Текст книги "Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 52 страниц)
Йорку остается только подчиниться. Он говорит:
Лорд Сеффолк, через десять дней я буду
В Бристоле поджидать своих солдат,
Чтобы в Ирландию их переправить.
Акт III, сцена 1, строки 327–329
На самом деле для этого потребовалось куда больше времени. Йорк сумел оттянуть свой отъезд в Ирландию на два года и отплыл туда лишь в 1449 г.
«Джон Кед…»
Дело в том, что у Йорка (описанного Шекспиром предвзято) есть свои планы. Негласная ссылка не помешает ему насолить своим врагам. Для этого у него уже есть средство. Йорк говорит:
Я смельчака из Кента подстрекнул:
Джон Кед из Эшфорда
Поднять в стране восстание сумеет,
Принявши имя Джона Мортимера.
Акт III, сцена 1, строки 356–359
Кент – графство, расположенное на юго-восточной оконечности Англии, а Эшфорд – довольно крупный город примерно в 40 милях (64 км) к юго-востоку от Лондона. Именно там семьдесят лет назад бушевало восстание Уота Тайлера, и народ этого не забыл. С тех пор положение там ничуть не улучшилось, поэтому Кент был готов восстать. Однако, как всегда происходит в таких случаях, те, против кого готовится восстание, уверены, что во всех бедах виноваты внешние подстрекатели.
Нет никаких доказательств того, что Джон Кед служил орудием в руках герцога Йоркского. Конечно, позднейшая ланкастерская пропаганда, ставшая во времена Шекспира, если так можно выразиться, официальным партийным курсом, сообщала, что Кед был урожденным ирландцем и приехал в Кент во время пребывания Йорка в Ирландии. В этом утверждении содержался намек на то, что Кеда заслал в Кент именно Йорк. Сам герцог говорит, что в Ирландии Кед был его шпионом:
Не раз, одевшись как лохматый керн,
Ходил он разговаривать с врагами
И возвращался к нам, никем не узнан,
И мне об их злодействах сообщал.
Акт III, сцена 1, строки 367–370
(Но когда это могло случиться? Йорк только сейчас взял курс на гражданскую войну. Во время своего предыдущего пребывания в Ирландии он был молодым человеком лет двадцати с небольшим и ездил туда осмотреть свои тамошние имения, а не воевать.)
«На умершего Джона Мортимера…»
Более того, если Кед действовал как агент Йорка, то он наверняка не стал бы называть себя его соперником в борьбе за трон.
Однако Йорк говорит о своем намерении назвать Кеда Джоном Мортимером, то есть членом семьи Мортимер и законным наследником престола. Это придало бы словам Кеда намного больший вес в глазах крестьян, которых всю жизнь учили уважать королевский титул, но едва ли пошло бы на пользу самому Йорку.
Можно возразить, что таким образом было удобно напомнить народу о правах семьи Мортимер, не называя прямо самого Йорка. Однако на каждый довод есть контрдовод: если бы восстание было подавлено (а оно действительно было подавлено), эти права были бы дискредитированы бесчинствами толпы и интересы Йорка пострадали бы.
В изображении Шекспира Йорк – сознательный последователь Макиавелли (которого из него сделала официальная пропаганда сторонников Ланкастеров), но все это лишено практического смысла.
В подкрепление своего утверждения Шекспир вкладывает в уста Йорка следующие слова:
На умершего Джона Мортимера
Лицом, походкой, речью он похож.
Акт III, сцена 1, строки 372–373
Конечно, в этом нет никакой необходимости. История учит, что от самозванца, претендующего на престол, внешнего сходства не требуется. В то время фотографии еще не существовало, и мало кто из простых людей знал, как выглядят члены королевской семьи. Радио тоже не было, а потому никто не знал их голосов. Люди готовы были признать любого самозванца, лишь бы он обещал улучшить их жизнь.
«…Спровадили мы Хемфри»
Действие снова переносится в Бери-Сент-Эдмундс. По сцене пробегают люди. Один из них говорит другому:
Беги к милорду Сеффолку; скажи,
Что, как велел, спровадили мы Хемфри.
Акт III, сцена 2, строки 1–2
Как указывалось выше, Хамфри[197]197
в переводе – Хемфри. – Е. К.
[Закрыть] Глостер был арестован 11 февраля 1447 г. Суд над ним так и не состоялся. Утром 28 февраля его нашли мертвым в собственной постели.
Безусловно, было объявлено, что герцог умер естественной смертью; в доказательство предъявили труп, на котором не было следов насилия. Конечно, в пятьдесят шесть лет Глостер вполне мог умереть от сердечного приступа, особенно учитывая тяжелые поражения и огорчения, которые он пережил за последние семь лет.
С другой стороны, избавление от Глостера было до такой степени выгодно его врагам, что в его естественную смерть никто не поверил. Вся страна единодушно решила, что герцога приказал убить Суффолк.
Глостер был популярен и раньше, а после смерти его популярность только возросла. Соответственно упала популярность Суффолка. Поскольку прямых наследников Глостер не оставил, его собственность было легко присвоить. Суффолк, проявив такую же непростительную близорукость, как и Ричард II после смерти Джона Гонта (см. в гл. 6: «…Всю движимость, казну, доходы, утварь»), тут же захватил львиную долю земель Глостера, раздав остальное своим родным и друзьям. А в 1448 г. по настоянию королевы он получил титул герцога.
Конечно, трудно представить себе более необдуманные действия. Люди и так считали Суффолка убийцей, а теперь он стал в глазах народа еще и разбойником, ограбившим убитого. Но окончательно подорвали его репутацию слухи о том, что Суффолк – любовник королевы.
Через три года после смерти Глостера ненависть к Суффолку достигла апогея и грозила вот-вот разразиться восстанием. Этот взрыв и произошел после известия о потере Нормандии.
Однако в пьесе изображено, что Нормандия была потеряна еще до ареста Глостера, а Суффолк стал герцогом сразу после того, как доставил Маргариту Анжуйскую в Англию. Поэтому Шекспиру остается только одно решение (динамичное и одновременно сценичное): причиной падения Суффолка становится убийство Хамфри Глостера.
«Просит вам сказать народ…»
Узнав о смерти Глостера, король Генрих падает в обморок, а когда приходит в себя, тут же заявляет, что это убийство. Королева Маргарита в длинном и страстном монологе безуспешно пытается разубедить мужа.
Входит Уорик и публично обвиняет Суффолка в убийстве, после чего оба хватаются за шпаги. Наконец появляется Солсбери (отец Уорика) и сообщает, что у парламента собирается народ. Он говорит Генриху:
Властитель, просит вам сказать народ,
Что, если Сеффолка не обезглавят
Иль не изгонят из страны родной, —
Они его отсюда вырвут силой…
Акт III, сцена 2, строки 243–246
Генрих тут же прогоняет Суффолка, приказывая ему покинуть Англию в трехдневный срок.
На самом деле это произошло не сразу после смерти Глостера, а через три года. Когда в январе 1450 г. собрался парламент, палата общин потребовала ареста Суффолка. 17 марта он был приговорен к пятилетней ссылке и получил предписание покинуть Англию до 1 мая.
«Бофорт умирает…»
Но Суффолк – не единственный из врагов Глостера, кого ждет смерть. Не успевают огласить решение о высылке Суффолка, как входит придворный и сообщает:
…кардинал наш Бофорт умирает,
Недугом тяжким он сражен внезапно.
Акт III, сцена 2, строки 369–370
Король торопится к нему, и, когда кардинал Бофорт с трудом произносит последние слова, Генрих говорит:
Лорд-кардинал, коль думаешь о рае,
Приподними хоть руку в знак надежды.
Кончается, не подавая знака.
Акт III, сцена 3, строки 27–29
В пьесе кардинал Бофорт умирает от сознания собственной вины перед убитым Глостером и, как прямо говорит Шекспир, отправляется в ад.
Испытывал кардинал муки совести или нет, неизвестно, но в отличие от Суффолка Бофорт действительно умер сразу после Глостера. Он умер в своем дворце 11 апреля 1447 г., через шесть недель после смерти своего единокровного племянника. В то время кардиналу было около семидесяти лет; это был последний из сыновей Джона Гонта и внуков Эдуарда III.
Теперь последними представителями ветви Ланкастеров, являвшимися прямыми потомками Джона Гонта по мужской линии, оставались лишь Генрих VI (правнук Гонта от его первой жены) и Эдмунд Сомерсет (правнук Гонта от его третьей жены), а также сыновья Гонта.
«…От воды умру я»
Однако отправиться в ссылку Суффолку толком так и не пришлось. Народный гнев против него все нарастал, и у многих (особенно в Лондоне) вызывало возмущение то, что Суффолк избежит смерти и отправится в ссылку, из которой еще может вернуться. Казалось, что беспорядками охвачена вся Англия. Чтобы избежать народного восстания, судно, на котором Суффолк отплыл 1 мая, перехватил военный корабль. Герцог перешел на борт военного корабля, и 5 мая его казнили – видимо, по приказанию властей, которые решили пожертвовать им, чтобы избежать худшего. В то время Суффолку было пятьдесят четыре года; этот возраст плохо согласуется с любовными сценами, где Шекспир изображает его рядом с двадцатилетней королевой.
В пьесе судно, везущее замаскированного Суффолка (что должно было уберечь его от ярости толпы по дороге в порт), действительно останавливает военный корабль. Герцога передают человеку, который называет себя Уолтером Уитмором.
Суффолк потрясен; он объясняет свой испуг так:
Мне страшно это имя – в нем погибель.
Один мудрец мой гороскоп составил
И говорил, что от воды умру я.
Акт IV, сцена 1, строки 33–35
Это намек на предсказание, полученное на спиритическом сеансе (который на самом деле состоялся за девять лет до ссылки Суффолка). В Средние века имя Уолтер часто произносили как Уотер, так что его распространенная сокращенная форма была Уот (например, Уот Тайлер). Широкое распространение имени Уот привело к возникновению распространенной фамилии Уотсон.
Итак, Суффолку было суждено умереть не только «by water» – «от воды» (то есть в море), но и «by Water» (от руки человека по имени Уолтер).
«Как честолюбивый Сулла…»
Ясно, что Суффолку грозит смерть, но он отказывается просить пощады. Герцог спрашивает командира захватившего его корабля, почему он должен умереть, и получает ответ: он был жаден и присвоил значительную часть королевской казны, был любовником королевы и убил Глостера.
Командир корабля говорит Суффолку:
Возвысился ты хитростью бесовской,
И, как честолюбивый Сулла, ты
Пресыщен, сердце матери пожрав.
Акт IV, сцена 1, строки 83–85
Сулла один из римских полководцев, в последний век существования Римской республики он способствовал уничтожению ее конституции и проложил путь к созданию империи. В 82 г. до н. э. Сулла повел армию против своих врагов, которые тогда владели городом Римом. Он был первым полководцем, штурмовавшим Рим силами римской армии, и именно в этом смысле пресытился, пожрав сердце собственной матери. Более того, после победы Сулла конфисковал движимое и недвижимое имущество своих врагов и за счет этого обогатился сам и обогатил своих сторонников. Все это напоминает то, как Суффолк получил владения Глостера.
«Разбойник, гладиатор…»
Суффолк все еще бросает вызов своим врагам. Он говорит, что многие великие люди погибли от рук ничтожных убийц:
Разбойник, гладиатор, римский раб
Зарезал Туллия; бастардом Брутом
Заколот Юлий Цезарь; дикарями —
Помпей, а Сеффолка убьют пираты.
Акт IV, сцена 1, строки 135–138
Туллий – это Цицерон, которого убили солдаты, посланные Марком Антонием. А Брута многие считали незаконным сыном Юлия Цезаря. Помпей был убит не свирепыми дикарями, а цивилизованными жителями Египта эпохи Птолемеев.
Суффолк называет своих убийц пиратами, потому что те захватили его судно в открытом море.
После смерти Суффолка два дворянина, сопровождавшие его в поездке, отвозят его тело обратно в Лондон.
«Подонки Кента, мразь…»
Настала пора описать восстание Джека Кеда (или Джона Кеда), которого Йорк отправил в Кент перед своим отъездом в Ирландию (см. в гл. 12: «Джон Кед…»).
После смерти Суффолка у Ланкастеров не осталось никого, кроме Сомерсета, который благодаря своей неудаче во Франции был почти так же непопулярен, как и Суффолк, кто мог бы руководить недалеким королем.
Поэтому многие возлагали надежды на Ричарда Йорка. Он хорошо зарекомендовал себя во Франции и был последним способным администратором периода окончания Столетней войны; более того, он сумел добиться успеха и в Ирландии. Ему удалось усмирить тамошних повстанцев и продемонстрировать такую смесь решительности с мягкостью, что в ходе последовавших за этим гражданских войн симпатии большинства ирландцев были на стороне партии Йорка.
Мало того, он был единственным Плантагенетом (потомком Эдуарда III исключительно по мужской линии), не принадлежавшим к ветви Ланкастеров. Ему не требовалось подкупать людей: все и без того говорили, что Йорк должен стать вторым человеком в стране после короля. То, что после 1450 г. в стране возобладали настроения сторонников Йорка, вовсе не означает, что за спиной восставших стоял Йорк; просто люди сохранили здравый смысл и видели то, что само бросалось в глаза.
Примерно тридцать тысяч жителей Кента и Суссекса под командованием Джека Кеда отправились в Лондон, чтобы передать королю петицию с требованием вернуть Йорка. Они требовали изменения внутренней политики и хотели, чтобы страной правил Йорк. Сначала у людей были исключительно мирные намерения; они вели себя прилично; в толпе было много мелких землевладельцев, искренне преданных короне и доброму королю (но не чужеземной королеве).
Как все движения фермеров, крестьян и ремесленников, на это восстание возвели напраслину тогдашние летописцы, которые были связаны с учеными; ученые же пользовались поддержкой аристократии и ассоциировали себя с ней. Поэтому объективную картину происходившего составить трудно. Но конечно, Шекспир, не упускавший возможности посмеяться над ремесленниками и крестьянами, превращает восстание в настоящий фарс.
К середине июня 1450 г. (примерно через пять недель после казни Суффолка – жертвы, посредством которой партия королевы тщетно пыталась предотвратить народные волнения) армия Кеда разбила лагерь в Блэкхите[198]198
в переводе – Блекхит. – Е. К.
[Закрыть], находившемся южнее Темзы, примерно в 5 милях (8 км) к востоку от центра Лондона.
Королевский двор выигрывал время, получая петиции и отвечая на них, и делал вид, что сочувствует народу, а сам тем временем втайне поспешно собирал войска. Как только армия была собрана, против кентцев выслали отряд под командованием двух братьев Стаффорд [199]199
в переводе – Стеффорд. – Е. К.
[Закрыть].
Жалобщики, смущенные и напуганные появлением вооруженных людей, явно не помышляли о сражении и начали быстро отступать в направлении Кента. Но в местечке Севеноукс (Семь Дубов), расположенном в 23 милях (37 км) к юго-востоку от Лондона, солдаты их догнали.
В пьесе об отступлении не говорится ни слова. Дело изображено так, словно люди Кеда по-прежнему находятся в Блэкхите. Старший Стаффорд кричит им:
Подонки Кента, мразь, мятежный сброд!
Сложить оружье, висельники! Живо!
Акт IV, сцена 2, строки 119–120
Аристократы, посланные против восставшего простонародья, привыкли обращаться к нему именно так. Существовала теория, что собаки должны знать свое место; достаточно быть решительным и показать простым людям ваше презрение, как они убегут поджав хвост. Это срабатывает, но не всегда.
Иногда в отместку аристократов разрывают на части.
«…Дочку Кларенса»
В данном случае Кед хвост не поджал. Наоборот, он тоже называет себя аристократом; более того – претендентом на престол. Он говорит:
…Эдмунд Мортимер, граф Марч,
Взял в жены дочку Кларенса, не так ли?
Акт IV, сцена 2, строки 133–134
Упомянутый Кларенс – это Лайонел Антверпенский, третий сын Эдуарда III. У него была дочь Филиппа, которая действительно вышла замуж за Эдмунда Мортимера, третьего графа Марча. Стаффорды вынуждены признать это.
Кед продолжает объяснять, что у Филиппы родились близнецы – факт, который Стаффорды категорически отрицают. Кед говорит, что старшего из близнецов украла нищенка. Когда тот вырос, стал каменщиком, а сам Кед – сын этого старшего сына Эдмунда Мортимера.
Если бы дело обстояло так, то Кед был бы двоюродным братом Эдмунда, пятого графа Марча, но имел бы преимущественное право на престол. Кроме того, Кед стал бы двоюродным братом Ричарда Йорка, однако и в этом случае преимущественное право было бы у Кеда.
Все же из уважения к отцу нынешнего короля, Генриху V, Кед согласен не претендовать на трон. Он удовольствуется и должностью лорда-протектора.
«…Голову лорда Сея»
Один из подручных Кеда предъявляет дополнительное требование:
А вдобавок мы требуем голову лорда Сея за то, что он продал герцогство Мен.
Акт IV, сцена 2, строки 158–159
Лорд Сей – это Джеймс Финнес: его полный титул – лорд Сей и Сил. Он был очень близок к покойному Суффолку и служил Генриху VI в качестве лорд-камергера и лорд-казначея. Поскольку Джеймс Финнес ведал финансами, было логично обвинять его в высоких налогах. (Его потомок участвовал в колонизации Новой Англии, и его имя сохранилось в названии города Олд-Сейбрук, Коннектикут.)
8 июня состоялось сражение, в котором победу одержали сторонники Кеда, убившие обоих Стаффордов. Однако отряд под командованием Стаффордов был лишь авангардом армии, главные силы которой еще находились в Блэкхите.
«…В Саутуорке»
Тем временем в Лондоне мягкосердечный король Генрих размышляет, как следует вести себя с Джеком Кедом, чтобы не допустить кровопролития, в то время как безутешная королева Маргарита прижимает к себе голову казненного Суффолка, оплакивая его.
Быстро входит гонец и говорит:
Враг в Саутуорке. Спасайтесь, государь!
Акт IV, сцена 4, строка 27
Победа над Стаффордами оказала на врагов Кеда сильное психологическое воздействие. Когда люди Кеда снова двинулись вперед, никто не посмел остановить их. В начале июля мятежники достигли Саутуорка, находящегося на другом берегу Темзы прямо напротив центра Лондона.
Казалось, восставшие без помех могут войти в Лондон, но позволить им захватить короля было бы верхом глупости. Поэтому Бекингем говорит Генриху:
Мой государь, укройтесь в Киллингуорте,
Пока сберем войска, чтоб их сломить.
Акт IV, сцена 4, строки 39–40
Киллингуорт (точнее, Кенилуорт) – замок, расположенный к югу от Ковентри, примерно в 90 милях (144 км) к северо-западу от Лондона. Сегодня он хорошо известен по роману «Кенилуорт» сэра Вальтера Скотта, в котором описаны романтические события, происшедшие там именно в эпоху Шекспира.
Король готовится к побегу, но в это время прибывает второй гонец и кричит:
Кед овладел уж Лондонским мостом.
Бегут, дома бросая, горожане…
Акт IV, сцена 4, строки 49–50
3 июля 1450 г. Джек Кед, не встретив сопротивления, вошел в Лондон. Это действительно был подвиг.
«…Тауэр захватить»
Джек Кед вошел в Лондон не только без всякого кровопролития (что было согласовано с лорд-мэром), но и сумел удержать своих людей от грабежей и тому подобных эксцессов.
Напротив, в пьесе Кед приказывает своим людям сжечь Лондонский мост и взять Тауэр. Действительно, надолго овладеть Лондоном, не захватив Тауэр, нельзя, но Тауэр надежно удерживает лорд Скейлс[200]200
в переводе – Скелс. – Е. К.
[Закрыть], объявляющий собравшимся горожанам:
Могу лишь дать вам небольшой отряд;
Ведь и меня враги тревожат здесь:
Они пытались Тауэр захватить.
Акт IV, сцена 5, строки 7–9
Лорд Скейлс мельком упомянут в первой части «Генриха VI», поскольку после битвы при Патэ он попал в плен вместе с Толботом. Со дня той битвы прошло двадцать лет, но лорд Скейлс был полон сил и прожил до 1460 г. Действительно, во время восстания Джека Кеда Толбот тоже еще был жив. Он погиб при Кастильоне лишь три года спустя, в 1453 г.
«Если они не умели читать…»
Однако люди Кеда каким-то образом сумели захватить лорда Сея; видимо, король отправил лорда в Тауэр ради его спасения. Как повстанцам удалось взять его в плен, Шекспир не объясняет; исторические источники тоже хранят молчание.
Кед устраивает пародийный суд над лордом Сеем, обвиняя его главным образом в поддержке грамотных. Таким образом Шекспир высмеивает воинствующий антиинтеллектуализм простонародья.
Однако следует признать, что антинеинтеллектуализм тоже существует; во всяком случае, простые люди эпохи Шекспира считали, что ученые наказывают их только за то, что они неграмотны. Так, Кед говорит Сею:
Здесь речь явно идет о знаменитой системе «неприкасаемости духовенства», следующей из 104–го псалма (14–15): «[202]202
Господь
[Закрыть] никому не позволял обижать их [203]203
своих служителей
[Закрыть], и возбранял о них царям: / «Не прикасайтесь к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла».
Этот тезис служил священнослужителям охранной грамотой от светских властей. В Средние века его использовали для защиты священников от мирского суда, поскольку даже король не должен причинять вреда пророкам Божьим (это понятие трактовалось расширительно и относилось ко всему духовенству). Это шло священникам на пользу, так как церковные суды (единственные, которые могли судить священнослужителя) не имели права приговаривать человека к смертной казни.
Постепенно система «неприкасаемости духовенства» распространилась на всех, кто умел читать (поскольку в Средние века грамотными были почти исключительно священники). Если человек, обвиненный в убийстве, мог прочитать фрагмент из Библии, он не подлежал смертной казни; дело ограничивалось клеймом на руке. Однако второе убийство уже каралось смертью. Иными словами, грамотность позволяла человеку безнаказанно совершить только одно убийство.
Грамотных это вполне устраивало, но неграмотные возмущались несправедливостью: почему за то же преступление неграмотного наказывают сильнее? Поэтому для людей Кеда это было не просто проявлением мракобесия, но чем-то вроде мести.
«В своих «Записках»…»
Лорд Сей пытается защищаться и начинает свою речь так:
Это завуалированная попытка польстить восставшим.
Во время завоевания Англии Цезарь высадился именно в Кенте, так как Кент – ближайшая часть острова по отношению к континенту. А поскольку он был ближайшим к континенту, то имел налаженные торговые связи с Галлией и опосредованно испытывал влияние далекого Рима. Поэтому вполне естественно, что Цезарь считал Кент наиболее цивилизованной частью острова.
«…Генриха Пятого»
Что бы ни говорил Сей в свое оправдание, это ему не помогает: люди Кеда отрубают лорду голову. На следующий день, 4 июля, Кед уже не смог удерживать своих сторонников, и несколько домов было разграблено. Возмущенные этим лондонцы организовали сопротивление и призвали на помощь солдат, находившихся в Тауэре.
Армия Кеда провела ночь на противоположном берегу реки, а когда рано утром 5 июля она снова попыталась войти в Лондон, ее встретили разъяренные горожане и заставили отступить. После этого двор решил прибегнуть к дипломатии. Были даны обещания исправить недостатки, и те, кто еще верил в такие обещания, разошлись по домам. В версии Шекспира люди Кеда изображены сбродом, который грабил Лондон. К ним выходят придворные Бекингем и Клиффорд, предлагают прощение и дают щедрые обещания. Клиффорд (восьмой барон Уэстморленд) использует и другую тактику: он произносит магическое имя Генриха Пятого:
Упоминание Генриха V производит на сторонников Кеда сильное впечатление. (Именно это мешало Йорку предъявить свои права на трон. Имя Генриха V все еще пользовалось популярностью у народа, и хотя бездарное правление Генриха VI уменьшило уважение к королевской власти, однако это уважение все еще было достаточно сильным, а потому восстание, основанное только на защите прав законного претендента, не имело бы ни малейшего шанса на успех.)
Кед пытается сплотить своих сторонников, но Клиффорд выкрикивает имя человека, одержавшего великую победу при Азенкуре, и произносит воинственную антифранцузскую речь, спекулируя на патриотизме. После этого почти все сторонники покидают Кеда, и ему приходится спасаться бегством.
На самом деле все было далеко не так просто. После ухода части сторонников у Кеда оставалось достаточно людей, чтобы продержаться в Лондоне еще два дня, но затем они перессорились между собой, а лондонцы по-прежнему были настроены против восставших. После этого Кед сдался, сел на коня и галопом поскакал на юг, к побережью. Сомневаться не приходится: он надеялся бежать во Францию.
«Эсквайр из Кента…»
За голову Кеда была назначена награда в тысячу марок. В пьесе говорится, что умиравший с голоду Кед доскакал до Кента и забрался в чей-то сад, надеясь после пяти дней бегства найти что-нибудь съестное. Там его обнаруживает хозяин – мелкий землевладелец, образцовый английский йомен, который отказывается звать людей на помощь и сражается с Кедом в одиночку, произнеся следующие слова:
Покуда Англия стоит, никто не скажет,
Что Айден Александр, эсквайр из Кента,
Вел с голодающим кровавый бой.
Акт IV, сцена 10, строки 44–46
Получив смертельное ранение, Кед падает. И только тогда честный Иден[206]206
в переводе – Айден. – Е. К.
[Закрыть] узнает, кого он победил. И удивленный эсквайр восклицает:
Так мной убит изменник гнусный Кед?
Акт IV, сцена 10, строка 68
Однако в жизни все выглядело совсем не так героически. Иден действительно победил Кеда в поединке, но прекрасно знал, с кем он сражается. И стремление защитить свою собственность было здесь ни при чем. Когда Кед галопом скакал на юг, Иден преследовал его по пятам, проявив при этом не больше благородства, чем гончая, потому что он стремился получить награду в тысячу марок. Он догнал беглеца, убил его и получил свои деньги.
«…С мощной, многочисленною ратью»
Не успел Генрих VI, благополучно укрывшийся в Кенилуорте, услышать о разгроме армии Кеда, как он получил куда менее приятное известие. Входит гонец и говорит:
Вернулся из Ирландии наш Йорк
И с мощной, многочисленною ратью…
Акт IV, сцена 9, строки 24–25
Сочувствуя противникам Йорка, Шекспир утверждает, что Йорк привел свою армию из Ирландии с целью воспользоваться неразберихой, вызванной восстанием Кеда (которое он же якобы и организовал).
На самом деле все выглядело иначе. Восстание Кеда было подавлено в июле, а Йорк прибыл из Ирландии только в сентябре 1450 г. Факты доказывают, что Йорк прибыл в Англию скорее из чувства долга, чем из честолюбия. Было ясно, что самостоятельно править Генрих VI не может, а его первый министр Сомерсет не только непопулярен, но и некомпетентен.
Йорк был старшим принцем крови и унаследовал бы трон, если бы Генрих VI умер бездетным (на сомнительные права Бофортов можно было не обращать внимания). Почему бы в таком случае Йорку не попытаться реорганизовать систему управления, став лордом-протектором? Многим англичанам это понравилось бы, а один член парламента в это время даже внес предложение сделать Йорка официальным наследником престола. (Правда, за одно это предложение он тут же угодил в Тауэр.)
«…Я пошлю герцога Эдмунда в Тауэр»
Ланкастеры прекрасно понимают, что их слабым местом является Сомерсет. Поэтому король Генрих пытается задобрить Йорка и одновременно защитить Сомерсета. Он посылает к Йорку Бекингема со следующим поручением:
Спроси, зачем оружье поднял он,
И передай ему, что герцог Эдмунд
Немедленно отправлен будет в Тауэр.
Ты в заточенье будешь, Сомерсет,
Пока войска его не разойдутся.
Акт IV, сцена 9, строки 37–40
«…Аякс»
Приписывая Йорку стремление захватить престол, Шекспир вынужден перегрузить следующую сцену чередой странных событий. Так, она начинается с заявления Йорка, прибывшего из Ирландии:
Йорк прибыл предъявить свои права,
Снять с Генриха бессильного корону.
Акт V, сцена 1, строки 1–2
Но когда к нему прибывает эмиссар короля Бекингем, Йорк без всякой видимой причины чувствует свою беспомощность и с досадой говорит:
И, словно в древности Аякс, готов я
Обрушить ярость на быков и коз.
Акт V, сцена 1, строки 26–27
Это намек на конец Аякса, сына Теламона, который, обезумев от гнева, что ему не достались доспехи погибшего Ахилла, начал избивать стада домашних животных, думая, что это его враги – греки.
На самом деле Йорк вернулся из Ирландии не для захвата короны. Он совершил марш в Кент – скорее для изучения общественного мнения, чем для подавления восстания (возможно, он и поднял бы восстание, если бы мнение общества склонялось в его пользу, но этого не было). Увиденное убедило Йорка, что он может потребовать устранения Сомерсета и сам занять место лорда-протектора.
Именно это он и говорит Бекингему:
Привел я войско, чтобы отстранить
От короля злодея Сомерсета…
Акт V, сцена 1, строки 35–36
«…Отдать я сына старшего»
Бекингем красноречиво заверяет Йорка, что Сомерсет уже отправлен в Тауэр, и Йорк, поверив этому, распускает армию. Это не выдумка Шекспира; так было на самом деле.
Если бы Йорк действительно был интриганом в стиле Макиавелли, каким его изображает Шекспир, и прибыл в Англию для того, чтобы захватить престол, едва ли он распустил бы армию только на основании слов Бекингема о том, что Сомерсет брошен в тюрьму. Но если Йорк был предан королю и хотел стать всего лишь лордом-протектором, слов монарха было для него вполне достаточно.
Распустив армию (на самом деле это случилось лишь в марте 1452 г., через полтора года после прибытия Йорка из Ирландии, а не сразу же, как изображено в пьесе), Йорк радостно говорит:
Готов монарху доброму отдать
Я сына старшего, – нет, всех сынов
В залог любви и верности своей;
Пришлю их всех с охотой величайшей.
Коней, оружье, земли – все ему
Отдам я, лишь бы умер Сомерсет.
Акт V, сцена 1, строки 48–53
Упоминаемые Ричардом Йорком сыновья играют важную роль в следующих исторических хрониках, но в этой пьесе на сцене еще не появлялись.
Сыновей у Йорка четверо. В порядке старшинства это Эдуард, Эдмунд, Джордж и Ричард. В момент роспуска армии первым троим сыновьям десять, девять и три года соответственно. Младший, Ричард, еще не родился.
«…Ахиллово копье»
Вскоре выясняется, что Сомерсета не только не казнят, но он даже не посажен в тюрьму. Сомерсет появляется на сцене вместе с ликующей Маргаритой, ненависть которой к Йорку так велика, что она больше не в силах ее скрывать.
Взбешенный Йорк забывает об осторожности. Он прямо называет Генриха обманщиком, недостойным короны. Королем должен быть только он, Йорк. Ричард говорит:
Мне увенчать должна чело корона,
И взор мой, как Ахиллово копье,
То хмурясь, то блеснув улыбкой, будет
Попеременно ранить и целить.
Акт V, сцена 1, строки 99–101
Ахиллово копье упоминается в одном не слишком широко известном мифе о греческом герое Ахилле. Когда греки высадились в Малой Азии, они оказались в Мизии, далеко от Трои, поскольку географических карт в то время не было. Царь Мизии Телеф пытался оказать сопротивление захватчикам, и Ахилл, копье которого было таким тяжелым, что управляться с ним мог только хозяин, ранил его.
