355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Айзек Азимов » Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы » Текст книги (страница 20)
Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 00:17

Текст книги "Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы"


Автор книги: Айзек Азимов


Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 52 страниц)

«Милорд, мы ожидали десять суток…»

А что же Ричард II? Шторм задержал корабли, совершавшие плавания между Англией и Ирландией (даже звезды были против Ричарда), и прошли решающие три недели, прежде чем весть о высадке Болингброка дошла до короля. За эти три недели повстанцы объединили свои силы и отправились на юго-запад.

Новость ошеломила Ричарда. Король убедил себя в том, что никто не причинит ему вреда; теперь эта иллюзия развеялась. Но дела приняли дурной оборот еще до высадки Болингброка.

Грубые ирландцы не испытывали никакого почтения перед величием короля. Ричард гонялся за Мак-Мэрроу по болотам, но так и не поймал его. Люди устали преследовать призрак, и королю пришлось вернуться в Дублин несолоно хлебавши. В результате Ричард впал в глубокую депрессию; именно в этот момент он получил известие о вторжении Болингброка.

Король послал одного из своих приближенных, Джона Монтекьюта, третьего графа Солсбери (который не был наследником Уильяма Длинный Меч, Солсбери из «Короля Иоанна»), в Северный Уэльс, отделенный от Ирландии проливом Святого Георгия, с приказом набрать армию. Сам король рассчитывал вскоре последовать за ним, но не мог заставить себя сдвинуться с места. В момент, когда все решало время, он застрял в Ирландии еще на восемнадцать дней. Скорее всего, король просто боялся смотреть в лицо фактам.

Эта задержка оказалась роковой. Солсбери набрал в Уэльсе сорокатысячную армию, но о Ричарде не было ни слуху ни духу. Когда так остро стоял вопрос о жизни и смерти, а от короля не поступало никаких известий, возникал логичный вывод, что король умер – либо погиб в битве, либо утонул в море, либо заболел и отдал богу душу. Лишенная всякой логики причина, что Ричард просто тянет время, никому и в голову не приходила.

Поэтому валлийский капитан, который командует набранной Солсбери армией, говорит:

Милорд, мы ожидали десять суток,

С трудом удерживая земляков;

А все от короля вестей не слышно,

И мы расходимся теперь. Прощайте.

Акт II, сцена 4, строки 1–4

Солсбери просит подождать еще немного, но получает отказ. Валлийский капитан ссылается на плохие предзнаменования и на то, что его солдаты разбегаются. (Англичане, как правило, изображали валлийцев ужасно суеверными.)

«…Царственного ложа…»

Армия Солсбери перестала существовать, а тем временем повстанцы взяли Бристоль. Буши и Грин схвачены, их ведут на казнь. Чтобы придать этому видимость справедливости, Болингброк обвиняет фаворитов в том, что они обманывали и развращали Ричарда. Среди прочих обвинений звучит и такое:

Своим порочным времяпровожденьем

Расторгли брак меж ним и королевой,

Нарушив царственного ложа мир…

Акт III, сцена 1, строки 11–13

Это прозрачный намек на то, что между королем и фаворитами существовали гомосексуальные отношения. Когда молодой король окружает себя молодыми фаворитами, подобному обвинению легко поверить; иногда оно действительно подтверждается.

Именно так и было с Эдуардом II, отцом Эдуарда III и прадедом Ричарда II. Эдуард был таким же слабым и сумасбродным королем, как и Ричард. У него тоже были фавориты, ненавистные знати. Против него тоже восставали. Однако то, что Эдуард II состоял в гомосексуальной связи со своими фаворитами, не подлежит сомнению. Оскорбленная королева Изабелла («французская волчица») составила заговор, жертвой которого и пал Эдуард.

Всего за три года до написания «Ричарда II» появилась и была поставлена на сцене историческая пьеса «Эдуард II» Кристофера Марло. Возможно, Шекспир не смог противиться соблазну добавить привкус скандальности пьесе, которой предстояло конкурировать с написанной ранее.

Однако прием был нечестный. «Оскорбленной королеве» в то время было всего десять лет, так что ни о каком «царственном ложе» не могло быть и речи. Следует вспомнить первую жену Ричарда, Анну Богемскую; во всех источниках говорится, что Ричард страстно любил Анну, а она любила его.

«Сразиться с Глендауром…»

Болингброк наблюдает за казнью Буши и Грина и приказывает хорошо обращаться с королевой. Теперь нужно решить, как быть с войском Солсбери (Болингброк еще не знает, что оно разбежалось). Он говорит:

Идем сразиться, лорды,

С Глендауром и подручными его.

Акт III, сцена 1, строки 42–43

Кельты Уэльса восемь веков сопротивлялись сначала саксам, а потом норманнам. Последним независимым князем Уэльса был Ллуэлин аб Груффидд, который правил Северным Уэльсом во времена Эдуарда 1. Эдуард воевал против Ллуэлина, заставил его подчиниться и в 1277 г. присоединил Уэльс к английской короне. (Впоследствии титул принца Уэльского по традиции присваивали старшему сыну английского короля. Первым его носителем стал малолетний сын Эдуарда, печально известный будущий Эдуард II.)

После этого Уэльс долго пытался вернуть себе независимость. Ллуэлин поднял восстание и был убит в 1282 г. Однако на этом дело не кончилось. Валлийцы продолжали ждать избавителя, который прогнал бы англичан из диких холмов Уэльса.

Казалось, что таким избавителем стал Оуэн Глендаур, хваставшийся тем, что он якобы является потомком древних валлийских князей; похоже, этот человек действительно обладал харизматическим влиянием на своих соотечественников.

Скорее всего, именно он и есть тот «валлийский капитан», который разговаривал с Солсбери в предыдущей сцене. Упоминая валлийское войско, набранное Солсбери, Болингброк говорит о войне не столько с Ричардом, сколько с Глендауром. Шекспир сознательно создает впечатление, что речь идет не о гражданской войне, граничащей с государственной изменой, а о войне патриотической.

«…Елей с помазанного короля»

Наконец в августе 1399 г. Ричард высаживается в Северном Уэльсе близ того места, где его должна была ждать армия Солсбери. Он задержался в Ирландии на десять недель. Эти десять недель стали роковыми. Ричард отбыл из Англии в апогее могущества, став абсолютным монархом, которому никто не смеет противоречить, а по возвращении обнаружил, что у него нет ни армии, ни подданных.

С этого момента на Ричарда обрушивается лавина катастроф и унижений, в результате чего его характер меняется. Отныне он не упрямый молодой король, стремившийся к абсолютной власти и не слушавший ничьих советов, а поэт, воспевавший приближение смерти в самом мелодичном из монологов, написанных Шекспиром. Намеренно лишив Ричарда симпатий публики, драматург так же намеренно возвращает их; в конце спектакля зрители искренне оплакивают человека, который в первой половине пьесы вызывал у них столь же искренний гнев.

Правда, сначала выясняется, что у Ричарда еще сохранились кое-какие иллюзии. Он продолжает считать, что божественная аура еще покажет себя и что первые победы Болингброка объясняются отсутствием в стране короля. Король говорит:

Все воды моря бурного не смоют

Елей с помазанного короля…

Акт III, сцена 2, строки 54–55

Елей (balm), использовавшийся при коронации, был символом божественной благодати, которая делает помазанного королем и не может быть отнята людьми; во всяком случае, так считает Ричард.

Однако, когда король осознает масштабы катастрофы, эта уверенность покидает его. Появляется Солсбери и сообщает, что накануне армия разбежалась. Затем приходит известие о падении Бристоля и казни Буши, Грина и Уилтшира. Довершает удар то, что герцог Йорк, последняя надежда Ричарда, тоже перешел на сторону Болингброка.

Если раньше Ричард страдал манией величия, то теперь он впадает в глубочайшую депрессию. Более практичный человек рассчитал бы свои возможности и попытался бы сделать то, что в его силах: например, бежать за границу, заручиться помощью и вернуться, как сделал Болингброк. Но Ричард этого не делает. Все, на что он способен, – это взять с собой лорда Омерля и нескольких приближенных и найти ненадежное убежище в расположенном неподалеку замке Флинт.

«…О смерти королей»

Ричарда губит отчаяние. Шекспир показывает, что он ждет самого худшего еще до бегства в замок Флинт. Король ожидает не свержения с престола, а смерти и говорит об этом в трогательном монологе:

Присядем. Пусть расскажут нам преданья

Печальные о смерти королей.

Акт III, сцена 2, строки 155–156

Его отчаяние вполне объяснимо, но недостойно вождя, который должен вдохновлять своих сторонников, а не наводить на них тоску.

Более того, Ричард не в состоянии объективно оценить ситуацию. Восхваляя смерть, он, однако, любой ценой стремится избежать ее и, чтобы сохранить жизнь, готов перенести любые унижения. Оказавшись в подобной ситуации, Клеопатра покончила с собой, чтобы лишить Октавия Цезаря его величайшего триумфа. Положение Ричарда лучше положения Клеопатры, потому что он законный английский король. Все признают это, даже Болингброк. Болингброк может получить корону только после очень непростых переговоров с Ричардом.

Если бы Ричард не так рьяно предавался отчаянию, он мог бы одержать верх над Болингброком, просто отказавшись участвовать в переговорах и согласившись принять смерть, которой он якобы так жаждет.

«Болингброк на коленях…»

В отличие от Ричарда Болингброк способен правильно оценить ситуацию. Он узнает, что валлийцы разбежались, а Ричард укрылся в замке Флинт.

Болингброк ведет туда свое войско и окружает замок, но что делать дальше? Если Болингброк хочет стать королем, ему недостаточно нанести Ричарду поражение. Он должен захватить короля, не причинив ему вреда, привезти его в Лондон и начать переговоры, добиваясь, чтобы его восшествие на престол выглядело законным. Если Ричард предпочтет смерть плену или, когда его привезут в Лондон насильно, он откажется от переговоров, Болингброк сможет объявить себя королем, но большинство англичан не признает законности этого акта. В результате начнутся восстание за восстанием.

Поэтому Болингброк прилагает такие усилия, чтобы развеять страхи и подозрения Ричарда. Он пытается убедить его, что вернулся исключительно за своим имуществом и не стремится занять более высокое положение. Болингброк посылает Нортумберленда к стенам замка Флинт и просит его сообщить королю следующее:

…возвестите:

Я, Генри Болингброк,

От сердца королю целую руку

И верность предлагаю на коленях

Его величеству, сюда явившись

К его стопам повергнуть меч и власть,

С условьем, чтоб изгнанье отменил он

И возвратил сполна мои владенья…

Акт III, сцена 3, строки 33–40

Нортумберленд доставляет послание, а униженный Ричард удовлетворяет просьбу Болингброка. Вердикт о ссылке отменен, земли и титул покойного Джона Гонта возвращены его сыну; отныне Болингброк становится Генри Ланкастером.

Конечно, Ричард знает, как на его месте поступил бы сильный король (если бы сильный король вообще мог оказаться в положении Ричарда). Когда Нортумберленд уходит, Ричард говорит Омерлю:

Вернув Нортемберленда, не послать ли

Изменнику наш вызов и погибнуть?

Акт III, сцена 3, строки 128–129

Омерль отговаривает Ричарда и советует ему выиграть время. Но этот совет бесполезен.

Однако король его принимает. Но если он не в силах рискнуть, предпочтя смерть унижению, то соблазн пожалеть себя слишком велик. Ричард говорит, что отдал бы королевство:

За маленькую бедную могилку,

Безвестную могилку. Или пусть

Меня зароют на дороге людной,

Где все снуют; и подданных стопы

Пусть попирают голову монарха:

Ведь сердце мне они живому топчут…

Акт III, сцена 3, строки 152–157

В трогательном монологе короля, который всю жизнь был никем, а потом на какое-то время получил абсолютную власть, нет ничего героического. Однако его слова заставляют плакать не только Омерля, но и большинство публики.

Но если Ричард мечтает только о могиле, то почему бы ему не принять смерть и не посрамить таким образом соперника?

«…Фаэтон блестящий»

Болингброк не уверен, что король не окажет сопротивление и не предпочтет погибнуть в бою. Пока Ричард скрывается за стенами замка, Болингброку не видать покоя. Он должен захватить Ричарда живым и невредимым, но окружив его стражей. Если Болингброк хочет стать королем не только де-юре, но и де-факто, Ричарда нужно доставить в Лондон так, чтобы и волосинки не упало с его головы.

Нортумберленд возвращается с новым требованием. Не сможет ли Ричард спуститься во двор крепости и поговорить с Болингброком с глазу на глаз?

Просьба кажется простой и разумной, но на самом деле это требование безоговорочной капитуляции. Ричард делает свой последний свободный выбор. Он принимает решение сойти со стены и говорит:

Вниз, вниз спускаюсь, Фаэтон блестящий,

Не обуздав своих строптивых кляч.

Акт III, сцена 3, строки 177–178[70]70
  В оригинале: «пылающий Фаэтон». – Е. К.


[Закрыть]

Метафора идеальная! Герой греческих мифов Фаэтон был сыном бога солнца Гелиоса. Осмеянный друзьями, которые не верили в его божественное происхождение, Фаэтон, сыграв на отеческой любви Гелиоса, получает разрешение целый день править золотой колесницей солнца, в которую впряжены божественные кони.

Однако жеребцы, не почувствовав знакомой твердой руки Гелиоса, начинают беситься. Солнце сходит со своей орбиты, приближается к земле, выжигает широкую полосу поперек Африки и превращает ее обитателей в негров. (Так греческие мифотворцы объясняли существование пустыни Сахары и черную кожу африканцев.) В конце концов Юпитер, спасая Землю от уничтожения, метнул в Фаэтона молнию, и мертвый юноша рухнул вниз.

То же самое произошло и с Ричардом. Он был сыном Черного принца и внуком Эдуарда III, которые были сильными личностями и не давали воли английской аристократии. Однако Ричард, получив возможность править золотой колесницей (то есть получив английскую корону), в конце концов не удержал «строптивых кляч» (то есть лордов): Болингброк метнул в короля молнию, и тот покатился вниз, как «пылающий» Фаэтон.

Ричард понимает, что его согласие спуститься означает капитуляцию, и знает, что последует вслед за этим. Он говорит:

Как должно делать, уступая силе.

Кузен, вы в Лондон держите свой путь?

Акт III, сцена 3, строки 205–206
«…А на другой – великий Болингброк»

В Лондоне Ричард должен предстать перед судом парламента; сомнений в том, чем кончится этот суд, нет.

Королева, которая находится под домашним арестом во дворце Эдмунда Йорка, слышит разговор садовников, обсуждающих эту тему; они не сомневаются, что Ричард обречен. Она сурово отчитывает их, уверенная, что это невозможно:

Ты, садовод, подобие Адама,

Как грубым языком посмел ты зло вещать?

Акт III, сцена 4, строки 73– 74

Конечно, садовник – коллега Адама по профессии, поскольку «…и взял Господь Бог человека и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт., 2: 15).

Садовник терпеливо объясняет королеве, что происходит в большой политике:

Во власти Болингброка наш король,

И взвешены их жребии: на чаше

Супруга вашего – лишь он один

Да несколько тщеславцев легковесных;

А на другой – великий Болингброк

И вместе с ним все английские пэры,

С чьей помощью того он перевесил.

Акт III, сцена 4, строки 83–89

Королеве остается только спешить в Лондон; может быть, ей еще удастся увидеть короля.

«…В Кале?»

Сессия парламента началась 13 сентября 1399 г. (за четыре дня до годовщины несостоявшейся дуэли между Болингброком и Моубреем). Она была созвана от имени Ричарда II, который все еще считался законным королем и требовал соответствующего обращения.

Сначала суд рассмотрел ужасное событие, с которого началось падение Ричарда: убийство Томаса Вудстокского, герцога Глостера.

Допрашивают Бегота, последнего из выводка фаворитов короля, и тот сваливает всю вину на Омерля. Он говорит:

Сказали вы: «Ужель моей руке

Из мирного дворца не дотянуться

До дядюшкиной головы в Кале?»

Акт IV, сцена 1, строки 11–13

Бегот обвиняет Омерля в том, что именно он послал в Кале гонцов с приказом, повелевавшим Моубрею убить Томаса Глостера.

Кале, взятый Эдуардом III в 1347 г., оставался в руках англичан все время ведения Столетней войны и служил военным лагерем, поскольку его было легко снабжать через узкий морской пролив. Оттуда при желании англичане могли совершать набеги на Францию.

После окончания Столетней войны Франция почти полностью очистила свою территорию от англичан, за исключением Кале. Англия цепко держалась за этот жалкий клочок ее былых французских владений.

Англия потеряла Кале лишь в 1558 г., когда королева Мария I втянула Англию в войну, которую вел ее муж, король Филипп II Испанский. Унижение от потери последнего английского владения во Франции было так велико, что королева Мария мрачно сказала: «Когда я умру, все увидят, что на моем сердце написано «Кале».

«Изгнанник Норфольк…»

Затем следует сцена обмена обвинениями и контробвинениями. Омерль отрицает, что отдавал приказ убить Глостера. Одни обвиняют его, другие защищают. Практичный Болингброк предлагает вызвать на суд Томаса Моубрея, герцога Норфолкского, который был тюремщиком Глостера. Сам Болингброк был готов сразиться с ним из-за этого еще год назад.

Епископ Карлайлский – один из немногих, кто имеет смелость публично поддержать Ричарда, – заявляет, что вызывать Моубрея слишком поздно:

Изгнанник Норфольк много раз сражался

В рядах преславных воинов Христа,

И знаменье креста он поднимал

На турок, сарацин и чернокожих;

И, утомлен войною, удалился

В Италию; в Венеции он предал

Земле страны чудесной этой тело…

Акт IV, сцена 1, строки 92–98

После изгнания Моубрей совершил паломничество в Святую землю. Однако изображать его новым Ричардом Львиное Сердце, который действительно сражался с сарацинами, нет никаких оснований. Крестовые походы закончились сто с лишним лет назад, и никаких христианских воинств в Святой земле тогда уже не было (и не будет еще пятьсот с лишним лет).

После паломничества Моубрей уехал в Венецию и умер там 22 сентября 1399 г., через девять дней после созыва парламента. Его пожизненная ссылка длилась всего год; после этого из всех «лордов-апеллянтов» в живых остался только Болингброк.

«…На лоне Авраама!»

Конечно, самый ценный свидетель – это свидетель мертвый. Болингброк, который приложил немало усилий, чтобы обесчестить и даже убить живого Моубрея, теперь может устроить впечатляющее зрелище. Он говорит о своем мертвом враге:

Блаженный мир его душе блаженной

На лоне Авраама!

Акт IV, сцена 1, строки 103–104

Выражение «на лоне Авраама» возникло из обычая древних греков есть правой рукой, полулежа и опираясь на левый локоть. Почетный гость обычно садился справа от хозяина; когда он наклонялся влево, его голова почти касалась груди хозяина, то есть «покоилась на его лоне». Таким образом, выражение «покоиться на лоне хозяина» означало «сидеть на почетном месте».

В Евангелии от святого Луки изложена притча о богаче и нищем Лазаре. После смерти обоих богач попал в ад, а нищий – в рай. Используя греческий идиом, Лука (который, судя по всему, был не иудеем, а греком) пишет: «Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово» (Лк., 16: 22).

Это значит, что на небесах нищий Лазарь стал почетным гостем, поскольку на райских пирах он сидит по правую руку от самого Авраама.

В культурах, где не принято есть полулежа, истинный смысл выражения «лоно Авраама» был утерян, и оно стало синонимом понятия «небо», которым остается по сей день.

«…Из Генрихов четвертый!»

Обсуждение убийства Томаса Глостера (которое в действительности продолжалось несколько дней) принесло свои плоды. На самом деле Болингброк не был заинтересован в поисках виновного, суде над ним и вынесении смертного приговора Омерлю (его двоюродному брату и единственному сыну последнего оставшегося в живых сына Эдуарда III). Ему было достаточно взбаламутить воду, чтобы как следует запятнать Ричарда, вызвав серьезное подозрение в том, что король причастен к этому кровавому преступлению. Чтобы свергнуть Ричарда с престола, его нужно было предварительно очернить.

Видимо, так же думал и сам Ричард. Чувство вины и невыносимое давление со стороны тех, кто посадил его в тюрьму, заставляют короля в конце концов отречься от престола и назначить своим преемником Болингброка.

Эдмунд Йорк, который приносит эту новость, советует Болингброку:

Взойди на трон, с которого сошел он.

Да здравствует из Генрихов четвертый!

Акт IV, сцена 1, строки 111–112

Болингброк с радостью принимает корону; отныне он именуется Генрихом IV. Однако до конца пьесы его реплики по-прежнему будут принадлежать Болингброку.

«Кровь английская…»

Однако это известие радует не всех. Епископ Карлайлский достаточно мужествен и не собирается молчать. Он дерзко называет парламентскую процедуру передачи власти незаконной. Короля судили в его отсутствие, хотя любой преступник имеет право присутствовать на собственном суде.

До сих пор все соответствовало исторической правде, но Шекспир вкладывает в уста епископа Карлайлского грозное пророчество. Тот говорит:

Лорд Херфорд, – королем он назван вами, —

Изменник пред законным королем;

Коль коронуете его вы, знайте:

Кровь английская землю утучнит;

От дела подлого века застонут…

Акт IV, сцена 1, строки 11–13

Конечно, он оказался прав. Пророчества, данные задним числом, всегда сбываются.

Свержение Ричарда, несмотря на отчаянные попытки Болингброка не нарушать закон, нанесло сильнейший удар по строгому порядку престолонаследия. Как только Болингброк стал королем по указу Парламента, а не по воле Господа (по праву рождения), даже самый недалекий из лордов понял, что теперь королем может стать кто угодно. Начался век всеобщей борьбы за трон, овладеть которым ничего не стоило, и английская кровь действительно оросила английскую землю.

«Милорд Вестминстер…»

Епископа Карлайла арестовывают за дерзкое поведение. Нортумберленд говорит:

И за измену мы вас здесь задержим.

Возьмите на себя, милорд Вестминстер,

Его стеречь надежно до суда.

Акт IV, сцена 1, строки 151–153

Милорд Вестминстер – это настоятель Вестминстерского аббатства, самого знаменитого из культовых сооружений Англии. Оно расположено неподалеку от здания парламента; там коронуют английских монархов. Многие монархи похоронены в этом соборе, как и самые знаменитые их подданные.

«…Будем вне подозрений»

Но речь епископа Карлайлского тревожит совесть Болингброка. Он знает, что решение парламента слишком ненадежно, чтобы возводить на нем королевскую власть; впоследствии эти люди всегда смогут заявить, что их заставили участвовать в этом хитростью.

Одного заявления Ричарда о том, что он согласен передать корону преемнику, недостаточно. Он должен лично выступить перед парламентом, сделать это во всеуслышание и при свидетелях подписать акт о своем отречении. Болингброк говорит:

Введите Ричарда, чтоб он при всех

Отрекся от престола: так мы будем

Вне подозрений.

Акт IV, сцена 1, строки 155–157

Ричард приходит и смиренно делает все, о чем его просят. В прекрасных строках описано, как он берет корону и передает ее Болингброку. В конце концов Ричард узнает правду о самом себе. Он больше не мечтает о королевской ауре, не представляет себе, что на свете существует некий несмываемый елей. Более того, он говорит:

Слезами сам смываю свой елей…

Акт IV, сцена 1, строка 206
«Иуда предал Христа…»

Сдался ли Ричард или, лишившись всего, сумел преодолеть свою слабость? Ясно, что он отрекся под нажимом, так что его клятвы можно объявить недействительными. Но ему не хватает сторонников. Скольких из тех, кто сейчас стоит и наблюдает за тем, как короля лишают короны, можно привлечь на свою сторону – под давлением жалости или страха или того и другого вместе?

Может быть, кто-то переживает, видя, как обращаются с законным королем? Если Ричард – король милостью Божьей, разве не святотатство нарушать порядок, установленный Господом?

Передавая корону, Ричард пытается вызвать у парламентариев страх. Он вспоминает другой суд, состоявшийся почти четырнадцать веков назад. Эти люди когда-то льстили королю и расточали ему похвалы. Ричард говорит:

Приветствия кричали мне. Христа

Среди двенадцати один лишь предал,

А мне – двенадцать тысяч изменили.

Акт IV, сцена 1, строки 169–171

Ричард вспоминает эпизод из Библии, когда Иуда предал Иисуса властям, все еще притворяясь преданным учеником: «И тотчас подошел[71]71
  Иуда. – Авт.


[Закрыть]
к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал его» (Мф., 26: 49). Этим «иудиным поцелуем» он указал того, кого следует арестовать. Ричард намекает на такую же измену по отношению к нему; только в данном случае его предал не один, а множество людей.

Ричард пытается вселить страх в сердца тех, кто следит за происходящим и оправдывает себя тем, что не принимает участия в активных действиях, а потому ни в чем не виноват. Ричард говорит:

Хоть многие из жалости притворной

И умывают руки, как Пилат, —

На крест вы предали меня, Пилаты,

И вашего греха не смыть воде.

Акт IV, сцена 1, строки 238–241

Понтий Пилат, римский прокуратор Иудеи, вынужденный осудить Иисуса, сожалел о своем решении (согласно Матфею) и пытался снять с себя ответственность: «Пилат… взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего» (Мф., 27: 24). Но это Пилату не помогло: он вошел в историю с дурной славой.

«…С престола свергнуты законно»

Болингброк не слепой и прекрасно видит опасность. У народа не должно сложиться впечатления, что честолюбивый Болингброк насильно заставил Ричарда отречься от престола. Людям должно быть ясно, что Ричард утратил права на корону, а он, Болингброк, стал королем лишь потому, что стоит ближе всех к трону и просто обязан занять пустующее место. Но почему Ричард утратил права на корону? Не потому ли, что совершил целый ряд преступлений, которые сделали его недостойным имени помазанника Божьего?

Чтобы доказать это, Ричард должен публично признаться в совершении всех преступлений.

Поэтому, когда Ричард передает корону и спрашивает, что еще ему надлежит сделать, Нортумберленд говорит:

Лишь одно: прочесть

Вот эти обвиненья в злодеяньях,

Свершенных вами с вашими друзьями

В ущерб стране и против государства.

Сознавшись в них, вы убедите всех,

Что вы с престола свергнуты законно.

Акт IV, сцена 1, строки 221–226

И тут Ричард наконец дает себе волю. Все сделанное до сих пор можно оспорить. Но если он сознается в преступлениях, перечисленных в документе, обратной дороги уже не будет.

Пока Ричард ищет выход из положения, Нортумберленд не отстает от него, вновь подсовывая ему документ, и наконец нетерпеливо обращается к нему: «Милорд…»

Для короля (точнее, бывшего короля) мучительно сознавать, что отныне он всего лишь лорд; поэтому он выкрикивает фразу, которая со времени премьеры пьесы навеки ассоциируется с образом исторического Нортумберленда:

Не государь я для тебя, наглец…

Акт IV, сцена 1, строка 253

Тут не выдерживает даже Болингброк и приказывает Нортумберленду остановиться, на что граф отвечает прямо:

Палата общин будет недовольна.

Акт IV, сцена 1, строка 271

И все же последнее слово остается за Ричардом. От полной катастрофы его спасла одна мелочь: он отказался признаться в преступлениях; таким образом, новый титул Болингброка не безупречен. В конце пьесы становится ясно, что хотя самому Ричарду это ничего не дало, но правление Болингброка превратилось в бесконечную череду гражданских войн; знай об этом сам Ричард, он бы подумал, что это лучше, чем ничто.

Как бы там ни было, но больше ждать Болингброк не может. В конце концов, сессия парламента, созванная для совершенно законной передачи власти, тянется уже две с половиной недели; этого вполне достаточно.

«…В Тауэр»

Болингброк заканчивает слушания и приказывает увести Ричарда. Он говорит:

Пусть кто-нибудь его проводит в Тауэр.

Акт IV, сцена 1, строка 316

Лондонский Тауэр был королевской резиденцией (и оставался ею во времена Шекспира). В нем находилось множество государственных учреждений, в том числе монетный двор, архивы и одно время даже королевская трапезная. Кроме того, Тауэр являлся тюрьмой для высокопоставленных лиц. В этом нет ничего удивительного, потому что тюрем в современном смысле слова в средневековой Англии не было, а немногие места, где держали людей, которых могли попытаться освободить силой, находились внутри замков и крепостей.

«Коронованье наше…»

Когда Ричард уходит, Болингброк говорит:

Коронованье наше в эту среду

Мы назначаем.

Акт IV, сцена 1, строки 318–319

Низложение Ричарда II датируется 30 сентября 1399 г. Ричард царствовал двадцать два года, но почти все это время не обладал властью. Его свергли через два года и девять дней после сентябрьской смерти Томаса Глостера и через один год и двенадцать дней после сентябрьской несостоявшейся дуэли между Болингброком и Моубреем.

«…Радостный день»

Ричард не ошибся в расчетах. Заговор против нового короля начинает формироваться почти сразу же – во всяком случае, в течение первых недель его правления. Шекспир, всегда стремившийся усилить драматизм, показывает, что это происходит уже во время коронации.

Тем не менее Омерль, например, остается верным королю. Он, епископ Карлайлский и другие готовы на все, лишь бы вернуть корону Ричарду. Тут они солидарны с настоятелем Вестминстерского аббатства.

Аббат осторожно говорит:

Идемте ужинать ко мне; я там

План изложу, что радость, даст всем нам.

Акт IV, сцена 1, строки 333–334[72]72
  В оригинале: «радостный день». – Е. К.


[Закрыть]
«Тауэр, на беду воздвигнутый Юлием Цезарем»

Королева прибывает в Лондон и, убитая горем, надеется увидеть Ричарда по пути к месту заключения. Она говорит:

Вот здесь пройдет король дорогой к башне, —

Ее воздвиг на горе Юлий Цезарь…

Акт V, сцена 1, строки 1–2

Лондонский Тауэр, самое знаменитое из некультовых сооружений Англии, вопреки легенде не был построен Юлием Цезарем. Два похода Цезаря в Англию, совершенные в 55 и 54 гг. до н. э., были всего лишь набегами, так что он не оставил после себя ничего, кроме воспоминаний.

Однако Юлий Цезарь был одним из самых знаменитых людей в истории, и Англия гордилась своей связью с его именем, хотя в результате этой встречи остались только воспоминания о тяжелом поражении.

Самые древние части Тауэра были построены после другого, намного более важного вторжения. Когда Вильгельм, герцог Нормандский, захватил Британию в 1066 г. и стал Вильгельмом Завоевателем, он тут же начал строить форт на окраине Лондона, где можно было бы разместить норманнский гарнизон на случай восстаний горожан. Со временем этот форт превратился в Тауэр.

Хотя королева утверждает, что Юлий Цезарь построил эту крепость «на горе», то есть с дурной целью, во времена Ричарда II Тауэр еще не имел той мрачной репутации, которой он пользовался во времена Шекспира; в этом смысле реплика является анахронизмом. Короли и королевы начали умирать в Тауэре лишь через сто лет.

«Отправитесь вы в Помфрет…»

Но даже Тауэр – слишком ненадежное место для заключения Ричарда; он чересчур близок к центру событий. Болингброк – слишком большой реалист, чтобы не ожидать заговоров, поэтому Ричарда нужно удалить, увезти подальше, чтобы люди о нем забыли. Прочувствованную встречу и прощание Ричарда и королевы, увидевшихся по пути в Тауэр, прерывает злой гений короля Нортумберленд.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю