Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Аноним Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 113 (всего у книги 158 страниц)

Глава 52

01 сентября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Новый день в научном центре начался с журчания внутри стен и луж в коридоре. Гедимин, мысленно упражняясь в сарматском языке, заделывал течи и перенаправлял неработающие водоотводы к коллектору, подальше от рабочих помещений. Иджес вполголоса рассказывал что-то о размножении макак; ремонтник старался не вслушиваться – картины, нарисованные воображением по мотивам этих рассказов, были слишком странными. До лаборатории сарматы добрались через пару часов, полностью перестроив сточную систему ангара, и Гедимин, проходя мимо хранилища ирренция, заглянул туда всего на пять секунд – удостовериться, что образец на месте, кислород отводится, урановая сфера не разрушилась, и зелёные блики на защитном поле не стали слишком яркими. Зайдя в рабочее помещение, сармат сел к верстаку, отстегнул ремонтную перчатку и положил рядом с собой. Хольгер, посмотрев на его кое-как вытертый ветошью комбинезон, сочувственно хмыкнул.

– Сделай перерыв. Новых писем не было?

Сармат заглянул в почту и радостно усмехнулся – послание от Конара пришло час назад. В последнее время письма всё чаще доходили к утру – то ли днём учёный был слишком занят, то ли ночь кто-то тратил на цензуру.

– Ответил, – сказал Гедимин, открывая сообщение.

– Прочти, если будет что-то о синтезе ирренция, – попросил Хольгер, устраиваясь за верстаком. Иджес, которому пришлось немного подвинуться, недовольно покосился на него и продолжил чистить ремонтную перчатку.

«Вы снова на связи, коллега? Приятно знать, что сарматы времени зря не теряют. Рад, что вы и ваши коллеги не пострадали. У вас много вопросов и замечаний – что же, это меня совершенно не удивило. Постараюсь помочь вам по мере возможностей, но заранее предупреждаю, что во многом мы сами ещё блуждаем в потёмках, и не на все вопросы у нас есть ответы. Исследования такого рода не проводятся за месяц или даже полгода, иногда между началом и завершением проходит полвека.

Что касается кислорода – в самом деле, выделение было отмечено. И вы правы – наши экраны не были герметичными, и мы не стремились откачать из-под защитного поля воздух – параллельно шло изучение атмосферы под воздействием излучений ирренция. Поэтому накопившийся кислород не смог потрясти нас или стать серьёзной проблемой. Ваш вывод достаточно интересен; жаль, что довольно трудно пронаблюдать, что происходит с конкретными ядрами в момент их слияния. Возможно, вы правы, и расчёты, которые должны это подтвердить, уже ведутся.

Омикрон-кванты (если это кванты) – более чем странный вид энергии. Действительно, создаётся впечатление, что они «вытряхивают» из вакуума целые скопления кварков и формируют из них необходимые частицы. Я никогда не занимался физикой вакуума, и в нашей группе нет таких специалистов. Миссис Смолински сильно сомневается в предположениях по поводу омикрон-квантов, а без её участия никто из нас не может запросить ещё одного сотрудника в группу.

Что насчёт плутония и нептуния… Проекты подобных опытов появляются в нашей группе с завидной регулярностью. Ни один из них пока не был осуществлён, и проблема отнюдь не в нехватке вещества. У нас достаточно и того, и другого (с огромным удовольствием выслал бы вам пять-шесть килограммов, но почта не разделит нашей общей радости). Опыты с синтезом ирренция сочтены слишком опасными. Нам разрешено получать его проверенным способом, но менять в нём что-либо строго запрещено. У меня есть свои идеи, но до сих пор ни одна из них не была одобрена. Руководство лаборатории считает это слишком опасным. После двух разрушенных реакторов я в принципе их понимаю…»

Гедимин досадливо сощурился. «При чём тут реакторы? Никто не предлагает закладывать нептуний в реактор. Его даже облучать не надо…» – не закончив мысль, он выключил смарт и повернулся к Хольгеру.

– Им всё позапрещали. Никаких экспериментов с синтезом, – буркнул он. Химик растерянно мигнул.

– Причина?

– Взорвётся, – криво ухмыльнулся Гедимин.

– Что? – Линкен, как лишние протоны при синтезе ирренция, появился рядом с верстаком, там, где секунду назад никого не было. – Что взорвётся?

– Надеюсь, ничего, – угрюмо сказал Константин, подходя к верстаку и ставя на него два баллона с углекислотой. – Надеюсь, Гедимин и Иджес достаточно отдохнули от починки сточной системы. Для них есть более… научная работа.

– Что это? – спросил Линкен, взяв в руки один из баллонов. – Какой-нибудь фтор? А, углекислота… Зачем вам углекислота?

– Никакого фтора, – поморщился Константин. – Месяца через два нужно будет отделить ирренций от урана. Я хочу, чтобы к этому времени вы собрали подходящий агрегат и по возможности его проверили на схожих с ирренцием веществах.

Гедимин хмыкнул.

– На тяжёлых трансурановых элементах?

Константин смерил его угрюмым взглядом.

– На кальции, физик. Химически он схож с кальцием, если ты успел об этом забыть. Поэтому я принёс углекислоту. По моим расчётам, отделять ирренций от урана проще всего в виде нерастворимого карбоната.

Гедимин хотел ещё что-то сказать, но Хольгер крепко взял его за руку и молча посмотрел в глаза.

– Хорошо, мы этим займёмся, – сказал он Константину. – Где ты собираешься монтировать эту установку?

Сармат кивнул на пустующую четверть лаборатории, обнесённую толстыми прозрачными перегородками.

– Есть питание, можно подвести воду.

– Вода понадобится, – кивнул Гедимин, мысленно достраивая чертёж будущего агрегата. – Ещё нужны массивные прочные валы для дробильной установки. Уран придётся измельчить.

– Действуйте, – кивнул Константин, возвращаясь за свой стол. Гедимин вырвал лист из ежедневника и тщательно разгладил его.

– Давно не делал таких агрегатов, – еле слышно пробормотал он.

– Этот будет не таким уж сложным, – Хольгер крепко сжал его плечо. – Проще, чем те, которые ты собирал на свалке. И что ещё радует – никакого фтора.

…Собрать небольшую дробильную установку было делом несложным – почти всё Гедимин нашёл в ящиках под верстаком, пару валов и подающий валок пришлось докупить в магазине Грегори. За ними послали Иджеса; Айрон, как ни рвался помочь, был вынужден остаться в лаборатории и держать для Гедимина инструменты. Хольгер собирал систему трубок, поминутно сверяясь с чертежом на экране смарта, и смотрел, как ремонтник осторожно сваривает фриловые пластины.

– Не разъест? – вполголоса спрашивал Айрон, с сомнением глядя на каркас ёмкости, где должна была идти основная реакция.

– Держи ровнее, – отзывался Гедимин, недовольно щурясь. «Мало мне работы, ещё и эта полумартышка…» – вздыхал он про себя, скрепляя очередные куски фрила. Ванну приходилось собирать по частям – длинных и широких полос подходящего материала у Грегори не было.

Вернулся Иджес; бросив миниглайд у входа, он прошёл мимо пустых столов и остановился рядом с Гедимином. С его комбинезона капало, но детали, бережно завёрнутые в непромокаемый скирлин, были идеально сухими.

– Были только такие, – сказал сармат, выкладывая валы перед Гедимином. Тот одобрительно кивнул.

– Сойдёт. Переокисленный уран непрочен, крошится даже в пальцах.

– Надеюсь, никто из здесь присутствующих не будет крошить уран в пальцах, – угрюмо сказал Константин. Когда он успел подойти, Гедимин не заметил.

– Не беспокойся, – сказал ему Хольгер. – Тут будет поставлено достаточно защитных полей, чтобы никто не облучился. Я сам проверю готовую установку. Получить окись кальция несложно.

– Мне было бы спокойнее, если бы вы хоть что-то проверили перед тем, как хвататься за железо, – поморщился Константин. – Гедимин, материал какого диаметра выдаст твоя дробилка?

– Достаточного, – буркнул ремонтник.

– До сих пор у Гедимина неплохо получалось, – вступился Хольгер, заметив, что у командира темнеют глаза. – Не надо тут стоять, Константин. Мы не в марсианских шахтах, а ты не охранник. На испытания тебя непременно позовут.

15 сентября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сухая серебристая корка похрустывала между вращающихся валов, быстро превращаясь в мелкую пыль, и ссыпалась в закрытый со всех сторон конус шаровой мельницы. Можно было убрать под кожух и саму дробилку, но Гедимин ограничился тем, что прикрыл её защитным полем – он хотел лично отследить весь процесс. Поле немного приглушило звук, но снаружи всё равно было слышно, какой конкретно этап сейчас идёт. Ещё несколько секунд – и минерал, растёртый в неразличимую мягкую пыль, ссыпался в ванну с прозрачной крышкой и несколькими газоотводами. Ёмкость была неглубокой, жидкость – дистиллированной водой, но из-за бурлящих пузырьков дна не было видно.

– Оседает, – с довольной усмешкой отметил Хольгер, проверив дно. – И довольно быстро.

Все сарматы собрались в огороженной комнате с бронированными стенами; испытания проводили Хольгер и Гедимин, остальные стояли поодаль. Константин тоже был здесь – и, к удивлению ремонтника, молчал.

– Всё, – сообщил Гедимин, встряхнув опустевшую мельницу специальным рычагом. – Реагент закончился.

– Сливаю раствор, – кивнул ему Хольгер, отключая газоводные трубки. Вода ненадолго успокоилась; мелкие пузырьки ещё поднимались со стен, но уже был виден слой белой мути на дне. Содержимое ёмкости пришло в движение; Хольгер аккуратно выливал раствор, стараясь не потревожить осадок. Нижний слой вывалился на фильтр – довольно примитивный, из мелкосетчатого скирлина – и оставшаяся вода закапала в сток. Хольгер собирал всю жидкость так бережно, будто в ней действительно содержался уран.

– Есть карбонат, – подцепив фильтр – с него уже не капало – сармат переместил его в сушилку. – Осталось прокалить. Ну что, Константин, этот агрегат достаточно безопасен?

Командир задумчиво сощурился.

– В целом – да. Меня не устраивает только то, что ты берёшься за фильтры руками. Наши перчатки защищают от извести, но не от ионизирующего излучения. Нужно будет доработать этот момент. Никаких прямых соприкосновений с ирренцием – ни с карбонатом, ни с окисью, и как можно больше защитных полей. А в остальном агрегат неплох. Хорошая работа.

Гедимин изумлённо мигнул и недоверчиво посмотрел на Константина. «И это всё? А где лекция о технике безопасности?»

– Доработаем, – пожал плечами Хольгер. Когда командир отошёл, он повернулся к Гедимину и ошеломлённо мигнул. Ремонтник покачал головой.

– Не знаю, что с ним, – вполголоса сказал он. – Что, займёмся полями? Надо сделать манипуляторы для фильтров… или заворачивать их, запаивать и выкатывать по жёлобу? Металл не выдержит контакта с ирренцием…

…Константин подошёл к Гедимину, когда сарматы на прицепе возвращались в барак.

– Две недели до Дня атомщика, – тихо напомнил он. – Я намерен повторить то, что мы сделали в прошлом году. Но без тебя никак.

«Вот с чего он такой тихий,» – ухмыльнулся про себя ремонтник. Он молча смотрел на Константина, ожидая продолжения.

– Я подойду к Кенену, скажу, чтобы начинал готовиться, – сказал северянин, придвинувшись ближе. – Ваш с ним глинтвейн в том году хорошо разошёлся. Но Кенена кто-то должен держать за воротник. Он слишком быстро бегает.

Гедимин усмехнулся.

– Знаю. Ладно, пойдём к нему вместе. Так что с нашей установкой? Она тебя действительно устраивает, и ты не заставишь её разбирать в последний момент?

Константин мигнул.

– Если устройство безопасно, я так и говорю, – хмуро ответил он. – В этот раз ты собрал хороший рабочий механизм, безопасный в использовании. Я никогда не говорил, что ты этого не умеешь.

…Кенена перехватили у выхода из кинозала. Гедимин ожидал, что он попытается шмыгнуть вниз по лестнице мимо Константина, и сразу сцапал его за плечо, но учётчик только растерянно мигнул – и тут же расплылся в улыбке.

– Уже беспокоитесь? Волноваться не о чем. Мэрия уже выделила деньги, а я нашёл подручных. Перегонка идёт полным ходом, и пряности закуплены, а то, чего не хватило, подвезут на неделе. Не беспокойся, Гедимин, жжёнки хватит на весь город!

– Что? – ремонтник изумлённо мигнул. – Мэрия дала денег на День атомщика?!

Он покосился на Константина – тот был удивлён ничуть не меньше. Кенен улыбнулся ещё шире.

– Прямое распоряжение Маркуса, Джед. Двадцать восьмое – официальный праздник Ураниум-Сити, с выходным днём и развлечениями по вкусу. А с утра – обычная раздача еды и напитков.

– И речь Маркуса? – недоверчиво сощурился Гедимин.

– Это навряд ли, – качнул головой Кенен. – А вот Арбогаст обещал выступить. Говорят, праздник теперь будет ежегодным. Лишняя работа для меня, но неплохая традиция для города, верно?

…«Официальное заявление Совета безопасности Солнечной Системы: о доступе искусственнорождённых к новооткрытому радиоактивному веществу не может быть и речи», – крупный заголовок, подсвеченный красным, горел в самом начале списка последних новостей. «Что?» – Гедимин изумлённо мигнул.

«Недавнее международное соглашение в области ядерных исследований вызвало к жизни панические слухи,» – так заявил на утренней прессконференции секретарь Совета безопасности. «Это не первое странное заявление, распространяемое от нашего имени. Как и предыдущие попытки распространить дезинформацию, оно будет тщательно изучено, а виновные понесут наказание. Ни о каком доступе искусственнорождённых к материалам, хранящимся в центре ядерных исследований в Лос-Аламосе, не может быть и речи.»

«Официальный комментарий профессора Аткинсона (Калифорнийский Университет): «Это уже не первое сообщение о якобы созданных на сарматских территориях «научных центрах». Но до сих пор нас не обвиняли в сотрудничестве с диверсионными группами и отрядами повстанцев. Могу заверить, что ни один атом ирренция не был передан кому-либо за пределами лаборатории Лоуренса без ведома и непосредственного приказа Совета безопасности Солнечной Системы и Федеральной Службы Безопасности. Со своей стороны я приложу все усилия, чтобы подобные нелепые слухи не распространялись в стенах университета и – тем более – не выходили за его пределы!»

Гедимин ухмыльнулся. «Секретность. Мартышки любят секретность. Значит, диверсионная группа? Ну, ладно…»

Он закрыл сайт новостей и поднялся из кресла. Ему вспоминалось холодное зелёное свечение под защитным полем, шипение кислорода, выкачиваемого из-под урановой сферы, и белый осадок на фильтрах. «Два-три грамма в первом выходе, не больше,» – прикинул он, восстановив в памяти письма из Лос-Аламоса. «Но этого хватит для первых экспериментов. А потом я пойму, как ускорить синтез, и счёт пойдёт на килограммы. Жаль всё-таки, что нет полной информации по взорванным реакторам. Что там могло пойти не так?»

27 сентября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Дождь, начавшийся на рассвете, к одиннадцати часам усилился. Гедимин узнал об этом, не выходя на улицу, – по показаниям датчиков заполнения, установленных в водосборных цистернах рядом с ангаром. Уровень воды повышался гораздо быстрее, чем с утра; к вечеру теми же темпами могло накопиться на полчаса работы душевой. Можно было бы обойтись и без водосборников – в воде на территории АЭС недостатка не было, но избыток свободного времени и недостаток осмысленных занятий очень раздражали Гедимина, и он на несколько дней занял себя сооружением цистерн и систем стока и фильтрации. Он думал, что Константин будет фыркать, и приготовился огрызаться, но тот только покивал: «Экономия природных ресурсов? Да, это сейчас в моде. Ведомство не будет против.»

Сейчас Константина не было на месте – четверть часа назад его вызвали на пост охраны. Скучающий Линкен сел за его телекомп и нашёл там симулятор космического боя, лаборанты взяли миниглайды и ушли в коридор тренироваться перед завтрашними гонками, Хольгер возился с колбами – выращенные им кристаллы оказались слишком хрупкими и не годились для цацек, и он искал, что добавить в них для прочности. Гедимин, оторвавшись от недоделанного перстня, обвёл комнату задумчивым взглядом и ухмыльнулся. «Очень научный центр. Куда уж научнее…»

На стенной панели мигнул светодиод – входная дверь открылась и закрылась. Следующая лампочка зажглась на входе в душевую. Минут через десять кто-то спустился на нижний ярус. Заскучавший было Иджес оживился и поднялся из-за верстака.

– Где это он застрял?

– На просушке, разумеется, – недовольно сощурился Константин, входя в лабораторию. – Настоящим учёным присуща аккуратность, и они не таскают уличный песок и воду в помещения. У механиков, по-видимому, всё по-другому.

Он положил на верстак продолговатую коробку из непрозрачного белесого фрила.

– Гедимин, тебе привет из внешнего мира. Нам прислали так называемый радиометр Конара. Можешь с ним ознакомиться.

Ремонтник изумлённо мигнул, одним движением стряхнул с прибора оболочку и взял его в руки. Рукоятка устройства была сделана под человечью руку и в сарматской смотрелась странно – Гедимину пришлось удерживать её двумя пальцами, но через секунду он понял, что пластины раскладываются и образуют обруч, достаточно широкий, чтобы обхватить его запястье. Внешний корпус прибора странно блестел на свету – он был изготовлен из непрозрачного чёрного рилкара. Две раздвижные пластины прикрывали верхний прямоугольный экран и прозрачный кругляш с закреплённой в его центре стрелкой и неподписанными делениями по кругу. Слева от экрана на светло-сером фоне были начерчены буквы древнегреческого алфавита. Гедимин тронул клавишу на миниатюрной панели управления – стекло посветлело, а из передней части прибора выдвинулись два длинных штыря. Между ними натянулась белесая плёнка защитного поля. Стрелка едва заметно качнулась и уверенно указала на верстак Гедимина. Константин выразительно хмыкнул.

– Радиометр не обманешь, верно?

– Всё в пределах нормы, – буркнул Гедимин, прочитав показания, но на всякий случай опустился на пол и направил прибор на один из закрытых ящиков под верстаком. Стрелка уверенно качнулась в его направлении, показания практически не изменились. «Чувствительный прибор,» – Гедимин покосился на радиометр с уважением. «И – как я и говорил – обеднённый уран неопасен.»

– Дай посмотреть, – Линкен забрал у ремонтника устройство, убрал штыри и повертел коробку в руках. С раздвижными креплениями он освоился быстро; через пять секунд прибор уже был закреплён на его запястье, и он водил рукой из стороны в сторону.

– Обычный дозиметр косморазведки, – сказал Иджес. – Только с лишними окнами, в которых ничего не отображается. Гедимин, для чего они?

– А ты читай, – недовольно сощурился ремонтник, тыкая в греческие буквы на сером фоне. – Омикрон– и сигма-излучение. Здесь проверять бесполезно – ни по омикрону, ни по сигме фона быть не может. Надо опробовать прибор в хранилище, под защитным полем.

– Осторожнее там, – предостерегающе посмотрел на него Константин. – Радиометр – единственный. Лос-Аламос не торопится снабжать нас ценным оборудованием.

– Сами себя снабдим, – буркнул Гедимин, прикидывая, как разобрать прибор с наименьшим вредом для него. Сармату не терпелось повторить работу Конара – он уже знал принцип работы устройства, дело оставалось за малым…

В хранилище пошли все, даже лаборанты; их от защитного поля аккуратно отодвинули, остальные сарматы окружили Гедимина, проверяющего фон в помещении. Константин остался у двери и ближе подходить отказался.

– Надо же, – сказал Хольгер, проверив показания. – Весь омикрон остаётся под полем. А вот сигма просачивается. Сколько тут? Семнадцать микро… чего?

– Кью-ген, – Линкен ткнул пальцем в обозначение под светло-серой полосой. – Что за новшество?

Гедимин удивлённо мигнул. «Q-gen» – единственное, что было обозначено под экраном, и величиной измерения это быть никак не могло.

– Таких величин нет, – сказал он. – Должно быть нормальное обозначение.

Он посмотрел на нижнюю часть устройства – никаких обозначений на нём больше не было.

– Новая единица, в честь Конара? – Линкен насмешливо хмыкнул. Рядом хихикнул Айрон; наткнувшись на тяжёлый взгляд Гедимина, лаборант быстро отступил за спину Хольгера.

– «Конар» пишется через «си», – буркнул ремонтник. – Я спрошу, что за кьюгены. Но странно, что сигма просачивается наружу. Защитные поля очень надёжны.

– А я говорил, что ты пренебрегаешь техникой безопасности, – сказал Константин – от двери ему был прекрасно слышен весь разговор. – При всём уважении к тебе, рано или поздно придётся изъять у тебя ключи.

– Сделаю новые, – угрюмо отозвался сармат, приводя в движение манипулятор, встроенный под защитное поле. Дозиметр, уложенный в спусковой жёлоб, легко скользнул внутрь купола и остановился, когда его сжала подвижная «клешня». На экране зарябили цифры – омикрон– и сигма-излучение стремительно росли. Две секунды спустя вспыхнул тревожный красный сигнал, и прибор испустил пронзительный писк.

– Доставай! – Иджес, не выдержав, толкнул Гедимина в плечо. – Тащи наружу… Жёваный крот! Он же сам теперь будет фонить, так?

– Не будет, – отозвался ремонтник, извлекая дозиметр из-под купола. – Внешний корпус из рилкара, под ним – защитное поле по всему контуру. Нечему там фонить.

Красный сигнал погас, цифры снова зарябили, возвращаясь к обычным для Ураниум-Сити значениям. Ничего странного… не считая семнадцати микрокьюгенов сигма-излучения. «Интересно, какая нужна интенсивность, чтобы воздействие стало заметным,» – подумал Гедимин. Здесь, в Ураниуме, спросить было не у кого, ответит ли Герберт, зависело не столько от него, сколько от цензуры, и в последнее время, как заметил сармат, она стала строже.

– Оставим эту штуку здесь, пусть измеряет, – предложил Иджес, с заметным облегчением выбираясь из хранилища. Константин фыркнул и неожиданно резким движением вывернул прибор из руки Гедимина. Ремонтник изумлённо замигал.

– Будет лежать на моём столе. Брать под расписку, – процедил Константин и сунул дозиметр в карман. Гедимин и Иджес ошарашенно переглянулись.

…В вестибюле «Новы» на стене висело расписание, рядом с ним – список участников гонок на миниглайдах по северному шоссе. Гедимин нашёл там всего два имени «старых» сарматов – в основном собрались филки, и среди них – все трое лаборантов научного центра.

– Надо же, – Иджес подошёл к расписанию и недоверчиво хмыкнул. – АЭС будет открыта для посещения? И кто туда пойдёт? Всех атомщиков вы сводили в том году, а остальных туда не заманишь.

– Тем лучше, – отозвался Гедимин, прикидывая про себя, как удобнее пробраться на станцию. Он не сомневался, что «макаки» выставят охрану, возможно, даже усиленную – и что охранники при первой возможности напьются виски и уйдут купаться в градирню. «Попробовать пройти в зал управления,» – мысленно внёс в планы Гедимин. «Операторы не должны помешать. А потом – спуститься в научный центр.» Он незаметно дотронулся до пояса – за последнюю неделю ключей, спрятанных в жёстких полых пластинах, стало больше. «Есть одна мысль…»

28 сентября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Арбогаст Марци закончил речь, голографические проекторы отключились, и патрульные отошли от двери, позволив сарматам выйти из кинозала.

– А про научный центр ничего не сказал, – обиженно хмыкнул Иджес, мимоходом забирая со стола на лестничной площадке небольшой контейнер с глинтвейном. – И про ирренций тоже.

– Мартышки любят секретность, – отозвался Гедимин, пряча в карман полупустой тюбик табаско. Он честно пытался слушать речь Арбогаста – и, как обычно, потерял нить мысли на третьей фразе, и даже доза капсаицина не помогла, хотя в мозгу немного прояснилось.

– Куда теперь? – спросил Иджес.

– Я за кексами, а потом – на озеро, – ответил ремонтник. Поздравления из Лос-Аламоса были получены ранним утром, ответные – отправлены ещё с вечера, интересных новостей не было, – оставалось дождаться, когда закончатся полёты над северным шоссе, и глайдеры повезут желающих на АЭС.

– Что, не пойдёшь на гонки? – Иджес удивлённо мигнул. – Зря. У нас такого ещё не было. Не хочешь посмотреть, как Айрон летает?

– Мало я на него смотрю, – сармат недовольно сощурился. – Иди, если хочешь. А я – на озеро.

…Что-то небольшое, тёмное, блестящее качалось на воде недалеко от берега, и Гедимину померещилось, что под кустами всплыла одна из подводных лодок. Он поддел странную вещь палкой, подгоняя её к берегу, она податливо шевельнулась – не так, как реагировал бы на прикосновение металл.

«Мёртвая рептилия,» – сармат выловил найденное из воды и задумчиво осмотрел, но так и не придумал, для чего мог бы использовать небольшую дохлую змею. «Извлечь кости и сделать цацку? Такой у меня ещё не было.»

Кусты зашуршали, роняя бурые листья, – на берег выбирался Хольгер.

– Змея? – он посмотрел на рептилию и покачал головой. – Кажется, тебе слишком долго пришлось тут сидеть. Но уничтожать животных – это лишнее.

– Оно такое было, – буркнул Гедимин, засовывая змею в карман. – Ну так что, пойдёшь со мной?

– Опыт обещает быть интересным, – кивнул Хольгер. – Я с тобой. Надеюсь, макаки не выставят охрану… и патрульные найдут себе другие занятия.

– Чем можно аккуратно растворить кожу и мышцы, но не повредить кости? – спросил Гедимин, застёгивая комбинезон и вылезая из кустов.

– Биологическая очистка, атомщик, – едва заметно усмехнулся химик. – Те, кто работает с костями, обычно прибегают к ней. Найди в лесу большой муравейник…

…Глайдеры, идущие к «Полярной Звезде», отходили от Грузового аэродрома, и на их платформах не было свободного места – сарматам, чтобы не выпасть за борт, приходилось держаться друг за друга, а филки вообще не рисковали садиться на первые транспорты и ждали в стороне, пока «верзилы» уедут, и станет свободнее. Гедимин не боялся давки, но и он замер в изумлении, когда увидел погрузку.

– Не ожидал? – пробегающий мимо Линкен хлопнул его по плечу. – Там у вас собирается весь Ураниум.

– Ты едешь? – спросил Гедимин, высматривая ближайший глайдер.

– Насчёт меня у охраны особые указания, – качнул головой взрывник. – Можно делать ядерное топливо, нельзя войти на атомную станцию. Ну, макакам виднее!

…У въезда на станцию стояли четверо патрульных со станнерами; экзоскелетчиков нигде видно не было, и Гедимин довольно ухмыльнулся – его предположения не разошлись с реальностью. За первым постом охраны дежурили сарматы в белых комбинезонах. Заметив ремонтника, некоторые помахали ему. Один из них был низкорослым и худощавым, рядом с ним стоял широкоплечий ссутуленный сармат со странно вытянутой головой, – очертания медвежьей морды угадывались даже под шлемом. «Бьорк прикрывает Айзека?» – усмехнулся про себя Гедимин и помахал в ответ.

«Разойдёмся,» – жестом сказал он Хольгеру, когда они, ненадолго слившись с толпой, проходили мимо запасного генератора. «Через час у ангара,» – ответил химик, сворачивая направо. Гедимин обогнул генератор и вышел к главному корпусу.

Нечего было и думать проникнуть туда незаметно – это сармат понял сразу же, как только увидел рой круглых летающих дронов вокруг здания. Камеры повисли вдоль стен, снимая площадь. За ними присматривали люди – их пустили на крышу и выдали каждому бронежилет и белый комбинезон, изготовленный по размерам филка. Многим даже эта одежда была велика настолько, что под её складками броня едва угадывалась. Заметив пристальный взгляд Гедимина, ближайший журналист толкнул летающую камеру в его сторону. Сармат отступил в сторону и сделал вид, что разглядывает предупреждающие таблички. Сегодня он был в личной одежде – о том, что он атомщик, не напоминало ничего.

«Хоть в трубопровод лезь,» – мрачно думал сармат, обходя главный корпус вместе с группой рабочих с сольвентного поля. Он надеялся, что они приблизятся к зданию, и можно будет незаметно подобраться к одному из боковых входов, но сарматы держались на почтительном расстоянии от стен, а когда приблизились к реакторам, отошли ещё дальше. На некоторое время их задержала табличка, запрещающая купаться в градирнях, и Гедимин отделился от группы, подошёл к стене и сделал вид, что осматривается. Камеры висели над его головой, но «смотрели» вперёд, на посмеивающихся сарматов; ремонтник довольно ухмыльнулся и шагнул к двери.

– Мсьё Гедимин?

Сармат так и не понял, как «Рузвельт» с полным вооружением мог подобраться к нему неслышно. Экзоскелетчика не было у двери пять секунд назад; теперь он стоял там и загораживал проход широкой спиной.

– Фюльбер, – Гедимин сердито сощурился.

– Ожидаемая встреча, мсьё инженер, – продолжал «менеджер по персоналу», небрежным движением руки отгоняя от себя дрон-камеру. – Но я рассчитывал увидеть вас среди организаторов. В том году, как я слышал, вы показывали весьма интересный опыт для тех, кто интересуется ядерной физикой…

– Опыты покажут без меня, – отозвался Гедимин. – Я просто гуляю.

– Разумеется, мсьё инженер, – серьёзно ответил Фюльбер. – Главный корпус – отличное место для прогулок. Жаль, что не все сарматы с вами согласны.

Он обвёл стальной «клешнёй» пустое пространство между зданием и сарматами, обходящими его по широкой дуге. Никто, кроме Гедимина, не подходил вплотную.

Сармат огляделся – ни патрульных, ни охраны «Вестингауза» вокруг не было. Конечно, не стоило и пытаться пройти мимо Фюльбера без его согласия…

– Ты пропустишь меня в зал управления? – тихо спросил он. – На одну минуту. Я ничего не трону.

– Мсьё Гедимин… – протянул Фюльбер, задумчиво глядя на него с монитора.

– Если бы я хотел что-то сделать со станцией, я бы сделал, пока она строилась, – напомнил сармат.

– Резонно, – согласился человек. – Да, мсьё инженер, вам трудно отказать. Только пять минут, и ведите себя тихо.

…Один из операторов удивлённо обернулся на шум открывающейся двери и чужие шаги за спиной, странно хрюкнул и вскинул руку в приветственном жесте. Гедимин молча поднял ладонь с растопыренными пальцами и подошёл к щиту управления. «Всё работает,» – думал сармат, глядя на мониторы; он не видел своего лица, но чувствовал, как в груди теплеет, – если бы не маска, жёлтое свечение глаз отразилось бы в экранах. «Они ничего не испортили. Лучшего и желать нельзя.»

– Мсьё Гедимин, – стальная конечность прикоснулась к его плечу. Сармат кивнул и повернулся к выходу.

– На следующий июнь запланирована проверка систем отключения, – негромко сказал Фюльбер, спустившись в тихий коридор сбоку от машинного зала. – Ничего сложного, но мне хотелось бы, чтобы вы приняли в ней участие. С вашим руководством я договорюсь.

Гедимин мигнул.

– А нервные срывы? – напомнил он, криво ухмыльнувшись. – Не боишься за свою станцию?

– Мсьё Гедимин… – из экзоскелета донёсся усталый вздох. – Если я чему-то и научился, пока работал на «Вестингауз», так это соизмерению рисков.

…Желающих разглядывать ремонтные ангары было немного – несколько сарматов забрели туда, но вскоре, разочарованно ворча, выбрались к градирням, оставив Гедимина одного, и он прибавил шагу.