Текст книги "Мои калифорнийские ночи (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 48 страниц)

Прошу отвезти меня на дачу. Дома делать мне сегодня нечего. А вот завтра заехать придётся, чтобы забрать документы. Есть одна идея, о которой я задумывался ещё в юности. Похоже, пришла пора встряхнуться как следует и перевернуть свою никчёмную жизнь.

По пути, разглядывая из окна ночной город, скурил три сигареты. И это полный ******. Сложно поверить, что ещё совсем недавно я вообще не брал в руки курево.

Всю дорогу мы молчим. И я благодарен ей за это. Потому что в моей голове полный хаос, а в крови – убойная доза алкоголя. Какие тут могут быть разговоры по душам…

Сэнди тормозит у деревянного забора и странно напрягается. Я смотрю туда, куда направлен её взгляд, и во мне снова поднимается едва остывшая ярость.

– Лучше тебе прямо сейчас разобраться со всем этим, – даёт совет она.

Не думаю, что это хорошая идея. Но уехать отсюда, зная, что девчонка останется здесь одна посреди ночи, я тоже не могу. И ведь совершенно точно не знает, где спрятан запасной ключ.

Напряжённо думаю, не обращая внимания на пристальный взгляд Сэнди. Спустя минуту открываю дверь и вылезаю из машины.

– Позвони мне, ладно? Потом, когда наведёшь порядок в своей жизни, – просит она.

Киваю.

Порядка в моей жизни не было никогда, Сэнди. Столько, сколько себя помню…

Медленно иду к дому. Поднимаюсь по скрипучим деревянным ступенькам, и сразу срабатывает датчик движения. Включается лампочка. Шарю в карманах в поисках связки ключей. Нецензурно выражаюсь.

Когда ты смертельно пьян, даже самые простые действия выполнять адски сложно.

Смит, свернувшаяся калачиком в плетёном кресле, высовывает нос из-под старого клетчатого одеяла, забытого мною на веранде. Рассеянно моргает, распахивает глаза и пялится на меня, хмуро оценивая мой потрёпанный внешний вид…

Глава 79

Дженнифер

Я смотрю на него. Он – на меня. Явно не доволен тем, что я приехала сюда.

– Какого дьявола ты здесь забыла? – спрашивает, попутно пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Получается у него не с первой попытки. Он определённо пьян. Гораздо сильнее, чем в тот момент, когда я оставила их с Ричи у входа в клуб. Практически в дым я бы сказала…

– Ты снова пил? – спрашиваю, вставая с кресла. – Что с твоей рукой?

Молчит, проворачивая ключ. Открывает дверь и заходит внутрь.

Я иду следом и запираю нас на щеколду. Замираю на пороге, и пару минут напряжённо размышляю на тему того, стоило ли вообще сюда приезжать. Решимости во мне поубавилось однозначно, но отступать теперь поздно.

Клянусь, лучше бы я не приходила…

Но я разуваюсь и неспешными шагами иду в гостиную. Но ни там, ни на кухне Брукса не нахожу. Поднимаюсь наверх по лестнице и толкаю вторую по счёту дверь. Дверь, за которой и разрушилось моё короткое счастье. В тот самый день, когда нас застали родители…

Глаза не сразу привыкают к темноте. Из ванной комнаты на пол падает полоска света и доносится шум воды. Судя по всему, Рид принимает душ.

Я включаю ночник, сбрасываю туфли и залезаю на расстеленную кровать. Протягиваю руку, воровато кошусь на дверь и поднимаю к носу его футболку, оставленную на покрывале.

Слушаю мерный звук бьющейся о плитку воды и думаю о том, что могла бы запросто войти туда. Просто потому что я так хочу…

Я скучала всё это время и с ума сходила от того, что он делает вид, будто никогда ничего не было между нами. Словно это не он говорил мне все те откровенные слова севшим, бархатным голосом…

Что со мной случилось? Я ведь всегда делала то, что считала нужным.

До встречи с этим парнем.

Надо мной снова нависает горбатый знак вопроса. Для чего я здесь?

Лезу под одеяло и тяжело вздыхаю. Это был ужасный вечер. Просидев пару часов дома и так не дождавшись его прихода, я поехала на дачу. Потому что было не по себе после случившегося и да, в дополнение к этому, я чувствовала за собой вину. Перед ними обоими.

«Но поехала-то именно к сводному брату» – язвительно ворчит мой мерзкий внутренний голос.

Сейчас, когда алкоголь выветрился, я уже не чувствую себя победителем. Трусливо сбежала оттуда, и всё это время провела как на иголках. Да к тому же выяснилось, что Кэм и Меган умудрились оставить этих двоих наедине. Один бог знает, что там было. Уверена, спроси я Рида об этом, он, как всегда, ничего не скажет.

Пока вспоминаю его горящие яростью глаза, всего на секунду прикрываю отяжелевшие веки… И меня уносит темнота…

Просыпаюсь от того, что лицо греют яркие солнечные лучи.

Стоп.

Неужели я уснула?

Резко сажусь на кровати и бегло осматриваю комнату. Да, уже определённо утро, и совершенно точно я тут одна. Тянусь за мобильником. Десять тридцать. Ну и дела! Я и не заметила, как отключилась.

Голые ступни касаются холодного пола. Встаю и направляюсь в ванную. В зеркале нахожу самую отвратительную версию себя. И если переодеться дома мне ума хватило, то косметику смыть я забыла напрочь.

Напоминаю дикую панду из леса.

Самую страшную панду на свете.

Где-то читала, что эти славные мишки постоянно нуждаются в объятиях. Вроде даже есть профессия такая – хагер, или попросту «обниматель панд». Вот не сомневаюсь, подобный мне экземплярчик ни у кого не вызвал бы желания приласкать.

Тщательно умывшись, собираю волосы в хвост. Расправляю красный джемпер и с воинственным выражением лица выхожу в коридор.

Надеюсь, он всё ещё здесь… Или всё же молю об обратном?

Останавливаюсь в задумчивости. Решаю заглянуть в комнату для гостей, прежде, чем спуститься вниз.

Тихо приоткрываю дверь. Так и есть, ушёл спать сюда… И это почему-то неприятно. Наивно полагала, что Мистер Зло непременно устроит посреди ночи разборки.

Брукс лежит на животе, широко раскинув руки. Я пару минут смотрю на его рельефную спину, подавляя в себе желание залезть к нему под одеяло.

И всё-таки ухожу. Лезть к нему в постель – не самая лучшая из идей…

На кухне готовлю завтрак, стараясь не думать о том, каким тяжёлым будет наш разговор, когда он проснётся. Рид в принципе по утрам не особо расположен к беседам, а после вчерашнего, подозреваю, так тем более.

Есть совсем не хочется, даже несмотря на то, что оладьи получились весьма аппетитными на вид. Наливаю себе крепкий кофе и с ногами забираюсь на стул.

Как раз в этот момент, Рид заходит на кухню. Он в одних шортах, волосы взлохмачены. Видимо, только что проснулся. Идёт к холодильнику, игнорируя моё присутствие. Достаёт бутылку воды, откручивает крышку и жадно пьёт. Попойка с виски – никогда не проходит бесследно.

Всё это время я наблюдаю за ним, не зная, как себя вести.

– Рид, – начинаю осторожно.

– Ты всё ещё здесь? – холодно доносится в ответ.

– Как видишь, – спокойно реагирую на его выпад я.

Разворачивается корпусом и хмуро смотрит в мою сторону. У него такой взгляд… странный. Вот так с ходу не могу и объяснить, но есть в нём что-то новое. Неприятное, пронизывающее до ломоты в костях.

– Нам надо поговорить, – вздыхаю я, ощущая как вдоль позвоночника крадётся знакомое волнение.

– Нам не о чем говорить, Смит.

– Ты действительно так считаешь?

Вопрошающе вскидывает бровь.

– Знаешь, где дверь? Или тебя «проводить»? – произносит с нажимом.

– Выгоняешь?

Не отвечает. Лишь нетерпеливо закручивает крышку.

Молча глотаю обиду. Он собирается уходить, и я неожиданно для самой себя, вскакиваю со стула.

– Подожди, – огибаю стол и замираю прямо перед ним, – Я…

Прожигает меня презрительным взглядом. От которого мороз ползёт по коже. Я пытаюсь собрать слова в одно простое, связное предложение, но ничего не выходит…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кажется, я неприятна этому парню настолько, что даже просто стоять вот так напротив – ему не по душе.

– Проваливай отсюда, – вкрадчиво, по слогам.

Эта «просьба», произнесённая подобной интонацией, не оставляет никаких шансов на конструктивный диалог.

– Я уйду, но сначала ты ответишь на мои вопросы, Брукс, – смело заявляю я.

– Ты меня ни с кем не перепутала? – медленно растягивая слова, подходит на шаг ближе.

В глазах – неприятие, враждебность. В какой-то степени даже отвращение.

Это меня ломает.

– Поговори со мной, – прошу, едва сдерживая подступившие слёзы и робко дотрагиваюсь до его руки.

– Иди домой, Смит! – раздражённо сбрасывает мою ладонь и пытается обойти, но я настойчиво преграждаю ему путь.

– Я знаю, ты ведёшь себя так нарочно. Ты зол, обижен и сейчас ненавидишь меня, – запальчиво изъясняюсь я дрожащим от волнения голосом. – Но ведь я по глупости всего лишь…

– Зол? Обижен? – Брукс открыто смеётся надо мной. – Ты серьёзно? С чего бы?

Пьяным он нравится мне гораздо больше. Хотя бы потому что в отсутствии постоянного контроля над собой раскрываются его настоящие эмоции.

– Признай: тебе было неприятно наблюдать за тем, что происходило в клубе, – отчаянным шёпотом отвечаю я.

Сперва он никак не реагирует, но потом вдруг резко толкает меня к стене. Я непроизвольно зажмуриваюсь.

– Ты ***** что о себе возомнила? – зажимает в кулаке собранные волосы и тянет, вынуждая запрокинуть голову.

– Я лишь хочу услышать правду. Тебя ведь это задело, верно? – прямо в его губы выдыхаю я, стараясь не обращать внимания на ноющее от его пальцев плечо. – Просто скажи это, Рид.

Медленно склоняет голову к моему уху.

– Хоть раз скажи…

– Мне плевать на тебя, Смит, – произносит голосом, сухим как лёд.

– Это не так, – уверяю я скорее себя, чем его и отрицательно качаю головой.

– Поверь, это так, – резко разжимает пальцы.

Делает шаг в сторону, но я в порыве отчаяния опять цепляюсь за его руки.

– Объясни мне, пожалуйста, объясни! – сбивчиво повторяю, пытаясь справиться с собой.

Меня трясёт. Нервы натянуты, как струна. От него веет арктическим холодом. Я не могу принять это, ведь ещё вчера мне казалось, что между нами до сих пор что-то есть…

Однако уже сегодня Рид смотрит на меня с неприкрытой агрессией и неприязнью.

– Давай поясню, Смит. В какой-то момент идея нагнуть тебя казалась заманчивой, ведь ты и сама вроде как не была против, – напирая на меня, с лютой яростью в глазах, цедит он. – Но вот в чём дело… мне больше это неинтересно.

Он словно толкает меня спиной на колючую проволоку. Его слова ранят так глубоко, что я до крови закусываю нижнюю губу, пытаясь убедить себя в том, что всё это – лишь глупая бравада.

– Тебе любопытно узнать, что я чувствую? – хладнокровно продолжает Рид, вышибая из меня остатки самоуважения. – Ты мне неприятна, поняла?

Уничтожает очередной фразой, брошенной с такой легкостью, что становится всё труднее вбирать лёгкими кислород.

– Гораздо сильнее, чем когда-либо. В разы, Смит. Одиннадцать по десятибалльной шкале.

По моим щекам давно текут горячие слёзы, а пальцы всё ещё упрямо сжимают его предплечья.

– Мне противно даже стоять с тобой рядом, потому что ты – самое большое разочарование в моей жизни, – забивая гвозди в крышку моего гроба, произносит Брукс.

Я растерянно опускаю руки. Он только что бездушно смешал меня с грязью, и выглядит при этом абсолютно умиротворённым. Как можно быть таким жестоким и непробиваемым? Неужели не понимает, что я всего лишь навсего хотела убедиться в том, что небезразлична ему…

– Прости меня, – задыхаясь, только и могу вымолвить я. – Но ты сам виноват…

– Уходи, и больше ни слова о том, что было, поняла? Выкинь всё это дерьмо из своей глупой головы, бестолочь, – высокомерно заявляет он.

Как безвольную куклу отодвигает меня в сторону и уходит.

Растоптал, не жалея…

Сердце обливается кровью. Но вопреки всему, я всё ещё готова поступиться своей гордостью. А потому поднимаюсь по ступенькам наверх и захожу к нему в комнату.

Засовывает в карман телефон. Надевает футболку и берёт с тумбочки ключи от дома.

Направляется в мою сторону.

– Отойди, – требует сурово.

Я пытаюсь отыскать в его глазах хоть что-нибудь. Но, увы, кроме горящего адским огнём пренебрежения, в них нет ничего…

Липкое, пугающее неизбежностью чувство потери и жгучая безнадёга заставляют меня порывисто обнять его за шею и прижаться к нему всем телом, в голос зарыдав от бессилия.

– Прошу, прости, – давясь собственными слезами, молю я.

Необъяснимая тревога заполняет каждую клеточку. Будто я, наконец, понимаю: это действительно всё. Конец.

И в дурацкой игре, целью которой было вывести его на ревность, я по-крупному проиграла, притом самой себе.

– Кончай унижаться, Смит, – безучастно изрекает он, отодвигая меня от себя. – Тебе ну совсем не идёт.

Этот его безразличный тон и ничем не прикрытая издёвка – срабатывают как спусковой крючок.

Я с силой толкаю его в грудь и с ненавистью смотрю в серые, пасмурные глаза, затянутые хмурыми тучами.

– С возвращением, – мрачно произносит он. – А теперь дай пройти.

Отхожу в сторону, опуская голову, и Рид идёт к выходу.

– Значит всё? – не поворачиваясь, спрашиваю я, ощущая странную пустоту внутри.

Слышу, как открывается дверь, но он останавливается.

– А ты ещё не поняла? – в его голосе сквозит раздражение.

Комната искажается, потому что мои глаза полны обжигающих слёз.

– Уверен, что не пожалеешь? – всё-таки оборачиваюсь я, собравшись с силами.

Не хочу знать, что он скажет, но всё же задаю этот вопрос.

– Уверен, как никогда, Смит, – ни секунды не раздумывая, отвечает он.

Наши взгляды пересекаются на какое-то время.

И я понимаю: мы – совершенно чужие люди.

Не брат и сестра. Потому что не одной крови…

Не друзья. Потому что едва я пересекла порог его дома, мы не сошлись характерами.

Не влюблённые. Потому что просто «не про нас». Слишком много черноты и грязи, замешанной на обоюдной ненависти и боли.

Мы так и не смогли стать кем-то друг для друга…

Я остаюсь в комнате одна.

Медленно оседаю на пол и, обнимая себя за колени, вою, словно раненный зверь.

Обида жжёт лицо, а горло саднит от напряжения. Ни сглотнуть, ни выдохнуть… Из моих лёгких будто весь воздух выкачали.

– Как же я тебя ненавижу, – кричу я, не сдерживаясь. – Слышишь? Ненавижу!!!

Падаю на пол и со всей дури бью руками в пол.

Мои слова разлетаются эхом по пустому дому.

Там внизу громко хлопают двери, и меня накрывает неконтролируемый приступ истерики…

Глава 80

Рид

Пальцы касаются гладкой поверхности дверной ручки.

– Как же я тебя ненавижу! – звучит так громко, как никогда прежде.

Её слова приносят странное удовлетворение. Всё правильно, так и должно быть.

И никаких ***** больше сомнений.

Залезаю в такси и называю адрес. Мне надо решить всё как можно быстрее, иначе просто свихнусь.

– Дымка какая-то повисла, неужто снова тот завод в Сан-Диего…

Водитель трещит без умолку, а я даже не пытаюсь делать вид, что слушаю его. Вставляю наушники как раз на том моменте, где он начинает критиковать нынешнего президента. Врубаю громкость на всю, и пока едем до конечного пункта, я, глубоко погружённый в свои мысли, не произношу ни слова.

Таксист хмуро вскидывает руку, когда по окончании удручающей поездки я просто закрываю дверь.

Неторопливо выкуриваю сигарету, раздумывая о том, насколько честна она была со мной, когда просила прощения.

Вспоминаю её невыносимые глаза в обрамлении мокрых ресниц, и в груди неприятно ноет.

Её речь была путаной, лишённой ясности. Но если подумать, она всё равно не могла сказать то, что изменило бы моё решение. По большому счёту вообще не обязана была что-либо объяснять. Захотела – и легла под него. Она ведь никогда не была моей девчонкой, верно? Так какого *** я вообще злюсь?

****** как злюсь. На себя – из-за обещания, данного отцу. В тот самый день, когда он узнал о наших «своеобразных отношениях».

Успокоившись, Бен задал мне всего два простых вопроса, ответов на которые у меня не было…

«Насколько серьёзно ты относишься к ней, Рид?

Каким видишь ваше будущее сейчас?»

Покачал головой, и потом понеслось… Монолог, длиною в полчаса:

«Ты ведь знаешь, что Дженнифер для тебя ничего не значит.

Ты понимаешь, что она младше?

Отдаёшь себе отчёт в том, что она пережила?

Ты забыл о том, что мы – семья, и она – твоя сводная сестра, Рид!

Для тебя – развлечение, а нам потом как-то жить и справляться с этим!

История с Ванессой ничему не научила тебя? Мало одной изувеченной души? Напомнить, что именно из-за тебя она стала инвалидом?»

Я стоял, засунув руки в карманы брюк, и молча слушал, глядя ему в глаза.

«Мать пожалей. Представь на секунду, какой скандал из этого раздуют СМИ».

«Рид, я прошу тебя. Только не Дженнифер… Ты – хороший парень, но поверь, я наперёд знаю, чем всё закончится. Ты ведь старше, включи голову. Пообещай что любыми способами прекратишь это! Дай своё мужское слово, сын.»

И я дал его…

И теперь пожинаю плоды.

Веду себя как конченый идиот и ни черта не могу с этим поделать. Превратился в психически нездорового человека.

****** как злюсь на неё. За то, что залезла глубоко под кожу. За то, что подпустила меня слишком близко к себе. За то, что позволила это и ему.

Не имею прав на эту девчонку, но меня кроет, крышу рвёт, и спасение я вижу только в одном…

Смотрю на административное здание с развевающимся на ветру флагом, и сам себе поражаюсь. Сказал бы кто, что здесь окажусь – не поверил бы и покрутил у виска. Потому что всерьёз никогда об этом не думал. Так, шутил…

Достаю мобильный и набираю своего давнего знакомого, Пола Хофмана. Он отвечает почти сразу, причитая на тему того, что я не звонил лет сто, и утверждает, мол мне (даёт руку на отсечение) стопроцентно что-то от него понадобилось. А когда слышит, что именно – не верит. Молчит с минуту, но всё же делится контактами.

Благодарю его за помощь и тяну резные деревянные двери на себя. После досмотра иду по длинному коридору, слушая резонирующий стук собственных шагов. Поднимаюсь по лестнице. Сворачиваю влево и стучу в кабинет триста десять, где среди пыльных папок сидит красная и взмокшая Кайла Джонс. Эта дородная дама мне и нужна.

Женщина дарит мне усталую улыбку, пытается шутить и даже флиртовать, но заметив моё мрачное настроение, тут же замолкает. И пока я заполняю анкету с несметным количеством пунктов, сверлит меня любопытным взглядом. И это – несказанно бесит.

После пяти страниц изложения информации о себе, фотографии и пары подписей, она, наконец, ведёт меня к рекрутеру.

Его зовут Дэн Маршал. Ему около пятидесяти, и он не нравится мне с первого взгляда. Однако, именно о нём говорил Пол, так что придётся потерпеть, если хочу попасть туда, куда планирую.

Мужчина внимательно изучает мою анкету, поднимает глаза и оценивает пристальным взглядом прозорливого профессионала. Задаёт ряд вопросов: женат ли я, почему хочу уйти из колледжа и не желаю заниматься профессиональным боксом. Приходится быть кристально честным и даже поведать о некоторых нелицеприятных фактах своей биографии. Как сказал Пол – всё равно «нароют».

В какой-то момент нашей беседы Маршал пытается уколоть меня по поводу мамкиной юбки-тире-будущего мэра, и я не сдерживаюсь в ответ. Не стесняюсь в выражениях. Маршалу это не нравится. Он с недовольным видом поднимает трубку стационарного телефона и нажимает цифру 7. Ей богу, не думал, что ими ещё хоть кто-то пользуется. Кстати, семь – моё любимое число. Может, это грёбаный знак свыше и я всё-таки на верном пути?

Откинувшись на спинку не в меру жёсткого стула, напряжённо жду, осматривая весьма скудно обставленное помещение. Маршал всё так же сверлит меня заинтересованным взглядом, задумчиво почёсывает подбородок и молчит. Не знаю, возможно это – своего рода тест на терпение? Если так, то моё определённо на исходе…

Минут через пятнадцать появляется какой-то чересчур суровый с виду мужик. Маршал тычет ему в нос моей парашютной книжкой, и тот, окинув меня быстрым, беспристрастным взглядом, просит проследовать за ним.

В душном кабинете меня маринуют пару часов. Прошёл несколько компьютерных тестов, побеседовал с психиатром (которому впору самому закрыться в дурке), получил направление-простынь на медосмотр и список недостающих документов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Домой решил добираться на городском автобусе. Сто лет не ездил. И знаете, то ещё незабываемое приключение в час пик.

Почему-то вспомнил, как несколько лет тому назад мы с Лероем затолкали Исайю в такой вот переполненный людьми автобус. У мажорика началась паника. Орал, что у него *клаустрофобия и *мизофобия. Жаловался на нехватку кислорода, потные подмышки соседа, отвратительный запах и тошноту. Чуть не разрыдался, когда какая-то дюже ворчливая старуха острой клюкой продырявила новенькие туфли от Бриони. Только лишь потому, что он отказался уступать ей «вип место у окна».

Разглядывая оживлённые улицы Блу Бэй, понимаю, что моё детство и юность были по-настоящему счастливыми. Спорт, друзья, вечера на побережье. Семья, которая тебя любит и ждёт, что бы ты себе не надумывал.

И вот, теперь придётся попрощаться с этим местом.

Мне надо, чтобы мозги встали на место, а потому, другого варианта нет. Печально наверное, и совсем не радужно, но впервые в своей жизни я чувствую, что принял важное решение и в общем-то горжусь собой…

*********

Уже на следующий день, глядя на то, как Смит снова пытается противостоять мне, я искренне улыбаюсь. Может, мы и поставили точку в этой нашей странной истории, но войны длиною в десять месяцев это точно не коснулось.

Первая ведь начинает. Задирает. Как в ситуации с коктейлем. Там у бассейна, я нарочно выплеснул содержимое бокала ей в лицо, и заносчивая сучка среагировала даже быстрее, чем я ожидал.

Но в итоге, тоже не оказалась в выигрыше. Потому что вскоре полетела в воду вслед за мной.

Остервенело лупила меня, сыпала проклятиями и даже пыталась придушить, забравшись мне на спину словно маленькая обезумевшая обезьянка.

Всего этого мне точно будет не хватать…

Бесящего заливистого смеха.

Копны вечно торчащих кудрей.

Того как закатывает глаза в этой своей Смитовской манере. Прекрасно зная, что тем самым жутко выводит меня из себя.

Того, как покрывается пятнами смущения, но отчаянно борется с собой, демонстрируя выдержку.

Горделиво вскидывает подбородок и неизменно бесстрашно произносит нечто остроумное и язвительное своим дерзким языком…

В такие моменты я часто представлял себе, как именно заставлю её заткнуться. И если бы я хоть раз озвучил свои дурные мысли, нашей маленькой Язве это точно не понравилось бы…

Очень скоро всего этого у меня не будет. Так что пока я жадно заполняю бутылочку под названием «Джен». Чтобы однажды, глядя в чёрное, звёздное небо откупорить её и вспомнить всё то, что происходило в этот год.

Очередной сумасшедший, безумный год, в котором появилась Она…

*********

Её выпускной – ещё один обязательный пункт. Просто потому что так надо. Мы же семья, чёрт побери!

А потому я, одетый в костюм, стою в центре украшенного шарами зала старшей школы Блу Хай, вместе со своим лучшим другом Картером Лероем.

В конце концов, есть свои плюсы. Можно без зазрения совести рассматривать вступающий во взрослую жизнь цветник. Блондинки, рыжие, брюнетки. Выбирай не хочу…

Но вот незадача: мой взгляд постоянно возвращается только к одной девчонке. Той, что в лёгком бежевом платье. Потому что это не платье – это беда… Оно словно вторая кожа подчёркивает соблазнительные изгибы, переливаясь в свете прожекторов.

****** для моих глаз. Пристрелите.

Уверен, пока она произносила эту свою речь счастливого выпускника (репетицию которой я был вынужден слушать за стеной все последние сутки), мужская половина зала, истекая слюнями, откровенно пялилась на её ноги.

Сука, какая же она красивая…

Да только не моя.

– Давай покурим? – не выдерживаю я, нервно дёргая верхние пуговицы на рубашке.

Несмотря на вечернее время, духота в зале стоит невероятная.

Картер кивает, и мы направляемся к мужскому туалету. Когда-то именно сюда мы неслись во время перемен, чтобы наполнить лёгкие никотином.

Открываем дверь. Там в зале идёт церемония, так что здесь никого нет. Даже свет и тот не горит, помещение освещается только уличным фонарём.

Картер забирается на подоконник, а я по привычке останавливаюсь у той стены, что напротив. Он протягивает мне пачку сигарет, и тишину разбавляет неповторимый звук его зажигалки zippo с драконом. Той самой, из-за которой Картер едва не потерял свою Роуз.

– Значит, сегодня едете? Дженнифер собирала рюкзак и ей пришлось отвечать на мои вопросы.

– Да, сегодня, но Роуз об этом ещё не знает, – смеётся друг.

– А её мать? Поднимет кипиш ведь стопроцентно, – предупреждаю я.

– Да плевать, я уже задолбался переживать на этот счёт, – отвечает он, разминая шею.

Какой-то перекошенный ботаник в очелах заглядывает в туалет. Замечает нас, тушуется и сваливает. Да, пожалуй, репутация всегда бежала впереди нас.

– Ни черта не поменялось. Помнишь, как мы сняли с петель такую же дверь с женского туалета?

Лерой смеётся.

Мы хотели видеть, чем там занимаются девчонки. Озабоченные кретины…

– А когда ты пытался утопить здесь журнал с оценками? – напоминает мне он.

Память подбрасывает картинки шального подросткового периода. Даже вспоминать страшно.

– Потому что химичка поставила мне два прямо перед матчем. Тренер не допустил бы меня к игре, – опять по новой объясняю ему я.

– А, то есть ты украл его только поэтому? – хохочет он.

– Ну да, попытался утопить, но ничего не вышло. И тогда я решил тупо его сжечь, – улыбаюсь я. – Пожар устроил естественно, ловушка – сука сработала.

– И ты, умник, не придумал ничего лучше, чем выпрыгнуть в окно, – язвительно подмечает он.

– Я просто хотел уйти незамеченным, – невозмутимо отвечаю я.

Согласен. Полудурок.

– Но далеко с переломанными ногами ты не ушёл…

– Увы, – я смотрю на приоткрытую кабинку. – Никогда не забуду, что голова Джерома тоже побывала в этих унитазах. Ты ведь заступился тогда за меня, хотя мог остаться в стороне.

Лерой отмахивается небрежным жестом.

– Директрису чуть удар не хватил, когда Джером появился в её кабинете с дерьмом на голове, – громко смеюсь я.

– Я сказал ему, что вырежу его почку, если он сиюминутно не пойдёт и не признается в том, что сейф вскрыл он, а не ты.

Я киваю головой. Да, этот случай я отлично помню. На меня хотели повесить то, чего я не совершал. Разумеется, принял как данность, не пытаясь оспорить сей факт и выдать «своих». Да только вот Лерой – истинный борец за правду. Любит, чтобы всё было по совести. Потому и вмешался.

– Н-да. Слушай, друг, – решаю, что сейчас самое время поделиться планами на жизнь. – Уехать хочу..

– Надолго? Куда? – хмурится он.

– По контракту пойду служить. Рекрутер уже предоставил перечень недостающих документов.

– Не понял, – он удивлённо вскидывает бровь. – Ни хера себе новости. И давно ты решил?

– На днях подумал, всё взвесил, так что, – рассеяно пожимаю плечами и натянуто улыбаюсь. – Так будет лучше, для всех, Картер.

– И когда?

– Очень скоро. Здоров как бык, тесты прошёл, парашютная книжка в плюс – так что меня туда берут охотно. Сперва – базовый шестинедельный курс, а потом уже служба.

Лерой какое-то время молчит. Он явно в шоке.

– Какого хера с тобой происходит, Брукс? – наконец, настигает меня этот вопрос.

Хотел бы я и сам ответить…

Картер давно наблюдает за тем, что со мной творится. Но он отлично знает все мои заскоки, а потому никогда не лезет с советами, если я того не пожелаю.

– Просто не хочу видеть её, вот и всё, – честно признаюсь я.

Точнее не так: хочу видеть, но не могу. Предчувствуя, что закончится это плохо.

– А других вариантов что ли нет? – недоумевает друг.

– Лерой, я не собираюсь смотреть со стороны на то, как эти двое строят отношения. Мне это вообще не сдалось, – едва сдерживая рвущийся наружу гнев, говорю я.

– Так не смотри…

– Исайя был моим другом, как бы там ни было, и если она решила, что хочет… Короче, к чёрту всё, – выпускаю дым и смеюсь. – Твою мать, вот почему именно она, объясни? Терпеть её не мог, какого дьявола вообще так вышло?

– Не думал, что у вас настолько всё серьезно, – задумчиво произносит он.

– Представь себе, Лерой, у матери сейчас идёт предвыборная кампания: чистота репутации и тому подобное. И вот они с отцом застают нас: меня, жаждущего трахнуть сводную сестру в собственном доме и её, не слишком активно пытающуюся мне помешать. Полагаю, мать с отцом давно заметили, что происходит какая-то нездоровая херня.

Судя по его лицу, он удивлён.

– Очередную ссылку мне придумали, но знаешь, в этот раз я сам исчезну…

Вспоминаю, как мать всего пару недель назад невзначай обмолвилась о моём переводе в колледж Нью-Йорка.

Ну на хрен. В гробу я видал эту экономическую теорию. Всегда знал, что быть офисным планктоном – не моё.

– Не горячись, Брукс. Нормально всё будет.

Он хлопает меня по плечу.

– Слышь, Ромео, время поджимает. Давай хотя бы ты не облажайся со своей девчонкой! – подмигиваю ему я, глядя на циферблат наручных часов.

Как раз в этот момент с глухим стуком о стену бьётся дверь.

В полумраке заметно, что это парочка.

Наверняка решили заняться чем-то более интересным, нежели участием в нудной церемонии.

Девушка медленно делает шаг назад.

Мужской сбивчивый шёпот и тихий смех.

Смех, который может принадлежать только одному человеку.

Они целуются, ненадолго задерживаясь у входа. Его пальцы сминают её ягодицы, обтянутые тонкой, светлой тканью.

Ричи разворачивается и прижимает девчонку к стене. Она отклоняется чуть в сторону, подставляя шею.

И это просто ******. Меня накрывает. Ревность разъедает внутренности, как серная кислота. Стою и не могу пошевелиться. Челюсть свело. В ушах барабанами стучит вскипевшая кровь.

Сминаю пальцами пачку сигарет, чувствуя, как они ломаются.

Дженнифер медленно открывает глаза. Ловит мой тяжёлый взгляд, и всего на секунду мне кажется, что там мелькает нечто похожее на сожаление. Но потом… она просто поджимает губы и нехотя останавливает блондина, активно распускающего руки.

Ричи настолько увлечён её телом, что никак не может притормозить. Наконец, отвлекается от поцелуев и тоже поворачивается в нашу сторону.

Я бы расколол его зубы о керамическую раковину… Но мне до него дела нет.

Я, словно последний мазохист, внимательно рассматриваю детали.

Складки на платье.

Обнажённое плечо.

Его руку на загорелой коже её бедра.

Припухшие от поцелуев губы.

И глаза, сверкающие в полутьме вызовом.

Исайя с невозмутимым видом отходит от неё к двери и достаёт из кармана брюк свои выпендрёжные папиросы. Смотрит на меня, будто чёртов победитель. И я сдерживаю очередной порыв стереть глупое, собственническое выражение его лица о стену, выложенную новенькой плиткой.

Лерой бросает на меня обеспокоенный взгляд.

Нет, дружище, не сегодня…

Молча, едва сдерживая ярость, иду к выходу.

По пути случайно задеваю зарвавшегося Ричи плечом, с удовольствием отмечая тот факт, что в его глазах мелькает знакомая тревога.