Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 150 (всего у книги 158 страниц)

…Спор о том, кто пойдёт к Константину, был недолгим, – единственным вменяемым сарматом из тройки экспериментаторов командир считал Хольгера; он уже полчаса что-то втолковывал северянину, показывая на телекомпе записи со сканеров. Линкен молча сидел у верстака и наматывал на пальцы красные проводки. Гедимин, засунув излучатель под защитное поле, разобрал его и сейчас подбирал правильные линзы. «Всё равно придётся добавить ирренция,» – думал он. «Но это сейчас не проблема…»

– Теск!

От возгласа Константина вздрогнули все. Гедимин от неожиданности едва не полоснул по руке лучевым резаком – еле успел отвести «жало» в верстак и теперь с досадой смотрел на прорезанную дыру. Командир «научников», ударив кулаком по столу, поднялся на ноги. Хольгер отступил на шаг и ошарашенно мигнул.

– Я накладываю строжайший запрет на любые опыты с так называемыми микропроколами, – тяжело дыша, проговорил Константин. – Линкен может себе оторвать хоть руку, хоть голову. Но Гедимин должен быть целым и невредимым. Хольгер, если ты ещё раз попробуешь заморочить ему голову, когда он работает над важнейшим из наших проектов…

– Heta! – Гедимин выпрямился и вскинул руку. – Я сам предложил Хольгеру помощь. Его проект не менее важен!

– Ошибаешься, – сказал Константин; его прищуренные глаза быстро темнели. – До тех пор, пока здесь, в Ураниуме, не выстроен промышленный образец твоего реактора, – ни о каких других проектах не может идти и речи. И даже тогда… То, что вы с Хольгером придумали, – самоубийственный бред. В виде большого одолжения я разрешу ему дальше исследовать микропроколы, но… Дай сюда!

Он смахнул с верстака излучатель вместе с защитным полем.

– Ещё раз увижу, что ты что-то для него дорабатываешь, – сдам патрульным. Лучше расстрел из станнера, чем распыление на кварки.

– Ты сейчас делаешь большую глупость, – медленно проговорил Хольгер; его глаза потемнели и сошлись в едва заметные щели, и Гедимин видел, как дрожат его веки. Он шагнул к химику, положил руку на его плечо, но сармат оттолкнул его.

– Это настоящее открытие, и ты не можешь так запросто закрыть проект, – продолжал Хольгер. – Я выйду на Масанга, а если понадобится – хоть на Ассархаддона. Вы все хотя бы понимаете, о чём речь?! Это вам не миллиграммы тербия и не набор металлических цилиндров! Да о такой технологии Земля мечтала тысячи лет!

– Не обсуждается, – буркнул Константин, возвращаясь за стол и смахивая с экрана открытые окна. – Пиши кому хочешь. Идиотов и самоубийц там нет.

Гедимин хотел что-то сказать, но осёкся. «Набор цилиндров?» – он еле слышно хмыкнул, отвернулся и сел на место. «И миллиграммы тербия… Ну, как знаешь.»

– Эй, теск! – рявкнул Линкен; когда он успел выйти из угла, Гедимин не видел, но теперь он стоял почти вплотную к Хольгеру. – Сам понял, что сказал?!

– Да чтоб вас всех, – пробормотал Амос, бочком выбираясь к выходу. Он остановился у верстака, с опаской посмотрел на Гедимина и попытался обойти его по широкой дуге, но не рассчитал расстояние и задел его локоть.

– Слишком шумно. Идём, – ремонтник, недобро щурясь, поднялся с места и, придерживая Амоса за плечо, вышел в коридор. – Я пойду работать.

– Можно к тебе? – лаборант опасливо оглянулся на приоткрытую дверь.

– И вот только заявись на полигон! – донеслось из лаборатории. Гедимин плотно сдвинул створки и пожал плечами.

– Сиди, пока не зовут.

«Интересно будет, если Ведомство разрешит опыты,» – думал он по дороге в «красный отсек». «Помогать всё равно не пойду. Надо думать, что говоришь. Набор цилиндров, ah-hasu…»

11 июля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Ведомство прислало «ya» at», – тихо сказал Хольгер, разглядывая пустую ванну разделяющего агрегата. – В этот раз – окончательный.

– Угу, – отозвался Гедимин. – Вот тебе сырьё. Каждый номер обрабатывай отдельно, выработку записывай.

Он протянул Хольгеру длинную металлическую полосу, завёрнутую в защитное поле. С собой у него было ещё несколько таких же полос, в углу каждой был выведен аккуратный номер из трёх цифр, разделённых косыми линиями.

Хольгер поднял взгляд на Гедимина, вздрогнул и странно изогнул губы.

– Атомщик, сколько можно?! Я же извинился…

– Тебе неинтересно, а мне надоело, – буркнул сармат, загружая кусок плутония в дробилку. – Или работай, или уходи. Сам справлюсь.

Он ждал, что химик молча развернётся и уйдёт, оставив его наедине с разделителем, и уже собирался звать Амоса – в работе не было ничего сложного, но у лаборантов записи получались аккуратнее. Хольгер остался на месте, только отвёл взгляд.

– Ладно. Будет тебе выработка по номерам.

…К вечеру реактор был разобран полностью – ирренций отправился на переработку, механические части – на дезактивацию. На месте остались только сигма-излучатель и выключенный монитор.

– Всё сидишь? – Линкен заглянул в отсек, и Гедимин с досадой вспомнил, что не заблокировал дверь, когда возвращался с верхнего яруса. – Ты давно на полигоне не был…

Сармат пожал плечами.

– Работа… Надо ещё раз урезать массу ирренция. Думаю, что делать с обсидианом…

– Весь в реакторе, – хмыкнул Линкен. – Не хочешь поговорить с Хольгером? Он больше не делает дырки в вакууме. Взрывает свои реагенты и сразу уходит.

– Ему же не запрещали опыты с микропроколами, – слегка удивился Гедимин. – А вот мне – запретили. Сам с ним говори.

Он попытался сосредоточиться на данных о выработке – получалось, что просто делать ровные цилиндры со стенками одинаковой толщины бессмысленно, и окончательная форма должна быть более сложной… Но Линкен всё ещё стоял за спиной и заглядывал в чертежи.

– Вот, диск возьми, – заметив недовольный взгляд Гедимина, взрывник протянул ему небольшой предмет. – Хольгер вернул. Сказал – полезно, но не то.

– Ну да, в Лос-Аламосе фантастику не изучают, – ремонтник фыркнул, но диск забрал. – Иди уже. Всем нам не дают работать. Его, по крайней мере, не расстреливают.

21 июля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ладонь Гедимина легла на защитное поле, поверх последнего, полупрозрачного слоя, и красные волнистые линии, задрожав, стеклись к ней. Ощущение тепла потекло по коже, обвивая пальцы тонкими волокнами, потом упёрлось в запястье – и, помедлив секунду, хлынуло вверх. «Сигма концентрируется,» – отметил сармат, посмотрев на поле под ладонью. Руку не жгло, но ему было не по себе, и он отодвинулся от реактора и, стянув перчатку, внимательно осмотрел кожу. Никаких повреждений, как и следовало ожидать, не осталось.

«Странный ритуал,» – подумал сармат. «Но вроде не опасный.» Теперь, когда со «странностями» было покончено, защитное поле можно было уплотнить, а самому – перебираться к щиту управления.

Новый эксперимент подготавливался десять дней, начался сегодня, а закончиться должен был месяц спустя. Тридцать три килограмма плутония и триста тридцать граммов ирренция, – ещё полгода назад Гедимин не рискнул бы так урезать количество, но сейчас уже было очевидно – качественный скачок произошёл, и к массе ирренция выработка более не привязана. Осталось рассчитать оптимальную конструкцию реактора и равномерно распределить по нему омикрон-излучение, – «сигма», какую бы роль в синтезе она ни играла, распределялась самостоятельно.

Гедимин посмотрел на светодиоды над дверью. В этот раз он не забыл заблокировать открывающий механизм, и сегодня, похоже, не нашлось желающих ломиться в «красный отсек».

«Тем лучше,» – сармат выкинул из головы навязчивую мысль о микропроколах («а всё-таки интересно, куда мы пробились…») и достал смарт. На последнее письмо Герберт Конар упорно не отвечал – видимо, сорвался во внеочередную командировку, а значит, должен был рано или поздно вернуться и рассказать что-нибудь интересное.

«В очередной раз прошу прощения за внезапное исчезновение и заминку с ответом,» – Герберт всё-таки вернулся в Лос-Аламос и проверил почту, и Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Только вчера ночью моё семейство вернулось из Грейт-Фолс. Пришлось оказать посильную помощь мисс Джессике Уотерс… точнее, уже миссис Мэдиган. Жена смеялась всю дорогу, призывая учиться на собственном опыте, – мол, всё то же самое нам предстоит через пару лет, когда до свадьбы дойдёт у мисс Эделайн. Надеюсь, у нас будет достаточно времени на подготовку, – мероприятие по сложности сравнимо с организацией серии неодобряемых экспериментов на лабораторном реакторе, а я уже давно стар для такого. В этот раз я был всего лишь почётным гостем – мои задачи сводились к присмотру за мистером Харольдом… несколько петард, вынутых из свадебного торта, электрическая ловушка под столом и набор муляжей гранат (довольно искусно выполненных) – весь мой улов. Одну гранату, к моему расстройству, я пропустил, пришлось «обезвреживать» её на глазах у гостей. Как видите, Харольд сильно разволновался – а теперь разволновался и мистер Мэдиган, и я опасаюсь, что он будет с парнем чересчур крут. А это, учитывая сарматский характер…»

Гедимин фыркнул в респиратор. «Шутка с гранатой? Даже Линкену они в конце концов надоели. Мог бы что-нибудь придумать, раз считает себя человеком…»

«Что до экспериментов с парными излучателями: уговорить миссис Смолински мне не удалось. Её голос решающим не был, но отказ руководства после этого был ожидаемым исходом. «Опасный и нецелесообразный эксперимент» – таков официальный вердикт. Будь я немного моложе, я попробовал бы выкрасть зелёный металл, собрать излучатели и повторить ваши опыты в тайне от всех, – но у нас тут контроль несколько строже, чем в Ураниум-Сити, а под арестом сидеть мне неохота. Надеюсь, вам ещё подвернётся случай уговорить на эксперимент своё руководство – оно у вас на порядок лояльнее к «безумным учёным». Кажется, вы что-то нащупали – а по доходящим до меня сведениям, которые непременно зацензурят наши друзья с Амальтеи, там есть что нащупывать…»

Гедимин сердито сощурился. «Значит, и люди наткнулись… Ожидаемо – опыта у них больше, чем у нас с Хольгером. Жаль, что Конар не может помочь. Польза была бы всем.»

21 августа 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Опять реактор! – Иджес, рывком заползая в грузовую шахту, не забывал выражать недовольство, а гулкая стальная кишка усиливала каждый звук, превращая приглушённое ворчание в крик. – Гедимин, ты бы отвлекался хоть иногда… Ты на Летние полёты собираешься?

– Как обычно, – отозвался сармат. Долю секунды спустя его прикрыло от ненужных звуков защитное поле, окружающее разделительный агрегат. На общение с Иджесом времени не было – Гедимин нёс охапку пронумерованных плутониевых полос, всё, что осталось от очередного экспериментального реактора из трёх стержней.

– Опять расписывать по номерам? – уточнил Хольгер, посмотрев на груз в руках сармата. – Что-то проясняется?

– Всё ясно, только надо аккуратно посчитать, – ответил Гедимин, вытряхивая первую полосу из защитного поля прямо в дробилку. – Выходит, что десяти граммов на килограмм вполне достаточно. Знать бы раньше…

– Да, пропажу шестидесяти граммов Ведомство приняло бы спокойнее, – кивнул Хольгер, искоса глядя на сармата. – Странно, что тогда твои реакторы не работали.

– Странно, что работают теперь, – отозвался Гедимин. – До сих пор с трудом верится. Ладно, давай работать.

В этот раз ирренциевая часть реактора осталась на месте, Гедимин снял только управляющие приводы, – после дезактивации они должны были подвергнуться серьёзным видоизменениям. Иджес – не без уговоров – согласился доработать щит управления, но предупредил, что если дозиметрическая рамка и ручной счётчик Конара хотя бы пискнут, возиться с «этой радиоактивной мерзостью» Гедимин будет сам.

Когда сармат вернулся к разделителю с очередной партией плутониевых полос, Хольгер уже отдал данные Константину, и тот заканчивал обсчёт выработки по первым двум цилиндрам. Гедимин мельком заглянул в монитор и довольно ухмыльнулся – десять граммов ирренция на килограмм плутония сработали ничуть не хуже пятидесяти. «Процесс идёт. Осталось просчитать полноценный реактор…»

– Гедимин, – Хольгер посмотрел на него с внезапно проснувшимся интересом. – Ты чувствуешь что-нибудь, когда разбираешь свои установки?

Сармат мигнул.

– Что работа скоро будет закончена. Если ты об этом, – буркнул он.

Хольгер покачал головой.

– То, что тебя признало… оно против? Пытается сопротивляться?

Гедимин замигал, посмотрел на свои руки и плутоний в защитном поле, потом – на химика.

– Этого ещё не хватало, – он принялся заталкивать полосу, освобождённую от оболочки, в разделитель. – Начнёт сопротивляться – пойду и сдамся на опыты.

– Гедимин, хватит, – Хольгер едва заметно поморщился и переключил дробилку на другой режим. – Мы наткнулись на что-то странное. Ты собираешься его изучать?

– Я не знаю, как изучают такие вещи, – отмахнулся сармат. – Моё дело – построить реактор раньше Конара.

– И ни одного биолога в группе… – Хольгер с сожалением посмотрел на остальных сарматов. – Тут нужен кто-то, кто занимается живым. От Крониона по-прежнему ничего не слышно?

Гедимин молча кивнул и отвёл взгляд – о Кронионе он говорить не хотел.

– Может быть, Домициан… – не договорив, Хольгер оборвал фразу и занялся разделителем, больше не вспоминая о биологах и объектах их изучения. Гедимин некоторое время ждал продолжения, но потом вернулся к собственным мыслям – а ему было о чём подумать.

…«Предлагаете набрать добровольцев среди студентов? Насколько я помню свою учёбу, недостатка в них обычно нет. Но времена сейчас, к сожалению, не те, и даже на самый безобидный опыт на людях нужно собрать тысячу разрешений. И потом – я крайне удивлён, что вы, сармат, такое предлагаете. Кажется, одна из причин ваших восстаний – жестокие эксперименты…»

Гедимин мигнул. «Я же говорил о добровольцах,» – он в недоумении перечитал абзац. «А не о том, чтобы хватать студентов и насильно их облучать. Опять не учёл какую-то традицию. Бывает.»

«Что до Харольда и его родственников: не беспокойтесь, он жив, и его не подвергли никаким пыткам (всё-таки у вас очень странные представления о жизни на материке). Но было решено, что он съедет из дома Уотерсов на съёмную квартиру и устроится на работу, – мистер Мэдиган думает, что так у него будет меньше времени на глупости. Он далеко не дурак, этот парень, – неделю назад его взяли в лесную авиацию Северных территорий. Смотрите иногда на небо – возможно, увидите его глайдер, обрабатывающий леса инсектицидами.

Было бы, кстати, неплохо, если бы чем-то подобным занимался другой наш общий знакомый, Джон Винстон. Я надеялся, работа в сельхозавиации придётся ему по душе. Но он подал документы в Академию Космофлота – и, как и следовало ожидать, получил отказ, и вот уже неделю где-то пропадает. Ваш знакомый – шериф Аранда – обещал найти его «хоть на орбите Седны». Сомневаюсь, что он объявится в ваших северных краях, но если…»

«Что ж их всех летать тянет…» – Гедимин вздохнул и выключил смарт. «Хоть бы кто построил в подвале свой реактор…»

Глава 72

01 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Ну что, нашёлся твой… мелкий бабуин? – спросил, едва заметно скривившись, Линкен. – Ничего, не взяли в Космофлот – пойдёт в повстанцы. В войну так многие делали. Налетались досыта. Любил я такие отряды…

Он изобразил жестами, как сворачивает кому-то шею.

– Жив, – отозвался Гедимин. – На работу не вернулся… Хватит уже о мартышках! Хольгер, что там с интенсивностью?

– Всё работает, – сармат кивнул на монитор. – Ничего нового.

К монитору прошёл Иджес, долго смотрел на него, одобрительно кивнул и отошёл, пробормотав по дороге:

– Да, работает. Хорошо, не надо лезть под облучение…

Камера, установленная в «красном отсеке», отображала только монитор на щите управления; сам реактор не попадал в её поле зрения, и Гедимин поймал себя на том, что хочет увидеть его. Он хмыкнул, вспомнив, что отошёл от установки всего полчаса назад, и ещё полчаса осталось до конца обеда, – вполне можно вытерпеть.

– Скучаешь? – ухмыльнулся Линкен.

– Его реакторы всё больше и больше, – Иджес поёжился. – Сорок пять килограммов радиоактивной дряни, не считая всего остального… Следующий будет ещё больше, да?

Гедимин, только успевший достать ежедневник и заглянуть в чертежи, недовольно сощурился и ткнул пальцем в один из них.

– Скорее всего, будет вот этот. Семь стержней, семьдесят восемь килограммов.

Константин, до сих пор не отвлекавшийся от еды и просмотра новостей, отложил контейнер с Би-плазмой и повернулся к сарматам.

– Семьдесят восемь килограммов? У нас столько есть?

– Пока плутониевый реактор работает, а Ведомство знает меру, – пожал плечами Гедимин. – Сырья мне хватит.

Добавив несколько пометок к чертежу, он перевёл взгляд на монитор Хольгера. Всё было в порядке, сармата тревожил только один показатель – температура внутри реактора. Каждый добавленный слой плутония увеличивал её, сейчас добавился целый стержень, – установка уверенно прогрелась до сотни по Цельсию и остывать – при непрерывной прокачке охлаждающего газа – даже не думала.

– Придётся перейти на жидкость, – пробормотал он, недовольно щурясь. – Не хотелось.

– Опять тяжеловодные каскады? – Хольгер попытался заглянуть в чертежи, но Гедимин закрыл их.

– Обычной воды хватит, – сказал он. – Надо подумать. Потом покажу.

Минуту спустя он сидел в «красном отсеке» и задумчиво смотрел на установку. Температура больше не росла, и можно было снизить её ещё немного, но сармат не хотел перегружать насосы. Он посчитал, как должен будет нагреться реактор из семи стержней, – без воды обойтись не получалось. «Придётся ставить парогенератор,» – подумал он. «И что-то делать с паром. Ещё немного электричества для Ураниум-Сити?»

…С работы Гедимин сразу, не переодеваясь, отправился на озеро, – перегретая, почти вскипевшая кровь требовала охлаждения. Иджес с ним не пошёл – пробормотал что-то про плутоний и быстро, почти бегом, направился к бараку. На озере был ветер; Айзека снова выгнали на катере расставлять буйки и высматривать подводные лодки, и Гедимин отловил его на берегу и осмотрел эхолокатор.

– Что ты с ним делаешь? – угрюмо спросил он, увидев очередную трещину в герметичном корпусе – пока ещё тонкую, едва определимую даже на ощупь, но сводящую на нет все усилия по герметизации.

Айзек потупился.

– Хряпнул вчера прибор об корму, – пожаловался один из пилотов, обступивших вытащенный на берег катер. – Так и разбить недолго!

Гедимин перевёл тяжёлый взгляд на Айзека.

– Следи за своим кораблём – посрывал мне все буйки! – вскинулся тот.

– Так не ставь их один на другой, – буркнул один из пилотов. – Вечно частишь, будто в озере места нет.

Хотел что-то сказать и третий, и Айзек уже набрал воздуху для ответа, но Гедимин, выдохнув сквозь зубы, осторожно взял его за ворот комбинезона.

– Ваши заплывы – ваше дело. Приборы мне не ломать. Понятно?

…«Сорвался на Айзека. Скоро буду кидаться на всех, как Лиск,» – угрюмо думал Гедимин по дороге к бараку. «Надо уже обдумать систему охлаждения. Всё равно она бы понадобилась, не с этим реактором, так с промышленным образцом…»

В коридоре первого этажа было пусто, из прикрытых комнат доносились шорохи и приглушённые голоса, – ночная смена уже отбыла, утренняя готовилась ко сну. Гедимин увидел свет под соседней дверью – Лилит была на месте. «Заглянуть?» – ему на секунду стало неловко. «Давно не виделись…»

На шорох за спиной он обратил внимание не сразу – и этой доли секунды хватило, чтобы чужая рука обхватила его плечо и дотянулась до горла. Сжаться ей не удалось – сармат рефлекторно дёрнулся, но чей-то кулак врезался в его левое подреберье, и сармата накрыла волна слабости. Он ударился спиной о стену – что-то захрустело, хватка слегка ослабла, и он, не дожидаясь, пока противник опомнится, приложил его о стену ещё раз и вцепился в обмякшую руку. Движение вызвало резкую боль в пояснице, и швырок получился слабее, чем хотелось, – противник, перелетев через голову сармата, приземлился в коридоре и практически сразу же вскочил на ноги.

– Heta!

– Псих! – выплюнул Гедимин, прижав ладонь к боку. В спине, чуть ниже рёбер, как будто перекатывался горячий булыжник.

Посреди коридора, слегка пригнувшись и выставив напоказ пустые ладони, стоял Линкен. На него из распахнувшейся двери ошалело глядела Лилит. Переведя взгляд на Гедимина, она криво усмехнулась.

– Кого бьют? Есть причина?

– Сейчас узнаем, – буркнул Гедимин. – Лиск, ты в себе?

– Как обычно, атомщик, – отозвался Линкен, выпрямляясь и опуская руки. – А вот ты уже ни на что не годен. Когда ты в последний раз тренировался? Твои мышцы при такой замедленной реакции тебе не помогут. Я практически взял тебя за горло! Будь тут повстанец, ты бы уже кровью харкал.

– Мать твоя колба! – Гедимин прислонился к стене и с силой приложил ладонь ко лбу – жест был крайне невежливым, но сармат уже не мог сдерживаться. – Здесь нет повстанцев. Только полоумный взрывник, зачем-то бросающийся на сарматов!

– Полоумный? Много даёшь, – фыркнула Лилит. – Там и четверти не наберётся.

Линкен покачал головой.

– Дурак я или нет – я могу убить вас обоих, не запыхавшись. И если самка меня не волнует, то тебе, атомщик, лучше бы включить голову. Я могу тренировать тебя по вечерам.

– У меня нет времени, – отозвался Гедимин. – А если бы и было – к тебе я не пошёл бы.

Линкен снова покачал головой – казалось, он вообще ничего не слышит.

– Надо тренироваться, атомщик. Ты стал слабым и вялым. Не хочу, чтобы тебя убили.

– Кто бы мог его убить – посреди мирного города? – Лилит презрительно фыркнула. – Может быть, ты? Или твои придурки-«чистые»? Больше тут никто на сарматов не кидается. Иди спать!

Она хлопнула дверью. Гедимин снова потрогал спину – кажется, «булыжник» прекратил вращение. Линкен, кажется, не заметил, что коридор опустел, – сармат ещё несколько минут слышал его бормотание из-за двери, хотя уже не разбирал слов. «Что это с ним сегодня?» – вяло удивился он, но выходить и снова общаться с «психом» ему не хотелось. «Ладно, завтра расскажет.»

10 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Дойти до «грязной» лаборатории Гедимин не успел – его рация пронзительно загудела, на экране высветились крупные буквы «SATA», и он развернулся и пошёл обратно.

– В два часа здесь будет Масанг, – сказал Константин; он выглядел встревоженным и озадаченным и часто оглядывался по сторонам, будто прикидывал, что и куда можно спрятать. Гедимин мигнул.

– Зачем? Сегодня десятое. И сентябрь, – напомнил он. Константин раздражённо отмахнулся.

– Знаю. Дело у него к тебе. Ведомство просит разрешения изъять часть ирренция. До двух у тебя есть время – напиши им, сколько они могут забрать. Как будто они настроены мирно. Садись и пиши, не хватало тут ещё одной перестрелки!

– А у нас есть лишний ирренций? – спросил Иджес и опасливо оглянулся, будто ожидал увидеть светящийся брусок прямо за спиной. – Не всё в реакторе?

– Кое-что есть, – отозвался Гедимин, сверяясь с записями. Если все выгрузки из реактора он помнил до последнего грамма, то работу со сферами в последнее время проводил небрежно и в памяти не держал. «Два килограмма против тринадцати с половиной… Хм, когда-то мне десять граммов казались целой тонной…» – он скрыл усмешку и сделал несколько быстрых записей.

– Тринадцать тысяч шестьсот тридцать граммов, – сказал он. – Тридцать брусков в хранилище, тридцать – в «красном отсеке», ещё девять – на верхнем ярусе. Снести их в хранилище, или сами справятся?

Услышав слова «на верхнем ярусе», Иджес вздрогнул всем телом и испуганно замигал.

– Где?!

– Неси на верхний ярус, – распорядился Константин. – Защита должна быть наинадёжнейшей. Тринадцать с половиной килограммов? Неплохо. Когда-то мы и мечтать о таком не могли. А себе ты что-нибудь оставил?

– Трёх килограммов мне хватит, – ответил Гедимин. – Хочу максимально урезать расход. Возможно, тогда одного килограмма хватит на полноценный реактор.

– Сильно не экономь, – качнул головой командир. – Из Ведомства потом ничего не выцарапаешь. Уверен, что больше не понадобится?

…Патрульные со всеми предосторожностями выносили из ангара третий контейнер. Хотя ирренция в нём было всего два килограмма, его несли двое сарматов. Гедимин смотрел на него и досадливо щурился – «Бесполезная трата ценных материалов…»

– Эй, атомщик, – прошептал Линкен, ткнув его в бок. – Шестнадцать килограммов, говоришь? Это сколько критических масс? А сейчас хоть одна осталась? А у них?

Он кивнул на агентов Ведомства. Их командир стоял у открытой двери, наблюдая за погрузкой на приземлившийся прямо у ангара глайдер. Услышав шёпот Линкена, он обернулся.

– Ирренций не будет использоваться для взрывов, – холодно сказал он. – Что вы здесь делаете? Возвращайтесь к работе.

– Не тебя спросили, – фыркнул взрывник, отворачиваясь от Масанга. – Так какая там критическая масса?

Гедимин пожал плечами.

– Когда-нибудь проверим. В Лос-Аламосе не знают.

– Вы без малого семь лет с ним возитесь – и до сих пор не выяснили?! – взрывник недоверчиво хмыкнул. – Ладно, можешь молчать дальше. Атомные секреты – чего тут не понять…

Он зашёл в пустую комнату, и Гедимин услышал грохот жёстких креплений о стальную трубу – сармат съехал вниз по грузовой шахте.

– Что вы будете делать с ирренцием? – спросил ремонтник у Масанга. Патрульные понесли к глайдеру четвёртый контейнер, и Гедимин снова подумал, что незачем было тратить столько стали, рилкара и свинца там, где больше пользы было бы от надёжного автономного «арктуса».

– Ведомство решит, – отозвался Масанг. – Я не учёный, моё дело – передать материалы и информацию руководству. Оно, кстати, высоко вас ценит, – вы проделали огромную работу за эти полтора года.

– Ценит? – Гедимин едва заметно усмехнулся. – Пусть разрешит опыты с проколами.

– Это невозможно, – Масанг слегка сузил глаза, выражая досаду. – По крайней мере, на планете Земля. Может быть, после отмены законов да Косты у нас в распоряжении будет безопасный безжизненный полигон достаточных размеров…

– Хватило бы куска вакуума за орбитой Луны, – буркнул Гедимин. – Без ударной волны такие взрывы никому не навредят.

– Не мне решать, Гедимин, – Масанг оценил расстояние между сарматом и собой и отодвинулся на шаг. – Продолжайте работу. Ведомство ждёт от вас промышленного образца, а не заготовки под него. Нам нужен настоящий реактор.

28 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Гедими-ин! Энцелад, приём! Приём, как слышно?

– Да отстань ты от него! Лучше скажи, что за дрянь ты притащил на берег, – Линкен схватил Кенена за плечо и дёрнул к себе. Учётчик поморщился.

– Настойки на травах и фруктах, Лиск. Мог бы хоть раз попробовать, а потом уже открывать рот. Гедими-ин! Ты будешь пробовать?

– Давай, – отозвался ремонтник, нехотя закрывая ежедневник и убирая в карман. Северный берег Атабаски в выходной день был не лучшим местом для спокойной работы.

– Это жжёнка с кленовым сиропом. А это – коричная, – Кенен встряхнул два прозрачных контейнера с лёгкой мутью на дне; на крышке одного из них была наклейка с кленовым листом, на втором – изображение небольшой кучки мелких предметов, похожих на тугие свёртки. – А это – ежевичная. Не глотай всё сразу, попробуй распознать вкус!

– Да нет у тебя вкусовых рецепторов! – Линкен хлопнул ладонью по бедру. – Хватит строить из себя макаку. Иди морочь голову бабуинам с бластерами!

Кенен поморщился.

– Где их найти?! Людей тут почти не осталось. Не на Периметр же за ними ехать! Придурок твой Маркус Хойд, чтоб ему на Седне застрять…

Гедимин внимательно посмотрел на учётчика и мигнул.

– Скучаешь по людям?

Ураниум-Сити обезлюдел как-то незаметно для ремонтника – видимо, тот был слишком занят синтезом ирренция. Он смутно помнил, что вчера на аэродроме была охрана в экзоскелетах, и «Шерман» патрулировал площадь у форта, а у заводского корпуса «СФАЛТ» стояла пара «джунгов» под присмотром охранника; сегодня по аэродрому бродили патрульные в серо-пятнистой пехотной броне, двери форта были закрыты наглухо, и над крыльцом висел одинокий дрон, а над проходной «СФАЛТ» двое филков вешали табличку «Внимание! Лазер!». «Джунги» куда-то делись, вместо одинокого охранника в «Маршалле» у ворот стояли четверо сарматов-патрульных с символом «СФАЛТ» на броне. Гедимин посмотрел на насосную станцию – там на крыльце тоже стоял сармат, а над крышей висели патрульные дроны.

– Мартышку к мартышкам тянет, – фыркнул Линкен. – Атомщик, пей лучше воду!

Гедимин вскрывал уже третий из контейнеров Кенена и на недовольный возглас только пожал плечами. Учётчик с подручными постарался – всё, что он добавлял «для вкуса», так или иначе чувствовалось. Наверное, концентрация действующих веществ была слишком высокой для человека, и люди это пить не смогли бы, – но рецепторы Гедимина только-только расшевелились, и он вникал в новые ощущения.

– Что бы ты понимал, Лиск, – вздохнул Кенен. – Мартышки… Вот кому тут, на урановом руднике, я теперь продам ящик виски?! И – что важнее – у кого я его куплю?!

Линкен ухмыльнулся без малейшего сочувствия. Гедимин отложил пустые контейнеры – ему кое-что вспомнилось.

– Уедут все люди? И торговцы тоже? Магазинов больше не будет?

– Верно, – Иджес ошарашенно посмотрел на него. – Верно! Грегори уедет и закроет лавку. Потом куска жести не достанешь…

– Вот и пошёл бы за новым комбинезоном! – укоризненно посмотрел на него Кенен. – Прямо как Джед – всё в обносках и в обносках…

Иджес молча показал ему кулак.

– Ядро Юпитера! Да где этот Айзек со своим эхолотом?! – Линкен резко развернулся и окинул аэродром сердитым взглядом. – Мы сегодня начнём или нет?! Атомщик, ты на станции его не видел?

Гедимин пожал плечами.

– Эхолот есть запасной, у Торквата. Не терпится – ищите другого судью.

– А ты судить не хочешь? – оживился Иджес. – Против никто не будет.

– Не хочу, – коротко ответил ремонтник и жестами показал, что отойдёт, но скоро вернётся. Сарматы расступились, выпуская его на платформу.

На площади у форта было пустынно – население Ураниума распределилось между берегом озера и атомной станцией, на заброшенное здание никому не хотелось смотреть. Подойдя к окну, Гедимин заметил внутри какие-то тени и услышал приглушённые голоса и – изредка – скрежет. «Интересно, подо что приспособят здание,» – подумал он. «Как-нибудь проверю.»

Магазин Грегори был открыт, несколько сарматов рассматривали товары, один – незнакомый филк – выбирал что-то из коробки с мелким крепежом, ещё один примерял сапоги ярко-красного цвета.

– Эй, теск! Опять за железом? – усмехнулся навстречу Гедимину торговец. – Что на этот раз?

Гедимин качнул головой.

– Ты остаёшься в Ураниуме? Многие люди улетают.