Текст книги "Мои калифорнийские ночи (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 48 страниц)
Глава 43
Дженнифер
Готовлю незатейливый ужин: паста Карбонара и пицца пепперони. Эдакая итальянская кухня.
Мы сидим за столом всем семейством, и только место Рида пустует. Надеюсь, он всё же меня послушает и грамотно сведёт Роуз и Картера. Этим двоим давно уже пора серьёзно поговорить.
Папа нахваливает мой кулинарный талант, а Макс не соглашаясь, ворчит, что готовлю я ужасно, при этом тарелка его пуста.
– Ещё подбавить? – весело интересуюсь у младшего брата по прозвищу «большая заноза в заднице».
– Если только чтобы дать тебе второй шанс, – беззлобно отвечает он.
Я прикусываю щеку, чтобы не рассмеяться, а Грейс тепло улыбается, глядя на нас. Да простит меня моя мать Эмили, как я не пыталась возненавидеть эту божественную женщину, у меня не получилось… Провал полнейший, хочу я вам сказать. Потому, что она – идеальна. Успевает быть стильной и красивой, занимается своими детьми и несмотря на то, что активно строит политическую карьеру, действительно является той самой хранительницей домашнего очага.
Да, мне всё ещё больно смотреть, как папа трогательно берёт её за руку и легонько касается губами волос. Обидно видеть в его взгляде тепло и нежность, которые он, несомненно, к ней испытывает. Во мне живёт, пожалуй, маленькая девочка с уязвлённым самолюбием, не желающая признать: отец и мать просто разлюбили друг друга, иначе не потеряли бы нашу семью и тот хрупкий мир, что когда-то царил между нами.
Обо всём этом я думаю, когда мою посуду. Нарочно не загружаю посудомоечную машину и делаю это своими руками. Процесс меня увлекает, заставляя поразмышлять в спокойной обстановке. Рядом суетится Бэт, изображая из себя хозяюшку. Послушно протирает полотенцем вымытые мною тарелки и вилки и даже не пытается что-нибудь нарочно разбить.
В десятом часу вся семья садится смотреть сериал (это у них уже пятничный ритуал), а я сразу же отправляюсь к себе. Набираю ванну, взбиваю ароматную пену и опустившись в неё, блаженно прикрываю глаза. Обожаю такое умиротворение. Когда ты наедине с самим собой.
Думаю, об Исайе. Сегодня утром этот чудик притащил мне цветы. Фиолетовые изящные бутоны, название которых я, к своему стыду, не запомнила. Было забавно наблюдать за тем, как он, стесняясь и не произнеся ни слова, протянул их мне. Сперва хотела на него накричать, отчитать по всей строгости, но потом передумала. Всему виной его глаза, в которых отчётливо читался страх того, что я действительно могу выкинуть нечто в этом духе.
С трепетом в груди забрала из его рук чудесный букет и отнесла в комнату. Улыбалась сама себе, потому что Ричи совершенно неожиданно удалось поднять мне настроение. Цветы мне дарили не так уж часто… Зато могу похвастаться такими подарками, как шуруповёрт, профессиональная отмычка для дверей, коллекционная игрушечная модель Феррари и квадракоптер (украденный Джимми). Так себе список для девушки, конечно… Потому, наверное, этот неожиданный жест от Ричи приносит не только прекрасный аромат в комнату, но и ощущение того, что я всё-таки девочка. Девочка, которой приятно подобное внимание…
Я улыбаюсь своим мыслям, завязывая на груди полотенце. Так расслабилась, что готова прямо сейчас забыться беспробудным сном. Однако в комнате меня поджимает сюрприз, мешающий реализовать задуманное.
На моей кровати сидит Брукс. И мне хватает доли секунды, чтобы осознать, ЧТО именно он делает. Сердце пропускает удар, когда я вижу в его руках открытки. Те самые, что присылал мне отчим. Понятия не имею, как он их нашёл… Какое-то время в ужасе открываю и закрываю рот, как рыба, которую выбросили на берег.
– Что ты делаешь в моей комнате? – громко спрашиваю его я. У нас когда-то был уговор, что он больше здесь не появится.
– Хочу тебя разочаровать, Смит, ничего ТВОЕГО в этом доме не было и не будет, – снова холодно напоминает мне он и нехотя встаёт с кровати.
– Немедленно уходи отсюда, – быстро направляюсь к нему и пытаюсь резким движением выдернуть из его пальцев конверты, но он только выше поднимает руку.
– Что это? – делает так, чтобы я не достала.
– Отдай, не твое дело, понял? – отчаянно произношу я. Прищуриваюсь. – Что ты вообще здесь забыл?
Собираю все письма, разложенные на постели и убираю в нижний ящик. Письма, которые он, должно быть, успел прочитать…
– Проваливай, – кричу от безысходности. Понимать, что он теперь знает мою тайну чертовски неприятно.
– «Сладкая Дженнифер». Это твой поклонник? – издеваясь, цитирует он.
Мы смотрим друг другу в глаза. Выгибает бровь в своей излюбленной манере и пытается вывести меня из равновесия. Я только морщусь в ответ.
– Отдай! – снова безрезультатно пытаюсь выдернуть из его пальцев открытки.
– Рискуешь опозориться, – тихо предупреждает он. Бросает быстрый взгляд на полотенце, которое по ощущениям начинает сползать, открывая взгляду гораздо больше, чем мне хотелось бы.
– Перед тобой что ли? – громко заявляю я.
Он резко хватает меня за узел полотенца.
– Ну и что ты сделаешь? – нарочно провоцирую.
– Смелая такая? – с угрозой в голосе произносит он.
Его всегда вымораживает моё сопротивление. Вот и сейчас грубо дёргает меня за полотенце к себе. Я хватаюсь за его руку. Ещё одного позора я не вынесу. Голая перед ним я уже стояла, и повторять тот случай не хочу…
– Ищу значит я свои бейсбольные карточки, а нахожу письма от психически нездорового идиота.
– Отдай!
– Что за больной придурок пишет тебе эту ахинею?
Судорожно хватаюсь за его ледяные пальцы, всё ещё сжимающие узел на груди.
– Отпусти! – настойчиво прошу его я.
Смеётся, разжимая пальцы. Издевается надо мной.
– Струсила, ну конечно. Избавь меня от этого! Чего я там не видел…
Я вспыхиваю от стыда, как рождественская ёлка. Не мог не упомянуть об этом. Нарочно пытается меня смутить.
– Просто верни мне их и убирайся! – гневно произношу я, разворачиваясь к шкафу. Бездумно беру первые попавшиеся вещи и ухожу в ванную, чтобы переодеться.
Глупо надеяться, что он уйдёт. Никуда не собирается. Когда я снова появляюсь в комнате, всё ещё сидит, развалившись на кровати. Стискиваю зубы от накатывающей злобы.
– Пошёл вон! – слышу, как звонко и требовательно звучит мой голос.
Прищуривается. И этот его жест не предвещает ничего хорошего. Медленно окидывает меня равнодушным взглядом снизу-вверх.
– Думаю, стоит показать это отцу, – лениво растягивая слова, заключает он.
Меня будто камнем по голове ударили. Стою и ошарашенно смотрю в его сторону. Сглатываю от ужаса, понимая, что он не шутит. Действительно собирается рассказать всё отцу. Понятия не имею, с чего вдруг он решил копаться в моих вещах, но факт остаётся фактом: он нашёл то, что я так долго скрывала. Прятала ото всех…
Поднимается с кровати и приближается ко мне.
– В НАШЕЙ большой и дружной семье, – подходит почти вплотную и нависает надо мной, – секретов нет, ведь так, Смит?
– Не надо никому ничего рассказывать, – молю его я, чувствуя, как влага выступает на глазах.
– Так попроси меня, чтобы я этого не делал, и я подумаю, – чересчур вежливо предлагает он.
Мы слышим шум, голоса и оба понимаем, что родители несмотря на поздний час, всё ещё внизу.
Я смотрю на то, как Брукс, ухмыляясь, направляется к двери.
– Рид, не делай этого…
Замирает на секунду. Впервые я обратилась к нему вслух по имени. Не по фамилии, как обычно… Его пальцы уже касаются ручки, но я решаюсь использовать свой последний шанс. Прислоняюсь спиной к двери, преграждая ему путь.
– Я тебя прошу, – качаю головой.
– Кто присылает это, Смит? Кто оставляет мёртвых животных у моего дома? Бэт напугана, это ведь она нашла того кролика, верно? Говори со мной!
– Я… я не могу, – заикаясь и давясь слезами, едва слышно шепчу я.
– Кто, Смит? Отвечай сейчас же! – он хватает меня за плечи, и проклятые письма валятся на пол.
– Нет! Рид, прошу тебя, не надо!
Всё. Я чувствую, что меня поглотила знакомая чернота. Не могу остановиться, не могу успокоиться. Снова начинается приступ удушающей паники.
– Скажи мне! – ощутимо встряхивает меня за плечи.
И я понимаю: не скажу. Только не ему… Нет, только не ему!
Смиренно отхожу в сторону, принимая поражение. Пусть делает, что хочет, но от меня он ничего не услышит.
Смотрю, как в замедленной съёмке… Вот он возвращается к тумбочке, решительно достаёт все до единого письма и собирает с пола те, что упали. Выходит из комнаты, не глядя в мою сторону.
Ну вот и всё. Мне придётся отвечать на вопросы. А я сейчас к этому совершенно не готова. За минуту стаскиваю с себя домашние вещи. Залезаю в джинсы, натягиваю тонкий свитер, обуваю кеды и хватаю со стула кожаную куртку. Всё, чего я хочу – это поскорее отсюда убраться.
Иду по коридору, громко хлопнув дверью своей комнаты. Спускаюсь по лестнице и слышу обеспокоенный голос Грейс.
– Сын, в чём дело? – она пялится на письма в его руках.
Я сбегаю по ступенькам, на ходу натягивая куртку.
– Пусть она сама вам объясняет, – гневно говорит эта бездушная сволочь, бросая кипу бумаг на стол.
К моему ужасу, отец незамедлительно берёт в руки один из конвертов. Достаёт открытку, и я цепенею от навалившегося чувства вины.
Поворачиваю голову чуть в сторону и натыкаюсь на гневный взгляд Рида. У меня трясётся губа, но я надеюсь, по моим глазам он прочитал, как сильно я его ненавижу. За то, что сделал то, о чём его не просили! За то, что в один момент обрушил на отца то, что я не хотела озвучивать.
– Кто прислал это? – в ужасе спрашивает Бен.
Не могу. Не хочу. Это просто кошмарный сон. Я быстрыми шагами пересекаю гостиную и направляюсь к парадной двери.
– Дженнифер, вернись! – слышу за спиной отца и срываюсь на бег.
Несусь по улице со всех ног. Холодный ветер хлещет по щекам, иссушая нескончаемый поток слёз. Больно, как же мне больно. Никогда не думала, что это произойдёт вот так. Надеялась, что всё же этот кошмар вспоминать больше не придётся. Напрасно. Тайное ведь всегда становится явным. Лучше бы Эмили рассказала ему всё ещё тогда, а теперь… Я даже думать не хочу, что о моём позоре узнает Грейс и … он. Рид Брукс будет знать обо мне то, чего я так отчаянно стыжусь. Будет знать о том, что я… о том, что мой отчим…
Я резко останавливаюсь, готовая практически выплюнуть на асфальт свои лёгкие. Судорожно дыша, медленным шагом иду вдоль знакомого белого забора. Ноги сами привели меня сюда. К дому моего лучшего друга…
Нажимаю на кнопку охраны. Знаю, Исайя сейчас выйдет ко мне, успокоит и не станет вдаваться в подробности произошедшего. Просто захочет оказать мне поддержку, в которой я так сейчас нуждаюсь.
Но ничего из этого списка не происходит. Ричи с отцом в Палм Спрингс. Они уехали на выходные. Прижимаюсь лбом к холодному забору. Думаю о том, что можно пойти к Роуз, но понимаю, что искать меня там начнут в первую очередь, а потому просто разворачиваюсь и запрокидываю голову. Смотрю в бесконечное звёздное небо, глотая солёные слёзы. Осматриваю местность и перехожу дорогу. Иду на пустынный пляж Вест Коуст. Туда, где нет ни души. Туда, где простирается бесконечный океан. Ноги утопают в песке, когда я подхожу к бушующей воде. Сажусь, сгибая коленки и утыкаюсь носом в рукав куртки.
Сижу какое-то время, слушая воды бескрайнего океана. Я вся продрогла. Ещё влажные волосы неприятно прилипли к шее.
Хочу закрыть глаза и не открывать их. Чтобы не чувствовать себя такой противно беспомощной как тогда. Как и сейчас впрочем. Я готова всё отдать только бы не было в моей биографии этой грязной, порочащей моё имя истории…
В какой-то момент я просто чувствую, что ОН рядом. Мне даже не надо поворачивать голову. Дурацкое чутьё. Интуиция. Седьмое чувство. Называйте это как хотите.
Рид стоит неподалёку. Напрягаюсь всем телом, когда слышу за спиной его шаги.
– Уходи, – только и могу произнести я.
– Нет.
Господи боже! Даже сейчас не может оставить меня в покое! Это ведь всё, чего я хочу!
– Рано или поздно тебе пришлось бы рассказать ему, – спокойно говорит он. Я не слышу в его голосе злорадства или насмешки. Не знаю, что сейчас в его голове, но в моей лишь одна мысль: хочу, чтобы он сейчас ушёл! Как же сильно я этого хочу!
Зажмуриваюсь, что есть сил и стыдливо прячу слёзы, опуская голову. Не могу остановить предательскую дрожь в теле. Я замёрзла, февральские ночи в Калифорнии не такие уж тёплые. Чувствую, как на плечи опускается ткань. Его худи.
А потом он делает то, чего я совсем не ожидаю. Присаживается рядом сзади, запахивает на мне кофту и сжимает в кольце своих рук.
– Тише, – сильнее прижимает мою спину к своей груди, когда я пытаюсь освободиться.
– Не надо, – предпринимаю попытку отодвинуться, но тщетно…
– Я не отпущу, поняла? – предупреждает он, набрасывая мне на голову капюшон.
И я сдаюсь… Просто беззвучно рыдаю, не в силах сдерживать то, что у меня внутри. И плевать, что я выгляжу слабой. Плевать, что оголяю душу перед человеком, которого меньше всего хотела бы видеть сейчас здесь. Плевать, пусть знает, что моя репутация навсегда запятнана… И я ничего уже не могу изменить. Мне не повернуть время вспять и не исправить того, что произошло…
Однажды Дэвид сломал у меня на глазах мою любимую куклу барби. Разозлился, что Эмили потратила на неё пол зарплаты, желая порадовать дочь. Он бросил мне испорченную куклу под ноги. До сих пор помню эту картину перед глазами и не могу не провести аналогию. Время шло и спустя несколько лет такой вот куклой оказалась я.
Да только искалечил он меня не столько снаружи, сколько внутри…
Глава 44
Дженнифер
Прямо передо мной бескрайний океан, чьи волны неистово бьются о берег. Ночь ветреная, но на небе столько звёзд, что невольно взгляд уже который раз приковывается именно к ним.
Я почти успокоилась. Ровно и спокойно дышу, безмолвно глотая непрошенные слёзы. Не сдержалась. Прорвало, к моему стыду. Эмили говорила, что в детстве я почти не плакала, чем несказанно удивляла всех вокруг. А в подростковом возрасте вместо истерик я закатывала настоящие скандалы: бунтовала по всем правилам, но ручьи слёз никогда не лила. До того самого дня…
Вот и сегодня я снова чувствую себя невыносимо жалкой, слабой и беспомощной. Рид всё это время молчит, крепко прижимая меня к себе. Там, дома я разозлилась ни на шутку, ведь именно он отдал письма отцу. Сейчас же, наверное, начинаю понимать, зачем Брукс это сделал, и мне в какой-то момент становится плевать на то, что неприглядная правда раскрыта. Полагаю, я и сама устала лгать Бену. Он ещё год назад сразу заметил перемену в наших отношениях с матерью. Подозревал, что это неспроста, но так и не добился честного ответа ни от меня, ни от Эмили. На том и поутихло…
– Нам пора, Смит, – тихо говорит Брукс. – Заболеешь.
Я отрицательно качаю головой, но он отодвигается и встаёт. Сразу становится неуютно и холодно. На самом деле, я действительно замёрзла, и он почти наверняка почувствовал, что моё тело дрожит. Сам же стоит в одной футболке и даже вида не подаёт, что испытывает дискомфорт.
– Пойдём, – кивает в сторону дороги.
– Не хочу, – упрямо заявляю я, снова отворачиваясь к океану.
– Не заставляй меня тащить тебя в машину силой, – спокойно говорит мне он.
– Я не хочу домой.
– Я не сказал, что мы едем домой.
Слышу, как он уходит. Почему-то прекрасно понимаю, что одну меня тут не оставит. Иначе не приехал бы сюда… Интересно, у него проснулось чувство вины или он это делает по просьбе отца?
Тяжело вздыхаю и какое-то время разглядываю бушующие волны, бездумно уткнувшись носом в ткань его спортивной кофты. Мне нравится, как она пахнет. Всегда улавливаю этот запах, когда Рид находится слишком близко. Что-то до невозможности приятное. Мужское и такое волнующее…
Встаю, отряхивая джинсы и, понуро опустив голову, плетусь в сторону высаженных в ряд пальм. Там, у дома Исайи, припаркован наш семейный бмв. Окно опущено, Рид сидит за рулём и… курит. Абсолютно точно с сигаретой в руках я его никогда не видела.
Открываю дверь и залезаю вперёд. Работает обогрев сидений и климат-контроль. Засовываю руки в карманы и смотрю в лобовое стекло, наслаждаясь таким желанным теплом. Дым от сигареты приятно щекочет нос, и я незаметно кошусь на Рида. Подмечаю, что затягивается с каким-то особым удовольствием. Так, как будто не курил очень давно…
– Тебе не дам, – комментирует он, поворачиваясь.
Я подкатываю глаза.
– У меня свои есть, да будет тебе известно, – недовольно ворчу я. Дома действительно есть сигареты, спрятанные в плюшевого мистера Бо.
– Девушку это не красит, Смит.
– Да всё равно, – честно отвечаю я. – Смысл казаться лучше, чем есть на самом деле?
Он вскидывает бровь.
– Мне просто нравится дым, – невозмутимо объясняю я.
Молча выбрасывает окурок и снимает машину с ручника. Мы едем по центральной улице Западного побережья, но проезжаем поворот, ведущий к нашему дому. Значит, не обманул… И правда, везёт в другое место. По пути не задаю никаких вопросов, просто смотрю в окно, разглядывая спящий город. Блу Бэй сейчас почти пуст, учитывая позднее время. На дорогах никого нет. Тишина и покой – весомый плюс маленького населённого пункта.
У него звонит телефон. На экране отображается фотка Грейс. Рид отвечает, принимая вызов на руле, и до нас тут же доносится взволнованный голос его матери.
– Рид, как дела? Вы где? – осторожно спрашивает она.
Выходит, уже знает, что он меня нашёл.
– Едем на дачу, – коротко сообщает он.
Я знаю, что у них есть дача в пригороде, но я там никогда не была.
– Мы хотим, чтобы вы вернулись домой, – тихо просит Грейс.
– Не сегодня.
– Бен закрылся в моём кабинете, – сокрушается она, и моё сердце сжимается от боли. – И, кажется, он пьёт…
– Мам, оставь его сейчас одного. А Дженнифер завтра вернётся и поговорит с ним, – на секунду отвлекается от дороги и бросает на меня быстрый взгляд.
Я не спорю. Завтра, не завтра… да какая в общем-то разница? Разговора в любом случае мне не избежать, и чем быстрее это случится, тем лучше.
– Я волнуюсь, ребята.
– Всё мам, ложись, а? – начинает раздражаться он и разъединяется. Ненадолго же хватает его терпения…
Тем временем уже выезжаем за город, и автомобиль несётся по пустой трассе. Пять минут тишины, и мы сворачиваем налево в какую-то глушь. Но вот вдалеке виднеются стройные ряды ранчо. И почти сразу съезжаем к одному из них. Паркуемся у территории, обнесённой невысоким забором, и я спешу вылезти из машины. Вокруг – тишина и покой. Осматриваю территорию, пока Брукс ставит автомобиль на сигнализацию.
– Пошли, – зовёт он и не дожидаясь идёт в сторону симпатичного деревянного дома. Я медленно плетусь следом, разглядывая местность.
– Тут есть лошади? – поглядываю на просторное поле.
– Да, но сейчас они спят.
Брукс гремит ключами, поднимается по лестнице и отпирает дверь. Мы заходим в небольшую прихожую. Стаскиваю кроссовки и с интересом верчу головой. Здесь мило. Видно, что стараются сохранить всё именно так, как было при хозяйке.
Не знаю почему, но мне тут по душе. Этот дом с первых минут очень располагает к себе. Есть ощущение, что ты приехал в гости к любимой бабушке. Моя вот давно умерла, но я всё ещё помню и запах её пирожков, и кров, полный уюта и тепла.
– Это ранчо твоей бабушки? – зачем-то интересуюсь я, испуганно шарахаясь в его сторону, когда откуда-то справа резко вылезает кукуха из старинных огромных часов.
– Осторожнее, Смит, – недовольно произносит он. Потому что я так резко дёрнулась, что умудрилась столкнуться с ним и наступить на ногу. – Растяпа.
И это, пожалуй, самое безобидное, что вообще было сказано за последние полгода по отношению ко мне.
– Тапки в шкафу, – ориентирует он, и я послушно лезу туда, куда приказали.
– Любые? – спрашиваю, разглядывая внушительное количество всякой домашней обуви.
– Нет, фиолетовые я ношу по вторникам, а розовые по четвергам, сегодня суббота, так что серые тоже не бери, – невозмутимо произносит он.
До меня не сразу доходит, что он шутит. А когда понимаю, его уже и след простыл. Лезу в серые тапки и улыбаюсь. Идиот… Задерживаюсь, рассматривая странную самодельную люстру со свисающими вниз оленями.
– Смит, любые бери, – кричит Брукс. Решил, что я восприняла его слова всерьёз.
Прохожу через гостиную. Здесь царит полумрак. В просторной комнате старая, но качественная мебель, картины с изображением океана и чудный ковёр с высоким ворсом. Пахнет лесным срубом, и я с удовольствием вдыхаю этот запах, заполняя им лёгкие. Кругом очень чисто и опрятно, и ничто не выдаёт здесь частого присутствия людей.
Тонкая полоска света указывает на местоположение хозяина. Я направляюсь туда, глядя на витиеватую лестницу, ведущую на второй этаж. Прохожу мимо и открываю дверь. Оказываюсь на кухне.
Брукс стоит спиной ко мне. Достаёт из холодильника кастрюлю. На столе замечаю разложенные шампура.
– Нанизывай, Смит, – снова командует он, открывая кастрюлю и вдыхая, как подозреваю, аромат замаринованного мяса. Выходит, он итак собирался ехать сюда?
Исчезает за дверью, прихватив с собой спички. Я снимаю свою кожаную куртку. Засовываю кулаки в рукава его худи, застёгиваю молнию и принимаюсь за дело. Доверил-таки мне ответственную миссию, и важно не облажаться. Когда всё готово, решаю выглянуть во двор. Там под небольшим навесом замечаю Брукса. Он колдует с мангалом внушительного размера.
– Справилась? – интересуется, поднимая на меня взгляд.
– Да.
Кивает и возвращается в кухню.
– Иди сюда, – зовёт он. Подкатываю глаза. Этот парень – просто прирождённый командир. Похоже, раздавать распоряжения – его любимое занятие.
– Давай сообрази нам салат, там в холодильнике полно продуктов. На стол накрываешь ты, я не нанимался тебя обслуживать.
– Я и не просила, – бубню себе нос, но ругаться, если честно, нет ни сил, ни желания. Это же Брукс. Всё, как всегда. И я даже благодарна. Он вообще никак не акцентирует внимание на том, что узнал сегодня о моём неприглядном прошлом. Не издевается, не смотрит косо и не жалеет, что было бы для меня, пожалуй, самым отвратительным…
Рид забирает мясо и оставляет меня одну. Мне не особо нравится идея хозяйничать в чужом холодильнике, но раз попросил – надо делать. Минут через пятнадцать я уже заправляю готовый овощной салат оливковым маслом.
Открываю шкафчики и достаю посуду: тарелки, стаканы, миску под мясо. Очень красивый сервиз, между прочим. В стиле барокко, белоснежный с затейливыми узорами. Раскладываю салфетки, думая про себя, что эта ночь – кажется какой-то странной и ненастоящей. Двигаю стаканы туда-сюда, поправляю красивую скатерть со снежинками и устав от ожидания, подхожу к окну.
К моему удивлению, Брукс уже не один. Уличный светильник, подвешенный под потолок беседки, позволяет рассмотреть его собеседника. Рядом с ним стоит какая-то седовласая худощавая женщина в смешной ночнушке с вишенками. Они смеются. Рид переворачивает шампура. Что-то быстро отвечает старушке, водрузившей на нос толстенные очки с пуленепробиваемыми стеклами. Она склоняется и оценивающе осматривает мясо. А я тем временем разглядываю своего сводного брата. Ловлю себя на мысли, что мне нравится, когда он вот такой. Расслабленный и дружелюбно настроенный. На его лице улыбка, и от этого черты красивого лица кажутся мягче. Отхожу от стекла, чувствуя, что к щекам опять приливает жар. Потому что вспомнила тот момент, когда он стоял совсем близко, и снова разволновалась, как идиотка. Тот не случившийся поцелуй я вспоминаю слишком часто. А вот ему, похоже, плевать. Ничего между нами не изменилось. Секундное помешательство.
Открываю холодную воду и умываю лицо. Прохлада приятно остужает пылающую от стыда кожу. Что вообще такое со мной происходит? Всякий раз, когда думаю о нём, начинается какая-то чертовщина. Это ненормально. Признать, что он привлекает меня физически – означает подписать себе смертный приговор. Потому что этот факт не укладывается даже в моей больной голове…
Когда это началось? И что мне теперь со всем этим делать?