Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 148 (всего у книги 158 страниц)

– А, – Хольгер, недовольно сощурившийся на него, успокоился и перевёл взгляд на Гедимина. – Для начала ограничимся отмывкой. Меи у нас достаточно, тебе разделитель пока не нужен, – найдёшь время разобрать его и отнести наверх?

Из-за стола, за которым сидел Константин, донёсся тяжёлый вздох.

– Обсуждение рабочих вопросов приятно слышать, – командир «научников» поднялся с места и смерил Гедимина хмурым взглядом. – Но ещё лучше было бы услышать что-нибудь по поводу предстоящей работы на АЭС. Ты хотя бы заглянул в документацию?

Гедимин сердито хмыкнул.

– Я всё это строил. Думаешь, там написали что-нибудь новое?

Ответить Константин не успел – предупреждающий сигнал пронёсся по ангару. Агенты Ведомства вошли на верхний ярус, и обсуждения на время следовало прервать.

В этот раз патрульных было шестеро; с ними по лестнице спускался робот-перевозчик – самоходная складная тележка на коротких «конечностях», отдалённо похожих на гусеницы сложной формы. Его платформа была прикрыта матовым куполом защитного поля – в робота был встроен «арктус». Гедимин заинтересованно хмыкнул – механизм выглядел новым, недавно привезённым с материка и несколько отличающимся от привычных.

Масанг отправил две пары патрульных проверять реакторный отсек и «грязную» лабораторию, третья вошла в хранилище и завела туда робота-перевозчика. Масанг остался один посреди коридора, и Гедимин, потеряв из виду неизученную «тележку», вспомнил о незаданном вопросе и подошёл к агенту.

– Здесь есть сарматы, которые держали в руках ирренций? Хочу поговорить с ними.

Масанг удивлённо мигнул.

– Странное пожелание. Мои патрульные не работают с ирренцием и не прикасаются к нему без спецзащиты. Здесь я не смогу помочь.

– Пусть со спецзащитой, – согласился Гедимин. – Дай поговорить с таким.

Масанг с сомнением посмотрел на него и повернулся к дверям хранилища.

– Тегейриан, подойди сюда.

Один из патрульных, возвращающихся из реакторного отсека, вошёл в хранилище; оттуда вышел другой сармат, и Гедимин увидел на его броне знакомые значки. «Та самка, которая была в тот раз с Масангом,» – узнал он. «Будущий куратор?»

– Срочное поручение? – спросила она, с любопытством посмотрев на Гедимина.

– Ты держала в руках ирренций. Теперь у атомщика есть к тебе вопросы, – Масанг кивнул на ремонтника и шагнул в сторону. – Я не держал в руках ирренций и не могу на них ответить.

Гедимину в его словах почудилось что-то насмешливое, и он недовольно сощурился.

– Ирренций? Без защитного поля? – Тегейриан покачала головой. – Это для настоящих учёных. Нам, агентам, советуют таких опытов на себе не ставить.

– Никто не берёт ирренций голыми руками, – буркнул Гедимин. – Это опасно.

Он покосился на свою ладонь и решил быстро перейти к делу.

– Когда ты держала ирренций в руках – чувствовала что-нибудь?

Тегейриан мигнула.

– Вы о причастности к науке или о нежелании устроить ядерный взрыв?

«То ли я странно спросил, то ли мне странно ответили,» – подумал Гедимин.

– Какой ирренций на ощупь? – он не хотел спрашивать напрямую, чтобы самка не вспомнила лишнего.

– Не знаю. А защитные поля на ощупь одинаковы, – слегка усмехнулась Тегейриан. – Я же говорю – мы, агенты Ведомства, не испытываем омикрон-излучение на себе.

– Ирренций в поле – такой же, как поле без ирренция? – переспросил Гедимин.

– В этом и смысл защитного поля, разве нет? – ответила самка.

Из хранилища выкатился робот-перевозчик. Сквозь непрозрачный купол на его «спине» было не видно, несёт он какой-нибудь груз или нет, но двигался он медленнее и осторожнее, чем на входе.

– Вы услышали то, что хотели? – спросил Масанг у Гедимина, переглянувшись с Тегейриан. – Надеюсь, что да. Мы не можем задерживаться.

Ремонтник кивнул и отошёл к дверям «чистой» лаборатории. Он не мог понять, насколько достоверную информацию получил, и не посмеялись ли над ним.

– Ты сегодня озадаченный, – заметил Хольгер, посмотрев на вернувшегося Гедимина. – Ведомство чего-то хочет?

– Это я… пытался задавать вопросы, – отозвался ремонтник. – Хольгер, ты трогал ирренций сквозь защитное поле? Рукой, а не манипулятором?

– Доводилось, – кивнул тот. – А в чём дело?

– Какой он на ощупь?

Хольгер мигнул.

– Постой… В самом деле, с ним что-то странное. Слабое такое тепло в ладони. Как будто извне… Но ведь омикрон-лучи сквозь поле не проходят, а сигма никак не действует, правильно?

– Чего-то мы не знаем о сигма-излучении, – покачал головой Гедимин. – Собрать бы данные, но… Не хочу экспериментировать на сарматах.

– Где же мы возьмём тебе макак? – усмехнулся, выглянув из-под верстака, Иджес. – А ирренций трогать нечего. Руки сожжёте.

26 апреля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Миниатюрные, практически плоские температурные датчики на присосках Хольгер одолжил в медчасти; их прилепили к ладони и фалангам пальцев, записывающее устройство закрепили на запястье. Гедимин попробовал сжать кулак, пошевелил рукой и скептически хмыкнул:

– Это имеет смысл?

– Исследования – значит, исследования, – отозвался Хольгер. – Если излучение просачивается и действует, оно должно как-то себя проявлять. Ощущение тепла? Посмотрим, что почувствуют датчики.

– Такие датчики никогда не фиксировали сигму, – сказал Гедимин. – С чего им в этот раз её заметить?!

Впрочем, лёгкий, почти невесомый прибор не мешал сармату в работе, и вскоре он вообще забыл об устройстве, приклеенном к запястью, – он разбирал ирренциевый реактор, и это занимало его полностью. Полые плутониевые стержни были отделены и разрезаны на куски, удобные для переработки; затем Гедимин отделил ирренциевую часть. Её можно было бы оставить, но сармат уже задумал новый эксперимент, и для его старые стержни не подходили. Ирренций отправился на переработку первым, и Гедимин, держа тонкостенные трубки в руках, снова чувствовал растекающееся по ладоням тепло.

– Ты бы упрочнил поле, – сказал ему Хольгер, когда весь ирренций отправился в дробилку, и можно стало снять защиту. – Он сильно жжётся?

Гедимин качнул головой.

– Нет. Это даже… приятно.

– Что-то странное с этим металлом, – пробормотал Хольгер, глядя на монитор. – Ну, тут всё хорошо, можешь нести плутоний. Тебе цифры полностью или по стержням?

– Раздели по стержням, – попросил Гедимин. – Буду приносить их по одному.

… – Восемьсот двадцать пять граммов за месяц, – подытожил Константин. – Семь с половиной процентов выработки. Дополнительные слои оказались кстати. Будешь добавлять новые?

– Этих хватит, – отозвался Гедимин. – Внутри слишком сильное излучение. Теперь я возьму меньше ирренция, более тонкие стержни. Двухсот семидесяти граммов мне хватит.

– Бери, – кивнул Константин. – Думаешь, выработка не упадёт?

– Проверю, – пожал плечами сармат.

– Датчики! – спохватился Хольгер и протянул руку к его запястью. – Прибор на месте?

Он отобрал у Гедимина записывающее устройство и унёс к себе на стол, но через несколько секунд отложил его и повернулся к сармату.

– Ничего.

– То есть?

– Температура не менялась, – сказал Хольгер. – Точнее, менялась… небольшой нагрев из-за задержки воздуха под полем. Но ничего сверх этого нагрева. Похоже, это твоё тепло не фиксируется датчиками.

Гедимин кивнул.

– С сигмой всегда так. Непонятно, как я могу её чувствовать.

Хольгер задумчиво посмотрел на связку датчиков.

– Видимо, сигма действует напрямую на нервные окончания. А это довольно интересно, Гедимин… Тот учёный, Энтони Рохас, получил проблемы с нервной системой из-за облучения? Даже поражение головного мозга?

Ремонтник покосился на свои руки. Небольшое воздействие на нервные окончания в ладонях никак не могло зацепить мозг… но, в конце концов, сигма-излучение распространялось во все стороны, а защитное поле не мешало ему – ни на ладонях, ни на голове. «А странно, почему все ощущения сосредоточены в руках,» – подумал сармат. «Никогда не чувствовал этого тепла на груди или на лице.»

– Интересно, что мне никогда не жгло лицо, – сказал он, не дослушав Хольгера. – А излучение должно было задевать всё тело. Но тепло было только рукам.

– Да, тут есть над чем подумать, – кивнул Хольгер. – Непростое излучение… Тут привлечь бы радиобиологов…

Из-за стола Константина донеслось фырканье.

– Хотите стать подопытными? Не советую. Не знаю, на что там действует сигма, но когда начнут это выяснять – первым делом, Гедимин, тебя вскроют. Скорее всего – живьём.

Ремонтник вздрогнул.

– У Ведомства что, нет радиобиологов, которые не вскрывают сарматов живьём? – повернулся к Константину Хольгер. Теперь зафыркал и Линкен – научные разговоры его не интересовали, но тут он подошёл ближе.

– Правда, держись от биологов подальше, – посоветовал он Гедимину. – Мигнуть не успеешь, как распотрошат. Научное любопытство, мать их колба…

– Кронион, – медленно проговорил Хольгер. – Вот он бы нам сейчас был полезен. Гедимин, ты давно с ним не переписывался?

Ремонтник покачал головой.

– С ним не связаться. Возможно, он мёртв.

…С озера Гедимин вернулся затемно – после работы над новым реактором сам сармат нуждался в охлаждении сильнее, чем плутониевые стержни. Он плавал и лежал на камнях у восточного берега так долго, что все сарматы успели разойтись; в бараке уже полчаса как отзвучал отбой, но едва сармат успел войти в комнату, как в коридоре послышались быстрые шаги, и кто-то постучал в дверь.

– Джед, ты на месте?

– Гедимин, – буркнул ремонтник.

– Сегодня ты припозднился, – Кенен, переступив порог, широко улыбнулся. – Чем дальше, тем труднее тебя застать. Снова научные изыскания?

– Тебе что надо? – спросил Гедимин, недовольно щурясь. Учётчик пришёл без смарта и не принёс с собой миниглайд – значит, речь шла не об очередной поломке, и это настораживало сармата.

– Да, сегодня ты общаться не настроен, – вздохнул Кенен. – Хольгер тоже. Может быть, ты договоришься с ним быстрее? Я предложил ему очень выгодное дело, а он прогнал меня. Невежливо так обращаться с друзьями!

Гедимин хмыкнул.

– Давно вы друзья?

– Не надо так, Джед, – Кенен на секунду перестал улыбаться. – Ваша дружба мне очень дорога. Я говорил с Хольгером о редкоземельных металлах. Он где-то нашёл хороший источник тербия, неодима и диспрозия. А я бы мог перепродавать часть реагентов. Хольгер к таким делам неприспособлен, а мне несложно – всего-то за половину выручки. Если ты мне поможешь, я поделюсь с тобой… большой тюбик горчицы с каждой продажи, а?

Он посмотрел Гедимину в глаза и осёкся.

– Джед! Я пошутил. Буду отдавать тебе пять койнов. Практически ни за что.

– Отстань от Хольгера, – ровным голосом сказал ремонтник. – Не хочет продавать – не лезь.

– Но это же глупо! – возмутился Кенен. – У него много. Даже есть запас. Ну что ему делать с реагентами?! А так он скопил бы на миниглайд. А то и на глайдер. Вы все – учёные, инженеры, сколько можно жить хуже последнего шахтёра?!

– Не знаю, о чём ты, – Гедимин шагнул вперёд, оттесняя учётчика к двери. – Хольгер тебе сказал, что ничем торговать не будет? Сказал. Вот и иди.

Он закрыл дверь на задвижку и лёг. Кенен уже в коридоре рассказывал что-то о выгодности сделки, но тут послышался голос потревоженного Линкена, и учётчик резко замолчал. Гедимин ухмыльнулся и закрыл глаза.

30 апреля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Двадцать пять граммов на килограмм плутония? Думаешь, этого хватит? – Хольгер с сомнением смотрел под защитное поле. Оно ещё было непрочным – всего два неуплотнённых слоя; внутренний был покрыт зелёной рябью, до внешнего дотягивались только сигма-лучи, оставляя причудливые красные разводы, время от времени изменяющие форму и расположение.

– Надо проверить, есть зависимость от количества ирренция или нет, – сказал Гедимин, закрепляя в пазах ещё один полый стержень, с более толстыми стенками, массивный и горячий на ощупь. Плутониевые цилиндры пока не нуждались во внутренней прослойке для прочности, а вот ирренций уже пришлось раскатывать по поверхности рилкаровой основы, иначе он сминался и рвался под собственным весом.

– Если всё пойдёт как надо, будет достаточно грамма для затравки, – сказал сармат, сверяясь с монитором. Температура в ещё не собранном реакторе уже медленно росла – поле не выпускало тепло наружу, генераторный плутоний, как ему и положено, нагревался, охлаждение ещё не подключили.

– Один грамм? Сусальная фольга из ирренция? – Хольгер усмехнулся. – Не забывай дезактивировать оборудование, Гедимин. Твои станки в темноте, наверное, уже светятся.

…Красный светодиод над запечатанной дверью мигнул и погас, секунду спустя зажёгся ещё один. Гедимин навалился на створки, пытаясь их сдвинуть, но они не стронулись с места и на миллиметр.

– Близко не подходите, – предупредил он Ангуса и Хильду, с опаской наблюдающих за ним из открытого реакторного отсека. – Особенно если что-то услышите – грохот или шипение… «Арктусы» запечатают люк, если что-то расплавится – наружу не выйдет.

– Всё пугаешь операторов? – ухмыльнулся Константин, терпеливо дожидающийся его у лестницы. – А они потом болтают в городе. Ещё не слышал, что там о нас говорят?

– Пусть болтают, а облучаться им незачем, – буркнул Гедимин. – Хольгер, ты за реактором присмотришь? Я его в этот раз вообще не увижу…

– Не бойся, атомщик, – химик погладил его по плечу. – Я поглажу за тебя защитное поле. Вам с Константином хватит работы на станции.

– Гедимин уже, небось, забыл, что ему завтра на станцию, – хмыкнул командир «научников». – Если пойдёт в ангар, ловите и разворачивайте!

…Гедимин выбрался из воды и хотел лечь на прошлогоднюю траву, но отвлёкся на шум проезжающего по аэродрому погрузчика. Их сегодня согнали со всего Ураниума; весь Шахтёрский аэродром был оцеплен предупреждающими лентами и кишел охраной, глайдеры, возвращающиеся с рудников, отгоняли на северную площадку. Вдоль берега, за опустевшей стоянкой, оставили узкий проход для сарматов, но и по нему нельзя было подойти к зданию аэропорта. Рядом стоял огромный транспорт – эдмонтонский барк, и к нему съезжались одна за другой нагруженные платформы. На одну из полос, не занятых барком, снижался глайдер со знакомым угловатым символом на борту; коснувшись полосы, он спрятался за большим транспортом.

– Опять макаки заняли весь аэродром, – раздражённо вздохнул Иджес. Солнце ушло, и сармат слегка посинел от холодного ветра, но ложиться в укрытие не хотел – глайдеры, проезжающие мимо, постоянно ему мешали. Гедимин, обнаружив отсутствие источника тепла, начал одеваться, но вполглаза следил за восточным краем аэродрома. Глайдеры, съезжающиеся на разгрузку, приходили не с севера, что было бы привычно, – они выныривали из лесного массива на юго-востоке. Там, как знал Гедимин, не было никаких заводов – только небольшие строения, в которых жили приезжие с материка, и одноэтажный комплекс, отведённый под базу Академии Космофлота.

Мимо проехала ещё одна платформа, накрытая полосатым брезентом. На её краю стоял человек в пехотной броне, окрашенной в цвета Академии. Ещё двое, по виду – курсанты, шли рядом. Гедимин посмотрел на эдмонтонский барк – нос корабля закрывал обзор, но можно было увидеть начало строя – несколько человек в комбинезонах курсантов выстроились вдоль барка и чего-то ждали.

– Куда это они? – спросил Гедимин, пытаясь вспомнить, что было на аэродроме прошлой весной. Если память не подводила его, в тот раз Академия не занимала все полосы и не выгоняла на площадку столько грузовых платформ.

– Домой, – Иджес посмотрел на него и усмехнулся. – Энцелад, приём! Ты что, ничего не слышал? Космофлот сворачивает базу. Больше макаки тут не тренируются. А свалили бы три года назад – и ты был бы целее!

Гедимин удивлённо мигнул и посмотрел на барк. На этот корабль можно было поместить все строения базы, не разбирая их, но ничего, похожего на строительные материалы, из-под брезента на платформах не высовывалось.

– Они разберут свои здания? – спросил он. – Почему решили убрать базу?

– Как ты умудряешься ничего не знать?! – Иджес недоверчиво посмотрел на него. – Это Маркус надавил на Совет безопасности, и они приказали всем макакам уехать. База – только начало, скоро тут не останется ни одной мартышки. Всё – и аэродром, и станция, и все заводы – будет нашим. Никаких бабуинов в экзоскелетах. Никакого Фюльбера. Весь город уже знает. А ты где был?

Гедимин мигнул ещё раз.

– Не нравится мне это, – пробормотал он. – Так что со зданиями?

– Не нравится? – удивился Иджес. – Ты что, обожаешь охрану? Они тебя чуть не искалечили! А здания… их заберёт патрульная служба. Им тоже надо где-то тренироваться.

На краю аэродрома, не дождавшись разгрузки, протяжно загудел глайдер. Два погрузчика пытались разъехаться на одной полосе; один из них поставил часть гусеницы на платформу, и к гудкам присоединились крики охранников.

– А сарматам дождь не мешает, – донеслось с крайней платформы, ближайшей к озеру. По ней быстро шли двое в комбинезонах со знаком «Вирма». За ними по пятам следовал охранник в лёгком экзоскелете.

– Им нравится вода, – усмехнулась одна из человеческих самок, замедляя шаг и поправляя сумку на плече. Большая часть её вещей была развешана по экзоскелету, но сумку она держала при себе; сбоку было прикреплено что-то вроде сарматской цацки – изображение странного существа из стеклянных пластин и хромированной проволоки.

Иджес толкнул Гедимина в бок, и тот вспомнил, что так и стоит в расстёгнутой куртке и не замечает холодного ветра и синеющей кожи. Он дёрнул застёжку кверху и хотел отступить за куст – пристальный взгляд самки с платформы насторожил его – но не успел.

– Гедимин Кет? Механик с Волчьей речки? – самка приподняла забрызганную дождём маску и взглянула на сармата в упор. Гедимин изумлённо мигнул.

– Миссис Кунц! – крикнул охранник, но его слова заглушил гудок погрузчика. Самка, оглянувшись, успокаивающе помахала рукой.

– Дагмар Кунц, инженер «Вирма», – Гедимин наклонил голову, с интересом разглядывая пришельца. «Они… меняются,» – с удивлением понял он, сообразив, что показалось ему странным в голосе и внешнем виде Дагмар. Всё изменилось – не настолько, чтобы сармат не мог вспомнить этого человека, но очень существенно. «И волосы… раньше были светлее,» – подумал он. «А, у них же традиция краситься…»

– Старший инженер Канадского корпуса переработки, – поправила Дагмар, приложив ладонь к нашивкам на комбинезоне, и остановилась в двух шагах от сармата. – Да и вы уже не механик. Научная работа? В области атомной энергетики? Значит, вы всё-таки доучились в Лос-Аламосе и нашли себе место? Чёрт! Здесь есть чему позавидовать!

Гедимин смущённо хмыкнул.

– Ты здесь из-за рудников? Замена оборудования? – он оглянулся на барк и спрятавшийся за ним глайдер – непохоже было, чтобы в маленький транспорт «Вирма» поместилось оборудование для сольвентной скважины, хотя бы одной. «Могли пригнать на Грузовой аэродром,» – подумал сармат.

– Нет, теперь я этим не занимаюсь, – ответила Дагмар, наклоняя голову набок и с интересом рассматривая Гедимина – не то его значки, не то новые шрамы на руках. – Там старший инженер не нужен. Да и здесь тоже, но на всякий случай меня прислали. Мы передаём вашему мэру наши заводы. А я слежу, чтобы всё прошло гладко.

– Миссис Кунц! – охранник двинулся вперёд, поднимая бластер. – Держите дистанцию! Эти тески опасны!

Мимо с грохотом проползла платформа – груз, уложенный на неё, был плохо закреплён и громыхал при движении, и Гедимин дёрнулся в сторону Дагмар – если что, её пришлось бы очень быстро отталкивать с траектории падения тяжёлых предметов. Разряд бластера едва не сжёг ему ступню – сармат успел шарахнуться назад. За кустами сдавленно зашипели, и Гедимин краем глаза увидел, как Линкен ложится в укрытие и зажимает что-то в руке.

– Эй! – крикнула Дагмар. – Вы с ума сошли? Зачем было стрелять?!

– Отойдите оттуда! – охранник повёл бластером в сторону ближайшей группы сарматов. – Слишком много грёбаных тесков!

– Они безоружны. Прекратите махать стволом! – рявкнула на него самка. – Чёрт подери! Гедимин, нам, наверное, никогда не дадут спокойно поговорить.

Сармат кивнул.

– Много работы на станции в мае. Могу выходить только ночью. Но если будет нужна помощь…

Дагмар засмеялась и протянула руку к его локтю, но охранник за спиной сердито засопел в шлем и переступил с ноги на ногу.

– Миссис Кунц!

– Я знаю, что на вас можно положиться. Но не хочу, чтобы станция пострадала из-за того, что вам пришлось работать ночью.

– Дагги, мы так ничего не успеем, – вмешалась вторая самка в комбинезоне «Вирма» – судя по нашивкам, ещё один инженер с расширенными полномочиями. – Транспорта здесь нет, а завод далеко.

Барк издал предупреждающий рёв, от которого даже сарматы пригнулись, а некоторые прикрыли уши. Дагмар встряхнула головой и криво улыбнулась.

– Хорошо было встретиться, Гедимин. Следите за реактором!

Она поднялась на платформу, и приезжие пошли дальше. Охранник, бросив на Гедимина подозрительный взгляд, двинулся за ними.

Иджес толкнул Гедимина в бок.

– Снова инженер из «Вирма»? Тебя она запомнила. А меня – нет. А ведь мы вместе тогда возились с оборудованием.

Линкен фыркнул, выбрался из кустов и сунул динамитную шашку в карман, – пока все охранники столпились вокруг барка, готовящегося ко взлёту, следить за взрывником было некому.

– «Вирм» тоже уходит? Хорошо. Пусть забирают своих бабуинов вместе с экзоскелетами.

– Теперь можно будет пройти на любой завод? – недоверчиво посмотрел на него Гедимин. Линкен мигнул.

– Зачем тебе на завод? Своей работы мало? Там выставят патрульных. У них будет оружие. Бластеры, а не шокеры. Никакие диверсанты больше сюда не пролезут.

– Лучше диверсанты, чем патрули с бластерами, – угрюмо отозвался Гедимин.

01 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Эта – последняя,» – Гедимин провёл ладонью по герметичному контейнеру с топливной сборкой внутри и повернулся к Айзеку.

– Запускай!

Электрокран загудел и сдвинулся с места. Рабочие, до того молча стоявшие у стен и наблюдавшие за Гедимином, облегчённо вздохнули. Сармат едва заметно поморщился и шагнул к выходу.

– Работайте!

– Спасибо! – крикнул ему вслед Айзек. Сармат кое-как сдержал раздражённый вздох. «Ещё одна нелепая традиция. С чего они взяли, что гладить сборки нужно? И тем более – что нужно гладить их все?!»

В кармане загудела рация.

«Как там сборки?» – спросил Константин. Гедимин тяжело вздохнул. «Иду наверх.»

Дверь, ведущая с лестничного пролёта в машинный зал, была открыта, в проёме, перегородив его, стояли двое сарматов-патрульных в пехотной броне и ошарашенно вертели головами. Один держался за уши.

– Шлем! – Гедимин, поравнявшись с ним, постучал пальцем по его затылку. – Где наушники?

– А? – гаркнул в ответ патрульный. Ремонтник поманил его к себе. Оба охранника вывалились на площадку, хватаясь за шокеры. Массивная дверь наконец закрылась, и настала тишина.

– В шлеме есть наушники, – громко и чётко проговорил Гедимин, глядя в помутневшие глаза патрульного. – Пока ты в машзале – не снимай их.

– А, вот что… – сармат, встряхнув головой, отстегнул шлем и заглянул внутрь. – А я думал – как вы все тут не переглохли…

– Скажи – не передохли! – буркнул второй, надевая шлем. – А ты – атомщик? Ходишь тут везде, а не инженер…

– Тихо! – первый щёлкнул по его броне. – Потом скажу, кто это. Идём на пост!

В этот раз они закрыли за собой дверь. Гедимин покачал головой. «Им даже это не объяснили? На макак это похоже, на «Вестингауз» – нет. Фюльбер вообще видел эти посты?»

– В таких условиях ни о какой ответственности не может быть и речи, – услышал Гедимин знакомый голос с площадки напротив реакторного зала. – Что? Понятия не имею. Обращайтесь к мсьё Арбогасту, это его область полномочий. Я предупреждал – это так не делается. Как угодно, месье. Я ещё в апреле умыл руки.

На лестничной площадке напротив массивной круглой двери с символом радиационной опасности стоял «Рузвельт», перегораживая почти весь проход. Из экзоскелета доносилось приглушённое бормотание на неизвестном Гедимину языке. Сармат остановился.

– Мсьё Гедимин? Неожиданными путями вы ходите, – сказал Фюльбер, отодвигаясь в сторону – насколько позволяли размеры экзоскелета. – Проходите, я не смею вас задерживать.

Гедимин мигнул – что-то с «менеджером по персоналу» было не так, и это настораживало.

– Патрульные в машинном зале дежурят без наушников, – сказал он. – Половина, вероятно, без респираторов. Им вообще ничего не объясняли?

Из экзоскелета донёсся вздох.

– Я отвечаю за подготовку своего персонала, мсьё инженер. Ребята в пехотной броне странных цветов ко мне отношения не имеют. Моё дело – порадоваться, что это не технический персонал.

– Теперь на «Полярной Звезде» вообще не останется людей? Тебя тоже выгоняют? – спросил сармат. – Это глупо.

В экзоскелете невесело хмыкнули. Гедимину стало не по себе – раньше Фюльбер был куда более сдержанным в проявлении эмоций. «Что-то с ним не то…» – думал сармат.

– Выгоняют? Хорошее слово, мсьё инженер. Да, Рождество – и день Святого Сильвестра – я наконец проведу дома. Так же, как и вся охрана «Полярной Звезды». Навряд ли я смогу зайти к вам попрощаться, так что – было приятно с вами работать.

– С тобой тоже, – склонил голову Гедимин. – Это приказ «Вестингауза»?

– Нет, мсьё инженер. Это решение на высшем уровне, – ответил Фюльбер. – И отмене оно не подлежит. Мсьё Маркус Хойд считает, что люди недостойны доверия. Совет безопасности – что наше пребывание здесь провоцирует вас на мятежи. В чём-то они правы, не так ли?

Гедимин смутился.

– Мы никогда не трогали твою охрану, – пробормотал он и тут же вспомнил прошлогоднюю «утечку».

– Разумеется, мсьё инженер. Разумеется, – отозвался Фюльбер. – Вы и ваши друзья обходились мне дорого, но работать с вами, тем не менее, было приятно. Постарайтесь не убить себя после моего отъезда. Сомневаюсь, что мсьё Арбогаст будет так о вас заботиться.

Рация снова загудела. «Ты где?» – спрашивал Константин. «Бьорк уже волнуется.»

– Идите, мсьё Гедимин, – «клешня» экзоскелета ввела код, и первая пара дверных створок пришла в движение. – У вас много своей работы. А я вернусь к своей. До конца года ещё восемь месяцев.

«Не нравится мне это всё,» – думал Гедимин, возвращаясь в реакторный зал. «Обучить патрульных проще, чем операторов. Почему это не было сделано?»

04 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Пассажирский глайдер, уже подъезжавший к платформе перед заводом «Вестингауза», внезапно остановился и зажёг над дверями красные светодиоды – посадка задерживалась. Транспорт, идущий за ним, встал поодаль от платформ, потом затормозили глайдеры на соседней полосе. Дорогу к северу от завода спешно перекрывали жёлтыми лентами. Гедимин слышал гул открывающихся ворот и пронзительные гудки незнакомой, слишком высокой тональности, – они буквально впивались в уши.

– Это ещё что?! – Линкен повернулся к северным воротам и ошалело мигнул. На оцепленную охраной дорогу, пронзительно гудя и мигая красными огнями, выползал массивный гусеничный глайдер с бронированным коробом на борту. Под его весом машину, казалось, вдавливало в дорожное полотно. На тёмной ребристой броне желтели «трилистники». Когда он поравнялся с платформой, на которой стоял Гедимин, сармат почувствовал слабую вибрацию – земля дрожала под гусеницами, и дрожь передавалась опорам платформ.

Глайдер выбрался на шоссе и медленно пополз на север. Патрульные с флажками шли по бокам от него, предупреждая об опасности, – хотя предупреждать было некого, ни один транспорт не мог выехать на перекрытую дорогу. Следом шли двое сарматов и внимательно осматривали шоссе – участки, по которым только что проехал глайдер – иногда подсвечивая их фонариками.

– Сколько весит эта штука? Выглядит так, будто платформа готова треснуть! – Иджес с опаской смотрел вслед глайдеру.

– Сам контейнер – девяносто восемь тонн, – отозвался Гедимин. – Это наш глайдер. Поехал за отработанным топливом.

«Будет ждать у корпуса, пока мы не приедем,» – думал он, недовольно щурясь. «Собирались же пригнать их ночью! Теперь жди два часа у перекрытой дороги…»

Станция была в километре от завода, но глайдер не торопился, а второй – такой же медлительный – ещё даже не выполз из-за ограждения. Близкорасположенной «Полярной Звезде» выделили только два контейнеровоза – остальные, вывезенные на материк на борту барка, сейчас работали где-то в Южном Атлантисе.

– Теперь кого ждём? – Линкен огляделся по сторонам. – Атомщик, они там без тебя лишнего не вывезут?

– Без нас работа не начнётся, – сказал Константин; его не занимали контейнеровозы, и он общался с компанией северян, но на недовольный голос Линкена подошёл. – А ты куда торопишься? Гедимин сказал тебе, сколько этот глайдер весит. На полной скорости он в землю уйдёт до гранитной подложки.

Второй глайдер наконец показался из-за ограждения и двинулся к шоссе. Линкен мигнул.

– Два стотонника? В один ваше топливо не влезет? Говорили вроде, что у вас на отправку тонн тридцать…

– Да, немного, – согласился Константин. – Шесть заходов… За три дня справимся.

– Если всё пройдёт гладко, – буркнул Гедимин.

Линкен перестал разглядывать контейнеровоз и повернулся к сарматам.

– Стотонный транспорт – чтобы отвезти пять тонн отходов?! Чего вы туда напихали, атомщики?

– Биологическая защита, Лиск, – Константин нетерпеливо смотрел на пассажирский глайдер, иногда оглядываясь на пост посреди дороги, и разъяснения давать явно не хотел. – Легче не получится.

– Можно было бы поставить «арктусы» вместо бетона и стали, – сказал Гедимин, вспоминая устройство контейнеров. – Степень защиты та же, вес гораздо меньше. Я бы к следующей выгрузке доработал их. Но не знаю, с кем об этом говорить. Фюльбер уезжает…

Константин вздрогнул и пристально посмотрел на Гедимина.

– Ты не всерьёз, надеюсь? Ничего не трогай!

– Почему? – удивился сармат. – «Арктусы» надёжны.

– Тебя не удивляет, что до сих пор никто не поставил «сивертсен» на контейнеровозы? А их изобрели не вчера, – напомнил Константин. – Такими вещами занимается Комитет по ядерному урегулированию. А там не любят новшеств.

– Но теперь-то завод наш, – сказал Гедимин. – При чём тут Комитет?

Константин вздохнул.

– Это означает только одно – мы будем общаться с Комитетом без посредников из «Вирма» или «Вестингауза». Мы всё ещё соблюдаем законы Атлантиса, помнишь? Хотя – с кем я говорю?! Когда это Гедимин Кет оглядывался на законы?!

…«Стотонный контейнер для пяти тонн содержимого,» – Гедимин тяжело вздохнул – чем дальше он прокручивал эту мысль в голове, тем нелепее она казалась. «Технологии полуторавековой давности. И это у людей, у которых есть изобретатели. У нас тоже так будет? Одни и те же устройства без доработок на несколько веков?»