Текст книги "Вне корпорации"
Автор книги: Дэни Коллин
Соавторы: Эйтан Коллин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 41 страниц)
– Значит, накормим Гектора его же снадобьем?
Нила не могла не заметить: впервые за долгое время глаза Джастина сверкали так же, как и его улыбка.
Гектор наслаждался вновь обретенной властью. Он снова стал независимым консультантом, который отчитывался только перед советом директоров. Кроме того, ему выделили отдельный кабинет в штаб-квартире GCI, на одном этаже с вице-президентами. И хотя он не являлся вице-президентом, его присутствие на данном этаже воспринималось вполне недвусмысленно. Если они снова облажаются, «новенький», то есть умник, который всех предупреждал, но которого не послушали, получит их пост, их кабинет и их привилегии.
У Гектора даже появилась секретарша, которая, правда, не особенно ему нравилась и которой он не слишком доверял. Гектор готов был поставить акции самого Председателя против коровьей лепешки на то, что на самом деле его секретарша работает на главу отдела спецопераций Керка Олмстеда. Ну и пусть, думал довольный Гектор. Керку и без него есть о чем поволноваться. Предложение Олмстеда участвовать в процессе не только провалилось, его замысел закончился громким скандалом. Первый день торгов после суда оказался самым черным в истории GCI. Хотя корпорации довольно скоро удалось вернуть восемьдесят пять процентов потерянного, раны еще не совсем затянулись. Воздействие катастрофы будут ощущаться на фондовой бирже, бирже ценных бумаг и валютных биржах еще долго. Хотя Керк теперь официально возглавлял отдел спецопераций, все понимали, что место Замдира вакантно. Если Керк не сумеет исправить последнюю ошибку, пост получит тот, кто сумеет это сделать. А у Гектора имелся план.
– Мама! – Гектору пришлось практически кричать в голодисплей. – Пожалуйста, не перебивай меня!
– Ты говоришь как ненормальный!
Перед ним возникла голограмма красавицы, платиновой блондинки лет двадцати восьми в клетчатом розово-малиновом платьице с глубоким вырезом. Гектор поморщился: мать всю жизнь страдала полным отсутствием вкуса.
Вздохнув, Гектор постарался преодолеть «мамино воздействие» – чувство, будто ему снова восемь лет.
– Но ты хотя бы подумай! – просил он.
– Ты предлагаешь мне собственными руками отправить родного сына в дурдом?!
– Мама, процедура называется «психоревизия», пожалуйста, не употребляй вульгарных выражений, из-за них ты кажешься такой… хм… молодой!
– Милый мальчик, меня по-всякому обзывали, но чтобы «молодой»… – ответила мать, морща лоб. – И кто – собственный сын! – Увидев, что он не поддается, мать надулась. – Гектор, голубчик, что скажут мои друзья? И что еще важнее, ты хоть понимаешь, что после этого случится с твоими акциями?
Гектор вздохнул:
– Мама, тебе-то какая разница? Ты ведь меня давно продала, разве нет?
– Какой ужасный вопрос! – ответила мать, изображая потрясение. – Ты мой единственный сын!
Гектор не собирался поддаваться:
– Так продала или нет?
Помолчав немного, мать изобразила смущение и стыд:
– Детка, твои акции стремительно падали, и ты потерял хорошее место, а потом тебя перевели на облако Оорта…
– Мама, я понимаю, почему ты рассталась с моими акциями. Ты воспитала меня реалистом и предприимчивым человеком, поэтому я все понимаю. Будь я на твоем месте, я поступил бы точно так же. Позволь задать тебе еще один вопрос: ты об этом жалела?
Досада на ее лице была именно тем ответом, которого он ждал. Гектор понимал: мать досадует, что прогадала.
После того как Гектор выступил на суде, его акции начали уверенно расти в цене. Как только подтвердились слухи о его новом назначении и кабинете, его акции взлетели до небес. Теперь почти все его акции у него самого, можно было бы неплохо сыграть на разнице курсов и рассчитаться с огромными долгами. Даже если он продаст процентов девять самого себя, его пакет по-прежнему гораздо больше контрольного. И все же Гектор верил в свою счастливую звезду. Если кто-то захочет купить оставшиеся акции, пусть сукины дети платят за них по рыночной цене. Гектор не спешил выставляться на продажу. Кроме того, он выкупил ранее заложенные акции Нилы Харпер. Кстати, ее акции оказались даже более выгодным капиталовложением, чем вложения, которые он сделал в себя. Он чуть не улыбнулся, когда мать, подтвердив его подозрения, наконец не выдержала.
– Двадцать процентов! – воскликнула она, чуть не плача. – У нас было двадцать процентов! Что за нейтрон твой отец!
Гектор подумал: «Это послужит вам хорошим уроком».
– Мама, пожалуйста, поверь, психоревизия мне не повредит… Мои акции подорожают еще больше. А я подарю вам сто акций из моего пакета.
Глаза у матери загорелись. Правда, она тут же бросила на сына подозрительный взгляд:
– В чем уловка?
– От тебя требуется одна небольшая услуга, – ответил Гектор, улыбаясь. – Ты пойдешь к Джастину Корду и предложишь ему сто моих акций.
– Не глупи, мальчик. Во-первых, с какой стати ему покупать у меня твои акции? И во-вторых… Марса ради, что я ему скажу?
– Скажешь, что хочешь мне отомстить.
– За что?
– Сама придумай.
– А если он не поверит?
– Мама, не забудь: речь идет обо мне. Он поверит.
– Что ж, мне надо немного подумать. Посоветоваться с твоим отцом, с братом…
– Только не затягивай, мама, у меня…
Гектора перебила вошедшая в кабинет секретарша, по здешним правилам, это означало, что к нему явился посетитель достаточно важный, чтобы прервать любой разговор.
– Мама, подожди секундочку… Да! – Он повернулся к секретарше со слегка раздраженным видом. – В чем дело?
– Мистер Самбьянко, – ответила секретарша, – в приемной сидит дама – судебный пристав, она просит передать вам, что вы с ней уже встречались… кажется, на Луне. Я сказала, что вы в Колорадо, но она настаивала.
– Чтоб мне провалиться! – воскликнул Гектор, оскалившись по-волчьи. – Пусть войдет.
– Сэр, я упомянула, что она – судебный пристав?
– Гектор, что происходит? – вмешалась мать Гектора.
– Мама, подожди, пожалуйста!
В кабинет вошла та самая невероятно соблазнительная красавица, которая несколько недель назад вручила Гектору повестку перед самой посадкой на космический корабль. Сейчас на ней было больше одежды, но все же ей удавалось сочетать в себе изящество, потрясающую красоту и возраст, делающий ее желанной моделью всех рекламных изданий.
– Мистер Самбьянко!
– Вы здесь, чтобы договориться о свидании, мисс?..
– Сноу… Да, но не о таком свидании, о каком вы думаете. Вам повестка на психоревизию… которую затребовал один из ваших акционеров.
– Сейчас угадаю… Джастин Корд?
Красавица кивнула в знак согласия.
Гектор расплылся в широчайшей улыбке. Потом повернулся к голограмме матери:
– Мама, целую, предложение отменяется, мне надо идти!
Он оборвал связь, прежде чем ошеломленная мать успела произнести хоть слово.
– Итак, мисс Сноу, – продолжал он, оборачиваясь к судебному приставу, – почему я должен позволять вам вручать мне повестки, ничего не требуя взамен?
Мисс Сноу посмотрела на Гектора в упор прозрачными глазами, от которых пробирала дрожь.
– Что вы имеете в виду?
– Я хочу пригласить вас на свидание.
– Милый мистер Самбьянко, хотите сколько угодно. Повторяю, вы для меня слишком молоды.
– А если я сделаю так, что вы не пожалеете о нашем свидании?
– Какая самоуверенность!
– Не спорю, но считаю, что вам мое предложение понравится, – улыбнулся Гектор.
– Хорошо, мистер Самбьянко. Слушаю вас.
– Первый раз, когда вы передали мне повестку, все было просто. Сейчас все еще проще, потому что я сам вас впустил. Вы ведь понимаете, что в моей власти всячески затруднить вам работу?
– Конечно, мне платят высокое жалованье не просто так.
– Не сомневаюсь, вы достойны самого высокого жалованья, мисс Сноу. Но вспомните, что вам, скорее всего, придется доставлять мне повестки еще не один раз. Уверяю вас, будет и третий раз, и четвертый, и пятый… Предлагаю взаимовыгодный обмен, в результате которого ваша жизнь станет проще и гораздо, гораздо интереснее.
– Не знаю, мистер Самбьянко. Мне и сейчас не скучно. Но, должна признать, я любопытна. Что вы предлагаете?
– На самом деле все очень просто. В следующий раз, когда вы должны будете доставить мне повестку, вы просто позвоните, и мы вместе поужинаем. Там вы мне ее и вручите. Вам не придется гоняться за мной, хитрить, добиваться встречи.
Мисс Сноу склонилась над его столом и тихо произнесла:
– Думаете, вы способны настолько затруднить мне жизнь?
Гектор нагнулся вперед и, оказавшись в нескольких сантиметрах от ее лица, так же тихо ответил:
– Вот именно!
Красавица быстро поцеловала его в кончик носа и отступила.
– Договорились, мистер Самбьянко. При одном условии!
– Если выполнить его в моей власти.
– По-моему, да. В свое время мне пришлось доставлять много повесток на психоревизии. При последующих визитах я узнала для себя самое интересное: каждый уклоняется от ПР по-своему. Некоторые умны, некоторые действуют напролом, а некоторые так и вообще придумывают гениальные увертки. И вот мое условие. Если мне понравится ваш ответ, я согласна с вами встретиться.
– Договорились, – тут же ответил Гектор.
– Тогда скажите, – мисс Сноу с удобством устроилась в гостевом кресле, – как вы намерены уклониться от ПР?
Гектор откинулся на спинку кресла. Затем закинул руки за голову, закинул ноги на стол и сухо ответил:
– Я не стану заслоняться.
– У вас что, с головой не все в порядке? – спросила Юрист, меряя свой кабинет шагами.
– Нет, спасибо, я чувствую себя хорошо, – невозмутимо ответил Гектор.
– Может быть, вам в самом деле нужна ПР. А если я и дальше буду слушать всю ту чушь, что вы несете, может быть, ПР понадобится и мне.
– Джанет, все просто превосходно! – втолковывал ей Гектор. – Если бы Джастин не потребовал проведения ПР, я бы сам подсказал ему такую мысль… конечно, не прямо.
– Конечно! – в досаде воскликнула Джанет. – Гектор, вы хоть понимаете, что такое психоревизия?
– Уверяю вас, Джанет, вполне понимаю.
– Сначала нанороботы тщательно обследуют вашу нервную систему. – Она сделала вид, что не слышала его последних слов. – Если найдут в ней какое-то отклонение, то… исправят его на месте. Не знаю, как вы к этому относитесь, но я нравлюсь себе такой, какая я есть, со всеми моими недостатками. И меньше всего мне хочется, чтобы меня «выпрямляла» армия бесчувственных нанороботов, которых я утром все равно выгоню из организма вместе с мочой.
Ее слова не тронули Гектора.
– Я понял.
Джанет попробовала зайти с другой стороны:
– Говорят, после психоревизии вы… уже никогда не будете прежним.
– Конечно, – кивнул он. – Тех, кому предписывают ПР, в самом деле не мешает подправить, поэтому после процедуры они уже не те, что прежде. Все вполне понятно. Но уверяю вас, Джанет, я не сумасшедший. Поэтому я не боюсь ПР.
– Но почему вы позволяете провести психоревизию именно Джастину? Извините, Гек, но мне ваш замысел кажется безумным.
– Если честно, именно поэтому я к вам и пришел. Мне нужна ваша помощь.
– Чего ради? Судя по всему, уклоняться от ПР вы не собираетесь.
– Точно, не собираюсь. Ваша помощь нужна мне для того, чтобы иск удовлетворили как можно скорее, но без особого шума.
Джанет изумленно воззрилась на него, слова Гектора лишили ее дара речи.
– Джанет, – продолжал Гектор, – в зале суда я довел его до белого каления. Поэтому он и спешит отомстить мне. Но, когда он успокоится, он, скорее всего, отзовет иск. Мне нужно успеть до того, как он передумает!
Джанет посмотрела на человека, который всего несколько дней назад спас ее карьеру от неминуемого краха. Тогда она поверила ему, а ведь ставки были гораздо выше. Нет причин не верить ему сейчас.
– А Керк?
– Что – Керк?
– Он этого не допустит… Ваша психоревизия плохо скажется на его имидже.
– За Керка не беспокойтесь, – ответил Гектор. Ледяной тон, каким он ответил, показался Джанет достаточно убедительным. – Вы нашли что-нибудь на Харпер?
– Имеете в виду ее предположительный роман с Кордом?
– Да.
– Полный тупик. Если у них в самом деле роман, во что я не верю, они все тщательно скрывают. Кажется, он к ней искренне привязан, но здесь нет ничего необычного. Разумеется, ее поведение безупречно. Строго говоря, она больше не является его реаниматологом. Анализ языка тела также подтверждает мои выводы.
– Продолжайте за ней следить, – велел Гектор, на которого отсутствие улик совсем не подействовало. – Рано или поздно она непременно переспит с ним, и тогда мы нанесем удар!
Джанет поерзала в кресле.
– Гектор, в чем дело? Если вы охотитесь за Кордом, чем вам поможет уничтожение Харпер… если, конечно, вы не получаете от происходящего какой-то извращенной радости?
– Джанет, я никогда никого не уничтожаю забавы ради. Только бизнес, ничего личного. – Он подался вперед, взял папку, озаглавленную «Н. Харпер», и швырнул ее Джанет. – Архаично, признаю, – продолжал он, имея в виду бумажные документы, – зато на сто процентов надежно.
Джанет кивнула.
– Доктор Харпер станет нашей куклой вуду, – продолжал он. – Чем больше иголок и булавок мы в нее вонзим, тем больнее будет Джастину.
Джанет раскрыла папку и пролистала страницы. Она сразу поняла, что среди документов нет ничего серьезного. Несколько мелких нарушений в колледже… Такие нарушения не способны повредить репутации Нилы или заставить Корда что-то заподозрить. Потом она заметила небольшую записку, приколотую к контракту. Она была от Гектора и адресована Керку Олмстеду.
– Вы просили Керка найти нарушения в ее контракте?
– Да.
Джанет кивнула:
– Если у нее не будет контракта, ее некому защищать… Мы сможем сделать с ней все, что захотим. Блестяще! – Подумав, она спросила: – Но почему вы отдали его Олмстеду?
– Потому что он, разумеется, завалит дело.
Джанет снова смерила его озадаченным взглядом:
– Тогда почему он согласился?
– Потому что я внушил ему, что это отличная мысль, – улыбнулся Гектор. – Притом его собственная мысль.
– А ее контракт вообще можно оспорить? – спросила Джанет.
– Разумеется, нет! – ответил Гектор. – Прицепиться практически не к чему… С Мошем Маккензи шутки плохи. Попробуйте встать на его пути – и он вас расплющит. Контракт составлял он.
– Значит, в основе всего лежит ваше желание, чтобы Керк все завалил.
– Да, в общем и целом… Оплошность будет не слишком крупной, но рано или поздно ему все зачтется.
Джанет молча обдумывала все за и против. Этот навык она отточила до совершенства в ходе медленного, но неуклонного восхождения по корпоративной лестнице.
– Вы понимаете, – начала она, больше чем когда-либо желая казаться полезной своему собеседнику, – что любая попытка оспорить контракт Харпер наведет доктора Харпер и мистера Корда на мысль, что вы знаете об их предположительной слабости друг к другу… Иными словами, какие у вас еще причины так поступать?
Гектор кивнул, снова оставшись невозмутимым:
– Джанет, я хочу, чтобы он знал, что GCI их подозревает. Страх не сразу разрушает уверенность в себе. Он заползает под кожу и постепенно отравляет организм. Пусть гадают, что нам известно, а что – еще нет, пусть трясутся, думая, как мы распорядимся имеющимися у нас сведениями. Пусть гадают, расскажем ли мы кому-нибудь об извращенных наклонностях доктора Харпер. Пусть они волнуются, а не мы. Вот увидите, скоро оба превратятся в жалких параноиков. В ответ Джастин ринется в атаку, которая с вашей помощью угодит прямо в нужное русло.
Джанет подняла голову от контракта, который она внимательно изучала.
– В вас.
– В меня, – кивнул Гектор. Глаза у него были холодными, он снова оскалился по-волчьи.
– Отлично, Гектор. Но когда станет известно, что вам назначили психоревизию, мне понадобится какой-то предлог, чтобы объяснить, почему я вам не помогла.
Гектор кивнул:
– Если кто-нибудь спросит, отвечайте, что у вас связаны руки.
– Почему? – спросила Джанет.
– Потому что, дорогая моя, против Человека вне корпорации мы практически бессильны.
Глава 6
ОТКРЫТО – ЗАКРЫТО
Проснувшись, Джастин понял, что ему лучше. Точнее, он немного успокоился. Он огляделся по сторонам. Комната была почти точной копией приемной при его прежнем кабинете, там он часто ложился вздремнуть во время длинного рабочего дня. В небольшом помещении, обшитом резными панелями, стояли книжные стеллажи от пола до потолка. В камине горел огонь. У стены стояла стандартная двуспальная кровать, на которой он лежал. «Если уж кто-то копается в твоем организме, лучше просыпаться в знакомом окружении, – подумал он. – Хотя… собственно, какая разница?» Джастин зевнул и потянулся. Он не знал, чего ожидать от курса лечения, хотя Нила ему подробно обо всем рассказала. Но привык к тому, что после любого, так сказать, наркоза просыпаешься с больной головой и не понимаешь, где находишься. Примерно те же чувства он испытывал, когда умирал. Вспомнив, что сейчас он не умирает, он тем не менее не сразу пришел в себя.
Курс возрастной терапии предложила Нила, посоветовавшись и наведя справки, Джастин согласился. Но он настоял на том, чтобы лечиться в Боулдере. Там ему было удобнее, кроме того, ему было спокойнее в знакомой обстановке. Договориться оказалось нетрудно. GCI под давлением как общественности, так и акционеров решила пойти Джастину навстречу и создать ему приемлемые условия. Он оделся, в последний раз оглядел «свою» комнату и вышел в приемную, где Нила, паря в летающем кресле, деловито изучала что-то в своем цифродруге. Услышав, как Джастин входит, она подняла голову.
– Я хорошо себя чувствую, – сказал он, не дожидаясь ее вопроса. – Более того, я чувствую себя лучше… и даже увереннее, чем раньше.
– Очень рада, – ответила Нила, – и все равно ругаю себя за то, что не подумала о таком важном факторе. Ты просто воскрес не в том возрасте.
– Ты меня воскресила, а все остальное не важно.
– Верно. – Нила встала. – По-моему, тогда мы думали только об этом и больше ни о чем…
– Если не считать нескольких подростковых срывов, ничего страшного не произошло!
Нила подумала о Гекторе и покачала головой. Ею овладело дурное предчувствие.
Во второй половине дня они собирались слетать по магазинам, но, поняв, что репортеры и поклонники не дадут им проходу, почти весь вечер провели в отеле – каждый в своем номере. Уговорились рано поужинать с Мошем и Элинор и попытались расслабиться. Нила решила, что не мешает выспаться, чтобы лучше подготовиться к завтрашнему испытанию.
– Куда же мы завтра отправляемся? Зачем летим в Лос-Анджелес? – спросил Джастин, устраиваясь в мягком кресле-лежанке, воссозданном по его просьбе.
Нила невольно нахмурилась, как всякий раз, когда он садился в это громадное, раскладное чудовище или вставал с него.
– Сама попробуй посидеть здесь, – предложил Джастин, закидывая руки за голову. – Пусть оно и не реагирует на изменение температуры тела, у него есть свои достоинства.
– Наверняка есть, – не слишком искренне согласилась Нила. – Может быть, как-нибудь потом. – Она посерьезнела. – Завтра мы идем в музей.
Улыбка на лице Джастина увяла. Некоторое время он сидел, уставившись в потолок.
– Думаешь, надо?
– Да. По-моему, ты готов.
– Тогда ладно… Ты главная, ты и командуй.
Джастин навел справки о музеях виртуальной реальности, а также о законах, по которым они действовали. Вот что ему удалось понять: музеи демонстрировали действие законов, настолько въевшихся в плоть и кровь современного общества, что достаточно было одного посещения. Отчасти по совету Нилы, но главным образом потому, что у него не было времени, Джастин не успел навести более подробные справки. Нила заранее договорилась с сотрудниками лос-анджелесского музея, их ждали в строго оговоренное время. Поскольку Джастин непременно хотел лететь в Лос-Анджелес в недавно купленном флаере, а не орбитолетом, Нила заявила, что они вылетают в девять утра, чтобы успеть к назначенному часу.
Джастину не хотелось лететь орбитолетом по двум причинам. Во-первых, он соскучился по ощущению водителя, когда сам сидишь за рулем. Во-вторых, за время, как он про себя называл ее, «автомобильной поездки» он рассчитывал немного сбросить напряжение после суда. Слишком долго он находился в центре всеобщего внимания, а странный музей пугал его. Нила не возражала. В совместном полете у нее появится возможность как следует поговорить с Джастином. Кроме того, полет на флаере займет лишь чуть больше времени, чем орбитолетный рейс. Они оговорили детали, Джастин распорядился, чтобы флаер перегнали ему из Нью-Йорка.
Больше всего Джастина удивило то, что сейчас почти никто не водил «машины» самостоятельно. Люди, конечно, путешествовали из одной точки в другую, но за исключением ретрогородков вроде Боулдера просто негде было крутить руль и нажимать на педали. Раньше, мечтая о будущем, Джастин рисовал в своем воображении не только летающие машины, но и огромные разноуровневые скоростные шоссе по двадцать полос в каждую сторону, заполненные самыми фантастическими средствами передвижения… Машины будущего неслись по идеальному покрытию, обладавшему способностью к самодиагностике и саморемонту. А вместо этого он увидел… точнее, не увидел ничего. Миля за милей глухомани – и ни кусочка асфальта. За пределами больших городов не было не только скоростных шоссе – не было вообще никаких дорог. Чем больше Джастин задумывался, тем больше логики видел в происходящем. Зачем нужны дороги, если повсюду имеются орпорты, а машины летают по воздуху? И все же он неизменно испытывал потрясение, видя, что города будущего со сверкающими фасадами, высоченными, выше облаков, зданиями и миллионами летающих машин торчат как острова посреди глуши. Со временем Джастин по-новому оценил красоту природы. Земля, которую оставили в покое, зализала раны и начала оживать. Он улыбнулся, вспомнив оголтелых «зеленых» радикалов своего времени, которые пытались защищать природу всякими эксцентричными способами. Сейчас они, конечно, давно покоятся в земле и ведать не ведают, что их мечты о зеленой планете полностью воплотились в жизнь.
Нила рассказала, что почти вся «глушь», которая ему так нравится, является чьей-то собственностью. В последнее время понятие «землепользование» означает извлечение из земных недр всех ценных природных ресурсов. До всего остального владельцам дела нет. Понятие «домик в деревне» также устарело лет за сто до воскрешения Джастина. Благодаря нанотехнологии сельский пейзаж – как и вообще любой другой пейзаж – можно создать в большом городе, в отдельном здании или на любом этаже небоскреба. И стоит такой «вид из окна» совсем недорого – во всяком случае, гораздо дешевле, чем жизнь за пределами большого города. Как ни странно, планета с населением в двадцать с лишним миллиардов человек оказалась почти незаселенной.
Управлять летающей машиной оказалось гораздо проще, чем ожидал Джастин. Аппарат по умолчанию работал на автопилоте, правда, всякий раз, как он хватался за руль, автопилот отключался и принудительно срабатывал, лишь когда понимал, что управляет флаером новичок. Хотя флаер развивал скорость около тысячи шестьсот миль в час, он был маневренным и легким, словно запущенный в небо бумажный самолетик. Огромные окна позволяли беспрепятственно любоваться степью, тундрой, величественными горными хребтами и извилистыми реками. Джастин ненадолго задержался над Аризоной, чтобы воплотить в жизнь свою детскую мечту – пролететь над Большим каньоном.
Видя неподдельную радость своего спутника, Нила рассмеялась.
– По-моему, – заметила она, – уровень некоторых гормонов у тебя еще повышен!
– Ничего подобного, – возразил Джастин, в детском восхищении разинув рот, когда они оказались над порогами реки Колорадо. – Мои гормоны точно на том уровне, на каком мне хочется!
– Что ж, если тебе так нравится здесь, – ответила Нила, явно заскучав, – ты просто станешь аляскинцем, когда увидишь марсианские каньоны! По сравнению с ними Большой каньон – всего лишь царапина в песке.
– Вот это да! – Джастин пустил флаер в крутое пике. – Ну, как мы летим?
Нила промолчала, и Джастин покорно пожал плечами. Не хочет – не надо. Он поднялся выше, они вылетели из каньона и взяли курс на Лос-Анджелес. При той скорости, с какой они летели, путешествие заняло всего несколько минут.
Когда они достигли городской черты, скорость флаера резко снизилась.
Нила наблюдала за тем, как Джастин разглядывает сверху новый, усовершенствованный Лос-Анджелес.
– Как впечатления? – спросила она.
– Город сильно расползся, разросся вширь, зато ввысь, похоже, не очень, – ответил Джастин. – Ну а в остальном… похоже, почти совсем не изменился.
Лос-Анджелес действительно почти не изменился. После Большого Краха все, кто мог, переселились севернее, на территорию Аляскинской федерации. Постепенно мир восстанавливался, но Калифорния так и не оправилась после потрясения. В конце концов, на погоду, одно из главных преимуществ штата, люди научились влиять. Индустрия же развлечений, составлявшая раньше предмет гордости калифорнийцев, оставила по себе такие черные воспоминания, что многие бывшие жители штата, подобно евреям, сбежавшим из нацистской Германии, отказывались даже ступать на ее территорию. Нила рассказала, что, когда приняли решение разместить Музей виртуальной реальности в Лос-Анджелесе, эпицентре «виртуальной чумы», начались волнения. О правильности такого шага до сих пор спорят.
Когда они поравнялись с музеем, Нила отдала приказ снижаться. Флаер сел на ухоженный газон-парковку. После мягкой посадки Нила покосилась на Джастина, словно спрашивая, готов ли он. Джастин ответил кивком. Они вышли сквозь стенки и зашагали к просторному парку. Огромные ворота были сделаны из камня, металла и мелких кусочков разбитых компьютерных материнских плат. Над воротами изгибалась арка с высеченной на ней надписью: «ЭТО НЕОБХОДИМО».
В воротах они встретились с небольшой, человек из двадцати, группой школьников, выходивших из музея. Детей лет семи-восьми сопровождали двое взрослых. Группа напоминала школьную экскурсию с одним исключением: никто из детей не улыбался. Малыши настолько погрузились в собственные мысли, что двое врезались бы в ворота, если бы их осторожно не развернули за плечи. Дети шли ссутулившись, шаркая ногами, похоже, на них, двух самых знаменитых людей в Солнечной системе, дети не обратили никакого внимания. Джастин подождал, пока дети выйдут, и повернулся к Ниле.
– Джастин, – сказала она, – наш мир зародился на обломках старого мира, но старый мир рухнул так ужасно, что едва не погубил все, что нам дорого.
– При чем же здесь эти дети?
– При всем.
Они прошли еще с сотню шагов по дорожке, усыпанной гравием. Тишину нарушал только скрип их шагов. Потом вдали замаячила высокая и очень странная башня. Казалось, она вот-вот рухнет. Во все стороны из башни торчали осколки стекла и искореженные куски металла. Подойдя ближе, Джастин увидел, что башня словно вырастает из глубокой ямы, лишенной всякой растительности. Над строением нависали грозовые тучи. Джастин и Нила начали спускаться по ступенькам.
В музей можно было попасть, войдя в огромное отверстие у основания ямы. Стены ямы были выложены мраморными плитами, и на них Джастин прочел:
«I. КУЛЬТУРА, КОТОРАЯ ПРИНИМАЕТ ВИРТУАЛЬНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ, ЗАСЛУЖИВАЕТ УНИЧТОЖЕНИЯ.
II. ТО, ЧТО ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ ЧЕЛОВЕК, ПУСТЬ ДЕЛАЕТ.
III. НЕ ПРИНИМАЙТЕ ДРУГОЙ РЕАЛЬНОСТИ, КРОМЕ РЕАЛЬНОСТИ.
IV. ПОЛНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ ПОЛНОСТЬЮ РАЗЛАГАЕТ.
V. НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЙТЕ».
Нила не торопила Джастина. Видимо, она ждала, пока смысл надписей полностью дойдет до него.
– Вот, – сказала она, – это знаменитые Законы виртуальной реальности.
– Впечатляет, – ответил Джастин, отходя от мраморной стены и оглядываясь на дикий и девственный ландшафт.
Нила продолжила начатый ранее разговор:
– Мы ждем, пока дети достигнут того возраста, когда они смогут понять и запомнить. Все индивидуально, но, как правило, все попадают в музей между семью и девятью годами.
– Сколько лет было тебе, когда тебя сюда привезли?
– Семь, – прошептала Нила, на миг становясь похожей на детей, которых они только что видели.
– Нила, зачем нужен такой музей?
– Считается, что он показывает, какую цену платит общество, когда подменяет понятие ответственности удовольствием.
– Звучит ужасно по-пуритански, тебе не кажется?
Нила не ответила. Джастин подумал, что она даже не слышала его. Она смотрела на вход в музей как завороженная… нет, как жертва, вынужденная вернуться на место преступления. Потом Нила глубоко вздохнула и заметила, что им пора входить.
Войдя в музей, Джастин увидел, что внутри башня гораздо просторнее, чем кажется снаружи. Впереди множество эскалаторов спускались прямо в недра Земли. Нижние площадки эскалаторов были затянуты тонкой пеленой тумана.
Почти сразу же к ним подошел сотрудник музея в строгом костюме, к лацкану его пиджака был приколот значок с надписью: «ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ». После того как они расписались в анкетах, сотрудник глянул на свой голодисплей и вскинул голову.
– Прошу меня извинить, мистер Корд… доктор Харпер… – он явно волновался в присутствии знаменитостей, – еще несколько модификаций, и мы отправимся… Кстати, поздравляю с победой в суде!
– Спасибо, – ответили оба и принужденно рассмеялись.
Сотрудник музея продолжал нажимать какие-то кнопки.
– Я произвожу необходимые настройки, чтобы вы в полной мере приспособились к пребыванию здесь.
– Ясно, – ответил Джастин, не зная, что еще сказать.
– И кстати, – продолжал сотрудник, снова отрываясь от голодисплея, – всем нам, музейным работникам, понравилось, как вы отбрили GCI.
– А вы разве не на них работаете?
– О нет, мистер Корд, – с явной гордостью ответил сотрудник музея. – Мы – государственные служащие!
Джастин удивленно покосился на Нилу.
Нила пожала плечами:
– Джастин, на GCI работают не все.
Джастин огляделся:
– А где все остальные?
– Кто – остальные? – спросил сотрудник музея.
– Остальные посетители.
– Сегодня других посетителей уже не будет. Не хватало еще, чтобы вас во время вашего визита окружала толпа поклонников. По-моему, с последней группой вы столкнулись, когда входили сюда.
– Да вообще-то… – кивнула Нила.
Служащий нажал еще несколько кнопок и вышел из-за своего голодисплея.
– Прошу вас сюда, мистер Корд… доктор Харпер… – Он указал на третий эскалатор слева, который теперь был ярко освещен.
Джастин и Нила ступили на него. Джастин, повинуясь привычке, зашагал вниз по ступенькам, но посмотрел на Нилу и оторопел. Она стояла, привалившись к перилам и вцепившись в них обеими руками. Хотя эскалатор ехал медленно, но Нила мертвенно побледнела – как будто ее против воли затащили на американские горки.
– Иди вперед, если хочешь, – с трудом выговорила она. – Без меня все равно не начнут.
Джастин улыбнулся и поднялся к ней.
– Все хорошо. – Он взял ее за руку. Нила не сопротивлялась – видимо, сейчас ей было не до того.
