Текст книги "Мои калифорнийские ночи (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Глава 67

Дженнифер

Ричи оборачивается, и мы оба видим Брукса, открывающего холодильник. Достаёт бутылку ледяной воды и поворачивается к нам. Откручивает крышку и пьёт, пока моё сердце громко стучит набатом где-то в области глотки.

– Хорошо, что ты слышал, – вдруг выдаёт Исайя, совершенно меня обескураживая. – Ты ведь знаешь, что я не стану обижать её.

Рид вскидывает бровь.

– С чего ты взял, что мне не наплевать? – холодно усмехается он.

Не знаю чего я ждала… Но внутри от его слов всё покрывается арктическим льдом.

– В то утро, когда я проснулся у вас дома, мне показалось…

– Тебе показалось, – резко перебивает его Рид.

Все мы помним, как Брукс схватил Исайю за грудки и был готов ударить в тот момент, когда речь зашла о моём отчиме.

– Что ж, ладно, – дёргает плечом Ричи. – Выходит, ты не против, если мы с ней…

– Ты вроде пьяный, а не глухой, – сухо произносит Рид, глядя на нас. – Я же сказал: мне параллельно.

– А может кто-нибудь меня послушает? – вмешиваюсь я, гневно сверкая глазами.

– Эй, там такой ливень начался, – забегая на кухню, хохочет Роуз. И следом за ней появляются излишне весёлые и намокшие ребята.

– А вы чего тут делаете? – бесцеремонно интересуется Кэм, разглядывая наши напряжённые лица.

Брукс показывает ему бутылку.

– Ричи толкает пламенную речь, – бросает он, кивая в нашу сторону.

Кэмерон присвистывает.

– Ай-да сукин сын, положил-таки глаз на сестрёнку Рида!

– Я ему не сестра, – злюсь я, выдёргивая ладонь из рук Исайи.

– Она мне не сестра, – раздражается Брукс.

И снова мы произносим это одновременно.

– Да, она мне нравится и что? – заявляет во всеуслышание блондин. Сгребает меня в охапку и улыбается.

Роуз и Картер переглядываются. Ребята громко улюлюкают. Господи боже…

– И она будет со мной рано или поздно, все слышат? – продолжает Ричи. Похоже, алкоголь действительно изрядно ударил ему в голову.

– Исайя, хватит, – я беспомощно прижимаю руку ко лбу.

Друзья смеются, заставляя стол тарелками.

– Ну ты даёшь, Ричи! – хохочет Кэмерон.

– Давно пора взять быка за рога! – нараспев подмечает Меган.

– Перестаньте, ребята! Вы что не видите, как сильно он пьян? Несёт чушь, а вы и рады!

Меня раздражают их нелепые улыбки. На улице гремит гром.

– Однажды я женюсь на тебе, Смит, – не унимается Исайя.

– Воу! Полегче! – предостерегает Кэм. – Женщины злопамятны, брат.

– Просто помолчи уже, Ричи. Достаточно на сегодня!

Собираю грязные тарелки, покрываясь пятнами стыда и смущения. Из него сегодня хлыщет такой поток откровений, что впору делать отсюда ноги.

– Мы домой, – обнимая Роуз за плечи, сообщает Картер.

Они начинают договариваться кто с кем поедет. Меган назло Кэмерону собирается отправиться домой с Заком. Рид забирает со стола ключи. Ричи выразил желание ехать с ним, и мне это совсем не нравится.

– А она? – сводит брови на переносице блондин.

– Поехали, Смит, – обращается ко мне Рид.

– Посуда сама себя не помоет, – огрызаюсь я через плечо.

Как интересно, теперь он хочет отвезти меня домой. Днём писал совершенно другие вещи.

– Тогда я помогу тебе, – тут же рядом нарисовывается блондин и закатывает рукава.

Лезет, выдёргивая из моих рук вымытую тарелку, в итоге, роняет, и она с громким «дзинь» разбивается о напольную плитку. И моё терпение лопается в ту же самую секунду.

– Просто уходи, Исайя, я тебя прошу! – громко кричу я, уже не пытаясь себя сдерживать и быть вежливой.

Я итак весь вечер словно на иголках. Приходилось постоянно напоминать ему, что нельзя делать то, что взбредёт в его захмелевшую голову.

– Так, реально, Ричи, тебе надо проспаться, – трогая его за плечо, говорит Картер. – Пойдём, друг, тебя сегодня знатно несёт.

Хоть один здравомыслящий человек в этой компании. Мы с Исайей буравим друг друга взглядами-стрелами. Он – явно обижен и не доволен, а я страсть как раздражена этим его вызывающим поведением. Все присутствующие подозрительно притихли. До них, видимо, только сейчас начало доходить, что ситуация скорее печальна.

– Ну пока, – нарочито безразлично произносит он. – Поговорим ещё, понятно? Мы точно не закончили.

Рид усмехается.

– Не надо так со мной разговаривать, Исайя, – отворачиваясь к раковине, говорю я.

– Не указывай как и что мне делать! Слишком до хрена правил! – громко выдаёт он.

Я поворачиваюсь к нему и изумлённо выгибаю бровь. В таком тоне мы не общались никогда.

– Иди проспись, – качаю головой я.

– Если бы ты открыла, наконец, свои глаза, то поняла бы, что я ****** как люблю тебя, дура! – хватая меня за руку, кричит он.

– Перестань, Исайя, – испуганно просит Роуз, делая шаг в нашу сторону. Но Картер её останавливает.

– Всем это давно понятно. И только до тебя никак не дойдёт! – больно сжимая руку, дёргает он на себя. – Люблю, ясно тебе? Так что прекрати гнать эту чушь про дружбу! Надоело!

Я замираю в ужасе, сглатывая неприятный ком, застрявший в горле. Его пальцы до боли сжимают моё предплечье. Вокруг нас стоит звенящая тишина. В его глазах злость, досада и раздражение. Исайя никогда не смотрел на меня вот так. Мне внезапно становится очень холодно и больно. Ведь возможно в этот самый момент мы навсегда теряем то, чем я так дорожила.

– Отпусти её, – разрезает глухую неприятную паузу стальной голос Брукса. – Ты слышишь меня, Ричи?!

Исайя разжимает пальцы, но на коже остаётся отчётливый след. Секунду он смотрит туда и качает головой.

– Поехали! Устроил грёбаное шоу, – хватая его за футболку, говорит Картер.

– Дженнифер…

– Убирайтесь все! – едва сдерживая слёзы, прошу я.

Роуз тяжело вздыхает и обнимает меня.

– Правда, ребят, поехали.

Наконец-то неуместная улыбка сползла с лица Меган.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Какой идиот, – шепчу я, вцепившись пальцами в плечо Онил.

Роуз молча поглаживает меня по голове, целует в лоб и через какое-то время уходит. Я остаюсь один на один с собой. И мне так паршиво, что хочется лечь на пол и взвыть. Потому что всё вокруг рушится… То хорошее, что у меня появилось, исчезает. Лопается как мыльный пузырь.

Иду в гостевую комнату. Переодеваюсь в домашние шорты и майку. Умываю лицо холодной водой и снова спускаюсь на кухню. Тщательно перемываю всю посуду. К последней тарелке успеваю в третий раз прокрутить наш эмоциональный разговор от начала и до конца. Неприятный осадок тяжестью упал на сердце. Всё никак не могу успокоиться и оправдать несвойственную ему манеру поведения. Списать всё на алкоголь нельзя. Слишком много было сказано… Он озвучил всё то, что я боялась услышать, и игнорировать это больше не получится. К тому же, мы ни разу не ругались настолько серьезно. А потому произошедшее я воспринимаю крайне болезненно.

Сажусь за стол. Съедаю щедрую порцию мяса и после недолгих раздумий открываю бутылку бурбона с красивой этикеткой Jim Beam. Бросаю в стакан с толстым донышком немного льда и наливаю сверху золотистую жидкость. Поднимаю руку, принюхиваюсь и пью. Нервы мои сдали…

Напиток обжигает, но неприятного жжения я не испытываю. Мягкая горчинка, сладковатый привкус. Выдыхаю. Крепкий зараза! Зато я моментально согреваюсь. Такое нужное мне тепло стремительно разливается по телу. Я наливаю ещё. В голову ударяет, и меня накрывает практически моментально. Это не те лёгкие коктейли, от которых чувствуется незначительное головокружение.

На третьей или четвёртой понимаю, что ни черта не соображаю. Еле добираюсь до гостиной. Там горит ночник и царит приятный полумрак. Включаю музыкальный канал, чтобы хоть как-то разбавить давящую тишину. С ногами залезаю на подоконник и достаю сигарету, украденную из запасной пачки Брукса. Курильщик из меня так себе, но сейчас очень хочется посидеть и подымить.

Бьюсь затылком о стену. Вернуться бы в октябрь. Туда, где всё было просто и понятно. Туда, где друг был другом, а ненавистный сводный брат – врагом. И когда только всё успело перевернуться с ног на голову? Почему в моей жизни всегда всё так? Через одно место…

– Поехали, отвезу домой.

Я вздрагиваю от неожиданности. Даже не заметила, как он вошёл.

– Я тут остаюсь, – отвечаю ему я.

– Вставай, Смит! – раздражается Рид.

– Отстань от меня! – вздыхаю я. – Тебе… Тебе что жалко. Места в этом доме полно.

– Не понял.

Вижу, что он приближается. Поднимаю на него блуждающий взгляд. Пытаюсь сфокусироваться на его глазах, но ни черта не выходит.

– Я не понял, ты пила что ли? – хватает меня за щёки.

Я недовольно цепляюсь за его руку, пока он принюхивается.

– Бурбон? Ты ****** совсем?

Я хохочу, отдирая его пальцы от лица.

– Не нуди.

– Какого дьявола, Смит? – он хмурит брови и снова изображает из себя воспитателя.

– За… хотелось, понятно? – заявляю ему я.

У него звонит телефон. Разжимает пальцы и отходит в сторону. Я показываю ему язык, опускаю ноги на пол и встаю, придерживаясь за подоконник. Он качает головой, глядя на то, как я по диагонали пересекаю гостиную, пару раз чуть не запутавшись в собственных ногах.

Краду со стола закуску и руки снова тянутся к бутылке. Наливаю, едва не выронив стакан.

– Твою мать, Смит, ты совсем рехнулась? – забирает стакан из моих пальцев, и я недовольно фыркаю.

– Оставь меня в покое, отдай! – тянусь за своим напитком.

– Хватит. Куда уже.

Собираюсь сказать ему что-нибудь колкое, но взгляд цепляется за распухшие костяшки пальцев. Шаткой походкой добираюсь до него и касаюсь его руки.

– Ты… Ты его ударил?

– Иди спать, – приказным тоном отвечает он и сам выпивает МОЙ бурбон.

– Нет подожди… Брукс, скажи, скажи, скажи, что не трогал его! – сжимая ткань его футболки, спрашиваю я.

– Он первый начал. И вообще, это – не твоё дело, Смит.

Ставит пустой стакан на стол и разворачивается, чтобы уйти. Я, насколько это возможно в моём состоянии, спешу следом и уже в гостиной хватаю его за руку и тяну на себя.

– Ты зачем это сделал? – качаю головой.

– Отвяжись…

– Он дома? – испуганно спрашиваю я. Внезапно меня посещают страшные мысли. Что если Исайя лежит избитый где-нибудь в переулке? – Он дома, Брукс, дома?

Его забавляет паника в моих глазах. Молчит и ухмыляется.

– Ты ведь не, не… бросил его на улице?

По спине пробегает неприятный холодок.

– Конечно нет, дура, – выдёргивает локоть.

Я немного успокаиваюсь.

– Во дворце твой ненаглядный. Поехали, отвезу тебя, – кивая в сторону выхода, опять говорит он.

– Я не хочу домой. Сам проваливай! – решительно указываю ему пальцем на дверь.

Меняется в лице.

– Ты совсем обнаглела я смотрю?

– Ой, только не начинай! Ничего твоего тут нет и не будет, бла бла бла, – кривляюсь я. – Смени пласти….

Не успеваю закончить, потому что его ручища тут же дёргает меня.

– Язык твой, Смит, до добра не доведёт, – предупреждает он.

– Как знать, – подмигиваю ему я. – Смотря, как его использовать.

Боже, что я несу?

– Пьяная дрянь, – цедит он.

Я пожимаю плечами.

– Ты идёшь спать.

Я хохочу. Но он тянет меня за руку.

– Да не хочу я спать, отпусти!

Упираюсь ногами. Но он молча тащит за собой. Слишком сильный, и бороться с ним крайне тяжело.

– Брууукс, перестань, – спотыкаясь о ступеньки, прошу я, но остановить его не представляется возможным.

Так и добираемся до комнаты.

– Укладывайся, давай, – резко разжимает руку.

– Не приказывай, что мне делать, ты кем себя возомнил? – шиплю я, толкая его.

Где-то глубоко внутри звенит предупредительный звоночек. Но мне сейчас настолько всё равно…

– Не забывайся, Смит.

Подкатываю глаза, прекрасно зная, что его это страшно выводит из себя.

– Не то что? Снова выпорешь?

Что и требовалась доказать. Его зрачки расширяются от злости.

– Ты ***** не в себе что ли?

– Да! И мне очень нравится это состояние! – честно признаюсь я, расстилая кровать. – Давай, старший брат, спасибо за заботу, но проваливай!

Меня раздражает его поведение. Не так я представляла себе эти выходные.

– Ещё раз так меня назовёшь, – с кипящей угрозой в голосе говорит он.

– Я напомнила тебе на всякий случай, – нарочно при нём стаскиваю футболку и залезаю в холодную постель. Знаю, что играю с огнём, но мне это нравится. – Свет погаси.

Не смотрю в его сторону, но спиной чувствую ту ярость, что от него исходит. Выводить его на негативные эмоции мне всегда удавалось на пять с плюсом.

– Протрезвеешь – поговорим.

– Проваливай уже! – в темноту бросаю я гневно.

– Сука, – зло раздаётся где-то совсем рядом.

А потом он дёргает меня за волосы, укладывая на спину. Залезает сверху и сжимает горло пальцами. Я кашляю от неожиданности.

– Ты должна научиться вовремя закрывать свой рот, Смит, надавливая чуть сильнее, говорит он. – Я уже предупреждал тебя!

– Да пошёл ты, – дёргаюсь под ним и пытаюсь разжать его пальцы.

– Я ведь и правда придушу тебя, – убирая со лба волосы, в бешенстве произносит он.

– Давай, – тяжело дыша, подначиваю я и ловлю в полутьме его свирепый взгляд. – Только сперва… братский поцелуй на ночь, пожалуйста.

– Дура, – наклоняется ко мне, обжигая горячим дыханием.

Нависает надо мной, молча глядя в глаза. Я провокационно провожу языком по его губам и призывно выгибаюсь под ним. Рид нецензурно выражается прямо мне в рот и притягивает к себе, подсунув ладонь за спину.

Я дразню его, и он какое-то время позволяет мне это делать… Стаскиваю с него футболку, отчаянно желая быть как можно ближе. Громко выдыхаю, когда чувствую его кожу. Он целует меня: грубо, горячо, жестоко сминая мои губы. Случайно царапаю ноготочками его спину, и тут же получаю укус в наказание. Мы перекатываемся, едва не свалившись на пол. Смеюсь, но он остаётся всё таким же серьёзным. Теперь, однако, я сверху, так что…

Касаюсь губами его шеи, прижимаюсь к нему, как можно ближе. Ладонь больно сжимает мою ягодицу, и я в ответ трусь о его джинсы. Он судорожно выдыхает. Повторяю, но на этот раз движение выходит ещё более откровенным.

– *****, Смит, какого чёрта ты творишь? – тянет меня за волосы, вынуждая оторваться от его шеи и сесть. Довольно улыбаюсь и закрываю глаза, когда пальцы сминают грудь. Его смелые прикосновения пробуждают во мне очень неприличные фантазии. Я снова на небе, до тех пор пока он не отстегнёт ремни безопасности, которые нас связывают.

– Мммм…

Инстинктивно двигаю бёдрами, и по телу проходит волна возбуждения.

– Сюда иди, – тянет меня вниз, и наши губы снова находят друг друга.

Я отклоняюсь назад и прокладываю дорожку из влажных поцелуев. Сильная шея, плечи, грудь, нагло спускаюсь ниже. Его крепкий пресс давно не даёт мне покоя. Шумно выдыхает, едва я касаюсь губами спортивного живота, и это будоражит до мурашек на коже.

– Дженнифер, – глухо зовёт он, но я никак не реагирую. Слишком увлечена происходящим. Мне дико нравится то, что я делаю. И это его «Дженнифер» бросает меня в костёр.

Настойчиво подтягивает меня к себе.

– Ты бы так не рисковала, я ведь не железный…

– А что если я не против, – улыбаюсь и трусь носом о его щёку.

– Лучше молчи, Смит…

Я смеюсь, но уже в следующую секунду оказываюсь под ним. Рид жарко целует меня в шею, заставляя стонать. Судорожно глотаю воздух, когда он припадает губами к моей груди. Это так прекрасно, что я как птица-феникс умираю и возрождаюсь заново. По венам бежит электрический ток, и я едва не схожу с ума, когда Рид опускается ещё ниже.

– Давай сделаем это, – бесстыдно предлагаю я, кажется, совсем потеряв голову.

– Ты выпила, глупая, – сурово напоминает он, но, клянусь, его голос дрогнул.

– Да плевать. Я хочу…

– Это всё бурбон, – вскидывает бровь, останавливаясь.

Пальцы путаются в его волосах, и я замираю, глядя на то, как блестят его глаза. Он может шутить сколько угодно, но они его выдают. Голодные и дикие.

– Я тебя хочу, – смело повторяю я полушёпотом.

Всё, что происходит сейчас кажется мне таким правильным и необходимым. Как воздух…

– Малолетка дурная, твоё счастье, что я трезвый, – тяжело вздыхая, севшим голосом произносит он, стаскивая с меня шорты.

********

Я просыпаюсь одна. Почти голая и мало что соображающая. В голове сумбур, но ни адской боли, ни тяжести я не испытываю. Утыкаюсь носом в мягкую подушку. Она пахнет им. Тут же на меня острыми осколками сыпятся отрывки прошлой ночи. Я моментально вспыхиваю, потому что есть от чего. Несмотря на то, что «это» не произошло. И кстати, только благодаря тому, что он не позволил. Радоваться или нет – непонятно.

Я закрываю лицо руками, вспоминая, что конкретно ему говорила, будучи в пьяном бреду… И господи! Лучше бы я этого не помнила.

– Подъём!

Одеяло на секунду взлетает вверх, и я визжу от неожиданности.

– Брукс! – возмущаюсь, резко дёргая покрывало на себя, пока он откровенно потешается надо мной.

– Вчера ты не была такой стеснительной, – подмигивает он.

– Молчи, пожалуйста! – затыкаю я уши, но напрасно.

– Давай сделаем это! – цитирует он, пока я отчаянно желаю провалиться сквозь землю.

Смеётся надо мной. Ну конечно! Хватаю его футболку со стула. Натягиваю на себя и встаю. Нападаю на него, когда слышу очередное издевательство.

– Хочу не могу, – продолжает смущать меня он, уворачиваясь от безжалостных ударов.

– Хочу, чтобы ты замолчал! – закрывая его рот ладонью, прошу я.

Мы какое-то время просто молча смотрим друг на друга. Проваливаюсь в его серые омуты. Убираю руку, и он тут же ловит меня, прижимая к стене. Его пальцы пробираются под футболку, и тело предательски реагирует на каждое прикосновение. Стая дурацких бабочек снова трепыхается где-то там внизу, пока он жадно кусает мои губы…

Я бы похитила его и увезла на необитаемый остров! Что этот парень делает со мной. Я совершенно потеряла всякий стыд…

Полчаса спустя спускаюсь вниз.

– Давай поедим, – хлопая меня по ягодице, заявляет он.

Я тяну носом и понимаю, что пока купалась в душе, он успел приготовить нам завтрак. И вроде ничего особенного, но от этих тостов и запаха яичницы с помидорами у меня сводит желудок. И да, всё кажется таким вкусным, как никогда.

Суббота пролетает как один миг… Мы уезжаем на пустынное побережье. Далеко за пределы Блу Бэй. Купаемся в океане до самого вечера, страстно целуемся и валяемся на песке, любуясь друг другом. Вечером вместе готовим ужин, после чего мне удаётся уговорить его снова взять в руки гитару. Только на этот раз поёт он, как я и мечтала, лишь для меня…

В ту ночь, засыпая с ним в одной постели, я долго мучаюсь от бессонницы и необоснованного чувства тревоги.

Клянусь, никогда не была так счастлива, как в тот июнь.

И, забегая вперёд, скажу, что никогда ещё мне не было так невыносимо больно. Ведь тогда я ещё не знала, что уже совсем скоро моё хрупкое счастье разобьётся вдребезги…

Глава 68

Дженнифер

Воскресным утром я долго смотрю на него спящего. Запоминаю каждую чёрточку лица: густые тёмно русые брови, длинные ресницы, нос, красиво очерченные губы и волевой подбородок. Убираю упавшую на лоб чёлку и осторожно поглаживаю скулу.

В груди саднит… Так сильно, что не могу дышать. Особенно, когда Рид вдруг открывает глаза. Такие холодные и притягательные… Глаза, которые я слишком много раз видела в своих снах.

– Пристаёшь с утра пораньше, Смит, – наигранно недовольно произносит он и хмурится. – Ужас!

Я смущаюсь, совсем по-детски хихикаю и убираю руку. Сажусь на постели, смотрю в распахнутое окно и зеваю, приложив ладонь ко рту. Ветер играет лёгкими занавесками, выдувая причудливые голубые волны. Замечаю, что солнце поднялось довольно высоко. Судя по всему, уже совсем не утро, а скорее обед.

Вчера мы легли очень поздно. Засиделись с гитарой в гостиной. Уж больно мне хотелось научиться играть одну песню. А потом я всё никак не могла уснуть. Меня мучила какая-то необъяснимая тревога. И успокоиться не получалось.

– Куда собралась? – Рид настойчиво тянет меня назад, вынуждая вернуться на место и свернуться калачиком рядом.

Прижимает спиной к себе и целует чувствительное местечко за ухом.

– Сбежать удумала? – строго спрашивает он.

– Нет, – выдыхаю я, когда его руки пробираются под футболку и начинают ласкать моё тело.

Побег – в мои планы точно не входит. Да кто в здравом уме захочет сбегать от такого горячего парня?

– Отлично, – ладонь скользит по моим рёбрам.

Этот его голос… волнует меня до чёртиков. И ведь с самого начала так было! Ещё в пылу наших ссор и драк. Просто тогда я списывала всё на нервное перенапряжение.

Пальцы нагло и вызывающе касаются груди, а мягкие губы целуют кожу шеи. Так неожиданно осторожно и нежно, что у меня перехватывает дыхание. Умереть можно, как мне хорошо…

– Ты вся дрожишь, Смит, – с нескрываемым удовольствием произносит он.

– Я…

– И горишь… Вызываем пожарных?

Я не могу сдержать глупую улыбку. Его тон такой обеспокоенный и серьёзный.

– А без них ты не справишься?

Удержаться от язвительного комментария не получается. Рид в ответ стискивает меня покрепче и хрипло смеётся, утыкаясь носом в затылок. Он так близко, но мне этого чертовски мало…

– Поцелуй меня, – бесстыдно шепчу я, зажмуриваясь от того, что его тёплое дыхание щекочет кожу.

– Решила покомандовать? – удивляется он, продолжая настойчиво гладить мой живот.

Я нетерпеливо поворачиваюсь, укладываясь на спину. Обнимаю его за шею и льну к нему всем телом. Мне нужны его губы прямо в эту секунду. Срочно. Немедленно. Сейчас.

– Попроси-ка ещё, Смит, – издевается он, чуть наклоняя голову влево.

Ну ладно, Змей-искуситель.

Я запускаю пальчики в мягкие волосы на его затылке, грациозно выгибаюсь под ним и в этот же момент максимально эротично произношу «хочу твои губы».

Мне нравится наблюдать за тем, как темнеют его глаза. И видеть этот взгляд с хитрым прищуром… Залезть бы к нему в голову. Всё бы отдала лишь бы узнать, что там происходит. Ничего ведь непонятно! Пазл из сотен кусочков. Невероятно сложный, но такой увлекательный!

Я привстаю на локтях, чтобы дотянуться до него. Замираю в паре сантиметров от его лица. Молча смотрим друг на друга: долго, крайне внимательно. Меня изматывают и мучают эти гляделки… Я закусываю губу и жду, отчаянно желая заполучить, наконец, свой поцелуй. Но парень, к сожалению, медлит. Касается губами моего лба, скользит вдоль скулы к виску, едва-едва задевая разгоряченную кожу.

Меня окутывает тягучим дурманом. Рид зарывается носом в мои волосы, опускаясь к шее, и я довольно мурлычу, когда он снова повторяет, что ему нравится мой запах.

Как я вообще жила без него?

Как могла люто ненавидеть?

Как мне удавалось столько бороться и не замечать того, что со мной творится?

Ведь каждая моя клеточка кричит о том, что вот оно… То самое, что ищут люди. То, чего я не испытывала до Него. То, о чём никогда даже не размышляла, если честно. Ворвавшееся в мою жизнь так стремительно, что это пугает.

Да. Я боюсь собственных мыслей. Ведь впервые призналась самой себе, что дело не только в физическом влечении. Правда в том, что в нём меня привлекает абсолютно всё: от идеальной внешности, до абсолютно неидеального характера. Его смех, голос, взгляд, жесты…

Мне так до невозможного хорошо с ним!

Хорошо, когда мы просто болтаем о всякой ерунде, выбираем фильм, играем в приставку или катаемся на машине по пустым дорогам Блу Бэй.

Мне нравится, когда он лежит у меня на коленях, позволяя касаться его лица. И смотрит своими серыми глазами так, что внутри всё переворачивается…

Когда делает что-то лучше, чем я, и при этом, самодовольно ухмыляется, демонстрируя своё превосходство.

Когда злится, выходит из себя и пытается меня воспитывать. Потому что старше и больше смыслит в ответственности.

Когда откровенным текстом говорит то, от чего я жутко смущаюсь.

Когда вступает со мной в горячий спор.

Наше вечное противостояние всегда раззадоривает меня, но, если честно, я готова сдаться в любой момент. Вот как сейчас. Потому что он сильнее. Потому что я устала от вечной борьбы… Потому что рядом с ним мне хочется быть маленькой, хрупкой и беззащитной. Никогда не думала, что будет настолько приятно чувствовать себя такой девочкой…

Нежданное, острое, оглушающее чувство разливается горячей лавой внутри меня. Заполняет всё моё существо, расползаясь по кровяным клеткам и опутывая сладкими сетями. Окрыляет и тяготит одновременно… Я так хочу, чтобы этот парень испытывал в ответ хотя бы десятую долю того, отчего разрывается моё сердце. Потому что если нет… я просто погибну.

Нельзя же отрицать очевидное? Он ведь тоже тянется ко мне, пусть и на уровне инстинктов. Я вижу и читаю это в его глазах…

Глажу его затылок и притягиваю ещё ближе к себе. От жарких поцелуев сносит крышу. Пульс учащается. Нежность затапливает с головой. К своему стыду, я понимаю, что хочу большего. Именно с ним. Только с ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Много больше.

Абсолютно всё.

Потому что…

– Рид, я… – и голос всё-таки дрогнул.

Хочу сказать ему важные слова. То, чего никогда и никому не говорила. Но он не даёт мне закончить мысль и ворует с губ ещё один безумный поцелуй.

– Рид… Дженнифер…

Слышу словно вдалеке взволнованный женский голос. Затуманенный страстью разум реагирует не так быстро, как хотелось бы.

А потом как в замедленной съёмке.

Рид, чертыхнувшись, встаёт с меня.

Отец тут же бросается на него.

Грейс прижимает ладонь ко рту и стоит, замерев на месте, словно истукан.

Парень молча терпит оскорбления, что сыпятся на него от человека, которого он вот уже больше десяти лет зовёт отцом.

– Папа, папа, прошу тебя!

Я вскакиваю с постели, и босые ноги касаются холодного пола.

– Гадёныш! Я растил тебя как собственного сына, а ты!

Бен в порыве гнева бьёт Рида в лицо. Тот, надо отдать ему должное, никак не реагирует. И я ему за это очень благодарна!

– Перестань, пожалуйста, перестань! – кричу я, срывая голос. – Ничего не было, прекрати! Мы просто целовались!

Цепляюсь пальцами за руку отца, фактически повиснув на ней. Его потряхивает от злости, он дышит, как разъярённый бык.

– Папа, не надо, не надо…

Я никогда не видела его таким.

– Кто угодно, но ты… С ней! – гневно кричит в сторону Рида.

Пытается выдернуть руку, но я не отпускаю.

– Мы просто целовались, папа, больше ничего. Клянусь. Я…

– Замолчи, Дженнифер! – перебивает он. – Ему двадцать, а ты совсем ещё ребёнок!

– Пап, – слёзы льются по моим щекам. – Папа!

– Как ты мог допустить подобное? – тычет пальцем в Брукса, сжимающего челюсти. – Мало тебе одной малолетки, которой загубил жизнь?

Парень смотрит исподлобья. Взгляд горит, но я знаю: он не станет драться с Беном. Даже несмотря на то, что губа разбита. И мне так больно осознавать, что виной тому моя беспечность. Стоило догадаться, что родители начнут беспокоиться. Телефоны у обоих выключены, дома мы не появлялись с пятницы, а субботнюю тренировку в студии я пропустила, сославшись на плохое самочувствие.

– Грейс, пап, – качаю головой, не зная, как объяснить им то, что происходит.

Вряд ли они услышат. И вряд ли поймут.

– В машину, Дженна, – командует отец, зло сверкая глазами.

– Он ни в чём не виноват, так вышло…

– Я сказал в машину! – повышает голос на меня папа. Чего раньше себе никогда не позволял. – Вечно ты влезаешь в неприятности! И дома таскалась с теми кто постарше, думаешь, мать не говорила мне?

– Таскалась? – повторяю вслед за ним я. – Это были мои друзья!

– Друзья? Наркоманы и оборванцы?

– Они – не наркоманы. Может, не совсем благополучные, но это не делает их плохими людьми!

– Ты дома не ночевала! Как какая-нибудь… – окидывает меня недовольным взглядом.

Я прищуриваюсь.

– Ну давай, договаривай!

– Бен, – пытается вмешаться Грейс.

– Решил поиграть в заботливого папашу? Не поздно? – зло усмехаюсь я.

Мы оба понимаем, что я имею ввиду.

– Да, я уходила. Потому что не могла находиться в этом доме! Смотреть в глаза матери, оплакивающей свою любовь к этому ужасному человеку. Знаешь, как больно было осознавать, что страдает она не потому что со мной случилась беда…

– Дженнифер, пожалуйста, – отчаянно просит Грейс.

– Тебя не было рядом, пап, когда сорокалетний отчим, в день моего рождения напичкал меня наркотой! – наступаю на него я.

– Дженнифер, не надо, – предостерегает Рид. Но меня уже не остановить.

– Тебя не было, когда он облизывал моё лицо и трогал своими мерзкими руками.

Рид ругается матом и запускает пятерню в волосы. В глазах отца стоят слёзы, но мне плевать. Жестоко? Может быть, но я имею право больше не делать вид, что всё у нас отлично.

– Тебя не было, когда он просто ушёл, разделив мою жизнь на «до» и «после», – всхлипываю я. – Когда он растоптал, унизил, уничтожил, заставил себя ненавидеть, чувствовать грязной, испорченной, сломленной…

– Дженнифер, – глухо произносит Рид.

– Я пережила это, папа. Без тебя пережила! – бросаю я ему в лицо. – Прости за то, что перестала вздрагивать от каждого мужского взгляда в мою сторону. Прости за то, что, наконец, почувствовала себя живым глупым подростком! За то, что снова начала дышать полной грудью, словно очнулась от долгих месяцев комы. Прости, пап, за то, что именно рядом с ним…

Воздух в комнате, кажется, трещит от напряжения. Мне больно снова вспоминать это, ведь я была одна. Совсем одна. Некому было рассказать, не с кем поделиться. Потому что… просто не могла!

– Дженнифер, мне жаль, что это произошло с тобой, – не сдерживая глухих рыданий, произносит отец.

– Ты всегда приезжал! – голос ломается и я плачу. Не хочу его винить, но не могу не напомнить. – А в тот день ты не приехал! Просто не приехал! И всё к чертям разрушилось!

Он закрывает лицо руками.

– Так что не смей осуждать меня сейчас! – тихо говорю я.

Разворачиваюсь и ухожу прочь из комнаты, задевая плечом застывшую, словно статую Грейс. Это ведь из-за неё он не приехал тогда. Да всё равно… Взгляд цепляется за Рида. Он стоит у окна, опершись о подоконник и опустив голову. По лицу ходят желваки. Чувствует мой взгляд. Поворачивается. И я вижу, как в его глазах разгорается ярость… Я знаю, слышать все эти вещи неприятно, но, увы, нельзя просто взять и стереть прошлое ластиком. Так не бывает. Ты живёшь с этим. Просто живёшь дальше и всё…

Выхожу в коридор и заворачиваю в гостевую комнату. Снимаю его футболку, которая мне велика. Натягиваю джинсы и майку. Почти не глядя запихиваю свои вещи в рюкзак: телефон, зарядка, расчёска, ключи. Глаза полны обжигающих слёз, под рёбрами нещадно ноет… Я не хотела обижать папу, но слова хлынули безудержным потоком и теперь их уже не забрать назад…

Спускаюсь вниз по лестнице и ухожу. Игнорируя голос отца, раздающийся в спину. Просто выхожу из дома. Иду по дороге и не пытаюсь сдержать солёные ручейки, бегущие по щекам.

Иногда я думаю о том, какой была бы моя жизнь, не случись в ней этой грязи? Что было бы? Какой бы стала та, другая Дженнифер?

Пустые, лишённые смысла рассуждения. Ничего нельзя вернуть, и исправить тоже ничего нельзя.

Я стискиваю зубы. Пережила. И даже смогла перечеркнуть дурные воспоминания. Заменить их на совершенно противоположные. Яркие, как радуга, счастливые и такие нужные! Как бальзам на израненную душу.