Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 105 (всего у книги 158 страниц)

«Я бы поработал с ирренцием. Интересное вещество. Неужели получится реактор?»

14 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Защитную маску и респиратор снимать не стоило. Это Гедимин понял сразу же, как высунулся за дверь. Ледяной ветер ударил в лицо, и вдохнуть сармат смог только через пятнадцать секунд после того, как его втащили обратно в помещение. На сольвентной станции водоочистки было тепло – все помещения АЭС, у которых были четыре стены и крыша, постоянно протапливались и просушивались, там даже можно было находиться без верхнего комбинезона. Температуру снаружи Гедимин оценить не успел и теперь пытался примерно подсчитать по тёмно-синим пятнам на лицах тех, кто вылез наружу вместе с ним.

– Я что-то пропустил? – спросил он, глядя на выключающего смарт Хольгера. Тот кивнул.

– Над Ураниумом буран.

– Это заметно, – буркнул сармат, стянув перчатку и прижав ладонь к холодной щеке. – Чего так холодно?

– Резкое похолодание, – Хольгер щёлкнул ногтем по корпусу смарта. – Снаружи минус пятьдесят. Не могу связаться с постом – похоже, их оттуда сдуло.

– Hasulesh! – Гедимин презрительно сощурился. – Надо выбираться отсюда. Двое или трое пойдут за глайдером. Тут есть тяжёлые погрузчики, их не сдует. Идёте за мной, масок и респираторов не снимать.

Застегнув верхний комбинезон под горло, он огляделся по сторонам, впервые пожалев о том, что в производственных помещениях сарматов не предусмотрены окна. Двое рабочих подошли к нему, один приоткрыл дверь на полсантиметра и тут же её захлопнул – ветер, ворвавшийся в проём, оставил на противоположной стене полосу инея.

Динамик громкой связи под потолком загудел и затрясся, по зданию пронёсся протяжный вой. Все сарматы – даже те, кто присел отдохнуть у тёплых стен – поднялись на ноги и подошли к источнику звука, встревоженно переглядываясь.

– Внимание! Из-за экстремального похолодания и бурана выезд с территории АЭС невозможен! Дорога закрыта!

В динамике шипело и трещало; Гедимин недовольно сощурился на него, но тут же понял, что в пределах здания всё исправно – помехи на самой линии, где-то у источника сигнала.

– Повторяю – дорога закрыта! Всем рабочим укрыться в отапливаемых помещениях и закрыть двери и окна! Оставаться на местах и ждать эвакуации! Повторяю…

Гедимин и Хольгер переглянулись.

– Буран перекрыл дорогу? Что же там за ветер… – сармат прикоснулся к воротам – створки, обычно легко скользившие по направляющим, застыли на месте и поддались далеко не сразу. Вторая полоса инея легла рядом с первой, почти уже растаявшей.

– Сеть ещё работает, – Хольгер потыкал в клавиши смарта. – Циклон с аномальным похолоданием накрыл весь север.

– Сколько ещё продлится буран? – Гедимин заглянул в экран через плечо химика.

– Это трудно предсказать, – отозвался сармат. – Возможно, до утра.

Сарматы, собравшиеся вокруг инженеров, встревоженно переглянулись.

– Ночуем здесь, – объявил Гедимин, поплотнее закрыв двери. – Здесь есть какие-нибудь запасы? Вода, Би-плазма?

– Откуда? – хмыкнул один из сарматов. – Это же не пищеблок. Есть мешки и баки. Можно набрать снега на утро.

– Действуйте, – кивнул Гедимин. – Трое идут за снегом. От здания не отходить, у ворот оставить фонарь. Я поднимусь на крышу, осмотрю окрестности.

Сжимая в руке пустой бесшовный пакет из плотного скирлина, он выбрался на крышу и не сразу смог выпрямиться – ветер ударил в плечо, заставив пригнуться. Захлопнув люк, сармат кое-как встал во весь рост и огляделся. Со всех сторон была чернота. Несколько мутных световых пятен остались у невидимого в буране ограждения, над ними бушевали снежные вихри. Ещё один фонарь горел у стены самой станции водоочистки. В его свете Гедимин разглядел троих сарматов, собирающих снег. Последнее световое пятно мигало над передвижным генератором, прикрытым защитным полем.

– Э-э-эй! – крикнул Гедимин, повернувшись спиной к ветру. Буран подхватил звук и отразил его от градирен и главного корпуса, – инженер вздрогнул было, но тут же понял, что слышит свой же голос.

«Видимо, все нашли укрытие,» – он потёр друг о друга замерзающие ладони и сел на крышу. Здесь было достаточно плоских поверхностей и выступов, и снег падал на них быстрее, чем его сдувало. Гедимин сгребал его в мешок, пока снизу в люк не начали стучать.

– С ограды посрывало фонари, – сказал сармат, спустившись в здание и закрыв люк изнутри защитным полем. – Плохо закрепили. Снега достаточно?

Один из рабочих, отправленных за водой, кивнул на почти полный бак. Гедимин вытряхнул туда то, что набрал в мешок, пересчитал про себя сарматов и довольно кивнул.

– Снаружи никого нет? – он направил на дверь генератор Арктуса и передвинул переключатель. Защитное поле прикрыло последний проём, из которого тянуло холодом. Гедимин стянул рукавицы и посмотрел на свои ладони – кожа на пальцах ещё не посинела, но уже стала светло-голубой.

– Минус пятьдесят пять снаружи, – сообщил Хольгер, сверяясь с прогнозом. – Ещё не Энцелад, но уже далеко не Венера.

– Да уж, – буркнул один из рабочих, засовывая руки в карманы. Его медно-рыжая кожа заметно посветлела.

– Хольгер, раздели воду между всеми, – попросил Гедимин, заглядывая в ящики в поисках небольших ёмкостей. – Здесь только стаканы для проб.

Химик ухмыльнулся.

– Давай их сюда, Гедимин. Они всё равно одноразовые.

…Выходцев с Венеры положили у прогреваемых стен, остальные расположились там, где было прохладнее. Пол застелили верхними комбинезонами и брезентовыми тентами.

– Ну что? Кто-нибудь отозвался? – Гедимин нетерпеливо заглянул в экран смарта, над которым склонился Хольгер.

– Константин, Айзек и Бьорк в городе. Успели вырваться, пока дорогу не перекрыли. А Иджес…

Смарт мигнул и испустил короткий гудок.

– Да, Иджес тоже в порядке. Он на главном посту охраны. Пишет, что там нет ни одной макаки, зато куча нетронутых пайков.

Гедимин хмыкнул.

– Трубопровод выходит на поверхность недалеко от поста. Я мог бы зайти к нему.

– Недалеко? Ты видел, что творится за дверью? – Хольгер сердито посмотрел на него. – Ты не найдёшь эту трубу, отойдя от неё на два шага.

– Ладно. Что с сёстрами Хепри? – спросил Гедимин.

– Иджес связывался с ними. Они в трубопроводе на полпути к главному корпусу. Думают, идти им дальше или остаться на месте.

– Оттуда можно выйти к нам, – Гедимин начертил пальцем на полу несколько невидимых линий. – Где они сейчас?

– Здесь, если не путаются в поворотах, – Хольгер указал на один из участков невидимого чертежа. – Куда ты собрался?

– Покажу им дорогу, – сармат застегнул верхний комбинезон и прикрепил к руке фонарь. – В трубах слишком холодно.

…Когда он снова вылез из люка, в здании уже погас свет, но на звук металлического скрежета зажёгся неяркий огонёк – Хольгер включил смарт, а потом и фонарь.

– Живы? – он посветил на Гедимина и взъерошенных сарматок рядом с ним.

– Да, ты был прав. Тут теплее, – сказала Мафдет Хепри, отстёгивая респиратор и снимая капюшон. – Снаружи настоящий Ганимед. Оказывается, на тёплой безопасной Земле такое бывает. Чего только ни узнаешь…

– Пейте, – Гедимин кивнул на бак, окружённый пустыми пробирными стаканами. – Талая вода. На рассвете попробуем выйти, если за нами не приедут раньше.

– Лежбище сарматов, – хмыкнула Сешат Хепри, оглядывая тёмную комнату. – А вы хорошо устроились. Ну, ты всегда это умел. Сам-то спать собираешься?

…Гедимин лёг за ящиками, в узком проёме, положил руку под голову и закрыл глаза, но что-то угловатое впилось в грудь, и он перевернулся на другой бок и достал из кармана смарт. Засветившийся экран не привлёк ничьего внимания – все уже спали или просто не хотели шевелиться.

«Сегодня даже не проверил почту,» – сармат заглянул в обновления и удивлённо мигнул – письмо из Лос-Аламоса всё-таки дошло.

«Гедимин, я прошу прощения за долгое молчание. Сегодня, к сожалению, вы тоже не узнаете ничего интересного. Я надеялся дождаться хороших новостей и рассказать вам о случившемся, как о забавном курьёзе, но прошло уже полторы недели, и надежды у меня больше не осталось. Майкл Вольт пропал без вести.»

«Что?!» – Гедимин изумлённо мигнул и перечитал ещё раз. «Чтоб мне сдохнуть…»

«Это произошло в ночь с первого на второе; я уезжал в Спрингер, Майкл собирался поработать с образцом в субботу и забирал пропуск на проходной. Сейчас я вспоминаю, что он выглядел задумчивым, даже рассеянным, и смотрел сквозь меня, когда я заговорил с ним. «Эй, тебе нельзя столько работать! Даже сарматской выносливости тут не хватит!» – кажется, я сказал именно эту ерунду. «Да, сармат тут был бы кстати,» – ответил он без улыбки. «Не беспокойся, Герберт, я не собираюсь тут засиживаться.» Похоже, он действительно не засиделся, – охранник заглянул в хранилище перед обедом, и там уже никого не было.

По правилам они проверяют помещения дважды; охранник решил, что Майкл ушёл в другую лабораторию, и вернулся на пост. Тревогу он поднял только вечером, когда стало ясно, что в здании пусто, а Вольт наружу не выходил. Когда я приехал – утром понедельника – весь корпус был оцеплен. Федералы перевернули всё, и я удивлён, что никто из них не обжёгся и не облучился, – у нас много небезопасного оборудования. Кажется, они не залезли только в реакторы. Майкла нет – бесследно исчез прямо из лабораторного корпуса. Федералы обнаружили пропажу дозиметра и одного из облучённых образцов – перстня с обсидианом. Вы, наверное, помните его, – он так и оставался вместе с образцом ирренция. Сейчас его там нет. Майкла уже полторы недели разыскивают по всему Атлантису – без малейших результатов. Я не представляю, куда и зачем он мог отправиться, и почему до сих пор не выходит на связь, но мне всё это очень не нравится.

Сейчас мы готовим реактор к новому эксперименту по синтезу ирренция. У меня были подозрения, что кому-то невыгодны эти опыты, но никто не пытается мешать нам, наоборот, институту выделили целевой грант на наши исследования. Если вы вдруг что-то узнаете, постарайтесь сообщить мне. У вас большой опыт конспирации. Никакая информация не уйдёт дальше меня – вы-то это знаете. Мне очень не нравится то, что здесь произошло. Это… противоестественно и очень тревожаще. Надеюсь, мы ещё обменяемся письмами, и никто больше не исчезнет. С уважением, Герберт Конар.»

Гедимин попытался выключить смарт; получилось не с первого раза – пальцы сильно дрожали. Зажмурившись до белых кругов перед глазами, он старался собрать мысли, но они разлетались в разные стороны, как осколки от центра взрыва. «Полторы недели. Пропал бесследно. Прямо из лаборатории,» – в памяти всплыли обрывки просмотренных фильмов, и сармат с раздражением отбросил их. «Кому-то помешал он? Исследования? Тогда почему их не запретили? Образец не тронули. Никакой стрельбы… Ничего не понимаю!»

Над его головой зашуршало. Хольгер свесился с ящика и склонился над сарматом; в свете экрана смарта его глаза встревоженно блестели.

– Что случилось? Ты поранился? Я слышал стон…

Гедимин изумлённо мигнул, услышал, как трещит корпус смарта, попытался разжать пальцы и высвободить устройство, – руку будто судорогой скрутило.

– Вольт пропал, – прохрипел сармат, глядя на Хольгера. – Две недели назад. Ничего не нашли. Макаки… они убрали его.

Хольгер спрыгнул с ящика, мягко скатился на пол и упал рядом с Гедимином, крепко обхватив его за плечи. Прикосновение его рук показалось сармату неприятно холодным; секунду спустя он понял, что Хольгер не замёрз, – это его собственная кровь накалила тело и плавит его изнутри, как перегретый реактор.

– Уверен? – тихо спросил химик. – Хоть что-то нашли?

– Ничего, – выдавил из себя сармат. Ему давно не было так плохо, – будто он снова был неосторожен с источником нейтронов. Невидимый обруч сдавил грудь так плотно, что Гедимин с трудом мог вдохнуть. «Посреди эксперимента… Не могли дать закончить?!» – это была последняя внятная мысль. Сармат уткнулся виском в плечо Хольгера и зажмурился. Под веками нестерпимо жгло, но открыть глаза он уже не мог.

– Hasulesh, – свистящим шёпотом сказал Хольгер, неловко гладя Гедимина по затылку. – Мы ещё доберёмся до них всех. Никто не будет убивать учёных. Никто даже косо не посмотрит в их сторону. Дыши, атомщик. У нас ещё много работы. Нас и так слишком мало…

Сармат, опомнившись, подался в сторону, – сейчас он заметил, что сжимает Хольгера слишком крепко, и ему трудно говорить и дышать.

– Ложись, – химик осторожно надавил на его плечо. – Лежи и дыши. Я принесу воды. Ты идёшь в разнос, как реактор без охлаждения.

Гедимин хотел хмыкнуть, но получился сдавленный хрип. Он лёг, отодвинув в сторону подстилку, и прижался грудью к прохладному боку ящика. «Возможно, он жив,» – разлетевшиеся мысли понемногу возвращались в череп. «Взял свой образец и ушёл. Туда, где можно работать без макак. Может быть, он доберётся сюда. Если так – я найду для него лабораторию. Никто из охраны не выйдет на него. Здесь можно спокойно работать. Мы построим реактор и синтезируем свой ирренций. Да, это будет хорошо.»

17 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На открытой площадке потеплело до минус двадцати; снег визжал под ногами и колёсами. Смёрзшуюся корку на неосторожно оставленных без присмотра конструкциях разбивали ломами – тепловые пушки роботов-уборщиков только делали её плотнее, когда подтаявший снег на лету превращался в монолит. Гедимин косился на ветки ближайших деревьев, все в серебристом налёте, как после гальванической ванны, и на белую пыль поверх респиратора, – замерзающий пар оседал повсюду.

– Странная погода! – Иджес, на секунду сняв маску, выдохнул облако белого пара. – Линкен уверен, что не обошлось без Ассархаддона.

– Ассархаддона взорвали, – буркнул Гедимин. Он наблюдал за тем, как устанавливают на фундамент стандартные «жилые» модули – помещения для охраны на въезде на территорию АЭС. Будущий пост контроля был почти достроен – такие простые сооружения собирались ещё на платформе из нескольких элементов, единственное, что от них требовалось, – держать тепло и не сползать с опоры. Другая бригада спешно достраивала ограждение. Забор вокруг станции стал ещё выше, фонарей, колючей проволоки и скрытой сигнализации на нём прибавилось. «Еноты всё равно пролезут,» – подумал сармат, вспомнив утренние следы на снегу.

– Скажи это Линкену, – фыркнул Иджес. – «Это его опыты» – всё, что от него слышно.

– Это обычный минимум температуры, – пожал плечами Гедимин. – Я читал, что здесь такое случалось и двести лет назад. А три войны ещё сильнее расшатали климат.

«Грудь уже не болит,» – машинально отметил он при вдохе. Невидимый обруч, сдавивший рёбра три дня назад, заметно ослаб и уже почти не мешал дышать. Майкл Вольт так и не вышел на связь; последним напоминанием о нём была информационная сводка, найденная в атлантисском поисковике. «Так и не встретились,» – подумал сармат, украдкой потирая рёбра, – обруч снова напомнил о себе. «И никакого научного центра…»

В вестибюле «Новы» комендант прикреплял к стене объявление. «Раздача летних комбинезонов начнётся с 01 апреля» – прочитал на ходу Гедимин.

Он зашёл в барак ненадолго, по пути в «лабораторию» в кассетном цехе, – только собрать детали, оставленные в тайнике подальше от внезапных похолоданий. Уже разложив всё необходимое по карманам, он обратил внимание на смарт, – экран слегка светился. «Пропустил сигнал,» – отметил про себя сармат, включая устройство. «Сделать громче или просто убрать?»

Письмо было от Конара, и Гедимин вздрогнул и настороженно сощурился. «По крайней мере, этот не исчез!» – угрюмо подумал он.

«Рад слышать вас, коллега. Мне очень жаль, но хороших новостей не прибавилось. Кажется, мне не удалось смягчить удар, и вы были серьёзно ранены. Я очень жалею об этом. Наверное, я в спешке переоценил бесстрастность сарматов. Поверьте, я не со зла – и менее всего хотел сделать вам больно. Если есть что-то, чем я могу помочь…»

Гедимин растерянно хмыкнул. «Он? Сделать больно? Он тут при чём? Он ничего не делал с Вольтом. Странные существа эти люди…»

«Я заметил, что вы не написали ни слова о новом элементе. Я могу представить, как вам было плохо. Но если наши дела ещё немного занимают вас, то у меня есть новости касательно ирренция. Образец физически находится там же, где был всё это время, но теперь им занимается наша лаборатория, а конкретно – группа Джанин Смолински. Теперь минерал под её наблюдением – и снова завёрнут в защитные поля. Радиохимики продолжают свою работу, но они уже выжали из ирренция всё, что могли. Теперь наша очередь. Я уже упоминал о возможности цепной реакции; она пока не подтверждена на практике, но это лишь вопрос времени и определённой осторожности. Есть предположение, что выход энергии превзойдёт всё, что известно нам на сегодня, исключая разве что термоядерную реакцию – а значит, без осторожности никак. У нас спорят, что получится раньше – реактор или бомба. Те, кто даёт нам деньги, явно ставят на второй вариант. Я, пока жив, постараюсь держаться первого. Джанин сомневается, что ирренций когда-нибудь удастся применить не для массового истребления крыс, – разрушительное действие омикрон-излучения не позволит сделать даже корпус бомбы, не говоря уже о том, что оно мгновенно разъест конструкции реактора. Интересно, что стекло и стеклянистые фрилы очень устойчивы к заражению и радиационному разъеданию. Стеклянный реактор? Интересно будет на это взглянуть. Здесь не хватает вас, Гедимин, и я очень жалею, что не могу дать вам всю информацию, которая у меня на руках. Уверен, это продвинуло бы исследования далеко вперёд…»

Гедимин усмехнулся – всё ещё криво, но уже без горечи. «А если бы ещё получить образец для опытов… Я уже делал стеклянный реактор. Вполне рабочая конструкция. Хорошо, что люди продолжают исследования. Навряд ли Майкл хотел, чтобы они прервались. Интересно всё же, где он, и какая информация туда доходит…»

22 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Охрана выстроилась в два ряда у входа в главный корпус; вплотную к воротам подогнали многоместный глайдер. Гедимин встал поодаль, чтобы не привлекать внимание, но сквозь строй тяжёлых экзоскелетов разглядел только небольшие белые пятна – скорее всего, фрагменты комбинезонов. Один из охранников у ворот возился с сигнализацией.

– Улетают? – Константин с усмешкой кивнул в сторону главного корпуса. – Значит, путь свободен.

– Вы, главное, всё проверьте, – Иджес подозрительно сощурился на охрану. – Мало ли чего там насобирали эти мартышки…

Гедимин посмотрел на главный корпус – как и всегда, сквозь внешние оболочки реакторов ничего нельзя было разглядеть.

– Мало толку от моей проверки, – прошептал он. – Никогда не собирал такие реакторы.

– Надо же с чего-то начинать! – Константин хмыкнул. – А вот что интересно – вы видели когда-нибудь, как эти… специалисты выходят из здания? Или как они туда входят? Их что, держали там безвылазно с января?

– Ни разу не замечал, – Иджес растерянно мигнул. – Думаешь, их вправду там держали? Даже ночью?

Гедимин пожал плечами.

– Это удобно. Я бы спал на станции, если бы не выгоняли.

Константин выразительно хмыкнул.

– Что удобно сармату, то для макаки – смерть. Так говорили у нас, к северу от Сина.

Охрана расступилась, два крайних экзоскелета развернулись, открывая сопла и готовясь к взлёту. Глайдер выехал из «коридора» и с рёвом оттолкнулся от защитного поля и пошёл вверх, «броненосцы» взлетели за ним. Гедимин вскинул руку в прощальном жесте и едва успел податься назад – в лёд у его ног ударил разряд станнера.

…Линкен, увидев сармата на пороге диспетчерской, внимательно посмотрел на него и довольно ухмыльнулся.

– А ты уже почти живой, атомщик. Глаза посветлели. Что там на станции?

– Мартышки улетели в Пенсильванию, – отозвался Гедимин с едва заметной усмешкой. – Проверил с Константином первый реактор, завтра дойдём до второго.

– А! Мог бы сам догадаться, – хмыкнул Линкен.

…«У нас нет обычаев, связанных с мёртвыми или исчезнувшими…» – Гедимин, ссыпав в ящик бесполезные детали, досадливо сощурился. «Ничего не приходит в голову. И… почему-то кажется, что Вольт жив. Глупое ощущение…»

Убрав ненужный ящик, сармат включил рацию.

«Кажется, вам стало легче, коллега. Это хорошо. Я даже испугался, когда получил то, первое письмо – но теперь вижу, что вы приходите в себя. Настораживает только одно – я за три месяца не прочитал ни слова о вашей станции. А это очень необычно для вас. Прошу, напишите о ней что-нибудь, иначе мне придётся поднимать административные ресурсы, – мне упорно кажется, что вас оттуда выгнали. А это был бы на редкость глупый поступок, даже для руководства провинциальных строек «Вестингауза»…»

Гедимин удивлённо мигнул. «Поднимать ресурсы… из-за меня?! Мы даже не говорили вживую. Мы только переписывались. Не понимаю… Но надо написать ему, что реакторы готовы. Когда-нибудь я сам соберу активную зону, а пока и так сойдёт.»

«Здесь всё по-прежнему – лабораторный реактор готовится к эксперименту имени Вольта, радиобиологи истребляют крыс в попытках получить новое поколение (пока ни одной беременной самки), и снова находятся нарушители техники безопасности (к счастью, выжившие). Помните Энтони Рохаса? Он вас, я думаю, запомнил надолго. Он снова носит кольцо (под перчаткой на три размера больше) и не слушает никаких предостережений. Его поймали на одном из проникновений под защитное поле, закрывающее образец ирренция. Проникновение не первое, и Энтони сам в этом признался. На его счастье, урановый экран никто не снимал, и большая часть «зелёных лучей» до него не дотянулась. Это было бы не более чем глупой выходкой, если бы камера во время его пребывания под защитным полем не отследила красные вспышки на куполе – а потом сходные вспышки, но во много раз слабее, на втором куполе, прижатом вплотную к урановому экрану. Похоже, мы кое-что пропустили во время исследований, и «зелёные лучи» не так однородны, как казалось. Есть ещё один вид излучения, незаметный для стандартных радиометров; он вызывает красные вспышки и каким-то образом усиливается в присутствии живых существ. Возможно, дело в углеродно-водяном экране, каким является всякое человеческое тело в силу своего химического состава. Сейчас мы называем это явление «сигма-излучением», и его проникающая способность на порядок выше, чем у омикрон-излучения (да, мне самому с трудом в это верится). Кажется, мне придётся внести некоторые доработки в моё изобретение. Ирренций ещё более необычен, чем мы думали раньше, и чем дальше, тем больше я жалею, что сарматские территории закрыты для доступа.»

«Я тоже,» – тяжело вздохнул Гедимин. «Второе неизвестное излучение… И этот Рохас, кажется, далеко не тупая макака. А интересно, как омикрон-излучение влияет на сам ирренций? Может вызвать цепную реакцию? Я бы это проверил…»