Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 158 страниц)

Когда он добрался до условленного места, сирена давно стихла за горизонтом. До города оставалось меньше километра; оттуда не доносилось никаких необычных звуков – видимо, в Ураниум ещё не сообщили о нападении на Периметр. Гедимин спрыгнул в снег, поймал миниглайд, потёр плечо, ноющее от неудобной лямки и тяжёлого груза, и огляделся по сторонам.

– А ты быстрый, – незнакомый сармат, выглянув из-за дерева, отстегнул респиратор и криво усмехнулся. К его поясу были прикреплены малые бластеры, из-за плеча торчала турель, снятая с «Шермана».

– Хорошие запасы, – хмыкнул Гедимин, кивнув на оружие. Сармат усмехнулся ещё шире.

– Ну, не всем же сразу браться за ядерные бомбы. Я вот обхожусь старыми способами. Sata! Линкен нас догнал.

Глайдер рухнул в снег, пропахав глубокую борозду. Гедимин недовольно сощурился.

– Незачем было оставлять столько следов, – сказал он. Взрывник, выбирающийся из машины, отмахнулся.

– Все здесь? Никто не ранен? – он обвёл цепким взглядом всю команду и повернулся к Гедимину. – Что скажешь, атомщик? Эти штуки ты искал?

Тот кивнул.

– Теперь надо отвезти их на станцию. Незаметно, – он прикоснулся к старому шраму от ожога и сузил глаза, – и не облучившись.

Линкен хмыкнул.

– Да, чего уж проще? Сколько весит этот твой… реактор?

– Его можно разобрать, – буркнул Гедимин. – Плутония там немного.

Он вспомнил широкую ухмылку Кенена и недовольно сощурился. «Свинец тоже нельзя оставлять. Для науки всё пригодится.»

– Постой, – Линкен поднял руку. – Сейчас тут тихо, но нашумели мы так, что на неделю хватит. Завтра – а то и сегодня – начнутся обыски и допросы. Макаки перероют всё, а ты – первый подозреваемый. Сам ты ничего не скажешь, но под сканером…

Он скривился и потёр шрам на затылке.

– Надо всё это спрятать. На станцию будем заносить понемногу, когда всё утихнет.

– Разумно, – согласился Гедимин. – Где прятать? На твоём полигоне?

Линкен ненадолго задумался.

– Нет. Давай так… – он показал на «чистого». – Ты знаешь его имя?

Гедимин покачал головой и слегка смутился – спросить, как зовут сармата, он так и не успел.

– Это хорошо, – сказал взрывник. – Знаешь, что делать?

Последний вопрос относился к «чистому».

– Возьмёшь все эти штуковины и спрячешь. Доставать будешь по одной, когда я скажу. Сам ничего не трогай – они все радиоактивны.

– Да понял, не тупой, – буркнул «чистый», приподнимая РИТЭГ за обрывки кабеля. Гедимин вынул из карманов нейтронные излучатели и протянул ему.

– Сделать для тебя что-нибудь? Я могу посмотреть, что с твоим миниглайдом, – предложил ремонтник. «Чистый» ухмыльнулся и покачал головой.

– Сделай такое, чтобы ни одна макака больше к нам не полезла. Ни с палкой, ни с бластером. Линкен думает – ты сможешь. А ему я верю. Ладно, бывай, мне ещё тайник искать…

Он пристроил тяжёлый груз на летающую платформу и поднялся в воздух. Гедимин озадаченно посмотрел на Линкена. Тот ухмыльнулся.

– Давай в город, атомщик. Нам до утра лучше сидеть тихо.

Глайдер летел над улицами. Гедимин выглянул за борт и не увидел никаких признаков тревоги. Он стёр грязь с номерной нашивки на груди, снял ремонтную перчатку, глубоко вздохнул и откинулся на спинку сидения. «Хорошо, если искать не будут,» – подумал он. «Но это очень маловероятно.»

15 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Над заводскими воротами висел крупный боевой дрон. С охранниками «Вестингауза» на посту негромко беседовал о чём-то «Шерман», окрашенный в цвета федеральной полиции. Ещё одного Гедимин заметил на Грузовом аэродроме.

– Чего им тут надо? Кого-то пришибли? – спросил Айрон, с удивлением глядя на «Шерманы». Гедимин пожал плечами – лаборанту он ничего лишнего не рассказывал, подозревая, что для того, чтобы расколоть его, не понадобится никакой сканер.

Глайдер довёз рабочих до станции, но на выходе из него возникла заминка, – сарматы долго толпились в дверях, пытаясь выглянуть наружу и узнать, в чём дело. Наконец все выбрались на платформу, и Гедимин увидел длинную очередь, упирающуюся в ворота. На проходной стояли два «Шермана». Под их присмотром двое в лёгких экзоскелетах – охранник «Вестингауза» и «федерал» – обыскивали сармата. Через пару минут его отпустили, вернув часть отнятого, но тут же выцепили из очереди ещё одного и принялись копаться в его карманах.

– Да чтоб им всем! Мы что, на станцию до ночи не попадём? – Хольгер сердито сощурился на «федералов». Со станции вышел «Рузвельт», что-то сказал им, и один из них повернулся к сарматам.

– Операторы АЭС, основной персонал, дежурная ремонтная смена, – проходите вперёд!

Толпа зашевелилась. Тех, кто вышел вперёд, проверили считывателем и пропустили без обыска, но у ворот осталось ещё много сарматов.

– Has-sulesh, – выдохнул Линкен, нервно ощупывая карманы. – Смотри, что они делают!

«Федералы» поймали ещё одного сармата – с заметно оттопыренными карманами – и, развернув его лицом к стене, стали обыскивать. Трое рабочих в это время прошли мимо них налегке, и никто их не остановил.

– Ясно, – Гедимин посмотрел на карманы Линкена и хмыкнул. Потом перевёл взгляд на свои и хмыкнул ещё раз.

– Давай мне свои вещи. Ты, надеюсь, без динамита сегодня?

Сарматы, вставшие в очередь за ними, опасливо переглянулись и подались назад.

– Я что, идиот? – обиделся Линкен. – Меня с динамитом не пускают… А у тебя своих вещей много. Не боишься обыска?

– Да пусть смотрят, – махнул рукой Гедимин. – Даже интересно, надолго ли их хватит.

Его, разумеется, поймали, – за пять шагов до проходной «федерал» посветил ему в лицо и окликнул его по номеру. Сармат подошёл и спокойно встал у стены.

– Что в карманах? – спросил охранник «Вестингауза».

– Материалы для работы, – ответил сармат. – Несколько инструментов.

– Доставай инструменты и показывай, – велел «броненосец».

Обыск занял семь минут; охранники заглянули во все карманы. Гедимин молча стоял у стены и ждал, когда они закончат.

– Тридцать фунтов хлама! – скривился один из них, отталкивая сармата. – Ты что, на помойке рылся?

Гедимин достал из кармана засунутую туда ремонтную перчатку, прикрепил её к поясу и пошёл к воротам. Все «научники» уже обогнали его, а Линкен определённо волновался – и за него, и за свои вещи…

… – Надо поставить сюда свинцовую дверь, – сказал Константин, встав на пороге пустого помещения – новой лаборатории Гедимина. – И стационарный «арктус» для герметичности.

Ремонтник пропустил его слова мимо ушей – он прикидывал, куда лучше вывести из стены трубу для каскада тяжеловодных бассейнов, и как изолировать их от трансформатора.

В коридоре задребезжало. Константин вскинулся и потянулся за рацией.

– Добрый день, месье инженеры, – донёсся из неё не слишком радостный голос Фюльбера. – Я бы хотел поговорить с Гедимином Кетом. Много времени это не займёт.

Сармат переглянулся с Линкеном. «Докопался?» – жестами спросил взрывник, стараясь не мигать слишком часто. «Умеет,» – недовольно сощурился Гедимин.

Когда они подошли к воротам, створки были слегка приоткрыты; на той стороне стоял тяжёлый экзоскелет. Фюльбер ждал сарматов рядом с ним, в коридоре. По его сигналу ворота закрылись. Гедимин изумлённо мигнул.

– Месье инженеры, – Фюльбер слегка наклонил голову и обвёл сарматов тяжёлым взглядом. – Всё как обычно, не так ли? Гедимин, у вас что, план, – в год не менее одной самоубийственной глупости?

«Докопался,» – ремонтник посмотрел на пришельца с уважением и досадой.

– Я не понимаю, – ответил он вслух. Фюльбер на секунду задержал взгляд на его лице и кивнул.

– Разумеется, мсьё инженер. Особенности марсианского менталитета… На ваше счастье, местные, как вы их называете, бабуины не умеют вести допрос. А я постараюсь, чтобы те, кто умеет, на вас не вышли. Ваш план на этот год выполнен? Постарайтесь не создавать проблем хотя бы до марта. Ещё неплохо будет, если оружие или его обломки всплывут где-нибудь в дикой местности. В сочетании с тем, что вы обошлись без убийств, – это успокоит федералов.

Он посмотрел на Линкена. Тот сощурился, но Гедимин видел, что это не проявление недовольства, – просто взрывник старается не мигать и не расширять глаза слишком сильно.

Ворота открылись, выпустив человека, экзоскелет подобрал его и зашагал прочь. Сарматы переглянулись.

– Умная мартышка, – с уважением пробормотал Линкен. – Хорошо, что таких мало. Придётся что-нибудь подбросить ему.

– Не надо было вообще брать бластеры, – буркнул Гедимин. – Зачем они тебе понадобились?

Линкен ухмыльнулся.

– Тогда тебе пришлось бы пожертвовать нейтронной пушкой. А так – обойдёшься малой кровью. Хотя бластеры у «Шерманов» неплохие. Оставлю один себе. Найдёшь завтра время его доработать?

Гедимин пожал плечами.

– Надо – приноси.

21 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Что-то негромко билось о стену водосборной цистерны, когда напор воды увеличивался; больших помех это не создавало, но Гедимин решил проверить, в чём дело. Когда лишняя жидкость вытекла, он увидел на дне два свёртка, туго обмотанных пузырчатым скирлином. Они были слишком тяжёлыми, чтобы всплыть, но обёртки всё же защитили содержимое от воды. Подняв свёртки, Гедимин удивился их тяжести – а через секунду понял, что внутри, и ухмыльнулся, прижимая находку к груди.

– А! – Линкен, увидев Гедимина с двумя нейтронными пушками в руках, довольно усмехнулся. – Принёс. Куда он их засунул?

– В водосборную цистерну, – ответил ремонтник, бережно вытирая с излучателей водяную взвесь. – Интересно, откуда он их кидал, что охрана не увидела?

Линкен качнул головой.

– Даже спрашивать не буду. Ну что, всё цело? Годится для работы?

Гедимин кивнул.

– Начну собирать установку. Дейтерия уже достаточно.

Константин на несколько секунд оторвался от телекомпа и недовольно посмотрел на сарматов.

– Защитное поле и дезактивация! Здесь будет «чистая» лаборатория. Поставлю дозиметр у входа, не прошедшие проверку пойдут наверх.

– Тут не может быть ничего «чистого», – Гедимин указал на агрегат-разделитель. – Моя лаборатория не «грязнее» этой установки.

– И скоро она переедет к тебе, – кивнул Константин. – Вдобавок к твоим… Чего ты там насобирал?

– Тяжеловодный каскад и плутониевую установку, – ответил ремонтник. Командира «научников» передёрнуло.

– Тут будет ещё и плутоний?!

– Ведомство разрешило, – напомнил Хольгер, выглянув из своего угла. – Если Гедимину для работы нужен плутоний, не ходить же за ним каждый раз на границу…

Константина передёрнуло ещё раз.

– Банда полоумных, – пробормотал он, брезгливо морщась. – Ладно, Гедимин, ты свободен. Можешь убить себя любым доступным способом. Но дозиметр у входа я поставлю.

Ремонтник повернулся к Хольгеру.

– Ты готов? У нас остался ещё один образец, – напомнил он. Химик мигнул.

– Да, верно. Я успел забыть. Хорошо, я подготовлю разделитель. Кто принесёт образец – ты или Айрон?

Гедимин покосился на лаборанта – тот смотрел на него с надеждой – и махнул рукой.

– Айрон. Я его проконтролирую.

Константин фыркнул.

– Тебя самого должны контролировать два «Рузвельта» с ракетомётами – и то я не уверен, что этого хватит!

На пороге хранилища Гедимин покосился на закрытые ворота лаборатории и тихо хмыкнул.

– Первый, кто это сказал мне, считал, что хватит двух «Шерманов». Я, наверное, немного изменился с тех пор…

Айрон испустил негромкий смешок.

– Обо мне когда-нибудь тоже так скажут.

…Лаборант ушёл, крепко держа в руках шар защитного поля с куском урано-ирренциевой смеси внутри. Гедимин убедился, что до лаборатории он добрался без проблем, и закрыл двери хранилища. Пора было проверить, что происходит с ураном, облучаемым сквозь самую большую из существующих обсидиановых линз (по крайней мере, в научном центре Ураниум-Сити не было ни одной более крупной).

Анализатор сработал исправно, выдав процентный состав и массу составляющих. Гедимин растерянно мигнул и щёлкнул по нему ногтем. Это не изменило показания. С тех пор, как он в последний раз замерил содержание ирренция, вещества не только не стало больше – оно почти исчезло, зато откуда-то возник плутоний. «Генераторный,» – отметил про себя Гедимин, глядя на изотопный номер. «По крайней мере, Линкен не возбудится. Но что он там вообще делает? Надо связаться с Конаром. Тут что-то странное…»

Он отключил анализатор и вышел из хранилища. Хольгер уже должен был подсчитать массу ирренция и удельный выход – это никак нельзя было пропустить.

… – Четыре и девяносто шесть, – объявил Хольгер, поворачиваясь к Гедимину. – Удельный – ноль и сто девяносто восемь. Хороший результат… и, похоже, никаких проблем с выделением газа. Хотя в металле появилось много внутренних каверн… думаю, такие смесевые пластины нужно быстро заменять и перерабатывать, пока они не крошатся в руках.

Гедимин кивнул.

– В марте попробуем то же, но с плутонием. Если я не ошибся, получим больше двадцати процентов. Правда, опять будут проблемы с газоотводом…

– Форма пластин, – Хольгер задумчиво посмотрел на работающий разделитель. – Я бы начал с формы. Возможно, скрученная фольга?

Иджес, до сих пор спокойно работавший у верстака Гедимина, отложил деталь и повернулся к сарматам.

– Из чего там вы собрались крутить фольгу? – подозрительно спросил он. – Из плутония? Это точно про реактор, а не про бомбу?

– Бомба? – Линкен, временно занявший под свои опыты одну из горелок на столе Хольгера, резко развернулся и впился взглядом в Гедимина. – Что там про бомбу?

Ремонтник досадливо сощурился и, отмахнувшись от сарматов, пошёл к двери. В новой лаборатории было ещё много работы.

Погрузиться в сборку плутониевой установки ему не дали – Хольгер появился на пороге через полторы минуты после того, как Гедимин вошёл в помещение.

– Есть небольшой эксперимент, – сказал он со странным блеском в глазах. – Не найдёшь время поучаствовать?

Гедимин мигнул.

– Тебе нужна помощь? Что за эксперимент?

Они вернулись в «чистую» лабораторию, и Хольгер подошёл к столу. Горелки и большая часть посуды с него были убраны, а на небольшой подставке из рилкара лежал закреплённый кусочек серебристой фольги. Сармат не сразу его заметил – это был квадрат со стороной в один сантиметр, едва различимый на пустом столе.

– Нужно применить силу, – сказал Хольгер, протягивая Гедимину стальной штырь. – Попробуй пробить этим долотом фольгу.

Сармат озадаченно мигнул, повертел в пальцах штырь, посмотрел на тонкий листок металла. «Странная шутка. Не понимаю,» – думал он, осторожно пристраивая долото к фольге и крепко зажимая его в кулаке. «Ну хорошо…»

Бил он не со всей силы – не хотелось пробить подставку и повредить себе пальцы, но удар получился неслабым – ладонь, сжимавшая стальной штырь, ощутимо заныла. «Гедимин, ты идиот,» – дежурно напомнил себе сармат, убирая руку и потирая ушибленное место. «Что, молотка не нашлось?»

Фольга, невредимая и не получившая ни царапины, по-прежнему лежала на подставке, только теперь под ней виднелась сеть тонких трещин – Гедимин всё-таки перестарался. Сармат, не веря своим глазам, поддел кусочек металла пинцетом, – никаких повреждений действительно не было. Он озадаченно посмотрел на Хольгера.

– Ещё раз, – сказал тот. – Только бей сильно. Не бойся, подставка не последняя.

Гедимин хмыкнул, надел ремонтную перчатку, снова приставил стальной штырь к кусочку фольги и ударил по тупому концу бронированной плоскостью. В этот раз он не осторожничал, и стол, хоть и был закреплён, слегка покачнулся. Рилкаровая пластина раскололась окончательно, и невредимый обрезок фольги погрузился в осколки и вдавился в столешницу. Гедимин снял перчатку, потёр кулак и растерянно посмотрел на обломки стального штыря, рилкаровое крошево, вмятину в столешнице и тонкий листок металла, немного загнувшийся по краям. На его середине появилась небольшая точечная вмятина.

– Хватит, – Хольгер жестом «отодвинул» сармата от стола, осторожно подобрал пинцетом фольгу, положил на рилкаровый лист и разгладил. – Ну как тебе жёсткость?

Гедимин подобрал обломок штыря, посмотрел на слом, на вмятину в столешнице, и протянул руку к фольге.

– Что это? Новый сплав?

– Не совсем новый, – химик едва заметно усмехнулся. – Изобрели его в Лос-Аламосе. Я только повторил их эксперимент. Именно это вещество они назвали мифрилом. Это сплав серебра и кейзия в пропорции десять к одному. Есть ещё образец «пятнадцать к одному», по свойствам он не отличается. Кстати, в нагретом виде довольно пластичен. Но греть нужно долго.

– Что с термостойкостью? – спросил Гедимин. – А под излучатель ставил?

– Плавится при четырёх с половиной тысячах по Фаренгейту, – ответил Хольгер. – При четырёх – размягчается. Непростой материал, но свойства многообещающие. Да, излучение держит. Чуть хуже, чем чистый кейзий, и со временем может заразиться, но всё-таки…

Гедимин кивнул.

– Мне нравится это вещество. Интересно, можно ли его синтезировать…

Хольгер пожал плечами.

– Возможно, в Лос-Аламосе или Канске уже это сделали. Попробуй спросить Конара.

…Гедимин сидел со смартом в руках и медленно, осторожно подбирая слова, набирал сообщение в Лос-Аламос. Это письмо было внеочередным, и цензура должна была обратить на него особое внимание, а сармату этого совсем не хотелось. «Надеюсь, Герберт всё поймёт,» – он перечитал ещё раз и заменил несколько слов. «Как надоели эти намёки и дурацкие выражения вместо нормальных терминов…»

23 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Из мусорного бака свисал толстый аккуратно обрезанный кабель. Блеск металла на срезе привлёк внимание Гедимина на долю секунды – и сармат прошёл бы мимо, если бы не вспомнил, что кабеля такого сечения просто так под ногами не валяются, а плановой замены высоковольтных линий или ремонта трансформаторов в последние недели не было.

«Интересно,» – сармат поднял крышку бака, проследил за кабелем, уходящим под груду обёрток и смятых упаковок, и изумлённо мигнул – на самом дне лежало что-то большое, плотно завёрнутое в грязную ветошь. Оба конца кабеля – второй был замечен Гедимином на долю секунды позднее – торчали из свёртка.

Сармат вытащил тяжёлый предмет из бака, не обращая внимания на разлетевшиеся обёртки и спрыгнувшего со стены робота-уборщика, и прижал к груди. Уже за воротами, быстро нырнув в безопасный «ангар», он снова начал дышать. Очередную посылку от одного из товарищей Линкена трудно было не узнать – безымянный сармат ухитрился пронести на территорию АЭС практически целый РИТЭГ. Когда Гедимин снял грязные обмотки и перевернул агрегат набок, он заметил повреждения – устройство разбирали довольно грубо, крепления просто сбивали ломом, герметичность нарушили, и от РИТЭГа шло сильное тепло и, скорее всего, излучение. Сармат завернул устройство в защитное поле и, бросив ветошь в ёмкость для опасных отходов, пошёл вниз. Сам генератор его не интересовал, а плутоний был на месте, – лучшего и желать было нельзя.

В дверях лаборатории стояла дозиметрическая рамка, но сквозь защитное поле она ничего не разглядела – значит, Гедимин не успел вымазаться радиоактивной пылью. Облегчённо вздохнув, он положил груз на верстак и полез в ящики – нужно было вынуть плутоний, отделить четверть килограмма для нового эксперимента, подготовить оставшийся для безопасного хранения.

– Ого! – за плечом сармата возник Айрон. – Это РИТЭГ? А ты что сейчас будешь делать?

– Работать, – буркнул Гедимин, недовольный вмешательством в его мысли. – Сходи проверь облучатели в хранилище. Тут ничего не трогай – руки сожжёшь.

– Как ты сжёг? – хмыкнул лаборант, кивнув на его перчатки – под толстым скирлином шрамы от давних ожогов были не видны, но Гедимин всегда помнил, что они там, и от напоминания сердито сощурился. – Я уже проверил. Нигде ничего нового. В кольцевом – что заразилось, то превращается, что нет – остаётся чистым. Под большой линзой ирренция столько же, сколько было. Что ещё мне проверить?

«Столько же, сколько было…» – Гедимин на секунду задумался. «Установилось равновесие?»

– Замерил, сколько его там? Сбрось мне запись, – попросил он, растягивая над верстаком защитное поле и задвигая под него полуразрушенный РИТЭГ. – Скоро будешь выгружать уран. Пока – смотри на мою спину.

Айрон фыркнул.

– Это же не нитроглицерин! Почему я не могу работать с плутонием? Или принести тебе ирренций из хранилища?

Гедимин вздрогнул и сердито посмотрел на него.

– Ирренций не трогай. Тебе что, заняться нечем?

Лаборант кивнул.

– Ты ставишь опыты, а мне достаётся только простейшая ручная работа. Я тоже хочу вести свой эксперимент. Я что, такой идиот, что мне ничего нельзя доверить?

«Уран и торий…» – Гедимин с трудом подавил раздражённый вздох. «Понатащат в лабораторию мелких мартышек…»

– Доверить? Ладно, могу доверить, – он выразительно пожал плечами. – В новой лаборатории сейчас работает тяжеловодный каскад. Принцип действия знаешь? Назначение понятно? Теперь он под твоим присмотром. Весь – от входных труб и кабелей до конечной цистерны. Будешь мне отчитываться перед обедом и в конце смены. Можешь заодно составить обоснование для Константина. Я не помню, дописал я его или нет.

Константин выглянул из-за телекомпа и громко фыркнул.

– Даже проверять не буду. Разумеется, Гедимин, ты его не дописал. Но эта установка по сравнению с другими выглядит безобидной, как ком Би-плазмы. Бери её под свой контроль, Айрон. Тебя Гедимин бережёт. Ещё бы себя поберёг…

…Перед обедом ремонтник одолжил у Хольгера измельчитель и центрифугу; своей очереди ждала печь – равномерную смесь двух радиоактивных металлов надо было соединить спеканием. Дожидаясь, пока вещества, растёртые в мельчайшую пыль, перемешаются, сармат доедал Би-плазму и читал почту.

Кронион прислал из Мацоды фотографию полей орошения; судя по их виду, терраформирование Сахары шло полным ходом. О своей работе мутант писал немного, очень уклончиво, и Гедимину казалось, что его послания проходят строгую цензуру. «Да странно, что его – сармата – вообще выпустили с территорий, да ещё в другую страну,» – подумал ремонтник, дочитав, и выкинул чужие странности из головы, – ему хватало своих.

Герберт ответил на недавнее письмо так быстро, как только смог, и очень кратко: «Вы пронаблюдали омикрон-распад. Мы с этим тоже столкнулись. Глыбу вместо линзы не использовали, но есть и другие способы его увидеть. Поставьте зелёную мишень под зелёный луч – так будет нагляднее. Мы пробовали таким способом ускорить сигма-распад и получить больше тяжёлого серебра. Так это не работает. Нейтронное облучение тоже бесполезно. С нейтронами осторожнее – ускоряют альфа-распад, но уже была авария.»

«Секретность – в ядерный могильник,» – досадливо сощурился Гедимин, дочитав до точки. Ему хотелось узнать больше про аварию и ускорение альфа-распада, но было понятно, что если Конар сразу не написал об этом, то не по своей воле. «Зелёная мишень…» – он еле слышно хмыкнул. Речь, разумеется, шла об ирренции, – и в хранилище уже вторые сутки стоял образец ирренция под омикрон-лучом. Гедимин задвинул его в дальний угол, чтобы Константин не поднял тревогу, – за уровнем излучения следили датчики, и при первом же всплеске защитное поле разделило бы образец и излучатель, прервав цепную реакцию, но её вероятность отличалась от нуля, и даже Гедимину было не по себе. А что устроил бы Константин…

«Пойду проверю,» – подумал сармат, в последний раз посмотрев на центрифугу. Она заканчивала работу, и печь уже достаточно прогрелась, – через пять минут можно было высыпать смесь в форму и подвергнуть спеканию. Айрона в лаборатории не было, остальные сарматы занимались своими делами, – Гедимину нравились такие минуты, жаль, что они случались редко…

28 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последний нейтронный излучатель, запакованный в пакет из-под кукурузных хлопьев, Гедимин вынул из бака робота-уборщика, застрявшего между научным центром и соседним ангаром. Механизм был слегка повреждён – неисправность устранялась за пять минут – но сармат не мог не отметить, что сломался он в нужное время и в нужном месте. Спрятав нейтронную пушку и включив отремонтированного робота, Гедимин задумчиво хмыкнул, оглянулся на пост «федералов» перед въездом на АЭС (они всё ещё стояли там, и с утра карманы ремонтника снова были вывернуты, а ненужные обломки, собранные им по всем знакомым сарматам, пересчитаны, проверены и сложены обратно в карман) и пошёл в «ангар».

– Кто тот «чистый», который с нами был? – спросил Гедимин, подойдя к Линкену. – Как его зовут, и где живёт?

Взрывник криво ухмыльнулся.

– Зачем тебе это, атомщик? Макаки ещё в городе, и сканер у них всегда наготове.

Гедимин досадливо сощурился.

– Я не собираюсь его выдавать. Кажется, он – толковый сармат. Спроси, хочет ли он работать с нами. Мне бы пригодился такой.

Линкен ухмыльнулся ещё шире, – всё его лицо перекосилось.

– Я уже спрашивал, атомщик. Он сказал, что он не псих. А если тебе нужна помощь – скажи мне. Я-то уже здесь.

«Знаю, что ты здесь,» – Гедимин кивнул, отворачиваясь к верстаку и делая вид, что углубился в работу. «Но не хватало ещё, чтобы ты попробовал сделать бомбу из генераторного плутония…»

Сейчас плутоний был вне опасности – всё, что не пошло на опыты, лежало в новой лаборатории в свинцовом ящике, сделанном из остатков РИТЭГа, и Линкен был предупреждён, что на бомбу не хватит (Гедимин уже оставил попытки объяснить ему разницу между изотопами). Экспериментальные установки были собраны и работали уже несколько дней; Гедимин изготовил две – «слойку» из плутония и ирренция и стержень из равномерной смеси. Замеры с утра показали, что альфа-излучение растёт, и что образующийся гелий исправно оттекает из установок в специальные баллоны. Пока стержень не трескался, и каверны на нём не появлялись, – видимо, внутренние каналы были расположены достаточно часто, чтобы газ выходил по ним, не разрывая металл изнутри. Гедимин достраивал синтезирующую установку в новой лаборатории и думал о работе с нептунием. В чистом виде это вещество существовало недолго – уран превращался в него под потоком нейтронов, и тот же поток перерабатывал нептуний в плутоний, и перехватить процесс в середине и получить хоть какое-то количество нужного металла было – по самым смелым предположениям Гедимина – очень сложно и даже опасно.

– Есть что-то новое? – спросил, подойдя к верстаку, Хольгер. Гедимин уже подготовил последний нейтронный излучатель к присоединению к установке и на вопрос пожал плечами.

– Хочу проверить зелёную мишень в хранилище. Потом пойду в новую лабораторию. Давно не синтезировал плутоний…

– Да, я помню те твои опыты, – кивнул Хольгер. – И что у тебя было с руками…

– Всё давно зажило, – буркнул сармат. – Дай мне сигма-сканер.

– Я пойду с тобой, – сказал химик, протянув ему прибор. – Интересно посмотреть, что там вышло. Цепная реакция так и не началась?

– Её и не предполагалось, – недовольно сощурился на него Гедимин. – Там два грамма ирренция! Какие ещё цепные реакции?!

…В новой лаборатории был только Айрон – и тот, закончив осмотр оборудования, сидел в углу и играл на новом смарте во что-то пёстрое и пищащее. Увидев на пороге «старших» сарматов, он отключил звук и вопросительно посмотрел на Гедимина. «Сиди,» – жестом ответил тот: помощь лаборанта ему сейчас была не нужна.

«Зелёная мишень» стояла в свободном углу, на максимальном расстоянии от тяжеловодного каскада и плутониевой установки. Ничего сложного в ней не было – обычный омикрон-излучатель, направленный на рилкаровый диск с заключёнными внутри двумя граммами окиси ирренция, сбоку – для подстраховки – генератор «Оджи» и дозиметрические датчики. Защитное поле позади облучаемой мишени горело зелёным огнём; красных бликов на нём не было, – ирренций не испускал ничего, кроме омикрон-излучения и очень слабой «альфы».

– Мощный фон, – вполголоса заметил Хольгер. Гедимин молча кивнул, прикрывая руки кожухом из защитного поля и осторожно просовывая чувствительные щупы сканера под купол. На экране появилось несколько строк.

– Один и девятьсот восемьдесят шесть, – вслух проговорил химик. – За считанные дни… Уже четырнадцать миллиграммов плутония. М-да, обратный процесс явно быстрее прямого. Надолго ты намерен оставить тут этот ирренций?

– Пока не останется половина, – ответил Гедимин, перечитывая показания сканера. Омикрон-излучение перерабатывало ирренций в генераторный плутоний; кроме этих двух металлов, в образце уже были обнаружены следы урана – продукта распада плутония – и ядра гелия, замурованные в рилкаровой оболочке и не нашедшие выхода.

– Интересно, – Хольгер задумчиво смотрел на мишень. – Если ты найдёшь способ использовать омикрон-излучение, можно будет построить реактор. И в нём ирренций будет выгорать до плутония – и, далее, до урана. Кстати… ты заметил, что это не тот уран?

Гедимин посмотрел на изотопный номер рядом с символом элемента, мигнул и перевёл изменившийся взгляд на Хольгера. «Вот почему такая слабая «альфа»,» – он едва заметно усмехнулся. «Омикрон-излучение перехватывает частицы и соединяет их, утяжеляя ядра…»

– И можно будет запустить обратный цикл, – сказал Гедимин. – Снова перевести уран в ирренций. Интересная должна получиться конструкция…

Он выключил сканер и потянулся за ежедневником – возникшая у него идея пока не могла найти применения, но зафиксировать её следовало. Хольгер, увидев, что он занят записями, отошёл и остановился у тяжеловодного каскада.

– Айрон, – услышал Гедимин его голос, ненадолго оторвавшись от ежедневника. – Ты помнишь, что защитные поля надо заменять?

– Конечно, – ответил лаборант. – Мы это делаем еженедельно.

– Ставь более плотные экраны, – посоветовал Хольгер. – Эти не выглядят надёжными.

– Гедимин всегда делал их такими, – отозвался Айрон. – Там, внутри, не происходит ничего разрушительного.

– Как-то вольно вы обращаетесь с электролизными ваннами, – покачал головой Хольгер. – Ты знаешь свойства гремучей смеси?

– Тут есть вытяжки, – отмахнулся лаборант. – Если что и взорвётся, то снаружи.

«Надо работать,» – напомнил себе Гедимин, закрывая ежедневник, и повернулся к сарматам.

– Хольгер, хватит. Иди к своему лаборанту. У тебя что, работы нет?

Он подошёл к плутониевой установке и дотронулся до переключателя. Над дверью вспыхнул красный светодиод, подсвечивающий знак радиационной опасности. Хольгер подтолкнул Айрона к выходу и сам пошёл за ним. На пороге он оглянулся.

– Осторожно с гремучей смесью! Сам знаешь, на что она способна…

Гедимин молча кивнул и смотрел на него, не мигая, пока химик не вышел, и дверь за ним не закрылась. Теперь можно было зафиксировать её в запертом положении и приступить к работе.

01 марта 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Ты помнишь, что выгрузка на подходе? – спросил у Гедимина Константин, стоило тому появиться на пороге лаборатории. Сармат мигнул.