Текст книги "Выход в свет. Внешние связи (СИ)"
Автор книги: Блэки Хол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 58 страниц)
5.2
Я насмеялась вдоволь, до икоты, а Мэл, облокотившись, разглядывал меня со сдержанной улыбкой.
– У тебя красивый смех, – сказал проникновенно, и меня обдало жаром. – Ямочки тут и тут, – показал на щеки.
– Спасибо, – растерялась я от комплимента, заставшего врасплох.
Мне редко расточали похвалы, а если и говорили, то я относила их не к разряду комплиментов, а к дружеской лести. Однако восхищение во взгляде Мэла придало смелости. Притянув за шею, поцеловала его – откровенно, вызывающе, и почувствовала мгновенный отзыв. Оторвалась от губ, а Мэл по инерции дернулся следом и разочарованно вздохнул.
– Спасибо, – сказала я с интонациями роковой дивы. Правда, у этой дивы голос оказался страшно прокуренным. – Значит, ты Жорка?
– А-а, Севолоду можно всё, – махнул он рукой. – Но тебе стоит набросить что-нибудь, пока не принесут одежду.
– А где она? – забеспокоилась я. Вдруг вещички выбросили, посчитав неподходящими для изысканной обстановки, или успели извести на половые тряпки?
– Почистят и вернут. Обычное дело, не волнуйся.
Не припомню, когда успела увазюкаться. Смущаясь под взглядом Мэла, я застегнула на спине крючочки и натянула на себя одеяло.
– А твой дядя действительно врач?
– Действительно.
– Значит, мы у него дома? Неудобно стеснять человека.
– Только ты могла подумать о неудобствах в шаге от необратимых последствий, – заметил Мэл, а мой нос высокомерно задрался в ответ. – Не бери в голову.
Тут я вспомнила и спросила, хотя вопрос прозвучал с опозданием:
– Как твои руки? Отдача оказалась тяжелой?
– Значит, ты помнишь? – отвел он глаза в сторону.
– Отрывочно, – ответила поспешно. – Очень мало. В голове всё смешалось.
– Севолод снял реакцию, ну, и подшлифовал лицо.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату пружинистым шагом вошел темноволосый мужчина с небольшим чемоданчиком.
– Доброе утро, – поприветствовал, закатывая рукава рубашки. – Как самочувствие?
Вошедший говорил красивым зычным голосом с рокочущими нотками. Я прокашлялась, чтобы поздороваться, но вместо меня ответил Мэл.
– Неплохо, – сказал, поднявшись с кровати. Засунул руки в карманы брюк и встал рядом с мужчиной.
– Вижу, – сверкнул тот белозубой улыбкой и представился, шутливо стукнув племянника по плечу: – Севолод, родственник этого поросенка.
Дядя Мэла ушел за бежевую дверь и вернулся, вытирая руки полотенцем. У Севолода была подтянутая спортивная фигура, упакованная просто, но элегантно – в светлую рубашку и темные брюки. Между ним и Мэлом имелось сходство, но с первого взгляда я не смогла определить, какое.
– Это Эва, – молвил Мелёшин. – Моя… однокурсница.
– Основные моменты мне ясны, – кивнул Севолод. – Но я хочу услышать твою гостью.
– У нее не полностью отошел голос, – опять вставил Мэл.
– Сейчас мы это выясним. Эва, придвиньтесь ближе.
Выполняя просьбу, я переползла по кровати и села с краю. Мужчина аккуратно сложил полотенце на столике и добавил:
– Опустите одеяло пониже.
Я замешкалась.
– Прежде всего, воспринимайте меня как врача, – сказал Севолод. – Представьте, что вы пришли на прием.
Я в растерянности взглянула на парня, и он утвердительно кивнул, но нахмурился.
Дядя-врач профессионально прослушал легкие, бронхи и сердцебиение с помощью какой-то воронки, нацепил на голову резинку с зеркальным кругом и проверил зрение. Постучал по рукам и ногам, заглянул в уши, горло и нос, замерил пульс и давление, словом, совершил процедуры, аналогичные осмотрам у Альрика. Я же забыла о визите к профессору!
Заметив машинальный порыв, Севолод спросил:
– Вам дискомфортно? Что-нибудь болит?
– Ничего не болит. Вспомнила о вчерашних неудавшихся планах.
– Что поделаешь, – заметил философски мужчина. – Помните, нет ничего важнее здоровья. Поскольку основные двигательные и осязательные функции вы с Жориком успели испытать при пробуждении, – при этих словах я смешалась, а Мэл уделил повышенное внимание стене, – то проверим чувствительность к перепаду температур. Сообщайте о своих ощущениях.
На руках Севолода, оголенных до локтей, наличествовала повышенная волосатость, даже на тыльной стороне ладоней росли островки черных вьющихся волосков. Я слышала от девчонок, что парни с богатой порослью на груди и конечностях считаются неутомимыми любителями женского пола, и поймала себя на том, что ни разу не видела рук Мелёшина выше запястий. В институте он ходил в свитерах и джемперах, а сейчас на нем была рубашка с длинными рукавами.
Дядя Мэла взял мою ладонь и начал ощупывать руку, взбираясь к плечу. Поначалу не чувствовалось ничего необычного, кроме щекотки, о чем я не замедлила упомянуть и почесаться. Однако дойдя до локтя, пальцы мужчины стали вдруг ледяными, и при каждом касании кожу покалывало морозными иголочками.
– Х-холодно.
– Хорошо. Дальше.
Когда пальцы Севолода добрались до плеча, ледяные уколы сменились горячими каплями, и я, зашипев, сбросила его руку.
– Неплохо, – заключил он. Мэл наблюдал с тревогой за тестированием.
Аналогичным образом Севолод проверил остальные конечности, резко меняя температурную полярность пальцев. Когда он добрался до пятки, я сипло захихикала и попыталась выдернуть ногу. Мэл расслабился и тоже посмеивался.
– У меня имелись опасения, что восстановление чувствительности эпидермиса к перепадам температуры займет несколько дней. Результаты радуют, – сказал мужчина, распрямляясь. – Присутствует легкая простуженность в виде фарингита, но в свете того, что вы могли заработать двухстороннюю пневмонию, данный диагноз следует воспринимать радужно.
Легко отделалась – согласилась я молчаливо. Последствия могли оказаться несоизмеримо тяжелее, не окажись у Мэла волшебного дяди-доктора в родственниках, или друга Макеса, гнавшего машину на звуковой скорости, или не сообрази Мелёшин поддерживать мой угасающий организм "горячим" заклинанием – болезненным, но результативным.
Взяв полотенце со столика, Севолод опять скрылся за бежевой дверью и возвратился, на ходу разворачивая рукава рубашки и застегивая манжеты.
– Выпишу сироп для восстановления ослабленного организма. Состав концентрированный, его следует разводить водой. Кроме того, добавлю в список препараты для лечения фарингита. Рекомендую поберечься, чтобы воспаление не спустилось в бронхи.
– Спасибо, – хрипло поблагодарила я своего спасителя и замоталась в одеяло.
Всем известно, что устранение последствий заклинаний отнимает много времени, сил и средств, однако за деньги и при наличии нужных связей можно снять негативные явления в кратчайшие сроки. Заплатил – и на следующий день приступай к повседневным делам со здоровым румянцем. Если с наличностью туговато, остается воспользоваться бесплатным лечением по социальной программе, и неизвестно, что перевесит: выздоровление, инвалидность или смерть на больничной койке. Так что личный доктор, совершивший чудо за одну ночь, стал для меня манной небесной. Отсюда напрашивался вывод: дядя Мэла – прекрасный специалист, востребованный в суровой жизни, изобилующей вис-травмами, и зарабатывает достаточно, о чем говорит небедная обстановка спальни.
– Пожалуйста, – ответил мужчина. – В свою очередь хочу поинтересоваться о ваших дальнейших намерениях.
– О каких?
– Я сам поговорю с Эвой, – вклинился помрачневший Мэл.
– Почему не сделал раньше? – развернулся Севолод к племяннику.
– Собирался, но не успел, – ответил тот с вызовом.
– Как же я мог позабыть, что тебе недосуг? – заметил мужчина с веселой укоризной. – Ты ведь был продуктивно занят с утра. Или непродуктивно?
Мне захотелось уткнуться пылающими щеками в одеяло, и желание немедленно реализовалось.
– Поясню вместо забывчивого Жорика, – продолжил мужчина. – Рассматривайте вчерашнее происшествие не как шалость, а как серьезную провинность человека, преступившего закон, – при этих словах Мэл опустил взгляд на ковер. – Вы вправе подать жалобу в отделение о непреднамеренном нападении с использованием вис-волн и причинении тяжких телесных повреждений. Вам должен быть известен порядок. Помнится, кодекс о преступлениях начинают изучать еще в школе.
– Знаю и не буду жаловаться, – сказала я хрипло.
– Ваши заверения не могут не радовать, хотя считаю, такому разгильдяю как Жорка, не мешало бы немножко укоротить хвост для профилактики.
Я видела, что Мелёшин нервно кусал щеку изнутри, потупив взор. Меня покоробили слова его родственника о необходимости возмездия за совершенный проступок. В конце концов, Мэл не виноват, что именно мне выпало судьбой принять заклинание, о чем и сказала мужчине.
– Мой племянник польщен тем, что в его защиту выступила прелестная девушка, пострадавшая от его же рук, – сказал Севолод. – Но случившееся не избавляет от ответственности, не так ли, Жорик?
– Дядя прав, – подтвердил смиренно Мэл. – Вчера я не сдержался, хотя был обязан. Если не ты, пострадал бы кто-нибудь другой, поэтому наказание будет заслуженным.
– Не собираюсь подавать жалобу, – подтвердила я упрямо, и Мэл бросил на меня быстрый взгляд, в то время как его дядя о чем-то раздумывал, разминая ладони.
– Возможно, вы рассчитываете получить некую сумму, которая компенсирует затраты на лечение и восстановление здоровья?
– Ничего не рассчитываю, – просипела. – Я на консультацию опаздываю, а в пятницу следующий экзамен.
Севолод продолжал гнуть своё:
– Может, вас устроит иной способ возмещения ущерба? Поделитесь вариантами, и мы обсудим их в узком кругу.
– Не приставай. Видишь же, она отказалась, – вставил грубо Мэл.
– Возможно, завтра Эва хорошенько поразмыслит и придет к другому мнению, – сказал мужчина. – А ты, Жорик, не забудь о своем обещании.
– Помню, – ответил агрессивно Мелёшин.
Севолод посмотрел на него как на неразумное дитя и сменил тему разговора, обратившись ко мне:
– За дверью ванная, можете принять душ и освежиться. Увидимся за завтраком.
Взяв чемоданчик и обменявшись взглядами с племянником, он вышел из спальни. Мы остались с Мэлом, и в комнате повисло молчание.
– Эва…
– Мэл… – сказали мы синхронно. Он опустился передо мной на корточки.
– Подумай хорошенько, Эва. У тебя есть выбор и время, чтобы его сделать, – сказал Мелёшин, глядя в глаза. – Я готов ответить за содеянное.
– Что прилип как пиявка? Выбор уже сделан, – поджала я губы. – Складывается впечатление, что ты специально убеждаешь меня в обратном.
– Не хочу давить. Хочу, чтобы ты не пожалела о своих словах.
– Не пожалею. И всё равно принуждаешь и портишь настроение с утра.
На лице Мэла промелькнула слабая улыбка.
– Пойдешь в душ?
– Пойду, – огрызнулась и отвернулась к окну.
– Тебе помочь? – спросил мягко Мелёшин.
– Сама дойду, – ответила я, не оборачиваясь, да еще губы надула.
– Хорошо, – согласился он, и у меня вырвался огорченный вздох. Думала, начнет уговаривать, а я поломаюсь и повредничаю. – Подожду снаружи.
Мэл направился к выходу.
– Что ты пообещал Севолоду?
Он взялся за ручку двери и замер.
– Рассказать обо всем отцу. Без утайки, – ответил бесстрастно, не оборачиваясь, но по напряжению, с которым Мелёшин сжимал ручку, у меня мелькнуло подозрение, что предстоял нелегкий разговор. Судя по всему, высокопоставленный родитель держал сына в ежовых рукавицах.
– Наверное, твой папаня крут на расправу.
– Крут, – ответил коротко Мэл и вышел. Я осталась одна.
Встала, ухватившись за прикроватный столб, тускло поблескивающий темной лакировкой, и оглядела комнату под другим углом.
Спальня, оформленная в сдержанных тонах, дышала элегантной роскошью. Консервативный интерьер был подобран со вкусом, без лишних предметов мебели, загромождающих помещение. На полу лежал мягкий бежевый ковер с коротким ворсом.
Подойдя к окну и волоча за собой одеяло, я выглянула на улицу. Внизу распростерлась огромная прозрачная полусфера, состоящая из многогранных сегментов, а под ней переливалось нечто небесно-голубое, разбавленное изумрудными красками. Меня не сразу озарила догадка, что под сегментным куполом плескался огромный бассейн в окружении зеленой растительности. Маленькие человечки рассекали водную поверхность и лежали в шезлонгах, выставляя напоказ телеса в купальниках и плавках. Диковинное сооружение смотрелось необычно посреди заснеженного пространства, в окружении высотных зданий.
Позади стукнула дверь, и я обернулась, чтобы высказать Мэлу недовольство его нетерпением. Вошедшим оказался не Мелёшин, а девушка в прямой черной юбке по колено и белой блузке с рукавами-фонариками.
– Здравствуйте, меня зовут Светлана, – сказала заученно и сложила стопку на кровать. – Вот ваши вещи. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь, – и замерла, ожидая указаний.
– Спасибо, ничего не нужно, – ответила я сипло.
Девушка окинула меня любопытствующим взором и вышла.
Путаясь в одеяльном шлейфе, я доплелась до кровати и перебрала приятно пахнущую одежду. Заметив знакомый зелено-грязный цвет, бросила одеяло на постель и, прижав вещи к груди, юркнула за бежевую дверь.
Ванная комната, совмещенная с туалетом, дублировала спальню цветом и идеальной чистотой поверхностей. Рядом с душевой на необычных декоративных крючках висели полотенца. Я выбрала красное, похожее на моё, оставшееся в общежитии. Оставив одежду на узком столике, залезла в душевую кабину и пожалела, что не сделала выбор в пользу ванны. Душевая походила на самолет с множеством непонятных кнопок и рычажков на панели.
Вдохнув поглубже, решительно повернула краник со значком "волна". В спину подуло прохладным воздухом, и я поспешила вернуть краник в прежнее положение. Подумав, выбрала другой краник со значком "капля", теперь уж точно не промахнусь. Сверху обрушился поток ледяной воды. От неожиданности я взвизгнула и забилась в дальний край душевой, дрожа от холода и потрясения. В горле засаднило от звуковой перегрузки.
– Что случилось? – послышался обеспокоенный возглас, и рифленые стенки кабины показали искаженный силуэт Мэла, влетевшего в ванную. – Эва, ты ударилась? Ответь! – застучал он по пластику.
– Н-нет, – ответила я, клацая зубами. Пробравшись боком вдоль стеночки, просунула нос через щелку в дверце.
– У тебя синие губы! – испугался Мэл. – Ведь знал же, что не стоило оставлять тебя одну. Вылезай!
– Д-дай полот-тенце, – протянула руку.
Конечно же, Мэл стянул с крючка самую большую махровую простыню. Закутавшись в нее с головой, я вывалилась из душевой кабинки.
– Ты вся дрожишь, – обнял он меня. – Что случилось?
– В-вода х-холодная, – пояснила я, заикаясь.
Мэл согревал до тех пор, пока меня не перестало колотить. Я могла простоять вечность, пригревшись в кольце его рук, и ноги не отвалились бы от усталости.
– Наверное, Севолод заждался. Сидит и ругается.
– Ни разу не слышал, чтобы он бранился, – хмыкнул Мелёшин.
Подняв голову, я встретилась с его глазами. Сейчас поцелует, – мелькнула мысль. А если не сделает этого, то сделаю я. Сглотнула, и горло отозвалось болью. Вот и проявились первые признаки обострения болезни.
Мэл уже потянулся, уже наклонил голову, когда я спросила:
– У вас в душе возможно вымыться?
– То есть? – отвлекся он.
– Меня то ветрилой с ног сдувает, то леденущей водой окатывает.
На лице Мэла расцвела ухмылка и тут же погасла под гневным взглядом. Отодвинув дверцу душевой, он потрогал бьющие сверху струи и покачал головой. Сунул руку и, дотянувшись до панели, повернул краник, не побоявшись, что сверху хлещет ледяная вода, и что рубашка намокла.
– Эвка, ну, ты даешь, – сказал с укоризной и завернул мокрый рукав. – Давай объясню.
Мэл показывал, для чего предназначены разные кнопки и рычажки, а я смотрела на смуглую руку с черными короткими волосками, напрягшимися мышцами и линией выступивших вен, и вспомнила совместное пробуждение. Чтобы скрыть смущение, сказала сварливо:
– Ладно, понятно. Иди, – и начала подталкивать лектора к выходу.
– Ну, уж нет. Подожду здесь, – выдал Мэл.
– Где "здесь"? – изумилась я.
Вместо объяснения он опустил бежевую крышку бежевого унитаза и уселся на нее.
– Неудобно, наверное, – растерялась я. – Ноги затекут.
– Вполне, – заверил Мэл. – Поспеши, а то слышу дядины шаги на лестнице.
Я метнулась в душевую кабину. Второй заход получился удачным: организм понежился под массирующими струями теплой воды вкупе с фруктовым ароматом мыльной пены. При правильном подходе душевая оказалась совершенством инженерной мысли, если учесть, что в голове не отложилось назначение половины кнопок и рычажков. У меня получилось высушить себя и кабинку. Чтобы завернуться, я просунула руку за полотенцем и не обнаружила его на полу – там, где бросила.
– Мэл! Дай, пожалуйста, полотенце!
– Зачем надрываешь горло? Голос совсем сядет, – ответил он неожиданно близко, за дверцей. – Высохла? Буду подавать вещи, а ты одевайся.
Я открыла рот, чтобы поблагодарить, но тут меня осенило, что поначалу в ход пойдет нижнее белье.
– Я сама! – потребовала, но запоздало. В узкой щели показался первый предмет.
– Не сомневался, что носишь с мишками и зайчиками.
Представив ухмылку Мэла, я сказала сердито:
– Вообще-то это горошек.
– Странная форма для горошка.
– Хорошо. Если тебя беспокоит, то это сложные фигуры, и я люблю геометрию, а не лопоухих и мохнатых, – ответила сварливо.
– Похвально, – за дверцей послышался смешок, и рука протянула следующий элемент одежды. – Приятно сознавать, что моя де… что у тебя не кисель в голове.
Я выхватила, ядовито просипев:
– Помнится, кто-то говорил, что у меня всего одна извилина.
– Да, так и сказал: одна, зато прямая и… упругая.
Шутничок выискался. Высунув руку за дверцу, я нетерпеливо пощелкала пальцами:
– Дальше!
Облачившись в привычную одежду, вздохнула с облегчением и показалась на глаза Мэлу. Оглядев меня, он протянул руку:
– Пошли.
За время отсутствия кровать в спальне кто-то застелил, укрыв атласным бежевым покрывалом. У выхода замерли в ожидании сапожки. Мне показалось кощунством утаптывание ковра уличной обувью, но Мэл разгуливал по комнате в ботинках, и я, последовав его примеру, обулась.
– Проголодалась?
Я прислушалась к себе, и в животе слабо буркнуло.
– Не особо. Аппетита нет.
– Будем нагуливать, – сказал Мэл. Повернул ручку двери, и мы отправились на завтрак с заждавшимся Севолодом.
6.1
В коридоре – бледно-розовые стены, темные двери. В промежутках – картины и гравюры, колонные выступы с необычными профилями и декоративные элементы, притягивающие взгляд. Взять тот же угловой столик на радиусной подпорке, изъеденной сырными дырками.
Своеобразные конструкции впечатляли. Похоже, хозяевам нравилось экспериментировать с сочетаемостью несочетаемых форм.
– Твой дядя оригинальный дизайнер, – заметила я, любуясь винтовой лестницей с консольными ступенями в виде черно-белых клавиш и перилами из металлического кружева.
– Это тетушка самовыражается, – пояснил Мэл неохотно.
– У нее нестандартное видение. Воплощает в жизнь специфические идеи.
– Ничего необычного. Открываешь каталог модных интерьеров, тыкаешь пальцем, исходя из настроения, и через день начинается ремонт, – пожал он плечами.
На повороте мы столкнулись с детьми лет семи – десяти: мальчиком и девочкой, внешне очень похожими друг на друга. Девочка – в строгом платье с ажурным белоснежным воротничком, а мальчик щеголял в жилетке и с бабочкой.
– Привет, Мэл, – поздоровался мальчик с Мелёшиным, а мне важно кивнул. Девочка присела в легком книксене.
– Привет, Саша, привет, Даша, – отозвался Мэл. – Налопались?
– Покушали, – вежливо подтвердила девочка.
– Куда чешете?
– Поедем в учебный центр, – ответил мальчик солидно. Ни дать, ни взять, уменьшенная копия высокого начальника.
– Носы не обморозьте, – посоветовал Мелёшин и потянул меня по лестнице вниз. – Мы торопимся. Где отец?
– В столовой, – пояснила девочка. – До свидания, – воспитанно обратилась ко мне.
– Пока, – попрощалась я хрипло, и мы расстались с чудесными вежливыми детками. Спустились на этаж ниже, и глазам явился другой коридор, развернувшийся перпендикулярно верхнему.
– Что за херувимы? – спросила я у Мэла.
– Близнецы. Младшие Севолода.
– Не похожи на него. Светленькие.
– В тетушку, – ответил он кратко, пока мы шли мимо закрытых дверей.
Ограниченность пространства начала угнетать. Кроме того, я занервничала, предположив, что в жилище кроме Севолода могла толпиться куча родственников, не считая тетушки с множеством разновозрастных детишек. И Мелёшин был частью этого скопища. Возможно, орава родственников, собравшихся в столовой, будет пристально разглядывать меня, наводя лорнеты, и обсуждать в полный голос, обсасывая найденные изъяны и недостатки. От нерадостной перспективы ноги почему-то начали тормозить, а настроение – портиться.
– И сколько этажей в королевстве? – спросила я недовольно. – Запросто можно заблудиться.
– Два, – сказал Мэл, распахивая широкую дверь и пропуская вперед. – Проходи.
На всякий случай я задрала подбородок, чтобы с достоинством вплыть в неизвестность. Первыми на глаза попались две люстры, каждая в виде стопки криво испеченных блинов, и множество мелких светильников вокруг. Взгляд проехал вниз по металлизированным серым стенам с бронзовыми вкраплениями и остановился на столе, за которым сидели Севолод и темноволосый парень примерно одного возраста с Мелёшиным. Иных лиц, пожелавших устроить ажиотаж ради знакомства со мной, не наблюдалось.
Мэл потянул меня к овальному столу с расставленными вокруг стульями из плетеной металлической сетки. Наверное, на них неудобно и больно сидеть. Неужто людям нравится издеваться над собой во славу модного дизайна?
Мелёшин думал иначе, потому что отодвинул передо мной стул и посмотрел вопросительно. Усевшись с осторожностью, я поелозила на сиденье. Как ни странно, конструкция оказалась удобной и комфортной.
Незнакомый парень, развалившись на своем месте, с большим вниманием наблюдал за рассаживанием. Получилось так, что он сидел напротив меня на краю стола. Севолод помешивал ложечкой в чашке.
– Поздновато для завтрака, – заметил и посоветовал мне: – Налегайте на питательную пищу, богатую жирами и белками.
– Хорошо, – кивнула я и уставилась в скатерть.
Стол был сервирован по высшему разряду – столовые приборы, хрусталь и фарфор. Передо мной стояла расписная чашка с полупрозрачными тонкими стенками.
– Поздравляю, – протянул парень глухим голосом с хрипотцой, обращаясь к Мелёшину. – Хотя разочарован. Рассчитывал посмотреть, как тебя выведут в наручниках, захлебывающегося слезами раскаяния. Получилось бы зрелищно, родственничек.
– Я тебе не родственничек, – отрезал Мэл.
– Егор! – осадил непонятно почему Севолод, нахмурившись.
– Удивительное невезение, – продолжил парень. – Тебе снова удалось выкрутиться, не мытьем, так катаньем.
Вместо ответа Мелёшин начал намазывать на булочку сливочное масло. Опустив глаза, я следила за движениями ножа, порхающего над масленкой.
– Стало быть, ты уговорил девушку не подавать жалобу, – не унимался парень. – Интересно, сколько раз пришлось упрашивать: два или три? Как обычно: в кровати, в душе и на столе?
– Заткнись, – процедил Мэл, отвлекшись от процесса намазывания.
– Вадим, Егор! – одернул Севолод, повысив голос. – Следите за языками.
Мои уши загорели. Потупив глаза, я не решалась поднять их, боясь встретиться с саркастической насмешкой парня и со сдержанно-снисходительным взглядом дяди Мэла. Мне казалось, все обитатели двухуровневого жилища были прекрасно осведомлены об утреннем пробуждении в спальне.
– В ваше отсутствие омлет успел остыть, – заметил Севолод и сделал неуловимый взмах рукой.
– Омлет не просто остыл, – осклабился парень. – Он заиндевел, дожидаясь. Видно, ты старался изо всех сил, выкладываясь по полной программе. Выглядишь утомленным, братец.
Мэл швырнул намазанную булочку на блюдо.
– Я тебе не братец, – сказал агрессивно. – Эва, ешь.
– Егор! Вадим! – мужчина для острастки хлопнул ладонью по столу.
Мэл взялся за вторую булочку, остервенело покрывая ее толстым слоем масла. Я чувствовала себя оплеванной.
Судя по всему, парни недолюбливали друг друга, и их грызня считалась обычным делом. Однако сегодня Мелёшин не поддавался на провокации и вяло пикировался в ответ на похабные и оскорбительные слова, возможно, из-за нежелания выносить сор из избы в присутствии постороннего, коим являлась я, или сдерживался из уважения к хозяину, оказавшему бесценную помощь. Или в едких выпадах Вадима присутствовала доля правды, на которую нечем возразить.
Видя, что его не послушались, Мелёшин дернул ко мне блюдо с выпечкой.
– Сок будешь? – спросил раздраженно, словно я была виновата в конфронтации с Вадимом.
– Нет, – ответила, тоже раздражаясь.
В столовую вошла незнакомая девушка с подносом, одетая так же, как и Светлана, что принесла мои вещи в спальню. Девушка водрузила поднос на углу стола и поставила перед Мэлом и мной тарелочки с омлетом, от которого шел парок.
– Здрасте, – сказала я.
Она растянула губы в вежливой улыбке, а Вадим криво ухмыльнулся.
– Это горничная, если кто из присутствующих не в курсе, – просветил, конечно же, меня, давая понять, что обслуживающий персонал не относится к тем, на кого следует обращать внимание.
– Ну и что? – я пренебрежительно пожала плечами. Возьму и перездороваюсь со всеми горничными этого дворца назло снобу, сидящему напротив.
Вадим скривился, а Мэл принялся за омлет, забросив вторую руку на спинку моего стула.
– Желаете что-нибудь выпить? Чай, кофе? – спросила девушка.
– Чай, пожалуйста, – попросила я.
Моя чашка наполнилась ароматным дымящимся напитком. В это время Вадим наклонился вперед и погладил ногу девушки незаметно от присутствующих. Точнее, сделал скрытно от Севолода и Мэла, я же со своего места отлично разглядела движение парня. Вадим знал, что я видела, и, наблюдая за моей реакцией, направил руку вверх по ноге горничной, забрался под юбку и начал шарить. Девушка слабо вздрогнула, однако не подала виду. Поставив чайник, взяла чашку Мэла.
– Кофе со сливками, – обронил он, постукивая пальцами по спинке стула.
Горничная наполнила твердой рукой чашку, не пролив ни капли.
– Сахар? – просила бесстрастно, пока Вадим развлекался.
– Три кусочка, – сказал Мэл. – Эва, попробуй омлет.
Девушка невозмутимо собрала использованную посуду, составив её на поднос, а Вадим вытащил руку и демонстративно вытер о ткань юбки, сально ухмыльнувшись. Мне стало противно и мерзко. Затошнило от запаха булочек с маслом, от омлета, от чая.
Мелёшин поглощал завтрак, игнорируя присутствие раздражителя в виде Вадима, и делал вид, что того не существует на белом свете.
– Среднестатистические висоратки высокого мнения о себе, – сказал парень, сложив руки на груди и поглядывая на меня. – Они считают, что достойны большего, хотя не представляют собой ничего особенного, кроме избалованности и детских капризов. Куда вольготнее общаться с обычными девушками без дефенсоров. Они знают, чего хотят от жизни, их преданность читается в глазах и в мыслях.
– Вадим, если узнаю, что путаешься с горничными, уволю их, – предупредил Севолод, отставляя опустевшую чашку в сторону. – Пожалей девушек.
– Уж и пофилософствовать нельзя, – подосадовал парень. – Ладно, пора отчаливать. Скучно с вами, а репетиция не ждет. Бывай, родственничек.
Мэл пропустил мимо ушей прощальные слова, уткнувшись в свой кофе, и Вадим вышел из столовой вслед за горничной.
Я чуть не возмутилась вслух, вникнув в странную логику дядюшки Мэла, пригрозившего уволить любую из несчастных девушек, если парень вздумает домогаться. Мне было понятно молчание горничной, пока Вадим лапал её в столовой. Девушка боялась потерять работу, не угодив хозяйскому родственнику, ведь непросто устроиться на новое место с подмоченной характеристикой. Парень лип к бедняжке практически прилюдно, а ей оставалось терпеливо сносить приставания и держать язык за зубами. Возможно, Вадим не обошел вниманием и других горничных.
Подумав, что своим возмущением могу осложнить жизнь работающих в доме девушек, я с ненавистью посмотрела вслед ушедшему виновнику их бед, и тут меня потрясла очевидная мысль – Севолод знал! Как глава обеспеченной висоратской семьи, в которой практиковался найм невидящих в качестве прислуги, он не мог не знать о похождениях парня, потому что без защиты дефенсоров жизнь невидящих видна как на ладони.
– Эва, постарайтесь что-нибудь съесть, несмотря на отсутствие аппетита, – напомнил мужчина. – Сливочное масло снимет раздражение в воспаленном горле.
– Хорошо, – согласилась я вяло, откусив от щедро умазанной булочки.
Теперь дядя Мэла виделся мне в новом, цинично-лицемерном свете. Уважение к врачебному профессионализму Севолода померкло на фоне неожиданного открытия и разочарования им как личностью.
– Вот список лекарственных средств, – мужчина протянул листочек. – При имеющихся благоприятных результатах поберегите себя во избежание неожиданностей. Бывает так, что видимое улучшение вскорости оборачивается тяжелейшими осложнениями. Прислушивайтесь к своему организму. Желательно обратиться в медпункт института, чтобы вас некоторое время понаблюдали амбулаторно.
Всенепременно. Кларисса Марковна прослезится от счастья, увидев меня, а когда узнает о пожелании Севолода, придет в неописуемый восторг.
У Мэла зазвонил телефон, и, отложив нож с доброй порцией повидла на лезвии, он ответил на вызов.
– Да, это я… В порядке… Сейчас ответит. – Протянул мне телефон. – Это Аффа. Готова покалечить меня на расстоянии. Если тебя стесняет, можешь поговорить в гостиной, она напротив. Хочешь, провожу?
Я замахала рукой, мол, не ребенок, сама найду, и выскочила с телефоном в коридор.
– Аффа, привет, – сказала на ходу, открывая дверь в гостиную.
– Привет! – закричала на том конце девушка. – Точно шибану Мелёшина чем-нибудь по голове! Он передал, чтобы ты позвонила?
– Передал, – подтвердила я, усевшись на широкий подоконник в окружении узорных штор. – Было некогда.
– Как самочувствие? Вчера я согласилась уехать в общагу после того, как Мэл пообещал вернуть тебя здоровой и невредимой. Слушай, ты заметила, какие хоромы у Мелёшинского дядьки? А почему голос охрипший?
Словесный поток дезориентировал меня, и я не сразу осмыслила заданные вопросы.
– Со мной все в порядке. Севолод оказался отличным специалистом. Это фарингит.
– Значит, скоро приедешь? – несколько разочарованно спросила Аффа. – А Мелёшин теперь носит тебя на руках? В машине он так сладко пел – заслушаться можно. Помнишь?
– Нет, не помню, – промямлила я и посмотрела на раскрасневшееся отражение в стекле, а потом перевела взгляд на соседние небоскребы. – Хожу своими ногами. Спрошу, подбросит ли до института. Если не захочет, поеду на автобусе.
– С ума сошла? – закричала девушка. – Ну, кто тебя родил такую простую? Скажи Мелёшину: "Ах, я слаба телом, вези меня до общежития и донеси на руках". И будь увереннее. Он должен пылинки с тебя сдувать!
