Текст книги "Радужная Нить"

Автор книги: Асия Уэно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)

Глава 2
Бедствие

(Первый День Древа – Второй День Руды месяца Светлого Древа, 499-ый год Алой Нити)

Следующие несколько дней прошли без особых происшествий. Вот так всегда: то густо, то пусто! До Суми – городка, живущего одной лишь добычей угля и задавленного своим неимоверно разросшимся западным соседом Гёттэном – мы добирались два дня. Гораздо дольше, чем надеялись. Дорога по берегу реки, столь ровная на рисунке, оказалась извилистой и, что гораздо хуже, подмытой весенним разливом. Иногда мне казалось, что пробивать путь по быстрой воде Мидорикавы было бы проще, чем подвергаться опасности сползти туда случайно, огибая по кромке свежий оползень. Позже выяснилось, почему река такая бурная: впереди оказалась теснина, а сама дорога принялась петлять высоко над ней, опоясывая бока лесистых возвышенностей. Мэй, управлявшаяся с животными в таких условиях, вызывала у меня всё больше и больше уважения. И откуда она всё знает, и от кого научилась? Ю утверждал, что не ведает сам.

Впрочем, у неё был отличный помощник. Не успели мы тронуться в путь утром Первого Дня Древа, как Химико попросила остановить повозку и соскочила в придорожную пыль. Уговоры и даже мольбы Ясу не возымели на неё действия – ехать внутри она отказалась наотрез. Дескать, укачивает, и не видно, что по сторонам. Позже, на вечернем привале, Ясумаса сообщил нам, что его избранница не переносит замкнутого пространства, особенно в такой тесноте. Объяснений этому не требовалось.

Тогда же, видимо, состоялся и их разговор наедине, после которого Ясумаса долго ходил то с видом покаянным, то с выражением неземного счастья на лице – вероятно, не мог определиться, какому из чувств отдать предпочтение. Я допытался у друга, что тайна исчезновения Химико состояла в нарушении поклонником обещания никому о ней не рассказывать. Как она это почувствовала – кто их, кицунэ, разберёт? Наверно, тоже какое-то волшебство. Опечаленная очередным предательством, исходящим от представителя рода людского, она решилась предать дорогое имя забвению, и в то же время не могла уйти из Овары, не увидев любимого хотя бы издалека. Ясу же… каким нюхом он почуял, что возлюбленная находится поблизости – вот это действительно загадка.

Женщина дала объяснение и своему появлению. "Каким же чёрствым должно быть сердце", – сказала она, – "чтобы не простить возлюбленного, чьи тоска и раскаяние так глубоки! И какой надо быть равнодушной, чтобы не ринуться ему на подмогу в миг опасности".

Поразмыслив на досуге и припомнив наше с Ясумасой примирение во всех подробностях, я намекнул ему, что без участия ханьца влюблённый мог бы ждать прощения до тех пор, пока Алая Нить не прервётся. Как умело Ю направлял разговор, какие словеса расточал верности и преданности моего друга – тут уж никакое сердце не выдержит, растает! Хитрец…

Так или иначе, а отныне Химико то шныряла в пушистой шкурке по окрестным кустам (откуда временами притаскивала фазанов и кроликов, на радость нам с Ясу), то помогала успокаивать скотину или восседала в обществе девушки-куклы на козлах. Уж не знаю, каким образом они вдвоём там умещались! Химико при этом надевала на себя личину мальчика примерно того же возраста, на который выглядела Мэй-Мэй, чем сильно смутила по первому разу своего возлюбленного. Хихиканье же в повозку доносилось женское. К сожалению, ни мне, ни Ясу не удалось подслушать разговоры этой странной парочки, о чём жалею до сих пор. А Ю большую часть путешествия проводил, как водится, с закрытыми глазами. В засаде.

То ли ловушка, поставленная моему недоброжелателю, оказалась слишком явной, то ли последний отказался от затеи умертвить меня во сне – не знаю. Но попытки напасть на меня в Юме, равно как и с помощью сикигами, больше не повторялись.

Так миновали два дня. В Суми мы искупались и заночевали, пополнив запасы продовольствия и прикупив несколько крестьянских покрывал, поскольку отряд наш увеличился в числе, а ночи оказались прохладнее, чем мы надеялись. Там же состоялся совет. Решение направиться в Тоси через побережье, окольным путём, следовало пересмотреть. После того, как бумажные человечки поплыли на север, по направлению к Тоси, мои помыслы были отданы лишь этой загадке. Я не знаком с уроженцами Северной Столицы. Кто же тот враг, что так усердно стремился лишить меня жизни? Неужели Хономару втянули в какую-то клановую вражду, и теперь пытаются уязвить через младшего брата? Несложно разузнать, что он сильно ко мне привязан. Ничего другого я вообразить не смог.

Волнение за Хоно послужило последней каплей – мы сошлись на том, чтобы не тратить время на обходные дороги и направиться прямиком в Тоси. Тем самым отказавшись от мысли держаться от реки на почтительном расстоянии. Ясу подверг выкладки Ю сомнениям, а сам я, поразмыслив над последними событиями, пришёл к выводу, что зловещая цепочка Сил замкнулась, и всё страшное уже произошло. Юмеми не смог опровергнуть наши доводы. Он лишь покачал головой, когда решение было принято.

Сначала мы думали перебраться на противоположную сторону Мидорикавы, чтобы ехать тем трактом, которым путешествуют простолюдины. Там и поселков больше, и дорога набитая. Подкатили поутру к воротам, ведущим на восток, к мосту – и тут нас окликнула стража, до сих пор не сбежавшая из захудалого городишки вопреки моим ожиданиям. Наверно, потому, что Центральная Столица под самым боком.

– Повертайте, господа хорошие! Прощения просим, значицца, но проезда нету, – раздался крик, и я высунулся из повозки.

– А что случилось?

– Мост починяют!

– Мост? – удивился я.

– Да половодьем снесло к праотцам, – досадливо махнул рукой широченный в плечах и животе верзила, – ещё по Тёмному Металлу. Вот и починяют до сих пор.

– Отчего ж так неспешно? – я вылез наружу, посмотрел вперёд и возмутился. Ну не развал ли в стране? Мост непроезжий, представляет собой один лишь настил с деревянным ограждением, чтобы люди по очереди переходили. И ни одного плотника! Разве такая рань, чтобы к работе ещё не приступали?

– А своими силами-то поди, выстрой, – невозмутимо и без малейших признаков почтительности огрызнулся стражник. – Подчистую снесло, а это ж сколько трудов! Поди, и другие заботы есть. Вот мы всё ждали, что в Столице зашевелятся, да тут ёкая дождёшься… – он сплюнул под ноги, не смущаясь присутствием придворных особ. Хотя по повозке сразу видно, кто внутри обретается. Я решил не придавать значения – пора привыкать, не последний неотесанный чурбан на нашем долгом пути.

– И что, никакой переправы? – уточнил я.

– Не, ну лодки есть! Некоторые – так даже плавают, – осклабился тот. – Да только на такую гору добра цельный корабль с шёлковыми парусами нужон. Так что извиняйте. Может, спустите повозку на воду да руками погребёте?

Я жестом остановил Ясу, высунувшегося, чтобы дать наглецу хороший урок вежливости, ледяным голосом поблагодарил собеседника и приказал Мэй поворачивать обратно. А что ещё делать? Раньше-то я и вообразить не мог, что буду выслушивать от черни поношения и молчать в ответ. Но что-то подсказывало: лучше не связываться, на всех лающих шавок камней не напасёшься. Как говорил дедушка, "крестьянин по комару хлещет, а правитель болото осушает". А комаров развелось преизрядно, как я погляжу…

Отобедав в уже знакомой гостинице, мы продолжили движение по той же императорской дороге, что привела нас сюда. Видимо, понравились мы ей, отпускать не желает. Обидно видеть по другую сторону реки городки, крупные посёлки и отличный торговый тракт, но что поделать…

Вечером следующего дня мы разбили лагерь меж отрогами последних пологих холмов гряды Рику, на безопасном расстоянии от отвесного, но не лишённого уступов обрыва, под которым струилась Мидорикава. Юмеми строго-настрого запретил мне спускаться, напоминая, что всё началось в тот самый миг, когда я приблизился к реке. Да и сикигами были пущены неизвестным злоумышленником по волнам. "Совпадение или нет", – пояснил он, – "а лучшая защита – это предосторожность". Так что к воде я не подходил даже ради умывания, благословляя усердие Мэй, не ленившейся принести мне котелок-другой. Если с наступлением жары опасность не испарится, я умру от зависти к попутчикам при первом же их купании.

Впрочем, пока желающих окунуться не наблюдалось. С северных болот дул злой пронизывающий ветер, покрывающий кожу мурашками. Распряжённые волы обеспокоенно, с жалобным рёвом, топтались на месте. Тоже замёрзли, бедолаги. Нам пришлось объединить усилия, чтобы перегнать животных в самое тихое, защищённое от холодных порывов местечко, и там спутать ноги.

– Какая неприятная погода, – задумчиво и как-то отстранённо сказал Ю, не участвовавший в общем деле. – Меняется, что ли? Не могу понять.

– И живности не слышно, – добавила Химико. – А я намеревалась поохотиться, пока вы еду готовите. А то столько желающих на одного тощего кролика… Хотя мне и самой как-то не по себе.

– Нездоровится? – заботливо спросил Ясу, тотчас же подойдя к ней.

– Пожалуй, и впрямь нехорошо. В груди ноет, какое-то предчувствие гнетёт. Не землетрясение ли намечается?.. Так и тянет бежать куда глаза глядят! Я бы предложила не останавливаться, да со скотиной, боюсь, не совладать. И смеркаться начинает. К тому же, если Земляная Черепаха решит позабавиться – какая разница, где нас застанет её пляска?

– Согласен. Менять расположение лагеря лишено смысла. – Юмеми внимательно поглядел на кицунэ.

– Да и неизвестно, что нас ожидает впереди, – добавил я. – Тут хоть дрова. И относительное затишье.

Стемнело. Мы только-только успели перекусить и сгрудились вокруг костра, отогреваясь кто чаем, а кто и тёплым саке, как земная твердь под нами заколебалась, и перевернувшийся котелок с бурлящей водой едва не ошпарил мне колени. С детства приученные не терять присутствия духа в подобных обстоятельствах, мы вскочили и бросились на открытое место, дабы не попасть под камнепад. Сделано это было как нельзя вовремя – за предупреждающим толчком последовал второй, куда более сильный. Хватаясь друг за друга, мы повалились на дорогу. Новый удар порождал следующий. Животные надрывно мычали, а мы даже не могли к ним подойти. Голова кружилась. Верхушки холмов ходили ходуном, словно что-то могучее пыталось разметать их и выбраться на поверхность. Подземных сотрясений подобной мощи я не испытывал давно, с самого детства. Но тогда стихийные бедствия случались гораздо реже, а в последние годы отчего-то зачастили. Дедушка рассказывал, что за всю свою жизнь он был свидетелем лишь пяти сильных землетрясений, и четыре были уже после моего рождения. Говорят, севернее Тоси земля стала содрогаться чуть ли не ежемесячно. Но в такой близости от Овары! Ох, что же творится в городе? Ведь там пережить землетрясение гораздо сложнее – всё падает, рушится, толпа заполняет улицы, давя стариков, детей и женщин. Пожары вспыхивают везде, где люди не успевают затушить огонь. Как там Дзиро, не пропадёт ли мой старикан? За отцом с матерью слуги-то присмотрят… хотя… Всякое бывает!

После череды особенно сильных сотрясений, подобных биению чудовищного сердца, мы услышали грохот и поспешили вскочить. Несчастные звери всё же порвали верёвки и неслись прямо к реке. Мэй попыталась было преградить им дорогу, но мы с Ю, не сговариваясь, схватили её под руки и оттащили в сторону, позволив обезумевшим животным беспрепятственно сбежать. Очередной спазм каменной утробы снова лишил ноги опоры. Так мы и лежали на земле, переговариваясь шёпотом – будто Земляная Черепаха и прочие подземные твари, раскачивающие мир, могли нас подслушать. Казалось, сумасшедшая тряска будет длиться вечно.

Наконец, толчки сделались реже и постепенно ослабли. Дождавшись окончания самого сильного и продолжительного землетрясения за последние годы, мы встали и подошли к повозке. Та оказалась перевёрнута и разбита вдребезги. Видимо, волы проложили свой путь через неё. В темноте трудно было оценить размеры нанесённого нам ущерба, и мы отложили это до рассвета.

Потухший костёр накрыло кроной небольшого кривого деревца, которое мы порубили на дрова, сочтя утешительным даром природы. Так и переждали ночь, сидя у огня и гадая, что из нашего добра уцелело и где искать животных.

Забегая вперёд, скажу, что тело одного из волов мы обнаружили поутру в реке – бедняга сломал шею, свалившись с обрыва. Следов другого так и не нашли. Но даже утрата средства передвижения не показалась мне досадным обстоятельством, способным затмить радость оттого, что мы живы.

– Да уж, впервые вижу повозку, доведённую до такого состояния, – хмыкнул Ясумаса, искоса поглядывая на меня. – Только богатеи пренебрегают своим имуществом, дорогой Хитэёми!

– Шути-шути, – угрожающе сказал я, водружая надломленный кусок бамбуковой доски ему на голову. – Небольшой дождик при ночёвке под открытым небом – и смех как рукой снимет! Так что прибереги сей головной убор, он будет твоей единственной защитой.

Мы с Ясумасой разгребали деревянные обломки, Ю шустро вытаскивал из-под досок тюки с одеждой и предметы обихода, женщины раскладывали добро по кучкам, определяя степень повреждения и пригодности к дальнейшему путешествию, отныне пешему.

О футонах можно было забыть – не в охапке же их нести. Придётся пожертвовать многими вещами, а при себе оставить лишь самые необходимые. Не возвращаться же в Суми! Едва ли в захиревшем посёлке найдётся скот и хотя бы телега на продажу, после стихийного-то бедствия. Да и далеко мы отъехали. Я предложил было отправить посыльного за лошадьми, но ханец взбунтовался, утверждая, что никогда не ездил верхом и едва ли этому научится. И не приметил он в Суми лошадей. Мы заспорили, но посмотрели на притихших дам, и я решил отказаться от затеи. Если трое из пятерых не знают, как держаться в седле, а оставшиеся двое обделены способностями наставников, да и наездников тоже, если совсем уж начистоту, то разумнее избрать пешее передвижение.

А ещё, кто знает, что творится в городах? Что там вообще с Центральной Столицей, семьёй, правителем? Вернуться бы… только кто нам позволит? Ничего, вот доползём до Тоси и разузнаем последние новости!

– Ой! Целёхонек! – радостно воскликнула Мэй-Мэй и бережно приняла из рук хозяина сундучок с куклой и собственными платьями. При этом она с такой виноватой мольбой взглянула по очереди на каждого из нас, что воспрепятствовать помещению его в «полезное» было бы пределом жестокости. В конце концов, недостойно мужчин – лишать девушку самого дорогого – нарядов.

По извлечению всего, что можно было спасти, выяснилось, что кучка самого необходимого напоминает средних размеров холм. И как это всё помещалось в одну повозку? Пришлось безжалостно отбрасывать сначала менее важное, затем – просто важное и, наконец, очень важное, оставляя лишь наиважнейшее, без чего можно сразу в воду кидаться, подобно одному из животных. Кроме некоторой одежды, покрывал, оружия, посуды и части припасов, а также непреходящих ценностей – денег, печатей, рисунков местности, писчих принадлежностей и прочего – мы позволили себе захватить лишь два предмета, не имеющих жизненной важности. Сундучок Мэй и семейное достояние дома Татибана – биву, с которой мой друг не смог расстаться, покидая Овару.

Нас слегка успокоила Химико, пообещав заменить любой предмет, который потребуется в хозяйстве, если его не будут нагревать, затачивать, сгибать, начищать, ломать, топить в реке…. Полагаю, список недозволенных действий мог продолжаться до бесконечности, а потому польза от такого умения казалось мне сомнительной.

Таким образом, середина Второго Дня Золы ознаменовалась нашими первыми шагами на север, в сторону Тоси. По пристойной дороге и в повозке я рассчитывал добраться до города за один дзю. Сколько времени отнимет наше путешествие теперь, мы даже не загадывали.

– О чём ты всё время бормочешь, Ю? – переспросил я ханьца, снова бурчащего себе под нос. Не то, чтобы я не догадывался о настроениях, царящих в наших рядах, но хотелось знать наверняка.

– Я спрашиваю себя, как мысль о пешем переходе на подобное расстояние могла прийти в пять не самых дурных голов и показаться при этом благоразумной? – ворчливо ответил тот и перепрыгнул через свежую, шириной в добрую половину локтя, трещину в земле – след недавнего землетрясения.

– Да, я тоже об этом размышлял и не смог найти ответа, – посетовал я. – И что нам мешало вернуться в Суми, где можно было перейти мост, а в Гёттэне купить повозку и со всеми удобствами добраться до Тоси по хорошей, наезженной дороге?

– Вероятно, отсутствие таких денег, – вставил своё веское слово Ясу. – Хорошая повозка недёшево стоит.

– Да нам бы хоть какую! Согласен даже на телегу! – я с остервенением потряс гэта, дабы вытряхнуть камешек из числа тех, что так и норовили вклиниться между пальцев. И как простолюдины ходят в своей обуви по дорогам? Попытка разуться себя не оправдала: под дружный хохот окружающих я не смог преодолеть и дюжины шагов.

Впрочем, первый день был куда веселее второго, если не учитывать мгновенно сбитые ноги. Химико вскоре сгрузила Ясумасе то немногое, что он, скрепя сердце, дозволил ей нести, и заскакала по дороге, помахивая хвостами. Не знаю, как остальные, а я ей завидовал. Мэй на мои расспросы о самочувствии ответила, что неудобства пешего хождения ей недоступны – и, будь я проклят, но в голосе её тоже прозвучала зависть.

А утром следующего дня пошёл дождь. Не проливной, он вскоре сменился назойливой моросью, которая затянулась до ночи. Всё, что не промокло – отсырело, в том числе и трут. Для ночлега мы избрали место чуть в стороне от реки, где почва хлюпала под ногами не сильнее, чем на дороге. Последняя представляла собой древнюю насыпь из песка и дроблёного камня, которую скудная окружающая природа не успела поглотить до конца. Бескрайние болота, подёрнутые мутной поволокой то ли мелкого дождя, то ли плотного тумана, навевали тоску. И тишина. Хоть бы какая-нибудь полоумная выпь прокричала! До рассвета мы сидели и пытались дремать, скорчившись под покрывалами, которые лишь при великом жизнелюбии можно было назвать влажными, а не мокрыми. Довольно быстро наш отряд разделился на два лагеря – Ясумаса и Химико, обнимающиеся друг с другом, и остальные, тотчас же последовавшие их примеру. С некоторыми отличиями: нас было трое, и мы, разумеется, не целовались. Ага, парочка думала, что, раз темно, то можно считать, что их никто не видит! Ох уж эти влюблённые…

Впрочем, лепёшки, заготовленные в Суми, слегка скрасили наше одиночество втроём и разочарование от того, что наколдованный кицунэ навес протекал так, будто его и не было. Химико сказала, что могла бы «построить» нам хоть целый дом, но настоящей пользы от него было бы столько же. Иначе она давно бы потчевала нас булыжниками под видом всевозможных лакомств.

Вот он, весь прок от лисьего волшебства. Одна видимость.

Поутру выглянуло яркое солнце, и мир чудесно похорошел. Разминая затёкшие конечности, мы вылезли из-под покрывал и, как только трава подсохла, разложили их на просушку. Как и всё прочее, кроме одежды, которая успешно сушилась на нас. От земли и вещей, усеявших её, поднимался пар.

– Не прошло и двух суток, а мы напоминаем семью бродячих актёров, причём не самую процветающую, – хмыкнул Ясу. Он приволок последнюю охапку плавника и сухих веточек какого-то кустарника и теперь привольно растянулся на траве, закинув руки за голову. Химико, перевоплотившись в свою рыжую ипостась, шмыгнула в кусты ещё в предрассветной мгле. Я заканчивал размещать наше имущество, время от времени перешагивая через Татибану – в основном, из вредности, ибо пространства вокруг было предостаточно. Ю отправился к реке, за водой.

– Когда разведём костёр, – рассудительно сказала Мэй, занимавшаяся просушкой продовольствия, – надо будет налепить рисовых колобков. Впрок. Господа согласны?

– И побольше! – оживился Ясумаса. – Впредь будем знать, как оно бывает. Запас воды и готовой пищи – святое! Скоро мы станем бывалыми путешественниками.

– Или неопознанными телами, – заметил я. – Вроде того, что тут валяется и проходу мешает.

Я в очередной раз переступил через упомянутый предмет. Ясу, резко потянув меня за щиколотку, нарушил моё и без того шаткое равновесие, и я шлёпнулся рядом, понося коварство друга на чём свет стоит. Смех Мэй-Мэй колокольчиком зазвенел по поляне – будто ожили сиреневые соцветия, примеченные мной вдалеке, у самой кромки воды.

– Скажите мне, госпожа Мэй-Мэй, – именно на таком способе обращения к девушке-кукле остановился Ясумаса, – и откуда у вас столько дарований?

Я притих. Способности прекрасной помощницы Ю не давали покоя и мне, уже давно.

– Ах, Татибана-сама, вы смущаете бедную глупую девушку! Какие у меня могут быть дарования, право?

– Ещё какие! Я вот с животными обращаться не приучен, готовить – тоже. Да и Кай всё, что умеет по хозяйству – это разве что чай заваривать. Причём утверждает, что научился сей премудрости именно от вас. Хорошо: мужчинам это, вроде как, уметь и не полагается, но ведь знакомые мне придворные дамы тоже ни огня не разведут, ни лепёшек не напекут. А скотину будут по дуге обходить, зажав носики. И образованность ваша поражает – некоторые из высказываний, которые вы приводите, мне не известны. А я, в отличие от того же Кая, в юности много времени уделял чтению.

– Это ещё что за поклёп?! – Я слегка пихнул его босой пяткой, ибо гэта свалились при падении. – Между прочим, я очень прилежно учился!

– Но не тому, чему надо, – спокойно ответил он.

– Несомненно! Я-то никогда не мечтал проводить лучшие годы в хранилище Записей, ещё и Малых! – съязвил я.

– Представь себе, я – тоже. Всегда хотел стать воином, как твой брат. Но, сам понимаешь…

А я-то полагал это обычной детской потребностью в мужественности, которая канула в небытие, как только мой друг увлёкся чтением, поэзией и музыкой. Вот так знаешь человека всю жизнь, и вдруг открываешь для себя новые грани.

– Так что скажете, госпожа Мэй-Мэй? – настойчиво повторил Ясумаса.

– По поводу желания сделаться воином? Замечу, что вы и есть воин, – красавица чарующе улыбнулась и поклонилась ему. – И не важно, чем вы занимаетесь по службе.

Ещё одно проявление способности видеть мир таким, каков он есть?

– Спасибо, но вы уходите от вопроса, – продолжал гнуть своё Татибана. – От вопроса о ваших знаниях и умениях, госпожа! То, что поведали господин Ю и Кайдомару, совершенно не проливает свет на источник ваших многочисленных дарований…

Да, в этом весь Ясумаса! Репей. Вцепится – не отвяжешься. Как там Ю говорил – подчинённый единому стремлению? Кстати, а вот и ханец, лёгок на помине.

– Ну и долго ты воду набирал! – отряхиваясь, я поднялся с места, где отдыхал стараниями Ясу, и пощупал трут. Вроде, сухой, но сейчас проверим.

– Господа! Было бы благоразумно и даже мудро, – Ю пропустил мой укол мимо ушей и заговорил размеренно, тщательно подбирая слова, – как можно быстрее приготовить завтрак, собрать вещи и двинуться в путь.

Повисло молчание.

– А что, – нарушил я тишину, – надвигается какая-то опасность? Ты что-то ощущаешь?

После недавнего землетрясения я стал относиться к предчувствиям моего нового друга с ещё большим почтением.

– Скорее, у нас появилось неотложное дело, а туда ещё предстоит добраться. Мне сложно определить расстояние, но это должно быть в пределах одного дня пути.

– А какого рода дело? – поинтересовался Ясу, всё-таки переключивший своё цепкое внимание с куклы на её владельца.

– Вот на месте и увидим. – На лице юмеми появилась усмешка, которая лично у меня всегда вызывала желание его придушить. Всезнающая и ничего не объясняющая. Вся таинственность этого человека воплощалась в ней.

Поспешно запалив костёр и приготовив завтрак, мы успели ровнёхонько к возвращению Химико. Кицунэ присоединилась к нам уже в человеческом виде, с перекинутым через плечо болотным тетеревом. Увесистая чёрная тушка, на мой взгляд, превышала её лисьи размеры.

Выпотрошив добычу и уложив имущество, отлично просохшее, мы поспешили в путь. Я взглянул на небо, прищурившись. Да, если каждое утро так копаться, то и выходить будем не раньше полудня. Сейчас ещё ничего, как раз воздух прогреется. А ближе к лету… И это – с учётом того, что юмеми только и делал, что подстёгивал нас!

– Ю, – нагнал я ханьца, возглавляющего отряд. – Может, хотя бы мне поведаешь, к чему такая спешка?

– Если поведаю, будешь ныть до вечера! – он лучезарно улыбнулся.

Так-так. Не нравится мне подобный настрой. И выражение лица – как у нашкодившего кота, проделки которого известны пока только ему одному.

– А если не поведаешь, буду ныть до конца твоих дней. Так что выбирай, – вкрадчиво сказал я, потянув упрямца за рукав и заметив, что край его испачкан в земле. Гм, если даже у южанина в его простой дорожной одежде вид, как у последнего бродяги, то что говорить об остальных, чьи наряды для суровой походной жизни не предназначены? Коли так будет продолжаться, за ворота Северной Столицы нас не пустят. Или задержат, приняв за разбойников, ограбивших знатных особ.

– До конца моих дней? – поднял бровь Ю. – Это может быть довольно продолжительным сроком, а тебя никогда надолго не хватает. Впрочем, согласен. Уговор дороже денег. Разрешаю дуться до конца моих дней! Это вынудит тебя, по меньшей мере, дожить до моей кончины!

С этими словами он снисходительно похлопал меня по плечу и прибавил шагу. Я обиженно фыркнул, выразившись нелицеприятно о людях, которые любят пускать пыль в глаза больше, чем уважают ближнего своего, и отстал.

Болота, следовавшие за нами по правую руку, в ярком дневном свете выглядели совсем иначе, нежели вчера под дождём. Молоденькая зелёная травка на кочках и пригорках, усыпанных лютиками и одуванчиками, головки неизвестных мне розовых цветов, напоминающие крохотные шишечки, кустарник, показавший себя в утреннем костре отменным топливом…. Неподалёку от обочины – озёрца стоячей, но чистой воды, отражающие плавучие замки облаков. Вовсе и не мрачная картина. Мы даже какие-то грибы нашли, по утверждению Химико, вполне пригодные в пищу после многократного отваривания, но пренебрегли этими сомнительными дарами природы ради собственного блага.

А потом насыпь вильнула вправо, и вскоре я увидел ответвление от нее, причём довольно накатанное. Рядом стояли указательный знак и накренившийся после недавнего стихийного бедствия низенький алтарь с дощатой крышей, тоже сложенный из камней. Мы поочередно вознесли хвалу Покровителю Дорог, поделившись с ним небольшим количеством рисовых зёрен и плеснув саке на затылок идолка внутри святилища. Наши сердца возликовали в надежде обрести хоть какое-то средство передвижения или хотя бы кров на ночь. Хорошо бы выстирать одежду и запастись дорожными припасами. Мы непроизвольно ускорили шаг.

– А посёлочек-то пустой, – нахмурился Ясу, когда мы поравнялись с двумя столбами, обозначающими въезд на улицы селения. И действительно, тихо и безлюдно. Неужели бросили? Или поветрие? Кровли целы, никакой разрухи. Ни малейших признаков беспорядка, который остаётся после поспешного ухода. И тел на улицах тоже нет. Переселение указом Сына Пламени? Исключено. Во дворах, ограждённых низкими частоколами, чистенько, будто сегодня прибирались. Вот только что-то в этом мирном запустении казалось мне лживым, каким-то ненастоящим, неправильным. Недоставало чего-то. Может быть, жизни? Хотя нет же, вон бельё сушится! Я указал на него Ясу.

– А всё-таки странно. Где все люди? – возразил тот.

– Думаю, скоро узнаем, – улыбнулся Ю.

Я пристально посмотрел на него, но ничего не высмотрел.

– А если у них мор?

– Запах разложения я бы почувствовала. – Химико поморщила носик. – Нет, пахнет живыми людьми. Просто здесь – ни души. И животных нет – вот, что удивительно! Но место какое-то странное.

"Кое-что напоминает", – подумал я. Если бы юмеми отказался входить в деревушку, я бы даже знал, что именно. Но ханец невозмутимо шествовал рядом, с любопытством поглядывая по сторонам.

Мы собрались осмотреть несколько домов и заночевать в одном из них, если не обнаружим ничего подозрительного. Но сначала надо было дойти до конца селения, увериться, что оно заброшено. Там-то кицунэ и сообщила, что ветер доносит до неё запах множества людей. Дорога посёлком не заканчивалась, выводила за стены последних строений и скрывалась за высоким холмом. По другую сторону простирались рисовые поля.

Разумно предположив, что останавливаться без спросу при наличии хозяев было бы столь же грубо, сколь и неосмотрительно, мы двинулись дальше.

Солнцу было ещё далеко до завершения пути по небосклону, когда из-за холма послышались голоса. Нет, песня! Печальная, даже какая-то заунывная, вот только слов не разобрать. Переглянувшись и проверив оружие, мы перестроились. Ясумаса выступил вперёд; я, закрепив тетиву, укрылся за его спиной. Химико, предупредившая нас о том, что мгновенно обернуться, да ещё и в боевую форму, едва ли сумеет, следовала за нами в обществе остальных.

Зрелище, представшее нашим глазам, не выглядело чем-то из ряда вон выходящим. Убедившись, что перед нами обыкновенное свадебное шествие, мы с другом поспешили спрятать оружие, дабы не произвести впечатление разбойников, желающих похитить невесту.

Вот и разгадка опустелого селения! Видимо, девушка по рождению принадлежала к богатой семье, и на проводы собралась вся деревня. Неужели до следующего посёлка так и дойдут? Людей было действительно много, женщины вели за руки детей, а самым маленьких несли на руках. Мужчины были вооружены топорами и самодельными бамбуковыми копьями, нас тотчас же приметили и окружили. Пение, конечно же, стихло, сменившись настороженным ропотом. Ясумаса, взявший на себя обязанности временного предводителя, кратко заверил крестьян, что мы не бродяги и не лихие головорезы, а честные путешественники, лишившиеся повозки и направляющиеся в Тоси пешком. Наш рассказ не вызвал особого интереса, но, к счастью, и подозрений – тоже. Охранники опустили оружие и расступились.

Мы нагнали телегу, везущую закрытый паланкин. Надо же выразить почтение невесте и пожелать ей согласия в замужестве! Говорят, повстречать свадьбу – к удаче, а нам так её не хватало в последнее время! Признаться честно, в довесок мы намеревались выпросить и разрешение переночевать в чьём-нибудь доме. Ну вот хотя бы у счастливых родителей девицы.

Путь нашему маленькому отряду преградил крепко сбитый человек в чёрных одеяниях из нескольких слоёв недорогого шёлка и высокой шапке эбоси, похожий на того тетерева, что грозил протухнуть в мешке у меня за спиной. Род занятий этого немолодого мужчины я определить не смог. Положение – тоже.