Текст книги "Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 52 страниц)

Здесь архиепископ принимает всерьез явную фальшивку, с помощью которой Гуго Капет пытался доказать свою кровную связь с Каролингами. На самом деле Капет (как и Пипин) получил корону и титул благодаря церкви, а не родословной.

«…Людовику Десятому»

Затем архиепископ указывает:

Вот почему

Покоя не было на гордом троне

Потомку узурпатора Капета,

Людовику Десятому, пока он

Не доказал, что род его от бабки,

Прекрасной королевы Изабеллы,

Восходит к королеве Эрменгарде,

Что Карлом Лотарингским рождена.

Акт I, сцена 2, строки 77–83

Людовик X заимствован Шекспиром у Холиншеда, который говорит, что этого Людовика также называли Святым; конечно, на самом деле имеется в виду Людовик IX. Претендовал ли Людовик IX на родство с Каролингами по женской линии, не имеет никакого значения. Его право на трон основано на происхождении по прямой мужской линии от Гуго Капета, получившего благословение церкви.

Кроме того, приведенная Холиншедом версия едва ли правдива. У Людовика не было бабки по имени Изабелла. Его бабушкой по отцовской линии была Елизавета Энольская, а по материнской – Беренгуэла Кастильская.

Архиепископ заключает, что, поскольку французские короли дважды наследовали трон по женской линии (Пипин и Гуго Капет), они не имеют права препятствовать требованиям Генриха V только на том основании, что он является потомком Капетингов по женской линии.

Конечно, это не имеет ничего общего с французской точкой зрения на престолонаследие. Во время правления династии Меровингов наследование осуществлялось только по мужской линии; то же самое было и при Каролингах.

Если считать Гуго Капета законным королем Франции на основании благословения папы и начинать династию с него, то получится, что наследование по мужской линии не прерывалось более трех веков. В течение одиннадцати поколений каждому королю наследовал его старший сын: за Гуго Капетом шли Роберт (Робер) И, Генрих (Анри) I, Филипп I, Людовик VI, Людовик VII (см. гл. 5 «Король Иоанн»), Филипп II (см. там же), Людовик VIII (см. в гл. 5: «…Людовику-дофину»), Людовик IX, Филипп III, Филипп IV и Людовик X соответственно.

В 1316 г. Людовик X умер, и цепочка прервалась. Его сын Иоанн (Жан) умер на несколько месяцев ранее отца, не оставив наследников, и Людовика пережила его единственная дочь.

Трон унаследовал младший брат Людовика, второй сын Филиппа IV, ставший Филиппом V. Он правил шесть лет и умер в 1322 г., оставив после себя лишь двух дочерей. Поэтому трон унаследовал его младший брат, третий сын Филиппа IV, также правивший шесть лет под именем Карл (Шарль) IV и умерший в 1328 г., оставив единственную дочь.

Четвертого сына у Филиппа IV не оказалось. Конечно, у Карла IV была дочь Изабелла. По английскому обычаю она стала бы королевой, а затем трон унаследовал бы ее сын. Однако у французов это было запрещено Салическим законом.

Поэтому, когда линия сыновей Филиппа IV угасла, французы обратились к линии младшего брата последнего. Этим младшим братом был Карл (Шарль), граф Валуа, умерший в 1325 г., но оставивший после себя сына Филиппа.

Именно этот Филипп Валуа (см. генеалогическое древо на с. 264) и унаследовал в 1328 г. французский трон, став королем Филиппом VI. Он был внуком Филиппа III и вел свою родословную от Гуго Капета через десять поколений только мужских предков.

А что стало с Изабеллой, дочерью Филиппа VI? Она вышла замуж за короля Эдуарда II Английского, а ее сыном стал знаменитый Эдуард III, унаследовавший английский трон в 1327 г.

Если Филипп VI был внуком Филиппа III, то Эдуард III приходился внуком Филиппу IV, более позднему королю.

«…Книге Числ»

Но Генриху мало юридических казусов; тогда архиепископ принимается цитировать закон Божий. Он говорит:

Написано в священной Книге Числ,

Что если сын умрет, то переходит

Наследство к дочери.

Акт I, сцена 2, строки 98–100

Это ссылка на Четвертую книгу Моисееву, которая гласит: «…если кто умрет, не имея у себя сына, то передавайте удел его дочери его» (Числ., 27: 9).

На мощных предков обратите взор;

И на могиле прадеда-героя,

Вам давшего на Францию права,

Его бесстрашный дух вы призовите

И деда, Принца Черного Эдварда,

Который, разгромив войска французов,

Трагедию на славу разыграл,

В то время как отец его могучий

С холма взирал с улыбкою, как львенок

Ручьями проливал французов кровь.

Акт I, сцена 2, строки 103–109

Прелат имеет в виду битву при Креси, когда Эдуард III был так уверен в победе, что отказался послать подкрепление сыну, Черному принцу, зная, что мальчик может сам позаботиться о себе.

Напоминая Генриху о самом славном эпизоде (по меркам того времени), архиепископ пытается пробудить в короле воинский дух. Но

Генрих проявляет странную нерешительность, и придворным приходится воодушевлять его. Можно предположить, что Шекспир преднамеренно изобразил нежелание короля начинать войну, наделив его собственным отвращением к этой кровавой бойне.

Если бы мы имели дело с реальностью, а не с фантазией, то предположили бы, что мысли Генриха заняты не войной, а чем-то другим.

Может быть, слова архиепископа заставили короля вспомнить о существовании Эдмунда Мортимера, пятого графа Марча, который приходился Эдуарду III праправнуком от третьего сына, в то время как сам Генрих являлся правнуком Эдуарда только от четвертого сына?

Правда, Эдмунд Марч являлся наследником только по женской линии (он приходился внуком дочери этого третьего сына), но, поскольку Англия не признавала Салического закона, а наследник по женской линии Генрих сам претендовал на французский трон и готов был ради этого начать войну, он не мог отрицать, что у Марча больше прав как на английский, так и на французский престол.

Преимущественное право Марча на английскую корону косвенно признавал и Генрих IV, державший графа под почетным домашним арестом в течение всего своего царствования; именно это преимущественное право было одной из причин восстания Хотспера.

Став королем, Генрих V чувствовал себя увереннее, чем отец. Он освободил Марча, но продолжал внимательно следить за ним.

В этой пьесе сомнительность прав Генриха V (как и его отца) на престол не подчркивается. Главный упор делается на войну во Франции и одержанную там блестящую победу. Но в последующие десятилетия вопрос о нарушении порядка престолонаследия возник вновь, что и отражено в исторических хрониках Шекспира, посвященных этому периоду.

«Все братья-короли…»

Придворные поддерживают предложение архиепископа. Первым высказывается герцог Эксетер:

Все братья-короли, земли владыки,

Ждут с нетерпеньем, чтоб восстали вы…

Акт I, сцена 2, строки 122–123

Эксетер – это Томас Бофорт, третий (и младший) сын Джона Гонта от его любовницы Катерины Суинфорд. Поскольку Джон Гонт – дед Генриха V, то Эксетер приходится королю дядей. По рождению Эксетер был бастардом, но в конце концов Джон Гонт женился на Катерине и в 1397 г., за два года до смерти, добился признания нажитых с нею детей законными. Претендовать на престол, унаследованный старшим сыном Гонта от первого брака Генри Болингброком, они не могли, но все имели громкие титулы и занимали высокие посты.

Впрочем, здесь Шекспир (следуя за Холиншедом) немного торопится: в то время Томас Бофорт был всего-навсего графом Дорсетом. Герцогом Эксетером он стал лишь через два года, в 1416 г.

«Все знают, государь, что есть у вас и сила и права…»

Ему вторит граф Уэстморленд:

Все знают, государь, что есть у вас

И сила и права…

Акт I, сцена 2, строка 125

Уэстморленд играл важную роль в двух предыдущих пьесах, поскольку был главнокомандующим Генриха IV. Вторым браком он женат на Джоанне Бофорт, сестре Томаса, а потому также приходится королю дядей. В настоящее время и ему, и Эксетеру около пятидесяти.

«Короля шотландцев…»

Однако король Генрих еще не готов приступить к действию. Остается нерешенным вопрос с Шотландией. Со времен Эдуарда I (деда Эдуарда III) Англия находится в состоянии непрерывной войны с Шотландией, которая длится уже больше века, поскольку шотландцы постоянно получают помощь от французов. Как только у Англии возникают другие проблемы (например, война с Францией или внутренние междоусобицы), скотты тут же вторгаются в ее северные графства.

Генрих говорит об этом, но архиепископ, который не хочет, чтобы король отказался от похода во Францию, презрительно отметает угрозу с севера. Он доказывает, что Англия сумеет постоять за себя:

Когда все рыцарство ушло сражаться

Во Францию, то горькая вдова

Не только защитить себя сумела,

Но захватила короля шотландцев,

Как зверя, и во Францию послала,

Эдварда новым лавром увенчав…

Акт I, сцена 2, строки 157–162

Речь идет о событиях первых лет правления Эдуарда III. В 1329 г., через два года после воцарения Эдуарда, шотландским королем стал Давид Брюс, правивший под именем Давида II. В то время ему было всего пять лет. Король Эдуард, поддерживавший другого кандидата на престол (который мог бы стать английской марионеткой), был очень недоволен этим.

Чтобы посадить на трон своего ставленника, он послал в Шотландию войско. 19 июля 1333 г. две армии встретились у Халидон-Холл, неподалеку от побережья Северного моря, на восточном конце границы двух государств. Англичане имели лучников, которых у шотландцев не было. Когда скотты устремились в безрассудную атаку и обнаружили себя, англичане расстреляли их с дальней дистанции и одержали такую же решительную победу, какую семьдесят лет спустя одержал Хотспер в битве при расположенном неподалеку Холмдоне.

Верные сторонники переправили юного короля Давида, в ту пору девятилетнего, во Францию. Он прожил при дворе короля Филиппа VI семь лет и вернулся в Шотландию только в 1341 г.

В 1346 г. Эдуард III повел армию во Францию. На первых порах казалось, что он вот-вот потерпит поражение и армия будет разгромлена. Давид II воспользовался удобным моментом и повел на Англию большое войско. Шотландцы проникли в глубь страны на 70 миль (112 км) от границы и дошли почти до Дарема. Там, в местности под названием Невиллс-Кросс, 17 октября 1346 г. состоялось сражение скоттов с англичанами, закончившееся для скоттов так же плачевно, как и предыдущее: английские лучники вновь перестреляли шотландскую конницу. Давид II был взят в плен и провел в английской тюрьме десять лет.

В пьесе архиепископ объединяет два этих события в одно. Давид бежал во Францию после первой битвы, а был взят в плен после второй, однако у прелата получается, что пленного короля отправили к Эдуарду во Францию. Тем не менее архиепископу удается добиться желаемого: он рассеивает сомнения Генриха, опасающегося угрозы с севера, и благословляет его на экспедицию во Францию.

«…Не королем»

Теперь Генрих может принять французов. Входят послы, и он обращается к ним со следующими словами:

Теперь готовы мы принять привет,

Что нам дарит дофин, кузен прекрасный;

Ведь вы им посланы, не королем.

Акт I, сцена 2, строки 234–236

Королем Франции в то время был Карл VI. Он правил целое поколение, потому что занял престол в 1380 г., будучи двенадцатилетним мальчиком. Карл VI был правнуком того самого Филиппа VI, главным противником которого являлся Эдуард III, прадед Генриха V.

Карл VI царствовал в период правления Ричарда II и Генриха IV. За это время Франция могла бы совершенно оправиться от ран, нанесенных ей Эдуардом III и Черным принцем, если бы не внезапная катастрофа.

В апреле 1392 г. Карл VI заболел лихорадкой, сопровождавшейся конвульсиями, и в результате повреждения мозга стал душевнобольным. С тех пор до конца жизни (то есть в течение тридцати лет) приступы буйного помешательства перемежались у него периодами относительного просветления. Его прозвали Карлом Безумным. Поскольку править он не мог, это делали за него другие. В это время во Франции тоже шла многолетняя гражданская война, так что для вторжения Генриха сложилась благоприятная ситуация.

Следует заметить, что хаос и анархия, царившие во Франции, были для короля более убедительным аргументом, чем доводы архиепископа.

В пьесе впрямую не говорится о безумии французского короля (возможно, потому, что английские монархи эпохи Шекспира были его потомками; королева Елизавета I приходилась Карлу прапраправнучкой). Тем не менее упоминание о том, что послов прислал дофин, а не король, – косвенное указание на неспособность Карла править страной самостоятельно.

Наиболее знаменитый дофин этого периода французской истории – тот, чьей сподвижницей являлась Жанна д'Арк. Но это произойдет только через пятнадцать лет. Того дофина звали Карлом; в «Генрихе V» речь идет о совсем другом человеке.

Дофина, направившего послов к Генриху, зовут Людовиком (Луи). Он – старший сын Карла VI и в списке действующих лиц значится как «Луи, дофин».

«Буйства дней былых…»

Видимо, дофин Луи прислал ответ на требование Генриха передать Англии провинции, которые после одержанных Эдуардом III великих побед отошли к Англии, но после беспорядков, сопровождавших правление Ричарда II и Генриха IV, были постепенно утрачены. Это требование не означало, что Генрих V планирует вторжение; оно было лишь напоминанием о том, что он не отказался от этих земель и оставляет за собой право на свободу действий.

Во всяком случае, дофин воспринял это требование именно так. Он мог решить, что Генрих все тот же принц Хэл, искатель удовольствий, и не станет развязывать трудную французскую кампанию. Стремясь подчеркнуть свое презрение к новому королю, дофин послал ему в подарок теннисные мячи. Это означало, что Генриху следует забавляться играми и забыть о Франции.

Генрих прекрасно понимает намек дофина и говорит:

Мы видим:

На буйства дней былых он намекает,

Не зная, что из них мы извлекли.

Акт I, сцена 2, строки 266–268

Затем Генрих обещает ответить на теннисные мячи пушечными ядрами и наконец принимает решение начать войну.

«Три подлеца…»

Второй акт начинается выходом на сцену пролога, теперь названного хором. Хор будет появляться перед началом каждого акта и сообщать публике то, что она должна знать.

Хор описывает Англию, готовящуюся к войне, и Францию, которая пытается предотвратить вторжение, разжигая новую гражданскую войну в Англии из-за порядка престолонаследия. Кроме того, французы пытаются организовать убийство короля Генриха. Хор так излагает ситуацию, сложившуюся в Англии перед экспедицией Генриха V:

Но вот вина твоя: нашел француз

В тебе гнездо пустых сердец и тщится

Их гнусными червонцами набить.

Три подлеца: один – граф Ричард Кембридж,

Другой – лорд Генри Скруп Мешемский, третий —

Сэр Томас Грей, нортемберлендский рыцарь,

Продав себя (о, страшная вина!),

Вступили в заговор с врагом трусливым.

Коль сдержит слово яд и преступленье,

От их руки падет краса монархов…

Акт II, пролог, строки 22–28

Кто эти люди?

Ричард, граф Кембридж – младший сын Эдмунда, герцога Йоркского, с которым мы знакомы по «Ричарду II», беспомощного дяди тогдашнего короля. Следовательно, Ричард Кембридж – младший брат Омерля, друга Ричарда II и участника заговора против Генриха IV, который только что стал королем.

В наказание за слишком долгую дружбу с Ричардом II Омерля лишили герцогского достоинства, оставив ему лишь титул графа Ретленда. Однако, когда в 1402 г. старый Эдмунд Йорк умер (именно в этом году начинается действие первой части «Генриха IV»), Ретленду позволили унаследовать отцовский титул и доходы, после чего он стал герцогом Йоркским. Кроме того, он был графом Кембриджем, но еще до начала пьесы «Генрих V» уступил этот титул младшему брату, ставшему Ричардом, графом Кембриджем.

У Ричарда Кембриджа были основательные причины желать смерти Генриху V; никакого французского золота для этого не требовалось. Ричард был женат на Анне Мортимер, младшей сестре пресловутого Эдмунда Мортимера, пятого графа Марча. Именно Эдмунд Марч был «законным» королем; если бы Генрих V умер бездетным (а в ту пору он не был женат), то престол, скорее всего, достался бы Эдмунду. Если бы Эдмунд умер, не оставив наследников (а так и случилось), то следующей по очереди была бы сестра Эдмунда Анна, приходившаяся Кембриджу женой, а после нее трон унаследовал бы сын Ричарда. (Следует напомнить, что в свое время сын Ричарда предъявит права на престол, а внук Ричарда в один прекрасный день действительно получит корону.)

Таким образом, свара из-за престолонаследия, начавшаяся после свержения Ричарда II, продолжалась и в царствование Генриха V.

Что же касается лорда Генри Скрупа Мешемского, то у него были личные причины ненавидеть Генриха V. Его дядя Ричард был архиепископом Йоркским, поднявшим восстание против Генриха IV; после подавления восстания его казнили. Эта история рассказана во второй части «Генриха IV». А троюродный брат Скрупа Мешемского был тем самым графом Уилтширом, которого Генри Болингброк казнил, едва успев стать Генрихом IV (см. в гл. 6: «К графу Уильтширу…»). Таким образом, Скрупы имели причину ненавидеть отца короля, но отплатить решили сыну.

Третий заговорщик – сэр Томас Грей – фигура второстепенная, но любопытно, что он родом из Нортумберленда, вотчины Перси, которые дважды восставали против Генриха IV.

«…Лейтенант Бардольф»

Однако второй акт начинается не с короля и не с заговора против него. Сначала идет вставная сцена в Лондоне с участием персонажей, с которыми король проводил время, будучи принцем Уэльским.

Встречаются два таких персонажа, и один говорит другому:

Здорово, капрал Ним.

Акт II, сцена 1, строка 1

Это Ним из «Виндзорских насмешниц» с его «нравом», темными намеками и потугами на отчаянную храбрость. Мы не можем сказать, где он появляется впервые – здесь или в «Виндзорских насмешницах» – и из какой пьесы он перекочевал. Все зависит от того, какая пьеса была написана раньше, а единого мнения на этот счет нет.

Ним отвечает:

Доброго утра, лейтенант Бардольф.

Акт II, сцена 1, строка 2

Бардольф (видимо, получивший повышение, потому что во второй части «Генриха IV» он был всего лишь капралом) замечателен тем, что участвует в целых четырех шекспировских пьесах: двух частях «Генриха IV», «Генрихе V» и «Виндзорских насмешницах».

Остальные члены группы этим похвастаться не могут. Пистоля нет в первой части «Генриха IV», принца Хэла нет в «Виндзорских насмешницах», Фальстафа нет в «Генрихе V» и так далее. Миссис Куикли тоже присутствует во всех четырех пьесах, но персонаж «Виндзорских насмешниц» сильно отличается от персонажа трех остальных, в то время как Бардольф всюду узнаваем.

Сразу выясняется, что Ним враждует с Пистолем, потому что тот женился на миссис Куикли, которая раньше была обручена с Нимом.

Ним изрыгает страшные угрозы, но, когда на сцене появляются новобрачные, враги обмениваются цветистыми ругательствами, однако до драки дело не доходит. Правда, Пистоль и Ним вытаскивают шпаги, но, когда Бардольф грозит убить первого, кто сдвинется с места, вкладывают их в ножны с явным облегчением.

«Он совсем расхворался…»

Но где же Фальстаф?

На сцену выходит его паж и сообщает новости. Это тот самый паж, который сопровождал Фальстафа в начале второй части «Генриха IV». Видимо, тот же паж участвовал и в «Виндзорских насмешницах». Во второй части «Генриха IV» его реплики озаглавлены «Паж», в «Виндзорских насмешницах» – «Робин», а в «Генрихе V» – «Мальчик».

Мальчик говорит:

Хозяин Пистоль, идите скорей к моему господину, и вы, хозяйка, тоже. Он совсем расхворался и хочет лечь в постель.

Акт II, сцена 1, строки 84–86

Миссис Куикли, чьи реплики в этой пьесе принадлежат трактирщице, с тревогой отвечает:

Честное слово, не сегодня завтра он станет колбасой для ворон. Король разбил ему сердце.

Акт II, сцена 1, строки 90–91

В конце второй части «Генриха IV» актер, игравший роль Эпилога, обещал, что Фальстаф появится в новой пьесе, но затем Шекспир явно передумал. Может быть, к тому времени «Виндзорские насмешницы» уже были написаны и на Шекспира так повлияла неудачная попытка передать характер главного героя?

«…Предателям доверился»

Но о судьбе Фальстафа мы узнаем позже. Действие перемещается в Саутгемптон, где собирается войско короля. Саутгемптон находится в центре южного побережья Англии; остров Уайт прикрывает его от бурь и нападений врага. Предатели, которых возглавляет Ричард Кембридж, собираются убить короля еще до того, как начнется посадка на корабли. Впрочем, заговор уже раскрыт, но Генрих медлит, собираясь нанести убийственный упреждающий удар. Однако это рискованно, и его приближенные нервничают.

Бедфорд говорит:

Скажу, как перед Богом: наш король

Предателям доверился беспечно.

Акт II, сцена 2, строка 1

Бедфорд – третий сын Генриха IV, один из младших братьев Генриха V. Он участвует во второй части «Генриха IV» под именем Джон Ланкастерский. Однако в 1414 г. король Генрих, готовясь к французской кампании, пожаловал приближенным новые титулы, и Джон стал герцогом Бедфордом.

«…Что ложе с ним делил»

Приближенных короля изумляет самоуверенность заговорщиков и их способность сохранять личину преданности. Более того, один из них отплатил Генриху черной неблагодарностью, поскольку Эксетер говорит:

Как! Человек, что ложе с ним делил

И милостями был осыпан щедро,

Подкуплен недругами и задумал

Предательски монарха умертвить!

Акт II, сцена 2, строки 8-11

Речь идет о Генри Скрупе Мешемском, который был близким другом короля, являлся его казначеем и выполнял отдельные дипломатические поручения. То, что Скруп Мешемский, два близких родственника которого были казнены, дружит с королем, способно вызвать удивление. Однако следует учитывать особенности эпохи. В дни, когда должностными лицами короля были представители узкого круга семейств, постоянно роднившихся друг с другом, было невозможно найти среди них человека, чьи родственники не были бы наказаны, понижены в звании, сосланы или казнены королем или его предшественником.

Упоминание о французском золоте подтверждает слова Хора. Но на самом деле заговор был составлен в пользу Мортимеров; если его участники и получали французские деньги, то они лишь следовали примеру Болингброка, восстание которого против Ричарда II также финансировали французы. Если бы Болингброк (будущий Генрих IV) потерпел неудачу, его тоже обвинили бы в продажности. В случае победы фракции Мортимера над Генрихом IV или Генрихом V не всплыло бы обвинение, что ее члены подкуплены иностранцами. Не следует забывать, что историю всегда пишут победители.

«Как лев…»

Король Генрих расставляет ловушку. Он заставляет лицемеров демонстрировать сверхпреданность и требовать сурового наказания для какого-то мелкого хулигана, который спьяну выкрикивал в адрес короля угрозы. Затем Генрих величественно обличает лицемеров; те приходят в ужас и тут же сознаются в заговоре. Король красноречиво стыдит их, но самые горькие слова приберегает для закадычного друга и наперсника Скрупа Мешемского:

И если демон, соблазнитель твой,

Весь мир пройдет, как лев, ища добычу, —

Вернувшись в Тартар, скажет он собратьям:

«Ничьей души отныне не пленить

Мне так легко, как этого британца».

Акт II, сцена 2, строки 121–125

Конечно, демон – это Сатана, «львиная походка» которого – цитата из Первого послания Петра: «…противник ваш диавол ходит как рыкающий лев, ища кого поглотить» (5: 8).

Тартар в греческой мифологии – подземный мир, где мучаются души умерших.

Приказав казнить изменников в назидание другим, король Генрих V готов отплыть. 11 августа 1415 г. английские корабли поднимают паруса. В последней строчке этой сцены король говорит, что готов поставить на карту все, чтобы сорвать банк:

Пускай лишусь я английского трона,

Коль не надену Франции корону.

Акт II, сцена 2, строка 194

«…До Стенса»

Члены компании Фальстафа тоже отправляются на войну, и миссис Куикли выражает желание сопровождать Пистоля хотя бы часть пути. Она говорит:

Прошу тебя, сахарный ты мой муженек, позволь мне проводить тебя до Стенса.

Акт II, сцена 3, строки 1–2

Стейнс[151]151
  в переводе – Стене. – Е. К.


[Закрыть] – городок, находящийся примерно в 20 милях (32 км) от центра Лондона по направлению к Саутгемптону.

«В лоне Артуровом…»

Но Пистоль в траурном настроении, потому что Фальстаф умер. Он искренне скорбит, и никакие напыщенные фразы не могут заглушить его горя. Что же касается Бардольфа, то он выражает свое горе очень простодушно; это доказывает, что Фальстаф умел внушать людям любовь, несмотря на все свои недостатки. Бардольф говорит:

Хотел бы я быть с ним, где бы он ни был сейчас, на небесах или в аду.

Акт II, сцена 3, строки 7–8

Трактирщица Куикли с жаром возражает, что Фальстаф не может попасть в ад. Она говорит:

Нет, он наверняка не в аду, а в лоне Артуровом…

Акт II, сцена 3, строки 9–10

Конечно, фраза «в лоне Артуровом» – это ошибка наивной трактирщицы, исказившей выражение «на лоне Авраама» (см. в гл. 6: «…На лоне Авраама!»). Не слишком образованные англичане знали только одного великого героя прошлого – короля Артура – и путали его со всеми выдающимися людьми прошедших веков.

«…О вавилонской блуднице»

Об умершем Фальстафе горюют только его друзья из простонародья, а его принц Хэл, ставший великим королем, отправляется на великие свершения.

Трактирщицу Куикли спрашивают, как умер Фальстаф, и она, в частности, говорит:

Да, случалось, он затрагивал женщин; но ведь он был ревматик (распутник?) и все толковал о вавилонской блуднице.

Акт II, сцена 3, строки 38–40

Выражение «вавилонская блудница» должно было вызывать у шекспировской публики смех: недалекая миссис Куикли считает эту особу женщиной (возможно, легкого поведения), которую Фальстаф знал, а она нет.

На самом деле это цитата из Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсиса): «И жена облачена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее. / И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» (17: 4–5).

Это символическое видение, называющееся «вавилонская блудница», во время написания Откровения означало державный Рим. Римские власти преследовали первых христиан, и упоминать их не следовало из страха перед репрессиями, но обличать Вавилон (где когда-то томились в плену древние евреи) не возбранялось, хотя аналогия была достаточно прозрачной.

Протестанты XVI в., восставшие против Римско-католической церкви и особенно против верховной власти папы, быстро поняли, что любое упоминание о Риме – удобный способ опорочить папство. Поэтому фраза миссис Куикли о вавилонской блуднице заставляла образованных людей смеяться не только над святой простотой трактирщицы, но и над чересчур рьяными протестантами.

«…Орлеанский»

В следующей сцене впервые появляется французский король. Карл VI (безумие которого никак не проявляется) обеспокоен известием о вторжении англичан. Уверенный в том, что Франция готова к войне, он распределяет обязанности между пэрами:

Вы, герцоги Беррийский и Бретонский,

Брабантский, Орлеанский, двиньтесь в путь…

Акт II, сцена 4, строки 4–5

Самый известный из названных лиц герцог Орлеанский; именно он был причиной катастроф, последовавших за безумием Карла VI и давших англичанам возможность вторгнуться на континент. У Карла был младший брат, Людовик, человек честолюбивый, но недалекий. В 1392 г. он стал герцогом Орлеанским; примерно в это время король ощутил первый приступ безумия. Кому-то следовало взять на себя управление государством, а кто подходит для этой роли лучше, чем брат короля? Во всяком случае, так думал сам Людовик.

Но остальные думали иначе. У Карла VI был дядя Филипп, младший из троих братьев предыдущего короля Карла V. Став королем, Карл V сделал Филиппа герцогом Бургундским; этот герцог был известен под именем Филипп Смелый.

Филипп пережил своего царственного брата (с которым прекрасно ладил). Когда Карл VI был еще слишком мал, чтобы править страной, реальную власть осуществляли Филипп и его братья. Поскольку французский король сошел с ума и снова превратился в ребенка, Филипп решил, что имеет право вернуться к своим прежним обязанностям регента.

В результате Франция раскололась на два лагеря, одни поддерживали младшего брата короля, Людовика Орлеанского, а другие – дядю короля, Филиппа Бургундского. В 1401 г. вражда двух лагерей достигла апогея. Страна балансировала на грани гражданской войны; чаша весов склонилась в сторону Филиппа.

Однако в 1403 г. Филипп умер, и титул герцога Бургундского перешел к его сыну Иоанну (Жану), которого прозвали Жаном Бесстрашным. Он приходился Людовику (Луи) Орлеанскому двоюродным братом. Людовик Орлеанский воспользовался смертью Филиппа и захватил не только власть в стране, но и получил опеку над дофином. Он пытался завоевать популярность своими нападками на Англию, которой в то время правил Генрих IV (занятый сложными отношениями с Перси). Естественно, Жан Бесстрашный выступил против Людовика Орлеанского, ратуя за улучшение отношений с Англией. 20 ноября 1407 г. два вождя заключили что-то вроде перемирия, но через три дня (23 ноября) Людовик Орлеанский был убит бандитами, которых нанял Жан Бесстрашный.

Если Жан рассчитывал таким образом получить власть над страной, то он просчитался. После этого началась гражданская война.

Людовик Орлеанский оставил после себя сына и наследника Карла (Шарля), который теперь стал герцогом Орлеанским. Хотя тогда Карлу было всего тринадцать лет, годом раньше он успел жениться, причем не на ком-нибудь, а на хорошо знакомой нам Изабелле, вдове Ричарда II Английского. Она была дочерью Карла VI, а потому приходилась двоюродной сестрой своему новому мужу. Изабелла была старше супруга на пять лет и умерла в 1409 г. Новый герцог Орлеанский нуждался в помощи и вскоре получил ее от богатого и влиятельного Бернара VII, графа Арманьяка. В 1410 г. дочь графа Бонна стала второй женой Шарля. Впоследствии партию сторонников герцога Орлеанского прозвали арманьяками, а когда в 1413 г. королем Англии стал Генрих V, в стране вовсю полыхала гражданская война между арманьяками и бургиньонами.

В 1414 г. временно верх одержали арманьяки и официально осудили убийство Людовика Орлеанского, скончавшегося семь лет назад. После этого Жан Бесстрашный обнаружил, что он практически лишился власти. В дальнейших событиях, которые не заставили себя ждать, разгневанный Жан и Бургундия, которой он управлял (она составляла значительную часть Франции), сохраняли принципиальный нейтралитет. Генриху V, когда он высадился во Франции, предстояло сражаться только с арманьяками; при этом им приходилось все время оглядываться назад, опасаясь удара в спину от бургиньонов.

Именно этому Карлу Орлеанскому, возглавлявшему партию арманьяков, король поручает организовать оборону; именно ему предстояло стать одним из вождей той армии, которая должна была противостоять Генриху V. Карл (Шарль) Орлеанский был бездарным полководцем, но, как ни странно, хорошим поэтом; некоторые даже считали его последним трубадуром.