Текст книги "Радужная Нить"

Автор книги: Асия Уэно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)

– Нас попотчевали на кухне, – покачала головой Юки. – Благодарю за беспокойство!

– А кое-кто в ожидании госпожи ограничился чаем, и был неправ, – вздохнул я. – Так что позвал я вас, чтобы вы раздобыли чего-нибудь посущественнее сладостей, имейте в виду. А ещё у меня есть новости.

Коротко осветив события на Хикко и Гингати, я поймал испуганный взгляд Фуурина.

– Но там же… там… – янтарные глаза распахнулись, губы подростка сжались. Что ж, самое время!

– Именно. Поэтому я должен попросить тебя об одной услуге. Не мне. Надеюсь, тебя это утешит?

– Если вы о нём, то я всё сделаю!

– Всё не надо, это слишком! Только и требуется, что перелететь через пролив и найти нашего милого спутника. Ты клялся защищать меня? Освобождаю от этого обещания – с условием, что ты поторопишься и присмотришь за ним. Впрочем, до сумерек ещё полно времени.

– А мы? – вклинилась девушка. – Мы останемся здесь?

– Зависит от ряда обстоятельств, – уклончиво ответил я. – Прежде всего, от решения правительницы. Захочет ли она выпустить из когтистых лапок столь подозрительных особ? Исчезновения мальчишки-слуги могут и не заметить, но госпожа О-Таю внятно выразилась насчёт продолжения беседы со мной. Кстати, мы даже не коснулись в разговоре моего наряда. Почти. А платы за него – совсем. Я и забыл!

– Госпожа умеет вести дела, как я погляжу, – улыбнулась Коюки. – И беседу.

– Да, её нелегко отвлечь от цели, – вздохнул я, и вскрикнул в удивлении: – Нет, вы только взгляните! Когда ты успел сюда просочиться?!

Рыжий разбойник – я вовсе не о Фуурине – уверенно прошествовал мне на колени, пощекотав подбородок хвостом с белым кончиком.

– И как тебя в лодку пустили? – заворковала Юки, запустившая руки в густую шерсть. – Хорошо быть маленьким… и миленьким…

– И вкусненьким, – пробормотал совёнок. Зверёк, будто в ответ, выгнул спину и зашипел на мальчика.

– Фуу-тян, ты отправляешься, как только стемнеет! – распорядился я. Вот и дополнительная причина сплавить его на Гингати! Если наш птенчик поживится даже самой облезлой из кошек, столь почитаемых в этих местах, беды не миновать. Надо же, с какой подозрительной лёгкостью парень готов расстаться с «сестрёнкой»! А я-то боялся расстроить…

– Госпожа Коюки, вы тоже обознались. Это питомец правительницы. Как там его звать… Янтарь! Правда, малыш?

Тот, успокоившись, прогнулся под моей рукой. Не замечал, чтобы кошки выказывали мне подобное расположение. Матушкина не выделяла меня, и вообще была со странностями. Что ж, повезло – так повезло! Если бы не этот рыжик…

– Вас все животные любят, господин Хитэёми? – поинтересовалась Коюки, оставив попытки уговорить котёнка перебраться к ней.

– Достаточно вспомнить кое-кого из присутствующих, чтобы получить ответ на этот вопрос, – рассмеялся я, искоса глянув на хмурое лицо Фуурина. – Определённо, не все!

– А за что мне вас любить? – буркнул тот, отворачиваясь.

– А за что ты любишь Ю? – спокойно спросил я.

– Ки-рин – наше божество, хранитель с начала времён! Его невозможно не почитать. Он – сама природа! Можно подумать, ты сам…

– Он мой друг – и, разумеется, дорог мне. Но вовсе не потому, что божество и тому подобное. Скорее, вопреки.

– Как это? – Фуурин весь подобрался, впиваясь глазами в моё лицо. Коюки молчала.

– При первой встрече, – пояснил я, медленно подбирая слова, – догадка о его истинной сути была подобна вспышке света. Она ослепила меня, и я перестал видеть. Образно выражаясь. Я не замечал, что, несмотря на всю свою божественность, на всю мудрость и могущество, он – такой же, как и я. Живой. Впрочем, это продолжалось недолго – однако заслуга в том его, не моя. Потом я упорно закрывал глаза на многочисленные особенности нового приятеля, приписывая их чему угодно, но не его природе. Очень упорно. И тоже был слеп. Лишь много позже, в Северной Столице… я смог принять его в полной мере… настоящим.

– За это я и ненавижу тебя, – внезапно прервал мои объяснения мальчик.

– За что, "за это"?!

– Ты говоришь так, будто равен ему. Какая наглость… Я бы никогда не посмел!!! Чтоб тебя кошки задрали!

С этими словами парень ветром вылетел из комнаты. Юки, пытавшаяся было остановить его, на бегу крикнула "Я принесу еды, господин!" и выскочила следом. Затем вернулась.

– Не переживайте, Хитэёми-сама, – тихо сказала она. – Он боится, что вы отнимете его. Глупыш совсем не понимает, что равенство и обладание – несовместимые понятия.

– Какая мудрость для столь юной особы, – горько заметил я. Не думал, что прощальная выходка Фуурина так меня ранит. Собирался ранить его сам, и оказался не готов к обратному.

– Благодаря хорошим учителям, – мягко улыбнулась она. – А теперь я действительно сбегаю за едой. Что вам принести?

– Яду, – пошутил я. – Но повкуснее! И… если вдруг засну, лучше поставь у изголовья. Не буди. Хорошо? Что бы я без тебя делал?..

Разумеется, я не сомкнул глаз. Упал на футон, задумчиво поглаживая рыжего нахала, примостившегося на груди. Потом вернулась Коюки – я уклонился от беседы, изобразив храп. Особых причин для этого не было, просто сейчас разговор казался бессмысленным. Вот узнаю, как там дела у Ю, и каковы дальнейшие планы… Девушка тихонечко поставила поднос на скамейку и затворила фусуму. Янтарь немедленно променял тёплое ложе на радость обследования мисок – пришлось заняться трапезой, пока не опередили.

Насытившись, зверёк предоставил меня самому себе, заодно показав, каким образом проник в комнату. Одна из деревянных планок фусумы легко отодвинулась под его лапкой, и котёнок скользнул в образовавшийся проём. Интересно, все ли двери оборудованы подобными лазами, и по чьему распоряжению?

За окном постепенно темнело. Я немного полюбовался на яркие южные звёзды, в надежде, что Фуурин прилетит попрощаться. Конечно, он этого не сделал. Гордый! Но злиться на него – себя не уважать: молокосос, даром что пернатый. И всё-таки, его показательная непримиримость не перестаёт меня задевать. Привык, понимаешь ли, к всеобщему обожанию! Что ж, справедливость восторжествовала: кошки любят, птички – нет! Вон, дядюшкин любимчик, павлин Кадзи, так и норовил клюнуть, стоило утратить бдительность… должно быть, не простил… Я бы тоже обиделся, если бы меня в честь Левого Министра… назва-а-али…

– Как жизнь? – поинтересовался Ю столь будничным тоном, словно мы сидели за чайным столиком в Кёо.

– Удалась. Поел, теперь сплю. Я отправил тебе подкрепление! Ты как? И где именно?

– Как обычно, два вопроса по цене одного, – ки-рин усмехнулся, но как-то невесело. – Подкрепление – это что?

– Не что, а кто! Твой пернатый обожатель. Думаю: а не предложить ли ему поразмять крылышки, пока он всех кошек в тоске не передушил? А тот и рад избавиться от моего общества!

– Снова повздорили?

– А мы и не переставали. Он с трудом меня терпит, так зачем мучить пташку? Пусть летит к тому, кто ему во сто крат милее.

– Ревность, как приятно…

– Но не с моей стороны. Ладно, шутки в сторону: что там у тебя творится?

– Взгляни, если хочешь.

Обычная темнота, скрывающая собеседника, рассеялась, и я ахнул.

Комната казалась огромной, но рассчитать её площадь в татами было невозможно: их закрывали тела, да так, что и стыки не проглядывали. Одни лежали, наваленные поверх других. Чьи-то ноги слабо подёргивались, кого-то рвало, а совсем рядом стонали тоненьким голоском. Женщина. Даже скорее, девочка. Её лицо покрывали тёмные пятна, отливающие мертвенной синевой. Губы полопались под пересохшей коркой, и кровь запеклась в уголках – лишь одна струйка алела на бледной коже.

А ещё был звук. Сначала я не сумел определить его источник, но потом распознал и содрогнулся. Умирающие дышали в такт, словно младенцы в утробе. Какое нелепое… нет, жестокое сравнение!

Я принялся озираться. Где лекарь? Почему их оставили без присмотра, вывалив в общую комнату, словно кучу отбросов?!

– Потому что некому, Кай. Этих людей уже не спасти, и их слишком много, чтобы провожать за порог каждого.

– Ты сам-то где?!

– Оглянись. Теперь… можешь.

Ожидая увидеть самое страшное – тело друга – я обернулся. Ки-рин стоял в дверном проёме, солнечные лучи золотили радужные чешуйки и восхитительную гриву. На фоне окружающего безумия смерти он казался самой жизнью.

– Что ты здесь делаешь? Пытаешься им помочь? – воспрянул духом я.

– Я уже помог, в некотором смысле. Сейчас ночь, ты не забыл? И на Островах Млечного Пути – тоже. Перед тобой оттиск с печати – как тогда, в Оваре, когда ты подслушивал нашу с императором беседу. Учишь его, учишь – а всё без толку…

Я пропустил мимо ушей привычную воркотню.

– Так эти люди… ты их уже исцелил?

– Кай… Поразмысли, пожалуйста! Тебе известно, сколько сил требуется, чтобы повернуть вспять судьбу живого существа?

– Ну… а такое возможно?

– К чему я и клоню. – Он поманил меня рогом, и я, стараясь наступать только на одежду, пробрался к выходу. – Их слишком много, понимаешь?

Кажется, я и впрямь понимал. Значит…

– Да. Всё, что я мог – дать им лёгкую смерть. Даже это истощило меня настолько, что сейчас я не отважусь переступить порог снова. И всё же, я не жалею. Сон, уводящий в небытие нежно, словно материнская рука – это лучше, чем… – он опустил голову, и я погладил шёлковую гриву.

– Вам с Фуурином зараза не угрожает? – спросил я.

– Нет. А вот ты поступил правильно, оставшись на Хикко. Не смей соваться на Гингати, слышишь?!

Обеспокоенный, он поднял ко мне морду.

– Значит, им неоткуда ожидать помощи?

Мы отошли в сад, вся земля которого была покрыта пеплом. Что здесь горело? Потом я догадался – стоило лишь вдохнуть поглубже. Самовнушение или нет, но запах погребального костра всегда вызывал у меня тошноту.

Ю внимательно выслушал новости.

– И мы – такие же, как О-Таю? – повторил я, когда он покончил с расспросами. – Убережёмся от напасти, оставшись в стороне?

– Огненному острову повезло с правительницей, – юмеми тяжело вздохнул. – А вот Империи с ней не повезло. Но знаешь ли ты, что такое выбор между малой родиной и большой отчизной? Врагу бы не пожелал. Что она могла сделать?

– Направить сюда лучших лекарей, по меньшей мере. Помочь с продовольствием. Хоть что-нибудь!

– Целители с Хикко не сталкивались с этой болезнью, какой от них толк? А лавовые земли бесплодны настолько, что едва способны прокормить собственных обитателей. «Что-нибудь» – а точнее?

Я вдохнул несколько раз, желая успокоиться. Это помогло лишь отчасти – запах, поднимающийся от земли, был отвратительным.

– А сам ты, в прежних воплощениях, не сталкивался с этим заболеванием?

Ю помотал гривой.

– Хорошо бы посоветоваться с Мэй-Мэй, – задумчиво произнёс он. – Она не упоминала, что одним из её хозяев был известный целитель? И в Записях, Великих и Малых, стоит поискать. По описаниям немного напоминает Белую Скверну, но знать бы наверняка…

– До Записей не добраться – впрочем, как и до Мэй, – хмуро произнёс я.

– Ну, это ты зря…

– Ю! Кое-кто уверен, что не заразился? Ты – в нескольких дзю пути от Миясимы, я – ещё дальше!

– Я уверен в одном. Хикко – особое место, и населяют его особые существа. Способные попасть туда, куда им надо, за весьма короткое время. А договариваться ты уже научился.

– Речь о кошках, что ли? – хмыкнул я. – Не поверишь, но я тщательно к ним приглядывался! По-моему, ты ошибаешься. Это просто кошки.

Ки-рин коротко хохотнул.

– Кошки никогда не бывают просто кошками – запомни это, Кай. Кто угодно, но только не они. Даже те, что жили при твоём доме в Оваре, не так просты, как кажется. Это единственный из волшебных народов, что не утратил себя, а наоборот, населил все острова и материки. Знаешь, почему? Потому, что каждая кошка, стоит ей только захотеть, способна вернуться в Королевство и припасть к истокам. Они ничего не забывают, никогда не вырождаются в обычных животных. К счастью, кошки лишь терпят себе подобных, и не склонны объединяться против людей. С человеческим родом у них особые отношения. Наместники Хикко – прекрасный тому пример.

Я внимал, развесив уши. Ай да Янтарь! Вот ведь пройдоха: из рук ел, мурлыкал, а сам – волшебное существо! Выходит, мы с Коюки не обознались, и котёнок – наш старый знакомый из Мэскэ. Известно ли благородной госпоже, как проводит время её любимчик?

– Ю, мне пришла в голову одна догадка! – я опустился на землю, отыскав местечко почище, даже с остатками травы. – На Фунао заправляют совы, верно? Миясима принадлежала кицунэ – жаль, что их истребили… А на Хикко, выходит, кошки? В этом есть какая-то закономерность?

– А ты как думаешь?

– Есть! И ещё. Ты называл Хикко Огненным Островом. Я и сам встречал подобное наименование. Ясное дело, вулкан. И он на юге! Гингати состоят из крошечных островков, омываемых Млечным морем. То есть, главной стихией здесь является Вода. Фунао – определённо, Древо. Миясима находится в середине, она велика и плодородна, а значит – Земля. А на Квенг-ва плавят железо в таких количествах, что…

– И какой вывод ты делаешь? – прервал мои наблюдения товарищ.

– Ты подбирал острова по принадлежности Изначальным Силам с каким-то умыслом, или просто дурачился? И на пяти остановился не случайно?

– Что ж, всё ещё впереди! Вот станешь императором, подыщем шестой…

Как обычно, увиливает. Ну и ладно, всё равно допытаюсь со временем.

– Шестой? Отлично, предлагаю Хорай, там красиво и есть не хочется. Ну, чего ты попятился – шучу!

– Кто тебя знает… Ты уже разок пошутил… на этом самом Хорае…

– Вот потому не шути со мной. Лучше скажи – стоит ли полагаться на то, что кошки перенесут меня на Остров Престолов? Даже если сами они шастают туда-сюда, я-то – не кот!

– Кстати, дельная мысль… Нет-нет, куда же ты, не просыпайся! Ладно. Возможно, тебя они провести и не согласятся, но передать послание им ничего не стоит. Лишь бы с малышкой всё было в порядке! Я очень рассчитываю на Мэй-Мэй – намекни ей!

Я пристально взглянул на ки-рина.

– На Гингати она не отправится.

– Этого и не нужно. Ты просто опишешь всё, что здесь происходит. Вернись в дом… и смотри. Я покажу тебе течение болезни от начала… и до конца.

И я вернулся, покорно наблюдая угасание десятков людей, слушая их дыхание… всю ночь… до рассвета.

Пробудился я от лёгкого шороха. Напрягся всем телом в ожидании каких угодно неожиданностей, но это оказалась Коюки, распахивающая притворённые на ночь ставни.

Я сел на футоне спиной к окну, укрываясь от режуще-ярких потоков света, хлынувших в комнату. Будто и не отдыхал. Сон, показанный Ю, до сих пор отравлял меня чувством безысходности.

– Опять кошмары, господин Хитэёми? – участливо спросила девушка. Опустилась рядом, пытаясь если не по словам, то по лицу прочесть ответ.

На редкость чуткое создание эта Юки, для своего возраста. Кстати, сколько ей? Восемнадцать? Пятнадцать? Сероглазый мышонок, столкнувшийся с ужасами, которые мало кому довелось испытать.

– Кошмары, да не те, – криво улыбнулся я. – Как Фуурин, улетел… в тёплые края?

Та кивнула.

– Едва стемнело. Господин Хитэёми… вы не обидитесь, если я кое в чём признаюсь?

"Смотря, в чём!" – хотел было пошутить, но взглянул на сосредоточенное выражение её личика и ободряюще улыбнулся.

– Не обижусь.

– Я спала с вами.

– Ч-что?!

Наверно, моё собственное лицо сделалось очень забавным – девушка прыснула в рукав.

– Простите – не подумала, как это звучит со стороны! Меня насторожили взгляды слуг, и я побоялась… сами понимаете. И потому провела ночь рядом с вами. Не более того.

– Уж наверно, я бы проснулся в случае сколь-либо… м-м-м… бурного развития событий! – я усмехнулся. – Так или иначе, какие обиды?

Коюки опустила невинные глазки.

– Благородный господин мог рассчитывать на посещение особы, равной ему по рангу, а не простой служанки. Боюсь, что я слегка… отпугнула эту особу.

– Да ну? – в изумлении протянул я. – И кто почтил меня вниманием?

– Жаровня едва теплилась, и я рассмотрела лишь руку, приотворяющую фусумы. Даже не руку – тень от неё! Красивая, холёная, с длинными ногтями, слегка загнутыми по столичной моде. А больше – ничего. Спросонья неловко шевельнулась, и женщина исчезла, беззвучно, словно была призраком или сонным видением. Но это не так! Простите…

– Не стоит терзаться, я и не рассчитывал на чью-либо благосклонность, – пробормотал я. Что за жизнь! Дамы будто сговорились: то пытаются убить на первом же свидании, то приходят некстати и без предупреждения. Интересно, кто это был? Неужели сама?..

– Властительница О-Таю хороша собой? – Коюки продолжила нить моих рассуждений.

– Безусловно. Однако вам она годится в матери, и потому не заслуживает подобных мыслей, – наставительно произнёс я – впрочем, сам не уверенный в правоте сказанного.

– Я всего лишь спросила, наделена ли правительница Хикко красотой наравне с прочими добродетелями, – вывернулась та.

– Смотря, что считать добродетелями. Она по-мужски прямолинейна и чрезвычайно властолюбива, – чуть тише обычного ответил я. – Гордыня сжигает её душу, но она любит свою землю, а это дорогого стоит. И не просто любит издалека, а действует – что вдвойне ценнее.

– Она верна Империи?

– Странный вопрос, – с интересом взглянул я на Коюки. Праздное любопытство или нечто большее? – Почему бы ей не быть?

Та порывисто вскочила с татами и заходила по комнатке, до боли напомнив этим приёмного отца. Привычка, не свойственная благородным девицам.

– На кухне я наслушалась такого, что впору заявить о государственной измене, – подбежав ко мне, выдохнула она. – Вам известно, что она собирает ополчение? Слуги говорили меж собой, сколько голодных ртов появилось в крепости, и о занятиях для новобранцев. Зачем ей обученное войско? Я поразмыслила, и мне сделалось страшно. Но это значит, что она не испытывает никакого уважения к Сыну Пламени! И не только она… все!

– Тоже мне новость, – спокойно взяв её руку, я усадил собеседницу рядом, чтобы не мельтешила. – Будто на родине иначе. Ах, да! В скитаниях вы избегали людей, я и забыл.

– Нет, мы говорим о разном! – воскликнула она, но послушно понизила голос в ответ на укоризненный взгляд. – У нас императора боялись, ненавидели, считали бессильным старцем или, наоборот, опасным, словно затаившаяся в траве змея, противником… но в него верили! Здесь он… как будто не существует. И такое отношение к избраннику Пламени поневоле взрастит в умах тёмные помыслы!

– Мы на краю света. Император далеко, госпожа О-Таю – близко. В этом и состоит смысл наместничества.

– Позвольте возразить, – уже сдержаннее молвила Коюки. – Смысл наместничества в том, чтобы местный правитель представлял интересы Империи и действовал от лица своего господина, не забываясь и не терпя небрежения к божественной власти от подданных. Я полюбопытствовала, велики ли налоги, отправляемые четырежды в год ко двору. Знаете, каков был ответ?

– Догадываюсь. Но что можно взять с этого бесплодного острова? К тому же, почему они обязаны отдавать последнее, ничего не получая взамен?

– Читала, что на Хикко выращиваются изысканные сорта чая. Только вот мне за все мои пятнадцать с лишним лет не довелось их попробовать. А ещё есть чёрный нефрит…

– Даже не слышал о таком!

– А я видела. И, более того – держала в руках, – похвасталась девушка. – Он похож на дымчатый кварц, но сохраняет прозрачность слезы. И рассекает плоть подобно лезвиям, которыми послушники Храма Небесного Милосердия бреют головы. Та вещица, о которой я говорю – чаша – была очень старой, но края как будто намеренно заточили, я даже палец порезала.

– И где можно полюбоваться на сию диковинку? – я прищурился, но Юки не поддалась на очевидную уловку. Куда мне до юмеми… Она лишь пристально посмотрела на меня и покачала головой. Мол, рано. Ну ладно, рано так рано.

Глаза уже перестали болеть, и я встал, разминая конечности. И заметил груду ткани возле входа. Одежда Фуурина? Бедолага, на Гингати снова начнёт разыскивать, чем прикрыть наготу…

– Вы легли на пороге, укрываясь чужим платьем вместо того, чтобы разделить со мной одеяло? Из девичьей скромности? Или я храплю?

– Решила, что придвигаться под бочок будет совсем уж неприлично, – улыбнулась она. – И вы не храпите. Мне доводилось слышать более убедительный храп, чем вчерашний… ах, простите!

– Ваши уловки тоже очевидны, – усмехнулся я.

Она широко раскрыла глаза.

– Уловки, господин Хитэёми?

– Ну как же… Разве вы не относитесь к тем особам, что любят управлять окружающими посредством тщательно обдуманных слов, «случайно» сорвавшихся с уст? А также тонких намёков, догадок, незаметно вами же и подкинутых. И отвлекающих манёвров. Слишком хорошо воспитаны, чтобы выражать мнение открыто, как это делает О-Таю-сама, и слишком своенравны, чтобы подчиняться чужому. Но иногда – совсем как сегодня – ваша истинная природа прорывается через наносную сдержанность. Нет-нет, давать объяснения вовсе не обязательно! Мы знакомы слишком поверхностно, чтобы мои суждения стоило принимать на веру и, тем более, оспаривать. Я всего лишь хочу сказать, что с некоторыми людьми можно беседовать откровенно, тем более, что вам присуща удивительная деликатность. Указания на просчёты, сделанные с вашей мягкостью, едва ли способны ущемить чьё-то самолюбие. И мне нравятся женщины, у которых есть собственный взгляд на вещи! Да, последнее. Если у вас возникнет потребность дополнить то, что рассказывали о себе – я приму вас, как смог принять Ю.

– Я… подумаю, господин Хитэёми, – она поклонилась, и это плавное движение обрисовало завершающую черту в нашей откровенности. На некоторое время.