Текст книги "Радужная Нить"

Автор книги: Асия Уэно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 51 страниц)

Глава 15
Любовь

(Шестой День Дзю Благодарения, 499-ый год Алой Нити)

На берегу Ти есть немало укромных местечек, что скрываются между отрогов, спускающихся к озеру. Там любят уединяться парочки, хотя сам я, будучи вечно занятым начальником охраны императорских покоев, знаю об этом лишь понаслышке. Что бы там ни утверждали завистники в лице Ясу…

В одной из таких ложбинок мы и надумали держать совет. Вызвали Мидзасиру и прочих командующих, расселись на камнях, по-лягушачьи холодных и мокрых, заодно вознамерившись перекусить… но не тут-то было.

– Переговоры!

Какого-то человека со связанными руками втолкнули в круг наших факелов. Облачённый в алый сокутай юноша споткнулся, выпрямился, и я узнал Аосу. Моего собрата по службе, только в Оваре.

– Вы!

– Сын Пламени любезен к тем, чьё грубое вторжение иной воспринял бы как вызов, – недрогнувшим голосом ответил изменник. – Он не опустился до того, чтобы вкладывать свою волю в уста простолюдина!

Как же, знаем! Предатель – что сломанная вещь, которой никогда не будешь доверять, как целой. И избавляются от предателей, как от мусора. Как же тебя сломали, парень?

– Сын Пламени? Последним правителем Алой Нити был ваш родной дядя, доверявший вам как немногим, – отрезал я. – Зачем вы переметнулись на сторону Исаи? Что он посулил?

– Господин Хитэёми-младший действительно уполномочен задавать вопросы? – посланник обвёл взглядом совет. – Признаться, мне велено говорить с верховным военачальником!

– Правитель желает лично слышать оправдания мятежников, – с кривой усмешкой заверил его Мидзасира, незадолго до этого назначенный на место брата. – Так что не испытывайте его терпение, Вака-но Аоса.

– Правитель? Который из вас, господа? – повторяя мои интонации, переспросил юноша, и я невольно восхитился его самообладанием.

– Истинный, – буркнул я, жалея, что отправил сики порезвиться на воротах замка. Конечно, это устрашающее зрелище и побудило неприятеля к немедленным переговорам, но сейчас её присутствие бы не помешало. Расслабился, привык к помощи свыше!

Аоса воззрился на меня, явно заподозрив обман. Пожал плечами и благоразумно обратился ко всем собравшимся.

– Сын Пламени, законный наследник Алой Нити по праву брака, повелевает вам сложить оружие. Зачинщики мятежа, Хитэёми-но Хономару и Мидзасира-но Сэй, понесут справедливое наказание, но высочайший гнев минует их семьи, в настоящее время находящиеся под покровительством императора. В противном случае да падут вечный позор и проклятие на тех, кто расплатился жизнью своих родичей за измену!

Кто-то охнул, а я внезапно вспомнил лицо Хоно, исказившееся, когда я спросил о родных. Семья… Почему мне не сказали?! Или никто и не знал? А противник только рад объявить во всеуслышание, словно именно огласка свяжет нам руки. Как похоже на Исаи – мерить других по себе!

"У Мидзасиры тоже к ним счёт", – обмолвился брат. Вот, что это означало. И вы собирались осаждать Кёо, брать приступом Зимнюю Резиденцию? Готовились заплатить эту цену?

Но я не готов! Пускай на самом деле Хитэёми-но Хидэ вовсе не отец мне, и мало ласковых слов я от него слышал. Пускай сестра всегда предпочитала Хоно. Но отдать их жизни ради победы – значит, проиграть битву более страшную.

Потому что тогда на трон сядет мерзавец почище Исаи-но Нобору.

– Переговоры на то и переговоры, чтобы исход их удовлетворил обе стороны, – глубокий голос Ю заставил меня вздрогнуть – до этого юмеми сидел молча, мы даже поругаться не успели, как подтянулись все остальные. – Будучи советником истинного правителя (все посмотрели на меня, я кивнул), предлагаю самозванцу отпустить заложников в обмен на собственную жизнь, остаток которой можно провести с пользой – например, замаливая грехи в храме…

Ага, так они и согласились!

– В противном случае, – продолжил мой друг, – резиденция будет взята без потерь с нашей стороны, поскольку мы превосходим вас численностью и военным опытом, не говоря уже о поддержке самой Хоо. И тогда не ждите прощения! Как видите, – подытожил он, – моё предложение выгоднее предложения Исаи – все останутся живы!

Кто-то из командующих заворчал: мол, не следует миловать преступников, но большинство обратилось ко мне, ожидая окончательного решения. Я снова кивнул, чувствуя себя лодочкой, пущенной по быстрой реке. Сделалось тошно. Не правитель, а болванчик, способный лишь повторять за другими. На то и нужны советники да министры, и всё же…

– Что ж, – пожал плечами Аоса, – господин предполагал подобный исход. Со мной был мешок – пожалуйста, принесите его сюда!

Сердце пропустило удар, я незаметно вытер вспотевшие ладони. Не хочу знать, что там внутри, не хочу! Но придётся.

Мне показалось, или Аоса виновато посмотрел на меня, развязывая верёвку? Рука Ю как бы случайно коснулась моей. Боги, только не сестра, только не сестра!

Ясумаса выругался, когда посланник извлёк из мешка отрубленную голову и поднёс к факелу, а я сначала выдохнул в облегчении – волосы были короткими, и лишь затем дёрнулся, узнавая.

Бедный мой Дзиро… Почему из всех избрали именно тебя? Доверенного слугу, получившего в награду за преданность ужасную смерть. Из-за меня, только потому, что верховный военачальник уж точно признал бы это лицо…

– Будьте вы прокляты, – тихо сказал я, поднимаясь с места. Все встали, словно по приказу. – Убив моего доверенного слугу, беспомощного старика, вы нанесли мне личное оскорбление. Не будет пощады! – совет одобрительно зашумел, и мне пришлось повысить голос. – Но не будет и осады! Хватит невинных жертв. Всё решит поединок.

– Что ты мелешь?! – шипение раздалось за моей спиной, и я, опасаясь вмешательства советника, поспешил договорить.

– Я, истинный правитель Радужной Нити, вызываю на честный бой самозванца Исаи-но Нобору, бывшего Верховного Судью Овары, чтобы судьба и смерть рассудили, кому из нас быть императором. Пусть обе стороны принесут клятву прекратить раздоры с гибелью одного и подчиниться победителю! Таково моё слово, и я требую довести это до сведенья Исаи. Отказ же будет расценен как трусость, недостойная претендента на престол.

– Безумец… – скорее ощутил, нежели услышал я стон Ю. Прости, мой ки-рин! Тебе тоже суждено подчиниться. Я помню, что говорил Тигр. Прости – не могу поступить иначе! А игрушкой в чужих руках делаться не хочу!

– Обязательно донесу ваш ответ до слуха господина, – поклонился Аоса – ниже, чем прежде. – И передам его решение. Я могу идти?

– Да. Постойте! Почему вы… с ним?

Некоторое время юноша колебался, отвечать или нет, однако произнёс:

– Потому что, в отличие от вас, у меня не было выбора.

Я устало покачал головой и вновь опустился на холодный камень. Прежде и сам так думал. Повезло: нашёлся тот, кто сумел доказать обратное.

– Самообман. Выбор есть всегда, и скоро вы это поймёте. Вы свободны, Аоса. И, – я оборотился к остальным, – оставьте меня наедине с советником. У нас мало времени.

Ю сидел на камне притихший, обратив лицо к тёмной глади озера. Ожидал чего угодно, от колкостей, скрывающих беспокойство, до открытого «не пущу!», но только не этой молчаливой отстранённости.

– Сердишься? – я положил ему руку на плечо. – Прости.

– Нет, не сержусь, – сдавленным голосом произнёс он, и я пожалел, что заговорил с ним – горло вдруг сжалось, словно в ответ, и я сел рядом, закрыв лицо руками. Не знаю, по ком лились слёзы: по Дзиро, брату или по тем немногим, что ещё живы, но, быть может, скоро покинут меня? А может, по Ю, несчастному моему ки-рину, обречённому служить убийце…

Никаких сомнений: мне не победить! До этого дня всё шло гладко благодаря множеству взаимосвязанных случайностей, за которыми скрывался тщательно продуманный план моего советника. Пускай не всегда ставившего новоиспечённого императора в известность – действовал-то он во благо страны, а не меня! И все его усилия оказались перечёркнуты несколькими опрометчивыми словами. Предоставить решение судьбы государства… чему? Случаю! Чести предателя. Делу, в котором моя слабость уступает лишь моей глупости. Поединку!

Только почему сделанный выбор всё равно кажется единственно верным?

– Будем страдать или думать? – Ю напоследок шмыгнул носом, но голос звучал уже бодрее. – Во-первых, немаловажен вопрос, насколько твоё предложение понравится Исаи…

– Он подлец, но не трус – иначе бы удовольствовался местом Верховного Судьи, – возразил я. – В отличие от него, я никогда не слыл хотя бы сносным бойцом, уж Аоса не преминёт доложить об этом. Так что Исаи обрадуется, можешь мне поверить! Ему лет сорок, он тяжелее меня, выше, и руки, как у обезьяны – до колен.

– Зато у него меч обычный, а у тебя…

– …малый, – оборвал я попытки меня ободрить. – Короче на треть. К тому же, мерзавец хорошо отдохнул, а я несколько дней в седле провёл, каждая жилка криком кричит! Не уверен, что выдержу хотя бы несколько взмахов, прежде чем выроню тати и засну на поле боя, унизив противника напоследок.

– Так вздремни сейчас! Враги подождут, им торопиться некуда.

– Некуда? А мне?!

– Кай. Если твоих родных пленили в Оваре, то держат уже несколько дзю, и день-другой ничего не изменят. Успокойся. Я всё понимаю, но тебе действительно надо поспать.

– Искупаться мне надо!

Слёзы приносят опустошение пополам с сонливостью, но не когда ты взбудоражен предстоящим боем. Глаза слипаются, а сон не идёт. Да и маловато времени. Только рассудок затуманю, а он мне нужен ясным. Ледяная водичка – то, что надо.

– Ты это всерьёз?! – всплеснул рукавами Ю, наблюдая, как я привожу слова в действия.

– Умирать – так чистым, – проворчал я, безуспешно дёргая завязки доспеха. – Сам затягивал – сам и распутывай! И попроси у Кенске лишнее одеяло.

Юмеми хотел что-то возразить, но только махнул рукой и принялся помогать со шнурами. Боги, как в этом драться? Руки не сгибаются!

Когда советник удалился, напоследок пригрозив убить меня собственноручно, если я сунусь в воду прежде, чем он раздобудет что-нибудь тёплое, я присел на сложенные в кучу доспехи и сосредоточенно уставился в воду.

– Риэ! – мой зов, едва слышный, казалось, проник в самые глубины – туда, где, по преданиям, обитает русалочий народ. Мелкая рябь пошла по поверхности. А может, это ветер заигрывал со мной? – Приди, Риэ! Приди!

– Зачем она тебе? – прошелестел тихий вопрос откуда-то сзади, и рябь исчезла.

– Чтобы не оставлять долгов, – ответил я, нехотя оборачиваясь. И вскочил. – Вы!

Женщина в зелёной накидке с улыбкой смотрела на меня. Норико из семьи Кото.

Я медленно приблизился к матери и обнял, опасаясь, что она окажется бесплотным видением. Напротив – руки были прохладными, но живыми, такими мягкими и нежными… От волос пахло корой и хвоей – аромат, знакомый с детства.

– Отец обыскался вас, – пробормотал я, зарываясь носом в густые чёрные пряди. – В Мире Живых, в Тэнне, даже в Макаи – нигде не нашёл! А я не догадался и после встречи в сухом лесу. Ведь дом ваш отныне – там, в Средоточии Роста и Увядания? Это вы замолвили за меня словечко перед Драконом, мама?

– Ты о многом не догадался, Кай, – ласково сказала она. – Я просила не только за тебя, но и за себя. Быть рядом с сыном, помогать, поддерживать – о чём ещё мечтает каждая мать? Присматривать ненавязчиво, – она рассмеялась, – исподволь. Прости. Светлячки – вредные, упрямые создания! Ты так забавно сердился, когда я пряталась к тебе в волосы – и только взгляни на себя сейчас! Поступаешь так же…

– Мама! Боги, и это вас я честил всеми словами! – в изумлённом раскаянии я прижал её к себе ещё крепче. – Но вы столь открыто предпочитали мне Юки… Защищали на Фунао, привели к нам… Кстати, что с ней?

– Волнуешься? Это хорошо… Ничего, скоро объявится, – искоса глянула на меня мать. – И не смей ревновать к моей будущей невестке, неблагодарный!

Сказать, что я обомлел – это ничего не сказать…

– Она хорошая девочка, – поспешила заверить меня Норико, как будто это всё объясняло. – Добрая, умная, красивая, воспитанная… Что касается мелких недостатков – вас, мужчин, всегда надо немножко обманывать, иначе о продолжении рода можно и забыть. Но с тобой она, пожалуй, будет честнее, чем с другими – и счастливее. А уж ты с ней будешь счастлив и подавно!

– Мнения жениха, как водится, никто не спрашивает! – ко мне, наконец, вернулся дар речи. Это же надо: притвориться светлячком и замышлять у меня за спиной самое страшное – супружество!

– А ты против? И можно подумать, твой радужный дружок больно твоего мнения допытывается, – едко ответила мать. Вот так, взяли мои камешки в захват…

– Но она ещё дитя! – возмутился я, решив зайти с другой стороны.

– Девушке почти шестнадцать. Я вышла замуж, будучи на два года младше, – строго напомнила моя родительница. – Не ищи оправданий – лучше признайся себе самому, что она тебе по сердцу и ты просто боишься ответственности. Мальчик мой, это ведь не Империя, а всего лишь жена… К тому же как правитель ты можешь завести, сколько душе угодно!

Я содрогнулся от такого соблазнительного предложения. Благодарю, матушка! Смотришь на вас и понимаешь: одной женщины – не достаточно, а более, чем достаточно! Решено. Сяду на престол – первым делом искореню обычай навязывать императору бесчисленную армию дочерей и племянниц!

Что касается Юки – неудивительно, что она пришлась вам по душе! Два дзори, левый да правый… Интригантки.

– Кстати, вот и советник, лёгок на помине, – вздохнула Норико, отстраняясь от меня. – А я так много хотела тебе сказать! Береги себя. Внук ушёл раньше, ты – единственная надежда. Может, для кого-то государство и на первом месте, но для меня – ты. И… я люблю тебя!

Быстрый поцелуй в щёку – изумрудный огонёк выпорхнул из кольца моих объятий, весело заплясал над головой, нырнул за ухо. Теперь рука не поднимется выгнать…

Когда вернулся Ю с одеялами – целых три выпросил – я ничего не рассказал. Должна же и у меня быть от него тайна! Хоть одна. Две сохранить не получилось.

– Ты что без меня задумал? – накинулся он, едва отдышавшись после спешки и тяжёлой ноши. – Стоит отвернуться – он по русалкам?! Надо было подождать, не вмешиваясь, чтобы тебя укусили разок-другой – мигом бы охоту отбило!

– Я вовсе не с этой целью!

– Да понял, – юмеми присел на камень. Наклонился, захватил горсть мелкой гальки и стал бездумно швырять в воду. – На сердце тяжко, вот и шутки дурацкие. Так зачем тебе Лиэрилли? Думаешь содействия попросить?

– Наоборот. Хочу расплатиться, пока не поздно.

Я по примеру друга сгрёб в ладонь немного камешков, сжал в кулаке, а затем осторожно раскрыл пальцы. Вот она, родимая, среди гранита затесалась. В темноте и не скажешь, что синяя.

– Опять дарами разбрасываешься, – заворчал ки-рин, но попытки остановить не сделал.

– Да, боюсь, что Угорь обидится. Но так уж заведено: долги принято возвращать.

Я размахнулся и швырнул жемчужину как можно дальше от берега. Услышал слабый плеск – или мне показалось? Она была такая крошечная – драгоценная частичка Моря.

– Это тебе, Риэ, – тихо проговорил я. – Спасибо, что помогла моим друзьям! Не знаю, горячее у меня сердце или нет – наверно да, раз толкнуло на столь безумную выходку… Надеюсь, хоть кому-то она пойдёт на пользу! Да и прежний хранитель жемчужины, Хикэй, со мной бы согласился. Возвращайся к Морской Деве, и пускай твой народ заслужит прощение!

Волна ударила в берег, докатилась до самых сапог – будто в глубине озера проснулось и вздрогнуло что-то огромное, могучее. И тишина. Долгая. Я разулся, скинул одежду, вошёл в ледяную воду по пояс. Едва не завопил, окунаясь с головой…

И, только выбравшись на сушу, растёртый жёстким одеялом и умелыми руками Ю, почувствовал, что ответ, всё-таки, был мне дан.

Синяки и ссадины исчезли. Даже глубокий порез на ладони – и тот зажил. Усталость покинула тело, унеся с собой страхи и сомнения.

– Сиди наверху! Поняла, моя хорошая? Освещай двор и ни в коем случае не лезь под руку!

Сики согласно гукнула и вспорхнула на шпиль, к золочёной фигурке своей покровительницы. Помоги мне, Огнекрылая!

Проезд в резиденцию был открыт – столбы, к которым крепились массивные ворота, рухнули внутрь. Надеюсь, никого не придавив. Эх, не о том думаю!

Мы пропустили вперёд две сотни лучников, и всё же я с трудом удерживался, чтобы не поглядывать на стены и волнистые края крыш. С любой могла сорваться оперённая смерть. Надо ли говорить, что крылатое войско Ясумасы получило недвусмысленный приказ наблюдать за порядком и гостеприимством, но первые стрелы это не остановит, а целью буду именно я…

Когда за нами вошли дружинники Кенске, уверенности слегка прибавилось. Теперь даже здесь, в резиденции, мы превосходим мятежников числом. Надеюсь, они хорошо это понимают? Молча отступили, по чьей-то команде освободив подмостки – деревянные настилы на высоких столбах, предназначенные для размещения стрелков внешней охраны. Ступеньки, едва заметно прогибаясь, ведут наверх. Ох, и дурак я, что настоял сражаться у всех на виду! Отсюда до земли – три моих роста. К счастью, есть резные перила. От защитников они оберегать не предусмотрены и от ветра не защищают (а тот, как нарочно, аж свистит, как перед бурей), но хоть вцепиться при падении можно…

Мы заняли все пять лучей, сходящихся от стен к центру – сказать по правде, положение не самое выигрышное. Между двух огней – вооружённой луками стражи на крыше замка и стрелков на стенах, его окружающих. Одна надежда на совиный народ да честь изменников… призрачная надежда!

Кто-то машет с галереи. Хитэёми-но Хидэ, и женщина рядом – сестра, заменившая мне мать. По бокам – вооружённая охрана. Если победит Исаи – выполнит ли обещание, отпустит ли родных?

Барабаны.

Для кого-то – победа, для кого-то – смерть. А для кого-то – зрелище! И память. Кто бы ни одержал верх, Великие Записи сохранят всё: нарастающий рокот, тьму, скрывающую солнечный лик, широкие огненные крылья, распростёртые над чёрной тенью-замком… И человечков, замерших друг напротив друга там, где три луча встретились высоко над землёй, образуя ровную площадку перед Небесный Входом. Тем самым, которым пользуются император и знать. С противоположной стороны замка есть ещё Малый Небесный Вход, нижние же, в основном – для прислуги, и красивыми именами не наделены…

– Исаи-но Нобору, – я кланяюсь первый. По привычке – младше!

– Хитэёми-но Кайдомару? – будто не меня он отправлял за таинственным ханьцем! Да мы и раньше встречались с этим массивным человеком, всем своим видом олицетворяющим постоянство и незыблемость Закона. Какая насмешка…

Его лицо словно вырублено из камня – нет, не грубое. Скорее, твёрдое, хотя рот полногубый и вялый – семейная черта, у старшего брата была выражена сильнее. Младшему достались вся воля и ум.

– Я уважал вас, господин Исаи, – вырывается у меня, достаточно тихо, чтобы не слышали воины, свои и чужие. – Пусть наши семьи не ладили, но вы всегда казались мне достойным человеком. Я спрашивал Аосу, что толкнуло его на предательство. Вас – не буду, и это – последняя услуга, которую окажу.

– Услуга истинному правителю от самозванца? – его зычный голос разносится за пределы стен. Умение вести речи в суде, будь оно неладно! – Взгляните, мои подданные, на происходящее, если колдовство не ослепило ваши глаза, не выжгло сердца! – рука указывает вверх, и каждый подчиняется, поднимает голову к шпилю. Это человека все привыкли слушать. И слушаться. – Великая Тьма – лишь знак того, что вы не видите истины. Но я вижу. Вы пошли за частью и лишились целого. Но долго ли продлится преклонение перед обманными чарами? Поля ваши оскудеют, рис перестанет родить, и вы ужаснётесь вечной ночи, тогда как свет… свет больше не возвратится! Он отнял его незаконно! Есть ли у одного человека права на то, что принадлежит всем? Они, эти права, так же справедливы, как и его притязания на престол!

Ага, вот теперь ближе к делу… А то я уж было решил, что устами Верховного Судьи вещает Мунэо-но Анноси! Интересно, где он?..

– Так вы считаете мои притязания необоснованными, господин Исаи? Каковы же ваши?

– А вам неизвестно, юноша? Я наследник прежнего правителя, законный супруг его дочери, принцессы О-Хисы.

– И с каких же пор принцы уступают дорогу мужьям своих сестёр?

– Вы глумитесь, Хитэёми-но Кайдомару! Насмехаетесь над горем, подкосившим нашу семью…

– Вы о принцах Такате и Тоомару, убитых по вашему распоряжению?

Где-то за стенами ухнула сова. И – мёртвая тишина; только холодный ветер продолжает оплакивать неуспокоенные души.

– Что?! – судья очень искренне удивился. – Что это, клевета или безумие? Как вы смеете обвинять, не предъявляя доказательств?

– Доказательства найти непросто, однако нет ничего невозможного, – бросил я. – К примеру, стоит поискать семью того злосчастного хозяина харчевни, казнённого за мнимую провинность. Или жертв землетрясения, якобы погубившего принца Тоомару. Также существуют письменные свидетельства вашего приказа поймать младшего принца, спасшегося бегством.

– Уверен, эти свидетельства – плод вашего больного или преступного воображения. И принц Коори вовсе не бежал. – Исаи в недоумении пожал плечами и тяжело вздохнул. – Бедный мальчик, совсем дитя… У меня есть подписанный им отказ от власти, ибо сердце несчастного от природы очень уязвимо, и потому принц предпочёл мирским волнениям уединение в храме. С таким здоровьем – единственно правильный выбор…

– Только я его не делал!

Звонкий голос хлестнул пощёчиной, меняя цвет лица судьи. Мы разом обернулись.

Таким я помнил юного принца Коори – тщедушный юноша, сейчас облачённый в простой доспех латника вместо узорчатых придворных нарядов. В правой руке – шлем, левая судорожно цепляется за створку двери – широко распахнутой, окованной железом двери Небесного Входа. За спиной у мальчика – несколько воинов, тати бросают торжествующие огненные блики, но в серых глазах наследника – пламя куда более яркое.

Такой я запомню Коюки. Перепуганный чумазый зверёк, случайно прибившийся к нам на Фунао. Сомнительная спутница, полезная помощница, «сестрёнка», верный друг. Девушка-загадка. Так вот, почему истинный облик ки-рина не нанёс вреда твоей душе там, в Чертогах Химэ…

Наследный принц Алой Нити. Ко-ори, лёд. Ко-юки, лёгкий снег.

Хорошая шутка, матушка. Только почему мне не смешно? Почему так больно, мама? Будто что-то пообещали, нашептав на ухо нежным голосом, а затем ударили по лицу. Наотмашь, ледяным осколком… что струится – кровь? Слёзы? Показалось. Или нет?

Я сморгнул с глаз холодную капельку, и щёку клюнула новая. Маленькая звёздочка зимы упала на ладонь. Как рано. Зачем? Почему именно сейчас, почему?!

А юный негодяй наслаждался всеобщим ошеломлением. Неторопливо приблизился к нам – всего-то пять шагов сделать, но как он шёл! И как улыбался! Мальчишка… А я её… его мышонком называл. Змеёнок!

– Так вы утверждаете, почтенный родич, что я отрёкся от престола? На каком же основании? Не припоминаю, чтобы делал подобное заявление. И, раз уж речь пошла о доказательствах моего бегства и его причинах…

Тонкие пальцы извлекли из-за пазухи знакомый бамбуковый футляр. Сняли крышку, передали мне. И содержимое – тоже.

– Начертания, сделанные рукой моего отца, узнают многие из присутствующих. Прошу вас, господин Хитэёми – зачитайте вслух!

"Коори, дитя моего сердца – не медли…"

Свист у самого уха и вскрик; бумаги отброшены, и мне плевать, что с ними. Только одно имеет значение – подхватить его. Удержать, привлечь к себе, опустить на землю. Успеть вовремя.

Чтобы увидеть стальной край "падающей звезды", торчащий из залитого кровью горла.

Ничего я не успел…

Он умер мгновенно – раньше, чем удивился или испугался. Как брат.

Я бережно положил Коори на деревянный настил и шагнул к Исаи. Краем глаза видел суматоху внизу. Тени, мечущиеся над крышей и стенами. Несколько стрел, пущенных в нашу сторону.

Слышал гневные крики и вопли ужаса, лязг металла.

И никого не замечал, кроме человека, замершего передо мной, побледневшего, с трясущимися руками.

– Он быстро умер. Вы – нет.

В поединке берёт верх умелый, – считают неопытные бойцы.

Удача на стороне счастливого, – говорят победители, утрачивая юношеские заблуждения.

Справедливость торжествует, – думают те, кто живёт одной надеждой.

Но что остаётся слабому и неумелому, от которого отвернулась удача, которого предала справедливость? Ничего, кроме ярости и решимости отомстить.

Я двинулся к Исаи, на ходу вытаскивая меч из ножен. Короткий, подарок брата. Ты ведь жаждал крови, Хоно? Так испей же!

– Вини Мунэо, не меня!

Напал, как только приблизился. Слова пусты, не важно, кто метнул звезду. Чем быстрее всё закончится – тем лучше.

Тати легко обходит мою косигатану, когда я делаю первый выпад, заведомо безрассудный – и всё же я его делаю. Ладони не хватает, чтобы достать живот, а моё запястье кровоточит.

– Сначала руки пообрубаю, щенок!

Он теперь держится увереннее – видит, что зацепил. Боли нет, но надолго ли? Только бы не выронить меч, только бы удержать!

– Убийце не видать престола!

– Неужели? Поединок честный, – шипит он, несколькими взмахами заставляя меня отступать и отступать. – Окружающие не в счёт! Мальчишка мешал нам обоим!

– Тем, кому мешают люди, нельзя доверять страну!

Правый локоть скользит по перилам. Неудобно. Буду пятиться, пока не упрусь в дверь Небесного Входа, а потом?

До этого не доходит: спотыкаюсь, и судья пользуется случаем – чудом отбиваю его тати перед тем, как упасть на что-то большое и мягкое. Тело. Без разницы, чьё – клинок занесён снова, и удар будет последним.

Глаза не закрываю. Время замедлилось – говорят, так и должно быть.

Тень справа. Исаи тоже успевает заметить, отклониться – и меч, набрав ход, проносится в волоске от плеча. Перекатываюсь.

Когда говорят, что хуже и быть не может – не верьте. Хуже всегда есть, куда.

– Не-ет! Не суйся!

Защитник тяжело дышит, сам едва на ногах держится. Мчался. Безоружный. И не способный пролить чужую кровь – только врагу откуда знать? Он оборачивается к Ю…

– Исаи!!!

Всё, что можно сделать из лежачего положения – это кинуть меч. Не на землю – в противника. Придерживая за острие, толкнуть обеими руками. Словно палку в детской игре "кто дальше забросит" – потому что сдался он мне, если…

Доспехи о-ёрой плохо защищают лицо и шею – не зря Кенске советовал поворачивать при обстреле голову набок. От полоски же отменно заточенной стали, со свистом рассёкшей воздух…

– Добро и зло всегда возвращаются, – тихо проговорил Ю, бледность затопила лицо. Я поднимаюсь и молча смотрю, как жизнь покидает тело человека, убившего Дзиро и Юки. Или Коори… какая теперь-то разница?..

Скажу пару слов этому… и надо позаботиться о теле принца. Хорошо, что стрелять перестали – наверно, сопротивление подавлено. Быстро. Тишина – все смотрят на нас. И пускай смотрят, я с ним тихо поговорю!

– В драку зачем полез – усыпить не мог? Ты же божество, что за дурость?!

– Не мог. Ты бы не простил такое вмешательство.

– Что?! Я бы одно не простил – твою смерть!

– Нет. Видел бы собственное лицо там, на совете! Тогда-то я и понял: не знаю, с каких пор, но важнее блага страны для меня не потерять… тебя. – Юмеми преодолел расстояние меж нами и схватил меня за плечи, я почувствовал, как дрожат его руки. – И ведь это почти случилось! Выполняя свой долг советника, руководствуясь пользой дела в ущерб твоим чувствам, принимая «разумные» решения, я приобретал императора, но терял друга.

– Но…

– Не перебивай, сам запутаюсь! Хотя, наверно, уже нет – выбор сделан. И лишь будущее покажет, верный или ошибочный. – Он заглянул мне в глаза, и на какое-то мгновение заставил забыть о потерях. – Кай, дорожить кем-то – значит оберегать не только его жизнь, но и сердце: гордость, самолюбие, веру в собственные силы, порывистость, чистоту – все те многочисленные свойства, хорошие или дурные, что делают человека человеком. Прости, раньше я этого не понимал.

– Ох, Ю, – я обнял его – так крепко, насколько позволяла раненая рука, – и за что я тебя люблю, такое совершенство? Не покидай меня, никогда! Говорят, только утрата заставляет понять, какое место в нашей жизни занимал ушедший. Ты всегда будешь на первом, помни об этом!

– Несчастное государство, которому достались такой император и такой ки-рин, – вздохнул юмеми, не скрывая довольства в голосе.

– Думаю, не хуже прочих, – возразил я. – Уж как-нибудь справимся. Больше-то некому. И… надо отдать последние почести принцу. Ю, почему он скрытничал?! Почему?

– Ты меня спрашиваешь? Ему этот вопрос и задашь!

На мгновение я уставился в лицо друга, затем опрометью бросился к неподвижному телу, к которому уже шли по настилу несколько человек. Неужели жизнь не покинула тебя?!

– Коори! Держись, мышонок! Эй, носилки сюда!

Кровь стоит в ямочке горла – не понять, бьётся жилка или нет. Главное, не вытаскивать орудие убийства. Металл отворяет Кровь. Но он же и запирает! Или течь уже нечему?

– Ты ответишь за смерть принца!

Оборачиваюсь: это Кенске пинками подгоняет невысокого толстого человечка. Лицо бывшего придворного летописца серое, как старый моккан, даже алые отблески пламени не оживляют его. Ещё живой, но уже мертвец.

– Постой, Огата. Духи смерти слетаются на падаль. Если принц выживет, я… он заменит смерть изгнанием.

"Если Коори поправится, кем станешь ты?" – шепчет подленький голосок, я вскидываюсь на Мунэо, но губы предателя шевелятся в молитве. Неужели это мои собственные мысли? Какая мерзость…

– Есть здесь хоть один лекарь?! Ю!!! – лоб ещё тёплый, только в волосах запутались снежинки. Редкие белые звёздочки тают под моим прикосновением, оставляющим кровавые следы. Бедное дитя, бедное глупое дитя, не доверявшее никому…

– Посторонитесь, пропустите госпожу! Да не толкайтесь вы, разольёт!

Женщина? Наверно, сестра принца и вдова изменника.

– Пожалуйста, уйдите… – слова замирают у меня на губах, а едва заметная зелёная искорка мечется в воздухе, выделывая бешеные круги над головой принца. – Мэй?

– Богиня отправила посланника – я пришла. Подержите, господин Кайдомару!

Просьба, больше смахивающая на приказ – и в моих руках чаша, до волнистых перламутровых краёв заполненная прозрачной жидкостью. Не умеешь ты, Ю, вещи прятать…

– Что в ней?

– То, что дарует жизнь. Мне надо сосредоточиться.

– Простите.

Насмешка судьбы или пророчество? Всё-таки он существует, эликсир бессмертия! Существует!

– Если госпожа Мэй-Мэй воскресила меня водой из Родникового Святилища, то и озёрная сгодится, я так думаю.

Ясумаса становится позади девушки, ободряюще смотрит на меня. Да ведь это он прокладывал ей дорогу! Что ж, в руках целителя простая вода – лучшее снадобье. Богиня, помоги ей! Изначальные Силы, сотворившие наш мир – явите чудо своим детям!