Текст книги "Мои калифорнийские ночи (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц)
Глава 27
Дженнифер
Пятнадцатого ноября я и Фостер стоим у дома Роуз. Как образцовые подруги мы заготовили стандартный набор: поздравительную речь и обалденный подарок – стильный ретро фотоаппарат. Я уверена, она стопроцентно его оценит! Также, как и наше хорошее настроение. Мы ведь пришли поддержать её в этот непростой и чудаковатый вечер. Она предупреждала накануне, что будет непросто…
Итак, праздничный стол накрыт на просторной веранде, украшенной цветами и лентами. С первой же минуты становится понятно, кто руководит торжеством. Элис Онил (мать Роуз) рассаживает гостей по какой-то своей бредовой схеме и отдаёт бесконечные приказы всем вокруг.
По ощущениям я будто попала на детский утренник, где желают присутствовать все члены семьи. Ну знаете, когда малыш впервые получает роль какого-нибудь убогого мухомора в спектакле и целых три слова, которые должен произнести! И тогда-то вот весь этот позор обязательно должны увидеть все-все-все. Здесь вам и бабушки, и многочисленные тёти-дяди, двоюродные братья-сёстры и подруги Элис. Как по мне, очень странная и дикая компания, учитывая, что это – день рождения семнадцатилетней девушки. Апогеем становится появление Теда Уорнера, одноклассника Роуз, которого, как выяснилось, пригласила её мать. Вырядился он, ей богу, как придурок. Словно явился делать ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Брюки со стрелочками, рубашка, застёгнутая под самое горло. Того и гляди хлопнется в обморок от нехватки кислорода. Притащил дико вонючие лилии и безвкусно упакованный подарок. Онил на него смотрит с плохо скрываемым раздражением, но футболист – парень-кремень и, кажется, его ничего не смущает. Даже словесная перепалка возмущённой и негодующей Роуз с матерью.
Вечер проходит хуже некуда. Многочисленные родственнички набивают желудки и охотно обсуждают последние сплетни, пока мы рубимся в карты с хитрющей старушенцией по имени Ди. Гости дарят нелепые подарки и толкают пламенные речи, желая Роуз успехов в гимнастике, отличных оценок и удачной сдачи экзаменов. Всё так уныло и приторно правильно, что я начинаю искренне жалеть свою подругу. Как она росла посреди всего этого… занудства? Когда со всех сторон с тебя требуют наивысших результатов и исполнения чужих несбывшихся желаний. Вот мать Роуз, к примеру, повёрнута на пресловутой успешной карьере гимнастки. Устраивает целое шоу, оплакивая случившийся из-за травмы перерыв.
На девчонку смотреть больно. Сочувствующие взгляды, слова, пронизанные жалостью – начинают безнадёжно портить и без того отстойный вечер. Да ещё и этот Тед, что сидит рядом с ней и улыбается так, словно у него свело челюсть. Руки так и чешутся дать ему звонкий подзатыльник.
Всю эту катастрофу неожиданно спасают ребята. Как по мановению волшебной палочки у дома напротив появляется внедорожник Брукса. Оттуда с шумом вылезают парни: красивый до умопомрачения Картер Лерой с целой кучей мигающих цветных шаров, Исайя с Дороти на руках и Рид, который хохочет, надевая на курицу праздничный колпак. Господи, они такие придурки, но как же сейчас я рада их видеть!
Роуз шмыгает носом, втягивая выступившие от обиды слёзы и, счастливая, встаёт из-за стола. Футболист начинает кашлять, поперхнувшись бутербродом, и я от души хлопаю его по сгорбившейся спине. Да так лихо, что он недовольно на меня косится.
За столом все затихают, удивлённо разинув рты, когда Роуз обнимает Картера, нарядившегося в непривычную для него классическую рубашку. Бабуленция с моноклем лезет в первый ряд, дабы ничего не упустить. Громко интересуется, кто этот молодой человек, и пока мать Элис ошарашенно моргает ресницами, я сама озвучиваю тот факт, что Картер Лерой – парень Роуз.
Исайя и Рид горланят «Happy Birthday», после чего взрывают громкую хлопушку. Я улыбаюсь, глядя на этих дурачков. Всё-таки молодцы, что приехали вместе с другом. Тэми делает несколько снимков. Она весь вечер с умным видом строит из себя папарацци. Надеюсь, рыжая успела запечатлить изумлённых родственничков, которые, вот это да, перешли на возбуждённый шёпот. Элис – белее мела, нервно смеётся и отмахивается рукой. Ну нет, миссис Онил вот так запросто сбросить со счетов Лероя у вас не получится. Слишком серьёзно он ею увлечен…
Роуз прощается с ребятами и тащит домой красивого цветочного медведя, привязанного к шарикам. Набирается смелости, заявляя матери, что мы продолжим праздновать наверху. В этот момент я страшно горжусь ею. Элис же крайне недовольна происходящим, но дочери, однако, на данный момент всё равно.
Бабушка Роуз помогает по-быстрому накрыть нехитрый стол в комнате, пока подружка рассматривает в зеркале подарок от своего парня: чудесную цепочку с подвеской, в форме гимнастки.
Глядя на светящиеся глаза Роуз, волей-неволей начинаешь верить во всю ту чушь, что описывают в сопливых женских романах. Ну, про бабочек в животе и прочую ванильную ерунду. То, как они с Картером смотрят друг на друга. Каждый его жест и её улыбка… Химия чистой воды. Сегодня я увидела это особенно ярко. Кто бы мог подумать? Они такие разные, но всё-таки вместе…
*********
Час спустя мы лениво валяемся на подушках и сплетничаем в полутьме. Я жую сладкий виноград, лёжа на коленях у Роуз. Обсуждаем поступок её матери, тот факт, что она пригласила футболиста и бывшую подругу Роуз (которая, к счастью, не явилась) на день рождения без ведома дочери. Фостер сидит, выламывая глаза. Пялится в книгу с 3 D картинками, и кажется, уже порядком окосела от усердия.
Я сажусь, потягиваю вино из бокала и начинаю методично промывать Роуз мозги. По поводу того, что она продолжает терпеть унижения в школе. Бренда Адамс со своими шакалами совсем недавно испортила её вещи в раздевалке. Я начинаю угрожать собственноручной расправой над этой одноклеточной. Мы с Роуз какое-то время спорим, а потом у меня в кармане оживает телефон. И я спешу удалиться в коридор. Потому что мне звонит мать.
– Дженнифер, привет, дорогая, – слышу её взволнованный голос в трубке.
– Привет, Эмили, у тебя что-то срочное? – спрашиваю холодно и быстро. – Я тут на вечеринке у подруги, и ты меня дико отвлекаешь.
– У подруги? Я не ослышалась? – звучит удивлённо после паузы.
Ну да, соглашусь, несколько странно, учитывая, что я всегда общалась исключительно с мальчиками.
– Дженнифер, – она тяжело вздыхает.
Надо сказать, что наше общение сводится к её дежурным вопросам и моим язвительным ответам. И эти увлекательные аудиоконференции всегда длятся не дольше одной минуты.
– Говори уже, – начинаю терять терпение. – Слышу ведь по голосу, что-то не так.
Даже нет настроения ёрничать, она как будто напугана.
– Дэ… Дэвид приходил…
От одного этого имени у меня все внутренности скручиваются в узел. Холод подбирается к загривку, парализуя.
– И ты его … впустила? – сглатывая ком в горле, севшим голосом спрашиваю я.
– Что ты! Нет! Конечно нет! – в её словах звенит отчаяние вперемежку с обидой. – Он… сказал, что сожалеет. Спрашивал, как ты…
У меня начинают дрожать пальцы, и я до хруста сжимаю мобильный телефон.
Сожалеет? Спрашивал, как я?
Боль в груди становится настолько невыносимой, что я начинаю судорожно хватать воздух ртом. В точности как рыба, которую вдруг выбросили на берег. Уши закладывает, а тело немеет от страха, всё ещё нависающего тенью надо мной. А Эмили всё продолжает говорить, словно не может остановиться…
– Я сказала ему, чтобы убирался. Сказала, что тебя нет. Он был пьян, Дженна, оттолкнул меня и пошёл искать тебя в доме. Поднялся к тебе в комнату…
Не хочу ничего слышать. Зажмуриваюсь, что есть сил. До мелькающих пёстрых точек. Лишь бы только не вспоминать. Только бы не думать о том дне. Пожалуйста, пожалуйста, я не хочу!
– Я вызвала полицию, пригрозила ему, что если не уберётся…
Но я уже не слушаю. Трясущимися пальцами сбрасываю вызов и, сползая по стеночке, оседаю на пол прямо там в тёмном коридоре. Переворачиваю ладонь левой руки, замечая, что от впившихся ногтей выступила кровь. Смотрю на бордовые капли, пытаясь утихомирить грохочущее сердце, бьющееся о грудную клетку.
Слышу чьи-то шаги на лестнице, и это выводит меня из оцепенения. Поднимаюсь на ватных ногах и с трудом дохожу до комнаты подруги. Толкаю дверь, исчезая в темноте. Подхожу к окну и равнодушно смотрю на отражающийся от фонарей свет.
Онил моментально чувствует моё настроение. Пытается заглянуть мне в глаза, но я отворачиваюсь в сторону.
– Иди сюда, – шепчет Роуз и осторожно берёт меня за руку.
Я молча плетусь за ней в сторону ванной. Бросаю мимолётный взгляд на Тэми. Она свернулась калачиком на диване и видит счастливые сны, в которых она, почти наверняка, с Исайей.
Мы заходим в маленькое помещение, и Роуз спешит включить боковые лампочки.
– Эй, что такое? – тревожно спрашивает, прикрывая за собой дверь.
Я сажусь на край ванны и поднимаю на неё взгляд. И внезапно я очень чётко понимаю одну вещь. Если не ей, то кому? Кому ещё я смогу рассказать об этом?
– Можешь одна здесь побыть, если нужно, – эта девчонка тактична, как всегда.
Собирается уйти, но я дотрагиваюсь до её руки. Она замирает, но не предпринимает попыток начать этот разговор. Даёт понять, что примет мой выбор: делится мне с ней или нет.
Делаю глубокий вдох. Чертовски тяжело, но я чувствую, что должна… Должна проговорить это вслух. Хотя бы один раз. Просто чтобы освободиться. Выпустить эту черноту наружу. Иначе, она поглотит меня снова.
– Мне звонила Эмили. Моя мать. Дэвид, отчим, объявился…
Физически ощущаю, как к горлу подступает тошнота, а язык абсолютно отказывается слушаться.
– Он вернулся из-за меня, спрашивал где я, и как себя… чувствую. Сказал, что сожалеет.
В какой-то момент всё, что я держала в себе – прорывается наружу. Как ливень после засушливого месяца, слёзы льются по щекам, а губа предательски трясётся, и я ничего не могу с этим поделать.
– Дженна… Он… он обижал тебя? – едва шепчет Роуз, и боль в её голосе такая искренняя, что это поражает меня.
– Это был мой день рождения. Отчим пришёл пораньше с работы, мы приготовили праздничный ужин, и он предложил начать без мамы. В тот день она, как обычно, задержалась в офисе.
Я смотрю поверх её плеча. Разглядываю дверь из светлой древесины и пытаюсь через силу продолжить говорить дальше. Несмотря на то, что единственное, чего хочу – это сбежать на улицу и остаться наедине с собой. Один на один со своим кошмаром…
– Я согласилась, мы поужинали, а потом… тело вдруг онемело, стало будто ватным, и я перестала его чувствовать. Совсем.
Роуз замирает с открытым ртом и качает головой, словно отказываясь верить в то, что слышит.
– Он отнёс меня на кровать, оставил одну, но… ненадолго.
Она подаётся вперёд и обнимает, сжимая мои косточки до хруста. Плачет, едва сдерживая рыдания. Моя милая Роуз…
– Я не могу выкинуть из головы тот день. Мне кажется, что его мерзкие руки будут вечно меня преследовать. И этот его отвратительный голос, которым он повторял «моя сладкая Дженнифер»
– Почему он не в тюрьме? – её голос дрожит, и она судорожно втягивает носом воздух.
Я зажмуриваюсь, но всё же нахожу в себе силы, чтобы ответить ей.
– Мама вернулась и застала его. Я лежала и не чувствовала ни холода, ни чего-либо ещё. Даже саму себя не чувствовала…
Роуз начинает трястись и рыдать пуще прежнего. Гладит меня по спине и шепчет то, что я не могу разобрать.
– Всё в порядке, Онил, чего ты ревёшь? – улыбаюсь я, потому что меня до глубины души трогает то, как посторонний человек сопереживает мне. Она отодвигается и серьёзно смотрит на меня.
– Твоя мама…
Я опускаю глаза на свои руки и начинаю бездумно крутить дешёвый браслет на запястье.
– Что она сделала, Дженна? Вы вызвали полицию?
Как мне объяснить ей то, что я до сих пор не могу понять? Как сказать, что мать не сделала… ничего.
Я встаю напротив зеркала и вытираю мокрые щёки тыльной стороной ладони.
– Роуз, она была шокирована, а он этим воспользовался, чтобы ускользнуть.
Наклоняюсь и умываю лицо ледяной водой.
– Но полиция… они ведь могли найти его! Пожалуйста, не говори, что вы не обратились туда! – голос Роуз срывается до хрипа.
Я снова смотрю на себя в зеркало. Мои глаза абсолютны пусты. В них больше нет той Дженнифер, что беззаботно проводила время с друзьями, той Дженнифер, что смеялась, загадывая планы на будущее, той Дженнифер, что мечтала однажды встретить хорошего парня, с которым… захочет всё: волнительное, прекрасное и своевременное.
ОН украл всё это… И теперь я как сломанная кукла. Особенно в душе. Спустя год привкус горечи чувствуется особенно остро.
– Я прощала мать за то, что она закрывала глаза на многие вещи, но тот день не смогу простить никогда, – стеклянным голосом произношу я.
Это – чистая правда. Мать любила этого ублюдка. Может быть, даже больше, чем меня… Для неё случившееся тоже было своего рода трагедией. Ведь её предал любимый человек. Мне кажется, она больше переживала именно из-за этого. А не обо мне, очутившейся в больнице.
– Дженнифер, – Роуз снова тепло обнимает меня.
Я зарываюсь носом в её волосы. Улыбаюсь, потому, что счастлива. Благодарю бога за то, что судьба свела меня с этой девчонкой. Никогда я не верила в женскую дружбу, но с ней ощутила какую-то странную связь. Как будто незримая ниточка соединила нас с первого дня её появления в школе.
– Пойдём, Онил, мне нужно выпить. Да так, чтобы я забылась…
Роуз понимающе хрюкает мне в ухо, и я, не могу сдержать смех. Она исчезает за дверью, а пять минут спустя возвращается с бутылкой мартини под мышкой. Мы вылезаем через окно на крышу и сидим, вдыхая прохладный калифорнийский воздух.
Впервые за всё время, я чувствую некоторое облегчение. Снова могу дышать. Снова могу притворяться. Притворяться, что не склеена из кусков. Притворяться, что живу…
Глава 28
Тэми
Этим субботним вечером я валяюсь на диване в обнимку со своим пушистым котом. Смотрю «Поцелуй на удачу» и жую шоколадные конфеты, доставая одну за одной из большой золотистой коробки.
Неожиданно раздаётся перелив дверного звонка. Я бросаю быстрый взгляд на часы. Восемь тридцать, и кого это принесло? Снова поют птички, и я, вздыхая, выбираюсь из-под одеяла и едва не падаю, запутавшись в нём. Кот издаёт протяжное «миу» и недовольно спрыгивает на пол, нервно дёргая хвостом.
– Пошли, Персик, посмотрим, кто там у нас трезвонит…
Шлёпаю до двери и поднимаюсь на носочки, чтобы глянуть в глазок прежде, чем открыть дверь незваному гостю.
Вот же… Да ну нет…
Я ошарашенно отступаю и не верю тому, что вижу собственными глазами. Потом оцениваю девушку в зеркале и решаю, что открывать ни за что не стану. Сделаю вид, что меня нет дома. Точно. Так и поступлю.
Но мои планы рушатся как карточный домик. Потому что на всю гостиную начинает орать рингтон. Тот самый It must have been love из фильма «Красотка». Вот же чёрт!
Вздыхаю, поспешно стягивая резинку с волос, взъерошиваю рыжую солому и щёлкаю замком, набирая побольше воздуха в лёгкие.
– Фостер, ты уснула там что ли?
На пороге моего дома, о ужас, стоит Исайя Ричи собственной персоной. Он окидывает меня недовольным взглядом и смеётся, глядя на мои тапки: огромные и мохнатые, с заячьими ушами.
– Ппривет, – взволнованно пищу я, и голос мой при этом звучит на октаву выше, чем обычно.
Что за вселенская несправедливость? Именно сегодня, когда парень твоей мечты вдруг по какой-то неведомой причине решает заехать к тебе в гости, ты стоишь перед ним не накрашенная и растрёпанная, в старой мятой пижаме с котиками и нелепых тапках.
– Пустишь к себе? Или будешь держать на пороге? – блондин вскидывает бровь, нагло заглядывая внутрь.
Я распахиваю дверь и отхожу в сторону, давая ему пройти. Всё это делаю как-то неосознанно, на автомате, совершенно позабыв о том, что в гостиной бардак.
– Ты одна что ли дома? – спрашивает он. И меня почему-то очень смущает этот вопрос.
– Да. Мама уехала на дежурство в больницу. Сутки работает, сутки дома, – отвечаю я, пожимая плечами.
Он кивает и, осматривая «место преступления», не может сдержать смех.
– Весело ты тут проводишь время… Хомячишь, обложившись подушками?
Я торможу с ответом потому что залипаю на чудесные ямочки, которые появляются на его лице, когда он улыбается. Персик же несётся ему навстречу с каким-то диким приветственным звуком, и Ричи тут же подхватывает моего толстяка на руки.
– Какой рыжий, на тебя похож! – веселится он, поднимая кота и разглядывая его со всех сторон.
– Это Персик, – зачем-то представляю я своего шерстяного друга, повисшего в его руках аморфной колбаской.
– Тяжёлый, – Ричи прижимает его к себе, и кот довольно урчит, напоминая режим отжима в стиральной машине.
– Исайя, а что… ты тут делаешь? – наконец, решаюсь задать вопрос, который мучает меня с тех пор, как я увидела его в дверной глазок.
– Извиниться пришёл, – честно отвечает он, заставляя мои щёки покрываться пятнами стыда.
– Да не нужно, – опускаю глаза в пол, вспоминая, как вчера он при всех поцеловал меня на пляже.
– Надо, Фостер, иногда я веду себя как полный кретин, – он трёт переносицу и окидывает взглядом унылое помещение.
– Мило тут у вас, – кивает в сторону круглых тарелочек, украшающих стену от пола до потолка.
– Сувениры из разных стран. Мама и папа много путешествовали в молодости.
– Круто, – засовывает руки в карманы и подходит ближе, читая названия и рассматривая достопримечательности, изображённые на блюдцах.
Ему абсолютно не подходит окружающая обстановка. Бедно обставленный дом, в котором давно не было ремонта. И детали вроде немодных занавесок и старых часов, мерно тикающих на стене, только сильнее подчёркивают этот контраст. Да его туфли стоят дороже, чем вся мебель, которую мы имеем…
Всё это кажется таким нереальным. Никогда бы не подумала, что он сюда приедет. В эту дыру, что находится почти на самой окраине Блу Бэй.
– Как ты узнал, где я живу? – изумлённо спрашиваю, разглядывая его идеальный профиль. – Смит рассказала?
– Ага…
Он поворачивается, и мы сталкиваемся взглядами.
– Слушай, может поедем куда-нибудь? Чего ты чахнешь тут на пару со своим котом? Без обид, приятель, – косится он в его сторону, и тот издаёт очередное хриплое «миу».
Я замираю и недоверчиво смотрю на него.
– Куда? – на секунду представляю, что и вправду еду с ним на свидание.
– Да не знаю, куда угодно. В кино, ресторан, на побережье или просто покататься.
Раздаётся громкая трель стационарного телефона, и я почти сразу же снимаю трубку, зная, что на проводе мама. Пока веду с ней непринуждённую беседу, Исайя ковыряется в коробке с конфетами. Очевидно выбирая себе ту, что из молочного шоколада и без кремовой начинки, которую он терпеть не может. Я невольно улыбаюсь, иногда он так похож на ребёнка…
– Она беспокоится о тебе, – подмечает парень, когда я кладу трубку.
– И даже слишком, – печально подчёркиваю я.
– Лучше уж так, – невесело смеётся Исайя. – Моим предкам вообще на меня плевать…
– Ну что ты, – качаю головой. – Уверена, ты преувеличиваешь.
– Скорее преуменьшаю… Так что, Фостер, мы едем? – вопросительно выгибает бровь, закидывая в коробку конфеты с неугодной начинкой.
Я вдруг понимаю, что возможно, это и есть тот самый шанс, о котором я давно прошу. Шанс побыть с ним рядом. Наедине. Это ведь то, о чём я мечтала. В школе я торможу и веду себя как глупая девочка, может, стоит уже, наконец, решится?
– Ты мне дашь немного времени? Совсем чуть-чуть…
– Да без проблем. Полежу и посмотрю эту ерунду, – кивает в сторону фильма, стоящего на паузе.
– Извини за бардак, гостей я не ждала.
– Бардак у меня после вечеринок по утрам, – усмехается он. – А у тебя так, творческий беспорядок. Иди давай, а мы с твоим кабаном пока немного поваляемся.
Он устраивается на диване и настойчиво притягивает к себе протестующего кота. Включает фильм на начало и реально начинает смотреть. Я тороплюсь наверх, потому что не хочу, чтобы он ждал меня слишком долго. В голове тотчас возникает с десяток вопросов, но я старательно отгоняю их прочь. Не хочу ни о чём думать, иначе снова решу, что никуда с ним ехать не должна.
Пока привожу в порядок лицо, вспоминаю сколько лет ждала от него чего-то подобного. Но он практически не замечал неприметную рыжеволосую девочку с россыпью веснушек на бледном лице.
Что до меня… Я помню столько мелочей из прошлого. К примеру, в четвёртом классе он угостил меня какой-то швейцарской шоколадкой, в шестом – взял на себя вину за разбитую мною по неосторожности вазу, а в восьмом – пригласил на танец, во время одной из школьных дискотек. И неважно, что в тот вечер он танцевал со всеми девчонками параллели…
А потом в последние два года, я стала тенью себя самой. Бренда так методично втаптывала меня в грязь, что я и сама поверила в то, что не могу даже в мыслях представить, что этот парень станет общаться со мной. Где я, и где он. Параллельные вселенные…
Но этим летом нас столкнула сама судьба. Случайно и абсолютно неожиданно. Я ревела, стоя посреди улицы. Потому что у меня сломался велосипед, и я ничего не могла с этим поделать. А у меня работа горела! Газеты сами себя не разнесут! Да и попробуй только не оставить её вовремя какому-нибудь толстосуму с Западного побережья, решившему почитать ранним утречком свежий выпуск местной газетёнки. Шуму поднимет…
Исайя тогда возвращался домой после бурно проведённой ночи. Шесть утра, и я у чьих-то ворот, заливающая всё вокруг слезами. Помню, как он поинтересовался в чём дело, щёлкнул по носу, поразив этим жестом настолько, что я перестала вздрагивать от рыданий, и дал мне в пользование новенький спортивный велосипед, пообещав при этом, что старый починит и вернёт. Обняла его тогда, и слушая удивлённый смех, запоминала как прекрасно он пахнет.
Велосипед Исайя действительно починил и вернул. Но… на этом всё. Мы снова стали абсолютно чужими, особенно в школе, где вокруг него всегда находились толпы идеальных девчонок и высокомерных парней.
И вот выпускной класс, и всё кардинально меняется. В нашей школе появляется новенькая, Дженнифер Смит. Ричи очень хочет её компании. А значит автоматически дружит и со мной, ведь до тех пор, пока не появилась Роуз Онил, я считала, что для Дженны являюсь лучшей подругой.
Бросаю беглый взгляд в зеркало. Волосы ровные и блестят огненными переливами. Бледная кожа идеальна. Косметика скрыла ненавистные веснушки и подчеркнула мои достоинства. Коих я считаю у меня немного: большие карие глаза и озорной, чуть вздёрнутый нос.
Спускаюсь вниз и слышу, как Исайя хохочет.
– А фильм, между прочим, отпад, – выворачивая голову, заявляет он. – Ого…
Это его «ОГО» заставляет выпрямить спину и почувствовать себя как минимум королевой в этом коротком лёгком платье, которое я впервые решилась надеть.
– Ты отлично выглядишь Тэми, – он широко улыбается, сверкая своими белоснежными зубами. – Поехали?
Я киваю, пытаясь скрыть охватившее меня волнение. Мы выходим из дома, прощаясь с Персиком, закрываем двери и садимся в его мерседес. Я аккуратно переставляю ноги, чтобы не дай бог ничего не задеть. Даже мне далёкой от того, чтобы разбираться в автомобильном рынке, понятно, что машина – очень дорогая. Каждая деталь в ней просто кричит об этом: какая-то нереально красивая панель приборов, вставки из дерева, кожаное сидение, которое тут же подстроилось под меня, и крыша, автоматически складывающаяся в настоящий момент. Кабриолет. Никогда не ездила в такой крутой машине!
«А Дженнифер он даже руль доверил» – тут же подмечает назойливый внутренний голос.
– Пристегнись, солнышко, – предупреждает Исайя, и я невольно улыбаюсь, исполняя его просьбу.
Мы уезжаем всё дальше от дома. Едем по вечернему Блу Бэй вдоль оживлённого центрального проспекта. Ричи резко ускоряется, и я визжу от неожиданности. Его это забавляет, а меня изрядно пугает. Не люблю я быструю опасную езду, но ни за что на свете не признаюсь ему в этом.
– Итак, Фостер, что мне сделать, чтобы ты простила мою дурацкую выходку? – спрашивает он, когда мы стоим в образовавшемся заторе.
– Исайя, я не злюсь на тебя, – честно признаюсь я.
– Ну нет, я должен загладить свою вину. Давай думай, куда поедем.
Я в некой растерянности. Откуда мне убогой девочке с окраины знать, где такие парни, как он привыкли проводить время?
– Мы могли бы просто погулять, – неуверенно произношу я, хоть и понимаю, что звучит довольно примитивно.
– Ну ладно, поехали на побережье, – соглашается он, обгоняя ауди. – Не возражаешь, если мы поужинаем в одном интересном местечке?
Я смотрю на то, как ветер развевает его белоснежные волосы, и не могу поверить, что еду с ним в его машине.
– Хорошо, – отвечаю тихо и улыбаюсь.
Он включает музыку, от которой впору краснеть, но я стойко терплю и не подаю вида, что у меня совершенно иные предпочтения. Рэп – вообще не моё, а такой без цензуры и тем более…
Исайя паркует машину на стоянке недалеко от центрального причала. Открывает дверь и галантно подаёт мне руку. Клянусь, я будто в сказку попала, не иначе. Пока идём в сторону причала, я дважды щипаю себя за бедро. Вдруг всё ещё сплю в своей гостиной рядом со своим котом, наивно принимая происходящее за реальность. Но это действительно она… И это меня он держит за руку и уверенно тащит за собой к большому пришвартованному теплоходу.
– Исайя…
– Мм?
– Мы туда что ли? – не верю я, изумлённо глядя на белоснежного красавца.
– Туда-туда, – веселится он, пока я шокировано осматриваю панорамный теплоход.
– Добрый вечер, мистер Ричи, – с нами здоровается приветливый официант, чья униформа выглажена до безупречности. – Приветствую, вас, в ресторане Мэдисон.
Я улыбаюсь, когда мы заходим внутрь. Исайя явно здесь не впервые, учитывая, что официант назвал его фамилию и тот факт, что парень знает здесь каждый поворот.
– Сюда, – легонько толкает меня вперёд, и я поднимаюсь по лестнице наверх, деликатно прижимая ладонями платье. А когда оказываюсь в самом ресторане, не могу сдержать восторженное «вау».
– Ты первая, кто так реагирует, – смеётся он и тянет меня к тому столику, что находится в самом углу.
Я стараюсь не думать о том, сколько девушек он сюда приводил… В конце концов, сегодня он со мной, а что может быть важнее? Мы присаживаемся, и я откидываюсь на мягкую кожаную спинку, разглядывая вечерний Блу Бэй.
– Как красиво, Исайя, – поражаюсь я, всматриваясь в разноцветные огоньки города.
– Да вроде ничего особенного, – блондин пожимает плечами, открывая внушительное меню.
Он даже не представляет насколько всё это особенно для меня…
К нам спешит официантка. На мой взгляд, чересчур смазливая и фигуристая. Она широко улыбается, излишне напрягая рот и очень по-свойски разговаривает с Исайей. Они флиртуют, и настроение стремительно портится. Все эти шуточки и взаимные улыбки вызывают прилив раздражения и чувство досады.
– А ты что будешь, Тэми? – вдруг вспоминает о моём существовании он.
Я молчу, теряясь под насмешливым взглядом этой дерзкой девицы. Пожимаю плечами. Я понятия не имею, что здесь заказывать и, похоже, выгляжу в данной ситуации весьма глупо.
– Вы, – нехотя обращается официантка ко мне, – здесь впервые, девушка? Могу посоветовать…
– Я буду то же самое, что заказал Исайя, – перебиваю её я.
– Уверена, что осилишь? – веселится он, и официантка противно хихикает.
Я отворачиваюсь в сторону, чувствуя себя не в своей тарелке. Мне итак не по себе, а они ещё и насмехаются. Ума не приложу, зачем он меня сюда позвал.
– Эй, Фостер, не надо уходить в себя. Всё нормально? – интересуется он, когда длинноногая мадам удаляется на кухню, не забывая при этом вилять внушительной задницей.
– Нормально, – через силу произношу я. Мне не хочется портить сегодняшний вечер, а потому приходится делать вид, что всё в порядке.
Мы молчим. Я опять рассматриваю огни города, а он курит, уткнувшись в свой дорогущий айфон последней модели.
– Исайя, это правда, что курица, которую вы украли у Перкинса, живёт теперь у тебя? – спрашиваю я, когда пауза затягивается.
Об этом гудит группа Блу Бэй, где регулярно появляются свежие сплетни.
– Да! Дороти теперь практически член семьи, – он хохочет, показывая мне фотографию, где запечатлён с шокированной птицей. – Ты бы видела лицо моего папаши, когда утром он обнаружил её в гостиной…
Я улыбаюсь. Сдалась ему эта курица?
– Мне понравился твой кот. Он давно у тебя живёт? – поддерживает Ричи светскую беседу о питомцах.
– Давно. Папа… его принёс. Спас из горящего дома ещё котёнком. Думали, не выживет, но, к счастью, всё обошлось.
Упоминание об отце отдаётся болью в груди.
– Извини, Тэми, – тут же всё понимает он. Боюсь, в этом городе ничего нельзя скрыть, а трагическую смерть так и вовсе…
– Ничего. Уже прошло много лет, и я могу спокойно говорить о том, что мой отец однажды не вернулся с работы. Спасал других, а себя спасти не сумел.
– Мне очень жаль, – Исайя берёт меня за руку, и я резко втягиваю непрошеные слёзы.
Его ладонь холодная, как ледышка, и мне тут же хочется её согреть. А ещё посильнее сжать длинные, словно у пианиста, пальцы, подуть на них и поцеловать. Я стремительно краснею, поражаясь собственным мыслям. Особенно, когда появляется та самая сексапильная официантка.
И всё. Прелесть момента вмиг улетучивается…
