Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 135 (всего у книги 158 страниц)

– Иди-иди, теск! Иди отсюда!

Константин ткнул сармата в бок и ухмыльнулся.

– Помнят твои шуточки?

– Я не шутил, – недовольно сощурился Гедимин.

Последняя пара охранников – два «Рузвельта» на выходе из главного корпуса – задержала сарматов на пару секунд. Гедимин стоял смирно, пока вдоль его тела водили «счётчиком Конара», – приборы, фиксирующие специфические излучения ирренция, незаметно распространились по всему Ураниуму… или только по всему персоналу «Вестингауза»?

– Что там, теск? – охранник махнул стальной «клешнёй» в сторону реакторов. – Вы своё отработали?

– Всё в порядке, – отозвался Гедимин. – Станция работает, оба реактора в кри…

– Иди! – охранник толкнул его в плечо. – Что, нельзя было это их состояние назвать как-то по-другому?!

– Название как название, – пожал плечами сармат, отходя от экзоскелетчиков. Будь он низкорослым филком, «дружеский» тычок «Рузвельта» сбил бы его с ног и оставил на руке кровоподтёк – да и Гедимину, каким бы крепким он ни был, не нравилось, когда с ним так обращались.

– Опять за своё, – покачал головой Константин.

Возвращаться в научный центр уже не имело смысла – никого, кроме вечернего оператора, там не осталось, и тот заканчивал смену. «Интересно, чем они все там занимались без нас,» – думал Гедимин, выходя на пустынную дорогу. Ещё можно было выбраться со станции с одним из строительных глайдеров, возвращающихся на базу с площадки нового завода – сармат уже запутался в этих сооружениях и их владельцах, но чётко знал, что строиться так близко к АЭС не позволяли никакие нормы и правила.

– Что теперь? – спросил Константин, когда они забрались на покрытый грязью прицеп.

– Работаем дальше, – ответил Гедимин. – Я снова займусь сигма-излучением.

– А, – командир едва заметно поморщился. – Малоосмысленное занятие. Но, по крайней мере, безопасное. Действуй.

11 июня 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин вытряхнул небольшой, но непривычно массивный шар из свинцового контейнера и закрепил в захватах на дырявом «брюхе» дрона. Этому механизму сильно повезло – в отличие от предназначенных для опытов с омикрон-излучением, он оказался многоразовым; это был его второй испытательный вылет. «Если и в этот раз всё пойдёт так же, как в прошлый, – будет третий,» – думал Гедимин, придирчиво проверяя все крепления и сочленения. «А вот если нет…»

– Плутоний? – спросил, изумлённо мигнув, Линкен, заглядывая через плечо сармата в механизм. – Серьёзно?! Атомщик, ты псих.

– Так не ходи со мной, – буркнул Гедимин – выслушивать подобное от взрывника, два месяца назад лишившегося очередного пальца – без малейшей на то необходимости – было не слишком приятно.

– Вот только сдохну – и сразу перестану, – пообещал Линкен, ухмыльнувшись во весь рот. – А что, если бабахнет?

– Ты же любишь взрывы, – напомнил Гедимин. «Странная реакция для взрывника,» – он повертел дрон в руках и прикрыл подозрительный центральный элемент обрезком асбестовой ткани. «Если он так дёргается – Константину это вообще нельзя видеть. Потом не отделаешься.»

– Атомщик, это плутоний, – Линкен щёлкнул по «крылу» дрона. – А он если взрывается – то с орбиты видно. Я думаю, нам пережидать лучше в воронке. Прикроем её полями, будет вроде бункера. А запускать на другом краю полигона. Излучатели я на таймер поставлю – обойдёмся в этот раз без кнопки.

Гедимин внимательно посмотрел на него – взрывник действительно был встревожен.

– Как хочешь, – сказал он. – Таймер с собой?

Он собрался выходить из «грязной» лаборатории и обнаружил, что её дверь приоткрыта, а между створками, слегка разжав их, стоит Хильда и смотрит на дрон в руках сармата.

– Чего ты не в бараке? – спросил, подозрительно сощурившись, Линкен. – Седьмой час. Иди спать.

– Спать да спать, – проворчала сарматка, входя в лабораторию. – Куда это вы, а? И что за штука? На станции говорят, вы испытываете ядерную бомбу в лесу. А как макаки это разрешили? А можно на неё посмотреть?

Гедимин фыркнул, сердито посмотрел на Линкена – тот только развёл руками. «Верно. Он не мог,» – одёрнул себя ремонтник. «Кто опять разносит бред?!»

– Нет никаких бомб, – ровным голосом сказал он. – Мы работаем. А ты – иди отдыхать.

Хильда не двинулась с места.

– А я видела, что ты держал в руках плутоний. У тебя теперь будут ожоги, да? Как ты работаешь со всей этой дрянью и не умираешь?

Линкен хмыкнул.

– Вот и я об этом думаю, – он крепко сжал плечо ремонтника. – Ладно, теска. Это всё не нашего ума дело. Наш атомщик учился в Лос-Аламосе – там полторы сотни лет работают со всякой дрянью и не умирают. Пойдём, нам ещё бункер готовить.

– Бункер? – изумлённо мигнула им вслед Хильда. Гедимину хотелось обернуться, но Линкен крепко держал его за плечо, пока они не вышли к лестнице. Из-за приоткрывшейся двери выглянул Константин.

– Опять на полигон? А ты куда? – он смотрел на что-то за спиной Гедимина. Оглянувшись, сармат увидел Хильду. Она остановилась и засунула руки в карманы.

– В барак иду. Смена кончилась.

– В барак? – переспросил Константин, недоверчиво глядя на неё. – Твоя смена кончилась полчаса назад. И что ты делала в «грязной» лаборатории?

– Отстань от неё, – вмешался Гедимин. – Опять натыкал всюду камер?

– Моя обязанность – знать, что происходит в этом здании, – холодно ответил командир. – Хильда, ты помнишь, что я тебе сказал в первый день работы? Все условия по-прежнему в силе. Здесь ты – оператор. Изучать ядерную физику будешь в другом месте. Найти тебе замену – дело пары дней.

– И ты эти дни будешь следить за реактором, – недобро сощурился Гедимин. – Идём уже. Работу за нас никто не сделает.

Последняя фраза была обращена к Линкену, и взрывник, согласно кивнув, пошёл за Гедимином. Следом в двери, ведущие на верхний ярус, проскочила Хильда. Ремонтник хотел заговорить с ней, но она, едва выйдя за ворота, быстро зашагала к проходной. Гедимин растерянно мигнул.

– Тянет же к тебе всех самок… – покачал головой Линкен. – Куда тебе столько?!

…Гедимин сидел на дне воронки уже десять минут и не слышал ничего, кроме собственного дыхания, шума ветра над лесом и размеренных шагов Линкена – от края до края самодельного «бункера» и обратно.

– Атомщик, ты заметил что-нибудь? – без особой надежды спросил взрывник. Гедимин качнул головой и поднялся во весь рост, по пути сдёргивая с воронки завесу защитного поля.

– Хватит тут сидеть. Ничего не будет.

Очистка полигона от защитных экранов заняла меньше времени, чем их расстановка, – всего полчаса спустя Гедимин смог подойти к месту испытаний, отключить излучатели и посадить уцелевший дрон к себе на ладонь. Плутониевый шарик ничуть не изменился, даже нагрелся не сильнее обычного; ничего странного не было и на экране сигма-сканера, – прибор исправно распознавал плутоний, продукты его распада, химический состав креплений, удерживающих ядро, и атмосферы вокруг него.

– Опять ничего? – спросил Линкен, разглядывая экран сканера. – Даже фон не вырос?

– Нет, – отозвался Гедимин, резким движением засовывая прибор в карман. Он, как мог, старался скрыть досаду. «Даже плутоний…» – сармат отогнал от себя мысли о том, что было бы, если бы излучение всё же повлияло на радиоактивный металл. «Осталось попробовать на ирренции – и можно будет опыты сворачивать. Бесполезное излучение.»

…Иногда Гедимин жалел, что не сделал запасной вход в научный ангар. Особенно сильные сожаления он испытывал, когда у лестницы его ждал Константин, и по лицу сармата было видно, что о плутонии он уже знает.

– Двое полоумных, – бросил командир «научников», складывая руки на груди. – Как говорят в Канске – дуракам везёт. Взрыва, как я понимаю, не было?

Гедимин молча кивнул и прошёл мимо него, осторожно отодвинув протянутую наперерез руку. Толкать Константина он не хотел, но тот на ногах удержался с трудом и руку отдёрнул.

– Придётся сообщить Ведомству о ваших опытах, – сказал вслед сарматам командир. – И я совсем не уверен, что оно их одобрит!

Гедимин пожал плечами. Одобрение или неодобрение Ведомства интересовало его сейчас в последнюю очередь. Куда важнее было понять, что представляют из себя сигма-кванты, и почему они так надёжно скрывают свою природу…

15 июня 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин лежал в примятой траве, положив руки под голову и закрыв глаза. Солнце приятно согревало кожу, слегка посиневшую от долгого плавания в холодной воде, углубление в земле скрывало от охлаждающего ветра, – и сармат лениво думал, что он достаточно прогрелся, и можно было бы нырнуть ещё раз. Из форта и лесного посёлка доносился приглушённый расстоянием гимн Атлантиса, то и дело сменяющийся быстрыми ритмичными мелодиями, а над аэродромом хлопали на ветру флаги. Если прислушаться, можно было услышать плеск воды и отдалённый гул насосной станции… точнее, можно было бы, если бы не настойчивые звуки с двух сторон.

– Тьфу! Маккензи, твоя гадость с каждым годом всё хуже на вкус, – плевался Линкен, устроившийся слева от Гедимина. Послышалось хлюпание сдувающегося контейнера из-под питья.

– Хватит уже совать туда всякую дрянь!

– Пора бы выучить её название, – со смешком отозвался Кенен. – Это обыкновенная полынь. Чем это тебе не нравится её вкус? Вполне подходит для дня всеобщего траура!

– Мало нам было потерять Марс и попасть в рабство к мартышкам, так тут ещё ты со своей отравой! – Линкен шумно прополоскал рот озёрной водой. Гедимин приоткрыл левый глаз и настороженно покосился на него. Речь уже зашла о Марсе, а сармат, ругаясь на горечь, всё же допил четвёртый контейнер жжёнки и потянулся за пятым, – значит, спора о войне было не миновать, и – со всей очевидностью – уже через пять минут Гедимина должны были в этот спор втянуть.

– Чего это? Мне тоже нужна разрядка! – донеслось справа, и кого-то спихнули в траву. Послышался звук шлепка по сухой коже.

– А мне нужна ещё больше! – Мафдет, судя по сопению и шороху, всё-таки подмяла под себя сестру и уселась сверху. – И вообще, это мой механик!

– Нет, мой! – Сешат гулко оттолкнулась пятками от земли и встала на «мостик», скидывая с себя сестру.

– Тихо там, – недовольно проворчала Лилит. – Гедимин – мой механик. И на троих его не хватит.

– Чего это? Руки-то у него на месте! – возразила Сешат. Гедимин досадливо поморщился. Вокруг действительно было слишком много самок. Он не против был помочь им с разрядкой – даже и троим одновременно, но не там, где за процессом наблюдали бы Линкен и Кенен. «Один начнёт плеваться, второй смарт достанет,» – Гедимин медленно и незаметно начал сползать в воду. «Не сейчас. Не здесь.»

Никто не заметил, как он уходит в глубину, а он очень старался не привлечь к себе внимание случайным плеском или брызгами. Спустя секунду вода сомкнулась над ним и сдавила его со всех сторон, приятно охлаждая кожу. Плыть было недалеко – несколько мощных гребков вправо, мимо аэродрома и купающихся сарматов, мимо здания аэропорта и теней охранников на фоне бликующего неба…

Гедимин выбрался на песчаный откос, присыпанный хвоей и обломками коры. Берег, по-видимому, постепенно размывало, – корни сосен уже нависали над водой. Сармат прислонился к устойчивому дереву и задумчиво разгладил ладонью песок. Ему доводилось использовать для черчения самые разные поверхности, – на этом берегу линии получались широкими, размашистыми и слегка размытыми, а сами схемы – непривычно большими. «Сойдёт,» – сармат оглянулся в поисках подходящей палочки.

– Эй! Атомщик, это ты? – из-под корней сосны, изумлённо мигая, выбралась Хильда. Гедимин узнал её практически сразу – в основном по белому комбинезону, который самка успела расстегнуть, но не снять. При виде чужака её рука потянулась к застёжке, и сармат поспешно поднялся на ноги и мотнул головой.

– Я уйду. Не заметил сразу.

– Стой! Тебя же не выгоняют, – в свою очередь помотала головой Хильда. – Мы с бригадой всегда купаемся здесь. А вот тебя не видели. И где твоя одежда?

Сармат махнул рукой в сторону насосной станции – отсюда она просматривалась хорошо, и можно было, приглядевшись, даже различить на одном из прибрежных кустов сине-чёрный комбинезон.

– Что это у тебя? – Хильда продолжала рассматривать сармата и теперь протянула руку к одному из неровных тёмно-серых рубцов на его груди.

– Омикрон-ожоги, – ремонтнику впервые захотелось их прикрыть. – Нарушение техники безопасности.

– Омикрон? Я знаю только бараки «Омикрон-с-номером», – самка вздохнула. – А уже скоро год, как работаю с атомщиками. Что вы сделали с плутонием на полигоне? Почему не было взрыва? А что вы вообще там делаете? Там не один реактор, да?

Гедимин покосился на озеро. Крутые обрывы с глубокой водой под ними редко оказывались под рукой в нужный момент, – вот и сейчас внизу было песчаное мелководье…

– Нет смысла объяснять с конца, – он качнул головой. – Мы работаем с ирренцием. В сети о нём немного, но есть. Ищи. Когда прочитаешь, будет о чём говорить.

Хильда слегка прикусила губу, смерила сармата задумчивым взглядом и кивнула.

– Ядерная физика, да? Я прочитаю. В бригаде говорят – раньше ты всем рассказывал про реакторы. Теперь не хочешь?

– Надоело, – буркнул сармат, отталкиваясь от корней сосны и сползая в воду. Определённо, западный берег плохо подходил для спокойных размышлений о сигма-квантах.

– Я отвечу, если будут вопросы. Но рассказывать с начала не буду. Нет свободного года на разговоры, – сказал он, пятясь к глубокой воде. Хильда кинулась к откосу и нависла над ним, опираясь о выступающие корни.

– Ты обещал – я слышала. Утром поговорим!

18 июня 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Серый шар слабо светился зеленью и излучал тепло – Гедимину казалось, что он чувствует слабый жар на пальцах. Этого не могло быть – между сарматом и тридцатью граммами ирренция было три слоя защитного поля. «Фантомные ощущения,» – подумал Гедимин, отводя руку в сторону. Взяв дрон за «крыло», он резко встряхнул его. Механизм едва заметно выгнулся, но все крепления остались на местах.

– Константин поставил датчики движения в хранилище, – сказал сармат, не оборачиваясь. – И по четыре контрольных на каждую сферу. Когда успел?

Линкен хмыкнул.

– Он что-то подозревает. Но… атомщик, это правда редкая чушь. Тут до метеорной пыли этого самого ирренция!

– Тридцать граммов, – поправил его ремонтник, заворачивая дрон в четвёртый слой защитного поля и заталкивая в непрозрачный пакет. – И это не нитроглицерин.

– Псих с реактором, – пробормотал взрывник и украдкой покосился на дозиметр. Гедимин, спрятав дрон под одеждой, молча ждал.

– Чисто, – Линкен недоверчиво хмыкнул, затолкал прибор в карман и махнул рукой. – Ладно. Попробуем выжить. Давай мне излучатели.

– Нет, оборудование будет у меня, – Гедимин отодвинул его руку и вышел из лаборатории.

– А если будет цепная… – начал было Линкен, но осёкся – люк реакторного отсека приоткрылся, выпустив наружу Хильду.

– Стой, – она цапнула Гедимина за рукав и потянула на себя. – Ты обещал, помнишь?

– Летишь с нами, – тихо сказал сармат, указав на стойки с миниглайдами.

«Датчики движения!» – досадливо сощурился ремонтник секунду спустя. Не успел он снять миниглайд со стойки, как из «чистой» лаборатории вышел Константин.

– Хильда, ты остаёшься. Положи миниглайд.

– Я тоже тут работаю – и летаю, куда мне нужно, – фыркнула самка.

– В рабочее время, – ответил командир. – Оно закончилось полчаса назад. Что ты снова тут делаешь?

– Иду в город, – пожала плечами Хильда. – Что, незаметно?

– Я потрачу пару минут рабочего времени и провожу тебя до ворот, – сказал Константин, недобро щурясь. – Гедимин, Линкен, я не понимаю, почему вы стоите. Вам совсем нечем заняться?

Гедимин, приостановившись на углу ангара, проводил Константина и Хильду угрюмым взглядом. Они шли к воротам; самка выглядела понурой, командир – предельно недовольным.

– Так вы никогда не поговорите, – буркнул Линкен. – Придумай что-нибудь другое. Это проще, чем реактор.

Гедимин стиснул зубы. Ему было досадно из-за сорвавшегося разговора, но ещё хуже было напоминание о гулкой пустоте в черепе. «Надо заняться взрывным реактором,» – подумал он. «Это паршивая идея, но других у меня нет.»

…Дрон плавно опустился на подставленную ладонь. За секунду до посадки Гедимин бросил ему навстречу защитное поле, и оно обернуло отключившийся механизм. Шар из окиси ирренция, целый и невредимый, едва заметно светился зеленью. Ни тусклее, ни ярче это свечение не стало.

– Даже ирренций… – Линкен, не договорив, тяжело вздохнул и махнул рукой. Гедимин забрал у него сигма-сканер, пробежал взглядом по экрану, пожал плечами и отключил прибор.

– Последний опыт с сигмой, – сказал он. – И так всё понятно.

«Ни с чем не взаимодействует и никак не проявляет себя, кроме бликов на сивертсеновом поле,» – мысленно подвёл он итоги, разрушая последние защитные экраны на полигоне. «Что же, такой результат – тоже результат.»

– Через неделю вернёмся к омикрону, – пообещал он, и Линкен радостно ухмыльнулся.

– Другое дело! Что будем взрывать?

…Хольгер протянул Гедимину включённый смарт.

– По прикидкам – так, – сказал он. – Возможно, на полтора грамма больше или на двести-триста миллиграммов меньше.

Хранилище было закрыто изнутри – не один Константин вносил изменения в план защитных механизмов по периметру. Все камеры и датчики отключились за секунду до того, как сарматы вошли внутрь. Сферы – и та, под которую Гедимин только что вернул тридцать граммов ирренция, наскоро раздробив аккуратный шарик на бесформенные куски – стояли на месте и выглядели нетронутыми. Сармат смотрел на них и щурился.

– Четыреста девяносто шесть? Почти пятьсот… – он на мгновение стиснул зубы. – Ещё немного, и я мог бы устроить испытания.

– Ведомство пришлёт агентов в тот же день, – напомнил Хольгер, сочувственно глядя на него. – Навряд ли они согласятся подождать. Ты уверен, что для твоей модели не хватит меньшего количества?

Гедимин качнул головой.

– Им не нужен ирренций, – процедил он. – Почему они не дают работать мне?!

Он вошёл в «чистую» лабораторию, едва не задев плечом дозиметрическую рамку. Константин на треск развернулся от телекомпа и открыл рот, но увидел, что сармат направляется прямо к нему, и резко выпрямился, отступая за кресло.

– Мне нужно два месяца и пятьсот граммов ирренция, – ровным голосом сказал Гедимин. – Пусть Ведомство подождёт до сентября.

Константин ошарашенно мигнул.

– Ты в себе? – спросил он, опомнившись. – Об отсрочке не может быть и речи. Мы передаём им ирренций первого июля, и ни днём позже.

Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. Гедимин подбирал слова, чтобы объяснить, что и для чего ему нужно, несколько раз глубоко вдыхал – но так и не сказал ничего. Потемневшие глаза Константина были едва видны из-под опустившихся век, на щеках вздулись желваки. Несколько секунд спустя он с присвистом выдохнул и резко развернулся к телекомпу.

– На этом всё. Иди работать.

«Значит, ты помочь не хочешь…» – Гедимин быстро пошёл к двери. Уже у дозиметрической рамки его остановил оклик Константина.

– Стой! – командир «научников» снова поднялся с места. – Насчёт Хильды Хагав. Уже второй раз она подходит к тебе не по рабочим вопросам. Вас видели с ней у озера. Что ей от тебя нужно?

– Мы просто говорили, – отозвался Гедимин. – Теперь ты следишь за всеми сарматами?

– Только за теми, кто сам за собой не уследит, – Константин сузил глаза. – Тебе некому слить информацию?.. В третий раз увижу вас вместе, всё равно, где, – вечером сюда придёт новый оператор. У меня уже двое на примете, и ни один из них не лезет не в своё дело.

– Не понимаю, – Гедимин растерянно мигнул. Запреты командира, касающиеся ирренция, он ещё как-то мог осознать, но что ему помешало в данном случае?..

– Как обычно, – криво усмехнулся Константин. – Это твоё нормальное состояние. Иди работать!

В коридоре его ждал Линкен. Гедимин хотел пройти мимо, но взрывник схватил его за плечо и развернул к себе.

– Отказал? – вопрос прозвучал как утверждение. Ремонтник даже не стал тратить силы на кивок, только сузил глаза.

– Я с ним поговорю, – сказал взрывник, прижимая пальцы к шраму на затылке. Его белые глаза стремительно темнели.

– Не поможет, – мотнул головой ремонтник. – Решение за Ведомством. Хольгер с ними свяжется… Не ходи за мной. Надо кое-что сделать.

Зайдя в «грязную» лабораторию, он вырвал лист из ежедневника и ненадолго задумался. Через минуту листок был полностью покрыт строчками. «Для начала ей хватит,» – Гедимин добавил к четырём десяткам сетевых ссылок ещё две и сложил бумагу вдвое. «Нужно больше – пиши адрес, скину конспект,» – приписал он по-сарматски в углу листа и отправился в реакторный отсек.

– Подвинься, – бросил он Ангусу, просовывая руку под пульт. Листок, приклеенный снизу, со стороны было трудно заметить, и сармат надеялся, что Константин его не увидит.

– Покажешь это Хильде и только ей. Понятно?

26 июня 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Новые вопросы «ученицы» заняли три экрана. Гедимин, удивлённо мигая, дочитал их до конца. «Действительно читала… Ей что, интересно?» – он недоверчиво хмыкнул и открыл форму ответа. «Тем лучше. Будет хотя бы понимать, что делает. Так, глядишь, и до конспектов из Лос-Аламоса дело дойдёт…»

В «грязную лабораторию» последние два дня не заходил никто, кроме Гедимина, и даже Линкен и Хольгер ограничивались тем, что звонили в дверь и осторожно заглядывали через порог, если им открывали. Константин, проходя мимо ремонтника, смотрел сквозь него и недобро щурился. Но тревожило сармата не это…

Едва Гедимин успел отправить ответ, как его смарт коротко пискнул – пришло сообщение от Хольгера. «Ya» at» – всё, что в нём было написано. «Нет,» – Гедимин тяжело вздохнул, коротко поблагодарил и отключил устройство. «Этого следовало ждать.»

Он в очередной раз пожалел об отсутствии в научном центре одного-двух потайных ходов – запасной лаз в хранилище сейчас был бы кстати. Отключить камеры и датчики движения было секундным делом, но бесшумно открыть дверь оказалось не так просто – хотя сармат долго в этом практиковался.

Когда массивные створки сомкнулись, и блокировка включилась, Гедимин на секунду остановился, задумчиво глядя на сферы. Три блока обеднённого урана были у него с собой, размеры ирренциевых источников внутри сфер он помнил наизусть, – оставалось что-то сделать с зелёным свечением, которого уран не испускал. «Люминесцентный состав,» – подумал сармат. «Есть вещества-детекторы – реагируют на ионизирующее излучение. Надо очень чувствительное, уран почти не активен…»

Из хранилища он вышел через час. Ирренциевые блоки были легче нейтронных пушек и занимали гораздо меньше места, – карманы Гедимина со стороны казались пустыми, тем более, что часть «мусора» из них он вытряс и оставил в хранилище. «Четыреста двадцать шесть,» – он убедился, что никто его не видит, и приложил ладонь к карману; ему снова показалось, что тепло радиоактивного металла проходит сквозь защитное поле и дотягивается до кожи. «Техника безопасности…» – он вспомнил неизменный рефрен во всех письмах Герберта Конара, криво усмехнулся и пошёл к «грязной» лаборатории. Три слоя защитного поля были абсолютно надёжной защитой, – что бы ни мерещилось Гедимину, ни один омикрон-квант не доходил до его тела.

«Хольгер, зайди. Срочно,» – он нажал на отправку и только тогда позволил себе облегчённо вздохнуть. Все три блока – четыреста двадцать шесть граммов ирренция – лежали в стенных нишах, завёрнутые в непрозрачное защитное поле. Гедимин вспомнил о семидесяти граммах, оставшихся в хранилище, и досадливо сощурился. «Исчезновение сфер заметят,» – напомнил он себе. «А незаметно их не переработать. Скормить бы им эти сферы…»

Двери открылись – в этот раз Хольгер не стал звонить. Он встревоженно посмотрел на Гедимина. Сармат поднял руку в успокаивающем жесте и показал химику брусок обеднённого урана.

– Это должно светиться зелёным. Поможешь?

Хольгер мигнул.

– Зелёным? Как омикрон-излучение?

– Да. Чем больше сходства, тем лучше, – кивнул Гедимин. – Есть такой состав? Сделаешь?

Хольгер посмотрел себе под ноги.

– Было бы хорошо, если бы ты сказал, для чего он тебе нужен, – медленно проговорил он. – Может быть, это в целом не лучшая идея…

– Не бойся, я ничего не взорву, – сармат сердито сощурился. – Это в мои дела всё время лезут. Это мне мешают работать. Мне надоело. Ведомство не хочет ждать? Пусть забирает уран и сваливает. В сентябре они получат всё и даже больше. Помоги мне с составом. Дальше я справлюсь сам.

– Состав не отразится на дозиметре, – покачал головой Хольгер. – Достаточно простой проверки, и обман будет выявлен.

Гедимин досадливо сощурился.

– Ладно. Намажу им ирренция на уран. Пусть жрут, – он с трудом удержался, чтобы не сплюнуть в угол лаборатории.

– Состав готовится быстро. Принесу через полчаса, – пообещал Хольгер. – А ты будь здесь и ничего больше не делай, хорошо?

…Состав-детектор под омикрон-лучами светился ровным холодным зелёным светом, по нагретой поверхности размазывался тонкой липкой плёнкой и довольно быстро твердел. Когда Гедимин добавил в него окись ирренция – мельчайшую пыль, по одному грамму на брусок урана – свечение стало ярче и немного «теплее».

– Ну что? – спросил он у Хольгера, с дозиметром в руке вставшего над сферой, под которой в потоке тёплого воздуха обсыхали урановые блоки. Химик пожал плечами.

– Фонит. Но анализатор так не обманешь.

– С чем они обычно ходят? – запоздало спросил Гедимин.

– Понятия не имею, – отозвался Хольгер. – Даже если с одними дозиметрами – подлог очень быстро раскроют в Порт-Радии. Сомневаюсь, что Ведомство его одобрит…

Гедимин тяжело качнул головой.

– Знаю, что нет. Мне нужно всего два месяца! Потом у них будет гора ирренция. Неужели так трудно не мешать мне работать?!

01 июля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Выгрузка облучаемых сфер из синтезных установок прошла как обычно, даже быстрее – на этот раз ни один лаборант не лез Гедимину под руку, и даже Константин не маячил в дверях хранилища и не сверлил сармата взглядом. Сегодня командир остался в «чистой» лаборатории и даже не заходил под защитное поле, за которым работал с ураном и плутонием Хольгер.

«А ведь мог бы спокойно синтезировать,» – Гедимин с досадой посмотрел на новые сферы, занявшие место извлечённых. С виду всё было, как обычно, – светящиеся бруски в металлических куполах, постоянное облучение, медленный процесс превращения лёгких ядер в более тяжёлые… но само излучение было только подделкой, в брусках – по грамму ирренция, а синтез замедлился в сотни раз. «Ничего. Чужаки уйдут, и я всё верну на место,» – подумал Гедимин, уплотняя защитные поля и выходя из хранилища. К обеду Хольгер должен был выделить ирренций из сфер, и сармат думал, успеет он подменить и это вещество, или придётся отдать металл Ведомству развития.

…Смарт Константина часто запищал и испустил длинный гудок. Сармат посмотрел на экран и повернулся к Гедимину. Тот сидел за верстаком, лениво вырисовывая на листке прототип взрывного реактора – точнее, того устройства, которое он рассчитывал построить в одной из воронок на полигоне Линкена.

– Гедимин, ирренций готов? Всё, за исключением ста пятидесяти граммов, подготовлено к вывозу? Мне проверять за тобой?

– Как хочешь, – отозвался сармат. – Все бруски в хранилище. То, что сделал Хольгер, тоже.

– Ведомство на подлёте, – сказал Константин. – Сиди тут, я сам их встречу.

Двери за ним захлопнулись. Иджес поёжился.

– Хоть бы сюда ирренций не притащили! Мало мне Хольгера?!

– А что ты не наверху? – удивился Гедимин. Объяснять Иджесу, что Хольгер всегда работает под защитным полем, а бруски надёжно упакованы, было бесполезно – сармат не раз в этом убеждался. «Вот нравится ему, что ли, бояться…» – Гедимин покачал головой и снова перевёл взгляд на листок. Реактор получался не самый надёжный, зато собрать эту установку можно было в считанные часы, и взамен уничтоженной легко было построить ещё одну.

– Константин запретил, – пробурчал Иджес. – Будто бы Нгылек недоволен, что я не в лаборатории в рабочее время. Развелось командиров, плюнуть некуда!

Гедимин озадаченно посмотрел на него. Чем помочь механику, он не знал.

– Хочешь посмотреть новый чертёж? – спросил он. Иджес хмыкнул.

– Да, ты умеешь поднять настроение! Нет, не надо. Если только это не чертёж нового корабля. Сойдёт и летающий, и подводный.

Под потолком задребезжал сигнал предупреждения. Гедимин аккуратно свернул листок и убрал в карман. Ему было не по себе. «Это ненадолго. Они никогда не задерживаются,» – напомнил он себе, вслушиваясь в лязгающие шаги за дверью и тяжёлый гул открывающихся люков. Судя по звукам, агенты Ведомства разделились – трое пошли в реакторный отсек, остальные – в хранилище. Спустя пару секунд открылась и дверь в «чистую» лабораторию. Один из патрульных в лёгкой броне встал на пороге, подозрительно глядя на сарматов.

Из-за приоткрытой двери хранилища послышался свистящий выдох и тихий вопрос – слов было не разобрать, Гедимин уловил только интонацию. Следом сухо затрещал разряд шокера, и сармат вздрогнул и подался вперёд. Ответ на вопрос был гораздо громче; отвечал Константин, и в его голосе не было страха – только досада.

– Гедимин Кет. Никто больше к ним не прикасается. Вы сами запретили мне его контролировать.

«Уран и торий…» – обречённо выдохнул Гедимин. «У них всё-таки был анализатор.»

Развить мысль он не успел – четверо агентов Ведомства уже стояли на пороге, а секунду спустя двое из них взяли его за плечи и развернули лицом к Нгылеку. Сармат, отодвинув с лица зеркальный экран, хмуро посмотрел на Гедимина и похлопал по ладони включенным шокером. В состав лёгкой брони входила надёжная изоляция, – сам Нгылек даже не поморщился.

– Гедимин, что дало вам повод держать нас за идиотов? Где настоящий ирренций?

Сармат стиснул зубы.

– В последнее время, – задумчиво сказал Константин, глядя на Гедимина почти с отвращением, – он часто копался в «грязной» лаборатории. Там в стене есть закрытые ниши…

– Обыскать, – бросил Нгылек патрульным, вставшим за его спиной. Сарматы молча вышли. Гедимин запоздало дёрнулся, но двое агентов держали его крепко, а когда один из них от внезапного рывка пошатнулся, за спину сармата переместился другой и ткнул Гедимина шокером под рёбра. В коридоре снова послышались шаги.

– Мы обнаружили вот это, – один из патрульных держал в руках три непрозрачных кокона, свёрнутых из сивертсенова поля.

– Вскрыть и проверить, – отрывисто приказал Нгылек.

Агенты вышли. Их предводитель задумчиво посмотрел на Гедимина.

– Кажется, Константин был прав, и вы действительно больны. Вы всерьёз рассчитывали, что у вас всё получится?