Текст книги "Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 52 страниц)
Сыновья у него рождались, но не выживали. Согласно тогдашним суевериям, это заставляло Генриха всерьез считать, что его брак неугоден Небесам. Как выяснилось впоследствии, у короля имелись другие, более уважительные причины быть недовольным своим браком, так что позднее небесный гнев как предлог для расторжения брака считали образцом королевского лицемерия. И все же основания для беспокойства у Генриха были.
Но какое отношение к вопросу о престолонаследии имел Бекингем? Его прапрабабушкой была Анна, дочь Томаса Глостера (см. в гл. 6: «…Генри Херфорд»), а потому Бекингем приходился прапра– праправнуком Эдуарду III. Более того, матерью его отца была Маргарита Бофорт (не мать Генриха VII, а ее двоюродная сестра); через нее Бекингем приходился прапраправнуком Джону Гонту. Таким образом, если бы Генрих VIII действительно умер, а Марию, как женщину, сочли бы недостойной трона, Бекингем легко мог стать следующим законным претендентом на престол.
«Герцог уволил вас…»
Вопрос: было ли свидетельство управляющего правдивым?
Судя по всему, он лгал. Во-первых, он был недоволен Бекингемом. Королева сразу указывает на это:
Как мне известно,
Вы были управителем, и герцог
Уволил вас из-за того, что много
На вас скопилось жалоб от крестьян.
Акт I, сцена 2, строки 171–173
Управляющий брал взятки, притеснял крестьян-арендаторов, и благородный Бекингем встал на их сторону против своего бесчестного помощника. Однако уволенный служащий затаил зло на своего бывшего работодателя, поэтому доверять его свидетельству не следовало (впрочем, это не значит, что оно непременно было лживым). Тем более что Вулси, которому не терпелось избавиться от Бекингема, подозревали в том, что он щедро заплатил Невету за это свидетельство.
«…Сэр Томас Ловел…»
Но даже если управляющий сказал правду, это нельзя считать изменой. Если бы Генрих VIII умер, не оставив наследников, тогда Бекингем стал бы королем на законных основаниях; конечно, герцог мог питать честолюбивые намерения, но это не преступление. Честолюбие должно было бы сопровождаться злоумышлением на жизнь короля. Тогда это действительно сочли бы изменой, но каковы доказательства?
Управляющий добавляет к сказанному новое обвинение:
Он (Бекингем) намекнул, что если бы король
Не справился с последнею болезнью,
То кардинал, а с ним сэр Томас Ловел
Лишились бы голов.
Акт I, сцена 2, строки 184–186
Сэр Томас Ловелл[256]256
в переводе – Ловел. – Е. К.
[Закрыть] был комендантом Тауэра; в те дни, когда Тауэр использовали как место заключения государственных преступников, это был ответственный пост. На самом деле исторический Томас Ловелл ушел в отставку в 1518 г., но у Шекспира он еще занимает свою должность.
Однако угрозы жизни королевских чиновников еще недостаточно, чтобы приговорить к смертной казни такого высокопоставленного вельможу, как Бекингем.
«Когда сэр Уильям Бломер…»
Однако управляющий еще не все сказал. Он продолжает:
Когда сэр Уильям Бломер
На герцога навлек ваш грозный гнев,
То в Гринвиче…
Акт I, сцена 2, строки 188–190
Сэр Уильям Балмер [257]257
в переводе – Бломер. – Е. К.
[Закрыть] был одним из служащих короля, но отказался от своей должности и перешел к Бекингему. Легко понять, почему Балмер сделал это. Король был придирчивым и деспотичным хозяином, обладавшим такой властью, что одно неудачно сказанное слово могло стоить человеку головы (и, как показывают дальнейшие события, такое действительно случалось). Напротив, Бекингем был куда более достойным человеком.
Естественно, король Генрих воспринял этот уход как оскорбление. Вряд ли королю польстило, что ему предпочли Бекингема. Его неудовольствие заслужил не только Балмер; у Бекингема, принявшего Балмера, тоже возникли неприятности. Балмера привлекли к суду, он не смог оправдаться и обратился к королю с просьбой о помиловании; Генрих в конце концов удовлетворил его просьбу, но крайне неохотно.
Судя по тому, что нам известно о личности Генриха, этот человек был крайне злопамятен и не простил случившегося ни Балмеру, ни Бекингему. Когда пришло время, он отомстил обоим.
«…Нож вонзил в него»
Управляющий наносит последний удар. Он свидетельствует, что Бекингем, взбешенный делом Балмера, якобы сказал следующее:
Сказал он: «Ежели б за это в Тауэр
Я был посажен, я бы сделал так,
Как мой отец собрался поступить
С убийцей Ричардом. Он в Солсбери
Просил свиданья с ним, а если б тот
Пришел, он бы склонился перед ним
И нож вонзил в него».
Акт 1, сцена 2, строки 194–199
После неудачного мятежа против Ричарда III отца Бекингема привезли на казнь в Солсбери. Он действительно просил у Ричарда последней аудиенции, но получил отказ.
Угрозы убийством (если показаниям управляющего можно верить) вполне достаточно для обвинения в измене, и король тут же отдает Бекингема под суд. Согласно историческим свидетельствам, этот суд состоялся 13 мая 1521 г., почти через год после встречи на Поле золотых одежд.
«Во время Лотаря с Пипином…»
Следующая сцена (все еще во дворце) позволяет публике посмеяться над французами; этот драматургический прием в Англии всегда пользовался популярностью. Входят лорд-камергер и лорд Сэндс[258]258
в переводе – Сендс. – Е. К.
[Закрыть] и с неодобрением говорят о том, что после Поля золотых одежд англичане стали подражать французской моде.
Лорд-камергер (имя которого в пьесе не названо) – это старый Чарльз Сомерсет, граф Вустерский (или просто Вустер), незаконный сын Генри Бофорта, третьего герцога Сомерсета, погибшего почти шестьдесят лет назад в битве у Хексема (см. в гл. 13: «Воздвигну на твоих плечах…»).
Лорд Сендс – это сэр Уильям Сэндс, который на самом деле получил право именоваться лордом только в 1526 г., через пять лет после суда над Бекингемом, когда Генрих VIII сделал его бароном. В том же году Уильям Сэндс стал лордом-камергером вместо покойного к тому времени Чарльза Вустера. Однако в пьесе указаний на это нет, и Вустер по-прежнему остается лордом-камергером.
Одна из реплик камергера относится к моде на французские выражения, популярной среди англичан, обожающих иностранные обычаи:
Пипин был одним из древних французских монархов, отцом Карла Великого, первым королем из династии Каролингов, правившим с 751 по 768 г.
Лотарь (или Лотар) – широко распространенное имя королей предыдущей династии Меровингов. Последний из Лотарей, Лотарь IV, правил с 717 по 719 г.
Несомненно, это досадливое упоминание о древних французских королях – проявление английского комплекса неполноценности. Французы могли говорить о своих великих королях и могущественных королевствах раннего Средневековья, в то время как Англия была раздроблена на карликовые королевства, вскоре оказавшиеся под игом вторгшихся на остров датчан.
«Дочь рыцаря… Такой есть Томас Буллен…»
Выясняется, что лорд-камергер, лорд Сэндс и вскоре присоединившийся к ним сэр Томас Ловелл идут на пир, который дает кардинал Вулси.
Этот пир дает возможность показать первое из нескольких зрелищ, украшающих эту пьесу (и в то же время ослабляющих ее, поскольку они замедляют развитие сюжета).
Дамы и господа ведут светские беседы; в это время входят король, переодетый пастухом, и сопровождающие его лица. (Видимо, как раз в день премьеры этой пьесы, состоявшейся 29 июня 1613 г., от выстрела пушки в честь прибытия театрального короля начался пожар, в результате чего театр «Глобус» сгорел дотла.)
Внимание короля привлекает молодая женщина, флиртовавшая с лордом Сэндсом. Когда Генрих снимает маску и спрашивает, как зовут даму, камергер отвечает ему:
Дочь рыцаря… Такой есть Томас Буллен,
Виконт Рочфорд. Она одна из фрейлин.
Акт I, сцена 4, строки 92–93
Даму зовут Анна Буллен (которую в исторических трудах обычно называют Анной Болейн). Ее отец, сэр Томас Буллен, был богатым купцом; если следовать фактам, то король Генрих к тому времени уже был знаком с этой семьей, причем достаточно близко.
Хотя до сих пор король был относительно верен жене, однако у него было несколько увлечений, вполне обычных для большинства тогдашних мужчин, а тем более для королей. Пока Генрих держал свои романы в тайне и не хвастался ими перед придворными, даже самая придирчивая жена не могла бы требовать от него большего.
В 1519 г. одна из любовниц Генриха родила сына. Мальчика назвали Генри Фицроем (на норманно-французском это означает «Генри, сын короля»), намек был весьма прозрачен. Король пожаловал этому мальчику титул герцога Ричмонда; кое-кто даже думал, что за неимением законных сыновей Генрих оставит престол незаконному. Возможно, это и так. Во всяком случае, король очень баловал ребенка; это доказывало, что он, в отличие от королевы Катерины, может иметь сыновей. Однако юный Фицрой умер, не дожив до девятнадцати лет, так что эта надежда угасла.
Мать юного Фицроя недолго пользовалась вниманием короля (это не удавалось ни одной из его фавориток; похоже, единственной женщиной, которую Генрих по-настоящему любил, была Катерина Арагонская). Следующей любовницей короля стала не кто иная, как Мария Буллен, старшая сестра Анны.
В 1522 г. Анна Буллен стала фрейлиной королевы Катерины. Сколько лет ей было в то время, точно неизвестно: где-то между пятнадцатью и двадцатью, причем большинство историков склоняется к пятнадцати годам.
Анна привлекла к себе внимание Генриха (когда именно – неясно), и его интерес к ней все возрастал. Этот роман оказался серьезнее предыдущих; частично потому, что королю все больше надоедала стареющая и больная жена, а частично потому, что его все сильнее тревожил вопрос о наследнике престола. Видимо, суд над Бекингемом сыграл в этом решающую роль. Даже если бы Бекингема удалось устранить, сомневаться не приходилось: неопределенность вопроса с престолонаследием станет причиной новых интриг и даже измен. Поэтому Генриху позарез требовался законный сын – если не от Катерины, то от другой женщины.
«…Графом Серри…»
Суд над Бекингемом мог кончиться только осуждением. Мы при нем не присутствуем, но узнаем о ходе разбирательства из диалога двух дворян. Они уверены, что осуждение Бекингема – результат интриг Вулси. Первый дворянин приводит доказательства этого:
Сначала Килдера он обвинил,
Правителя Ирландии в то время.
Затем сменил его он графом Серри,
Скорей, чтоб тот не мог помочь бы тестю.
Акт II, сцена 1, строки 41–44
Килдэр[260]260
в переводе – Килдер. – Е. К.
[Закрыть] – это Джеральд Фивджеральд, девятый граф Килдэр, потомок ирландского рода норманнского происхождения, веками правившего значительной частью Ирландии. Фицджеральды сохраняли независимость и подчинялись Лондону чисто номинально. Они соперничали с главами кланов как норманнского, так и местного происхождения, объявляли войны и заключали мир по собственному усмотрению и не давали этой стране покоя.
Стремясь усилить авторитет центральной власти, Вулси сместил Килдэра с поста наместника Ирландии и заменил его графом Сурреем.
Этот граф Суррей[261]261
в переводе – Серри. – Е. К.
[Закрыть] – Томас Говард, сын и тезка герцога Норфолка. В 1495 г. он женился на Анне, младшей дочери Эдуарда IV, и стал свояком Генриха VII, который был женат на старшей сестре Анны. Сестра Суррея Елизавета была матерью Анны Буллен. Таким образом, граф Суррей приходился Анне Буллен дядей.
Жена Суррея умерла в 1512 г. и в 1513 г. граф женился на Елизавете, дочери герцога Бекингема. Следовательно, во время суда над Бекингемом тот приходился Суррею тестем (а не отцом[262]262
так в оригинале. – Е. К.
[Закрыть], как утверждает первый дворянин).
Суррей был закоренелым врагом Вулси; возможно, именно поэтому его отправили в Ирландию (когда-то ланкастерцы так же поступили со своим врагом Ричардом Йорком). Однако вряд ли эта почетная ссылка имела непосредственную связь с судом над Бекингемом.
Во-первых, Килдэра заменили Сурреем в 1520 г., за несколько месяцев до предъявления Бекингему обвинения; едва ли Вулси заглядывал так далеко вперед. Кроме того, опасаться Суррея у него не было никаких оснований, поэтому спешно отсылать графа вовсе не требовалось. Канцлер пользовался полной поддержкой короля Генриха, а воля короля оставалась священной до самого конца его правления. Так, смертный приговор Бекингему был вынужден зачитать не кто иной, как Норфолк – тот самый человек, который так дружески разговаривал с Бекингемом в первой сцене пьесы, он был отцом Суррея и являлся таким же врагом Вулси, как и сам Бекингем.
Если уж герцог Норфолк оказался бессилен, то что могло изменить присутствие какого-то графа Суррея?
«…Бедный Эдвард Бун»
Бекингем, которого ведут на казнь (состоявшуюся 17 мая 1521 г.), произносит монолог, доказывая свою невиновность. В частности, он говорит следующее:
Прибыв сюда, я звался лорд-констебль
И герцог Бекингем, ну а теперь
Я снова только бедный Эдвард Бун.
Акт II, сцена 1, строки 102–103
На самом деле он Эдуард Стаффорд, однако в то же время принадлежит к роду Бунов (точнее, Боэнов). Элеонора Бун (см. с. 273) вышла замуж за Томаса Глостера, а Бекингем был потомком этого брака. Сестра Элеоноры Мария Бун вышла замуж за Болингброка и стала матерью Генриха V. В данном случае родовое имя Бун заменило имя Стаффорд, потому что для елизаветинской публики оно подчеркивало королевское происхождение Бекингема и делало более ясной подлинную причину его казни.
«…Разводится король с Екатериной?»
После ухода Бекингема два дворянина продолжают беседу; новая сплетня заставляет их забыть о казни. Второй дворянин спрашивает:
Не слышали ли вы недавно толки
О том, что наш разводится король
С Екатериной?
Акт II, сцена 1, строки 147–149
Здесь Шекспир снова уплотняет время. Бекингема казнили в 1521 г. Анна Буллен привлекла внимание короля не раньше 1522 г. (хотя в пьесе это происходит еще до казни), но несколько лет их отношения ограничивались мимолетным флиртом – возможно, даже без интимной близости.
Однако в 1527 г. произошли два важных события. Генриха все сильнее интересовала очаровательная Анна и все больше тревожило отсутствие наследника. К тому времени Катерине было уже сорок два года, и не приходилось надеяться на то, что она сумеет родить сына.
Поскольку умирать Катерина явно не собиралась, пришедший в отчаяние Генрих возбудил дело о разводе, чтобы вступить во второй законный брак и произвести на свет законного наследника.
«…Кардинал Кампейус…»
Второй дворянин продолжает:
По-видимому, или кардинал,
Иль кто-то из его людей, желая
Вред учинить достойной королеве,
Ему сомненье в душу заронил,
Чтоб королеву погубить. Недавно
Сюда и кардинал Кампейус прибыл,
Как полагают все, с такой же целью.
Акт II, сцена 1, строки 156–161
Винить во всех бедах Вулси было легко, потому что у англичан он становился все более непопулярным. Именно он пытался заставить парламент утвердить новые налоги для покрытия безудержных расходов короля внутри страны и за рубежом. Именно он осуществлял проимперскую политику, закончившуюся провалом.
Несмотря на все договоры, заключенные Вулси с императором Карлом, тот при ведении иностранных дел не учитывал интересы Англии. Более того, император обещал жениться на Марии, дочери Генриха VIII (и его собственной двоюродной сестре), но затем отказался от своего обещания, нанеся английскому королю личное оскорбление.
Вулси мог бы активнее противостоять Карлу, если бы не имел собственных амбиций. Но даже его робкие попытки были отвергнуты. Первый дворянин считает, что Вулси решил развести короля с Катериной, желая отомстить ее племяннику.
Да, это все устроил кардинал!
В отместку императору за то,
Что отказался тот его назначить
Потом архиепископом Толедским.
Акт II, сцена 1, строки 161–164
На самом деле Вулси лелеял куда более честолюбивые планы: он хотел стать папой. Сегодня это стремление кажется нам абсурдным; мы слишком привыкли к тому, что папой неизменно становится итальянец. Однако так было не всегда. Вплоть до XVI в. существовали папы разных национальностей. Например, в 1154 г. папой стал англичанин Николас Брейкспир, правивший под именем Адриан IV. (Правда, он до сих пор остается единственным англичанином, избранным папой.)
Когда в 1521 г. умер папа Лев X, выбор нового папы во многом зависел от Карла V. Императору ничего не стоило сделать Вулси папой, но он не захотел этого. В результате папой стал датчанин Адриан Флорис Бойенс, пожилой человек, единственное отличие которого (не считая безупречной добродетели) заключалось в том, что он был наставником малолетнего императора. Новый папа (тоже единственный датчанин в истории) правил под именем Адриан VI, и даже это, возможно, вызвало досаду Вулси, потому что он сам хотел принять это имя в память о папе – англичанине.
Однако папа Адриан VI был старым человеком; он пробыл понтификом немногим более года, а затем умер. Вулси снова мог получить этот пост и снова не получил его. На этот раз выбор пал на Джулио де Медичи, члена знаменитой династии правителей Флоренции. Он стал папой Климентом VII, после чего Вулси уже не на что было надеяться. Собственно говоря, Адриан VI был последним папой-неитальянцем. Климент VII положил начало династии итальянских пап, которая[263]263
к времени написания этой книги. – Е. К.
[Закрыть] составляет сорок четыре человека.
Таким образом, к 1527 г. и король Генрих, и Вулси были готовы разорвать отношения с императором и заключить договор с французами. Именно такой договор и пытался подготовить Вулси, хотя большинству англичан союз с Францией еще казался немыслимым.
Эта перемена внешней политики была на руку планам Генриха, замыслившего развестись с Катериной; если бы король оставался другом и союзником императора, ему было бы трудно развестись с теткой Карла. Более того, Генрих был готов объявить императору войну (что и произошло в 1528 г.), и это давало ему еще один повод избавиться от королевы.
Идею развода Вулси одобрял. Кардинал питал к королеве личную неприязнь; кроме того, он понимал, насколько важен вопрос о престолонаследии. Вулси заверил короля, что развод можно получить и что он сам попросит об этом папу.
Вначале все складывалось удачно: Вулси убедил папу Климента прислать в Англию кардинала Лоренцо Кампеджо (Кампейус – латинизированная форма этого имени) для слушания дела. Кампейус прибыл в Лондон 7 октября 1528 г.
Несомненно, и Генрих, и Вулси рассчитывали на то, что со стороны папы это всего лишь попытка сохранить лицо и что после соблюдения всех формальностей разрешение на развод будет дано.
Однако ни тот ни другой не понимали, в какое положение они ставят бедного папу перед всесильным императором. В 1527 г. армия императора разграбила Рим, а Карл V захватил всю Италию. Фактически папа был пленником императора и не смел противоречить ему. Если бы французы отобрали у Карла Италию, папа Климент, возможно, согласился бы нанести оскорбление тетке императора. Но в случае поражения французов Климент был бы бессилен. Это было ясно как день.
«…С женою брата…»
В следующей сцене, в диалогах нескольких вельмож раскрывается, как продвигается дело о разводе, среди них и герцог Норфолк. Может сложиться впечатление, что это тот самый Норфолк, который беседовал с Бекингемом в первой сцене. На самом деле второй герцог Норфолк из первой сцены умер в 1524 г., через три года после казни Бекингема. Титул унаследовал его сын и тезка – тот самый граф Суррей, который был назначен наместником Ирландии; таким образом, сейчас перед нами третий герцог Норфолк.
Но Шекспир не обращает на это внимания. У него на всем протяжении пьесы действует один и тот же Норфолк; никаких указаний на то, что перед нами другой человек, нет. Более того, третий Норфолк продолжает участвовать в пьесе под своим прежним именем и менее значительным титулом графа Суррея.
Присутствующий при этом камергер говорит, что король погружен в печаль, и объясняет Норфолку:
Я думаю, что брак с женою брата
В нем совесть пробудил.
Акт II, сцена 2, строки 16–17
В пьесе впервые упоминается о том, что у Генриха VIII был брат. Однако эта краткая реплика не оставалась не замеченной елизаветинской публикой, прекрасно знавшей, о чем идет речь.
У Генриха VIII действительно был брат, причем старший. Этого старшего брата звали Артуром, он был принцем Уэльским и наследником престола. Именно с ним обручилась Катерина, когда Генрих VII был заинтересован в союзе с набиравшей силу Испанией. Обручение состоялось, когда и Артур, и Катерина были детьми, причем его провели в отсутствие Катерины, остававшейся в Испании.
Однако в 1501 г., когда Артуру исполнилось четырнадцать лет (а его брату Генриху десять), было решено, что пора заключить брак. За Катериной отправили посольство, и она прибыла в Англию 2 октября 1501 г. Венчание состоялось 14 ноября того же года.
Однако Артур оказался таким же несчастливым, как его тезка принц Артур, племянник короля Иоанна (см. в гл. 5: «Известье ложное…»); он не дожил до восшествия на престол. 2 апреля 1502 г. принц Уэльский умер от болезни.
Для союза Англии и Испании это могло обернуться катастрофой. Фердинанд Испанский, отец Катерины, употребил все свое влияние, чтобы выдать Катерину замуж за младшего брата ее покойного мужа и сохранить династическую связь.
Сделать это было сложно по нескольким причинам. Во-первых, церковь не разрешала женщине выходить замуж за двоих братьев поочередно. Конечно, можно было усомниться в том, что брак Катерины с Артуром был действительным; он продолжался всего несколько месяцев, а муж и жена были очень молоды. Подлинных супружеских отношений там могло и не быть; во всяком случае, Катерина всегда заявляла, что их не было. В этом случае получить специальное решение папы о признании первого брака недействительным и позволении вступить во второй не составляло труда. Такое решение действительно было получено, после чего состоялось новое обручение.
Но после этого браку начали мешать политические трудности. Отношения Генриха Английского и Фердинанда Испанского ухудшились, и Генрих VII пользовался Катериной как пешкой в игре против ее отца. Когда в 1509 г. Генрих VII умер, Катерина все еще была не замужем и жила в бедности. Но как только молодой Генрих VIII стал королем, этот брак состоялся.
Однако спустя почти двадцать лет, когда Катерина постарела, начала болеть и не смогла родить ему сына, Генрих VIII пожалел о своей юной поспешности. Какими бы ни были тайные мотивы короля, с точки зрения религии его сомнения были оправданны, поскольку в библейской Книге Левит (20: 21) черным по белому написано: «Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они».
Конечно, папа разрешил этот брак, но его могли ввести в заблуждение, возможно, он поторопился и принял неправильное решение. Так или иначе, но результат был налицо: Генрих совершил грех и поэтому оставался бездетным (иными словами, не имел наследников мужского пола). Конечно, нынешний папа должен был понять весомость этого аргумента и отменить прежнее разрешение.
«…От новой дамы»
Однако в искренность сомнений короля никто не верит, потому что большинство придворных знает об увлечении Генриха Анной Буллен.
Один из присутствующих (Суффолк[264]264
в переводе – Сеффолк. – Е. К.
[Закрыть]) бормочет себе под нос, имея в виду слова камергера о том, что в короле пробудилась совесть:
О нет, в нем совесть
Вдруг пробудилась вновь от новой дамы.
Акт II, сцена 2, строки 17–18
Эти слова принадлежат Чарльзу Брэндону, сыну сэра Уильяма Брэндона. Сэр Уильям упоминается в «Ричарде III». Перед битвой при Босуорте его имя называет Ричмонд (впоследствии Генрих VII), а после битвы выясняется, что он числится в списке убитых. Согласно легенде, его убил сам Ричард III.
Юный Чарльз, которому во время битвы при Босуорте было всего одиннадцать лет, стал фаворитом молодого Генриха VIII, который в 1514 г. сделал его первым герцогом Суффолком. Чарльз Суффолк любил Марию Тюдор, сестру Генриха VIII, но после «битвы шпор» ее выдали замуж за старого короля Людовика XII Французского; это было предусмотрено условиями мирного договора.
Но Людовик прожил недолго, и, когда Мария овдовела, они с Суффолком поженились. Генрих этот брак не одобрил, потому что незамужняя сестра короля в то время, когда политику вершили с помощью браков, была ходовым товаром. Однако молодая чета передала королю значительную сумму, и это смягчило его гнев.
Впрочем, полностью доверять циничной фразе Суффолка не следует. Любовь Генриха к Анне в данном случае значения не имела; главным для него была забота о наследнике. Если бы Катерина родила ему сына, Генрих, вероятно, не перестал бы любить Анну, но вряд ли ему пришла бы в голову мысль о разводе.
«…Сестру французского монарха»
Камергер, как и все остальные, осуждает Вулси. По его мнению, за всем этим стоит кардинал. Он говорит:
А кто дерзнет всмотреться чуть поглубже,
Наверно, цель конечную уловит —
Сестру французского монарха.
Акт II, сцена 2, строки 39–41
По примеру Уорика (см. в гл. 13: «Принцессу Бону…»), Вулси считал династический брак главным средством дипломатии и стремился к союзу с Францией, выгодному как с военной, так и с политической точки зрения. Но, как и в случае с Уориком, король предпочел брак по любви. Вулси не видел, что чувство Генриха к Анне настолько сильно, что может привести к их браку.
Французская принцесса, которую Вулси присмотрел для Генриха, – Маргарита Наваррская, сестра короля Франциска I. Она вдова, потому что в 1509 г., за год до восшествия на трон Генриха VIII, вышла замуж за Карла (Шарля), герцога Алансонского, который мельком упоминается в первой части «Генриха VI». Герцог умер в 1525 г., и Маргарита, овдовевшая после шестнадцати лет брака, снова появилась на ярмарке невест.
С политической точки зрения брак был выгодным, но у него имелись свои недостатки. Во-первых, тридцатипятилетняя Маргарита была уже немолода (всего на год моложе Генриха), а король устал от пожилых жен и мечтал о молодой королеве. Возможно, он доказывал себе, что Маргарита едва ли сможет рожать детей и поэтому брак обернется для него катастрофой. (Если так, то он ошибся. Маргарита снова вышла замуж и родила дочь, которой было суждено стать матерью знаменитого французского короля Генриха IV.)
«Мой новый секретарь…»
Норфолк и Суффолк пытаются увидеться с королем и обсудить с ним важные государственные дела, но тот раздраженно отказывает им в аудиенции. Генриху нужно встретиться с Вулси и кардиналом Кампейусом и как можно скорее покончить с разводом.
Король здоровается с кардиналами и говорит Вулси:
Вы Гардинера к нам сюда пришлите.
Мой новый секретарь – умелый малый.
Акт II, сцена 2, строки 115–116
Речь идет о Стивене Гардинере, ровеснике короля. В его предыдущей жизни есть много общего с жизнью Вулси. Он, сын суконщика, поступил в семинарию и оказался блестящим студентом.
Вулси обратил внимание на способного молодого человека и в 1525 г. сделал его своим секретарем. Гардинер вел с папой переговоры о разводе и справился с этим делом так хорошо, что в 1529 г. стал секретарем Генриха.
«…какой-то доктор Пейс?»
Услышав реплику короля о Гардинере, кардинал Кампейус спрашивает Вулси:
Милорд Йорк, не состоял ли раньше
В сей должности какой-то доктор Пейс?
Акт II, сцена 2, строки 121–122
Да, верно. До Гардинера секретарем Вулси был Ричард Пейс.
Кампейус предупреждает Вулси, что за границей о Вулси ходят нехорошие слухи, в том числе и о том, как он обошелся со своим секретарем:
Вас в зависти бесстыдной обвиняют:
Он, дескать, был так чист и благороден,
Что вы его тайком от короля,
Боясь соперничества, отдаляли,
От горя он сошел с ума и умер.
Это пример того, как Вулси очерняли после его падения, приписывая бедняге поступки, которых он не совершал. В пьесе Вулси не оправдывается – наоборот, цинично объясняет: беда Пейса заключалась в том, что он был слишком чист и благороден.
Конечно, Вулси использовал Пейса на дипломатическом поприще – например, поручал ему договориться с швейцарцами об их нападении на Францию (когда Франция еще была врагом Англии) и использовал в качестве своего агента в переговорах об избрании Вулси папой. Вулси не было необходимости мешать карьере Пейса, удаляя его от двора; просто этот Пейс оказался очень способным агентом.
Самое забавное, что Пейс и не думал сходить с ума и умирать. Да, Вулси заменил его, но во время пребывания Кампейуса в Англии Пейс был жив и здоров. В действительности он на шесть лет пережил самого Вулси.
«…На Карнарвоншир…»
Мы снова возвращаемся к Анне Буллен, которую мельком видели на пиру у Вулси. Теперь она беседует с безымянной старой дамой. Анна сожалеет о несчастье королевы Катерины и говорит, что она сама не мечтает о высоком титуле. Старая дама не соглашается с возражениями Анны и говорит:
Нет, вас можно
И крошечною Англией прельстить.
А я и на Карнарвоншир согласна,
Будь королевством он.
Акт II, сцена 3, строки 46–48
Карнарвон – самое северо-восточное графство Англии, гористая местность, бедная и настолько удаленная от Лондона, что ее всегда считали символом сельской глуши.
Анне почти тут же предоставляется возможность доказать свою искренность. К ней прибывает камергер с подарком от короля. Он говорит Анне:
Король вам шлет свое благоволенье,
И вам оказана большая честь:
Дается вам маркизы Пембрук титул…
Акт II, сцена 3, строки 60–63
На самом деле этот титул был пожалован Анне 1 сентября 1532 г. – намного позже, чем сказано здесь. В пьесе Анну награждают этим титулом, когда Кампейус находится в Англии, хотя в действительности она получила его через три года после отъезда кардинала.
Несмотря на предыдущие возражения, Анна с благодарностью принимает титул. Вопреки ожиданиям публики, камергер не делает никаких широковещательных заявлений, только бормочет себе под нос:
Кто знает, может быть, от этой леди
Зажжется вдруг алмаз и озарит
Весь остров наш.
Акт II, сцена 3, строки 77-79
Чтобы сделать такой прогноз, камергер должен быть настоящим пророком, но Шекспир пользуется преимуществом человека, которому все известно задним числом, и срывает аплодисменты публики, не хуже автора знающей, что Анна Буллен стала матерью королевы Елизаветы I.
«…К папе я взываю»
Королева предстает перед судом так же, как в свое время Бекингем. Дело о разводе было заслушано 18 июня 1529 г., через восемь лет после казни Бекингема.
Одинокая и не имеющая друзей королева противостоит всесильному королю и его всесильному министру, и моральная победа остается на ее стороне. Катерина отказывается отвечать на вопросы и настаивает на некомпетентности суда. Она гордо заявляет, что была Генриху хорошей женой, и обличает Вулси. Наконец она говорит:
Я повторяю – вы (Вулси) мне не судья!
Здесь, перед всеми, к папе я взываю…
Акт II, сцена 4, строки 118–119
Катерина смело воспользовалась своей козырной картой. Если бы король, Вулси или Кампейус сумели убедить Катерину согласиться на развод, дело можно было бы завершить, не обращаясь к папе, испытывавшему серьезные политические трудности. От Катерины требовалось только одно: заявить о своем желании уйти в монастырь, и папа согласился бы с таким решением.
