Текст книги "Хроники Эллизора. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Спиридонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 47 страниц)

   Потрясение оказалось слишком велико для Якова.

   Но ещё большее испытание ожидало его в подвальном закутке, который замыкала небольшая дверь. За дверью открывалось взору некое подобие свинарника с обитыми листовым железом стенами и дверью-решёткой с толстыми металлическими прутьями. Точнее, это был не свинарник, а крысятник. За решёткой принюхивалась к вошедшим огромная необычного вида серая саблезубая крыса-мутант.

   Вероятно, при виде мутанта Яков от страха потерял сознание, потому что следующим его впечатлением были пощёчины, которыми мать привела его в чувство.

   – Не бойся, – сказала Деора, – Скунс своих не трогает!

   Легко сказать! Может быть, Скунс и впрямь миролюбивый мутант, но от этого его огромные клыки не становятся меньше, а ядовитая слюна не перестаёт быть смертельной для человека.

   – Да, кстати, – сказала Деора, – у тебя есть что-нибудь из вещёй этого несносного Оззи?

   Яков вспомнил, что у него осталась стрела от арбалета, с помощью которой Оззи проверял недавно ловкость своего приятеля. Деора сказала, что сама найдёт стрелу, и оставила сына наедине со Скунсом. Не исключено, что она опасалась: не даст ли Яков дёру подальше от дома. Нет, уж лучше бы он сам сбегал за стрелой: пусть Скунс и заперт в своём крысятнике, но, оставшись наедине с мутантом, Яков некстати задумался. Задумался о том, почему все считают его трусом. Да, конечно, он слабее своих приятелей и не рвется навстречу опасности, подобно Оззи. Но никто даже не пытался разобраться в мотивах его поступков, в причинах его страхов. Наградили презрительным словом "трус", справедливо с их точки зрения наградили. Только у них своё понимание справедливости, а у него, Якова, своё. Им нравится унижать его. Ну что ж, посмотрим...

   Скунс опять завозился в клетке, и Якову показалось, что мутант с особенным любопытством принюхивается к нему. Тот, и в самом деле, попытался просунуть свой нос между прутьев дверцы и громко сопел. Когда Деора вернулась со стрелой Оззи, её сын находился в каком-то ступоре. Он сидел напротив загона и что-то медленно шептал. Возможно, если бы Деора в тот момент обратила на сына больше внимания, то в будущем они смогли бы избежать серьёзных неприятностей. Но Деора не имела склонности замечать в собственном сыне нюансы, связанные с развитием и становлением его характера. Поэтому она просто привела Якова в чувство лёгким подзатыльником, открыла загон с мутантом и вывела оттуда Скунса.

   Минуту назад Яков, глядя на мутанта, испытывал странное и ранее неведомое чувство, которое, возможно, не имело к Скунсу прямого отношения и было вызвано событиями последних дней: историей с Чужестранцем, ссорой с Оззи, допросом у Анасиса и открытием магического материнского подвала с живым мутантом. И как будто чёрный провал разверзся перед Яковом, а он, хоть и не был готов к крутому повороту судьбы, тем не менее ощутил упоение и восторг той самой "бездны мрачной", которая и задолго до него оказывалась искусительной для многих людей. Естественно, в тот момент Яков не мог всё это осознать, а тем более (для себя же!) сформулировать, но на самом деле он уже попался на крючок определённой разрушительной силы, по сравнению с которой все внешние магические манипуляции – сущий пустяк.

   Деора дала Скунсу понюхать стрелу.

   – Найди и убей! Найди и покусай! Найди и уничтожь! Всех-всех! Всех кто там будет!

   Скунс при этих словах подпрыгнул как ужаленный и стал метаться по подвалу, пока Деора не открыла тайный лаз, устроенный специально для осуществления особых миссий с использованием данной разновидности мутантов.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

СКУНС ГОТОВИТСЯ

К АТАКЕ

   Ещё один тяжёлый сон, повторяясь, мучил Оззи.

   Ему снилось, что он играет с соседской девочкой в саду отцовского дома. Там присутствуют какие-то, возможно, что и настоящие растения, а сам сад окружён очень высоким глухим забором. Внезапно Оззи обнаруживает дверь в подвал незапертой, чего ранее никогда не случалось. Вероятно, кто-то забыл закрыть её. От двери исходит опасность, но любопытство одолевает страх, и Оззи

   с Беллой спускаются в подвал по длинной лестнице. Они доходят до самого низа: где-то сзади, вверху мерцает дневной свет, а впереди – густая плотная тьма.

   Неожиданно эта тьма начинает шевелиться и принимает форму множества больших серых крыс, которые стремительно приближаются к детям. Оззи, словно заворожённый ужасной картиной, с силой дёргает за руку Беллу и тащит её за собой по ступенькам, стараясь двигаться как можно быстрее. Но следом неотвратимо продолжает течь серый крысиный поток. Внезапно, почти уже у самого выхода, Оззи спотыкается и теряет руку Беллы. Из его груди вырывается отчаянный вопль, её имя.

   Под утро Оззи вновь испытал ужас от этого повторяющегося сновидения. Наверное, он громко кричал во сне, потому что к нему тотчас подошёл дежуривший на пригорке Эндрю, а возле костра проснулась Белла.

   "Так, привиделась ерунда", – оправдывался Оззи, протирая глаза и осматриваясь. Как будто за ночь вокруг ничего не изменилось. Урчали в озерцах местные земноводные. Солнце купалось в чистом небе, туман над озером рассеялся. Быстро набросали в костёр заготовленных с вечера веток, одновременно, чтобы не терять время, разогрели на спиртовке ржаной кофе, Оззи рассматривал в это время данную отцом карту.

   Конечно, до Лавретании можно добираться и более коротким путём, но Леонард настоял на том, чтобы они, на случай погони, шли вдоль границы Великих болот. Кроме того, как считал отец, это помогло бы избежать встречи с разбойниками или летучими патрульными Маггрейда, которые не брезговали элементарным грабежом и торговлей рабами. Отец прав, пусть это и удлиняло их путь, но с большой долей вероятности избавляло их от возможных неприятностей.

   – Как там он? – спросил Оззи, после того как Белла отошла от тележки, обработав раны Чужестранца.

   – Вообще-то, лучше, – сказала Белла, присаживаясь рядом. – Температура спала... Но мне не нравится, что он по-прежнему без сознания. По всему видно, он уже должен прийти в себя.

   Они помолчали. У Оззи, естественно, не было никаких мыслей по медицинской части. Он в этой области не специалист.

   – Белла, – вспомнил он, – а ты оставила своему отцу записку?

   – Да, Оззи...

   – И что ты ему написала?

   – Что отправилась с тобой к твоему дяде Луке... Мол, у него сильно заболела жена и ей нужна медицинская помощь.

   – Да, это ты правильно придумала. Как, думаешь, поверит?

   Ответить Белла не успела, потому что со стороны ближайшего озерца, над которым нависала скала, раздался пронзительный вопль и следом послышался всплеск от упавшего в воду тела.

   Магирус тоже плохо спал в ту ночь. Было прохладно, Зукко часто просыпался, вздрагивал, шумно вздыхал и крутил своей ослиной башкой. Не исключено, что его беспокоил ультразвуковой отпугиватель, который Магирус установил против диких зверей и мутантов. Под утро Магирусу показалось, что вокруг расщелины кто-то ходит стремительными кругами, и старый учёный окончательно проснулся. Солнце ещё не взошло, и вокруг царил предутренний сумрак. Надо было торопиться. Магирус решил разведать, что происходит в районе стоянки отряда Оззи. Для этого он оставил Зукко привязанным в той же расщелине и, захватив с собой только бинокль и охотничий нож, стал пробираться по гребню возвышенности. Наиболее удобной и укромной точкой для обозрения оказалась скальное образование, нависшее над ближайшим озерцом. Озерцо это примыкало к краю безбрежной равнины, называемой Великими болотами, и было глубоким и полноводным. Магирус с опаской поглядел вниз на тёмную, непрозрачную водную гладь. Опасаться было чего: ученый не умел плавать. Зато позиция очень хороша! Видно всё как на ладони, и если сильно не высовываться из-за камней, то тебя самого никто не заметит. Этим сгорающий от любопытства Магирус и решил воспользоваться, ведь при нём был настоящий довоенный бинокль, нисколько не утративший за прошедшие десятилетия оптической силы.

   "Так, ага, – подумал учёный, – все в сборе, завтракают. Пони тоже что-то жуёт, это понятно, и такую небольшую лошадку надо кормить. А это кто на тележке? Очевидно, что на тележке лежит не что-то, а кто-то! Он заботливо укрыт, однако с краю видны бинты. Это уже интересно! Вот бы подобраться поближе!"

   Но подобраться поближе Магирус не успел. Внезапно чуть ниже раздался какой-то шорох. Опустив бинокль, Магирус осторожно повернул голову и скосил глаза. То, что он увидел, чуть не лишило его сознания: громадная саблезубая крыса-мутант подбиралась к нему снизу. Ядовитая слюна капала с желтоватых клыков, лапы, размером с человеческую руку, увенчанные острыми когтями, негромко скребли камень, глаза крысы горевшие черно-жёлтым цветом, не оставляли никаких надежд на пощаду. Да, Магирус слышал о таких крысах. Правда, никогда ещё не видел воочию. Что и не мудрено: тот, кто сподобился видеть их рядом, редко оставался в живых: среди мутантов эти экземпляры слыли весьма опасными. Ну, разве что ещё так называемый "когтистый дровосек" будет куда опасней, но лично Магирус в его существовании сомневался. Возможно, "дровосек" тот есть плод досужих вымыслов, одна из послевоенных страшилок. Как говорится, у каждого времени и поколения свои фобии. Порой – иллюзорные. Однако данный мутант явно вымыслом не являлся.

   Вот он уже чуть присел, вероятно, изготавливаясь к броску. В ужасе Магирус шарахнулся в сторону и с криком полетел в чёрную воду озера.

   Как ни странно, с утра у Якова было приподнятое настроение.

   Незаметно для себя он что-то даже стал насвистывать за завтраком. Раньше пшённая каша вызывала у него раздражение. Однако в тот день каша шла, что называется, за милую душу, словно какой деликатес.

   Деора с удивлением посмотрела на сына:

   – Чего это ты там свистишь?

   – Свищу? А это так... песенка одна... Кстати, забавная песенка... Вот послушай!

   И Яков, как мог, пропел:

   Свистнула стрела –

   Воин мёртвый встал,

   Воин мёртвый встал!

   Страх его не взял!

   Чёрный ворон прав,

   И трава красна.

   Выклюет он глаз,

   Будет ночь черна!

   Свистнула стрела,

   Чёрный воин встал,

   Чёрный воин встал...

   Страх его не взял!

   Чёрный рыцарь встал!

   Мёртвый рыцарь встал!

   Ух, ух! тут одно из двух:

   Пан или пропал!

   – Откуда это? – ещё больше удивилась Деора.

   – Да так, не помню уже... Где-то, наверное, прочитал... Я чего хотел у тебя, мама, спросить. А если вдруг кто узнает про Скунса – что тогда?

   Деора из-за другого конца стола смерила Якова раздражённым взглядом, добавила себе в стакан травяного чая, который всегда заваривала сама, никому не раскрывая его состава, и сказала:

   – Наверное, мне придётся отрезать тебе язык, чтобы ты не проболтался!

   Сказано это было таким тоном, что Яков вздрогнул: не похоже, чтобы его мамаша шутила. Да и вообще у матери явные проблемы с чувством юмора, что в любые времена является серьёзным недостатком, если не сказать – изъяном.

   – Но если ты хочешь, чтобы этого не случилось, – более примирительным тоном сказала Деора, – ты должен научиться держать язык за зубами. Тогда ты ничего не потеряешь, но даже кое-чему научишься, что обязательно пригодится тебе в жизни.

   – Да не буду я болтать! – вдруг осмелел и загорячился Яков. – Но я бы хотел побольше знать о магии... Где ты ей научилась? Ты ведь можешь научить и меня!

   Деора собиралась отшутиться, но поняла, что её сын спрашивает вполне серьёзно. "Неужели он взрослеет?" – подумала женщина. До сего дня Деоре казалось, что Яков ещё долгие годы будет трусливым мальчишкой, от которого в главном деле её жизни нет никакого толка. И всё же она была не готова браться за обучение сына. Как ни крути, но пока рановато, для вступления в сферу настоящего магического опыта. Деора считала, что её сыну ещё нужно превратиться из подростка в юношу, а то и в мужа, должен окончательно сформироваться его характер, иначе такая оккультная практика, как магия, может быстро сокрушить не достигшего зрелости адепта. Но прямо отказать сыну было тоже невозможно.

   – Хорошо, Яша, я постараюсь тебе всё объяснить, но только не сразу. Настоящей магии в один день не научишься. На это могут уйти целые годы и десятилетия...

   И она осторожно глянула на сына, ожидая увидеть его недовольство: мальчишки и юноши обычно хотят всё и сразу, не желая ждать целыми десятилетиями. Но Яков никакого неудовольствия не проявил, согласно кивнул и задал следующий вопрос:

   – А почему в Эллизоре магия запрещена?

   Деора пожала плечами:

   – Так повелевает Закон Эллизора... Многие страшатся магии, потому что боятся чёрного колдовства, порчи и сглаза. Но магия это, прежде всего, сила и оружие. А любое оружие можно использовать как во имя добра, так и во имя зла...

   Яков опять согласно кивнул и осторожно спросил:

   – Мам, а ты не чёрная колдунья?

   Деора не удивилась вопросу:

   – Понимаешь, сын, самая высокая магия... это когда ты можешь владеть всеми возможными волшебными средствами, но умеешь при этом удержаться от зла! Тот, кто думает, что он этими средствами владеет, не замечая, что, на самом деле, они владеют им, тот не совершенен в магии. И на то, чтобы избежать этой опасности, порой уходят годы, десятилетия... – Она на некоторое время задумалась, потом подняла глаза на сына, который смотрел на мать с большим вниманием, и добавила: – К сожалению, многие так и не справляются с собой. Поэтому, кто ты – чёрный или белый зависит от тебя самого, от того, насколько ты смог овладеть этим искусством, иначе оно поработит тебя, тогда можно стать полностью чёрным магом... Но... если в магии подняться выше, чем обычное человеческое совершенство, то там просто нет добра и зла, они различаются только как две стороны одной медали... И тот, кто эти стороны всё-таки различает, тот самый совершенный и белый маг!

   Деоре подумалось: уж не слишком ли она зафилософствовалась, вряд ли Яков сможет понять её речь о столь высоких материях, но старой колдунье уже так давно не предоставлялась возможность говорить о важных и значимых для неё вещах, что невольно она не смогла сдержаться.

   Яков понял её слова по-своему:

   – И всё же я не пойму, почему в Законе есть этот запрет? Ты же сама говоришь, что с помощью магии можно различать добро и зло! Разве Эллизор не справился бы с этим? А с магией Эллизор стал бы ещё сильней!

   – Значит, Эллизор ещё не дозрел до этого! – ответила Деора и хотела уже закончить этот непростой разговор, но Яков приготовил ей ещё один каверзный вопрос:

   – Мам, а зачем было выпускать нашего Скунса? Почему бы не наслать на них чары? Ведь ты могла бы просто заколдовать Оззи вместе с Чужестранцем!

   Деору при этих словах передёрнуло так, что она уронила со стола стакан со своим любимым травяным чаем. Обычная гневливость тут же вернулась к ней.

   – С Чужестранцем! – пробормотала она, почему-то вскакивая из-за стола и начиная нервно разгуливать по кухне. – Знал бы ты, что говоришь! Хм... Заколдовать вместе с Чужестранцем? Ты подумай, как просто! Нет, как раз наоборот! Мы ничего не можем, пока Чужестранец с ними! Мы можем только уничтожить их физически! Это единственный выход! Ну, может, сладится! У Скунсика очень ядовитая слюна, очень! Стоит ему немного поцарапать – спасения нет! Где они возьмут противоядие? Да нет у них противоядия!

   "Вот те раз, – подумал Яков, – как странно: магия сильна, но Чужестранец сильней? Значит, его магия ещё сильней, вот и все!"

   Как это ни печально, но иногда приходится разочаровываться даже в собственных родителях. Вывод из разговора с матерью Яков сделал такой: мать в магии сильна, но есть кое-кто и покруче. Значит, надо учиться изо всех сил, чтобы стать круче тех, кто превосходит его родительницу!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

СКУНС И АНАСИС В ДЕЛЕ

   Магируса вытащили на берег не без труда. Как и многие утопающие, он судорожно хватался за своих спасателей, так что в результате Оззи нахлебался воды не меньше, чем сам учёный. В суматохе никто не заметил Скунса, который притаился выше, на скале. Правда, Магирус, лёжа среди сухой травы, таращил глаза и силился что-то сказать, но издавал только громкие хрипы.

   – Вот так случай! Дядя Мак! – удивился Оззи, тоже мокрый, но не лишившийся дара речи. – Что ты здесь делаешь?

   – Т-а-а-м! – наконец выдохнул учёный и повернулся лицом к скале.

   Скунс в этот момент примерился и, оскалив свои страшные клыки, прыгнул, рассчитывая попасть прямо на плечи Оззи.

   Однако Белла, первая заметившая мутанта, с негромким вскриком бросилась ему наперерез. Ей удалось отбросить саблезубую крысу в сторону – Скунс промахнулся. И прежде чем он вновь изготовился к атаке, Силентиус успел воспользоваться арбалетом. Стрела ударила мутанта в бок, и он мерзким писком скрылся среди колючего кустарника.

   Белла лежал на земле без чувств. Происшедшее было ужасным: Скунс порвал сорочку Беллы, и глубокая длинная царапина кровоточила на её плече. Сама по себе рана вряд ли была опасна, но яд мутантов крайне токсичен, и редко кто выживает, если он попадает в кровь.

   Все молчали, поскольку не знали, что делать и что сказать. Лишь Оззи в отчаяние простонал:

   – О-о, Белла, зачем же я взял тебя с собой?!

   Но столь печально в небольшой долине у границы Великих болот история любви Оззи и Беллы не закончилась, потому что все услышали голос Чужестранца.

   После того как из камина чайного дворика извлекли чересчур любопытного Якова, все пустоты за панно были тщательно заделаны. Тем не менее, вести разговор с Леонардом Главный хранитель Анасис предпочёл в боковой анфиладе Дворца Высшего Совета. Со стороны их беседа выглядела вполне мирной, но, на самом деле, носила исключительно напряжённый характер.

   – Ты, Леонард, играешь с огнём! – раздражённо говорил Анасис. Ему явно не хватало бокала холодного вина и жареной куриной ножки. – Не думай, что я ничего не знаю! Мне известно, что ты прятал в своём доме Чужестранца!

   – А собственно, откуда тебе, почтенный Анасис, это известно, в особенности, когда это всё совершенно фантастично? – сопротивлялся Леонард.

   Получалось это у него плохо, потому что Леонард был чужд лукавства и никогда не умел врать легко и свободно.

   – Ты забываешь, что мы живём не в пустыне! – Анасис уже заметно покраснел и начал размахивать руками, что обычно происходило, когда он начинал терять над собою контроль. – Ты также забываешь, что твой статус хранителя Закона не избавляет тебя от ответственности за нарушение Закона!

   – Чего же ты хочешь? – со свойственной ему прямотой спросил Леонард.

   Он давно догадывался о нечистоплотности Главного хранителя в делах Закона и, более того, в делах всего Эллизора. Это тянулось уже добрых четверть века, с того самого дня, когда Анасис, только что избранный Главным хранителем, поссорился с братом Леонарда – Леонидом и его сыном Савватием. Леонарда в это время не было в Эллизоре: после знаменитой схватки под Фарраном он попал в плен к обрам и поэтому не был свидетелем той значимой для маленького Эллизора ссоры. Леонид вскоре погиб, защищая Эллизор от обров, а Савватий ушёл с семьёй в Лавретанию. К тому времени, когда Леонард вернулся, власть уже прибрал к рукам Анасис.

   Наверное, за все эти годы Леонард мог бы неоднократно возбудить против Главного хранителя судебный процесс, но не делал этого из-за того, что боялся нанести Закону и всему клановому сообществу вред той правдой, которая могла раскрыться, да и вообще не любил он судов и любого рода сутяжничества.

   – Так чего же ты хочешь? – повторил Леонард и посмотрел прямо в глаза собеседнику.

   Анасис не выдержал этого твёрдого ясного взгляда и отвёл взор, глаза его – карие, с ядовито-жёлтым оттенком неприятно забегали. Главный хранитель уже давно вынашивал планы того, как ему избавиться от этого "правдореза" Леонарда, но пока это не удавалось, ведь Леонард – герой Эллизора! Однако тут, похоже, случай наконец представился.

   – Я же тебе говорил об агенте Тайных сил? Говорил! По моим сведениям, Чужестранец и есть этот агент! Отдай мне Чужестранца! – с явной угрозой в голосе заявил Анасис. – Отдай и всё! Тогда все подозрения, а также обвинения с тебя и твоего сына будут сняты!

   – Тайные силы? – переспросил Леонард. – Да с чего ты взял, что они, вообще говоря, существуют? А может, это маггрейдские бредни? И не слишком ли у тебя, почтенный хранитель, тесные контакты с Маггрейдом?

   Такой поворот привёл Анасиса в крайнее бешенство, которое выражалось у почтенного главы Совета в том, что красное лицо его бледнело и он практически терял дар речи. Хорошо, что они были возле чайного дворика – Анасис пинком распахнул дверь и прохрипел:

   – Прошу!

   Пожав плечами, Леонард вошёл внутрь.

   В чайном дворике, за столом, сгорбившись, сидел начальник рыбарей Эллизора Александр, отец Беллы.

   – Я думаю, вы знакомы! – возгласил Анасис. – Почтенный Александр, между прочим, интересуется, где его дочь?!

   И, сделав эффектную паузу, Анасис добавил:

   – Имейте оба в виду, что если все подозрения подтвердятся, то ей тоже будет предъявлено обвинение в нарушении Закона!

   Внутри крысятника, тяжело дыша, лежал Скунс. Из раны в левом боку торчал обломок стрелы. Деора стояла над мутантом с выражением бессилия и скорби. Вырастить и воспитать в неволе такое животное задача во всех отношениях непростая и опасная. Дело не только в том, что это строжайше запрещено Законом Эллизора, и не в том, что можно невольно пострадать от самого мутанта, – проблема в том, что поведение мутантов очень переменчиво и трудно предсказуемо. Действительно, для того чтобы воспитать послушного тебе волконоса или саблезубую крысу, нужно приложить много усилий. Потому и ручные и дрессированные мутанты стоили на подпольных рынках целые состояния. Лишиться Скунса для Деоры было большой потерей. Сжав кулаки и что-то прошипев, Деора бросилась из подвала наверх, в дом, за Яковом.

   – Ты должен быть рядом и помогать мне! – сказал Деора, вернувшись к Скунсу вместе с сыном. – Только не дрожи, как последний трусишка! Трусы всегда проигрывают, даже если они физически сильней! Побеждает храбрейший!

   – Да, я не дрожу, мама!

   Деора смерила сына удивлённым взглядам, но вникать не стала, потому что все её внимание было занято раненым мутантом. Конечно, Якову было страшно. Но ещё вчера он решил учиться настоящей магии и стать самым сильным магом на свете, сильней собственной матери, которая, хотя и опытная колдунья, но, как выяснилось, с Чужестранцем справиться не может. А раз не может она, то это должен будет когда-нибудь сделать Яков. Пора приступать к учёбе!

   Деора тем временем развела в железной почерневшей печи огонь и взялась варить в котле некое снадобье, периодически помешивая и подсыпая травы и порошки. Яков заворожённо глядел в огонь.

   Всё тот же мотив про чёрного воина крутился у него в голове. Да, Оззи раньше был сильней, чем он, Яков, но Оззи вообще ничего не знает про магию и полагается только на грубую силу. Или Оззи силён не только физически? Есть же такая фраза – "сильный духом"... Неужели Оззи крепче не только телом, но и духовно? И это ему что, дано от рождения? Почему же такая несправедливость: одному дано изначально, а у другого нет и в помине?! Стало быть, нужно научиться быть крепким и внутренне. Если поставить такую цель и хорошенько этим заняться, то, не исключено, можно превзойти того, у кого это всё есть даром и кто не занимается умножением этого дара, не так ли? Пожалуй, это реально, решил Яков, ведь его бывший друг свою силу растрачивает, как молодой зверь, не задумываясь об учёбе! А вот он, Яков, наконец, задумался, и у него есть существенное преимущество: возможность сознательного постижения истинной магии и применения её. Вот и посмотрим, что окажется сильней: природная живость и смелость Оззи или приобретённая трудом и тренировками магическая сила Якова!

   И Яков невольно улыбнулся: впервые у него появилась в жизни цель! И не какая-нибудь там пустяковая: выменять новый наконечник стрелы для арбалета или дождаться куска праздничного пирога но, действительно, цель всей жизни! А какое это великое дело – настоящая цель! Когда она есть... Можно тогда и горы сдвинуть и города взять приступом!

   – Ну, всё... – Деора сняла с плиты казан с целебным варевом и взялась прокаливать нож. – Ты должен будешь держать Скунса, чтобы он сильно не брыкался!

   – Ой, мама... – Якову стало так страшно, что захотелось превратиться в маленького жучка или паучка, залезть в какую-нибудь щель, чтобы никто не мог там его потревожить в ближайшую сотню лет. Нет, лучше в ближайшую тысячу! Но тут же он вспомнил, что решил учиться магии, храбрости и силе, – и вылез из щели.

   – Я постараюсь, мама! – сказал он севшим от страха голосом, пытаясь предать ему, насколько возможно твёрдости.

   Деора в очередной раз не заметила странностей в сыне, взяла моток верёвки и прошла в крысятник, где принялась вязать Скунсу передние и задние лапы. Особую сложность представляла голова мутанта, но и её, чтобы Скунс не мог никого зацепить клыками, Деора постаралась привязать к одной из досок перегородки.

   – Давай, неси сюда казан, – крикнула она сыну, – смотри, только не ошпарься!

   Яков подхватил тяжёлый казан и двинулся к крысятнику, шепча, словно молитву, песенку о чёрном воине.

   Над Эллизором постепенно сгущались сумерки. Из подвала дома Деоры донесся приглушённый визг Скунса.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ВОСХОЖДЕНИЕ ОЗЗИ

И ЛЕОНАРДА

   Каким же тяжёлым может быть каждый шаг! И насколько колюч горный воздух! Среди гор, по еле заметной тропе, в сумерках медленно двигалась человеческая фигура, с нелёгкой ношей на плечах. Это Оззи. Он нёс умирающую Беллу. Пульс грохотал в его висках, дыхание с хрипом вырывалось из груди. В сознании Оззи звучали обрывки утреннего разговора с Чужестранцем.

   Когда тот пришёл в себя, то был ещё слаб и полулежал в тележке. Взгляд его спокойных синих глаз был прям и исполнен редкого для человека достоинства.

   – Оззи, если ты хочешь спасти Беллу, то должен поверить мне, – сказал Чужестранец, – и она не умрёт, если ты сделаешь так, как я скажу...

   – Я всё сделаю, только скажи, что спасёт её?!

   – Ты пойдёшь один. Возьми её на руки и иди! Остальные пусть отправятся в Лавретанию. Там, за поворотом, справа, есть тропа, никуда с неё не сворачивай и придёшь в горы, в долину Трёх вершин. Умой Беллу из родника, и она исцелится. Только не бери с собой ничего, иди налегке!

   Сказав это, Чужестранец закрыл глаза и опустился обратно на одеяло.

   Оззи молча взял Беллу на руки и пошёл, как сказал Чужестранец, по каменистой тропинке. Он даже не попрощался с друзьями. Пусть они ждут его в Лавретании. Но если Белла умрёт, то ему незачем будет продолжать свой путь. Тропинка привела его в предгорья. Казалось бы, он должен хоть изредка отдыхать с такой ношей, но Оззи почти не останавливался. Он боялся смотреть на лицо Беллы, которое с каждым часом приобретало всё более землистый оттенок. Временами ему казалось, что она уже умерла, потому что за собственным судорожным дыханием он не мог расслышать, дышит ли Белла.

   "Я должен поверить, – шептал Оззи, с трудом передвигая ноги, – должен! Белла будет жить, будет!" В его памяти вновь возник Чужестранец. Его лицо было слегка печально, но в то же время источало какой-то удивительный покой. Почему он так спокоен? Как может быть спокоен человек, только что едва не погибший от тяжёлых ран? Хотя в этом покое чувствуется глубокая печаль. Как Чужестранец узнал, что Белла ранена мутантом? Или это случайность?

   Оззи остановился и покачнулся на краю обрыва. Силы оставили его.

   Нужно было повернуть, вслед за изгибом тропы, но нога предательски заскользила на плоском камне. Внизу справа – обрыв, на дне его уже давно сгустились сумерки, но ещё виднеется змеящееся русло небольшой реки. Падение туда – смертельно. Оззи почувствовал, что сейчас плашмя рухнет на самый край и тогда Белла, точно, вырвется из его рук.

   Последним инстинктивным движением, понимая, что неотвратимо срывается в пропасть, он отбросил Беллу в сторону тропы, не оставляя себе шанса удержаться наверху...

   Леонард уже много лет дружил с начальником рыбарей Эллизора Александром. Их дружбу скрепляло не только соседство, но и то, что оба овдовели почти одновременно – жена Александра тоже умерла в родах. Начальствование над рыбаками – дело хлопотное, связанное с многодневными отлучками. Слуг у Александра не было, и чтобы не оставлять дочь без присмотра, он поручал её заботам Леонарда. Наверное, как и отец Оззи, Александр в последнее время подумывал о том, что их дети могли бы стать неплохой парой. И вот сегодня утром, не успел он вернуться с Центрального озера, как его вызвал к себе Главный хранитель и наговорил ужасных вещей: будто бы Беллу без его, отца, разрешения Леонард отправил в какую-то опасную экспедицию, к тому же – кто мог ожидать такого?! – связанную с нарушением Закона!

   Естественно, что Александр, человек довольно простодушный, пребывал в полной растерянности. Его обветренное смуглое лицо даже покрылось мелкими бисеринками пота: не только от страха за единственную дочь, но и от непонимания, как могло, вообще говоря, с ними всеми произойти то, что Главный хранитель охарактеризовал столь коротко и страшно: "Нарушение Закона!"

   – Итак, где Белла?! – воскликнул Анасис. – Где дочь почтенного Александра?

   – Белла? – с некоторым удивлением переспросил Леонард. – Я попросил её отправиться вместе с Оззи к Луке, у него серьёзно заболела жена...

   По окаменевшему лицу Леонарда было видно, с каким большим трудом даётся ему эта вынужденная ложь.

   – Видишь ли, дорогой Леонард, – усмехнулся Анасис, – лучше бы тебе придумать другую версию. Дело в том, что наш друг и твой сосед Александр по долгу службы как раз заезжал к твоему Луке. Его жена вполне здорова, а Оззи и Белла у него не появлялись. Вот Александр и интересуется, где же на самом деле его дочь?

   Леонард не сразу нашёлся, что ответить. С явной болью он посмотрел прямо в глаза Александру и сказал:

   – Прости меня, друг, но это не моя тайна. Постарайся понять. С твоей дочерью всё будет в порядке. Позже я всё постараюсь объяснить!

   И не произнеся более ни слова, Леонард покинул чайный дворик Высшего Совета Эллизора.

   Вечер тот в столице клана выдался на удивление тихим и спокойным. Густая багровая полоса заката легла на чистое осеннее небо, сумерки обещали лёгкую прохладу, мухи сошли вместе с летней жарой, а комаров в том году почти не было. Леонард шёл немноголюдными улицами Эллизора, но, несмотря на окружающий покой, в душе его не утихала буря. Он ненавидел Анасиса и всех, кто близок ему. Действительно, они стоили справедливой ненависти. Это очевидно! Они достойны её, как дикий пёс, осмелившийся броситься на человека, достоин смерти. А они таковы, потому что подменили суть Закона его буквой и постоянно пытаются использовать Закон в своих корыстных целях. Мало того, Леонард догадывался, как далеко могли зайти эти люди в своих манипуляциях с Законом, но у него не было прямых доказательств.