Текст книги "Хроники Эллизора. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Спиридонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 47 страниц)

   – Нет, так дело не пойдёт, дорогой мой эллизорец! Если ты ослабнешь от голода, то тем более не сможешь помочь своему отцу!

   Оззи с неприязнью глянул на Геронтия и промолчал.

   – У меня есть некоторые соображения, как помочь тебе и твоему папаше! – продолжил Геронтий. – Мы готовы отпустить тебя в Эллизор! Правда, на определённых условиях! Имей в виду, что всё это уже одобрено высшим руководством! Но прежде чем мы начнем говорить об этом, ты должен привести себя в порядок. Пожалуйста, подкрепись, умойся, и мы совершим небольшую прогулку! Во время неё всё и обсудим...

   После минутного колебания Оззи согласился. Да и, в самом деле, какой ещё у него был выход? Голодовка подтачивала его силы, сбежать он не мог, а тут сами маггрейдцы предлагают помочь его отцу! Может, это и подозрительно, но ничего не поделаешь: главное, попасть в Эллизор, а там будет видно!

   Примерно через час, они уже ехали в лёгкой пролётке по улицам Маггрейда в сопровождении двух верховых стражников с помповыми ружьями за плечами. Возле одного из домов к ним неожиданно подсел Главный советник Сарторий, и кавалькада стражи увеличилась ещё на четыре человека. Оззи сидел на переднем сидении спиной к движению, прямо напротив двух властных вельмож, от которых зависела его судьба и, что не исключено, судьба его отца и других близких.

   Сарторий и Геронтий заговорили друг с другом, не обращая на Оззи никакого внимания, словно он и не соседствовал с ними в пролётке или был неодушевлённым предметом.

   – Империус принял окончательное решение, – сказал Сарторий, – в Вирленде будет построена башня!

   – Башня? – переспросил Геронтий. – А зачем нам башня? И большая будет башня?

   – Подозреваю, что это будет грандиозное сооружение, которое совместит в себе техническое и культовое значение... Кстати, давай отправимся туда, мне сегодня нужно там побывать...

   И Сарторий дал указание кучеру держать путь в Вирленд через центр Маггрейда. Выбор именно такого маршрута был неслучаен: Сарторий желал, чтобы Оззи как можно более впечатлился величием и мощью столицы клана. Заинтересованность Главного советника в Оззи объяснялась не только любовью к гладиаторским боям, но и тем, что он был сыном одного из высокопоставленных лиц в Эллизоре. Сарторий знал, что интересы Маггрейда и Эллизора рано или поздно пересекутся. То есть, разумеется, они пересекались и раньше, но это было ещё некритично. А вот теперь, когда Маггрейд усилился и обрёл значительную техническую мощь, внешняя экспансия станет неизбежной, но на её пути, как кость в горле, оказывался Эллизор. Этот клан – один из ближайших соседей и лежит на перекрестье основных, в том числе и торговых, путей, так что обойти его никак нельзя! Но будь это обычный клан, Маггрейд легко бы подмял его под себя! Однако Эллизор и эллизорцы – это совершенно особый случай. Недаром же есть поговорка: упрям, как эллизорец, и эта поговорка точна: Эллизор, с его дремучим Законом и обострёнными моральными представлениями, с его крайней внутренней обособленностью, невозможно ассимилировать или поглотить, а прямая война на уничтожение сейчас не выгодна имиджу Маггрейда.

   Одно время Сарторий питал надежды на то, что удастся приручить Эллизор с помощью Главного хранителя Закона Анасиса, который тот ещё плут, но опыт показал, что этот тип, пусть и корыстен, подл и хитёр, но сдать Эллизор будет не в состоянии, поскольку это просто не в его силах. Но вот, наконец, случай представился! С помощью этой троицы из Эллизора стало известно, что во властных структурах последнего назрели потрясения, и заполучить в Маггрейде в качестве заложника сына одного из хранителей, пожалуй, большая удача. Ну, и в качестве гладиатора тоже, почему бы и нет, это неплохая "легенда". Естественно, всё это Сарторий не стал излагать Оззи. Пока что общая задача не так уж сложна: Оззи и так загнан в угол, и нужно только указать ему надлежащий выход.

   – Так вот, дорогой наш храбрец, – обратился, наконец, Сарторий к Оззи, когда они миновали центр Маггрейда, – ты оказался в очень трудной ситуации... Во-первых, ты с друзьями можешь быть обвинен в шпионаже... А во-вторых, что ещё хуже, ты виновен в убийстве нашего тюремного стража... Та рана, которую ты нанес ему, оказалась смертельной... – Тут Сарторий сделал для произведения наибольшего эффекта паузу, и Оззи совсем сник. – А как ты, наверное, знаешь, дружок, – продолжил советник, – Маггрейд не любит, когда убивают его людей – и, если дать такого рода обвинению ход, то результатом будет смертная казнь... Но... – тут Сарторий сделал вид, что ему надо высморкаться, достал носовой платок и пару раз приложил его к носу. – Но, дружок, ты нам очень понравился как боец, и мы решили сделать для тебя исключение. Мы, так и быть, отпустим тебя в Эллизор, где ты должен будешь уладить свои дела, после чего ты вернёшься и поступишь на условиях пятилетнего гладиаторского контракта в известную тебе гладиаторскую школу. Заметь, что даже не в качестве раба или преступника, чего ты, вообще-то говоря, и заслуживаешь, а в качестве вольного контрактника. Думаю, ты должен согласиться, потому как других вариантов у тебя просто нет...

   Оззи медленно кивнул: действительно, даже если он сейчас выпрыгнет из коляски и даст дёру, вряд ли он сможет уйти далеко, когда по всему Маггрейду столько стражи. Да и Белла всё равно остается у них...

   – Я вижу, ты что-то хочешь спросить? – улыбнулся Сарторий и своей улыбкой чем-то напомнил Оззи Главного хранителя Анасиса. И действительно, они были во многом схожи: и возрастом, и телосложением, и выражением лица, и той же лживой, но словно бы одновременно искренней улыбкой. Может быть, они похожи и своей подловатостью? – Наверное, ты хочешь спросить о своей невесте? Не беспокойся, как только ты вернёшься и поступишь в гладиаторы, мы сразу отпустим её в Эллизор. Честное слово советника, так и будет! В конце концов, пять лет не такой большой срок, а вы оба ещё совсем юны, так что твоя невеста сможет подождать эти несколько лет. Если хочешь, мы можем всё это прописать в контракте, чтобы ты не волновался относительно её судьбы... Ну, вот, и Вирленд, дружок, пожалуй, тебе придётся прогуляться обратно с одним из стражей, а мы с Геронтием пока займёмся делом, так что я с тобой прощаюсь и желаю удачи в эллизорских делах, а все детали тебе позже изложит наш главный полицейский...

   Вельможно взмахнув рукой, Сарторий вышел из коляски и направился вместе с Геронтием и большей частью стражи к огороженной старым бетонным забором территории, бывшей, по всей видимости, тем самым Вирлендом, которому ещё предстояло сыграть в судьбе Оззи, да и всего Эллизора, весьма значительную роль.

   Но, естественно, Оззи ещё не мог знать об этом. Он просто огляделся, и окружающая местность не произвела на него особого впечатления: довольно унылые холмы вокруг, заросшие маггрейдским мутировавшим тростником. Оззи вспомнил, что этот тростник очень опасен: если продираться сквозь него без специальной защитной одежды, то острые листья этого дикого послевоенного растения могут рассечь тело до костей.

   – Ну что, пошли? – хмуро буркнул страж, которому конвоировать Оззи пешим ходом не доставляло никакой радости.

   – Пошли, – согласился Оззи.

   Особой радости он тоже не испытывал, но по крайней мере у него появилась хоть какая-то надежда.

   С утра вновь выздоровевший Анасис появился в Высшем Совете и принялся ускоренными темпами заниматься подготовкой судебного процесса по делу Чужестранца. Правда, тут же начались сложности: куда-то запропастился начальник стражи Корнилий, который до сего дня всегда отличался исполнительностью и пунктуальностью, а теперь просто не явился на службу.

   Это, конечно же, несколько выбило Анасиса из колеи, ведь именно Корнилий наиболее сведущ во всех протокольных тонкостях обвинения. Пока Корнилия искали по всем Эллизору, Главный хранитель взялся сам разбирать бумаги и свидетельские показания. Впрочем, всё было не так уж плохо, ведь главный козырь обвинения – Чужестранец – был заключён в тюрьме и мог быть представлен на процессе воочию. Однако память сыграла с Анасисом плохую шутку: сколько он ни напрягал мозги, никак не мог вспомнить, допрашивал ли он Чужестранца? Вроде должен был, вроде даже к нему направлялся, но дальше... дальше – словно черный провал... Да, видимо, как раз в то время Анасису стало плохо, и его отвезли к Деоре. Хорошо, хоть она вновь помогла... Да, так оно и есть: протокол допроса Чужестранца отсутствовал. Придётся допрашивать непосредственно в суде, может, так будет и лучше... Тут Анасис запнулся в естественном течении собственных мыслей: а что там происходило вчера у Деоры? М-да, стареем... Почему-то память ничего из вчерашнего вечера не сохранила.

   Наконец, Анасис сосредоточился и постарался свести все имеющиеся факты воедино. Пожалуй, почти всё клеилось, даже несмотря на то, что Эндрю и Силентиус отказывались свидетельствовать против Оззи и Леонарда, а отец Беллы Александр вообще не соглашался выступать в суде. Но Анасис из своего опыта знал, что в сложных судебных разбирательствах редко всё идёт гладко и в соответствии с первоначальным планом. Невозможно предугадать, какие именно факты или сведения могут всплыть в тех или иных показаниях. Вообще, как думал сам хранитель, хорошее судебное дело это всегда творческий процесс. Да, Анасис всегда мнил себя творческим человеком: все его остальные интриги, дела и делишки не давали такого яркого творческого удовлетворения, какое могло дать продолжительное по времени и яркое судебное разбирательство. Если бы Главный хранитель имел представление о былой инструментальной музыке, то, наверное, сравнил бы себя с дирижёром симфонического оркестра – по крайней мере, тогда, когда возглавлял важные судебные процессы. О-о, воплощением Закона в жизнь надо дирижировать, это есть целое искусство! И один из важнейших факторов в управлении такого рода процессами – целостное представление о том, что именно ты хочешь, можешь сказать. Это есть и необходимость иметь некий изначальный конкретный образ формируемой тобой реальности.

   В том-то и заключалась беда, что на этот раз цельный образ в сознании хранителя никак не складывался. Что-то препятствовало тому. Препятствовало в самом сознании Главного хранителя, словно там появилась существенная, недоступная контролю Анасиса область, которая сама пыталась влиять на принимаемые им решения. Однако не отступать же от задуманного исключительно только по причине того, что образ будущего суда внутренне пока не оформился. "Ничего, там будет видно", – подумал Анасис и поинтересовался у одного из стражников, не нашёлся ли Корнилий. Пока не было никакой информации. "И всё же чего-то не хватает, – продолжал размышлять Главный хранитель, – задора какого-то, что ли, нет, куража, радости..."

   Вот именно, не было радости! Она обветшала, истаяла, истощилась. Быть может, фокус заключался в том, что в особенности поубавилось элементарного бытийного радования, или, проще сказать, радости жизни. Да, вероятно, с тех пор когда не стало любимой супруги хранителя, с того момента как ему, охраняя Закон, пришлось самому отравить её... А ведь было время, когда Анасис чувствовал неподдельную переполняющую всё существо радость! Правда, вполне чистой и цельной эта радость была только в детстве, да, отчасти, в юности, позже – с того времени, как он стал хранителем, – радость приняла другие формы: превратилась в то, что в некоторых опасных спортивных состязаниях называют "кураж". Иначе, это ещё можно поименовать чувством риска, адреналином в крови... Без этого Анасис тоже не мог жить, это как вино, как наркотик, причем посильней, чем гашиш или кокаин... А вот радость, настоящую радость во всей полноте можно испытать только в детстве...

   Главный хранитель вспомнил праздник Листопада: то, как это происходило во времена его юности. Это были годы первого кланового замирения, жили бедно и голодно, да и сам праздник оформлялся с гораздо меньшей помпой, чем сейчас. Так, хороших берёз вокруг было не найти, они тогда, кажется, и не росли в этом климате. Потом, позже, вывели специальные южные сорта берёзы, насадили их в Эллизоре и начали совершать праздник Листопада куда более пышно... А тогда... привезённая с большими трудностями и опасностями с севера чахлая берёзка была воплощением верности своим корням и чему-то, наверное, высшему! И опять же, как ни странно, то был символ настоящей радости. Хотя, если задуматься, чему здесь особо радоваться? Да, праздник Листопада это символ завершения страды, сбора урожая, удачно прожитого трудового года, надежда на то, что и будущий год удастся прожить без войн, голода и особых потрясений. Ни один клан, ни один народ не может обходиться без символов, обычаев, без своей героической истории. Проблема в том, что с окончанием Последней мировой внутри сформировавшихся кланов с этим были неслучайные проблемы. Да, эллизорцы считали, что их клан основало некое северное племя, мигрировавшее южнее из-за войн и экологического загрязнения той территории, на которой пришлось жить ранее, но ведь установить, вычислить первичную этническую основу Эллизора оказалось невозможно! Словно явились родоначальники клана почти неоткуда, посадили в центре столицы берёзовую Аллею славы Эллизора, и одним этим ограничилось всё их историческое прошлое. Не густо! Прямо скажем, бедновато! Южные крови быстро перебили северное происхождение. Вот и осталось всего несколько рудиментов, типа обязательной берёзки в день праздника Листопада, а серьёзной исторической памяти всё равно нет. И тем не менее Анасис готов был поспорить, что те давние уже детские впечатления от общей атмосферы праздника, жёлтые, оранжевые, багряные искусственно изготовленные листья, которыми украшали привезённое из дальнего края дерево и которые под праздничное торжественное пение с помощью специального устройства срывались с ветвей, а далее с помощью искусственного вихря кружили в воздухе над центральной площадью, – всё это было тогда очень живо, празднично, неповторимо...

   Когда в очередной раз вошел страж с докладом, Главный хранитель сидел среди вороха бумаг с отсутствующим видом и блуждающей детской улыбкой на устах. Впрочем, длилось это совсем не долго. Уловив, что в помещении кто-то есть, Анасис встрепенулся и спросил:

   – Ну что?

   – Осмелюсь доложить, – проговорил страж, – начальник охраны Корнилий найден!.. – тут страж запнулся, подбирая слова, и наконец, выпалил: – Он находится в состоянии запоя!

   Вздрогнув от неожиданного известия, Ананис поднялся из-за металлического хранительского стола и слегка потянулся, с некоторым удивлением отметив, что не ощущает привычного похрустывания и ломоты в костях: тело было каким-то невесомым, будто отсутствующим. Вообще, если разобраться, не такое уж это и неожиданное известие: каждый человек имеет свою слабость, от каждого человека можно ожидать чего угодно. Корнилий и так держался достаточно долго и не мудрено, что в решающий момент сломался.

   "Ничего, – подумал Главный хранитель, – обойдусь и без него, справлюсь как-нибудь, чай не в первый раз. Надеяться можно только на себя!" С такими вот обыденными мыслями Анасис решил вернуться к работе и наугад достал из нижнего ряда один из запылённых томов со стенограммой какого-то старого процесса. Хранитель любил перед предстоящим судебным заседанием окунуться в историю уже давно прошедших судов, потому что это порой наталкивало его на свежие идеи или подсказывало неожиданные ходы. Недаром же говорят, что всё новое есть хорошо забытое старое. Однако когда Анасис наугад раскрыл том, из него выпала средних размеров тетрадь, явно ещё довоенного выпуска, с пожелтевшими страницами, наполовину исписанными чернилами синего цвета и не исключено, что старинной шариковой ручкой.

   С удивлением Анасис перелистал страницы и почувствовал, как сильно задрожали его руки.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ТЕТРАДЬ, НАЙДЕННАЯ

ГЛАВНЫМ ХРАНИТЕЛЕМ

"

Невероятно, но можно сделать вывод, что врем

ё

н года почти не стало

:

летом чуть теплее, зимой чуть холоднее, но вс

ё

так же дождливо и слякотно. Ясного синего неба почти не бывает

–

только иногда

,

в редких разрывах сплошной облачности. Скорее всего,

это последствия так называемой

ядерной зимы, хотя, думаю, до этой проклятой войны вряд

ли кто, даже и представители учё

ного мира, отдавали себе отч

ё

т

в том

, чем это вс

ё

может обернуться. Нет, они, конечно, могли рисовать картины внешне гораздо более ужасные, вплоть до полного уничтожения среды обитания человека, но того, что именно с этой само средой произойд

ё

т, какие сдвиги, какие неожиданные, точнее

,

непостижимые человеческому уму мутации

возникнут

,

–

этого, надо думать, тогдашние яйцеголовые никак не могли

себе представить

.

Сегодня вновь пришлось восстанавливать ограждение. В течение ночи было две попытки прорыва

:

одна пустяковая, другая

–

довольно опасная. В первом случае какая

-

то мелкая тварь подорвалась на старой пехотной мине ещ

ё

в первой полосе ограждения. Поскольку на месте подрыва

были

видны лишь мелкие ошм

ё

тки, то мы даже и осматривать их не стали. А вот на третьем участке дела

оказались

посерь

ё

зней: там прорвалась довольно большая тварь (размером с довоенного бурого медведя) и даже успела сильно поранить дежурного стража

–

прежде чем этого монстра смогли завалить

несколькими

зарядами из двуство

лок

. Вообще, использование огнестрельного оружия ввиду ограниченного боезапаса

является

случаем чрезвычайным, однако при осмотре убитого монстра,

пришлось согласиться

, что иного выхода

у стражей

не было. Мутант сей явно ещ

ё

неизвестного нам рода: какой

-

то гладкокожий, почти без шерсти, со сплюснутой шир

окой мордой, саблезубый

и, главное,

с

очень длинными изогнутыми когтями, которые своей формой напоминали, скорее, небольшие тщательно заточенные кинжалы

, чем когти

.

–

Во

-

о какие, вид

а

л

?

!

–

сказал старший караульной смены.

–

Как он старика

-

то нашего ими полоснул! Т

от, видно, не жилец!

–

Кого?

–

переспросил я.

–

Да Ивана нашего, Ивана! Жаль его, самый старший он у нас,

много чего из довоенного помнит!

Э

х, не повезло ему, как раз

он

дежурным здесь стоял, когда э

та чудища

поп

ё

рла

... И

как

ведь быстро скакала

, как на пружинках! Эх, как мы теперь без Ивана

?

!

До меня не сразу дошло

,

о ком он говорит:

–

Ты об этом русском старике говоришь?

–

Русском?

–

переспросил старший караульный.

Вообще

-то

говоря,

сейчас, после войны, национальные особенности и различия почти начисто ст

ё

рлись в сознании уцелевших.

–

Ну да, вроде из русских

...

Он же, кстати, этот как его...

Эх

,

забыл

,

как называется

...

А-

а, вспомнил, поп он, кажись, был до войны!

–

Кто?

–

удивился я, потому что слышал об этом впервые.

–

Ну, этот... священник

то есть!

–

Он сам об этом говорил?

–

Говорил?

–

караульный задумался.

– Да сам вроде не говорил –

другие говорили

...

Тут и я призадумался. Дедка я этого знал только внешне, может быть

,

от силы перекинулся однажды парой фраз, не более того. Был он уже слабоват для

серьёзных

работ и поэтому н

ё

с в основном караульную службу, проблем которой я прямо не касался, за исключением разве что, вот как сейчас

,

случаев

серьёзных

прорывов. Причины помалкивать о сво

ё

м прошлом у старика,

наверное

, были. Многое из того, что было связано с институтами довоенного прошлого, у оставшихся в живых

часто

вызывало

, что называется

не

мотивированную

злобу

. Мне вообще казалось, что вс

ё

священство, к каким

бы

конфессиям оно

н

и

принадлежало

, погибло во время войны или было вырезано в самые первые год

-

два после окончание активных боевых действий.

Этому старикану, как видно, удалось хорошо замаскироваться

и уцелеть

. Хотя

всё равно

ведь раскусили

!

К

ак видно, спасло его то, что в принципе он заслуживал уважения, да и приня

тые внутри нашего клана нормы

толерантности

,

в целом

,

работали

:

не грызть друг друга, какое бы прошлое

кто не скрывал

.

А скрывать что-либо или просто опасаться за себя мог почти каждый.

–

Он

жив?

–

спросил я.

–

Пока жив,

–

ответил караульный.

–

Но боюсь, долго не протянет. Раны уж больно

серьёзные

.

–

Ладно, пойду навещу его,

–

сказал я максимально равнодушным тоном, чтобы не выдать свою заинтересованность.

–

Мутанта пока уберите в погреб н

омер шесть, он пустует, я потом

проведу подробный осмотр

"

.

   Анасис на время оторвался от чтения случайно обнаруженной им тетради и слегка перевёл дух. Пальцы уже не дрожали, но тревога только усилилась. Кто же, кто же мог спрятать здесь эту старую тетрадь, содержащую крайне опасные для дела хранителей записи? А ведь тот, кто знаком с данными записями, при определённой осведомленности в истории Эллизора, легко может подобраться к самой главной тайне Закона. Это мог быть тот же Леонард – ещё до своего заключения в тюрьму.

   Хранитель отставил в сторону кувшин с вином и налил себе воды: в подобной ситуации надо стараться сохранять трезвую голову. Несколько раз тряхнув оной, Анасис попробовал сосредоточиться и вновь открыл тетрадь:

"

Старик Иван лежал в общем лазарете, в дальнем углу.

Меня предупредили, что хотя он

и в сознании, но вряд ли пережив

ё

т эт

у

ночь

. К тому же рассудок его может помрачаться.

Я молча присел возле его кровати. Почувствовав, что рядом кто

-

то есть, он открыл глаза и некоторое время молча смотрел на меня

,

видимо, не сразу узнав, кто приш

ё

л к нему. Он

,

действитель

но

,

был стар, а теперь

,

после смертельного ранения

,

его глаза горели лихорадочным блеском, но между тем в старческом его облике я

вдруг увидел

неизгладимое благородство, на которое раньше не

обращал

внимание.

–

А

-

а,

это ты...

Михаил, ты приш

ё

л!

–

Да, почтенный Иван, спасибо тебе, что защитил нас от этой твари! Как ты себя чувствуешь?

Старик посмотрел на меня с недоумением, словно не понимая, о ч

ё

м я говорю.

–

Это вс

ё

неважно, я вс

ё

равно скоро умру,

–

проговорил он м

едленно, взвешивая каждое слово.

–

В

ажно другое

:

что будет с нашим кланом...

Я пожал плечами: меня тоже занимал этот вопрос, но

определённо

го ответа у меня не было. Мало того

,

не было и особых надежд: скорее всего

,

речь шла исключительно о выживании

, при

ч

ё

м без особых на то перспектив, потому

что

сообщество наше было малочисленно, а запасов оружия, техники и продовольстви

я не так много. Сверх этого, по

соседству

располагались

более могущественные кланы, ожидать от которых особого миролюбия не приходилось. Не говоря уже о том, что в последний год активизировались различные мутанты...

–

Клан может выжить и подняться!

–

вдруг уверенно проговорил старик, и глаза его

ещё

сильнее

загорелись.

–

Возможно, что и так,

–

спокойно ответил я, понимая, что старик может бредить.

–

Но, к сожалению, у нас нет к тому

серьёзных

оснований...

–

Основания

всегда есть!

–

умирающий прост

ё

р из

-

под одеял

а

сухую жилистую руку с неотмытыми кровавыми следами и схватил меня за запястье.

–

Господь до конца не оставит своих людей!

Ну, конечно, это уже начался религиозный бред, подумал я и хотел

было

промолчать, но не смог сдержаться, потому что в принципе не люблю высокопарных речей, от кого бы они

не исходили.

–

Прости меня, почтенный,

–

сказал я, с трудом

скрывая сво

ё

раздражение,

–

но история последних лет показала, что

если даже Всевышний и существует, то ему глубоко плевать на наши страдания и нужды. Иначе бы Он не допустил великой войны и того положения, в котором мы находимся сейчас!

Старик некоторое время молчал, рассматривая меня, словно стараясь понять, того ли че

ловека он видит,

ко

торо

го желал бы

лицезреть

перед собой.

–

Ты, Михаил, как и большинство, не понимаешь,

что

,

на самом д

еле

,

произошло,

–

наконец проговорил он спокойно, хотя и с видимым трудом.

–

Произошла не просто мировая война. Сама по себе эта война была лишь следствием. Следствием того, что большинство людей совсем забыли о Боге. Даже мы, христиане, стали о

Нё

м забывать. Нас слишком увлекли иные реальности... Пагубность этих увлечений мы так до конца и не поняли, не осознали... Но это долгий разговор, а у меня нет времени. Проблема в том, что это не Всевышний нас оставил, а мы удалились от него в иную среду обитания... Как будто грехопадение произошло ещ

ё

раз, с новой силой....

–

т

ут старик опять замолчал, собираясь с мыслями. Было заметно, что ему становится вс

ё

хуже.

–

Впрочем, ты не пойм

ё

шь этого, ты тоже уже сросся с этой реальностью и не знаешь

ничего

другого. Пойми только, что Господь вс

ё

равно хочет

всем блага, хочет всех спасти... Да, оставих Тя, не остави мене...

Но в новой реальности Он не может действовать прямо

–

так

,

как раньше

,

дарова

в

нам общение с Собой непосредственно... Тепе

рь Он действует иными

путями...

В словах старика было нечто завораживающее, так что я невольно поддался какому

-

то внушению, своего рода магии его речи, и невольно почувствовал, что

...

верю ему. Вера

?.. Ну да, я ощутил, что старик именно имеет веру, чего ни у кого вокруг уже не было в принципе.

И говорит тоже с верой...

И вот это нечто, это качество

,

или как там ещ

ё

эту самую веру можно было бы определить, проще сказать

,

наличие этой самой веры вдруг показалось мне

,

действительн

о

,

великой и важнейшей ценностью

. Г

ораздо более важной, чем просто физическое выживание в этом проклятом послевоенном мире. Решительно за всю мою предыдущую жизнь это было самым

великим

открытием. И сам

ым

удивительным было то, что вс

ё

это исходило от смертельно раненного старика, которого проще всего было бы счесть не про

ро

ком, а просто умирающим сумасшедшим.

Но я

верил, что это далеко не так. Иван, вероятно, понял, что его слова достигли цели

,

ещ

ё

крепче сжал мою руку и уже громким ш

ё

потом произнес:

–

Ты должен поступить следующим образом! Ты станешь во главе Эллизора...

–

Что?

–

не понял я.

–

Назов

ёшь клан

Эллизором!

–

Почему это Эллизором?

–

Не важно, не могу сейчас объяснять! Но так надо!

–

старик замолчал, вновь собираясь с мыслями.

–

А теперь самое важное

! –

продолжил он.

–

В Эллизоре

выше всего

должен быть Закон! Иначе клан не выживет!

–

Какой закон?

–

удивился я.

–

Закон будет дан специально, если ты исполнишь то, что я тебе говорю! Каким образом это будет

–

не знаю, но Господь сам решит... Но для этого вы все должны соблюсти несколько важнейших условий!

"Уж не бредит ли он в самом деле,

–

вновь

закралась в мой ум предательская мысль,

–

условия какие

-

то".

–

Так вот послушай и не забудь! Условия таки

е: справедливость и милосерди

е

по отношению

ко всем членам клана

,

в том числе к

больным, увечным и умственно не

полноценным. Следующее... вы должны отказаться от магии и колдовства любого рода! Знаю, сейчас это ещ

ё

не очень распространено,

но настанут времена, когда вс

ё

вокруг

подчинится магии

, но Эллизор должен быть свободен от этого!

«Однако!»

–

подумал я и хотел

кое-что

уточнить у старика, но тот вновь сжал мою руку:

–

Не перебивай!

–

выдохнул он.

–

Постарайся вс

ё

запомнить! Откажитесь от магии

,

и будет вам благо от самого Господа!.. И

...

следующее... В какой ситуации

бы

н

и

находился Эллизор и сколько бы у вас н

и

было женщин и семейных пар, вы должны обязательно рожать всех детей! И для этого постараться создавать отдельные семьи, охранять их и поддерживать. Тогда вам будет помогать Всевышний!

Я невольно д

ё

рнул рукой, и старик ослабил свою хватку.

–

Но ты же

знаешь, почтенный, что после

войны рождение детей стало очень сложным делом,

–

проговорил я

,

–

большинство родов заканчиваются

смертью

матери. Многие женщины из

-

за э

того вообще боят

ся иметь детей!

–

Я знаю,

–

старик уже лежал, смежив очи, как видно

,

смертельная усталость начала побеждать его,

–

но если вы не выполните этого условия, то все погибнете и Эллизора не будет. Кроме того, со временем, если не отказывать

ся

от детей, если не убивать их, смертельные исходы в родах уменьшаться и прекратятся... Нужно какое

-

то время для этого...

Старик замолчал и, похоже, погрузился в себя. Я

тоже молчал в течение нескольких

минут, стараясь осознать вс

ё,

что услышал. Почему

-

то во мне росла уверенность, что вс

ё

это не бред, но та правда, которая всех нас может спасти и которой до сей поры так не хватало.

–

Вот ещ

ё

что,

–

старик постарался приподняться, хотя и давалось это ему с явным трудом, затем вытащил из

-

под одежды

и стал

снимать с шеи

какой

-то предмет

. Это была

сильно потертая и

,

видимо

,

когда

-

то

позол

оченная цепочка с висевшим на ней непонятным, тоже позолоченным

,

предмет

ом

.

–

Вот мой крест...

–

с

трудом проговорил старик.

–

Нет, он не из золота или серебра, поэтому материальной ценности не представляет... Но ты должен взять его себе и носить его...

–

Как талисман?

–

спросил я, принимая этот старый металлический крест с изображением

Р

аспятого в свои руки.

Старик невольно улыбнулся, хотя было видно, что улыбка почти не да

ё

тся ему.

–

Можешь считать, что да... пусть это будет твой талисман...

Тут я заметил, что дыхание его участилось, а глаза начали мутнеть.

–

Я ещ

ё

хотел сказать,

–

прохрипел он,

–

что

Закон будет очень важен, но это

не главное... Главное, что вс

ё

равно прид

ё

т...

–

речь его начала прерываться.

–

Что?

–

не понял я.

–

Кто прид

ё

т? Когда...

–

Боюсь только... вы его не узнаете...

Это были последние слова старика. Наверное, ещ

ё

с полчаса я сидел возле м

ё

ртвого тела, пытаясь осознать услышанное. Вроде бы, за исключением последней фразы, я вс

ё

воспринял и более или менее понял. Оставалось только сформулировать сам Закон. Точнее

,

получить его или найти.

Однако

как это произойд

ё

т, старик так и не сказал.

Но не прошло и месяца...

"

   Анасис лихорадочно перевернул страницу и обнаружил, что далее в тетради нет листов: похоже, что кто-то просто-напросто аккуратно вырвал их.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ОЗЗИ И ДЕОРА

СОБИРАЮТСЯ В ПУТЬ

   Главу Тайной канцелярии Маггрейда, если постороннему человеку взглянуть на него несколько со стороны, не зная, кто он есть на самом деле, вполне можно принять его за обычного канцелярского служащего – в особенности когда Геронтий восседал за своим письменным столом. Правда, среди бумаг на столе не было характерного бюрократического порядка, но вид у Геронтия был, как правило, строг и сосредоточен, а небольшие круглые очки подходили именно канцелярской крысе, но никак не одному из самых опасных людей клана.

   – Ты, пожалуй, присядь... – буркнул Геронтий, коротко глянув из-под очков на Оззи, – нужно всё проверить по списку, чтобы не было пропусков и ошибок... За всё распишешься, а когда вернёшься, отчитаешься...