Текст книги "Мои калифорнийские ночи (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 48 страниц)

Глава 82

Дженнифер

Я стою, вцепившись руками в стену и с ужасом смотрю на отца.

– Ты ведь не отпустишь его туда? – всё ещё не верю я.

– Дженнифер…

– Пап, – я качаю головой. – Я прошу тебя, поговори с ним!

У меня внутри такая паника, что я едва себя сдерживаю.

– Рид – взрослый парень и в состоянии решить, что ему нужно, а что нет.

И почему это звучит так двусмысленно из его уст?

Его голос твёрд, и мне это совсем не нравится. Он словно даёт понять, что не собирается в это вмешиваться.

– Нет, – шёпотом отрицаю я и переключаюсь на Грейс. – Ну хотя бы ты…

Она беспомощно смотрит в ответ, и меня это невыносимо злит.

– Как удобно, верно? Никаких проблем перед важными выборами…

Грейс резко меняется в лице. Её определённо глубоко задели мои слова. Полосонули прямо по больному.

– А не надо делать вид, что тебя заботит хоть что-нибудь помимо карьеры!

Сразу вспоминается её одуревший взгляд там на даче. Наверняка мысленно уже утопила кресло мэра в океане.

– Дженнифер, не смей говорить подобное, – предостерегает отец. – Грейс итак переживает.

Да уж конечно, переживает!

– Это мой сын, и его решение я не одобряю, – не своим голосом произносит она.

– Так повлияй на него, – настойчиво требую я, сверкая глазами.

– Его не переубедить, и всем придётся принять это. Нравится нам или нет, – жёстко отвечает отец.

Я просто ушам своим не верю. О чём он вообще говорит? Это ведь не просто какой-то переезд! Это служба. По контракту.

Да Брукс на всю голову отбитый!

– Господи, вы в своём уме? Это же очень опасно. Его могут отправить куда угодно. Вы сами-то спокойно будете спать ночами?

Грейс наливает себе воды и касается подрагивающей ладонью виска. Подозреваю, что её опять мучает мигрень. Слишком часто в последнее время. Не это ли сигнал, что пора сбавить обороты? С этой предвыборной гонкой она ощутимо сдала. Сидит передо мной нервная, бледная и осунувшаяся.

– Пап, – подхожу к нему и в растерянности оборачиваюсь к его жене. – Грейс. Я сама уеду. Куда угодно. В другой штат или даже к матери в Канаду. Куда пожелаете. Только прошу, остановите его, пожалуйста.

Мой голос дрожит от волнения и тревоги, но мне всё равно, что они подумают. Я даже представить не могла, что Рид захочет пойти на такой шаг.

– Дочь, – отец неопределённо машет в воздухе руками. – Звонил рекрутер. Сообщил, что все документы прошли проверку и по результатам всех тестов и медосмотра Рид принят.

Втихаря сдал тесты… Я шокировано оседаю на стул.

– Но пап, – едва дышу и в отчаянии запускаю пальцы в спутавшиеся волосы.

Раздаётся трель звонка и последующий громкий лай Акселя.

– Я открою, – первой реагирует Грейс, с нескрываемой охотой поднимаясь из-за стола.

Мы с отцом остаёмся на кухне вдвоём. И кажется, что даже стены давят, настолько мне мало воздуха.

– Это ты виноват, – тихо и обреченно говорю я, изучая линии на своих трясущихся ладонях.

– Дженнифер, – он порывисто касается моего плеча, но я резко сбрасываю его руку.

– Взял с него это дурацкое слово… Что он обещал тебе? – зло спрашиваю я, поворачиваясь в его сторону.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, – раздражённо произносит он.

– Не хочешь обсуждать то, что напрямую меня касается? – возмущённо нападаю я, прожигая его ненавистным взглядом.

– Ты маленькая, Дженнифер, хоть и считаешь, что это не так. Сейчас ты видишь во мне врага, но потом, поверь, ты всё поймёшь.

Отец кладёт руки на спинку стула, стоящего перед ним.

– Зачем ты вообще вмешался? – кричу я от тупой безысходности. – Мы бы сами разобрались!

– Разобрались! – гневается он, стукнув кулаком по столу.

Я вздрагиваю и на какое-то время перестаю даже моргать.

– Ты ребёнок, Дженнифер, и я не позволю путаться с ним развлечения ради!

– Путаться? – выплёвываю я. – Ты так это называешь? И я давно не ребёнок, эту часть моей жизни ты благополучно пропустил!

Кровь отливает от его пальцев. Настолько сильно он вцепился ими в гладкий обруч кухонного стула.

– Это было для меня важно, а ты всё разрушил!

– Даже слышать ничего не хочу, немедленно поднимайся в свою комнату! – приказным тоном сообщает он. – Вы брат и сестра, запомни это!

– Он мне не брат, папа! – вскакиваю на ноги я.

– Глупая, спасибо ведь потом скажешь! – опять повышает он на меня голос.

Мы бы так и стояли, гневно стреляя глазами друг в друга, но на кухне появляется Грейс. И она не одна.

Элис Онил кивает отцу головой в знак приветствия и задерживает пренебрежительный и нетерпеливый взгляд на мне.

– Добрый день, Дженнифер. Будь так добра, сообщи Роуз, что я её жду.

Я смотрю на мать Роуз и молча открываю и закрываю рот.

– Дженнифер, – Грейс делает выразительный жест бровями.

Я набираю в грудь побольше воздуха.

– К сожалению, это невозможно, – самым спокойным тоном, на который вообще способна, отвечаю я.

О, да! Хорошо, что Роуз не видит сейчас лицо своей мамаши. Оно выражает крайнюю степень ярости, но вот не скажу, что Элис удивлена. Наверняка почти сразу догадалась, что творится неладное. Хмурится, поджимает идеально прокрашенные губы и поворачивается к Грейс. Та в свою очередь пялится на меня и ждёт разъяснений.

– Роуз здесь нет, – выдаю я одну единственную фразу.

Что за день такой… Вот как пошло со вчерашнего вечера, так и конца нет этому безобразию.

– Но ты ведь сказала, что вы вернулись утром вместе, – удивлённо лепечет Грейс.

– Так и есть, – не моргнув глазом, нагло лгу я. – Но Роуз уже ушла.

– Она лжёт! – заявляет Элис. – Где. Моя. Дочь.

– Дженнифер, лучше тебе сказать правду, – встревает отец.

– С ней всё в порядке.

Голос принадлежит Риду. Он стоит, засунув руки в карманы шорт и преспокойно смотрит в лицо разгневанной Элис.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Твои дети, Грейс, хотят, чтобы со мной случился приступ? – театрально хватаясь за сердце, произносит мать Роуз. – Немедленно скажите мне, где моя дочь?

– Вам стоит успокоиться, уже завтра она вернётся, – равнодушно отвечает Рид. Протягивает пятерню и забирает со стола большое зелёное яблоко.

Элис начинает кричать.

– Я не понимаю, Грейс! Что происходит в вашем доме? Эта дрянь, – тычет пальцем в мою сторону, – солгала мне!

– Следите за языком, – делает ей замечание Рид, но она как будто ничего не слышит.

– Мелроуз с твоим дружком, верно? – с ненавистью выплёвывает женщина, поворачиваясь к нему.

– Его зовут Картер, – напоминает ей Рид, – и он – её парень, вам ведь это прекрасно известно.

– Я спрашиваю, где они? – Элис определённо выходит из себя. От злости и гнева черты её красивого лица искажаются.

– Сбежали подальше от вас, – наконец, не выдерживаю я.

– Дженнифер! – сурово обращается ко мне Грейс, явно призывая к молчанию.

– Будь вы внимательнее к своей дочери этого бы не произошло! Она весь год плачет из-за того, что вы обижаете её, не доверяете и не считаетесь с её мнением!

– Дженнифер, прекрати, – просит отец.

– Ведёте себя как эгоистичный тиран, а потом удивляетесь!

– Замолчи, глупая девчонка! – пуще прежнего раздражается в ответ она. – От таких как ты – всегда одни проблемы! Твоя мать ведь поэтому отправила тебя в Калифорнию?

Мне больно это слышать, но вида я не подаю.

– Нам всем нужно успокоиться. Элис, мы во всём разберёмся и позвоним тебе, – с нажимом произносит отец, намекая, что дамочке пора восвояси.

– Чёрт-те-что творится в этом доме! – причитает она и спешит покинуть кухню, прошелестев тканью модного, лёгкого костюма.

Грейс хвостом устремляется следом, по пути приговаривая утешительную речь.

Я поднимаю ко рту два пальца и демонстрирую рвотный рефлекс. Рид усмехается.

Печатаю сообщение Лерою. Подаю, так сказать, сигнал бедствия. Как собственно и договаривались. Получаю в ответ короткое «ясно».

– Вы двое в курсе с самого начала, верно? – недовольно отчитывает отец.

– И что с того? – интересуется Рид.

– Куда они поехали? Говорите сейчас же!

– Не знаю, – наслаждаясь тем, как папа свирепеет, отвечаю я.

Брукс тоже молчит. Ну хоть единожды мы по одну сторону баррикад…

– Поднимайся к себе, Дженнифер! Ты наказана, из дома ни шагу.

Я закатываю глаза. Прохожу мимо парня, всё же скользнув по нему рассеянным взглядом. Натыкаюсь на его невыносимо красивые глаза и поспешно отворачиваюсь. Вспоминаю разговор родителей, и сердце начинает мучительно ныть.

Как поговорить с ним?

Как убедить, что он совершает ошибку?

И возможно ли это, учитывая всё то, что происходит.

Особенно если взять во внимание то, что происходило вчера. Мне становится совестно за свой глупый поступок. Жгучий стыд нещадно приливает к щекам, и я думаю, что он сказал бы, узнай о том, что было в «Руно».

Пожалуй, те слова, что Рид бросил мне в лицо, когда мы находились в загородном доме, я определённо заслужила. Ведь противна сама себе. Как я вообще дошла до всего этого?

Я опускаю глаза в пол и стремительно исчезаю в коридоре, всё ещё ощущая на себе его острый взгляд.

Долго прятаться в комнате, сгрызая ногти, у меня не получилось. Угадайте, что сделала Грейс? Правильно, усадила меня за стеклянный стол переговоров. Долго отчитывала менторским тоном (за который хотелось послать её куда подальше) и твердила о безответственности и морали. Всё как всегда в общем.

Весь вечер я пыталась связаться Роуз. Просто хотела убедиться, что у неё всё в порядке. Удалось дозвониться по FaceTime только наутро. Отчитала по полной программе за то, что оба исчезли с радаров. Но глядя на то, как Онил сияет, я решила притормозить. Она так мило смущалась, что я решила оставить её ненадолго в покое. Пусть наслаждается этим своим счастьем.

*********

Счастье длится недолго. Вечером того же дня, листая ленту в телефоне, я натыкаюсь на то, отчего мои глаза лезут на лоб, а уши закладывает.

Рывком поднимаюсь с постели и бегу босиком в коридор. Толкаю соседнюю дверь, но там, к моей досаде, Рида снова нет. Спускаюсь по лестнице с грацией носорога и спешу к родителям.

Папа читает газету, прищуривая левый глаз, а Грейс помогает Бэт с испанским, который, к слову, девчонка терпеть не может.

– Что такое? – сразу хмурится она, оценивая мой взволнованный внешний вид.

Ничего сказать я не успеваю, потому что слышу, как у дома паркуется бмв вернувшегося сводного брата. Устремляюсь к двери и несусь со всех ног к нему навстречу.

– Рид, – я сгибаюсь пополам, пытаясь восстановить дыхание. – Они… они.

– Знаю, – мрачно отвечает он, направляясь к дому.

– Но за что? Полиция, кто-то выложил фотографию, – сбивчиво говорю я, еле поспевая за ним.

– А ты догадайся, кому это выгодно…

Я в ужасе замираю на пороге, а он, одной рукой набирает кого-то, а второй щёлкает zippo, поджигая зажатую в зубах сигарету. Имя того, к кому он обращается, знакомо мне по той истории с мутным гелентвагеном, в который я чуть не попала волею неудачно наложившихся друг на друга обстоятельств.

В этот же момент мне звонит Ричи. Вот уж общения с кем я старательно избегала эти пару дней.

– К участку пусть едет, – бросает Рид, заметив физиономию Исайи, высветившуюся на весь экран.

Секунды сменяют минуты. Минуты перетекают в часы. Меня в участок он с собой не взял конечно же… И от этого хотелось лезть на стену.

Быть в неведении, что может быть хуже? Слушать произнесённую автоматом фразу о том, что абонент вне зоны доступа и переживать за ребят так сильно, что ни есть, ни спать не получается.

И когда Рид поздним вечером приходит домой, по его лицу я тут же понимаю, что ситуация хуже некуда. Лерой в участке и увидеться с ним он сможет только завтра, как раз к тому времени, как прояснится ситуация.

Роуз всё также не выходит на связь, и это меня тревожит. Что с ней происходит – не ясно, и неизвестность пугает меня, заставляя выдумывать сценарии развития событий, один другого страшней.

Рано утром я не выдерживаю. Просидев всю ночь на подоконнике, и так не дождавшись ответного звонка от подруги, я решаю пойти к ней домой и выяснить, наконец, что к чему.

Я совсем не деликатно стучу кулаком в парадную дверь семейства Онил.

– Роуз!

Прикладываю ухо и определённо слышу голоса.

– Роуз! Открой, пожалуйста! – громко прошу я.

Беспомощно гляжу на задвинутые наглухо жалюзи.

– Роуз! – кричу, надрывая горло.

– Детонька, ну может нет их, – возмущённо рявкает весьма агрессивная на вид старушенция, сжимающая в руках поливочный шланг. Соседка Роуз, я её помню. Противная дамочка.

– Онил! – барабаню в дверь, что есть силы и отхожу назад, качая головой.

Сажусь на деревянные ступеньки и чувствую, что ещё немного – и разрыдаюсь от отчаяния.

К моему удивлению, дверь распахивается, и на пороге появляется мать Роуз, облачённая в строгий брючный костюм.

– Уходи отсюда, иначе я вызову полицию, – предупреждающе звенит холодом её голос.

Она спускается по лестнице и следует к машине, а я, замерев от изумления, смотрю на то, как моя подруга, сжимая пальцами ручку чемодана проходит мимо, лишь на секундочку задерживая на мне виноватый взгляд.

– Роуз, милая, – вскакиваю на ноги. Преграждаю ей путь. Обнимаю, целую, но она молчит и торопливо дёргает ручку от чемодана. – В чём дело? Ты уезжаешь, Роуз? Почему ты не отвечала на мои звонки?

Идёт, не останавливаясь. Я ничего не понимаю. Её мать открывает багажник, и они поднимают чемодан.

– Куда вы так скоропостижно отправляете её, Элис? Когда она вернётся? Это надолго?

Стерва молчит, и мазнув по мне безразличным взглядом, опускает на глаза солнечные очки.

– Минута, – произносит сухо и открывает водительскую дверь.

Роуз вдруг поворачивается ко мне, и её красные, с полопавшимися сосудами глаза, наполняются слезами. И я понимаю: плакала всю ночь. На меня смотрит измученная страданиями девочка. И как я понимаю, проигравшая битву со своей матерью.

– Я люблю тебя, Смит. Таких, как ты, больше нет…

Эти слова ошарашивают и пугают. Она словно прощается. Я чувствую, как мои щёки становятся влажными. Роуз порывисто обнимает меня, крепко, как никогда, стискивая в объятиях.

– Я буду очень скучать по тебе, Смит. Невероятно сильно…

– Как же так? Ты уже уезжаешь? – отказываюсь верить в происходящее я.

Беру её холодную ладонь и сжимаю тонкие пальчики.

– Так надо, иначе…

Вздыхает так тяжело, что я понимаю: беда…

Её мать недовольно сигналит. Роуз выдёргивает руку и садится в машину, напоследок окинув меня грустным взглядом.

– Роуз, – я спешу за ней, но Элис уже газует, и хонда срывается с места, обдав меня парами бензина и столбом пыли.

Я обнимаю себя руками и до крови закусываю губу. По моим щекам ручьём льются слёзы, застилая обзор.

Какое-то время я смотрю ей вслед, а затем сажусь прямо на бордюр.

Мне становится очень больно, когда последний кусочек пазла вдруг встаёт на место…

Глава 83

Исайя

Я смотрю на неё и не верю, что в эту нашу с ней выпускную ночь всё происходит по-настоящему.

Как давно я поехал на этой девчонке?

Сколько раз, закрывая глаза, представлял как буду сжимать её в своих руках? Горячо и сладко целовать мягкие губы, пропускать сквозь пальцы длинные, шелковистые кудри.

Дженнифер – всегда нереально красивая, но сейчас особенно…

Она снимает платье – и это выглядит в разы круче, чем то, что я неоднократно представлял себе.

На ней бежевое кружевное бельё, подчёркивающее золотистый загар и спортивное, но невероятно женственное тело. Мне бы начать моргать, но я, совсем одуревший от того, что происходит, смотрю не мигая на то, как она приближается.

У меня было много девчонок. Пожалуй, даже слишком много, учитывая, что мне всего восемнадцать… Разных: рыжих, блондинок, брюнеток… Милых и скромных, раскованных и дерзких. Но Дженнифер Смит – всегда была той, о которой я мог лишь мечтать. Ведь казалось, что через клеймо нашей крепкой дружбы она не сможет переступить никогда…

Казалось…

В один момент я вдруг понял: она сомневается. Просто боится сменить ракурс и взглянуть на меня по-новому. И не знаю, что там произошло во вселенной, но мои попытки объяснить ей, что мы обязаны попробовать стать чем-то большим, чем просто друзья, наконец, увенчались успехом.

Тот поцелуй на дне рождения Меган стал для меня сигналом к действию. Дженнифер дала мне знак, и я решил, что ни за что не откажусь от возможности быть с ней и докажу: я точно могу сделать её счастливой.

Осторожно, без лишней спешки, я всё больше проявлял себя как заинтересовавшийся ею парень, а не как лучший друг.

И вот оно что… Цветы, приятные мелочи и милые побрякушки – не летели в урну, а её губы – не сопротивлялись, когда я целовал их, и более того, она, слава всевышнему, перестала беспрестанно твердить о том, что у нас ничего не получится. И я бесконечно рад, что она пересмотрела своё отношение ко мне.

Дженнифер Смит сама развязала мне руки.

И теперь я абсолютно точно ни за что не упущу свой шанс!

Уж точно не сейчас.

Джен садится на меня сверху. Я жадно разглядываю её тело, запоминая каждую деталь. Ласкаю взглядом небольшую грудь красивой формы, манящую линию ключиц и плоский живот, который так сильно хочется потрогать, что ощущается покалывание в пальцах.

Во рту становится чертовски сухо, и я сглатываю, глядя на её пухлые, приоткрывшиеся губы – это вообще отдельный пункт. Невозможно не думать о том, какие они на вкус и какое удовольствие могли бы мне подарить.

Расстёгивает на мне рубашку и медленно скользит прохладными пальцами по коже. Клянусь, никогда такие простые прикосновения не вызывали во мне ту бурю эмоций, что я испытываю.

Она кладёт маленькую ладошку на мою скулу и нежно, медленно, не торопясь, поглаживает. Этот её взгляд такой странный… Слишком долгий, задумчивый и решительный.

Но меня так шокирует происходящее, что я не обращаю на это должного внимания. Дженнифер наклоняется к моему лицу и начинает дразнить меня горячим языком. Впервые сама так активно проявляет инициативу, и от этого меня рвёт похлеще, чем от дорогой, залитой в глотку выпивки.

Я пытаюсь поймать её губы, но девчонка игриво отворачивается, не позволяя поцеловать себя в ответ.

Вот же сучка… Я улыбаюсь. Меня интригует то, что с нами происходит. Потому что я знаю: дело не только в алкоголе. Я нравлюсь ей несмотря на то, что она по какой-то причине яростно отрицает этот факт.

От напряжения закусываю губу, потому что Дженнифер делает то самое провокационное движение бёдрами, от которого моя небедная фантазия разыгрывается чересчур яркими красками.

– Детка, я так хочу тебя, – говорю ей прямо.

Слишком давно хочу. С того самого дня, как чуть не сбил её на школьной парковке. Она лежала там на асфальте, сверлила меня тяжёлым, недовольным взглядом, сдувая с лица пружинистый локон, а я пялился как придурок на её голые ноги в гетрах и не мог двух слов связать. Юбка задралась от падения, и моему взгляду открылось гораздо больше, чем ей хотелось бы.

И всё… Вот с той самой минуты я запал на бойкую Дженну Смит: красивую до одури, да с таким характером, что с ума сойти. И чем больше я узнавал её, тем сильнее она мне нравилась.

Как никто до этого.

Весёлая, дерзкая, смелая, с потрясающим чувством юмора. Она с лёгкостью разбиралась в тех вещах, в которых обычные девчонки ничего не смыслят и оказалась настоящей оторвой, вмиг собравшей вокруг себя толпу парней, возжелавших не только подружиться с ней, но и трахнуть, чего уж тут скрывать.

Да только девочка не по зубам оказалась. И ясно стало сразу, что такую уважать придётся и забыть про всё пошлое дерьмо, потому что Смит – как редкий цветок в пустыне.

И был лишь один человек, не способный это оценить…

Её сводный брат.

Она гладит моё лицо, целует: отчаянно, пылко. Мы исследуем губы друг друга, мои руки осторожно скользят по её телу. Это будоражит, и я трясусь как маленький мальчишка, который волею случая оказался рядом с той девчонкой, в которую по уши влюблён.

– Исайя, прикоснись ко мне, – тихо просит она, и я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на неё как голодный зверь.

– Чёрт, Джен…

Кажется, у меня даже голова кружится. От её потрясающего запаха, от того, что она в моих руках…

Дженнифер тянется к ночнику, щёлкает выключателем, и в комнате воцаряется полумрак.

Укладываю девчонку на диван и нетерпеливо касаюсь её тела. Глажу ладонями плоский живот, поднимаюсь к груди. От предвкушения близости с ней – я схожу с ума. Её кожа горит под моими пальцами, покрывается мурашками. И это чертовски заводит меня.

Хочу снять с неё абсолютно всё.

Ловко справляюсь с застёжкой. Зубами стаскиваю тонкие лямки с плеч. Она напрягается и просит поцеловать её. Я мысленно приказываю себе не торопить ход событий, но на деле всё выходит несколько иначе, потому что от неё я теряю голову. Да и алкоголь в нашей крови, как ни крути, лишь сильнее всё обостряет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Исайя, – выдыхает она, когда я, наконец, забираюсь наверх.

Но эти её то ли слабые протесты, то ли что-то ещё – меня не останавливают. Ни с чем не сравнимое ощущение – вот так чувствовать её тело под собой…

Меня жестоко штормит, накрывает волной возбуждения и страсти. Я хочу её до боли в паху. Так сильно, что в пору подумать о том, дабы не вышло казуса.

Целую её шею, прихватывая тонкую кожу в том самом месте, где бьётся пульс и спускаюсь ниже. Она пытается сопротивляться, но затихает, когда я говорю ей, что люблю её, что сделаю её своей, потому что сил уже нет бороться с глупыми предрассудками.

Как же меня несёт от этой девчонки!

Целую: так, как давно мечтал. Пальцы жадно сминают грудь, поглаживают крепкие бёдра. И этот её живот такой сексуальный, что я начинаю представлять себе разного рода вещи. Где-то в промежутках между всем этим избавляюсь от брюк. Говорю ей какую-то бессвязную чушь, всё больше теряя над собой контроль. Нависаю над ней, вылетевший из реальности совершенно… И в последующие секунды всё происходит так быстро, что я не сразу замечаю перемену в её поведении.

Моя рука пробирается под её спину, опускается ниже. Она упирается ладонями мне в грудь и замирает, когда я, повинуясь инстинктам, делаю резкое движение вперёд, и не могу сдержать стон предвкушения. Так хочу в неё, что становится физически больно.

С жаром целую искусанные от волнения губы и вот здесь меня словно камнем по голове… Замираю, тяжело дыша. Солёные на вкус…

Я привстаю на локтях и привыкшие к темноте глаза позволяют рассмотреть её лицо.

Точно, не ошибся, плачет.

И это нахрен полный бред…

Какого…

Дженнифер обмякла в моих руках. Не двигается, ни звука не издаёт, но по щекам текут слёзы.

– Джен, – не своим голосом говорю я, касаясь пальцами её скулы. – В чём дело, малыш? Я сделал что-то не так?

Она хватает мою ладонь, целует, зажмуривается, и у меня внутри всё обрывается. Необъяснимая тревога давит, потому что я вообще не могу понять то, что происходит.

– Прости, прости, – шепчет тихо.

– Джен, что не так? – обеспокоено спрашиваю я, пытаясь взять её лицо в ладони, но она отворачивается и снова плачет.

Я встаю и запускаю пятерню в волосы. У меня такого никогда не было. И дело тут даже не в жёстком «обломинго»…

– Исайя, – она садится, поджимая ноги к обнажённой груди.

Поворачиваю голову в её сторону. Она какое-то время молчит.

– Джен, мне показалось, что ты тоже этого хочешь…

Сказанное звучит с налётом обиды, но это не так. Я скорее в замешательстве и просто сбит с толку…

– Прости меня, но я… я не могу…

Подаюсь вперёд, щёлкаю выключателем на торшере и внимательно смотрю на неё.

Глаза блестят от влаги, и в них такое смятение, что мне становится не по себе. Какое-то странное предчувствие. Нехорошее. Неприятное. Колючее.

– И почему же? – прищуриваюсь.

Она смущается, отводит глаза, и этот её жест говорит мне гораздо больше, чем могли бы сказать слова.

Я чувствую резкий приступ злобы. Встаю, поднимаю с пола брюки, залезаю туда, и получается даже с первого раза.

– Я…мне… тот случай с отчимом до сих пор не даёт мне…

Её голос предательски дрожит, что только сильнее меня раздражает.

– Чушь, – перебиваю я.

Беру со стола зажигалку и пачку сигарет. Иду на балкон, чтобы немного остыть, ведь если голова понимает, что сегодня мне ничего не светит, то тело всё ещё реагирует на её наготу весьма недвусмысленно.

Поджигаю сигарету и слушаю, как шумят одноклассники. Гудят басы и там в зале клуба наверняка веселье в самом разгаре. Да только возвращаться туда не хочется от слова совсем.

– Исайя…

Она обнимает меня сзади и утыкается горячим лбом в моё плечо.

– Прости, слышишь, но я не могу. Сейчас не могу, – добавляет она поспешно, но разве это что-то меняет?

– Это из-за него, верно? – выдыхаю дым.

Напряглась, кожей чувствую.

– О чём ты? – спрашивает едва слышно.

Строит из себя дуру. Либо пытается сделать дурака из меня.

– Давай ты не будешь делать вид, будто не понимаешь о ком речь? – раздражаюсь я, затягиваясь до рези в лёгких. – О брате твоём, о ком же ещё…

Она отходит в сторону. Я разворачиваюсь и смотрю прямо на неё. Оделась. Стоит, хмурит брови и недовольно стреляет в меня глазами.

– Ну так что? Не расскажешь какого дьявола между вами происходит, а, Дженнифер? – делаю шаг по направлению к ней. – Эти ваши взгляды, его вечное желание почесать кулаки и то, как он смотрит на тебя. Не хочешь объясниться?

Смит качает головой.

Не отрицает, не соглашается.

Просто даёт понять, что эта тема под замком. И меня её реакция несказанно бесит.

– А может, ты вообще всё это назло ему затеяла? – всё-таки рискую озвучить свои предположения я, ощущая неприятный укол ревности и разочарования.

– Это не так! – слабо возражает она, и невероятной красоты глаза снова наполняются прозрачными слезами.

Непривычно и некомфортно видеть её плачущей.

Нет, там определённо что-то творится. И не одному мне так кажется. Вот только как выяснить насколько далеко всё зашло? Ведь ни она, ни он эту странную связь не признают.

– Да неужели? – засовываю руки в карманы и печально усмехаюсь. – Значит, нет ничего между вами?

– Значит нет, – весьма неуверенно отвечает она, шмыгая носом. – А как насчёт тебя? Хочешь сказать, что всегда был честен со мной?

Перешла в нападение. Ожидаемо. Гневно сверкает глазами, подходит ещё ближе, и наши лица теперь разделяют всего несколько жалких сантиметров. Хочется просто завалить её всё на тот же диван, но настроение между нами явно сползло в знак минус.

– Я думала, что ты встречался с Фостер. Ты меня разубедил, помнишь?

– Тогда я сказал тебе правду. Мы с ней никогда парой не были.

– Да, но ты забыл уточнить, что Тэми в тот момент была от тебя беременна! – искренне возмущается она.

Упоминание о том нерождённом ребёнке слишком неожиданно. Нет, я знал, что Фостер рано или поздно откроет рот, и даже был готов к этому, но…

– Почему не сказал мне? – всплёскивает руками.

– Потому что тебя это не касается. Это было моей проблемой! – почти кричу я.

– И ты предложил её решить, не так ли? – пытается пристыдить меня Дженнифер.

– Предложил. Потому что знал, что не хочу с ней быть. Знал, что не стану жениться на ней или создавать молодую ячейку общества.

Она смотрит так осуждающе, будто я говорю нечто ужасное.

– В самом деле, Дженнифер! Она не стала бы счастливее, если бы этот ребёнок жил в семье матери-одиночки!

– Но ты… вы ведь оба, оба… – она тяжело вздыхает.

– Мы оба были в хлам. Да я вообще ничего не помню о той ночи! – зачем-то оправдываюсь я.

– Это же маленький человечек, – сокрушается она, глотая слёзы. – Тэми ведь оставила ребёнка, да?

– Она упала, – нехотя отвечаю я. – Случайно и неудачно. Никто не виноват, Смит. Просто так вышло и всё. И да, не буду лгать: я в какой-то мере выдохнул с облегчением. Не надо так смотреть на меня.

Дженнифер поджимает губы и вытирает слёзы тыльной стороной ладони.

Достаю вторую сигарету. Этот вечер мог бы быть лучшим в моей жизни, но не судьба…

– Поехали, отвезу тебя домой, – устало предлагаю я.

Но она качает головой и просто уходит. Даёт понять, что хочет побыть одна.

Млять… Да ради бога, сил уже нет.

Я стою на балконе ещё пару минут, а потом возвращаюсь к ребятам. Мне надо срочно выпить дабы заглушить это гадкое чувство, что режет изнутри…

*********

Дженнифер молчит два дня.

Не звонит, не пишет.

Не выходит в соцсети.

И я не выдерживаю первым. Набираю её, и она отвечает почти сразу же. Но, конечно, не потому что скучала…