Текст книги "Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)
«…Где рос порей»
После окончания битвы Флюэллен подходит к королю Генриху и говорит:
С разрешения вашего величества, я читал в хрониках, что ваш прославленный прадед, равно как и ваш двоюродный дед, Эдуард, Черный принц Уэльский, также одержал во Франции блистательные победы.
Акт IV, сцена 7, строки 94–98
Он может иметь в виду только битву при Креси. Кстати, оба этих сражения состоялись в одной местности. Креси находится всего в 20 милях (32 км) к северо-западу от Азенкура.
Флюэллен продолжает описывать подробности того давнего боя:
…уэльсцы весьма отличились в огороде, где рос порей, а потому украсили свои монмутские шапки пореем…
Акт IV, сцена 7, строки 101–103
Это придает обычаю носить на шапках порей патриотический оттенок. Флюэллен (конечно, по ошибке) заменяет сражение с саксами сражением с французами. Более того, он называет всех валлийцев монмутцами, потому что в Монмуте родился Генрих.
Поэтому, когда Флюэллен просит короля в Давидов день прицепить к шапке веточку порея, Генрих соглашается и добавляет:
Валлиец он только в том смысле, что родился в Монмуте, но смысл его признания намного шире: после этой великой победы Уэльс и Англия стали одной страной.
Но какие-то разногласия все же остаются. Флюэллен, гордый тем, что король считает себя валлийцем, ведет себя так, словно это честь не для Уэльса, а для самого Генриха. Он говорит с королем покровительственно и даже немного свысока:
Слава богу, мне нечего стыдиться вашего величества, пока ваше величество честный человек.
Акт IV, сцена 7, строки 116–118
Король отвечает ему вежливо и учтиво, но вполне вероятно, что таким способом Шекспир хочет сказать, что даже Генрих V не всегда проявляет честность и доброту, а если так, то можно стыдиться знакомства даже с королем-героем.
«Когда мы в схватке с герцогом Алансонским…»
Входит Уильямс – тот самый солдат, который обменялся перчатками с королем, приняв его за простого солдата.
Генрих, желая подшутить над вспыльчивым Флюэлленом (или отомстить за сомнение в честности короля?), передает ему перчатку, полученную ночью, и говорит валлийцу:
Вот, Флюэллен, носи этот залог вместо меня на своей шапке. Когда мы в схватке с герцогом Алансонским свалились на землю, я сорвал эту перчатку с его шлема.
Акт IV, сцена 7, строки 155–158
Здесь Шекспир следует традициям Гомера и легендам о битве при Азенкуре, возникшим позже. Говорили, что Генрих сошелся в поединке с Жаном (Иоанном) Алансонским, произведенным в герцоги меньше года назад. Легенда гласит, что Генрих был выбит из седла и неминуемо погиб бы, если бы вовремя подоспевший телохранитель не убил Алансона. Генрих якобы хотел сохранить Алансону жизнь, но не смог остановить разъяренного охранника.
Дед Жана, Шарль (Карл) Алансонский, был братом короля Филиппа VI Французского и погиб в битве при Креси.
Флюэллен соглашается носить перчатку; при этом валлийца предупреждают, что человек, который попытается его ударить, друг герцога Алансонского и, следовательно, враг.
«Лорд Уорик…»
Генрих хочет всего-навсего пошутить; ему не нужны неприятности. Поэтому требуется, чтобы кто-то присутствовал при потехе. Он говорит:
Прошу вас, брат мой Глостер и лорд Уорик,
За Флюэлленом следом вы идите…
Акт IV, сцена 7, строки 173–174
Уорик уже играл эпизодическую роль во второй части «Генриха IV», но в этой пьесе ему уделено еще меньше внимания.
Флюэллен встречается с Уильямсом, и тот бьет его. Вспыльчивый валлиец, выйдя из себя, лезет в драку, но король разводит их в стороны и раскрывает правду.
Уильямс держится гордо и уверенно, говорит, что король сам представился ему простым солдатом, а потому получил то, что заслуживал. Король признает справедливость его доводов и награждает упрямого Уильямса перчаткой, набитой кронами; щедрый Флюэллен добавляет к этому подарку целый шиллинг.
«…Французов в поле десять тысяч»
Тем временем герольды обходят поле боя и составляют то, что сегодня называется бодикаунт (прямой подсчет человеческих потерь). Эксетер докладывает, что среди знатных пленных находится
Карл, герцог Орлеанский, – королю
Племянник он…
Акт IV, сцена 8, строка 78
Взятого в плен Карла (Шарля) Орлеанского отвезли в Англию, где он провел двадцать пять лет. Однако обращались с герцогом в соответствии с его положением, и он жил в покое и уюте, сочиняя стихи для собственного удовольствия.
Во время битвы при Азенкуре ему было двадцать один год; на родину герцог вернулся только в 1440 г. пожилым (по тогдашним понятиям) человеком. Возвращаться во французскую политику у Шарля уже не было сил, поэтому он жил как частное лицо и оказывал покровительство поэтам.
В каком-то смысле последнее слово осталось за Карлом Орлеанским. Сын Карла в свое время стал французским королем; в отличие от него сын Генриха перед смертью лишился не только французской, но и английской короны.
Правда, до этого еще далеко. Король Генрих, выслушав имена пленников, говорит:
Легло французов в поле десять тысяч, —
Так в списке значится…
Акт IV, сцена 8, строки 82–83
Ему передают список убитых титулованных дворян, приведенный Холиншедом, а также список убитых англичан. Король Генрих зачитывает его вслух:
Соотношение двадцать пять к десяти тысячам кажется невероятным, однако такое случалось даже в более поздние времена, когда учет потерь вели намного более тщательно. Например, в битве у Нового Орлеана, состоявшейся 8 января 1815 г. (через четыреста лет после битвы при Азенкуре), роли переменились: англичане, сражавшиеся с американцами, потеряли больше двух тысяч человек, в то время как у американцев было восемь убитых и тринадцать раненых.
Однако сам Холиншед указывает, что цифра двадцать пять явно занижена и что на самом деле потери англичан составили от пятисот до шестисот человек. кое-кто даже доказывает, что потери доходили до тысячи шестисот. Однако в самом худшем для англичан случае соотношение их потерь к потерям французов составило один к десяти.
«Твоя десница, Боже…»
Ознакомившись со списком потерь, Генрих восклицает:
Твоя десница, Боже,
Свершила все! Не мы, твоя десница…
Акт IV, сцена 8, строки 108–110
Накануне битвы Генрих просил Бога не карать его за свержение Ричарда II, и Бог ответил. Таким образом, тетралогия, начинающаяся «Ричардом II» и заканчивающаяся «Генрихом V», посвящена преступлению, наказанию и прощению; Англия еще раз получает отпущение грехов и достигает (или почти достигает) залитой солнцем вершины славы и процветания.
(Конечно, это пребывание оказалось временным. В истории нет ничего постоянного.)
«…Потом – в свою страну»
После окончания битвы Генрих может направиться с войском в Кале. Конечно, его солдаты уже ничем не напоминают беглецов, пытавшихся ускользнуть от французов и зализать раны, это самая победоносная армия, которую когда-либо видела Англия.
Однако материально эта победа ничего Англии не дала. Армия ее изрядно поредела численно, была измучена болезнями и не могла оставаться во Франции. Но в данный момент она получила возможность благополучно добраться до Кале.
Однако этих солдат окружал ореол славы. Кто теперь будет подсчитывать потери и понесенные расходы? Генрих с восторгом произносит:
…в Кале; потом – в свою страну.
Счастливей нас никто не вел войну.
Акт IV, сцена 8, строки 127–128
Они добрались до Кале 29 октября, через четыре дня после битвы при Азенкуре и через три недели после выхода из Арфлера.
«…Навстречу цезарю-победоносцу»
Английская армия отдыхала в Кале до 17 ноября, а затем вернулась на родину. Генрих V триумфально вступил в Лондон 23 ноября 1415 г., откуда отбыл три с половиной месяца назад.
Открывая пятый акт, Хор описывает реакцию англичан:
Как Лондон буйно извергает граждан.
Лорд-мэр и олдермены в пышных платьях,
Как римские сенаторы, идут;
За ними вслед толпой спешат плебеи
Навстречу цезарю-победоносцу.
Акт V, Хор, строки 24–28
Эту пышность можно сравнить только с триумфами Древнего Рима. Это верно: если бы Генрих был римским полководцем времен республики и выиграл битву при Азенкуре, он бы заслужил триумф и отпраздновал его.
«Полководец королевы…»
Затем Шекспир вкладывает в уста Хора слова, которые позволяют с необычной точностью установить дату первого представления пьесы. Хор сравнивает пышность, с которой Лондон праздновал возвращение Генриха, с пышностью, которая ждет другого победителя:
Когда бы полководец королевы
Вернулся из похода в добрый час —
И чем скорее, тем нам всем отрадней! —
Мятеж ирландский поразив мечом.
Какие толпы б, город покидая,
Его встречали б!
Акт V, Хор, строки 30–34
Полководец королевы – это граф Эссекс, ревностным членом кружка которого был Шекспир.
Эссексу было поручено командовать армией, направленной на подавление восстания ирландцев, которым руководил Хью О'Нил, граф
Тайронский. Эссекс отплыл из Англии 27 марта 1599 г.; первое представление пьесы, должно быть, состоялось во время наступившего после этого трехмесячного интервала, потому что к концу июня стало ясно, что Эссекс потерпел полное поражение.
Он вернулся не «цезарем-победоносцем», а наголову разбитым полководцем, возлагавшим вину за свое поражение на тех, кто недостаточно снабжал армию и подрывал его усилия.
В Ирландию послали другого полководца, который преуспел там, где Эссекс потерпел неудачу. После этого обиженный Эссекс восстал против «милостивой императрицы», то есть Елизаветы I, и был казнен. Эта казнь сильно подействовала на Шекспира[162]162
А. Азимов имеет в виду, что, возможно, Шекспир написал «Троила и Крессиду» под впечатлением несчастий, обрушившихся на Эссекса и Саутгемптона. (Примеч. ред.)
[Закрыть].
«Вмешался в дело даже император…»
Хор сообщает публике, что пропускает события, прошедшие в течение двух лет после возвращения короля:
Он в Лондоне; французы умоляют,
Чтоб оставался в Англии король.
Вмешался в дело даже император,
Чтобы наладить мир. Теперь опустим
Событья, что произошли пред тем,
Как наш король во Францию вернулся.
Акт V, Хор, строки 35–41
«Мольбы французов», чтобы король оставался в Англии, после битвы при Азенкуре возросли неизмеримо. Территориальных приобретений эта победа Генриху V не принесла, но ее психологический эффект был огромным.
В сокрушительном поражении обвинили арманьяков, вождем которых был пленный Карл (Шарль) Орлеанский, поскольку бургиньоны в этом сражении участия не принимали. Если бы Жан Бесстрашный Бургундский после Азенкура действовал энергично, он мог бы без сопротивления взять Париж и захватить французский трон, настолько низок был престиж арманьяков.
Однако вскоре лидером арманьяков вместо Карла Орлеанского стал Бернар VII, граф Арманьяк и тесть герцога Орлеанского. Поскольку коннетабль д'Альбре погиб при Азенкуре, новым коннетаблем Арманьяк назначил себя и командовал остатками армии. Арманьяк оказался решительнее Жана Бесстрашного и взял Париж.
Дофин Луи, который послал королю Генриху мячи для тенниса и в ночь перед битвой воспевал своего коня, умер в декабре, через два месяца после битвы при Азенкуре. Дофином стал его младший брат Жан (Иоанн), но в 1417 г. умер и он.
После этого дофином стал младший и единственный оставшийся в живых сын безумного короля Карла (тоже Карл, в ту пору четырнадцатилетний).
В последующие годы дофин Карл находился под полной опекой арманьяков. Бывали годы, когда французский дофин, являвшийся гарантом соблюдения законов, становился единственным козырем арманьяков.
Однако Жан Бесстрашный Бургундский, не сумевший вовремя взять Париж, постепенно пришел в себя и фактически осадил город. Ему оставалось только одно: разбить арманьяков. Герцог Бургундский назначил регентшей королеву, которая правила страной вместо своего супруга, умственно неполноценного Карла. (Правление это было чисто номинальным, поскольку за спиной королевы всегда стоял сам герцог.)
Франция с каждым днем все больше скатывалась к анархии, и Генрих V испытывал глубокое удовлетворение оттого, что в стане врага царит хаос, в то время как сам он спокойно сидит дома, приводит в порядок внутренние дела и одновременно собирает армию для нового вторжения на континент.
Вторым преимуществом, полученным Генрихом в результате битвы при Азенкуре, было то, что он внезапно стал самым важным человеком в Европе. Слух о великой победе облетел весь христианский мир. Ему решили нанести визит даже император Священной Римской империи, величайший светский правитель Запада, и римский папа (по крайней мере, в теории), являвшийся временным духовным правителем всех христиан, признававших его духовное главенство.
В то время императором был Сигизмунд, сын императора Священной Римской империи Карла IV (правившего с 1346 по 1378 г.) и младший брат пришедшего к власти после Карла императора Венцеслава (1378–1400). Кроме того, он был братом «доброй королевы» Анны Богемской, первой жены Ричарда II.
В 1387 г. Сигизмунд стал королем Венгрии, но в то время венгерский трон был далеко не ложем из лепестков роз. На Юго-Восточную Европу надвигались турки, одерживавшие куда более громкие победы, чем победа при Азенкуре, захватывавшие огромные территории и удерживавшие их так долго, что Генриху приходилось об этом только мечтать. Когда Сигизмунд, собрав объединенное христианское войско, сразился с турками у Никополя на нижнем Дунае (территория современной Болгарии), он был разбит наголову.
В 1411 г., за четыре года до Азенкура, Сигизмунд добился, что маркграфы избрали его императором Священной Римской империи, но на положении Венгрии это не сказалось. Реальной власти у императора практически не было; он находился в постоянной зависимости от всесильных князей раздробленной Германии (которая объединилась только в середине XIX в.).
Самым важным событием правления Сигизмунда был суд над чешским (точнее, богемским) религиозным реформатором Яном Гусом. Гус согласился прибыть во вражеский стан, чтобы защищать свои взгляды, так как Сигизмунд гарантировал ему личную безопасность. Однако это обещание ничего не стоило. В 1414 г., за год до битвы при Азенкуре, Гуса судили, обвинили в ереси и сожгли на костре. Эта казнь стала поводом для многолетней гражданской войны.
В принципе Сигизмунд был способным человеком, но правил в очень трудное время. Он потерпел поражение на поле боя, после чего имперские князья и венгерские магнаты потеряли к нему всякое уважение. Тем не менее он носил громкий титул императора, впервые учрежденный Октавием Цезарем, и ничто не могло помешать этому. В 1416 г. маленькая Англия с удивлением убедилась, что император – человек не гордый: он приплыл, встретился с Генрихом в Кентербери и даже подписал с ним договор. Для короля и страны это была большая честь.
23 июля 1417 г. началось второе вторжение Генриха во Францию. На этот раз условия складывались для него намного благоприятнее. Жан Бесстрашный пытался взять Париж штурмом, и Генрих мог рассчитывать на то, что арманьяки будут деморализованы и охвачены страхом, когда увидят, что им в глотку вот-вот вцепятся страшные английские чудовища, а в бок – разъяренные бургиньоны.
«…Нить Парки?»
Пятый акт опять начинается во Франции. С битвы при Азенкуре прошло три с половиной года, но Флюэллен все еще хочет отомстить Пистолю за его оскорбительную фразу насчет порея. (Вскоре выясняется, что Пистоль повторил оскорбление.)
Миновал Давидов день, – следовательно, сегодня 2 марта 1418 г. За семь месяцев, которые Генрих провел во Франции, он завоевал значительную часть Нормандии, захватывая город за городом. Никто не смел долго сопротивляться герою Азенкура, тем более что Генрих действительно оказался прекрасным полководцем. Этой кампанией следует восхищаться больше, чем скоропалительной битвой при Азенкуре, какой бы блестящей победой та ни закончилась.
Разгневанный Флюэллен жалуется Гауэру, что накануне Пистоль подошел к нему с хлебом и солью и предложил Флюэллену съесть порей, который тот прикрепил к шапке. Флюэллен в тот момент не смог ответить ему должным образом, но сегодня снова прицепил веточку порея и теперь ждет Пистоля. Когда тот появляется, Флюэллен с насмешливой учтивостью называет его подлым мошенником и негодяем.
Пистоль отвечает ему с обычным красноречием:
Ты из Бедлама? Жаждешь ты, троянец,
Чтоб я порвал тебе нить Парки? Прочь!
Акт V, сцена 1, строки 20–21
Парками римляне называли богинь Судьбы. Пистоль грозит заставить богинь прервать нить жизни, которую они прядут. Иными словами, он угрожает убить Флюэллена.
«…Кадуаладер…»
Но Флюэллен на угрозу не реагирует. Холодно, с закипающим гневом он предлагает Пистолю съесть порей. Пистоль отвечает:
Сам Кадуаладер с козами своими
Меня бы не заставил съесть его.
Акт V, сцена 1, строка 29
Кадуаладер (или Кадвалладер) – легендарный король кельтских бриттов, правивший в IV в. н. э. Он возглавил экспедицию на северозападный полуостров Галлии, который тогда именовался Арморикой, а после этого похода получил название Бретань. «Его козы» – уничижительный намек на валлийцев, якобы питающихся травой (в том числе пореем).
Терпение Флюэллена истощается. Он колотит Пистоля и заставляет его съесть порей.
«…Нелль…»
Бедный Пистоль уходит со сцены. Больше мы его не увидим. Напоследок он наносит нам еще один удар. Пистоль говорит:
На первый взгляд кажется, что речь идет о Доль Тершит, проститутке из второй части «Генриха IV» (см. в гл. 8: «Мистрис Тершит…»). Действительно, когда в начале «Генриха V» Пистоль и Ним ссорятся из-за того, что пистоль женился на миссис Куикли, Пистоль советует Ниму жениться на Доль Тершит, но уже тогда становится известно, что Доль больна сифилисом и лежит в больнице.
Но женился-то Пистоль именно на Нелл Куикли, так что очень похоже, что «Долл» – это просто опечатка; следует читать «Нелл».
Пистолю предстоит вернуться в Англию, где он будет добывать себе пропитание воровством и сводничеством, притворяясь израненным ветераном французской войны. (Впрочем, в те дни старому солдату ни на что другое рассчитывать не приходилось.)
Пистоль – последний осколок компании Фальстафа.
«Мир всем, собравшимся…»
Между первой и второй сценами пятого акта проходит еще два года, но в пьесе об этом не говорится.
1418 год оказался для Франции ужасным. В мае и июне парижане восстали против арманьяков и перебили многих из них, включая самого Бернара д'Арманьяка. Поэтому герцогу Бургундского не составило никакого труда 14 июля (поразительное совпадение!) войти в Париж и захватить как столицу, так и безумного короля.
А королева находилась у него уже давно. Если бы Жан Бесстрашный сумел добраться и до дофина, то в его руках оказалась бы вся Франция (за исключением Нормандии, которую надежно удерживал Генрих).
Однако дофин попал в плен к тем арманьякам, которым удалось покинуть Париж в разгар восстания и перебраться в Бурж, находящийся в 120 милях (290 км) к югу от столицы. Все последующие годы дофин, совершенно никчемная личность, оставался символом национального сопротивления английским захватчикам.
Тем временем Генрих завершал завоевание Нормандии. Он осадил крупнейший нормандский город Руан, древнюю столицу Вильгельма Завоевателя (приходившегося Генриху прапрапрапрапрапрапрапрапрадедом). Руан держался семь месяцев, терпя лишения и голод. Жан Бесстрашный находился всего в 75 милях (120 км) выше по течению реки, но даже не попытался прийти на помощь городу. В январе 1419 г. уцелевшие жители Руана, напоминавшие живые скелеты, были вынуждены сдаться.
В таких условиях, когда Франции грозила смертельная опасность, продолжение гражданской войны было непозволительной роскошью. Жан Бесстрашный и дофин были просто обязаны достичь взаимопонимания и объединить силы против англичан. 11 июля 1419 г. они неохотно подписали мир.
Однако к тому времени англичане уже подходили к столице. Они взяли Понтуаз, находящийся всего в 20 милях (32 км) к северо-западу от Парижа, и Жан Бесстрашный (кто и за что его так прозвал, неизвестно) решил сдать столицу без боя. Забрав несчастного безумного короля, он перебрался в город Труа, расположенный примерно в 80 милях (130 км) к юго-востоку от Парижа.
Арманьяки считали, что со стороны бургиньонов это было предательством; мол, Жан Бесстрашный, усыпав бдительность арманьяков с помощью фальшивого мира, покинул Париж по предварительному соглашению с англичанами.
Разъяренные арманьяки потребовали новой встречи, которая состоялась в Монтре, примерно на полпути между Парижем и Труа. Там 10 сентября 1419 г. Жак Бесстрашный был убит одним из сторонников арманьяков. С ним поступили так же, как он сам поступил с Людовиком Орлеанским двенадцать лет назад.
Переговоры о мире между арманьяками и бургиньонами стали невозможны, что обеспечило победу Генриху V. Одна из партий должна была одержать сомнительную победу над другой, чтобы первыми склонить голову перед английскими захватчиками и подчиниться их «новому порядку».
Первыми эту возможность получили бургиньоны. Весной 1420 г. Генрих, который теперь овладел всей северной Францией, включая Париж, встретился с ними в Труа, чтобы заключить (точнее, продиктовать) мир. Вторая сцена пятого акта посвящена именно этой встрече. Король Генрих говорит:
Мир всем, собравшимся для примиренья!
Акт V, сцена 2, строка 1
«…И кузине»
Генрих приветствует французскую мирную делегацию по старшинству, начиная с королевских особ:
Это первое упоминание в пьесе о французской королеве. Это Изабелла Баварская, которую французы называли Изабо. (В списке действующих лиц она названа Изабель.) Изабелла вышла замуж за Карла VI в 1385 г.; тогда ей было всего пятнадцать лет. Теперь ей пятьдесят; после помешательства короля жизнь у нее была нелегкая. Она пыталась заботиться о Карле, родила ему кучу детей, самыми младшими из которых были девятнадцатилетняя Катерина и семнадцатилетний дофин Карл, которые, естественно, тоже присутствовали на мирной конференции.
Изабелла была немкой, иностранкой, а потому внушала французам подозрения. Как и намного более поздняя французская королева немецкого происхождения – Мария-Антуанетта. Изабелла не отличалась осторожностью и давала повод сплетникам обвинять ее в легкомысленном поведении. Распространяя о ней всевозможные истории, ее просто смешивали с грязью.
Так, после сумасшествия мужа она всюду появлялась в сопровождении Луи Орлеанского. Для этого имелась веская причина, поскольку в то время Луи практически принадлежала вся полнота власти (см. в гл. 10: «…Орлеанский»). Однако ходил слух, что они были любовниками; многие были уверены, что Изабелла свела короля с ума своими чарами, хотя на самом деле бедная женщина всячески пыталась вылечить его.
После убийства Луи Орлеанского, когда страну разрывали на части арманьяки и бургиньоны, Изабелла чувствовала неуверенность и вела себя очень непоследовательно. Она постоянно шарахалась от одних к другим и вызывала недоверие у обеих сторон. В конце концов Изабелла перешла к бургиньонам и на мирной конференции в Труа играла довольно жалкую роль.
«…Бургундский герцог…»
Затем Генрих переходит к тем, кто рангом ниже:
И вас приветствуем, Бургундский герцог,
Сочлен и отрасль царственной семьи,
Созвавший это славное собранье!
И принцам всем и пэрам мой привет!
Акт V, сцена 2, строки 7–8
Упомянутый здесь герцог Бургундский известен под именем Филиппа Доброго. Он унаследовал титул после своего отца, убитого полгода назад.
Поскольку в этом убийстве была виновата партия дофина, а сам дофин присутствует на сцене, новому молодому герцогу (в ту пору двадцатитрехлетнему) не терпится отомстить. Он неохотно принимает сторону Генриха V и готов признать его наследником Карла VI, лишь бы лишить короны ненавистного дофина.
Именно Филипп организовал эту встречу и сейчас красноречиво призывает к миру; нетрудно заметить, что он выражает пацифистские взгляды самого Шекспира.
«Не смастерить ли нам… мальчишку…»
Пока члены противоборствующих фракций торгуются из-за условий мирного договора, Генрих любезничает с французской принцессой, прекрасной Катериной[165]165
в русском переводе – Екатерина Валуа. – Е. К.
[Закрыть].
Катерина – выгодная партия, потому что между нею и троном стоит только дофин Карл. Если он лишится права престолонаследия и Салический закон будет отменен, то следующим французским королем станет ее сын, а если на ней женится Генрих, то это будет их общий сын и, следовательно, он станет одновременно и королем Англии.
Генрих ухаживает за ней так, как подобает воину: простодушно и без уловок. Он говорит об их будущем сыне:
Не смастерить ли нам между Днем святого Дионисия и Днем святого Георга мальчишку, полуфранцуза-полуангличанина, который отправится в Константинополь и схватит турецкого султана за бороду? Хочешь? Что ты скажешь мне на это, моя прекрасная белая лилия?
Акт V, сцена 2, строки 214–218
Святой Георгий – покровитель Англии, а святой Денис (Сен-Дени) – покровитель Франции. (Дени – французский эквивалент греческого имени Дионис.) Согласно легенде, святой Денис был первым епископом Парижа и стал мучеником в III в. н. э., когда ему перевалило за сто лет. Денису отрубили голову, но легенда гласит, что после этого он встал и прошел значительное расстояние, держа в руках собственную голову.
Белая лилия (чаще называемая флер-де-лис) – это стилизованная лилия, используемая в геральдике. Раньше щит на королевском гербе был буквально испещрен изображениями этого цветка, но Карл VI уменьшил их количество до трех.
Здесь Генрих говорит о сыне, который объединит Англию и Францию, и мечтает, что такое королевство будет достаточно сильным, чтобы разбить турок, которые, как указывалось выше, во время правления Генриха (и еще дольше века) стремительно завоевывали Юго-Восточную Европу и приближались к самому сердцу Европы.
Трудно сказать, является ли анахронизмом упоминание Константинополя, потому что фраза составлена двусмысленно. Во время мирной конференции в Труа Константинополь еще оставался христианским. Практически это было все, что осталось от древней Римской империи, однако там еще существовал великий монарх, называвший себя римским императором, родословная которого насчитывала две с лишним тысячи лет. Римская империя начиналась с единственного города, называвшегося Римом, и заканчивалась тоже единственным городом по имени Константинополь.
Константинополь был окружен турками, но продолжал держаться и держался еще целое поколение, пока не пал в 1453 г. Во времена Шекспира он был турецким уже полтора века и символизировал тот ужас, который турки внушали народам Европы.
Шекспир (который не был силен в тонкостях хронологии) мог допустить этот анахронизм намеренно. Либо он заставляет Генриха назвать Константинополь турецкой столицей, имея в виду, что сын Генриха проникнет в самое сердце Оттоманской Порты, либо хочет сказать, что этот сын придет на выручку Константинополю, который к тому времени еще останется христианским.
Впрочем, это не важно. Бедный Генрих! Его сыну не было суждено возглавить Крестовый поход против турок. Этот мальчик обладал доброй душой, был больше похож на своего деда с материнской стороны, чем на собственного отца, и в конце концов не удержал ни Францию, ни Англию.
«…Наследник Франции»
Остальные возвращаются. Французская делегация принимает все условия. Единственная неувязка – нежелание Карла согласиться на то, как в документах о землях и титулах, которые подпишут оба короля, будет именоваться Генрих. Англичане настаивают на следующей формулировке:
«Notre tres cher fils Henri, Roi cTAngleterre, Heritier de France»…
Буквально это значит следующее: «Наш дражайший сын Анри, король Англии, наследник Франции».
Но в конце концов французы соглашаются и на это.
Иными словами, безумный король будет носить корону пожизненно; это жалкая попытка спасти лицо. Как только он умрет, престол унаследует его зять, Генрих V.
А как же дофин? Его лишили права престолонаследия под тем предлогом, что он незаконнорожденный. Королеву Изабеллу заставили подписать документ и дать клятву, что Карл не является сыном короля.
Договор в Труа был подписан 21 мая 1420 г., через пять с половиной лет после битвы при Азенкуре; средневековая Англия достигла пика своей славы.
В тот момент существовала надежда на то, что Англия и Франция станут единым государством. Как сказала королева Изабелла:
Дружите с англичанами, французы!
Пусть Бог скрепит навеки эти узы!
Акт V, сцена 2, строки 379–380
(Увы, этого не произошло. Вторая возможность такого объединения возникла лишь через пятьсот с лишним лет. Когда в 1940 г. Франция вновь оказалась на краю пропасти, такое предложение сделал английский премьер-министр Уинстон Черчилль. Но и тогда оно было отвергнуто.)
Однако пока надежда есть, и первый шаг к ее реализации делает Генрих, который говорит:
Мы к свадьбе приготовимся.
Акт V, сцена 2, строка 382
Это его последняя реплика в пьесе; Шекспир оставляет короля на вершине его славы.
«И стал младенец Генрих королем…»
В эпилоге пьесы содержится намек на приближение трагедии. На сцену возвращается Хор и произносит последний монолог (написанный в форме сонета). Он говорит:
И стал младенец Генрих королем,
И Англии, и Франции владыкой.
За власть боролись многие при нем, —
Отпала Франция в разрухе дикой.
Все это представляли мы не раз…
Эпилог, строки 9–13
Генрих V женился на Катерине Валуа 2 июня 1420 г. и через полгода увез ее в Англию. 23 февраля 1421 г. Катерину короновали в Вестминстере.
Брат Генриха Томас Кларенс оставался во Франции и выполнял там обязанности вице-короля. Несмотря на договор, подписанный в Труа, война продолжалась и приобрела характер национального сопротивления, которое возглавил дофин Карл. Более того, англичанам начало изменять счастье. После битвы при Азенкуре кое-кто поверил, что англичане и в самом деле могут малыми силами победить любую французскую армию, даже самую многочисленную.
Видимо, Кларенс был слишком беспечен, потому что 22 марта 1421 г. у Боже, в 140 милях (224 км) к юго-западу от Парижа, он попал в грандиозную засаду, устроенную французами, и погиб вместе со своим отрядом еще до прибытия подкреплений, посланных ему на помощь.
Генриху пришлось срочно вернуться во Францию. 12 июня 1421 г. он высадился в Кале и начал свою третью (и последнюю) экспедицию на континент. Как обычно, ему сопутствовало воинское счастье, хотя на осаду сильной крепости Мез, находящейся в 30 милях (48 км) к востоку от Парижа, у него ушло семь месяцев. (Азенкур Азенкуром, но в итоге выяснилось, что разбить французов вовсе не так легко.)
