Текст книги "Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 52 страниц)
Но маскироваться Ричарду было трудно. Он был крупным, мускулистым и надменным. Что бы ни делал Ричард, все выдавало в нем дерзкого рыцаря высокого ранга. Его разоблачение было делом времени; к несчастью для Ричарда, это произошло в самый неподходящий момент и в самом неподходящем месте.
В декабре 1192 г. у Вены его окружили вооруженные люди, явно намеренные захватить знатного путешественника, чтобы получить за него выкуп. Ричард вынул меч и сказал, что он сдастся только их предводителю. Этим предводителем оказался герцог Леопольд. Ричарда заточили в темницу.
Конечно, за это Леопольда в Англии предали анафеме. Его сочли подлым трусом, который получил пинок под зад авансом – в отместку за будущую подлость.
В этой пьесе Леопольд действительно играл роль злодея, которому английская публика свистела и улюлюкала. Филиппу Французскому не свистели: он оказался очень способным королем и в конечном счете одержал победу. (Известно, что благодаря этим победам Филипп получил прозвище Август, данное ему в честь великого первого римского императора, см. в гл. 2: «За сына той вдовы…»)
Однако с Леопольдом можно было не церемониться. Само обращение к нему – «доблестный эрцгерцог»[52]52
в оригинале: «храбрый австриец». – Е. К.
[Закрыть] – было рассчитано на немедленную реакцию в виде свистков и шиканья. Этот хвастун носит львиную шкуру, но не совершает ничего героического; сразу видно, что он попросту позаимствовал имидж Ричарда Львиное Сердце. Более того, ясно, что главная задача Бастарда, в котором воскрес дух Ричарда, – отомстить за отца и убить Леопольда.
В этой истории есть только один изъян: Леопольд Австрийский умер в 1194 г., за пять лет до восшествия на престол короля Иоанна, и просто не мог принимать участие в событиях, которые описаны в пьесе.
«…Сражен был этой рыцарской рукой»
Затем король Филипп представляет Австрийца юному Артуру:
Друг Артур, твой родич,
У льва исторгший сердце, славный Ричард,
Отважный паладин Святой земли.
Сражен был этой рыцарской рукой.
Акт II, сцена 1, строки 2–5
В этой фразе (которая заставляла насторожиться самого тупого зрителя эпохи Шекспира, не понимавшего, почему Австрийца следует считать злодеем) намек на то, что Ричард умер в австрийской темнице, однако это не соответствует истине. На самом деле он оставался в плену у Леопольда совсем недолго. Германский император Генрих VI в конце концов заставил Леопольда отпустить августейшего пленника за 150 тысяч марок, которые Ричард должен был выжать из своих подданных. В 1194 г. целый и невредимый Ричард вернулся в Англию.
Но как же он умер на самом деле?
Пробыв в Англии ровно столько времени, сколько требовалось для сбора выкупа, Ричард пересек Ла-Манш и провел остаток жизни, сражаясь с королем Филиппом.
В 1199 г. какой-то крестьянин нашел в северной Аквитании, на землях Гьомара, виконта Лиможского, золотой самородок. Конечно, Ричард считал Аквитанию своей собственностью, а поскольку он всегда нуждался в деньгах, то потребовал отдать самородок ему. Виконт же соглашался отдать только часть золота.
Ричард немедленно решил осадить замок виконта Шалю, находящийся в 20 милях (32 км) к юго-западу от Лиможа. Виконт готов был сдаться на определенных условиях, но Ричард эти условия отверг. Когда король объезжал стены замка, стрела попала ему в левое плечо. Ричард тут же отдал приказ о штурме, и замок был взят. Только после этого он удосужился извлечь стрелу.
Но было слишком поздно. В то время не имели представления не только об антибиотиках, но и о личной гигиене. Рана воспалилась, началась гангрена, и 6 апреля 1199 г. Ричард умер.
Нельзя сказать, что его убил Гьомар Лиможский. Ричарда убила собственная глупость и стремление затевать драки по ничтожным поводам.
Шекспир объединяет Леопольда Австрийского и Гьомара Лиможского, создав единый образ. В списке действующих лиц «храбрый австриец» назван Лиможем, герцогом Австрийским; позже Констанция называет его Лиможем. Комбинация абсурдная, но она позволяет Шекспиру создать нужный ему образ злодея.
«…Принцесса Бланка»
Союзные армии Филиппа и Австрийца готовятся к осаде Анжера, но тут прибывает Шатильон с известиями об Иоанне. Он сообщает, что английский король собрал армию и вторгся во Францию:
Ата – греческая богиня мщения и раздоров; это очень точное описание Элеоноры Аквитанской, которая прожила долгую жизнь и все это время отравляла существование не только двум мужьям, но и любому, кто имел с ней дело.
Сейчас идет война между ее сыном Иоанном и внуком Артуром, в которой она целиком на стороне сына. Отношение Элеонора к Артуру едва ли можно назвать родственным. Впрочем, у королевы есть два оправдания: Во-первых, она вряд ли когда-нибудь видела Артуpa; Во-вторых, Элеонора ненавидела свою невестку Констанцию, которая в случае воцарения Артура стала бы королевой-матерью.
Что же касается Бланки (Бланш) Испанской, то она приходится племянницей не Элеоноре, а Иоанну; для Элеоноры она внучка. Кроме пяти сыновей, которых Элеонора родила от Генриха II, у нее были еще три дочери. Если считать двух дочерей, рожденных ею от Людовика VII, то в общей сложности у Элеоноры было десять детей. Поразительно не столько то, что все они выжили (в то время детская смертность была чудовищной), сколько то, что у Элеоноры еще оставалось время причинять другим неприятности.
Тремя дочерьми Элеоноры от Генриха были Матильда, Элеонора и Джоанна, или Жанна (по старшинству). Все они были замужем за королями.
Средняя дочь, Элеонора, названная в честь матери, родилась в 1161 г.; так что она была на шесть лет старше Иоанна. В 1170 г., когда Элеоноре-младшей было девять лет, ее выдали замуж за Альфонсо VIII, короля Кастилии (области, лежащей на севере центральной части современной Испании). В 1187 г. у них родилась дочь, которую Шекспир называет Бланкой (Бланш) Испанской, однако в истории она осталась как Бланка Кастильская. Когда Иоанн унаследовал трон, Бланке было одиннадцать лет.
«…Обувь славного Алкида»
Прибывает Иоанн со своей армией, и короли тут же вступают в перепалку. Филипп доказывает, что законным королем Англии является Артур, а Иоанн парирует, что мнение Филиппа в данном случае ничего не значит.
Элеонора поддерживает Иоанна, но ей тут же возражает Констанция. Обе женщины обладают бешеным темпераментом. Когда они сцепляются друг с другом, мужчины волей-неволей оказываются по одну сторону баррикад.
Австриец пытается остановить их, но едва герцог открывает рот, как его окликает Бастард. К удовольствию публики, начинается травля Австрийца воскресшим духом Ричарда. Например, говоря о привычке Австрийца носить львиную шкуру, Бастард изрекает:
Конечно, Алкид – это Геркулес. Бастард хочет сказать, что львиная шкура на спине Австрийца выглядит так же, как Геркулес на спине осла.
«…Отмечен Божьим гневом»
Не успевают мужчины обменяться несколькими словами, как между Элеонорой и Констанцией возникает ссора, в которой младшей удается перекричать старшую. Констанция доказывает, что с Артуром обошлись несправедливо исключительно благодаря козням Элеоноры. Ребенка наказывают не за его собственные грехи, а за грехи его бабки:
Страдает мальчик по твоей вине;
Твои грехи на голове его,
За них же он отмечен Божьим гневом —
Несчастное второе поколенье
Из мерзостного чрева твоего.
Акт II, сцена 1, строки 179–182
Констанция цитирует Библию (Исх., 20: 5): «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня».
«По завещанью…»
Король Иоанн, раздраженный этими ядовитыми намеками в адрес его любимой матери, восклицает:
Это упоминание о больнице Святой Марии Вифлеемской (Бедламе) – явный анахронизм; Иоанн называет Констанцию сумасшедшей.
Однако Элеоноре удается забыть о личном и начать спор о престолонаследии. Она презрительно говорит Констанции:
Бранишься без толку! По завещанью
Артур, твой сын, лишился прав на трон.
Акт II, сцена 1, строки 191–192
Оказывается, что перед отъездом в Святую землю (откуда можно было и не вернуться) Ричард назвал своим наследником Артура. (Похоже, что все распоряжения Ричарда относительно престолонаследия говорят об одном: этот человек не рассчитывал, что у него когда-нибудь появятся дети.)
В то время Артуру было всего два года. Ребенка следовало воспитывать в Англии, Нормандии или Аквитании – там, где он мог получить хорошую подготовку и осознать себя представителем Анжуйской династии и Плантагенетом. Однако бретонцы предпочли воспитывать мальчика в Бретани.
В 1196 г. Ричард благополучно вернулся из Крестового похода и потребовал, чтобы Артура, в ту пору девятилетнего, передали ему. Но бретонцы вновь отказались. Не желая, чтобы мальчика воспитали норманном, они отправили ребенка к королю Филиппу Французскому.
В результате стало ясно, что Артур получит французское воспитание и превратится в настоящего француза. Ричард, считавший Филиппа заклятым врагом, не мог оставить свое королевство марионетке этого врага. Поэтому он лишил Артура наследства и назначил своим преемником Иоанна. Когда Ричард умер, Иоанн продолжал оставаться его наследником. (Иоанн присутствовал при смертном одре брата.) Именно на это и намекает Элеонора.
Конечно, весьма сомнительно, что правящий король может менять порядок престолонаследия по собственному желанию. Однако Констанция не затрагивает эту щекотливую тему. Вместо этого она с не меньшим презрением отвечает, что если у Элеоноры и есть завещание, то наверняка подложное.
«…На городскую стену?»
Спор заканчивается на том, с чего начался: согласия достичь не удалось. Оба войска пытаются войти в Анжер, но горожане возражают. В ответ на звук трубы один из них выходит на стену и кричит:
Кто вызвал нас на городскую стену?
Акт II, сцена 1, строка 201
В издании Signet это действующее лицо значится как «Хьюберт, анжерский горожанин». Однако впоследствии в пьесе это имя носит другой персонаж, лицо историческое и жителем Анжера не являвшееся. В издании Kitredge и первом издании пьесы произносящий реплику назван просто Горожанином, и, на мой взгляд, это совершенно правильно.
«Святой Георгий…»
Жители Анжера впустят в город только того, кто докажет свое превосходство на поле боя. Поэтому англичане и французы готовятся к битве, а Бастард говорит:
Святой Георгий, ты, сразивший змея
И с той поры на вывесках трактирных
Гарцующий, учи нас биться!
Акт II, сцена 1, строки 288–290
В Средние века была широко распространена легенда о христианском мученике Георгии, жившем в Палестине и убитом в 303 г. н. э., во время последнего грандиозного преследования христиан римлянами. Он был канонизирован как святой Георгий, но главным подвигом мученика, привлекавшим к нему людей, было избавление девы от зубов злого дракона, которого он сразил.
Может быть, Георгий и существовал на самом деле, но куда резоннее предположить, что история с девой и драконом христианизация популярного мотива древнегреческих мифов – например, мифа о Персее и Андромеде. Как бы там ни было, но норманнским рыцарям эры Крестовых походов личность Георгия казалась привлекательной. Им нравился святой, который тоже был рыцарем. В результате его образ приобрел популярность.
Эдуард III, правивший через полтора века после Иоанна, тоже воображал себя рыцарем и сделал святого Георгия покровителем Англии. Клич «Святой Георгий!» стал боевым кличем англичан; считалось, что с помощью божественной силы он может точнее направлять удары. Поэтому Бастард и говорит: «Учи нас биться».
Конечно, популярность святого Георгия использовалась хозяевами трактиров и постоялых дворов. Вся Англия была испещрена вывесками, на которых святой верхом на коне, в полных боевых доспехах поражал дракона. Именно это подразумевает фраза «на вывесках трактирных гарцующий»; впрочем, во время правления Иоанна моды на такие вывески еще не существовало.
«…Иерусалимских граждан во дни их мятежа»
Битва длилась долго и кончилась безрезультатно; во всяком случае, никто не хочет признать себя побежденным.
Нетерпеливый Бастард считает, что глупо устраивать сражение ради развлечения жителей Анжера. Он говорит двум королям:
Осмелюсь вам совет мой предложить:
Взяв за пример иерусалимских граждан
Во дни их мятежа, вражду свою
На время позабудьте и совместно
Анжерцам дайте жару.
Акт II, сцена 1, строки 378–380
Противоборствующие стороны редко забывают распри и объединяются против общего врага, хотя это было бы разумнее всего.
Гораздо чаще одна из сторон, боясь потерь, объединяется с общим врагом.
Пример более разумных действий – поведение иудеев в I в. н. э. Несмотря на множество сект, расходившихся в религиозных вопросах, они сумели объединиться против римлян и с 67 по 70 г. стойко сопротивлялись лучшим римским легионам.
«…Людовику-дофину»
Разгневанные короли соглашаются объединить усилия и штурмовать упрямый город с разных концов, но тут на стену выходит встревоженный глашатай и предлагает воюющим сторонам заключить династический брак:
Дитя Испании, принцесса Бланка,
Английскому властителю родня,
По возрасту в невесты подошла бы
Людовику-дофину.
Акт II, сцена 1, строки 423–427
Странный титул дофин (буквально: «дельфин») обязан своим происхождением графу, правившему Вьенном – городом на реке Роне. В 1133 г. графом стал Гиг Дофин и принял имя Гига IV. Почему его прозвали Дофином (по-французски это значит «дельфин»), неизвестно. Считается, что изображение дельфина было либо на его щите, либо на боевом штандарте. Впрочем, возможно, это было второе имя графа.
Последующие графы также носили это имя, пока, наконец, оно не превратилось в титул; в результате обширная территория на восточном берегу Роны, которой они владели, со временем стала называться Дофине (то есть «земля рода Дельфинов»).
Гумберт (Юмбер) II Дофине, который начал править в 1333 г., потратил на войну и другие чудачества столько денег, что разорился. В 1349 г. он продал свои земли Иоанну (Жану), старшему сыну Филиппа II Французского. Когда в следующем году этот Жан стал Иоанном II Французским, он сделал правителем Дофине своего старшего сына. После этого каждого старшего сына короля стали называть дофином, и этот титул сохранялся за наследником французского престола пятьсот лет.
Назвать молодого Луи, старшего сына Филиппа II Французского (будущего Людовика VIII), дофином было для Шекспира вполне естественно. Однако этот титул появился во Франции лишь через полтора века после времени действия пьесы, так что его применение здесь явный анахронизм. Хотя Шекспир изображает Луи юношей, способным принимать участие в военных действиях, однако на самом деле тот родился в начале 1187 г.; во время восшествия на престол короля Иоанна «дофину» было всего двенадцать лет – столько же, сколько и принцу Артуру Бретонскому. Иными словами, он был всего на год старше Бланки Кастильской (видимо, родившейся в самом конце того же 1187 г.).
Однако ни малолетство, ни то, что будущие супруги не подходят друг другу по возрасту, для династического брака препятствием не является.
Стороны соглашаются на компромисс. История свидетельствует, что договор был достигнут в мае 1200 г.; вскоре после этого состоялось бракосочетание. Иоанн уступил дофину (то есть Филиппу) часть земель в качестве приданого (правда, этих земель было совсем не так много, как изображает Шекспир); в ответ на это Филипп признал Иоанна законным английским королем.
«…Графом Ричмондом»
Это означало, что принца Артура бросили. Иоанн предложил ему взятку, вкрадчиво заявив:
Все уладим.
Мы герцогом Бретонским утверждаем,
А также графом Ричмондом Артура.
Акт II, сцена 1, строки 550–552
Однако на самом деле это ничего не значит, потому что герцогом Бретонским Артур был и без того, и никто его титул не оспаривал. Более того, герцог Бретонский по традиции полуторавековой давности, сохранившейся со времен завоевания Англии Вильгельмом, носил и титул графа Ричмонда. Иоанн просто признал существующий факт и не добавил к нему ничего нового.
Иоанн сделал лицемерное предложение, а Филипп лицемерно его принял. Француз с самого начала поддерживал Артура только для удовлетворения собственных интересов.
«Корысти короли предались ныне…»
Все уходят, но на сцене остается Бастард и произносит страстный монолог, критикуя эти «собственные интересы», которые он называет корыстью. Бастард говорит:
Корысти короли предались ныне, —
Так будь же, Выгода, моей богиней.
Акт II, сцена 1, строки 597–598
Гнев, который вызвал у Бастарда этот компромисс, можно понять только в свете упомянутой выше пьесы «Беспокойное правление Иоанна, короля Англии», вдохновившей Шекспира на создание «Короля Иоанна». В «Беспокойном правлении» говорится, что руку Бланки обещали Бастарду. Таким образом, Бастард, предвкушавший брак с красивой и знатной невестой, тоже оказался обманутым. Естественно, корыстность (commodity) двух королей приводит его в ярость. Шекспир совершил ошибку, пропустив фразу, объяснявшую причину гнева, а смягчать выражение этого гнева поленился.
«Вдова…»
Во время договора между королями о браке Луи и Бланки Констанция отсутствовала. Это оказалось очень кстати, потому что иначе поднялась бы такая буря, что предателю не поздоровилось бы. В то время Констанция сидела в шатре короля Филиппа и с тревогой ждала окончания битвы.
Сообщить ей о результатах переговоров поручают графу Солсбери. Это Вильгельм (Уильям) Длинный Меч, внебрачный сын Генриха II, во время правления Ричарда I женившийся на единственной наследнице графства и таким образом ставший третьим графом Солсбери. В ряде случаев он послужил прототипом Бастарда, героя этой пьесы. Правда, Вильгельм был не незаконным сыном, а незаконным братом Ричарда, но он также удостоился чести стать членом королевской семьи.
Сначала Констанция не верит новости, которую принес Солсбери. Она решает, что граф хотел ее напугать, и грозит ему наказанием:
Здесь Шекспир изменяет исторической правде ради пущего эффекта. Да, конечно, Констанция – вдова, но вовсе не «безмужняя». В те дни женщины с богатым приданым без мужей не оставались. Они нуждались в защите мужчины, а многие мужчины нуждались в приданом.
Вскоре после смерти Готфрида (Джеффри), сына Генриха II и отца принца Артура, Констанция вышла замуж за Ранульфа де Бландевиля, графа Честерского. В 1199 г. – том самом, когда на престол взошел Иоанн, – брак был признан недействительным, и Констанция вышла замуж в третий раз – теперь за некоего Ги де Туара. Этот Ги был мужем Констанции в момент торга между королями и оставался им до конца ее жизни.
Однако скорбь Констанции выглядит очень величественно; в страстном порыве она не оставляет камня на камне, но постепенно осознает, что Солсбери говорит правду и что ее и сына действительно предали.
«Преосвященнейший посланец Рима!»
До сих пор Шекспир более-менее придерживался хронологии, и первые два акта были посвящены событиям, действительно происшедшим в два первых года правления Иоанна. Однако драматургу необходимо упорядочить все случившееся при Иоанне и заставить его служить главной цели, ради которой была написана пьеса (доказать, что любое нарушение порядка престолонаследия приводит к печальным последствиям). Поэтому центральное место в пьесе занимает история принца Артура.
Поскольку вся эта история завершилась в первой трети правления Иоанна, Шекспиру пришлось использовать то, что случилось позже, и свалить все в одну кучу. Чтобы разобраться в хронологии реальных исторических событий, требуются немалые усилия.
Третий акт начинается сценой, в которой король Иоанн находится в шатре короля Филиппа; здесь же присутствуют все главные герои пьесы. Брань Констанции нетерпеливо обрывают, Бастард опять издевается над Австрийцем, и тут Филипп внезапно восклицает:
Преосвященнейший посланец Рима!
Акт III, сцена 1, строка 61
Прибытие папского легата относится к 1211, а не к 1200 г., в котором происходили действия мгновением раньше. Одиннадцать лет исчезло (хотя события, происшедшие в этот исчезнувший период, все же описываются, однако, получается, что они произошли уже после приезда легата). Чтобы объяснить, зачем прибыл легат, придется дать краткий исторический обзор.
После компромисса 1200 г. Филипп ждал только удобного случая, чтобы нарушить его.
Король Иоанн знал об этом и предпринимал все возможное, чтобы организовать оборону своих земель. Для этого было необходимо наладить связь между северными и южными французскими провинциями Анжуйской империи. Легче всего было достичь этого с помощью династического брака. Иоанн развелся со своей первой женой и решил жениться на Изабелле, дочери графа Ангулемского. В то время ей было только тринадцать лет, но ее семье принадлежали стратегически важные земли между Анжу на севере и Аквитанией на юге.
Иоанн не терял времени и заключил этот брак в 1200 г. Изабелла была английской королевой до конца его правления и стала матерью следующего короля Англии.
Однако, к несчастью для Иоанна, Изабелла была обручена с Гуго (Югом, Хью) IX, графом Лузиньянским, правившим городом, который находился в 55 милях (88 км) к северу от Ангулема. Иоанн пытался наладить отношения с оскорбленным графом, но тот не смягчился. Граф Лузиньянский был верным товарищем по оружию Ричарда Львиное Сердце, однако обида заставила его обратиться с жалобой к Филиппу. (Любопытно, что после смерти Иоанна Изабелла Ангулемская в 1220 г. была вынуждена вернуться во Францию. В то время ей было чуть больше тридцати. Вторым мужем молодой вдовы стал Гуго X Лузиньянский, сын и наследник ее бывшего нареченного.)
Филипп прислушался к жалобе Гуго IX. Как король Англии, Иоанн был независимым государем, но, как владелец Нормандии, Анжу, Аквитании и остальных земель, он был вассалом Филиппа – так же, как сам Лузиньян был вассалом Иоанна. Согласно букве феодального законодательства Филипп мог рассматривать жалобы, которые вассал вассала подавал на своего суверена. Поэтому Филипп вызвал Иоанна на суд, чтобы тот ответил на предъявленное обвинение.
Конечно, Иоанн на суд не прибыл. Достоинство короля Англии не позволяло сделать это, но ничего другого Филиппу и не требовалось. В результате Иоанн остался под подозрением; в этом случае Филипп (опять же на основании буквы феодального законодательства) получал право лишить Иоанна земель, которыми тот владел, как вассал Филиппа.
Естественно, решение суда нельзя было провести в жизнь, потому что эти земли пришлось бы отбирать силой, но именно так и собирался поступить Филипп. В 1202 г., через два года после брака дофина и Бланки Кастильской, снова началась война. Филипп объявил Иоанна низложенным, вновь признал Артура законным королем Англии и призвал всех французских вассалов (в том числе и вассалов Иоанна) выступить вместе с ним против Иоанна.
В третьем и четвертом актах пьесы описана эта война, которая поставила Иоанна на грань финансовой катастрофы. Нужда в деньгах была так велика, что он обратился к церкви с просьбой о ссуде. Церковь отказала, и Иоанну пришлось применить силу; впоследствии в связи с этим возникло множество затруднений (которые продолжались и после смерти).
Большую часть своего царствования Иоанн вел мучительную борьбу с церковью (которую в конце концов проиграл), но после его смерти церковные летописцы (имевшие власть над прошлым, поскольку именно они и вели записи исторических событий) выместили свою обиду на короля, очернив его. Конечно, восхищения этот человек не заслуживал, но он и не был таким злодеем, каким его изображают хроники.
Прибытие легата (состоявшееся не в 1200, а в 1211 г.) должно было воодушевить церковь в ее борьбе и означало, что папа поддерживает противников Иоанна.
«…Папы Иннокентия…»
Легат называет себя:
Я, папы Иннокентия легат,
Пандольф, миланский кардинал…
Акт III, сцена 1, строки 64–65
К несчастью (кстати, Иоанну не везло всю жизнь), современником английского короля оказался именно папа Иннокентий. Папство набирало силу с начала Крестовых походов и достигло пика могущества при Лотаре де Сеньи, избранном папой 8 января 1198 г. Он правил под именем Иннокентия III.
Иннокентий стремился доказать верховенство духовной власти над мирской не только Иоанну, но и всем западным королям. Обычно папе сопутствовал успех, потому что он был человеком способным, мрачным и решительным.
«…Стефану Ленгтону»
Пандольф[57]57
в оригинале – Пандульф. – Е. К.
[Закрыть] требует, чтобы Иоанн объяснил свои действия против церкви (до сих пор об этих действиях в пьесе не упоминалось, однако они были хорошо известны образованной елизаветинской публике).
Пандольф спрашивает Иоанна:
Зачем ты церкви, матери святой,
Нанес обиду злую, помешав
Стефану Ленгтону, что ныне избран
Архиепископом Кентерберийским,
Вступить в его права?
Акт III, сцена 1, строки 67–70
Эта проблема возникла только в 1205 г., когда умер Хьюберт Уолтер, сорок третий архиепископ Кентерберийский. Иоанн увидел в этом перст судьбы. Он получил возможность назначить на пост архиепископа своего человека, который стал бы сотрудничать с ним и помог переместить часть золота из церковных сундуков в королевскую казну.
Но папа Иннокентий III не мог этого позволить. Он понимал намерения Иоанна и поддерживал собственного кандидата на этот пост – некоего Стефана Ленгтона[58]58
в оригинале – Стивен Лэнгтон. – Е. К.
[Закрыть].
Выбор папа сделал отличный. Во-первых, Лэнгтон был англичанином родом из Линкольншира; во-вторых, у него была репутация известного ученого. В 1181 г., еще будучи молодым человеком, он поехал в Париж и провел там четверть века, занимаясь наукой. Лэнгтон первым разделил Ветхий Завет на главы, которые теперь можно найти в любой Библии.
В Париже он познакомился с Лотарем, будущим папой Иннокентием III. Когда Лотарь стал папой, Лэнгтон стал кардиналом.
Однако для Иоанна дело не ограничивалось тем, что следующий архиепископ Кентерберийский будет англичанином и ученым. Во-первых, Лэнгтон, долго проживший в Париже, сильно офранцузился; во-вторых, он являлся личным другом папы и ни за что не согласился бы помогать Иоанну потрошить церковную кассу в поисках денег, необходимых для войны с Францией. Иоанн был обязан воспротивиться этому назначению любой ценой; в результате патовая ситуация продолжалась несколько лет.
«Итальянский поп…»
Рассерженный Иоанн отказывается повиноваться распоряжениям Иннокентия. Он говорит:
…итальянский поп
Взимать не будет во владеньях наших
Ни десятины, ни других поборов.
Но если мы под небом – властелин
Своей страны, то под защитой неба,
Его святым покровом, будем править
И не хотим поддержки смертных рук.
Акт III, сцена 1, строки 79–84
Исторический король Иоанн наверняка считал, что имеет право отвергнуть требования папы. Короли и императоры уже сто с лишним лет препирались с папой за право назначать епископов.
Прадед Иоанна Генрих I также спорил с папой за право назначать архиепископа Кентерберийского. В 1107 г. (за сто лет до воцарения Иоанна) был достигнут компромисс, в результате которого английский король получал такое право (хотя и с оговорками). Однако с годами Римско-католическая церковь становилась все сильнее, а Иннокентий III не желал следовать компромиссам, на которые когда– то короли заставляли соглашаться более слабых пап. Естественно, Иоанн думал по-другому.
Однако язык монолога, в котором Иоанн презрительно называет папу «итальянским попом», а себя – «властелином своей страны», характерен для другого времени. Так мог бы говорить Генрих VIII, живший на три века позже Иоанна и вырвавший английскую церковь из-под власти папы.
Шекспир писал «Короля Иоанна» через полвека после этого исторического свершения Генриха VIII и писал для английской публики (в основном протестантской), симпатии которой были целиком на стороне королевской власти. Предельно ясно, что реплика об «итальянском попе» должна была польстить национальным чувствам зрителей; успех протестантской Реформации в Северной Европе в значительной степени объяснялся недовольством той огромной ролью, которую играли в церкви представители Южной Европы, а особенно итальянцы.
Действительно, король Иоанн, еще в начале своего царствования ошельмованный церковью за попытку противостоять ей, провел в Англии некоторые реформы, позволяющие считать его предшественником Реформации и облегчившие последующий переход страны в протестантство. Именно это стало причиной поражения Иоанна – как в истории, так и в пьесе.
Однако Шекспир не был таким ярым антикатоликом, как большинство его публики. Пьеса «Беспокойное правление Иоанна, короля Англии» (похоже, служившая Шекспиру источником вдохновения) написана протестантом-фанатиком. Например, в этой более ранней пьесе Бастард грабит монастыри и обнаруживает в келье аббата спрятанную там монахиню, находит монаха в келье монахини и так далее. Автор отразил в пьесе обвинения в аморальном поведении монахов, которые за полвека до написания «Беспокойного правления…» Генрих VIII использовал как предлог для закрытия монастырей. А кроме того, такие сцены также потакали вкусам любителей клубнички.
Шекспир не опускается до такого уровня, однако явно изображает Пандольфа злодеем; то, что Иоанн находит в себе силы сопротивляться Римско-католической церкви, делает короля чуть ли не героем.
«…Кощунство»
Король Филипп, выслушав дерзкий ответ Иоанна Пандольфу, замечает:
Английский брат мой, ваша речь – кощунство.
Акт III, сцена 1, строка 87
Он откровенно лицемерит; в пьесе об этом не упоминается, но у Филиппа II были свои проблемы с церковью.
В 1193 г., за шесть лет до воцарения Иоанна, Филипп II, в то время вдовец, женился на Ингеборг, сестре короля Кнуда VI Датского. Что произошло во время первой брачной ночи, никому не известно, но Филиппу это не понравилось. На следующее утро он отрекся от жены, собрал епископов и заставил их признать брак недействительным. Когда Ингеборг отказалась вернуться в Данию, Филипп отправил ее в монастырь и через три года женился на другой.
Такое поведение в корне противоречило установлениям церкви, и датский король, сестре которого нанесли оскорбление, обратился с жалобой к папе Селестину III (предшественнику Иннокентия III).
Папа Селестин III велел Филиппу оставить новую жену и вернуть Ингеборг. Тогда Филипп не обратил на это никакого внимания. Но в 1198 г. Селестин умер, и папой стал Иннокентий. А шутить с Иннокентием было опасно.
