Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 158 страниц)

Иджес резко выдохнул.

– Вот что у нас называют хорошими делами, – пробормотал он. – Разбить мой винтолёт и изувечить Гедимина…

– Я не трогал твой винтолёт! – немедленно отозвался Веберн.

– И что, его «дело» тебе понравилось? – недобро сощурился Гедимин. – Часто такими занимаешься? Или пошёл из-за меня? В самом деле хотел меня убить?

– Эй, теск, отвали! – Веберн, поднявшись с койки, грохнул по стене кулаком. – Дослужился макакам? Сильно они тебе помогли?!

Гедимин хотел ответить, но остановился и крепко прикусил палец. Боль немного отрезвила его.

– Как выглядел твой сармат? Он был в том переулке?

– Был. Я не разглядывал, – ответил монтажник. – Сармат как сармат. Глаза синие. В личной одежде. Зелёный такой комбинезон в пятнах. Вроде камуфляжа. Да спроси своего психа с динамитом! Я ему всё рассказал.

– Всё? Добавить тебе нечего?

Не дождавшись ответа, Гедимин ещё раз постучал в стену. В соседней палате послышались шаги, и кто-то тяжело опустился на заскрипевшую койку. Сарматы переглянулись.

– Сходить к нему? – тихо спросил Иджес. Гедимин качнул головой.

– Незачем. С ним уже все поговорили. Что мог – давно рассказал.

Он сел на кровать и провёл ладонью по глазам. Окружающий мир стал немного чётче. Гедимин закрыл левый глаз – очертания предметов не изменились. Они уже не расплывались в бесформенные пятна, наползающие друг на друга, у них появились границы и даже некоторые детали. «Регенерация,» – довольно усмехнулся ремонтник. «Кажется, мозгу полезно работать. Но вот предмет работы… Не нравится мне всё это. Очень не нравится.»

…Чертёж, растянутый на полуметровом голографическом экране и увеличенный до максимума, всё равно плыл перед глазами и двоился, размазывая линии в туманные полосы. Гедимин досадливо щурился, прикрывал один глаз и на ощупь отмечал нужные участки. Стоило ему зажмуриться – чертёж восстанавливался в памяти до последнего элемента; в памяти никакого тумана не было, и тем противнее было открывать глаза.

– Моя бригада позавчера закончила вот на этом участке, – Иджес провёл пальцем по голограмме. – Вот здесь всё было готово, здесь осталось затянуть пару гаек.

– Ясно, – Гедимин попытался провести сплошные черты поверх пунктира, обозначающего ещё не смонтированное оборудование, и промахнулся – линия доползла до края экрана и остановилась только там, перечеркнув весь цех. Сармат с досадливым вздохом удалил её и провёл новую.

– Тебе отдохнуть не пора? – спросил Иджес.

– Наотдыхался, – буркнул Гедимин, проводя следующую черту. – Проверь, здесь ровно?

В приёмном покое взвыла сирена. Медицинские сигналы тревоги отличались от аварийных, и ремонтник не встревожился, только ненадолго отвёл взгляд от экрана и тут же вернулся к чертежам.

Через час дверь палаты открылась – пришёл медик. Жестом согнав Иджеса с койки, он вскрыл дозатор на плече Гедимина и вложил туда две ампулы.

– Для регенерации. Что со зрением?

– Плывёт, – поморщился ремонтник.

– У вас там, на заводе, новое веселье, – хмыкнул медик, закрывая дозатор. – Швыряние взрывчатки в ворота. Угодили в погрузчик, так его отнесло до самой стены с кувырком через кабину.

Гедимин вздрогнул.

– Есть раненые?

– Шофёра слегка придавило в кабине. Кости целы, – махнул рукой медик. – Других сарматов во дворе не было. Раздолбало пару контейнеров, теперь весь двор завален железяками. Если до вечера никто не напорется, диверсию можно считать неудавшейся.

«Диверсия…» – Гедимин сжал пальцы в кулак, едва не раздавив смарт. «Что за ерунда тут происходит?!»

– Нашли, кто взрывал? – отрывисто спросил он. Медик пожал плечами.

– Не наша работа, теск. Тут бегают стаи мартышек. Их завод – пусть ищут!

Он вышел. Иджес и Гедимин переглянулись.

– Так это не ты им не нравишься. Это завод им не нравится, – вполголоса сказал механик, оглядываясь на глухую стену соседней палаты. – Как думаешь – это одни и те же уроды?

– Похоже, – отозвался Гедимин, включая смарт и разворачивая незаконченный чертёж. – Придут сарматы – узнаем больше.

Сарматы не пришли ни в семь, ни в полвосьмого. Только в начале девятого в коридоре послышался топот, и в палату ввалился Линкен. Остальные шли за ним. Гедимин окинул их внимательным взглядом – следов ранений не было, но все выглядели встревоженными.

– На ногах? – Линкен вполсилы хлопнул ремонтника по плечу и слегка приобнял его. – Быстро очухался, атомщик… Ядро Юпитера! Хольгер, смотри, что ему с животом сделали… Внутри-то всё цело?

– Срастётся, – отозвался Гедимин. – Почему на заводе взрывы? Большие повреждения?

– Два контейнера арматуры. Пришлют новые, заявка уже ушла. Не переживай, – ответила Лилит, присаживаясь на койку. – В здании всё цело. Погрузчик починили. Шофёр даже смену доработал. Жаль, он не видел, кто бросал, – кинули в спину.

– А охранники? Там вокруг стадо «броненосцев». У них что, сенсоры отрубились? – сердито сощурился Гедимин.

– Бросили с крыши, через дорогу, – буркнул Линкен. – Макаки – дебилы. Меня полчаса допрашивали. Я взрывал или не я… Идиоты! Мне-то зачем взрывать свой завод?!

Гедимин крепко сжал его руку. Линкен осёкся, глубоко вдохнул и покачал головой.

– Бред какой-то. Придётся самим следить за периметром. От мартышек, как всегда, никакой пользы.

Хольгер угрюмо кивнул. Он рассматривал швы и кровоподтёки на животе ремонтника и едва заметно хмурился.

– Говорил с Веберном? Нашёл сармата в зелёном камуфляже? – Гедимин понизил голос. – За торпеду в карцер не попал?

Линкен ухмыльнулся.

– Как видишь. Сармата… это навряд ли, – он покачал головой. – Знать бы хотя бы, из какой он смены… В зелёном много кто ходит. Я думал пройтись по тем, кому ты не нравишься, но Хольгер считает – пустая трата времени.

Химик кивнул.

– Посмотри, Гедимин. Били в живот и в голову. Руки не тронули. И… думаю, убивать не хотели.

Ремонтник посмотрел на забинтованную руку и сузил глаза.

– Хотели бы – убили бы. Много не нужно, – он дотронулся до виска и слегка поморщился. – Это всё не из-за меня. Это из-за завода. Что-то не так с этими макаками…

Линкен и Хольгер переглянулись.

– Взрывали не макаки, – взрывник поморщился и потёр шрам на затылке. – Кто-то из наших. Там был нитроглицерин. Налили в контейнер из-под спирта. Перед сном пройдусь по баракам, пообщаюсь. Есть несколько мыслей…

Он снова потёр затылок. Гедимин недовольно посмотрел на него.

– Один не ходи. Если и тебя поймают – работа замедлится. Сейчас нельзя оставлять цех. Сегодня что-нибудь сделали? – он взял с кровати смарт и развернул экран. – Покажи, куда вы продвинулись.

– Эй! Это что, твой чертёж? – Линкен мигнул. – Его не уничтожили вместе с той рацией?

– Я восстановил, – буркнул ремонтник. – Вы сегодня работали? Показывайте, где.

Лилит покачала головой.

– Псих ты всё-таки… – она развернула экран своего смарта. – Ладно, смотри. Вот моя линия…

17 февраля 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Швы на животе всё ещё чесались – это было первым, что почувствовал Гедимин, проснувшись среди ночи; но разбудило его не это. В приёмном покое заливалась сирена, и в приоткрытую дверь палаты тянуло уличным холодом – медики открыли ворота; по стенам бежали синие блики проблескового маячка – у порога стоял медицинский глайдер. По коридору быстрым шагом прошли двое санитаров, за ними процокал робот-уборщик. Гедимин сбросил простыню и подошёл к окну, сощурился, пытаясь разглядеть что-нибудь в тумане и пятнах света, но синие вспышки били по глазам, и сармат ничего не видел. Через три секунды глайдер резко развернулся на месте и начал разгон; Гедимину показалось, что он оторвался от взлётной полосы в десяти метрах от госпиталя и свернул куда-то к северу, но за наблюдения он поручиться не мог – зрительные центры, за вычетом редких секундных проблесков отчётливого видения, выдавали только цветной туман.

– Никого нет, – Иджес, осторожно выглянув наружу, отошёл от двери. – Только те санитары и робот. Все улетели. Должно быть, авария. Интересно, где.

«Завод «Вестингауза»?» – Гедимин стиснул зубы и резко опустился на койку. «Новый взрыв, и в этот раз – всерьёз? Как же мне всё это не нравится…»

Он вернулся в постель и лежал тихо, прислушиваясь к звукам за окном. Глайдер улетел ненадолго – не прошло и получаса, как по стене побежали пятна синего света, в приёмном покое лязгнули ворота, и из-за двери послышался топот, тяжёлое дыхание, мучительный кашель и приглушённые команды.

– Тащи матрасы в первую палату! Нужно ещё восемь мест.

– Кислороду им! Третий антидот, по два кубика на нос… Садись на пол! Да не стесняйся, плюй куда хочешь. А теперь – тихо… Первый пошёл!

– Кто не может идти? Осторожно, голову держи! Плечо… так, это девятый…

В палате зажёгся свет. Дверь распахнулась настежь. Медик встал на пороге, обвёл комнату деловитым взглядом и громко свистнул.

– Матрасы! Эй, инженеры, вам придётся потесниться.

Гедимин сел.

– Много раненых? Помощь нужна?

– Лежи, справимся, – отмахнулся медик. – А ты иди сюда. У тебя все кости целы. Много пострадавших, большинство на ногах не стоит. Филки. Носи по одному, складывай на матрасы.

Он отошёл от прохода, пропуская в палату санитаров со свёрнутыми матрасами наперевес. Иджес, встревоженно оглянувшись на Гедимина, пошёл за медиком.

– Что ты там хотел опознавать? – донеслось из приёмного покоя. – Там без секвенатора ничего не разберёшь! Гомогенная масса и немного драного скирлина. Я тебе говорю – никакого нитроглицерина, чистейший торп! Где взял? Хороший вопрос…

В палату, поддерживая под руки двоих филков в нижнем белье, вошёл санитар. Оба пошатывались, и на их белых лицах блестела обильная испарина. Дойдя до ближайших матрасов, филки сели на них и скорчились, поддерживая головы дрожащими руками. Санитар помог им надеть кислородные маски, быстро проверил баллоны и вышел – навстречу ему уже шёл Иджес, неся в охапке третьего филка, уже в маске. Рука маленького сармата безвольно болталась.

Через десять минут вся палата была застелена матрасами, и на каждом растянулся, прижимая к лицу маску, бледный полуодетый филк. На некоторых были полурасстёгнутые комбинезоны, кто-то натянул один сапог. Гедимин не мог разглядеть номера – они размазывались в пёстрые полосы – но узнал цвета «Новы» на комбинезонах и обуви, и ему стало не по себе. Шум за стеной утих; судя по негромким стонам и вздохам, в приёмном покое разместили немало пострадавших. Гедимин присмотрелся к тем, кого поселили в палате. На коже некоторых были тёмные полосы – розовые ссадины, размазанные следы гари. Все пахли плавленым скирлином, неприятными едкими испарениями, у некоторых слезились глаза. Между матрасами, стараясь ни на кого не наступить, ходил медик и собирал кровезаборники.

– Чего смотришь? Спи, – он недовольно покосился на Гедимина. – Эти ребята разойдутся к утру. Надышались горелым фрилом.

– В «Нове» был взрыв? – спросил сармат, глядя на филков. Что бы ни взорвалось, этих поселенцев не зацепило ни осколками, ни раскалённой газовой волной.

– Пожар, – качнул головой медик. – Кто-то подпёр дверь погрузчиком и поджёг барак с двух сторон, под вентиляцией. Нормальным сарматам ничего, но эта мелюзга…

Он слегка поморщился и протянул руку за очередным кровезаборником.

– Поджигателей нашли? – Гедимин привстал с кровати. – Что с инженерами?

– Все живы, насколько я знаю, – пожал плечами медик. – Остальное не по моей части. Тебе изрядно повезло, теск, что весь этот бедлам ты пересидишь тут, в тихой палате. Там творится что-то несообразное.

Гедимин угрюмо кивнул.

Через полчаса филки перестали хрипеть и кашлять, и многие из них зашевелились на матрасах и даже сняли маски. Кто-то смог сесть, заметил, что потерял сапог, расстроено вздохнул и поджал под себя босую ногу. Гедимин, дотянувшись до него, тронул его за плечо. Филк вздрогнул и резко развернулся к нему.

– Я жил в «Нове», – сармат показал забинтованную руку. – Не был там два дня. Что там случилось?

– Поджог, – поморщился филк. – Угарный газ в вентиляции. Когда мы проснулись, весь этаж был в дыму. По окнам стреляли. Я видел, как сармат пытался вылезти наружу. Нам подпёрли двери машинами, он хотел отогнать их. В него стреляли. Не знаю, вылез он или нет. Я… я лежал в коридоре, когда двери открыли.

– Сармат? Кто из них? – насторожился Гедимин. – Один из инженеров?

– Да, – филк смерил его оценивающим взглядом и уверенно кивнул. – Красноглазый. С ним был ещё один, седой.

– Хольгер и Линкен, – пробормотал Иджес, растерянно глядя на Гедимина. – А Лилит? Ты видел самку?

Филк покачал головой. Другой, прислушивающийся к разговору, зашевелился и повернулся к ремонтнику.

– Я видел. Она вывела нас на крышу. Там было легче дышать… Она сгоняла роботов-уборщиков вниз по стенам. Наверное, они нашли, где огонь, – было много дыма, а потом его сдуло. Удобно быть сарматом – она была там же, где мы, и вообще не кашляла.

Гедимин кивнул.

– Вас подняли среди ночи? Вам нужно поспать, – сказал он, опуская голову на подушку. – Что-то странное происходит в последние дни. Раньше у нас бараки не поджигали.

Иджес фыркнул.

– Странное? Мягко сказано! Я за всю жизнь не слышал о такой дури! Сарматы, сжигающие сарматов живьём, – хуже макак!

В шесть часов задребезжал сигнал побудки, и в ту же секунду в палате вспыхнул свет. Филки зашевелились, ошалело щурясь на потолок. Медик прошёл вдоль разложенных матрасов, заглядывая каждому сармату в глаза и ощупывая запястье.

– В душевую, – заключил он, дойдя до конца ряда. – Одежду принесут. Работать можете, в барак пока не заходите. Его ещё отмывают. И ты иди сюда, механик. Сниму с тебя фиксаторы, и пойдёшь в душ вместе с погорельцами.

– А Гедимин? – Иджес насупился.

– Гедимин лечится, – фыркнул медик. – И если вы от него не отстанете, он ещё долго тут пролежит!

…Читать новости со смарта всё ещё было неудобно – даже самый крупный шрифт расплывался. Проблески отчётливого зрения стали чаще – примерно раз в десять минут Гедимин мог видеть так же хорошо, как раньше – но продолжались по пять-шесть секунд, а потом всё снова уходило в туман. Очередной проблеск окончился на середине строки, и сармат досадливо сощурился, пытаясь разглядеть окончание.

«…подозревает «Вирм» в организации беспорядков на территории Ураниум-Сити, где продолжается строительство дополнительных мощностей химического комбината. «Сарматы ни при чём,» – утверждает аналитик «Вестингауза», пожелавший остаться неизвестным. «Диверсии в Ураниум-Сити спланированы и подготовлены извне.» Источник на Канадских территориях утверждает, что эти заявления ни на чём не основаны. «Обычное проявление беспричинной агрессии, свойственной искусственнорождённым,» – так он объясняет столкновения в Ураниум-Сити…»

«Значит, даже макаки подозревают других макак,» – Гедимин задумчиво посмотрел на потолок. «И это похоже на правду. Когда я приходил посмотреть на стройку, охрана всегда была поблизости. Когда кто-то приходит и поджигает барак, её нет. Или она есть, но её это устраивает. Интересно было бы отловить одного из охранников и хорошо расспросить его…»

– Тебе плохо? – осторожно спросил санитар-филк, положив на койку Гедимина контейнеры с водой и пищей. – Позвать врача?

– Нет, – отозвался Гедимин, забирая контейнеры. – Там мой завод. Вчера его подорвали, сегодня – подожгли. Вот это – плохо. А у меня чешутся швы.

Филк неуверенно усмехнулся и хотел что-то сказать, но в приёмном покое взвыла сирена, и он, развернувшись на пятках, помчался к двери. Гедимин отодвинул контейнеры и вышел в коридор. Он успел добраться до приёмного покоя прежде, чем его заметили, и стоял у стены, наблюдая за тем, как медики и патрульные сгружают на матрасы стонущих сарматов. Они были в оранжевых комбинезонах – обычные шахтёры и рабочие с заводов, в кровоподтёках и ссадинах, у многих были резаные и колотые раны.

– Кстати койка освободилась, – выдохнул медик, пробегая мимо Гедимина. – Матрасы во вторую палату!

Один из сарматов, увидев Гедимина, вздрогнул и слегка изменился в лице. Он подтолкнул соседа и указал на ремонтника, стоящего у стены. Тот поморщился и вытер кровь с губ.

– Иди в палату, не до тебя! – бросил Гедимину один из медиков, толкнув его в плечо. – Мало было ночи…

Ремонтник слегка отодвинулся, дождался, когда медики и санитары пройдут мимо, и шагнул к раненому.

– Я помню тебя. Ты из «чистых», – вполголоса сказал он, глядя на сармата. – Ты был с Линкеном. Теперь ты поджигаешь дома?

Сармата передёрнуло, и он сплюнул на окровавленный пол.

– Заткнись! Мы тут ни при чём, слышишь? Никто из нас не причастен к этому поджогу.

– Кто на вас напал? – спросил Гедимин. Ворота за его спиной распахнулись, впустив холодный ветер с улицы и сарматский патруль с шокерами наперевес.

– В палату, – жестом пригласил патрульных один из медиков; он вводил анестетик раненым и нетерпеливо оглядывался на коридор, дожидаясь товарищей.

– Эти тут зачем? – сузил глаза один из раненых.

– Чтобы вы все сидели там тихо, – отозвался медик, втыкая иглу в подставленное плечо. – Нам всё равно, что вы не поделили, – тут никто драться не будет. Если без патрульных никак – мы всегда готовы их позвать.

Гедимин мигнул.

– Вы подрались между собой? – спросил он, окинув приёмный покой удивлённым взглядом. Многие раненые неприязненно косились друг на друга и перебирались с матраса на матрас, сбиваясь в две плотные группы. Медик смотрел на них и морщился.

– Иди отсюда, теск, – буркнул «чистый». – Не до тебя.

К вечеру приёмный покой опустел; двое сарматов с глубокими ранами остались в госпитале, остальных, перевязав, отпустили в барак. Гедимину принесли ещё один контейнер с Би-плазмой – третий за день. Он почти опустошил его, когда в окно постучали. За колючей оградой стоял Хольгер и неуверенно улыбался. Гедимин постучал в ответ, и сармат, кивнув, пошёл к воротам.

– Линкен на допросе, – сказал Хольгер, едва перешагнув порог; он был хмур и задумчив, как ни старался удержать на лице ухмылку. – Когда отпустят, не знаю. Считаю дни до твоего выздоровления – если повезёт, его не расстреляют раньше. Он сейчас… делает слишком много глупостей и никого не хочет слушать.

Гедимин угрюмо кивнул.

– Я видел раненых «чистых» из его стаи, – сказал он. – Ты что-нибудь знаешь об этом?

Хольгер поморщился.

– У Линкена какие-то свои подозрения насчёт тех, кто напал на тебя… и на завод. Ты знаешь о ночном поджоге?

– Знаю. Тех, кто угорел, привезли сюда. Говорят, в тебя стреляли… – Гедимин внимательно посмотрел на Хольгера, но не увидел следов недавних ранений или спрятанных под одеждой повязок.

– В основном пострадали стены и окна, – невесело усмехнулся химик. – Теперь у нас ремонт. Выстрелить успели раз или два, потом Линкен ответил им. Он немного перестарался – я ему, конечно, благодарен, но всё-таки… то, что осталось после его петарды, практически невозможно допросить. Это даже опознать не удалось.

Гедимин хмыкнул. «Торп? Интересно, старые запасы или новое производство…»

– Хорошо, что вы отбились, – сказал он, слегка сузив глаза. – И что диверсанты превратились в слизь. Плохо другое. Где была охрана? И что показали камеры на стенах? Я знаю, на заводе их много.

Хольгер виновато мигнул и отвёл взгляд.

– Охрана… – он покачал головой. – Мне не разрешили с ними говорить. Их допрашивали федералы, но я понятия не имею, что они выяснили. Камеры… Они были обесточены в эту ночь. Кто-то заблаговременно перерезал кабель.

– Что? – Гедимин изумлённо мигнул. – Один кабель на все камеры?! Кто их ставил?

– Hasulesh, – вздохнул Хольгер. – Кто ещё мог сделать такую глупость…

Гедимин посмотрел на забинтованную ладонь и сжал пальцы в кулак. Боли уже не было – только слабый зуд в срастающихся мышцах.

– Ничего не работает как надо, – с досадой пробормотал он. – Как это надоедает… Что с цехом? Укладываетесь в график?

– Практически да, – глаза Хольгера немного посветлели. – Но я бы хотел, чтобы ты проверил оборудование, когда встанешь на ноги. Ты заметишь больше, чем я.

– Мне тяжело без работы, – Гедимин покосился на здоровую ладонь, покрытую насечками старых шрамов. – Есть какие-то проблемы?

Химик покачал головой.

– Всё в порядке – насколько это возможно после двух диверсий. Цех не пострадал. Вот макаки… – он поморщился. – Федералы предлагают мне занять твою должность. Они думают, что нападения как-то связаны с тобой.

– Чушь, – Гедимин сердито фыркнул. – Я никому не нужен. Цель диверсантов – завод. У «Вестингауза» есть какие-то подозрения. Не пробовал поговорить с его людьми? С Фюльбером?

Хольгер пожал плечами.

– Не думаю, что они поделятся подозрениями с нами. Мы – отдельно, люди – отдельно. Хотя… я понимаю, о чём ты думаешь. Не помешал бы кто-нибудь, кто видит всю картину. Кто вертится среди разных существ… В последнее время в городе слишком много чужаков. Федералы, «Вестингауз», «Вирм»… Думаешь, диверсантов нанял кто-то из них?

Гедимин задумчиво сощурился.

– Я не знаю, зачем это могло понадобиться сарматам. Никогда не было шума из-за ещё одного завода. Может быть, двум стаям макак тесно в одном городе? В любом случае, я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Будь осторожен там, меньше ходи в одиночку. И… – он на секунду задумался. «Кенен Маккензи. Этот мог бы всюду пролезть и всё выяснить. Может, он уже в курсе всех дел…»

– Какое оружие было у диверсантов? – спросил Гедимин. Хольгер удивлённо мигнул.

– Патрули вне подозрений, – ответил он. – Эти сарматы пришли с рельсотронами. Я бы подумал на марсиан – это обычные повстанческие самоделки, из таких отстреливали охрану, прячась по каньонам. Может, Мика Марци… или даже сёстры Хепри. Хороших механиков не так много.

Гедимин качнул головой.

– Механик мог не знать, – пробормотал он, глядя в пол. – Кто-то выменял ствол, нашёл или выкрал. Ты не сказал Линкену про Мику?

– От него и так много проблем, – поморщился Хольгер. – Я думаю, действовать надо тише. Без побоищ и засовываний петард… Я поговорю с Микой, Иджес – с сёстрами Хепри. Не думаю, что они хотели, чтобы из их оружия стреляли в меня… или в тебя.

– Осторожнее там, – Гедимин крепко сжал его ладонь в своей. Хольгер смущённо хмыкнул.

– Не беспокойся. Мы постараемся отделаться малой кровью.

«Если бы речь шла о ремонте, сборке или конструировании, я бы знал, за что взяться,» – думал Гедимин, досадливо щурясь на фонари за окном. «Я знаю, как чинить механизмы. А как чинить существ и города, я не знаю. А здесь что-то серьёзно сломано…»

18 февраля 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Как тихо,» – Гедимин приоткрыл дверь и выглянул в коридор. «За полдня ничего не произошло. При другом раскладе я бы порадовался, но сейчас…»

Он забрал с койки верхнюю часть комбинезона и быстро оделся. Швы уже не зудели; немного мешали жёсткие фиксаторы на рёбрах, выпирающие из-под одежды, но прикасаться к ним уже было не больно – повреждённые ткани быстро восстановились. В госпитале стояла тишина, только из приёмного покоя доносилось щёлканье клавиш – медики на дежурстве развлекались «Космобоем». Гедимин покосился на приоткрытую дверь и пошёл дальше – мягко, на широко расставленных пальцах. Сапоги ему пока не вернули, но это было даже кстати – сейчас он не хотел поднимать шум.

У дверей второй палаты стоял, сложив руки на груди и разглядывая стену, скучающий патрульный. Увидев Гедимина, он вскинулся, расправил плечи и положил ладонь на рукоятку шокера.

– Куда?

– Пропусти, – сармат кивнул на дверь. – Нужно поговорить. Я не причиню им вреда.

Патрульный шагнул в сторону, загораживая дверь спиной.

– Зачем?

– Здесь скучно, – пожал плечами Гедимин. – Им – так же, как и мне. Может, разговор развлечёт нас.

Патрульный фыркнул. Дверь приоткрылась; в коридор выглянул второй сармат с шокером.

– Чего? Это кто? – он смерил Гедимина подозрительным взглядом. – Не из этой палаты? Иди, куда шёл.

– Верно, – кивнул первый. – Знаю я ваши развлечения! Один раз подрался? Хватит.

В приоткрытую дверь ничего не было видно – только угол окна и край застеленной койки. «Надо было постучать в стену,» – Гедимин досадливо сощурился. «Может, они боятся.»

– Иди-иди, – осмелевший патрульный шагнул вперёд. – Нам тут драка не нужна.

Вернувшись в палату, Гедимин подошёл к стене и осторожно постучал. Из соседней комнаты не донеслось ни звука, зато сразу оживились патрульные.

– Эй, теск! – крикнул один из них. – Ты слов не понимаешь? Сиди тихо!

– Я не с вами говорю, – вяло отозвался Гедимин. Он прислушивался к звукам из соседней палаты, но там было тихо – только кто-то повернулся на койке, зашуршав простынёй. Он постучал ещё раз, не обращая внимания на ругань из коридора.

– Я не собираюсь вас бить, – сказал он, прислонившись к стене. – Не будет ничего плохого, если вы ответите.

– Отстань, – буркнули в соседней палате. Этот голос не принадлежал никому из патрульных, и Гедимин немного приободрился.

– Ты из друзей Линкена? – спросил он. За стеной приглушённо выругались; Гедимин уловил слова «псих белоглазый» и досадливо сощурился – кажется, он крупно ошибся с адресатом.

– Урод твой Линкен, – донеслось из-за стены. – Больной на всю голову.

– Ты – тот, на кого напали «чистые»? – уточнил Гедимин. – Чего они хотели?

Кто-то с силой ударил в стену – скорее всего, чем-то металлическим.

– Эй, теск! – рявкнул патрульный. – Сам не заткнёшься – бить не будем, но медиков вызовем. Пусть они научат тебя сидеть тихо на лечении!

…Ещё не прочитанное письмо от Герберта Конара подмигивало с экрана. Гедимин нажал клавишу и поморщился – зрительные центры снова выдали сбой и пёстрое расплывчатое пятно вместо текста. Он откинулся на подушку и прикрыл глаза, дожидаясь нового «просвета» – с каждым днём они приходили чаще, и сармат надеялся, что через неделю или две мозг полностью восстановится.

В окно стукнули. Гедимин вскинул руку с растопыренными пальцами и тут же опустил – ни к чему было привлекать внимание охраны. «Макаки» в экзоскелетах редко приближались к госпиталю, но на аэродроме их всегда было много.

Его жест заметили – через полминуты в приёмном покое раздались шаги, кто-то перекинулся парой слов с медиками; Гедимин узнал по голосу Иджеса и отключил смарт – письмо от Конара могло подождать.

– Уран и торий, – Иджес приветственно вскинул руку, внимательно посмотрел на ремонтника и усмехнулся. – Уже на ногах? Дожигаешь мозги общением с учёными? Нет бы отдохнуть!

– Надоело, – недовольно сощурился Гедимин. – Что там, снаружи? Сегодня подозрительно тихо…

Иджес кивнул и сел на койку рядом с ним. Он выглядел озадаченным.

– Мы с Хольгером хотели кое-что сделать, помнишь? – спросил он, понизив голос и подозрительно оглянувшись на запертую дверь. – Спросить о рельсотронах. Так вот, я пришёл сегодня на аэродром и ждал транспорт. Торкват подошёл и отвёл меня в переулок. Его вчера допрашивали из-за рельсотрона. Он всё знает. Он вспомнил, кто подходил к нему с этой штукой. Её не он делал, но пришлось кое-что подправить – ну, как обычно, ты знаешь…

Гедимин мигнул.

– Рельсотрон нашли? – спросил он. – Тогда… это оружие диверсанта, которого взорвал Лиск? Hasu…

– Меня гоняешь, а сам ругаешься, – фыркнул Иджес, легонько ткнув его в плечо. – Ну да. Торкват узнал его. Он хорошо помнит, кто приходил, – а проку? Эту кучу протоплазмы уже ни о чём не спросишь.

– Скверно, – Гедимин потёр висок. – Рельсотрон был один? Что говорит Мика?

– К ней не приходили, – пожал плечами Иджес. – Тот сармат приносил три пушки с разными дефектами. Говорил, что для патруля. Торкват тогда болтать не стал, а вот как оно повернулось…

Гедимин кивнул.

– Бесполезная информация, – пробормотал он, поднимаясь с койки; мозг, запертый в малоподвижном теле, упорно отказывался работать. – У всех этих сарматов должен быть командир. Надо искать его. А он навряд ли сам бегает с рельсотроном.

– Если он вообще сармат, – угрюмо буркнул Иджес. – Куда ни ткнёшь, везде провал. И федералы отмалчиваются. Может, уже всех поймали?

– Сомневаюсь, – Гедимин прошёлся вдоль койки и подошёл к окну; снаружи уже стемнело, но раскатанный озёрный лёд блестел в свете прожекторов. – Никогда не понимал обычаи макак… Ладно, подождём Хольгера. Покажи, что вы сегодня наработали.

…«…настаивает на строительстве градирен. Я, как и вы, не вижу в этом практического смысла, однако у Ведомства сохранения биоразнообразия свои резоны…»

– Да, глупо, – Гедимин недовольно сощурился. – Холодное озеро под городом. Здесь не нужны градирни. Но макаки… Они настоят на своём.

Иджес согласно кивнул и хотел что-то сказать, но повернулся на почти беззвучный шелест открывающейся двери и испустил шипящий вздох. В палату, придерживаемый за плечо Хольгером, входил Кенен Маккензи.

Гедимин резко поднялся на ноги. Заныла рука, он покосился на правую ладонь, – сжатые в кулак пальцы до боли впились в неё.

– Эй-эй! – Кенен поднял руки. – Тише!

– Постой, Гедимин, – Хольгер поспешно переступил порог. – Я привёл его. У него есть интересная информация. Пусть он скажет.

Гедимин мигнул. Кенен под его взглядом боязливо сощурился и посмотрел себе под ноги. В нелепом комбинезоне мехом наружу он казался вдвое шире, чем был на самом деле, и закрывал весь проём, – Хольгер еле протиснулся мимо него.

– Входи, – кивнул ремонтник. Хольгер подтолкнул Кенена в спину, и дверь за ними закрылась.

– Давно не виделись, Гедимин, – сказал учётчик, натянуто улыбаясь. – Хольгер считает, что я могу принести вам немно… Эй!

– Ближе к делу, – угрюмо сказал Хольгер, крепко сдавив его плечо. – Что ты видел в магазине?

Гедимин поднял руку.

– Подожди. Один вопрос. Ты сдал «Скат»?

Кенен мигнул.

– Что?.. – он переступил с ноги на ногу и покосился вбок, но там была только стена.

– Ты слышал, – Гедимин недобро сузил глаза. – Отвечай.

Кенен замотал головой.

– Эй, Гедимин! Я что, давал основания для таких подозрений? Или похож на идиота? Ну да, я не дал тебе убиться о крейсер в лесу! Могу принести извинения, но ты не предупреждал, что хочешь умереть наиболее глупым и бессмысленным способом! Я понятия не имею, как люди на вас вышли! Вас тут, конечно, трое, и вы сильнее меня раз так в девять…

– Тихо, – буркнул Хольгер, убрав ладонь с его плеча. – Может, он всё-таки донесёт свою информацию? Она действительно интересна.

– Говори, – сказал Гедимин, убирая смарт в нагрудный карман. С изучением письма от Конара пока следовало повременить.

– Всегда знал, что ты разумное существо, – Кенен вздохнул с облегчением и оглянулся на соседнюю койку, но Хольгер не дал ему сесть. – В городе сейчас много разговоров о диверсиях, и в кои-то веки ты вне подозрения… Эй! Я рассказываю.

– Не то, – буркнул Хольгер. – Ближе к делу.

– Это было вскоре после Валентинова дня, под вечер, – Кенен задумчиво посмотрел в потемневшее окно. – Я зашёл за сэндвичами к Грегори и увидел очередь. Всего трое сарматов, но простоять пришлось все полчаса. Один сармат – рабочий с машиностроительного завода – расплачивался с Грегори наличными. Они возились минут двадцать, не меньше! Я сильно удивился – чего-чего, а наличных в нашем городе не увидишь. Грегори долго потом бубнил себе под нос – у него даже кассы нет, а отказать он не имеет права… Любопытная история, верно?