиле ему не откажешь».
Кам Ло Сонг для «Судебных нейроновостей»
Гектор Самбьянко был очень занят. И дело было не только в том, что он тайно руководил процессом против Джастина Корда. Став главой отдела спецопераций, он одновременно вел целый ряд проектов, важных для благополучия корпорации. Кроме того, Гектор понял: GCI так разрослась и так вросла во все сферы повседневной жизни Солнечной системы, что интересы человечества и интересы GCI стали неразрывны. Для того чтобы GCI была здорова и развивалась дальше, необходимо было сохранять и здоровье социально-экономического каркаса. Впервые в жизни Гектор трудился не только во имя собственного, но и во имя общего блага. Прежде Гектор Самбьянко почти никогда не действовал в интересах других. Он жил и работал в основном ради себя самого. Но сейчас от его действий и решений зависела судьба огромного числа людей. Невежд всегда следует вести, а его поставили вожаком. Больше всего его удивило то, что он сразу почувствовал себя на своем месте. Впрочем, свое положение он рассматривал лишь как побочное преимущество. Он по-прежнему больше всего на свете мечтал получить голову Джастина.
Его изумляло, сколько решений он должен был принимать чуть ли не поминутно. Отдел спецопераций собирал разведывательные данные, занимался военизированными формированиями, обеспечивал корпоративную и личную охрану – наряду с морем других дел. Если сравнить GCI с американским правительством докорпоративного периода, то отдел спецопераций выполнял функции ФБР, ЦРУ, АНБ и секретной службы, вместе взятых. С ответственностью такого уровня многие просто не справлялись. Гектор же, наоборот, сам стремился к ответственности. Как будто раньше он был акулой, жившей в мелком, солоноватом пруду, и вдруг его выпустили в открытое море. Первую пару недель он знакомился с основными проектами GCI. На первых порах приходилось руководствоваться своим чутьем. Ему предстояло решать, кому можно доверять, а кому нет, какой проект поддержать, закрыть или отложить на неопределенный срок. И все же Гектор освоился в огромном корпоративном море гораздо быстрее, чем мог бы себе представить он сам или кто-то другой. Каждую свободную минуту Гектор читал, наводил справки, беседовал со служащими, проводил проверки или инспекции. Он быстро познакомился со всеми подчиненными. Откровенно говоря, за несколько десятков лет Гектор Самбьянко стал первым вице-президентом GCI, полностью соответствующим занимаемой должности. И дело тут было не столько в способностях его предшественников, сколько в природе корпоративной политики.
Как ни странно это звучит, позиция вице-президента GCI и главы отдела спецопераций настолько ключевая, что Замдиром редко становился компетентный человек. Амбициозный Замдир, стремящийся к власти, способен в относительно короткий срок стать Председателем. Об этом не забывал теперешний Председатель GCI, который раньше тоже возглавлял отдел спецопераций. Вот почему в последнее время должность Замдира стала сменной, Замдирами по очереди становились главы подотделов отдела спецопераций. Поэтому считалось, что директора у отдела нет, а есть лишь заместители – сокращенно Замдиры. Через несколько лет происходила ротация. В те немногие разы, когда пост доставался талантливому или не в меру честолюбивому субъекту, его вскоре объявляли почему-либо не справляющимся с обязанностями и удаляли из властных структур GCI. Те, кто поумнее, предпочитали не стремиться к сомнительной должности. Одни, как Мош Маккензи, заранее готовили себе защищенный тыл и выходили в отставку от греха подальше. Председателю хватало мудрости не дразнить таких вот спящих драконов. Другие радовались, если их переводили на другие должности. Примером последней рокировки была Бухгалтер. Она много лет занимала свой пост и считалась фигурой сильной, но не чрезмерно.
Почти все руководители GCI и журналисты, которые специализировались на внутрикорпоративной политике, считали, что Гектор Самбьянко, подобно своему предшественнику Керку Олмстеду, скоро падет. Из достоверных источников просочились слухи: если бы не Человек вне корпорации, Гектор и вовсе не понадобился бы. С другой стороны, многие верили: если Гектору удастся удержаться на своем посту лет десять или больше, он станет следующим Председателем GCI.
Никто, кроме самого Гектора и Председателя, не понимал, как все изменилось в тот судьбоносный день, когда Керк Олмстед передал Гектору бразды правления. Гектор хранил верность руководителю корпорации. Возможно, потому, что на протяжении почти всей его взрослой жизни Председатель был «Тем самым Председателем». Возможно, потому, что Председатель доверял ему. Гектор делал дело, а Председатель почти не вмешивался. Лишь иногда он вносил предложения, не слишком их конкретизируя. Возможно, все дело было просто в том, что всякий раз в присутствии великого человека Гектор чувствовал себя почтительным сыном, которому очень нужна отцовская похвала. А может, внутренний голос подсказывал ему: пока Председатель остается на посту, все будет в порядке. Хотя Гектор и сам не мог толком объяснить, в чем дело, он понимал, что не сумел бы так хорошо делать свое дело, если бы Председатель не взирал на него со своих высот и время от времени не расставлял все точки над «i».
