Текст книги "Хроники Эллизора. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Спиридонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 47 страниц)

   – Шар! – воскликнул Гвидо. – Это мой шар!

   Он сделал решительный шаг вперёд и, уже не оборачиваясь, воскликнул:

   – Хочу быть великим и могучим властелином Эллизора! И всего мира вокруг! – и с этими словами Гвидо обоими ладонями с несколько нелепо растопыренными пальцами приобнял шар.

   Тот был действительно каким-то тёплым. И в первые секунды ничего не произошло. Но следом все почувствовали легкую вибрацию, которая исходила от шара и, кажется, шла куда-то дальше через стены и толщу скальных пород вокруг. Гвидо тоже ощутил, что шар вибрирует под его руками, а так же как будто становится несколько теплей. Более пока как будто ничего не происходило, за исключением того, что в сердце Гвидо кольнуло острой иглой и словно легкий электрический заряд прошёл через всё его тело. Впрочем, Гвидо не знал, что такое электричество, хорошо это или плохо, и как ему на это реагировать.

   Когда же Гвидо медленно повернулся и сделал шаг навстречу собравшимся, все увидели, что он сильно побледнел и как будто даже повзрослел лет на десять, если будет не правильней сказать, что постарел, не смотря на свой юный возраст.

   Однако в следующие мгновения бледность сошла, и Гвидо взял себя в руки. Голос его вдруг стал решительным, как никогда ранее.

   – Свершилось! – возгласил он с поразившей его самого уверенностью.

   Глава ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

   НОВОСТИ ИЗ ЭЛЛИЗОРА

   На этот раз Великий посвящённый беседовал с главным жандармом прямо у себя – наверху, на террасе дворцовых покоев, что ранее делал не так часто. По всей видимости, решил после всего происшедшего с Тимуром и собственной дочерью не показывать из дворца носа. Геронтиум ожидал, что Яков затронет тему возможной замены Тимура и уже обдумывал подходящие кандидатуры, но Великий маг пока помалкивал, как видно решив в ближайшее время обходится дежурным стражем. Зато – приступил к прямо репрессивной политике. Хорошо ещё, что после последней встречи в ресторане, держал себя с самим Геронтием как ни в чем не бывало. Правда, главстраж понимал, что обольщаться не стоит: Яков весьма мстителен и злопамятен и если уж чего задумал, рано или поздно это осуществит, ничего не забудет.

   – Значит, ведьму арестовать! Под стражу её в подвал главной тюрьмы! – известил Великий посвящённый с несколько задумчивым видом и не поднимая на своего собеседника взора.

   Затем Яков поднялся со своего плетеного кресла, в котором и любил проводить время здесь, на террасе, махнул рукой, чтобы Геронтий продолжал сидеть, не вскакивая со своего седалища, и принялся расхаживать за его спиной, чем изрядно жандарма нервировал: а вдруг возьмёт и, к примеру, пырнёт невзначай своим любимым ядовитым кинжалом. Конечно, это было крайне маловероятно, но всё же Великий посвящённый был не из тех людей, в отношении которых можно чувствовать себя комфортно, находясь к ним во время беседы незащищённой спиной.

   – Это нетрудно! – стараясь говорить спокойно и мягко, ответствовал Геронтиум. – Ведьму арестуем. А что будешь... делать... э-э... с Ганной?

   – Пока ничего. Подожду. Но ты обложи её плотной слежкой.

   – Обязательно! Да, вместо Тимура тебе нужен новый охранник.

   – Обойдусь. После его предательства я уже не смогу никому доверять. Вообще не пойму, как она его обворожила, чем? Неужели затащила к себе в постель?

   – Нет, это исключено. Я бы об этом знал. В принципе, твоя дочь пока вполне целомудренное создание... Но вообще – не совсем понятная история!

   – Может, намеками, только пообещала? Она же актриса по натуре, любит изображать из себя невесть что!

   – Это возможно... Но всё равно до конца не совсем ясно!

   – Из Ловерока нет вестей?

   – Пока нет.

   – Сообщи мне сразу, как только что-нибудь будет известно. Ты дал чёткие указания относительно этого гостя... Оззи или как он там?

   – Да! Заковать и доставить сюда прямо в цепях!

   – Хорошо... А ещё... у нас проблема! Боюсь, что серьёзная!

   – Какая? – осторожно переспросил Яков.

   – Дело в том, что запасами снадобья ведал один Тимур, – поделился информацией главстраж.

   – Да, это плохо!

   – Но ты... должен быть в курсе... э-э... – Геронтиум знал, что Великй посвященный должен быть в курсе, но все же несколько смущался.

   – Да, я понимаю, о чем речь... – Яков глянул на жандарма с легкой усмешкой. – Снадобье, которое он нам давал, это, фактически, помёт ядозуба...

   – М-м...

   – Да, я знаю... Помёт... только в сахарной пудре.

   – Надо срочно найти, где он прятал своих ядозубов, пока они не передохли! – Геронтиум вдруг высказал нешуточное волнение, которое его самого удивило. – Но... это крайне опасное мероприятие. Таллайские ядозубы очень ядовиты и очень опасны! Представь себе, что если один только их помёт имеет такое сильное действие, то каков же сам яд?!

   – У нас нет другого выхода! Без снадобья мы долго не протянем! Срочно займись поиском тайника с ядозубами! Скорее всего, это где-то здесь, в дворцовых подвалах! Кстати, ты уверен, что ядозубы именно таллайского происхождения?

   – Ну а чьи? Тимур был типичным таллайцем!

   – Возможно, что и так... – Яков вернулся к себе в кресло, чем заставил Геронтиума еле заметно, но облегчённо вздохнуть. – А возможно, что ядозубы из Непура. Слышал когда-нибудь про Непур?

   Геронтиум не сразу нашёлся, что ответить. Про Непур он кое-что знал, но не имел ясного ощущения, стоит ли высказывать это своё. Поэтому жандарм лишь неопределённо пожал плечами: мол, скорее не знаю, чем знаю, что там к чему с этим Непуром.

   Яков усмехнулся:

   – Проблема в том, что, если мы лишимся здесь ядозубов, то даже когда границы станут прозрачными, до Непура будет добраться крайне непросто. Да и уцелеть там гонцу будет тоже нелегко! В общем, надо будет организовать поиски в наших подвалах! Не мог Тимур держать ядозубов слишком далеко, ведь он никогда надолго не отлучался!

   Геронтиум в ответ кивнул: о подвалах он, конечно знал, но сами подвалы, не считая покойного таллайца Тимура, лучше всех знал сам посвящённый.

   – Ладно, ступай! – Великий маг сотворил прощальный взмах рукой, но в конце-таки добавил: – В подвалы пойдём с тобой только вдвоем, вместе. Нельзя, чтобы кто-нибудь ещё знал об этом!

   Когда жандарм удалился, Яков ещё довольно долго сидел в своём кресле неподвижно. Затем извлёк из складок одежды заветный кинжал и критически осмотрел его: не считая ядозубов, оставалась ещё одна проблема – он не знал, оставался ли в лезвии запас яда или теперь кинжал был пуст. Опять же заправкой кинжала ведал Тимур, который по воле случая от этого яда и погиб. Возможно, всё это и спасло на настоящий момент Геронтиума, расхаживая за спиной которого Яков ещё недавно мучительно боролся с навязчивой мыслью вонзить своему старому другу в шею отравленное лезвие. Остановило прежде всего не знание, хватит ли в кинжале яда для мгновенной парализации, а рисковать Великий посвящённый не хотел, зная, что главный жандарм всегда отличался удивительной пронырливостью и живучестью

   "Ну, ничего, поживи пока, – прошептал Великий маг, удаляясь с террасы к себе в покои, – тем более, что ты ещё нужен!"

   Действительно, заменить Геронтиума на его посту было не так просто.

   С утра Рем Голышев был не в духе, потому что ночью почти не спал. Сперва долго возился с документами и файлами, а потом уже за полночь вдруг позвонила Марина и опять началась та же волынка «любит-не любит, звонит-не звонит, чего думает дальше?». Про «дальше» у Голышева последнее время не было никакой возможности думать вообще или что-либо всерьёз планировать. Неожиданное вознесение на «весовский» Олимп да еще благодаря весьма драматичным и критичным для самого VES обстоятельствам, полностью лишили Голышева времени и сил хоть для какой-то личной жизни.

   Еще до трагедии с Зарайским Рем подумывал, а не сделать ли-таки Марине предложение, но теперь обстоятельства никак не способствовали, чтобы хотя бы мысленно вернуться к этой благочестивой идее. К тому же, ещё и до всех служебных неприятностей, Рем внутренне так окончательно и не пришел к определённым выводом. Разница в возрасте почти в двадцать лет всё же не шутка. Сверх того, "фильтр" самого VES мог не утвердить кандидатуру Марины: юная байкерша, то есть – неформалка, да ещё и со склонностью к употреблению легких наркотиков. Хорошо, что пока только лёгких. И хотя сама Марина клялась и божилась, что ради него, Рема, она в самой настоящей "завязке", причём – завязке навсегда, у достаточно опытного работника спецслужбы были основания сомневаться, что её клятвы вполне истинны и прочны. Нет, право же, зачем он с ней связался? Как в той поговорке, типа, "любовь зла"? Всё верно, к тому же Марина никак не сопоставима с козлом или, точнее, с козой как таковой. Вероятней всего она совпала с неким образом или типом женщины, который давно уже дремал где-то в подсознании Рема – и когда он совершенно случайно столкнулся с Мариной да ещё и при довольно экстремальных обстоятельствах, в которых невольно проявил своё умение драться жестоко и беспощадно, чем, по всей видимости, и покорил её сердце, – образ этот проявился, наконец, и взял-таки над Голышевым власть. Хотя, как это чаще всего и бывает, воплощение образа в реальности было весьма далеким от идеала.

   Да, это была довольно-таки банальная история, и Рем сам это отлично понимал, но, увы, ничего с собой поделать не мог, хотя и уже далеко не мальчик. Мало того, что не мальчик! – теперь даже и глава русского отделения мировой спецслужбы... И так вляпаться, как подросток какой-нибудь, честное слово! Это, не говоря уже о целой куче самых серьёзных служебных проблем! В общем, после ночного разговора с Мариной Голышев уснуть уже не смог и теперь, находясь в невольно обживаемом им кабинете Зарайского, с большим трудом подавлял рвущееся наружу раздражение.

   Для этого он, стоя у окна, делал вид, что любуется там типичным же урбанистическим пейзажем, стараясь не смотреть на доставшегося по наследству зама – всё того же Иванова. И надо было обязательно с мыслей о Марине окончательно на этого Иванова переключиться.

   – Так, может быть, это и неплохо, что этот звонок из Эллизора наконец случился? – переспросил он.

   – Было бы неплохо, если бы вовремя. А так – рановато. Неожиданно рановато. Кроме того, всё говорит, что использован "Золотой шар". Специалисты так считают!

   – Разве? Постой-постой... я же недавно листал документацию по этому Эллизору. Там о "шаре" ничего не сказано. Вроде не было там "шара"!

   – Вот именно... По документам... А по основным параметрам выброса это всё-таки "шар". Да и ничего другого наш "глухарь" не смог бы там скрыто разместить.

   Как и любому другому руководителю на его месте, Голышеву ничего не осталось, как тяжело вздохнуть:

   – М-да, опять этот "глухарь", значит... Зачем же ему сейчас активировать "шар"? Что за шутки с его стороны?

   – У специалистов есть опасения, что это не шутки... И что это не "глухарь"...

   – То есть?

   – Возможно, что шар активирован случайно. Кто-то из аборигенов постарался.

   Голышев молчал довольно долго. "Давно стекла не мыли здесь, что с наружи, что изнутри", – тупо подумал он не к месту.

   – Вы понимаете, что вы говорите? – наконец, произнёс Рем.

   – Так точно!

   – Это может означать настоящую катастрофу! Если шар активирован случайно, то есть – неподконтрольно!

   – Может... В тому случае, если шар активирован, оставлен в таком состоянии без присмотра и при условии, если в нём запустилась одна из имеющихся программ в определенной же комбинации под окружающую среду. Тогда... да...

   – А как это проверить?

   – Пока никак, к сожалению. Но... есть некоторая вероятность, что по причине активации шара "квадроцикл" там спустя какое-т время схлопнется, границы станут проницаемы, и наши агенты смогут действовать по всей реальности Эллизора.

   – Но ведь у нас всё равно пока туда нет доступа, а у них нет информации о "Золотом шаре".

   – Доступа пока у нас из-за "дуги" нет, но, кстати, есть шанс, что "шар" может в конечной перспективе повлиять и на "дугу"...

   – Это вряд ли! – махнул Голышев рукой. – У самого "шара" нет такой энергии, это же конструкция на изотопах!

   – У самого "шара" нет, а вот входить в симбиоз с теми или иными энергетическими источниками, в том числе и природного происхождения, "шар" вполне может...

   – Ага... И с вполне непредсказуемыми последствиями! – добавил Рем.

   – Это верно... – теперь уже вздохнул Иванов.

   – Сколько у нас вообще времени с этим "шаром"?

   – Трудно сказать точно. Какое-то время есть. Энергии у "шара" и впрямь мало, воздействие на окружающую среду будет неспешным...

   "Неспешным!" – с некоторой иронией подумал Рем. Слова-то какие этот Иванов знает! Сказал бы: "медленным", а то – "неспешным", надо же! Интеллектуал!

   Ещё помолчали. Голышев, как и полагается, первым прервал паузу:

   – Так что будем делать?

   – Вероятно, что пока просто ждать. И уповать на наших агентов там...

   – Ты бы ещё сказал – молиться! – не удержался от язвительности Голышев.

   Иванов промолчал, поскольку в области молитв был не специалист.

   – Ладно, извини... – Рем не любил проявлений несдержанности и язвительности. В самом себе, в том числе, не любил и потому, допустив такого рода ошибку, легко извинялся. – Выведи пока на большой монитор карту Эллизора. Посмотрим, есть ли там дополнительные энергетические источники...

   – Да, конечно! – ответил Иванов, осуществляя необходимы манипуляции с целью просмотра карты. – Насколько я помню, там есть один серьёзны источник – на самой окраине этой реальности. Вулкан. В Непуре!

   Глава ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

   СУДЬБОНОСНЫЕ РЕШЕНИЯ

   При всех происшедших и продолжающихся катаклизмах Леонарда не оставляла великая печаль о делах Закона. Разбор и сортировка бумаг архива продолжалась почти ежедневно с помощью ещё нескольких хранителей, но конца и края этой работе пока не было видно, а главное сам по себе вывезенный из столицы Эллизора бумажный корпус Закона не давал основания для разрешения проблемы по восстановлению оригинального или, иначе говоря, подлинного текста. Сами положенные собрания, торжественное возглашение и прославление Закона, разумеется, проводились в положенное время, поскольку и не могло быть иначе, хотя и в нынешнем помещении Амбара Закона выглядело это куда как убого по сравнению с тем, как это бывало ещё не так давно в Дворце Совета Закона в самом Эллизоре. Но всё то уже миновало – и нельзя было исключить, что миновало надолго, если не навсегда.

   Леонарда даже посещала парадоксальная мысль, что былая торжественность и пышность обстановки, сопровождающее возглашение и прославление Закона, только маскировали проблемы с утратой его подлинного текста, а вот теперь, когда всякая пышность и помпа были утрачены, сама проблема установления подлинности встала с особой остротой, никакой мишурой уже не скрываемая.

   Однако Леонард не был бы до мозга костей хранителем, если бы отказался от самой идеи восстановления подлинника.

   – Ты уверен, что вы тогда перепутали стеллажи? – уже в который раз пытал он одними и теми же вопросами своего друга Магируса. – Может быть, там и не было ничего?

   Одни сидели вдвоём на большой грубовато сколоченной скамье в углу самого Амбара Закона, возле части уже разобранных бумаг, аккуратно сложенных вдоль стены на простом дощатом стеллаже, который Леонард сколотил собственными руками из разрозненных старых, но ещё крепких досок. Был вечер, в тот день захолодало, и казалось, что не весна, но новая безнадёжная осень вступает в свои права, и скоро снаружи закружатся колючие белые мухи, не сулящие ничего хорошего с трудом пережившему последнюю зиму беглому клану. Но всё же впереди было лето, и Леонард надеялся ещё многое успеть.

   – То, что я эти бумаги туда запихал, я хорошо помню! – ответил Магирус, машинально кутаясь в новый плащ защитного камуфляжного цвета, добытый из найденного им подземного склада. – А вот перепутать сам стеллаж мы вполне могли. Я не исключаю такой возможности. Башня в этот момент рухнула. Фактически, мы спасались бегством. Да еще этот Кинг... то есть, Иван торопил!

   Проблема была в том, что какие-то бумаги, связанные с Законом, остались в архиве тайной полиции Маггрейда, где Магирус, фактически, будучи на положении раба, некоторое время занимался их же, этих самых бумаг разбором, доставленных туда и сваленных там после аннексии Лавретании. В самой же Лавретании эти бумаги, как известно, оказались уже более четверти века назад после всей той катастрофической же истории с подменой оригинала Закона. Именно из того архива Магирус успел, было, что-то спрятать в каркасе одного из стеллажей, но при поспешном бегстве из Маггрейда, скорее всего, со стеллажами возникла невольная путаница.

   – А как думаешь этот стеллаж всё ещё там? – не оставлял надежды Леонард.

   Слабый огонь трех свечей в помещении Амбара Закона давал немного света, зато причудливые тени прыгали на лицах и фигурах двух давних друзей и товарищей, что называется, по несчастью. "По героическому несчастью!" – подумал про себя Магирус. Он поймал себя на мысли, что вся скудость и странность обстановки, прыгающий или мятущийся свет, холод, орлиный профиль явно постаревшего и как-то усохшего Леонарда всё же не делают ситуацию или жалкой или комичной. Главный хранитель умудрялся сохранять прежнее мужество и достоинство, всегда свойственное истинному эллизорцу. И хотя самому Магирусу иногда казалось, что вся их жизнь окончательно зашла в тупик и выглядит не просто скорбно и безнадежно, но и что сами попытки выбраться из этой безнадежности обречены на неудачу, тем не менее, глядя на упорство, если не упрямство, Леонарда, он, Магирус, вновь ощущал, что ещё не всё потеряно, что какая-то надежда есть. Как сказал кто-то из древних, что бы там не происходило, всё равно нужно продолжать играть в мяч. Правда, старый учёный никак не мог вспомнить, кто это именно сказал и в каком именно контексте. Память, как говорится, стало уже не та. А может, речь не про мяч, а про меч, скорей всего? Хотя, нет, играть в меч вряд ли возможно, чаще играют всё-таки мячом. Магирус вдруг поймал себя на мысли, что давно не видел, не брал в руки простого детского мяча. Даже и не вспомнить уже, когда это было и было ли вообще когда-либо.

   – Вряд ли кто-либо ещё мог охотиться за тем стеллажом. Кроме меня о тайнике никто не мог знать. Другое дело, не известно, что уцелело в Маггрейде, а что – нет. Быть может, самого здания уже не существует! – старый учёный помолчал и добавил: – И как это проверить? Только, если опять побывать в самом Маггрейде!

   – Вот именно! – сказал на это Леонард.

   Магирус поднял на него удивленный взгляд, думая, что тот шутит. Но вид Главного хранителя не оставлял сомнений, что это вовсе не шутка.

   Тут их беседу прервал Иван Рейдман, который пожаловал с не менее серьёзной темой, чем вероятная, но, скорее, фантастическая возможность экспедиции в Маггрейд.

   – Вот и хорошо, что вы здесь оба, – сказал он, потирая руки и присаживаясь на одну из пустых деревянных скамей. – Однако ж приморозило сегодня, хотя, вроде, скоро уже лето?

   – Здесь в Лавретании всегда холодней, чем где-либо, – приветливо ответил Леонард. – Может быть чаю? Я недавно заварил.

   Рейдман не стал отказываться: чай у Главного хранителя всегда был хорош – из местных горных трав.

   – Тема такая... – через некоторое время сказал Иван, отхлебывая из старой металлической кружки горячий чай. – Мы тут думали, совещались и пришли к выводу, что все-всем надо переселяться на ту сторону – жительствовать на складе!

   – Это как? – удивился Леонард, поскольку пока никто прямо так вопрос перед ним не ставил.

   – Дело вот в чём... – было видно, что Иван Рейдман старается выглядеть как можно убедительней. – По всем признакам границы скоро станут вполне проходимы и, тогда, очень большая вероятность заключается в том, что сюда хлынет самая разная и опасная нечисть...

   – Мутанты?

   – В том числе. А может и что похуже, в том числе из других реальностей! Здесь на берегу, в поселке, нам не отбиться. А на складе отсидеться шанс есть. Тем более, что мы... – тут Рейдман почтительно кивнул в сторону Магируса, – смогли починить и завести дизельный генератор. Он даже там и не один. Плюс довольно большой запас солярки, электричество, принудительная вентиляция. Сдвижные ворота эти, ну, бронированные, теперь действуют, запрёмся и, если создать запас провизии, рыбы хотя бы там насолить, навялить, то несколько месяцев запросто отсидимся, а там, глядишь, нечисть схлынет... Шанс есть!

   Леонард ответил не сразу. В том, что говорил этот инородец, этот пришелец из иной реальности, безусловно, был свой резон: случись какое нашествие, здесь на открытом месте, в старом поселении с ветхими стенами им не устоять. Все погибнут, это очевидно. Но что-то мешало Главному хранителю согласиться так сразу, что-то свербело в душе: да, конечно, Закон! Получается, что все они теперь только и вынуждены заниматься вопросами элементарного выживания, тогда как прославление Закона, следование Закону умалилось в крайней степени. Создавалось такое ощущение, что почти все начали забывать Закон. Вероятно, это не мудрено по той простой причине, что ранее в благоденствующим много лет Эллизоре Закон было легко славить, будучи благодарными ему за это самое благоденствие, тогда как в состоянии бедственном, не ощущая прямого охранения и помощи от Закона, легко же о прославлении забыть.

   – Леонард! – решительно вступил в разговор Магирус. – Надо сделать так, как говорит Иван! Тут есть ещё важный момент. Не исключено, что подземные ходы тянутся от склада в сторону Маггрейда. С нашей стороны мы почти всё наладили. Можно начинать переселять народ, пополнять запасы. Одновременно будем исследовать, куда эти подземелья тянутся. Вдруг, повезёт пройдем под землёй до самого Маггрейда?

   Леонард не очень-то поверил Магирусу, но что-то затеплилось в его душе: вдруг и впрямь повезёт, тогда и не надо будет снаряжать отдельную экспедицию по верху, которая могла быть слишком опасной. Он, Главный хранитель, и так испытывал большие сомнения: и снаряжать поход за артефактами Закона опасно и пренебрегать Законом ему, хранителю оного, никак не годится. А тут всё само как бы складывалось.

   – Да, конечно, – сказал он, – так и поступим, как вы говорите. Только исследование тоннелей не будем откладывать!

   Вечером, на той стороне озера, в одном из помещений складских тоннелей уже переоборудованным под санчасть, обсуждали детали возможно продвижения под землёй в сторону Маггрейда. Совещание не имело секретного характера, поэтому здесь присутствовала мамаша Зорро, которая привычно разделывала всю ту же лавретанскую форель и пересыпала её солью. Заготовка припасов шла полным ходом, и хотя рыбный рацион всем уже давно надоел, иного выхода, чтобы не умереть с голоду, всё равно не было по той простой причине, что озеро избыточествовало рыбой, а более ничего из продуктов питания в избытке не было за исключением множества запаянных бочек с растительным маслом, которое каким-то чудом за многие годы в этих складских помещениях не испортилось. Наряду с наличием дизельных генераторов, примусов и топлива, соли и сахара, это было большой удачей, и позволяло надеяться, что можно будет пережить эти трудные времена.

   Участники совещания сидели на простых солдатских кроватях с жесткой панцирной сеткой, которая местами тоже почему-то умудрилась уцелеть и не изоржаветь в труху, хотя большинство сохранившихся на складе матрасов сопрели и были отправлены на выброс.

   – Спешки, разумеется, нет, но Леонард дал понять, чтобы мы не откладывали обследование далеко идущих тоннелей... – проинформировал всех собравшихся Иван Рейдман.

   – Это можно понять, – добавил Магирус, – его очень беспокоит судьба Закона, а без тех бумаг остаётся много неясностей.

   – Вряд ли имеет смысл сразу лезть прямо в Маггрейд! – озвучил своё мнение Антон Кокорин, в недавнем прошлом Ян Кривой. – Там может быть, что угодно, та же радиация.

   – Да, – согласился Рейдман, – вероятно, имеет смысл начать с небольших вылазок. Столбить, так сказать, дорогу. Не спешить с выходом на поверхность, но разведать, куда и насколько далеко эти тоннели тянутся. Где-то что-то расчистить или подлатать.

   – Пожалуй, ещё имеет смысл установить охраняемый пост на входе во внешние тоннели, – добавил Антон, – придумать какую-нибудь сигнализацию. Мало ли что? Вдруг какая-нибудь нечисть заявится оттуда...

   – Разумеется, я уже думал об этом, – Рейдман, как всегда, не позволял кому-либо перехватить инициативу. – Пост оборудуем, установим там крупнокалиберный пулемёт, никто не сунется! А пока создадим мобильную группу – с фонарями, факелами, верёвками и прочим снаряжением. Скажем, из трёх человек. Прямо завтра с утра можем сделать пробную экспедицию. Я готов составить компанию!

   Антон завистливо вздохнул: по причине травмы позвоночника он проводил все дни и ночи исключительно в лежачем положении и тяготился этим.

   – Оружие какое-нибудь не забудьте, – сказал он.

   – Я тоже пойду! – подал со своего места голос Магирус.

   – Ещё чего! – тут же вмешалась мамаша Зорро, отрубая голову очередной рыбине. – Нечего в твои годы шастать по разным опасным закоулкам!

   В большинстве случаев Магирус опасался вступать в пререкания с Зорро, но тут ответил абсолютно безапелляционным тоном:

   – Любая исследовательская экспедиция в наше время не может обойтись без присутствия учёного! Это не обсуждается! – и он неожиданно грозно глянул на Зорро, которая ко всеобщему удивлению промолчала, проглотив пилюлю.

   Из записок в тетради, найденной на складе.

   15 июня.

   Увы-увы, сегодня перемирие закончилось самым сокрушительным для нас образом. С утра пораньше, с самым что ни на есть рассветом, нас подняли на ноги залпы реактивной артиллерии и тяжёлых миномётов. Похоже, что Север решил взяться за наш аэродром всерьёз. Причём, били не только из под Краснокумска, но и – северней и южней тоже, так что, похоже, что если мы ещё не в кольце окружения, то в полукольце, это точно. Нашему взводу, охраняющему "Ближний привод" и подступы к нему, ещё повезло: огонь противника был в основном сосредоточен по зданию аэропорта и ангарам со складскими помещениями, где у нас расположены основные запасы продовольствия и боеприпасов. В результате горит и то и другое. Связи нет никакой – ни мобильной, ни по рации. Ждём, что будет дальше. Я – вместе с ефрейтором Дрейером в своём окопчике за пулемётом. На всякий случай прикинул, каков запас патронов в лентах и цинках – получается, что где-то на полчаса интенсивного боя, в общем, не густо. Правда, скорострельная пушка и станковый крупнокалиберный пулемёт в бэтээре в какой-то момент могут оказаться весьма кстати. Плохо, что экипаж этой "бэхи" почему-то так и не собрался окопать свою машину, вот приудурковатые лентяи! Не даром один полковник говорил, что половина потерь на этой войне происходят по причине нашего общего головотяпства и неопытности!

   16 июня.

   Зачем я вообще пишу этот дневник? В надежде, что эта несчастная тетрадь не сгорит, не будет пробита и порвана осколками, не вымокнет в моей собственной крови? Наверное и впрямь так: мною руководит какая-то тупая надежда, что эта тетрадка своего рода талисман... Итак, что я сейчас должен записать? Что, приняв неравный бой, я с остатками своего подразделения в числе трёх человек уже без вверенного мне пулемёта (который всё равно побило осколками и он пришёл в негодность) даже и не знаю, где именно нахожусь, в каком, то есть, лесочке, где нам и предстоит провести ночь без еды и воды, уж не говоря о том, что все мы имеем ранения, по счастью, как это говорится, лёгкие. Хотя чувствуем мы себя далеко нелегко. Более всего мучает жажда, но здесь нет ни речки, ни родника, ни даже обычных луж, потому что последнее время стояла жаркая и сухая погода. Есть пластиковая бутылка из-под "львиного" пива на полтора литра, но последнюю воду мы жадно высосали из неё ещё когда было светло.

   Итак, как мы сюда попали? С утра было тихо, только догорало задние аэропорта и мы уже хотели кого-нибудь послать туда на разведку, потому что кое-какое шевеление там наблюдалось, но связь так и не появилась, и к нам на "привод" почему-то никого не прислали. Но только мы стали пытаться выяснит, кому идти, как вновь, но уже с противоположной нам стороны, из-за аэропорта ударили "грады" и тяжёлая артиллерия, при том, что хорошо досталось и нам – один из снарядов угодил прямо в единственный наш бэтээр, который вчера мы сообща взялись-таки окапывать, но до конца не успели. В общем, "бэха" вместе с экипажем рванула так, что у всех заложило уши, куски железа и человеческого мяса полетели в разные стороны, в результате чего боеспособность нашего взвода резко упала. А дальше, после окончания массированного обстрела, мы увидели, что на посадочную полосу напротив чадящего здания аэропорта садится несколько вертушек, а из них, как горох, сыплется не то спецназ, не то кадровая десантура. В бинокль мы разглядели на бортах вертушек опознавательные знаки северян. В общем, наверное, самым умным было вообще не вступать в бой, а сразу и организованно с оружием и боеприпасами отступить за овраг и порываться к своим. Но нет же! Мы ведь герои, мы не может отойти без боя! Но, конечно же, всё получилось как всегда по-дурацки. Командир взвода приказал установить единственный у нас имеющийся восьмидесятимиллиметровой миномёт и вдарить по вертушках противника. Вдарить несколькими выстрелами получилось, хотя и, кажется, ни в одну вертушку не попали. Одновременно с этим мне пришлось переставлять свой пулемёт с одной оборудованной позиции на другую – необорудованную – по той простой причине, что эта новая позиция имела направление огня в сторону аэропорта, чего ранее мы никак не могли предполагать. После того, как мы установили пулемёт на новом направлении, и Дрейер перетащил туда все ленты и цинки с патронами, я вдруг вспомнил, что оставил в прежнем окопе вот эту самую тетрадь и, пока, не началась дальнейшая заваруха, решил за тетрадью вернуться. Это и спасло мне жизнь: в моё отсутствие наше новое пулеметное гнездо и ефрейтора Дрейера накрыло крупнокалиберной миной, так что оба окончательно вышли из строя. Не буду описывать, что осталось от моего сослуживца, но пулемёт, точно, уже никуда не годился. Вскоре ещё одна мина рванула по соседству, крупный осколок превратил в лоскуты-лохмотья моё правое ухо, а в левую руку, прям возле повязки на ладони впился ещё один осколок помельче. Кроме того, меня слегка контузило и я ненадолго потерял сознание. В общем, когда наши в с составе всего нескольких оставшихся в живых бойцов решили покинуть позиции, будучи уже не в состоянии противостоять наступающему со стороны аэропортампротивнику, у меня не было никакого выбора: меня просто пнули-толкнули в овраг со словами "Уходим!"