Текст книги "Радужная Нить"

Автор книги: Асия Уэно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 51 страниц)

Пришлось повиноваться и открыть глаза. Раз юмеми убеждён, что это не опасно…

Сказать по правде, понравиться здесь могло только одному человеку. Моему слуге. Всё-то он жалуется, что его, старика, следует содержать в тепле и уюте, завёртывая в толстые покрывала и прикладывая нагретые кремни к больной пояснице. Вот тепла и чёрных кремней здесь было предостаточно! Я стоял на вторых, а первое изливалось на меня откуда-то сверху, куда я боялся посмотреть, вместе с потоками ярчайшего света. И всех звуков – едва слышное потрескивание вокруг, словно то один, то другой камень не выдерживает, раскалывается от жара. Но если бы это соответствовало действительности, я бы, наверно, давно уже…

– Что это за мир? – спросил я у невидимого Ю.

– Пограничный мир Юме, – по своему обыкновению, доступно объяснил тот.

– Пограничный между чем и чем?

– Между тем и этим. Мир, где существуют лишь две стороны, которые он разделяет и, в то же время, объединяет, и они могут являться чем угодно. Например, прямыми противоположностями, как огонь и лёд. Но в подобном месте ты бы, пожалуй, не выжил… Я выбрал относительно безобидное сочетание.

– Сочетание сторон? Тепло и камень? – догадался я.

– Не совсем. Твердь и то, что лишено твёрдости. Последнее ты ощущаешь как тепло и свет, согласно своему разумению. Но сейчас важнее поверхность между ними. Между тем, что имеет форму и материальное воплощение, и тем, что ими не обладает.

– Как заколка и сикигами Пламени! Чтобы их разделить!

– Ну надо же! Молодец.

– И что теперь делать?

– Скакать от счастья! – съязвил юмеми. – Попрыгаешь немного, авось с тебя заколка сама свалится. Смешной ты человек: о сложном догадываешься мгновенно, а простое в упор не замечаешь.

– А! – дошло до меня. – Понял. Да, я такой!

Заведя руку за голову, я не с первой попытки отстегнул застежку.

Выходит, надо положить её на землю – то есть, на поверхность между тем и этим. Разумно.

Я так и поступил. Спустил петельку с иголочки, напоследок погладив золотое плетение. Лети! Подальше от нашего мира, где нельзя доверять даже тем, кому служил столетиями. Улетай поскорее, малышка!

Отчего-то даже и не вспомнил, сколь большой и грозной казалась сики, восседающая на арке ворот.

– Ты бы отошёл, – посоветовал Ю, когда я постоял некоторое время, не отводя напряжённого взгляда от одиноко мерцающей среди камней вещицы.

Я вздохнул, но удалился на достаточное расстояние. Отсюда, если приглядеться, можно было заметить лишь слабый огненный отблеск.

Огненный? Я напряг зрение. Так и есть, заколка сияла, излучая непредставимое сочетание цветов от ярко-зелёного и голубого до различных оттенков красного. Пламя, пробивающееся из её глубин, становилось всё шире, мощнее и алее, постепенно принимая форму птицы, сначала размером с фазана, затем – величественно-огромной. Она трепетала и била крыльями, пытаясь оторваться от поверхности – и, наконец, ей это удалось. Фигура, сотканная из огня, взмыла вверх и обрела свободу. На меня она даже не взглянула. Полагаю, что к лучшему.

Я осознал, что всё это время стоял, затаив дыхание. Ю тоже молчал.

– Знаешь, – я сглотнул, – если умру, скажем, завтра – и то не будет обидно!

– У тебя есть возможность умереть сегодня, – в голосе юмеми сквозило холодное веселье. Словно ушатом воды окатил, насмешник высокомерный! Чтобы я хоть однажды расчувствовался в твоём присутствии! – Кай, я не шучу. Если ещё немного здесь проторчишь, это наверняка произойдёт. А ну, выметайся отсюда! Кыш, птичка! Заботишься о нём, а вместо благодарности…

И я проснулся, едва не захлебнувшись в воде, попавшей в рот и показавшейся ледяной. Аж сердце схватило. Ю, прильнув щекой к краю бадьи, зашёлся озорным смехом при виде моей растерянности. Ну разве так можно? Не предупредив, исподтишка, взять и усыпить… И как тебе после этого доверять, подлец ты эдакий? Постой-ка. А в руках у тебя что? Откуда кувшин? Ах, так ты действительно окатил меня холодной водой… да я ж тебя сейчас этим самым кувшином!..

Я потянулся к орудию справедливого отмщения, привычным движением отвёл от лица пряди, закрывающие поле будущего сражения, и тут…

– Ой! Заколка! – опомнившись, я спохватился и зашарил в воде. Полотенце припало ко дну, а волосы расплелись и плавали на поверхности, словно рыжеватые нити водорослей. Что за невезение, потом со всего тела собирать!

– Вылазь-ка наружу, – не выдержал Ю, оттеснённый к стеночке и увёртывающийся от моих шарящих движений. – Не найдешь, и не пытайся! Пограничные миры алчные и упрямые, каждая сторона на себя тянет. Что принёс – с тем можешь сразу распрощаться. Да и Мэй она не к лицу, девочка такие не носит, разве я не говорил? На примерку оставлял, хотел подготовить для одной покупательницы. Да выходи же ты, наконец! Сколько можно?! Нет её… там! Совсем перегрелся!

Я вздохнул и неловко выкарабкался из бадьи. Мысль обманом завоевать расположение девушки, вернув ей якобы потерянное украшение, прельщала, но… Когда она растворилась в воздухе, как пламенная сики, я остался немножко раздосадованным и очень… счастливым.

Глава 5
Долг

(Второй День Металла месяца Светлой Воды, 499-ый год Алой Нити)

Повозка раскачивалась и тряслась, подпрыгивала и оседала вниз. Второй день пути, а уже мечтаешь, чтобы каким-нибудь волшебством очутиться дома. Колёса нещадно скрипят – надо сказать Дзиро, чтобы смазал, на ближайшем же постоялом дворе. Раз самого Дзиро, по старости лет и сопряженной с ней глухоте, это устраивает.

Скрип-скрип… поворот… яма… хрясь! Я ударился коленом об один из наших тюков. Это невыносимо! Мне кажется, или возница намеренно выискивает самые глубокие колдобины? Или нет на этой дороге ровных мест? Не удивлюсь: с тех пор, как дальний предок моего дяди, века три назад, распорядился восстановить всю дорожную сеть Золотой Нити, прошли упомянутые триста лет. Годы забвения. Всё это время наша страна, по меткому высказыванию моего деда, напоминала засушенный цветок в пыльной вазе: никому не нужен, но и выкинуть некому. Расти неспособный, он лишь горюет о былом да потихоньку рассыпается от ветхости. Два раза в год знать разъезжает меж двух столиц, Центральной и Южной. Не вся, а лишь избранные Сыном Пламени да их семьи.

Северная Столица Тоси угасла ещё при позапрошлом государе и является таковой лишь на бумаге. Переезды придворных обходят её стороной почти сотню лет. Прочий же мир для нас закрыт и невероятнее любой легенды. Вот и дороги, пролегающие вдали от современных городов, посёлков и селений (ведь после Золотой Нити Процветания Чёрная Нить Бедствий прошла по земле, сметая всё на своем пути, словно цунами), тому скорбный пример. Простому народу они без надобности, он давно уже вытоптал другие, лучше и удобнее той, по которой мы сейчас едем. А вот чиновники, придворные гонцы или, в моём случае, просто придворные, вынуждены жить и передвигаться согласно установленному порядку, как бы нелеп он ни был. Постоялые дворы и гостиницы вдоль золотых путей захирели, но всё ещё существуют. На это правитель средства пока выделяет. Однако не столь значительные, чтобы оные гостиницы были достойны добрых слов.

Сколько неудобств я испытал по пути в Кёо, и сколько ещё впереди! Думал, хотя бы городом полюбуюсь, ведь за всё время службы выбраться из резиденции не представлялось возможным. До Южной Столицы – рукой подать, но разве от этого легче? Свободные дни охранникам положены, а их начальству – нет. Хотя, какой я начальник? Особа среднего ранга, облечённая полномочиями, которые нужны лишь для вида. У дверей дядюшкиных покоев не ночую, на то есть охрана, которая подчиняется моим помощникам. А что делаю я? Передаю распоряжения государя, только и всего. Когда изволит почивать, кого велит пропустить. Высокопоставленный болванчик, которому доверяют больше, чем другим, а потому неотлучно держат под рукой. Да мало ли подобных должностей? Жаль только, что по этой причине Кёо так и остался недостижимой мечтой.

Как я обрадовался, вернувшись в Овару и получив приказ от Судебной Управы! И снова расстройство. В молниеносной череде событий мне довелось увидеть лишь полтора квартала от гостиницы, где проживали Дзиро, мои вещи, но никак не я, до дома Ю. И всё. Или вы полагаете, что от безумной гонки наперегонки с не менее безумным ханьцем у меня сохранились приятные воспоминания? Да и много ли разглядишь в потёмках?

Зато сколько событий! Встреча с юмеми, сон, тайная вылазка в надежде подстеречь лесного зверя, так и оставшегося загадкой, лихорадочные поиски Ю, бег по ночному городу, сики на Синих Вратах, возвращение обратно, сон, еда, купание… и опять сон! Вот сновидения моя судьба предусмотрела, а знакомство с городом – нет. Со стороны покажется, что я только и делал, что почивал! А чувствую себя, будто вкалывал на заливных полях до пресного пота. Как там говорил юмеми: форма должна соответствовать содержанию? А у меня не соответствует! Всё, что произошло за последние дни, выбивается из привычной колеи, размеренного и скучноватого существования. Долг перед императором на протяжении Тёмной Половины года, а в течение Светлой – семейные дела, приёмы во дворце, попойки с приятелями и соблазнение придворных дам. Два последних занятия, конечно, придают некую свежесть повседневным обязанностям, но… Занятно! Раньше я и не представлял, что может быть иначе. А теперь чувствую себя рисовым зернышком, попавшим в детскую вертушку. Пока ветер дует, не выпадет. А когда выпадет – куда полетит, где взойдёт?..

Повозку снова дёрнуло. Ещё один синяк… Вовремя расслабился, ничего не скажешь! Хорошо Ю: свил гнездо из тюков и видит прекрасные сны. Свернулся, нежно обнимая мешок с одеждой. Я улыбнулся, глядя на него. В короткой ханьской куртке и широких штанах, то и другое – из обычной холстины, он ничем не напоминал утончённого красавца, приветствовавшего меня в Кёо. Если не присматриваться. Нарядное платье – среди поклажи? Мой спутник захватил лишь мешок да небольшой чёрно-лаковый сундучок. Интересно, что у него там? Диковинки из хранилища? Любопытно…

Я придвинулся к ханьцу. Какое сосредоточенное выражение лица, будто на занятии по начертаниям. И невинное, как у ребёнка, обдумывающего очередную каверзу. Гнусный обманщик! Обещал, что захватит с собой Мэй-Мэй! Я надеялся, что она завершит хлопоты по оставляемому на произвол судьбы хозяйству и присоединится к нам, но девушка так и не появилась. Неужели сама не захотела ехать? Тогда никакая она не служанка, а очень даже госпожа! Впрочем, надо же кому-то за домом присматривать?..

И тем не менее!

– Кошмары не тревожат? – шепнул я и погрозил спящему пальцем. – Разбил несчастное сердечко!

Слова мои прозвучали неискренне. Осознав, что не увижу красавицу, я тотчас же успокоился, будто она была желанным предметом и не более того. И страдал скорее от неутолённого любопытства, нежели печалился разлукой.

Юмеми вздохнул во сне, но не пробудился. Боги, какая тоска! Я и сам провалялся последние сутки, поскольку саке, купленное Мэй-Мэй, оказалось крепким. Разве можно было его не попробовать? Кто же берёт в дорогу непроверенные припасы? Проверяли до самого утра и слегка переусердствовали. Так что вчера повозка везла два дружно сопящих тела. Выехали за городские стены, оставили подношение Покровителю Дорог (отъезд в День Руды сулил проявление неявного, в частности – тайны, выходящие на свет), и уснули чистым младенческим сном – если, конечно, бывают младенцы с похмелья…

– Сколько можно спать? – умоляюще протянул я, но попутчик оказался безжалостен к моим стенаниям. От разговора увиливает! Я твёрдо решил, что допрос следует провести со всем пристрастием, благо, впереди шесть беспросветных дней в повозке. Наружу не больно-то выглянешь, если не хочешь получить в глаз какой-нибудь веткой. Заросла дорога. Близ самого Кёо она ещё приемлема, да и двор оттуда только-только переехал в Овару – длинным, но проторенным императорским путем. Грязь взбили, зато и поросли молодой не осталось. Я же решил срезать путь. Польстился на остатки старого тракта, которым пренебрегли триста лет назад, проложив обходную петлю чуть восточнее, между отрогов крутобоких холмов, что с северо-востока прикрывают Южную Столицу от равнинных ветров. Всей-то разницы два дня, надо было ехать так же, как прежде! Хотел, дуралей, наверстать время, потраченное в Кёо на сны и погоню за птичками… Приказ правителя, как-никак. Вот и сиди, торопыга, синяки подсчитывай да гадай, когда твой ценный груз соизволит пробудиться к жизни и общению.

А вопросов у меня столько, что до Овары хватит. Во-первых, Мэй-Мэй. Не успокоюсь, пока не выведаю всё об этой куколке, то безукоризненно вежливой, то властной, то кроткой. Как она выразилась? «Ах, какой прелестный огненный мотылек!» Или что-то в этом роде. И рассмеялась… надо мной, между прочим!

И откуда у неё такое имя?

Далее – лес. И его неведомый обитатель. А также, что скрывает там Ю, отказавшийся сопроводить меня на прогулку даже после пяти чашечек саке? И не пожелавший объяснить пользование чёрным ходом.

Интересно, таинственный зверь и является тем, что хозяин дома столь ревностно оберегает от посторонних глаз?

А ханец примечателен сам по себе. Прежде всего, зачем он понадобился Сыну Пламени? Почему его не мог доставить обычный гонец? Кстати, по какой причине дядя оформил мандат через Судебную Управу? Я подчиняюсь ей, как любой из подданных, но у них есть и собственные служащие, так почему именно я? Тьма кромешная.

Он им понадобился как торговец древностями или как торговец удачей? Судя по содержанию приказа, второе. Откуда в Управе знают, кто он? Или это известно императору? Печать-то его. Он прибегал к услугам юмеми, находясь в Зимней Резиденции? Тогда почему он не захватил ханьца с собой, покидая её? Загадки, кругом загадки! И голова – кругом!

Теперь о внешности. Во-первых, не знаю человека, тем более, мужчину, столь совершенной красоты. Её даже можно счесть выходящей за рамки допустимого, но Ю как будто не обращает на неё внимания. Чем он красит волосы, а, главное – зачем? Кто дозволил ему носить пряди такой длины, ещё и разноцветные? Это ведь даже не мой пятый ранг, это девятый, а то и десятый! А что подразумевает радужная окраска, вообще затрудняюсь предположить. Для тех, кто самовольно причисляет себя к неподобающему рангу, предусмотрено наказание – состригание всех волос на теле. Значит, ему разрешено? Иноземцу?! Или нет?.. Никогда не встречал ханьцев, хотя бы отдалённо напоминающих Ю.

Как бы выяснить? Попытаться напрямую, мы ведь друзья? Впрочем, что я несу, какая дружба, мы знакомы три с половиной дня, из них полтора вычеркиваем… нет, сколько можно дрыхнуть?

И всё же, мы чуть ли не мгновенно перешли на дружескую манеру общения. Тоже непривычно. Я из тех людей, кто легко находит общий язык с другими, но отбросить церемонии за два дня – чересчур даже для меня! С другой стороны, произошло это во сне, и выбирать не приходилось. Не мог же я скорчить презрительную мину или пренебречь тёплой непринуждённостью в его обращении ко мне? Это было бы грубо. И неблагоразумно! Для кого-то сон – что дом родной…

– Просни-ись, – пропел я, наклоняясь к уху юмеми. – Солнышко уже встало… и скоро зайдёт. Если откроешь глаза, так и быть, приберегу для тебя пару солёных слив к рисовым колобкам!

Но ханец остался глух к моим мольбам и посулам. Я уж собирался было сдаться и, смертельно обидевшись, окликнуть Дзиро, дабы подкрепиться в его компании, но… Какая-то тень, скользнувшая по лицу попутчика, заставила меня замереть на месте, с пальцем, по привычке поднесённым ко рту. Губы юмеми искривились, будто он попробовал на вкус одну из вышеупомянутых слив. Он несколько раз мотнул головой, отгоняя наваждение, и открыл глаза. Вздрогнул, наткнувшись на мой заворожённый взгляд.

– И зачем звал? Отвлёк от важного дела.

– С успешным пробуждением! – брякнул я.

– Благодарю, – без тени шутки ответствовал тот. – Это вы очень верно подметили, любезный посланник! С успешным.

«Ну вот, опять», – мысленно простонал я. Что за привычка переходить на вежливо-издевательское обращение, заставляющая собеседника почувствовать себя напыщенным глупцом?! Хотя могу и подыграть…

– Вас не беспокоили дурные сны, господин юмеми?

– Нет, – не моргнув глазом, ответил он. – Скорее, это я побеспокоил их. Очень некстати, за что коленопреклонённо прошу прощения. – Он сладко потянулся, даже не пытаясь преклонить обещанную часть тела, и лицо его оставалось задумчивым.

Я выжидающе посмотрел на него.

– Нас ждут неприятности.

– Какие? – я понял, что шалости подошли к концу.

– Разные. И в первую очередь – погода. Похоже, надвигается сильная буря.

Я охнул и поднял полог. Так и есть: небо, с утра не услаждающее взор весенней синевой, набрякло, пропиталось раствором грозовой туши. Таких гнетущих туч я не видел с детства. В тот день молния, зародившаяся меж чернильных боков небес, расколола и подожгла старую криптомерию, которую мой дед называл Хозяйкой. Дерево это, сколько я себя помню, всегда украшали ленты алого шелка, и свои первые начертания мы с братом вешали на них. До той злополучной грозы. Он очень расстроился тогда, мой дед. Плакал и собирал щепки. Старость нахлынула на него, словно тёмная вода, и спустя недолгое время он слёг и умер.

Мне сделалось неуютно. Почерневшие небеса предвещали беду. И ни ветерка. Может, проскочим? Хотел бы я разбираться в погоде!

– Дзиро! – крикнул я, перегнувшись в сторону возницы. – Когда там ближайший кров?

– Боюсь, что ближе к ночи, Кай-доно, – слуга обернулся. – Я ведь тоже здесь впервые! Гоню, как могу.

Рисунки местности мы изучали вместе, ещё обсуждая, сворачивать на короткую дорогу или нет. Старьё, конечно. Ну да на острове новых дорог уже триста лет не прокладывали. Постоялый двор, если и сохранился, обещал предстать в ужасном состоянии. Впрочем, сгодится любой, лишь бы крыша не текла. Надо же было так сглупить…

Раздался свист бича. Да разве этих волов вразумишь двигаться быстрее? Ленивые твари! Могли бы глянуть вверх и поторопиться.

Если зарядит дождь, промокнем в считанные мгновения. Эх, и зачем я послушался отца, уверявшего, что в хорошо утёпленной, сбитой из лёгкого бамбука повозке можно задохнуться даже по весне? Не сравнить, в каких условиях мы переезжали в Овару, а в каких находимся сейчас! Но что мне оставалось, как не послушаться? И почему отец всякий раз строг и несправедлив, когда речь заходит о младшем из сыновей?

Я обернулся к Ю. Тот деловито прятал своё имущество, нагромождая поверх моё. Каков нахал!

– Дождь скоро начнётся, как ты думаешь? – Я решил оставить его действия без порицания.

– Того и гляди. И не дождь, а ливень. С градом и порывистым ветром. Надо искать укрытие надёжнее, нежели это. – Он царапнул ногтем по грубой ткани, натянутой на повозочный каркас.

Словно в знак согласия, по полотну застучали мелкие капли. Хотя, вовсе даже и не мелкие! Сначала они расплывались грязно-серыми пятнами, но вскоре уже пробивали намокший материал насквозь. Полотнище заколыхалось: как и предсказал юмеми, с неба спустился ветер. Так быстро…

– Ого, – я почувствовал, как один из порывов согнул деревянный каркас, будто плечо лука. Шершавая ткань мазнула по щеке. – Может, в лес?

– Здесь с дороги не съехать, – равнодушно заметил Ю, снова свернувшийся на прежнем месте. И откуда ему известно, что там снаружи? – Склоны слишком крутые, волы не втянут повозку.

– Ты откуда знаешь? – не выдержал я.

– Во сне открывается многое, – загадочно ответил тот.

«Надо же! Даже окрестности?» – меня одолевали сомнения, однако расспросы следовало отложить. Вот так всегда…

– Скоро будет дорога, ведущая к гостинице… – задумчиво продолжал юмеми.

– Так ведь это хорошо, – обрадовался я. – Можно сказать, предел моих мечтаний на сегодняшний день! Как ты думаешь, успеем до начала настоящей бури?

– Успеть-то успеем, – он вздохнул и пристально поглядел на меня.

– В чём дело?

– В гостинице нас поджидает неприятность, которая опаснее буйства стихий.

Навес прогнулся под новым шквалом. Ветер принялся целеустремлённо хлестать по полотну то справа, то слева. Дуги скрипели и стонали под его ударами. Неприятность? Куда уж больше!

– Если повозка опрокинется, это и будет неприятность! – из-за воя снаружи мне пришлось повысить голос.

– И то правда, – согласился Ю.

– Тебе ведомо больше, чем мне? Во сне разузнал? Скажи! – потребовал я.

– Мне лишь известно, что сейчас за ней никто не присматривает. Поэтому гонцы, даже срезая здесь путь, проезжают мимо. И это очень не нравится той твари, что обитает внутри.

– Твари? – ветер взревел ещё яростнее, и я поёжился.

– Именно. И она разозлилась, когда я сквозь Юме сунул нос в её логово. А защита у неё на диво мощная. Как раз пытался выяснить, с чем имею дело, когда ты весьма несвоевременно меня растормошил. Теперь мы с тобой в одинаковом положении. Желаешь встретиться с ней лично?

– Конечно, нет! – вроде бы, раньше он не обманывал. Только недоговаривал.

– Разумное решение. Я тоже предпочитаю действовать на расстоянии и без пагубной опрометчивости. Заночуем, а там видно будет.

– Не опасно? Ночевать-то?

– Ничуть. За пределами гостиницы нам угрожает лишь непогода. Должно быть, мой неведомый противник вынужден находиться в доме и не может выбраться.

Я представил себе пса-призрака, сидящего на привязи и воющего с голода. Ветер дополнил картину отчаянными стенаниями. Нет уж, нам туда не надо! Лучше переждать ненастье в лесу, среди деревьев ветер не страшен. Остановимся под самыми крепкими. Промокнем, но повозка останется цела. И мы тоже.

Словно протестуя, означенное средство передвижения вильнуло, заскрипев изо всех сил, резко дёрнулось и остановилось. Я с трудом избежал падения на попутчика и не успел окликнуть возницу, как заслышал его ругань, внезапно оборвавшуюся на полуслове.

– Что там? – происшествие насторожило, но не настолько, чтобы высовывать голову под ливень. Бедняга Дзиро, в его-то годы – такое испытание! И где там мой меч? Мало ли, кого ёкаи принесли? Хотя боец из меня, признаться, никудышный.

– Да тут… господин, да тут девица!

– Девица? – изумился я. – Веди её к нам! А что там с повозкой?

– Бегу смотреть! А ты, дочка, проходи, нечего посередь дороги стоять, я же тебя едва приметил, а не приметил бы – так и косточек бы не осталось, я же из-за тебя чуть в обочину не въехал… – причитания сначала приблизились к нам, затем удалились куда-то под повозку.

Мы с Ю отодвинулись от входа, чтобы пропустить существо столь мокрое и грязное, что пол, возраст и внешность не поддавались определению. Оно тряслось и всхлипывало, кутаясь в накидку, цвет которой никогда не отличался яркостью. От каждого вздрагивания во все стороны летели брызги, и мы, не сговариваясь, вжались в головную часть нашего ненадёжного пристанища.

– Ты что делала на дороге? – сурово спросил я, заранее предвидя ответ. Наслушался историй, заканчивающихся, как правило, засадой и трупами. Сейчас немного спокойнее, чем десять лет назад, а всё же… Путешествие никогда не являлось безопасным занятием для доверчивых простаков. Хотя, брат говорил мне, что на старых дорогах лихой народ не промышляет. Ловить-то кого? Грабители предпочитают новые, где можно разжиться товаром. А одинокий гонец, который не каждый дзю мимо проедет – разве это добыча?

Девушку или девочку (доверимся опыту моего слуги) затрясло ещё сильнее. Притворяется? Или перепугалась? Ещё бы, едва не задавили! А, может, больная? Только этого нам не хватало… Ладно, выясним. Переодеть бы её сначала.

– Дзиро, где твоя запасная одежда?

– Кажется, в этом мешке, – ответил вместо него Ю. – Не твоё?

Я молча извлёк несколько вещей и осмотрел их. Нет, не мои.

– Надевай. Да оботрись же ты! – я передал ей несколько чистых рубах. Растерявшись, та выпустила из рук сначала одну, а затем, в попытке её поднять – другую.

– Не волнуйся, всё позади, – мой сотоварищ придвинулся к девчонке поближе и обтёр её лицо, ласково и участливо. Неземной красотой оно не отличалось: слишком круглое и плоское, с узко посаженными глазами, красными от слёз. Не располагало оно к себе. Бродяжка или того похуже. И отнюдь не ребёнок.

– Переодевайся, мы отвернёмся, – предложил я, про себя решив, что всё-таки буду за ней присматривать, как бы невзначай.

Замарашку опять заколотило, и одежда снова бы упала на внутреннюю циновку, уже испещрённую грязными пятнами, кабы не юмеми.

– Ну, в чём же дело? – мягко спросил он. Успокаивающий голос подействовал. Девица пару мгновений металась, заламывая руки, после чего пала на грудь моему спутнику и разрыдалась. Вот так, испачкан по заслугам!

– Помогите! М-мои хозяева попали в беду! – она оторвалась от ханьца и приникла ко дну повозки в умоляющем поклоне.

Что и следовало ожидать. Душещипательная байка, поверив в которую, спасители зачастую становятся жертвами. Хотелось бы знать, куда именно она собирается нас заманить? Выясним и отправимся в противоположном направлении!

– Что с ними случилось? – осведомился я.

– Ис-счезли, господин! Я еле выбралась из того дома! Там… страшно!!! – служанка или обманщица – кто её разберет, снова забилась в припадке ужаса, подвывая в один голос с ветром.

Мы с Ю переглянулись. Неужели та самая гостиница? Неприятно…

– О каком доме ты говоришь? – осторожно поинтересовался ханец.

– Т-тут… р-рядом постоялый двор-р, – у девчонки зуб на зуб не попадал. – М-мы телегу оставили во дворе, а я присматривала… никого ведь нет!

– То есть как, нет? – уточнил я, уже подозревая ответ.

– Так пустой он, господин! Совсем п-пустой!!! – слезы вновь хлынули бурным потоком.

– А зачем вы там остановились? – спросил Ю, когда та немного успокоилась.

– А что делать-то? – девчонка зыркнула на нас исподлобья и судорожно сглотнула. – Совсем темно было. А дорога до столицы сами знаете, какая.

Что-то скрывает.

– Так вы в Кёо направлялись? – продолжил допрос я.

Она закивала.

– Но ты входила в дом, правда? – юмеми вернулся к прежней теме.

– Д-да! Я днём… никто не вышел, я зашла разбудить. И – ни души! Ходила, звала. Там всего несколько комнат, такие, – она помялась, подбирая нужное слово, – будто сотню лет туда никто не заходил! Татами крысы пожрали, всюду пыль – и пустота!

Она вновь судорожно вздохнула, подавляя рыдания.

– Ты обошла весь дом? Они не могли спуститься в подвал? – выразил сомнение Ю.

– Была одна дверь, вы как в зеркало глядите! – девушка поёжилась. – Только замок на ней ржавый, и его годами не трогали. Стоило подойти, такая жуть напала, что я выскочила из дому и помчалась прочь. А на перекрестке остановилась и не знаю, что делать, то ли возвращаться, то ли нет. И буря эта! Про Серого вспомнила, стою и плачу. Это вол наш. Хотя бы его привести! Как же я назад-то вернусь, одна? – она всхлипнула.

– А кто твои хозяева? – поинтересовался я.

– Хорошие люди, господин! Он – наш староста, в посёлке мы живем, в двух днях езды. А она – его новая жена, старая-то померла в прошлую зиму, вот он и привёл девку помоложе.

Судя по голосу, а также по сузившимся глазам, новая любовь хозяина внушала служанке неприязнь, обоснованную собственным желанием занять её место. Явление прискорбное, но распространённое. Наверно, исчезни одна лишь хозяйка, девица бы не так расстраивалась.

Я заколебался. Рассказ девушки подтверждался словами юмеми и слишком походил на выдумку. А разбойники, наоборот, сочинили бы складную байку. Мол, кому-то в пути плохо сделалось, или что-нибудь в этом роде. Посоветоваться бы с Ю! Я кинул на него требовательный взгляд. Ханец пребывал в глубокой задумчивости.

– Господин! – я вздрогнул, но это был всего лишь Дзиро, заглянувший в повозку. – Можем трогаться!

– Починил?

– Да ничего и не ломалось. Молодая сосёнка в колесо попала и застопорила. Обрубил – и готово. Так мы едем? Если кого моё мнение интересует, – можно подумать, он не выскажет его в любом случае, – то негоже в такое время на дороге торчать. Ночь с Металла на Кровь – недоброе время даже по хорошей погоде. Тут от дороги ветка отходит. Может, и жив тот трактир, что господин на рисунке приметил?

Ах, Дзиро, кабы ты знал! И ведь всё к одному. А какой тут выбор? Что бы ни говорил Ю, никакого. Мои действия очевидны и единственно возможны. Я обязан пренебречь мольбами простолюдинки, поскольку, находясь на службе императора, сопровождаю важную особу. По делу, наверняка, не требующему отлагательств. Да, я обязан продолжать путь и не отвлекаться на посторонних. Это противоречит долгу перед Сыном Пламени, это государственная измена!

Вот только оставить в беде человека, пусть даже и не внушающего доверие, будет не меньшей низостью. Не по отношению к нему, а снова по отношению к правителю. Не его ли удел радеть о своём народе? И небрежение этим долгом со стороны того, кого он к себе приблизил, не оскорбит ли саму власть, дарованную Пламенем?

А ещё проехать мимо – значит, предать и себя. Всю жизнь отворачиваться при виде некрасивых плосколицых девушек и десятой дорогой обходить заброшенные гостиницы. Слишком высокая цена за равнодушие и безопасность.

Я встретил взгляд юмеми. Он пожал плечами, оставляя решение за мной.

– Сворачивай, – приказал я слуге и обернулся к всхлипывающей девице. – А ты переоденься, пока у нас есть время проявлять учтивость!

Слуга занял своё место на передке повозки, огрел хлыстом двух медлительных тварей, считающихся по какому-то недоразумению тягловой силой, и мы тронулись. Свернули на развилке, после чего наша повозка пошла неожиданно ходко и плавно. То ли потому, что дорога оказалась ровнее, то ли благодаря содействию урагана, несущего нас, словно бурное восточное море лёгкую лодку.

Крестьянка, переоблачившаяся в одежду Дзиро, с нетерпением и опаской выглянула за полог.

– Должны уже подъезжать, господин!

Я улучил мгновение и тихо шепнул Ю:

– Мы сможем совладать с тем, о чём ты говорил?

– Смотря, что ты понимаешь под «совладать», – ответствовал тот. Угольно-чёрные глаза лукаво заискрились.

Нашёл время для игр! Но возмутиться я не успел.

– Прибыли, господин! – раздался голос Дзиро. А вот о нём я и не подумал, принимая решение! Втягивать своего старика в то, чего опасается даже юмеми, не буду. Не для него такие приключения.

Повозка между тем остановилась. Я жестом приказал девице подвинуться и высунул нос из укрытия. Через струны косого дождя просматривался двор перед высоким строением, состоящим из двух этажей. К веранде почти вплотную прильнул каменный домик. Надеюсь, это хлев, и там хватит места для повозки и моего слуги.

– Ты оставляла вола внутри? – я указал на кладку. – Наши смогут поместиться рядом?

– Я и ночевала там, господин! На улице-то закоченеть недолго, – поклонилась она. – А под крышей сухо, и места вдоволь!