Текст книги "Мои калифорнийские ночи (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)
– Эй, ребят, – доносится откуда-то справа голос Кэмерона, но ни я, ни она, не реагируем.
Молча разглядываем друг друга, не замечая ничего вокруг. Как будто всех этих снующих мимо людей и нет вовсе.
– Я прошу тебя, не уезжай, – вдруг на одном дыхании произносит она, чем изрядно меня удивляет.
– Так будет лучше для всех, Смит, – отрезаю коротко, но в груди словно битое стекло…
Она качает головой и закусывает губу, чтобы не расплакаться.
– Рид, я прошу тебя, – повторяет упрямо, чуть склонив голову. – Я вернусь в Канаду, и твоя жизнь станет такой же, как и прежде. Не нужно… никуда уезжать…
Я печально ухмыляюсь.
– Если бы всё было так просто, Дженнифер, – смотрю на то, как ветер играет с её волосами. – Ты не обольщайся, дело не только в тебе.
– Ты не понимаешь, что творишь! – отчаянно спорит она.
– Прекрасно я всё понимаю, – устало тру переносицу.
Разговаривать с ней чертовски тяжело… особенно сейчас.
– Хотел вот так уехать, даже не попрощавшись? – уголок её рта дёргается от обиды.
– Смит…
Она качает головой, стреляя в меня выворачивающим наизнанку взглядом. Я сжимаю челюсти до хруста, когда вижу, как по её щеке скатывается слеза.
– Я прошу тебя, Рид!
Голос девчонки дрожит, она делает ещё шаг навстречу и от безысходности хватает меня за футболку. Прячу кулаки в карманы спортивных брюк и смотрю на проезжающие мимо автомобили.
Ненавижу прощания…
Дженнифер
Я поднимаю голову. Разглядываю его красивый профиль и, когда поворачивается, не отвожу взгляд. Мы встречаемся глазами, и в них я вижу то, что по-настоящему пугает меня.
– Что бы я не сказала, ты всё равно поступишь по-своему, верно?
Каждое слово отзывается болью там, глубоко внутри.
Он молчит. Да мне и не нужно слышать его ответ. Всё итак предельно ясно.
Разжимаю пальцы, отпуская белоснежную футболку, в которую вцепилась намертво. Отступаю назад и снова в растерянности качаю головой.
Печально улыбаюсь. Поверить не могу, что стою перед ним на автовокзале и готова чуть ли не на колени упасть, лишь бы только он не наделал глупостей.
– Езжай домой, ладно? – произносит равнодушно. – Ну или где ты там была…
Его взгляд не выражает ровным счётом ничего. Но я прекрасно понимаю, что конкретно он имеет ввиду. Видел меня утром в машине Ричи.
– Я была с ним тебе назло! Разве это не очевидно? – сглатывая тугой комок в горле, спрашиваю я.
И тут, как по щелчку, всё меняется. Просто в одну единственную секунду. Его скулы напрягаются, по лицу ходят желваки. В серых глазах полыхает чёрная злость и такая знакомая мне ненависть.
– Лучше вообще не поднимай эту тему, Смит! – ледяным тоном произносит он.
– Мне жаль, ясно? – искренне признаюсь я. – Ты сделал мне больно, и я хотела, чтобы ты тоже почувствовал каково это… Я думала, что…
– Можешь не распаляться! – перебивает холодно. – Ты сделала правильный выбор, Смит.
Меня оглушает приступ неконтролируемого гнева.
Сделала выбор?
Клянусь, у меня даже руки трясутся. Я ненавижу его! Ненавижу!
– Иди давай, – снова нарочно грубит мне он.
Ожидаемо. Привычная защитная реакция. Даже сейчас.
Понимает ли он, что мы, возможно, больше никогда не увидимся?
– Почему избегал меня все эти дни? – игнорируя его повелительный тон, прямо интересуюсь я. – Где ты был?
И снова в ответ ничего. Тишина. Упрямо не желает со мной разговаривать.
– Я хотела быть с тобой, но ты решил всё за нас обоих! И сейчас поступаешь ровно так же! – надрывно шепчу я, охрипшим на нервной почве голосом. – Господи, да я ведь…
– На черта ты всё усложняешь? – снова перебивает меня, сверкая потемневшими глазами. Не даёт сказать такие важные и нужные слова.
К сожалению, я больше не могу сдерживать всё то, что накопилось.
Не могу прятаться под маской безразличия вот так мастерски, как это делает он…
Не могу делать вид, что меня не волнует происходящее.
Не хочу больше изображать, что счастлива с другим.
Бороться с собой и с тем чувством, что я испытываю к этому совершенно неидеальному парню – бесполезно. Вот даже сейчас я почти не дышу, просто оттого, что он стоит рядом. Нервы словно оголённые провода, голова кружится от его близости и вопреки всему, всё, чего я хочу: это чтобы он остался.
– Мне пора, – оглядывается назад. – Зря ты сюда приехала…
Удивительно, с какой лёгкостью сказаны эти слова. А может, действительно и нет больше ничего? Возможно, и тогда ничего не было? Короткое ничего не значащее для него помешательство?
– Похоже, и правда зря, – глотая хлынувшие потоком слёзы, тихо соглашаюсь я.
Изо всех сил пытаюсь успокоиться, но у меня, как обычно, ничего не выходит. Тело прошибает мелкая дрожь, нижняя губа предательски трясётся, и он однозначно видит это моё пограничное состояние.
Вскидываю голову и втягиваю носом душный воздух. Мне не стыдно, что я не могу сдержать эмоции. Я устала быть сильной. Улыбаться и делать вид, что у меня всё в порядке, когда моё сердце разбито вдребезги.
– Не выйдет у нас ничего, ты понимаешь? – его холодные ладони ложатся на мою шею.
Большой палец поглаживает подбородок, и от этого простого прикосновения моментально учащается пульс, а кожа покрывается мурашками.
Но произнесённые им слова глубоко ранят меня, и неожиданно для себя самой я начинаю злиться.
– Отпусти! – сбрасываю его ладони.
И ведь действительно, зачем я здесь? Исайя был прав: я не нужна ему… И то, что я здесь, для него ничего не значит.
Хочу уйти, но Рид вдруг резко хватает меня за руку.
– Пошёл ты, Брукс! – беспомощно плачу я, зажмуриваясь.
Не могу его видеть… Как же мне больно!
– Пусти меня! Пусти, слышишь! – пытаюсь оттолкнуть и высвободиться из его рук.
– Успокойся! – властным жестом притягивает к себе, не давая возможности отодвинуться.
И я перестаю бороться. Замираю и сдаюсь почти сразу. Беззвучно рыдаю, уткнувшись носом в его сильную шею. Его пальцы зарываются в мои волосы, и я с трудом сглатываю, сдерживая накатывающую истерику.
Горячее дыхание у виска, лёгкое касание губ… В области солнечного сплетения ноет.
Закрываю глаза, растворяясь в ощущениях.
Кажется, его зовут друзья, наблюдающие за нами издалека.
Нет. Пожалуйста, нет… Не оставляй меня. Не уходи.
Я цепляюсь за него, а он аккуратно за плечи пытается отодвинуть меня от себя. Несколько сантиметров от его тела сродни катастрофе. Тревога заполняет каждую клеточку, когда Рид дотрагивается до моей скулы и смотрит долгим, поджигающим внутренности взглядом.
Этот момент я буду помнить долгие годы… Ведь именно тогда, глядя друг другу в глаза, мы, наконец, обнажили наши измученные души…
И именно в тот миг я поняла.
Любить – это адски больно.
Это когда взлетаешь до невероятных высот, зная, что непременно упадёшь вниз и возможно, уже не встанешь.
Это когда вдруг понимаешь, что твоя жизнь действительно уже никогда не будет прежней.
Когда несмотря ни на что: ошибки, обиды, сожаления… всё, чего ты хочешь – это просто быть рядом с тем человеком, который тебе дорог.
И да, к сожалению, Любить – значит, отпустить, если нужно. Даже если твоё сердце объято пламенем.
Рид в одну секунду преодолевает расстояние между нами, и его мягкие, но требовательные губы накрывают мои… Я шумно выдыхаю. Всё так ярко, будоражаще, по-настоящему… Я как будто снова дышу полной грудью, очнувшись после глубокого сна. Слишком давно мы не целовались и слишком долго я этого хотела…
Его пальцы путаются в моих волосах, и я не могу сдержать приглушённый стон, когда он начинает жадно ласкать мой рот языком, углубляя поцелуй. Это почти физически больно, ведь я так сильно желала снова почувствовать его напор и сводящие с ума губы…
Его сердце стучит так же быстро как моё. Закипаю от страсти, ударившей в голову так сильно, что если бы не его руки, сжимающие меня почти до хруста, наверняка упала бы прямо на раскалённый асфальт.
Как же я скучала по нему!
Я обнимаю его за шею и пылко отвечаю. Глажу короткостриженный затылок, беспомощно хватаюсь за широкие плечи. Наслаждаюсь тем, как горячо и отчаянно он целует меня.
Между нами снова электричество. Высокое напряжение. Разряд вдоль позвоночника, маленькие импульсы…
И я сгораю. Зная, что после – останется только пепел…
– Брукс, – настойчиво зовёт его Кэмерон, который, судя по голосу, в полнейшем замешательстве.
Рид сжимает в кулак мои волосы, гладит спину. Неистово сминает и кусает мои губы. Это так невыносимо прекрасно и мучительно одновременно. Ведь всё это может означать только одно: он со мной прощается. Иначе вряд ли бы позволил всему этому случиться.
Я таю в его руках словно воск свечи и молюсь всем богам, чтобы это мгновение продлилось как можно дольше…
Но внезапно всё заканчивается. Так же быстро, как началось.
– Рид, – паника накрывает меня, когда он нехотя отодвигается.
Мне кажется, я не переживу, если он сейчас уйдёт.
– Мне пора, Дженнифер, – говорит, тяжело дыша.
В его глазах снова пляшут черти, но вместе с тем на дне их плещется грусть.
И нет, мне не показалось. Ему ведь тоже больно?
Я отрицательно качаю головой, сильнее стискивая онемевшими пальцами его ладонь.
Рид наклоняется ко мне. Его губы задевают скулу. Он заправляет за ухо непослушную прядь.
– Прости меня за всё, Дженнифер, – произносит, вдыхая запах моих волос.
Как будто в последний раз.
И моё сердце, от внезапно обрушившейся на нас реальности, обливается кровью.
– Не делай этого…
Я слышу свой ломающийся, наполненный едкой горечью голос как будто со стороны.
– Перестань, глупая, – вытирает слёзы с моих щёк. Щёлкает по носу и подмигивает. – Эй, Смит, выше нос.
Этот его жест отдаётся болезненным уколом под рёбрами.
– Рид….
– Прощай, Дженнифер, – говорит он мне, напоследок почти невесомо и нежно касаясь моих губ.
Я ни слова не могу вымолвить в ответ. Просто стою и смотрю на то, как он отпускает мою ладонь.
Бросает на меня ещё один потерянный взгляд и, разворачиваясь, уходит.
А мне только и остаётся, что глядеть ему вслед.
Видеть как прощается с друзьями.
Направляется к небольшому микроавтобусу, найти который у меня не было ни единого шанса…
Нескончаемые слёзы застилают глаза, и я, не разбирая дороги, ухожу оттуда. Потому что не могу смотреть на то, как он совершает ошибку и не могу поверить в то, что теперь всё кончено…
Не помню как добралась до его машины. Разве что заметила Исайю, проталкиваясь сквозь толпу обременённых своими заботами людей.
Ричи смотрел на меня так, как смотрят лишь на врага.
Не скрывая открытой ненависти и неприкрытой злобы.
Видел наш поцелуй.
Я прекрасно понимаю, что ему неприятно, но, как бы жестоко не звучало, меня сейчас это совершенно не трогает…
Убираю извещение о штрафе с лобового стекла и сажусь в бмв, отрезая звуки, доносящиеся с шумного автовокзала. Руки выполняют механические действия, а голова не соображает совсем. Понимаю это, когда едва не попадаю в аварию на перекрёстке, случайно не заметив красного сигнала светофора.
Проезжаю ещё немного и сворачиваю в первый же попавшийся карман. Выключаю трясущимися пальцами зажигание и обессиленно роняю голову на руль, закрывая ладонями мокрое от слёз лицо.
Потом вылезаю из машины, бреду к океану и опускаюсь на песок. Сворачиваюсь калачиком и слушаю шум воды. Меня заполняет поразительное по своей силе чувство безысходности и потери. Словно я вдруг лишилась того, без чего жить точно не смогу.
Мы потеряли друг друга.
И теперь это уже точно не игра.
Это просто финал…
*********
Я лежу там на берегу до самого вечера. Рыдаю, судорожно втягивая воздух раненными лёгкими. Без конца прокручиваю в памяти наш полный отчаяния поцелуй, и мечтаю отмотать время на октябрь и начать всё заново.
Пропуская сквозь пальцы нагревшийся за день песок, думаю о том, как сильно люблю его…
И гадаю, что на самом деле испытывает ко мне он.
Ты разбил мне сердце, Рид Брукс, и теперь я не понимаю, что с этим делать…
Минуты сменяют часы. Я продрогла до самых косточек. Намокла и очень замёрзла. Уже на закате с трудом встаю на ноги и шаткой походкой направляюсь к машине.
Еду домой. Ставлю его автомобиль в гараж. Поднимаюсь наверх, игнорируя встревоженные лица отца и Грейс. Толкаю дверь его комнаты, захожу в ванную и отрешённо принимаю горячий душ, чтобы хоть как-то разогреть окоченевшее тело.
Потом долго стою у распахнутого окна. Поднимаю со стула аккуратно сложенную футболку. Тяну носом запах, который она до сих пор хранит и глотаю безостановочно катящиеся слёзы.
Снимаю полотенце, одеваю его футболку на себя и забираюсь в его постель.
Снова накатывает волна истерики. Сперва я плачу почти беззвучно, но потом рыдаю в голос, кусая подушку от той невыносимой боли, которую я ощущаю всем своим существом.
Мне плохо без него. Очень плохо.
Что-то безвозвратно сломалось там внутри…
В тот шестнадцатый день моего рождения, когда отчим надругался надо мной мне казалось, что самое страшное в моей жизни уже произошло…
Но господи, как же я заблуждалась…
Глава 87
Исайя
Утро моё начинается весьма неожиданно. Меня будит настойчивый звонок от начальника охраны. Он сообщает, что у ворот меня ждёт Бен Смит, отец Дженнифер.
Я с трудом поднимаюсь с кровати, умываю холодной водой изрядно помятое лицо и одеваю чистые шмотки.
Поторапливаю голую девицу убраться восвояси.
Чёрт, даже не помню как затащил в свою комнату нашу новую домработницу Элен. Кажется, вчера я был очень пьян, потому что подробностей шумной вечеринки и того, что происходило после – я, увы, не помню…
Бен отказался проходить в дом, а потому я отправляюсь за ворота. Вижу знакомый мне лексус, припаркованный через дорогу и направляюсь к нему. Отец Джен стоит, оперевшись на крыло машины и смотрит в сторону побережья.
– Мистер, Смит, рад вас видеть, – протягиваю ему ладонь для рукопожатия.
– Добрый день, Исайя, – Бен здоровается со мной и улыбается. – Найдётся время? Мне нужно с тобой поговорить.
– Конечно! Я ничем не занят. Каникулы… Может, всё-таки пройдём в дом и выпьем по чашечке горячего кофе? – дружелюбно предлагаю я.
– Спасибо, Исайя, но нет, – ожидаемо не соглашается он. – Я как раз отобедал.
– Что ж, как пожелаете, – пожимаю плечами.
Лично я не отказался бы от дымящейся кружки рафа, приготовленного моей дорогой Камиллой. И от таблетки аспирина. Голова болит просто жутко.
– Как ты наверное догадался, я приехал поговорить насчёт своей дочери, – печально начинает он. На его лице моментально отражается печаль и растерянность.
Чутьё меня никогда не подводит. Плохи дела.
– Ну, вы в курсе: мои звонки и сообщения она игнорирует, – сухо изрекаю я, опуская на нос тёмные очки от армани. Солнце палит нещадно, август на пороге. – За прошедшие пару недель Дженнифер так и не вышла со мной на связь.
– Я не знаю, что делать, Исайя, – признаётся мужчина, внимательно вглядываясь в моё лицо. – Она толком не ест, не общается ни с кем… Заперлась в комнате и практически не выходит оттуда.
Мне крайне неприятно это слышать. Ведь то, что присходит с ней явно связано с отъездом Брукса.
– Я уже даже готов положить её в больницу. Она потеряла в весе и стала похожа на привидение. Мы с Грейс не знаем, как с ней бороться… Но её нужно вытаскивать из этого депрессивного состояния как можно скорее.
– И думаете, Дженнифер станет меня слушать? – качаю головой я. – Ваша дочь – самая упрямая девчонка на свете.
Бен тяжело вздыхает и кладёт руку мне на плечо.
– Ты ведь её лучший друг. Поговори с ней. Она прислушается к тебе.
Я печально смеюсь.
– Не та ситуация, Бен.
– Мы с Грейс были так рады, когда вы начали встречаться! – задумчиво произносит он.
Я молча киваю. Это действительно так. В доме Смитов я всегда был желанным гостем.
– Знаешь, мы думали Рид уедет и всё как-то само собой образуется.
– Я надеюсь так и будет. В отношении вашей дочери я настроен очень серьёзно.
Бен довольно улыбается.
– Даже после того, как увидел их целующимися на вокзале, – добавляю я, и он меняется в лице, сердито хмурится и на пару секунд закрывает глаза ладонью.
– Дженнифер ещё совсем юная. Не понимает, что творит, – смущаясь, оправдывает её поведение. – Но знаешь, Исайя, она всегда с такой теплотой говорит о тебе. И наблюдая за вами, я вижу, что ей хорошо с тобой. Ты любишь и уважаешь её.
– Так и есть. Вопрос в том, что ей это не нужно…
– Она просто не понимает как ей повезло с тобой, – расстроенно качает он головой. – Знаешь, моя первая жена вот так же относилась ко мне по-дружески на протяжении многих лет.
Я удивлённо вскидываю бровь. Кажется, мистера Смита потянуло на откровения. Но это мне только на руку. Заручиться поддержкой родителей Дженнифер – затея хорошая.
– Я был от неё без ума, а она всё твердила про дружбу…
– Знакомо, – с грустью отмечаю я.
– Она была влюблена в моего одноклассника, бейсболиста, Бари Саймана, Я всегда был рядом и видеть их вдвоём… – он машет рукой, прерываясь на полуслове.
– И что же? – намекаю на продолжение.
– Не вышло у неё с Бари ничего хорошего. Он относился к ней отвратительно. А я, знаешь, отпустил тогда ситуацию. Устал быть на вторых ролях.
Он замолкает. Наверное, его затянуло в водоворот воспоминаний.
– Она ведь в итоге вышла за вас замуж?
– Да. Когда ей снова разбили сердце, а я практически женился на другой, она вдруг объявилась. Сказала, что я – единственный порядочный мужчина в её жизни и призналась, что давно влюблена в меня. Мол осознала это лишь, когда потеряла меня…
– Женщины, – понимающе хмыкаю я. – Бен, а можно вопрос? Почему Эмили ни разу не навестила Джен? То есть я знаю, у них непростые отношения, но всё-таки…
Бен рассекает воздух руками.
– Ответа на этот вопрос у меня нет. – Вчера я пригрозил Дженнифер: если она не возьмёт себя в руки, я отправлю её в Канаду к матери.
Мне вообще не по душе такой расклад. Это нарушит все мои планы.
– Притормозите с Канадой. Я хотел предложить Джен поступить вместе в колледж или университет. Принстон, Йель или любой другой. Если бы только она захотела, – намекаю на содействие я.
– Это отличная идея, – воодушевляется Бен. – Прошу тебя, помоги нам, Исайя. Попытайся поговорить с ней.
– Я попробую, мистер Смит. Обещаю…
*********
Я отправляюсь домой к Смитам в этот же вечер. Грейс и Бен забирают детей в торговый центр, и я, закрыв за собой дверь, поднимаюсь по лестнице, ведущей на второй этаж. Стучусь в комнату Дженнифер, но, к своему удивлению, там её не обнаруживаю.
Бен сказал, что она наверху. А значит… И да, мои предположения подтверждаются.
Она в Его комнате.
Тихо приоткрываю дверь и захожу туда. И то, что вижу мне не нравится.
Джен лежит на его кровати. Выцветшая копия самой себя. Не спит. Смотрит в одну точку и, кажется, что её вообще не волнует моё присутствие.
Сажусь на пол у постели, и какое-то время мы просто молчим.
– Я звонил тебе, – наконец, начинаю, разглядывая стену напротив.
– Я знаю.
Знает. Нарочно игнорировала, конечно же.
– Зачем ты пришёл? – её голос звучит так тихо и тонко, что мне невольно становится не по себе.
– Поговорить, Джен.
– Я не хочу, – шепчет она спустя несколько секунд.
Я поворачиваю голову в её сторону. Разглядываю осунувшееся бледное лицо. Под глазами залегли тени, скулы заострились.
– Ты плохо выглядишь, Дженнифер, – честно говорю я ей, чувствуя, как начинаю злиться.
Потому что она выглядит так из-за него.
Потому что он виноват в том, что девчонка страдает!
– Мне всё равно, – отвечает едва слышно.
– Твой отец беспокоится за тебя. Ты забила на поступление, забросила танцы, не выходишь из этой комнаты и практически ничего не ешь! – я качаю головой, глядя на неё.
– Потому что не хочу.
– Дженнифер…
Она тяжело вздыхает. Нехотя отрывает голову от подушки, садится и обхватывает коленки руками. Смотрит на меня так, будто совсем не рада видеть.
А я стою и пялюсь на футболку, в которую она одета.
******ц!
Его футболку!
– Мне не нравится то, что происходит, – признаюсь я.
– Исайя, спасибо, что ты пришёл, – натянуто вежливо произносит она. – Благодарю за заботу, но тебе лучше уйти.
Проглатываю обиду. Просто смотрю на неё, одетую в его вещи. Тут даже слова излишни.
– Я видел вас на автовокзале, – зачем-то ставлю её в известность.
– Может это и к лучшему, – отвечает абсолютно безэмоциональным ровным голосом.
– Слушай, просто объясни мне: почему он? – не могу сдержаться я.
Резко поднимаюсь на ноги, иду к окну, доставая из кармана сигареты. Роняю зажигалку. Чувствую, как накатывает раздражение. Потому что снова вспомнил этот их поцелуй: страстный, горячий и откровенный. И то, как он прижимал её тело к себе.
– Вы же терпеть друг друга не могли, – недоумеваю я, бросая пачку на подоконник. – Как давно это началось?
– Исайя, пожалуйста, давай не будем, – просит она, сжимая пальцами виски.
– Ладно он – парень. Я бы тоже на его месте не устоял от соблазна, но ты, Джен! – затягиваюсь до боли в лёгких. – Мало он издевался над тобой? Оскорблял. Унижал. Втаптывал в грязь. Или ты забыла?
– Я ничего не забыла. Ты многого не знаешь, – горячо спорит она. – Но я не собираюсь обсуждать это с тобой!
Мои губы растягиваются в усмешке.
– Нет уж, будь так добра, объяснись! – требую я.
– Просто уходи, Исайя, – устало выдыхает.
Я выбрасываю окурок и подхожу к ней.
– Посмотри, что ты с собой делаешь! – довольно грубо хватаю её под локоть и тащу к зеркалу, не обращая внимания на жалкие попытки протеста. – Взгляни на себя, Дженнифер!
Толкаю её ближе к зеркальной створке шкафа. Она медленно поднимает глаза.
Её отражение и впрямь оставляет желать лучшего. Волосы спутались. Бледная, как смерть, под глазами мешки.
– Считаешь, что всё в порядке? – зло интересуюсь я, глядя на её исхудавшее тело. – Дженнифер, ты в больницу хочешь? Бен сказал, что будет вынужден положить тебя в клинику.
Она отрицательно мотает головой.
– Ты понимаешь, что творишь? – сжимаю её хрупкие плечи, пока она изучает своё отражение. – Разве он стоит того?
– Отпусти! – пытается вырваться.
– Ты со мной была ему назло? – прищуриваюсь я, дёргая её за запястье к себе.
– Перестань!
– Просто ответь, мне интересно.
Смотрим друг на друга не мигая.
– Честно, Дженнифер, неужели это так?
Она снова тяжело вздыхает. Отходит к стене, чтобы не смотреть в зеркало.
– Сначала да, но потом… я решила, что мы должны попробовать.
– И что же? – подхожу к ней почти вплотную, и она недовольно хмурится.
– Исайя…
– Прости за ту пощёчину, – искренне извиняюсь я. – Честно скажу, не хотел, чтобы ты успела к нему. Потому что посмотри, чем всегда это заканчивается…
Протягиваю руку и поглаживаю её скулу тыльной стороной ладони. Мы смотрим друг другу в глаза, и она начинает плакать.
– Разве плохо нам было, Джен? – спрашиваю я. В груди от досады нестерпимо болит.
– Нет, – шмыгает носом. – Но это совсем другое. Ты – отличный парень, Ричи. Просто мечта любой девчонки, но…
– Не твоя мечта, да? – заканчиваю за неё, с трудом сдерживая обиду.
– Я очень люблю тебя как друга, – защищается она.
– Совсем не то, что я хотел бы от тебя услышать…
– Прости, но я ведь никогда тебя не обманывала. Целовала потому что хотела, – обнимает себя за плечи. – Хотела чувствовать себя счастливой, но у меня ничего не вышло… Причина не в тебе, понимаешь?
– Знаешь, я давно заметил, что между вами что-то происходит. А в ту ночь, после того, как я сказал тебе при всех, что люблю, я возвращался на дачу.
Она широко распахивает глаза от удивления.
– Ты же не поехала тогда домой да? – горько замечаю я. – И дело не в посуде.
– Исайя…
Она, чёрт возьми, краснеет и стыдливо опускает глаза.
– Я слышал твой смех.
– И что с того? – раздражается вдруг, задирая нос.
Меня так разозлил её смех тогда! И не только он. Стоял под окнами, слушал и недоумевал. И да, когда в воскресенье утром родители искали их, я посоветовал Бену приехать на дачу. Без предупреждения.
Джен об этом знать необязательно. Тем более, я до сих пор не в курсе, чем дело кончилось.
Меня съедает ревность. А ещё её лицо так близко, что появляется только одно желание: поцеловать её. Чтобы выкинула всю эту дурь из головы.
Я мягко толкаю её к стене и, пока не успела понять, что к чему, целую её пересохшие губы. Сперва мягко и осторожно, а потом, когда начинает протестовать, всё более настойчиво и пылко.
Вскипевшая кровь ударяет в голову, и у меня сносит крышу от её близости. Ведь под этой его футболкой она почти голая…
Дженнифер сжимает губы, пытается отвернуться и оттолкнуть меня.
– Прекр… прекрати! – вырывается, но я только сильнее наваливаюсь на неё.
Глупая девчонка!
С жаром снова целую её, рука забирается под майку, и я рвано выдыхаю от ощущения её гладкой кожи.
Нет. Риду она не достанется. Обломится.
Вжимаю девчонку в стену, ласкаю губами шею и судорожно втягиваю запах её волос. Мысль о том, что мы с ней в доме одни только подливает масла в огонь. Я хочу её…
Моя ладонь сжимает её округлые ягодицы.
– Исайя, не надо! – просит она.
Я начинаю выходить из себя.
– Я тебя хочу, – жадно прикусываю тонкую вену на шее. Она снова упирается ладонями мне в грудь. Зажимаю запястья.
А потом происходит это. Она бьёт меня. И удовольствие резко сменяется болью.
Сучка.
Складываюсь пополам и качаю головой. Ладно, сам виноват.
– Зачем ты так себя ведёшь? – спрашивает, одёргивая майку. Дышит так часто, будто марафон пробежала. Глаза сверкают гневом и яростью. Но как же это меня заводит.
– Не знаешь отчего отказываешься. Тебе будет хорошо со мной, Джен. Во всех смыслах, – многозначительно добавляю я.
– Прекрати! – кричит она.
– Ему-то небось и не такое позволяла, да? – снова надвигаюсь на неё. Просто, чтобы прочитать по глазам.
Морщится словно от удара.
– Уходи, Ричи! – требует, указывая пальцем на дверь. – Достаточно на сегодня.
– Вы ведь трахались, верно? – нависаю над ней и сжимаю челюсти до зубовного скрежета. – И как, понравилось тебе? Раз уж так убиваешься за ним.
– Какой ты… – Дженнифер качает головой.
– Ой да вот только не надо делать из меня дурака! – ору я. – Когда это случилось у вас впервые? До моего дня рождения или может, после? Когда ты опустилась и легла под него, Джен? – сжимаю её руку. Должно быть, синяк потом проступит, но я так зол, что едва могу сдержать ярость, выплёскивающуюся через край.
– Знаешь, – вкрадчиво и тихо говорит она, приближая своё лицо к моему. – Раз уж тебя это так заботит, я отвечу. Если бы он позволил, легла бы…
Выдёргивает руку и отталкивает меня.
Что она только что сказала?
Я не верю ей. Брукс непременно воспользовался бы ситуацией, будь у него такая возможность.
– Поехали со мной, слышишь? – разворачиваюсь к ней, убираю руки в карманы. – В любое место, куда захочешь. Колледж, универ.
Смотрит так, словно я предлагаю ей нечто странное.
– Поехали, Джен.
Отрицательно качает головой. Дура!
– Не надо сейчас отвечать, просто подумай хорошенько над моим предложением. Ты не нужна ему. Понимаешь или нет, бестолковая?!
– Не твоё дело.
– В ту выпускную ночь он видел нас в кабинете, – откровенничаю я. Меня радует эта мысль.
На лице Дженнифер застывает первобытный ужас.
– Что?
– Приходил зачем-то. Но благоразумно решил не мешать.
Она прижимает ладонь ко рту и сползает по стене, закрывая лицо руками.
– Тебя это волнует что ли? Он не вернётся в ближайшие несколько лет. Просто смирись с этим!
Ошарашено распахивает глаза.
– Годы, Джен…
– Уходи, Исайя, прошу тебя, уходи! – её голос дрожит, и да, она опять плачет.
– Ты не нужна ему. Он уехал, – хочу, чтобы она, наконец осознала это.
– Убирайся! – шепчет тихо.
Я киваю, глядя на её мокрое от слёз лицо.
Тогда я ещё не знал, что она исчезнет из Блу Бэй.
Исчезнет из моей жизни…
Дженнифер
Я заболела…
Но не ангиной или гриппом. Я не знаю, что это. Я словно перешла в какое-то депрессивное состояние. Не могу спать, видеть друзей, слушать музыку и смотреть фильмы, не хочу есть, выходить на улицу. Да я вообще ничего не хочу… Наступила полнейшая апатия.
Минуты. Часы. Дни и ночи. Я даже не знаю какое сегодня число. Мне абсолютно всё равно, я ни к чему не испытываю интереса. Лежу в его постели, одетая в его вещи. Думаю о нём постоянно и, кажется, что уже даже плакать не могу. Потому что слёз просто не осталось. Потому что внезапно абсолютно всё перестало иметь значение. И такого со мной не было никогда. Даже после того, что случилось в мои шестнадцать. Тогда я наоборот пустилась во все тяжкие. Пусть и матери назло.
А сейчас меня поглотило отчаяние. Окутало своими путами, и я увязла в этом состоянии напрочь. Потому что вдруг поняла, что не представляю, как возможно, что в моём будущем не будет Рида Брукса. Пусть даже Рида Брукса меня ненавидящего.
Моё сердце болит, меня выворачивает наизнанку от осознания того, что он уехал. От того, что он снова поступил так, как посчитал нужным. Цинично и безжалостно поставил точку.
Просто оставил меня погибать…
И этот его поцелуй только всё усугубил. Мне было бы гораздо легче, если бы я не прочувствовала его отчаяние на своих губах.
Поцелуй с привкусом боли, горечи и разлуки…
Самый мучительный.
И вместе с тем, самый прекрасный.
Сумасшедший, горячий и неистовый, как он сам.
И то, как нежно он прикоснулся ко мне после… Прощаясь. Так, как ему совсем несвойственно.
Я живу одними воспоминаниями. Проматываю словно старую видеокассету. От начала и до конца. Восстанавливаю всё в деталях. Плохое, хорошее…
Мне это необходимо. Иначе сойду с ума.
Перебираю вещи из той коробки. Снова и снова. И улыбаюсь глядя на его детские рисунки и фотографии. Как же мне его не хватает! Немыслимо, насколько сильно и глубоко я привязалась к нему. Даже сама не ожидала.
– Ну вот что, – прямо надо мной раздаётся голос отца, и я невольно вздрагиваю от того, что он нарушил мою немую тишину. – Поднимайся, Дженнифер, достаточно!
Мои глаза слезятся от яркого света, который он впустил в комнату, подняв жалюзи.
Как лежала, так и лежу. Не шелохнулась даже. Только зажмурилась крепко и натянула одеяло повыше.
– Дженнифер, ты слышишь меня? Вставай!
Кровать проседает под тяжестью его веса, и мужская ладонь осторожно касается моих волос.
– Три недели прошло. Прекращай хандрить. Пора думать о будущем.
Три недели. А будто бы целая вечность…
– Тебе постоянно звонят твои друзья. Дочь Брэда Пирса приходила.
– Я не хочу никого видеть. Исайи хватило по горло, – зло отвечаю я.
Даже вспоминать не хочу нашу встречу.
– Он ведь добра тебе желает…
– Пап, уходи, – охрипшим голосом говорю я.
Стягивает одеяло и смотрит на меня так, словно перед ним предстало самое жалкое зрелище на свете. Хотя, пожалуй, так и есть.
– Немедленно вставай! Решила похоронить себя заживо из-за мальчишки? Выброси всю эту чушь из головы, поняла меня?
– Бен, – произносит незнакомый голос.
Только сейчас замечаю, что мы не одни.
На пороге комнаты гость.
